Текст книги "Скоро я стану неуязвим"

Глава вторая
Добро пожаловать в команду

Четыре года назад я решила называть себя «Фаталь». Имя для супергероини. Я выбрала его из списка, что дали мне в больнице, и в ту пору имя казалось мне превосходным выражением моей новой, опасной и сексапильной сущности, кибернетической женщины-загадки. Честно говоря, я тогда сидела на болеутоляющих.

А еще раньше я служила суперагентом в государственной конторе вроде Управления национальной безопасности. Меня уволили с формулировкой «плохо адаптируется к обстоятельствам», но мне больше нравится другое объяснение. Я – супергероиня, одаренная паранормальным могуществом и способностями. Я – сверхчеловек, я вершу добрые дела! Одна из избранных.

Силу я получила случайно; нелепое происшествие в Сан-Паулу… Ничего особенного, просто шла по Руа-Аугуста, как вдруг в меня врезался взбесившийся самосвал, впечатал в стену здания и протащил еще сорок футов по кирпичам. Четыре месяца в реанимации, большая часть из которых – без сознания. Я проведу в больнице три недели в этом году, и в следующем, и, в общем-то, пожизненно.

Как я оказалась в Бразилии, с кем приехала? Не знаю. Воспоминания исчезли после несчастного случая и операции, их место заняли металлическая пластина, система счисления пути и экспериментальный излучатель микроволн. Я листала туристические путеводители, пытаясь пробудить память: может, я приехала на экскурсию? В зоопарк? Даже португальского не знаю…

А впрочем, я все решила. Подписала бумаги, валяясь на больничной койке, напичканная лекарствами; размашисто и решительно нацарапала неразборчивое имя, подспудно чувствуя, что иного выхода нет. В пресс-релизе сочинили, разумеется, полнейшую ересь; впрочем, кого волнует моя веб-страничка? Я еще не выписалась, а на сайте уж вовсю писали про рак и чудесное исцеление. Не знаю, что там напридумывали про мою бабушку и старый дом, и почему мне якобы хотелось стать космонавтом. На самом деле, все гораздо сложнее… все случилось как-то по-дурацки, и до конца неясно мне самой, хотя, конечно, я лишилась большей части исходных мозговых тканей.

«Протеон» настиг меня в Южной Америке. Врачи из этой корпорации приходили несколько раз, когда я была в сознании; вежливые и доброжелательные мужчины, в костюмах и белых халатах, расписывали мне свое уникальное предложение: ах, этот случай – тот самый, один-на-миллион, все очень ждали этой возможности, они для меня – единственный шанс! Мне рассказали о программе «Суперсолдат». Объяснили, что я стану предтечей целой армии таких же супербойцов. И я сказала: «Ладно».

Бразильские доктора консультировались с конструктором искусственных органов из Швейцарии, с тремя американцами – разработчиками программного обеспечения, снабженцем из немецкой армии и пластическим хирургом из Таиланда, прославившимся операциями по смене пола, но основные разработки и переделки были выполнены неизвестным подрядчиком.

Сорок три процента тканей моего родного тела просто исчезли. В основном, с левой стороны: часть меня размазало по мостовой, часть плоти удалили на операционном столе. Мышцы, нервы, кости и кожу. Волосы, ногти, связки, глаз и немало мозговой ткани. Вовнутрь тоже добавили всякой пластиковой начинки.

Вот так неправдоподобно и началась моя карьера супергероя, усовершенствованного транс-, супер-, или метачеловека, называйте как угодно. Того, чем я стала, и чем останусь до конца жизни.

Отражаюсь в металлических стенах овального Зала антикризисного управления: лоскутная женщина из плоти и хрома – напоминание о неудачном дне в Сан-Паулу. Я утратила значительную часть кожи, но обрела металлический скелет и стала на четыре дюйма выше ростом.

Я нахожусь в Манхэттене, на сорок восьмом этаже одного из известных небоскребов, в компании семи самых могущественных героев мира. Повезло, что меня вообще сюда позвали. Еще месяц назад я целыми днями смотрела телевизор и слушала полицейское радио. Трудно быть киборгом в одиночку: у нас куча дорогостоящих проблем с радиочастотами, техобслуживанием и восполнением ресурсов, о которых я, пожалуй, помолчу.

Снова смотрю на свое отражение – выгляжу, что надо: среброволосая, искусно созданная амазонка с высоким хвостом на затылке, сверкающее чудо техники. Из меня готовили боевую модель нового поколения.

Последние несколько часов – как в тумане: взлет с авиабазы в Хэнскоме (три часа ушло на всякие проверки); частная посадочная площадка; толпа журналистов у штаб-квартиры «Чемпионов»; град вопросов о Сполохе. Меня никто не знает. Еще одна длительная проверка; гостевой значок-пропуск.

Конечно, я опаздывала, и все равно зашла в комнату-музей по пути в Зал антикризисного управления «Чемпионов» – взглянуть на памятные сувениры и старые групповые снимки лучшей в мире суперкоманды. Двоих из группы больше нет – два пустых места за столом. Никто не говорит ни слова, но всем очевидно, кого я должна заменить. Выразительное лицо Галатеи сияет с парадных портретов – лицо металлического ангела.

Итак, я прибыла последней. Никто не оборачивается, встреча уже началась. Столько могущества и так близко, что кружится голова. Герои повсюду, невероятно живые, яркие, как картинки с игральных карт… вот только раздача – из разных колод: сумбурный водоворот пестрых рубашек и картинок, закруживший Алису в Стране чудес. Вот мужчина с головой тигра, а рядом – стеклянная женщина. У моей соседки – крылья. Здесь, именно здесь мне хочется быть – среди игроков.

У «Чемпионов» куча денег. Мраморный стол размером с небольшой бассейн, сводчатые потолки, дюжина приборных щитков, мигающих данными со всего мира. Воздух словно дрожит от возбуждения. Здесь сидели величайшие герои мира, со стен глядят их лица десятилетней давности. Кроме двоих пропавших: Галатеи и Сполоха.

– В мире что-то происходит. Приливы становятся выше, а в океанских глубинах упала температура воды. И Сполоха до сих пор нет, – в Зале антикризисного управления Дева вещает о конце света. Мы сидим полукругом, как дети на уроке. Стол подковой изгибается по залу, а Дева парит у противоположной стены, у экранов.

Ее силовое поле вспыхивает то зеленым, то индиго, скрывая обтягивающий багряно-алый комбинезон. Лицо знакомо по журнальным обложкам и тысячам интервью: темные волосы, тонкие и приятные черты, о которых нельзя сказать ничего определенного, странные отметины на шее. Шарм кинозвезды, а вдобавок – не иллюзорная, но вполне реальная власть.

Дева – дочь Громобоя, главы прежнего «Супер-Эскадрона». Редко кто бывает супергероиней по рождению, а вот Деве повезло. Хоть ей и не досталась способность родителя управлять погодой, но девушка унаследовала и силу, и стремительность отца. Она носит мечи – всегда два, для равновесия; оплетенные рукояти торчат из-за спины.

Видеоэкран размером во всю стену, мерцая, демонстрирует атмосферные фронты, места недавно совершенных сверхчеловеками правонарушений, сведения о нескольких суперзлодеях на свободе. Восемь человек за столом в конференц-зале – фактически, самые известные на планете супергерои. Такие знаменитости, как Дикарь, Торжество Радуги и Эльфина. Даже воздух насыщен могуществом. Эти люди – из тех, кто буквально спасает мир.

– Радость моя, мы не встречали серьезной угрозы почти целый год. Я уж было заскучал!

Черный Волк машинально чертит стилусом по КПК, а другой рукой крутит боевой нож. Бывший гимнаст-олимпиец, миллионер, некогда – гроза преступного мира. Строго говоря, особых способностей у него нет, – лишь виртуозное владение собственными кулаками и всякими приемчиками. Отсутствие настоящего супермогущества дает ему своеобразный повод для гордости: Черный Волк с радостью бросал вызов любому неосторожному в высказываниях супергерою, и ни разу не проиграл этих дружеских спаррингов. А еще он – бывший муж Девы.

Ее поле на миг белеет. А потом Дикарь, человек-тигр, саркастически фыркает:

– Может, ты давно не работал? Выйди на улицу!

Дева перебивает:

– Он мог бы хотя бы отозваться! У него, как и у всех, есть надежное сигнальное устройство…

– Я знаю, – отвечает Черный Волк. – Я сам их придумал.

– А вдруг он покинул планету? – спрашиваю я.

– Он бы предупредил. Мы ведь договаривались, – объясняет Дева. Я пытаюсь понять, не сморозила ли глупость.

– Ты всерьез считаешь, что за этим что-то кроется… – тянет Черный Волк, не обращая внимания на мой вопрос.

– И я тоже почувствовал. Расплескалась тьма!

Мы все оборачиваемся к говорящему. Голос Мистера Мистика полон мрачных предчувствий, и, хотя зал залит солнцем, в его углу сгущаются тени. Он, точно фокусник в цирке, одет в смокинг и накидку с алым подбоем, а за пояс заткнул волшебную палочку. Торжество Радуги закатывает глаза. Я бы расхохоталась, если бы не помнила тот сюжет из теленовостей – как Мистик завис высоко в небе над Колорадо, багровыми потоками энергии удерживая падающий спутник над пригородом Денвера.

За окном сверкает на солнце Ист-Ривер. Посреди стола – нетронутый поднос с булочками.

– Тьма? Может, преступность? – Дикарь не говорит, а рычит сквозь выступающие клыки. Он мутант, генетический метачеловек. Массивное существо скорчилось на стуле – такими не рождаются, точно! Наверняка, он принимал участие в программе генетической модификации, но по официальной версии считается, что его облик – результат несчастного случая. Еще у Дикаря есть длинный кошачий хвост, который глухо бьет по плетеной спинке стула.

Я знаю этих людей – их все знают! Они основали «Чемпионов» в начале восьмидесятых, как раз тогда, когда прежний «Супер-Эскадрон» потянулся на покой – те самые Летун и Регина. Новая смена была моложе и симпатичней своих предшественников, казавшихся бессмертными героев послевоенного бума, персонажей с величественными замашками и в ярких костюмах, точно сшитых из флагов несуществующих стран. То поколение скомпрометировало себя интригами и войнами с инопланетными пришельцами, а на смену им пришли франтоватые новички. Золотой век «Супер-Эскадрона» сменился веком Серебряным.

Кое-кто из них уже даже не носит маски. Они больше не прячутся за выдуманными личностями, не строят из себя недотеп из рабочих кварталов; они встречаются с кинозвездами и посещают благотворительные балы. И способности у них гораздо ярче – стремительные, изменчивые, непредсказуемые. Горы мышц вышли из моды, а новое могущество становится воплощением чистого стиля. Состав «Чемпионов» меняется каждые несколько лет, но эти люди – ядро команды, все те, кто был в строю еще до скандального разрыва девять лет назад.

Левым глазом-камерой делаю несколько снимков – а вдруг больше не увижу супергероев так близко? Примечаю все подробности, которых не разглядеть в журналах. Резкие блики света на коже Лили. Дева выглядит почти обыкновенно, но Лили – совсем другая. Она неизменно светится волшебным сиянием. Невероятно, что ее тоже позвали! С ней никто не заговаривает. Даже Черный Волк смотрит с опаской.

– Я не хочу устраивать шумиху. Речь не о том, чтобы собрать старую команду, понятно? Просто неплохо бы кое-кому присмотреться к происходящему… Частным образом.

Черный Волк ерзает на стуле.

– Мы о Сполохе говорим? Он большой мальчик, сам справится!

Я незаметно наблюдаю, отмечаю неестественные движения. Он держит перед собой распечатку – руки сильные, но изящные. Покрыты шрамами и мозолями. Руки пианиста, из которого сделали бойца.

– Появились новые лица, давайте-ка представимся. Я Дева. – Прославленное лицо под маской безучастно.

Они все друг друга знают, но каждый все равно называет свое имя. Догадываюсь, что эта любезность – ради меня.

– Дикарь. – Звук, как хриплый кашель.

– Черный Волк. – Кивнув, он наклоняет голову, как на обложке журнала GQ. Под черным трико угадывается превосходная мускулатура. Ему почти сорок, а на вид – двадцать пять. Генетическое совершенство.

– Торжество Радуги. – Звонкий голосок как в мультфильмах.

– Мистер Мистик. – Идеальный баритон, яркий и звучный. Интересно, может, Мистик был когда-то актером?

– Эльфина. – Шепот детский, но как будто без возраста; такие голоса когда-то возвещали безвременную кончину простодушным юным рыцарям.

– Лили. – Женщина из стекла. От этого имени по комнате разливается отчетливое напряжение. Она так долго была по другую сторону баррикад… Она сильнее большинства присутствующих, и кое-кто из них знает об этом не понаслышке. И вот, явилась в Зазеркалье, в мир героев… Как же она тут очутилась?

Когда очередь доходит до меня, Дева любезно сообщает о моей роли в поимке убийц-снайперов. Ни слова об Управлении национальной безопасности. Я неловко встаю, стесняясь собственного роста, и называю свое новое имя.

– Фаталь. – В голосе металлический звон, который так и не сумели смягчить техники. Сажусь на место, звякая армированным локтем по мраморной столешнице. Я не ношу маску, но сейчас едва сдерживаю желание спрятать свое новое лицо под копной пересаженных серебристых волос. Почти вся моя шевелюра – из нейлона.

Разыскали меня в Бостоне; я проживала остатки вознаграждения за поимку тех самых снайперов плюс выходное пособие от Управления национальной безопасности, выплаченное после аннуляции моего контракта. Супергероем становятся не в один день, а я в те времена находилась в самом низу социальной лестницы. Ночами напролет бродила по Олстону, скрывалась в Роксбери, болталась по Сомервилю,[3]3
  Олстон, Роксбери, Сомервиль – пригороды Бостона.


[Закрыть] настраивала все органы чувств на волны полицейских переговоров и линий экстренного вызова, и мчалась к месту происшествия, стараясь успеть раньше всех. По идее, я выросла в этих районах, но ничего не помнила. Ни денежной выгоды, ни даже супергероического шарма от беготни не получалось, но работать было необходимо. Повезло, что получила тот снайперский заказ.

Однажды я вернулась домой, где на ворсовом ковре перед телевизором стояла Дева. Оценивающе посмотрела на меня. Я, разумеется, знала, кто она такая… а она, похоже, знала обо мне.

– Ты Фаталь, да? – Она чуть сверкнула. Голограмма, проекция – телефонный звонок от супергероя. Левая нога прошла сквозь кофейный столик, купленный в комиссионке – материализоваться в моей конуре было особенно негде. Интересно, где же передатчик?

– Дева? – чуть пригнувшись, я вошла в комнату.

– Я хочу предложить тебе работу. Мы собираем группу для совместного дела. Если тебе это интересно, скоро состоится встреча, – у нас, на Манхэттене. Я так понимаю, ты временно свободна?

– Угу, да… Конечно! Да, еще бы, конечно, интересно! И да… хм… как раз сейчас я ничем не занята.

– Замечательно. Все подробности получишь с курьером. Мы будем ждать. – Изображение моргнуло и исчезло. Не знаю, какого уровня у них технологии, но в нашем городе ничего подобного не увидишь.

Я сообразила, что мне ничего не пообещали. И она не сказала «команда» – в смысле, как у прежних «Чемпионов». Те были, скорее, семьей – даже до того, как Черный Волк и Дева поженились. Но никто не ждал, что так получится снова. Им требовался свободный герой, способный быть техником, как Галатея, но никто не изображал, что ждет восстановления прежних отношений.

Могу представить, что они говорили, когда выбирали меня.

– Ну, кого мы сможем заполучить? Чтобы с техникой «дружил»…

– Звезду Ужаса?

– Э…

– Каллиопу? Аргонавта? Мозголома?

Дружные вопли:

– Какой еще к черту Мозголом?!

– А кто тогда? У нас нет ни физиков, ни технарей…

– Пожалуйста, найдите хоть не самого последнего придурка! Пусть компьютер составит список!

Они изучили компьютерную справку, проверили мои связи и отправили ко мне Деву. Официальное приглашение пришло позже, в тяжелом конверте из плотной хрустящей бумаги. Два дня спустя мне следовало явиться в их штаб-квартиру для ориентационной встречи. В конверте обнаружился и билет на самолет. Я еще ни разу не летала первым классом.

Разговор о Сполохе – старая песня. Они были командой – когда-то; они этим зарабатывали. Поначалу кажется, что все они заржавели. Дева сейчас – так, героиня на полставки. Несмотря на все свои способности, большую часть времени она участвует в благотворительных акциях всяких правозащитных организаций. Эльфина рекламирует собственную линию косметики. Мистер Мистик консультирует странных, но тщательно отбираемых клиентов.

– Ну ладно, допустим, он пропал. И дальше что? – Благодаря врожденному обаянию Черный Волк кажется сопредседателем нашего собрания.

– Кто его последний видел? – спрашивает Дева.

– Я, – спокойно отвечает Черный Волк. – Он прекрасно выглядел.

Черный Волк – единственный человек, сумевший отправить Сполоха в нокаут. Он до сих пор патрулирует улицы, при полном костюме, как бы по совместительству, но главным образом – ради рекламы других своих проектов.

– Он всегда прекрасно выглядит, – замечает Дикарь. Этот до сих пор работает «на земле» (один из немногих супергероев такого уровня), борется с наркоторговлей и преследует грабителей. – Дева? Я слышал, вы с ним общались.

– Я его целый год не видела. В последний раз вместе завалили Невозможного. Он был в отличной форме. Как всегда бесподобен.

Я прислушиваюсь к разговору, но чувствую себя лишней. Я не знакома со Сполохом. Даже не видела его вживую.

– Он всегда с трудом справлялся с магией. Я однажды видел, как в него вонзилась стрела. Какая-то штука вроде волшебной стрелы.

– Тебе волшебных стрел не понять, Черный Волк, – отзывается Мистер Мистик. – Я нынче редко имею дело с подобными вещами, но наведу справки.

– Лесные царства молчат, – вмешивается Эльфина, широко распахнув глаза и шурша крыльями.

Дева тяжело вздыхает.

– Слушайте, вот что я предлагаю. Раньше Сполох всегда приходил на зов, и если он не отозвался, значит, все серьезно. В этом может быть замешан Доктор Невозможный, он ждал именно такого случая. Мы создаем… группу. Собираем людей с суперспособностями. Вы, ребята, вошли в число финалистов.

Это заставляет их задуматься. «Чемпионы» много значили для общества – до того, как распались – и с тех пор основной состав ни разу не собирался в одной комнате.

Им как будто сложно усидеть на месте. Дикарь мечется по залу, бьет хвостом. Дева теребит перевязь одного из мечей. Эльфина взлетает в воздух и пристраивается на компьютерную стойку, почти касаясь потолка зазубренным жутким кончиком длиннющего копья, небрежно зажатого в руке.

Торжество Радуги постукивает пяткой по полу, смотрит то на меня, то в потолок, барабанит по столешнице отполированными ногтями. Ее выбрали без раздумий – знаменитую героиню с превосходным рейтингом и щедрой корпоративной поддержкой. Вероятно, приглашение согласовывали через «Гентех» и ее персонального агента. Я немного удивилась, что она еще в строю. Дети-супергерои нечасто вырастают во что-то стоящее – только посмотрите, что сделалось с Малышом, вспомните несчастного Мишку Теодора.

Я потираю руку – там, где легированная сталь срослась с кожей. Абсолютно не видно шва; плоть и металл – как два слоя мороженого-ассорти, эта белковая алхимия сработала по чистой случайности. Под кожей все гораздо уродливее: провода вьются повсюду, как зловредный сорняк, а в правой половине тела сохранилось намного больше человеческого, чем кажется окружающим. Сколько именно – знает лишь команда «Протеона».

Черный Волк следит за присутствующими, взгляд мечется по локтям, коленкам, скользит по всем слабым местам. Волк любит представлять, как именно, случись нам дойти до драки, он мог бы ранить собеседника. Ничего личного. Это – единственное, что он делает хорошо; удивительно, что он до сих пор жив. До того, как Волк стал супергероем, считалось, что он страдает легкой формой аутизма.

Только Лили абсолютно неподвижна; изваяние из оргстекла сидит неподалеку от меня. Она поднимает прозрачную руку.

– И все же… с чего мы решили, что это Доктор Невозможный? Разве он уже вышел из тюрьмы? – Голос у Лили нарочито спокойный.

Дева отвечает, глядя прямо на нее:

– Лично я так не думаю, но кто знает, на что он способен? А такие серьезные вещи без его ведома не случаются.

– Известно ли нам, где он содержится?

– Заведение под Чикаго, надежная охрана.

– Послушайте, если вы так волнуетесь, почему просто не спросите его самого? – В голосе Лили чуть слышно веселое изумление. Они с Доктором работали сообща – в ее прежнюю, но столь недавнюю бытность злодейкой.

– Он нас знает. Не станет разговаривать. Возможно, ты справишься лучше? – Черный Волк говорит ровно и мягко; наблюдает за ее реакцией.

– Мы надеялись, ты дашь наводку, Лили… – Дикарь смотрит ей прямо в глаза, тигриная морда непроницаема. Говорят, он теперь пьет… но в битве это существо – настоящее бедствие.

– У меня почти не осталось прежних связей, как вам всем должно быть понятно из того, что я оказалась в этой комнате. У Сполоха много врагов. Все они знают, что для него опасно. Иридий.

– Мы следим за этим. Всегда! – выпаливает Дева.

– Я всего лишь хочу сказать, что многие пытаются придумать, как его достать. А вы не были начеку. Вы занимались… ну, тем, чем занимались… – Лили наблюдает за их реакцией; теперь я догадываюсь, что для нее эта часть встречи – собеседование.

– За себя говори! А я делаю свою работу. И всегда делал! – рычит Дикарь, откидываясь назад.

В комнате неловкая тишина. Здесь слишком много героев и слишком много воспоминаний о прошлом.

Большинство из них – натуралы, обычные люди, обретшие силу в период полового созревания или раньше. Силу, которая возникла сама по себе. Натуралы – это таланты-самородки, вскипающие из бескрайнего человеческого месива по воле случая или рока. На одной из ста миллионов судеб скрещивается невероятное сочетание факторов, и в нужный момент нечто новое зарождается из отходов высокотехнологичного производства, генетической предрасположенности, силы воли и крупицы магии или инопланетных выдумок. Такое стало происходить все чаще в начале пятидесятых, но никто не знает, почему. Дело то ли в атомных электростанциях, то ли в контактах с пришельцами, то ли в хлорированной воде, то ли в том, что слишком многие танцевали твист.

Некоторые из нас стали такими намеренно. Специальная обработка, химическое воздействие, хирургическое вмешательство… Чистая сила воли, порой радикальное воспитание, иной раз – готовность участвовать в безумных играх за власть. Черный Волк, к примеру, – это чуть больше, чем просто сверходаренный атлет.

Рассказывают, что практически всеми своими умениями он обязан урокам отца на заднем дворе дома, преподанным при помощи обычной бейсбольной биты, немецкой овчарки и старой автопокрышки, подвешенной к дереву. Бывало, от меня воротили нос – ведь то, что с другими делала судьба, я сотворила над собой сама. А может, так намного благородней – прогрызть свой путь наверх, сознательно урвать то, что другим давалось само собой? То, что досталось им при рождении или свалилось на голову в одну прекрасную летнюю ночь.

Дева нарушает тишину.

– Надо разобраться, не вычислил ли кто, как сразить Сполоха.

– Это наш долг перед ним, правда? – Риторический вопрос приобретает особый смысл.

– Он был одним из нас, – веско произносит Эльфина тоном воинственной амазонки. – Если, и впрямь, пал он, мы не можем оставить его без отмщения.

Эльфина сидит слева от меня, как-то слишком уж по-птичьи озирается вокруг. Мы вместе поднимались на лифте. Это не девочка-подросток – внешность обманчива. Пресса утверждает, что она – фея, рожденная в десятом веке, в Англии.

Говорят, что женщина-воин из свиты Титании – единственная, оставшаяся от элитной эльфийской стражи, одна из избранных. Когда волшебный народ покидал этот мир, Титания поручила ей задержаться. Неизвестно, куда исчезли ее сородичи. Столетия прошли без единой весточки от соплеменников; остались лишь роса в желудевых чашечках, охота в исчезающих английских лесах, кремниевые стрелы и эльфийский доспех… а века утекали прочь.

Она объявилась из укрытия, чтобы сражаться с врагами рода человеческого. Ну, это если верить ее словам. Признаю, вид у нее вполне эльфийский. Рост около пяти футов,[4]4
  1 фут равен 30,48 см.


[Закрыть] нереально светлые волосы, огромные ясные глаза, высокие скулы, крошечные груди. И вся она очень даже соответствует представлениям о феях – изящная и изменчивая, белокурая и надменная. Игрива, но обособленной живостью; прелестна, но едва ли человеческой прелестью.

Крылья у Эльфины почти как у настоящей феи; длинные и радужные, в полете они стрекочут, как электрический вентилятор. По идее, это существо вообще не должно летать – но «должно» в ее присутствии обозначает нечто другое. Я стараюсь не смотреть ей на спину, в то место, где человеческое сливается с насекомьим, отвожу глаза от жутковатой анатомии. Эльфина держит длинное копье или пику – рукоять из бледной древесины увенчана зазубренной завитушкой, похожей на паутинку. В ее руках копье кажется волшебной палочкой, ивовым прутиком, но эта хворостина с легкостью пронзает дверь бронированного автомобиля.

Не знаю, что она такое: держит себя, то как героиня эпической фэнтези, то как девятилетний ребенок. Эффект очаровательный, если забыть про убийства. Ее поведение и внешний вид не подходят под объяснение «я – из рода фей». Может, ей так удобнее – звучит лучше, чем «мне взбрендило сделать эксцентричную пластику» или «я – шпионка с планеты злобных ос», или что там еще такого с ней приключилось. Моя история ничуть не лучше.

Я перенесла четыре крупные операции; самая сложная продолжалась семнадцать часов. Вначале мне вживили кости и покрыли броней, чтобы поддерживать вес всего остального. За одну ночь я набрала 178 фунтов[5]5
  1 фунт равен 453,6 г.


[Закрыть] – легкий стальной сплав соединили с плотью посредством непонятных электрохимических реакций.

Следующие шесть дней мне не разрешалось двигаться, да и не получилось бы, скорее всего. Я лежала на спине, смотрела кино и выздоравливала. Хуже всего вышло с черепом и подбородком. Точно по лицу мазнули серебристой краской, я долго привыкала к этой полосе. Челюсть казалась слишком тяжелой, язык неуклюже тыкался о металлические зубы, ощупывал щеку – казалось, к губам навсегда приложили странную металлическую чашку. В те дни это был мертвый металл, как броня, которую нельзя снять.

Затем пересадка мускулов, вживление основных нервов и портативной электростанции, чтобы все это работало, – максимально облегченной, но все равно громоздкой и тяжелой конструкции на спине. Не спрашивайте, как они нашли для нее место. Я все время чувствую ее тепло, когда активно двигаюсь – становится горячее. Меня долго держали связанной – пока не научилась управлять движениями новых мышц и костей.

Долгие месяцы я качалась при ходьбе, точно пьяный на ветру. В таких случаях приходится учиться думать о каждом шаге и двигаться осмысленно. Приходится принять, что ты – уже не та. Иначе не получается. Ты двигаешься, потом «оно» двигается, и вот уже первый шаг сделан. Если события развиваются слишком быстро, если в меня стреляют или нападают сзади, – машина действует самостоятельно, делает все за меня; обычный мозг догоняет в тот момент, когда я уже выстрелила в ответ, уже двинула локтем, перекатилась в боевую кошачью стойку, а на встроенном экране высветилось с полдюжины следующих вариантов. Постепенно такое начинает нравиться.

Потом были только доработки. Постепенно добавились улучшенные чувства – телеобъектив, инфракрасное зрение. Мало-помалу оттачивались рефлексы – за четыре недели я успела привыкнуть к сверхстремительной скорости, научилась думать более дискретно и коротко. На руках, ногах и туловище появился целый арсенал приспособлений: абордажный крюк, сонар, акваланг, дюжины штуковин на любой случай, который только сумели придумать разработчики.

Мое сенсорное восприятие изменилось. Кажется, что часть меня находится в другом помещении, где вечно дует теплый бриз. Иногда я просыпаюсь среди ночи от ужаса – как будто ко мне в кровать забрался манекен из магазина. Зато, по крайней мере, месячных больше нет.

Я не жалуюсь, меня сработали на совесть. Враги дали мне кличку «Железный Дровосек» – не так уж и обидно… если бы только у меня был настоящий парень. Может, и был до аварии, но наверняка не слишком хороший. Мог бы цветы прислать, пока мне меняли тело. А, скатертью дорога… Да он вряд ли подозревает, что я жива.

Хм, погодите-ка, что за проблема была у Железного Дровосека? Помню только, что волшебный топор отрубал ему руки-ноги. Кажется, топор заколдовали, но какой-то другой человек – кузнец? – собрал Дровосека заново, заменив отрубленные части тела железными. Кто же его так сильно ненавидел? Почему Дровосек не выкинул топор, не нашел себе другую работу?

Самое смешное, что никакой программы «Суперсолдат» не было; ничего подобного никогда не появлялось в бюджете Пентагона. Корпорация «Протеон» испарилась бесследно – осталась лишь вывеска и арендованный офис. Кто-то вложил много денег, чтобы сотворить со мной такое, а потом исчез. Знаете, я почувствовала себя брошенной.

Об этом неизвестно даже «Чемпионам», это – мой личный секрет, сокровенная тайна.

Разговор за столом не клеится, люди спорят по инерции, точно все уже говорено-переговорено. Лили срывается с места, выходит из зала; я пытаюсь поймать взгляд Девы, но та увлечена перепалкой с Мистером Мистиком. Такое ощущение, что все решено заранее, за закрытыми дверьми, все тем же старым составом.

Черный Волк объясняет мне, как пройти в гостевые номера, и я бреду по коридорам из матовой стали в стальную же комнату. Мы так высоко, что сюда не долетает шум с улицы. Я лежу без сна, думаю о своей квартирке в Олстоне. Даже дома заснуть удается не всегда. По желанию бортовые системы можно перевести в режим ожидания, но живой мозг ведет себя, как хочет, в отличие от электронного.

По ночам я вижу сны о своей киборг-половине; снится чудовище, пожравшее часть меня, вонзившее зубы в правый бок. Или лес: я забрела в лес и заблудилась в лабиринте тропинок, среди глубоких озер, странных деревьев, цепляющихся за плечи длинными ветвями. В самой глубине леса есть заколдованной колодец, до которого я никак не могу дойти. Опускается ночь, в небе появляются незнакомые созвездия. Проснувшись, я вижу, как во тьме слабо светится мой каркас.

В эту ночь мне приснился длинный-длинный сон, пространные инструкции по сборке, варианты использования, команда, написавшая их, группа инженеров из восьмидесятых. Инструкции превращаются в устаревшую документацию, сохраненную на установочном диске модели, созданной дочерней компанией «Протеона» в Нью-Мексико за три поколения до меня. Перед самым пробуждением возникает картинка: красная земля, витрины торгового центра в Альбукерке, пахнет кондиционером и паршивым кофе, а потом захлопывается стеклянная дверь, как будто мои создатели, кто бы они ни были, только что вышли из здания.