Текст книги "Лазутчик"

– О, Боже мой! Это ужасно! – прошептал Эдуард и пригнулся к скале, чтобы не быть открытым зоркими индейцами. У него тотчас же мелькнула мысль о лодке: «Хорошо, если она осталась незамеченной, иначе мы погибли».

Осторожно сойдя с камня, он с быстротой оленя пустился бежать с холма и скоро достиг воды.

Раздвинув кусты, росшие на берегу, он заметил лодку, которая спокойно покачивалась на волнах футах в 15-ти от берега. Амос Штанфорт, стоявший на корме с длинным шестом в руках, один конец которого упирался в дно реки и таким образом удерживал судно на одном месте, заметил знаки Эдуарда и с помощью Пелега Вайта направил лодку к берегу. Когда лодка подошла достаточно близко, Эдуард сильным прыжком очутился в ней и тотчас же взглянул на реку. С радостью увидел он, что оконечность острова с левой стороны делала такой изгиб, за которым индейцы никак не могли видеть их судно. Он решил, что можно скрыть неповоротливую лодку между нависшими кустами так, что самый зоркий наблюдатель, находясь даже вблизи, не смог бы заметить ее.

Но теперь нужно было предупредить всех об угрожавшей опасности. Эдуард прервал горячие поздравления своих родных, радовавшихся его возвращению.

– Тише, ради Бога, тише, если вам дорога жизнь, спрячьтесь на дно лодки! На западном берегу находятся индейцы, часть которых в настоящее время переправляется через реку. Одно громкое слово или крик могут легко нас выдать.

– Поскорее, дядя, – обратился он к Амосу Штанфорту, – поставим лодку в надежное место, пока мы еще не открыты индейцами. Счастье, что мы пристали здесь, потому что если бы поехали дальше, то были бы в руках диких.

– Ну, теперь они не могут безопасно подойти к нам, – отвечал хладнокровно дядя, – но было бы лучше, если бы краснокожие нас совсем не заметили, Эдуард, – обратился он к племяннику, – я открыл ниже шагов на сто маленький залив, и если мы успеем достичь его прежде, чем какой-нибудь предательский глаз заметит нас, то, я думаю, там мы найдем надежное убежище.

– Да, да, но только поскорее, – торопливо сказал молодой человек, – куда-нибудь, только поскорее!

Дядя Амос был прав: в ста шагах от того места, где стояла лодка, находился маленький залив, который, казалось, предназначен был для того, чтобы скрыть наших путешественников.

Постоянный прибой волн к извилистому берегу острова размыл землю на расстоянии приблизительно 15 шагов; образовавшаяся таким образом бухта была вся густо окаймлена ольхами так, что даже лучи солнца едва проникали сквозь их нависшую почти над самой водой листву; царствовавший под их ветвями полумрак походил на свет потухающего дня.

Когда была снята мачта со снастями и парусом, то судно без особенного труда было введено в бухту; затем, привязав его недалеко от кустов, они так искусно скрыли его, что самый наблюдательный глаз не мог бы его заметить с другого берега.

Сделав это, путники вздохнули свободнее.

– Да, будет благословенно небо! – вскричала мать Эдуарда, прижимая к сердцу дрожавшую Карри.

– Аминь! – прошептал ее бедный слабый муж.

– Так ты думаешь, что мы действительно избежали опасности, Эдуард? – спросила Мабель, подходя к корме, где стоял ее двоюродный брат и смотрел сквозь кусты на реку.

– Я надеюсь, Мабель, я надеюсь. Дай Бог, чтобы это было так! – отвечал он тихим голосом, не отводя глаз от западного берега реки.

– Гм! – прошептала быстро Мабель, – ты, кажется, все еще беспокоишься, Эдуард. Что с тобой? Твое лицо выражает мало хорошего.

– Я не знаю наверно, Мабель, но мне кажется, что на той стороне шевелятся кусты. Может быть, я ошибаюсь, но меня пробирает дрожь при мысли, что мы поздно скрылись сюда и уже открыты врагами!

– Ты не должен смотреть на все слишком мрачно, – попробовала ободрить его храбрая Мабель, хотя у самой щеки побелели, как мрамор.

– Я не забочусь о себе и о своей безопасности, ты знаешь, Мабель, – произнес храбрый молодой человек, – но на том конце лодки лежит старый слабый отец, там находятся моя мать и сестра, а здесь стоишь ты, Мабель, и разве не на мне лежит обязанность защищать вас? Правда, я имею поддержку в дяде Амосе, но что значим мы оба, если нам придется бороться с целой толпой диких? Да, если бы мы были все сильными мужчинами, на открытой реке нечего было бы беспокоиться, потому что на восьмерых искусных стрелков навряд ли напала бы даже значительная толпа диких; но так как нас – защитников – только двое, то дело может принять другой оборот, в особенности если они заметят нашу слабость. Хотя у нас и четыре ружья, но недостает рук, чтобы действовать ими, так как на моего слабого отца надежда плоха.

– Я ведь тоже умею обращаться с ружьем, – сказала огорченная Мабель, – надеюсь, что ты не можешь на меня пожаловаться.

– Я знаю это, Мабель, – сказал Эдуард, смотря с удивлением на говорившую, – но разве не стыдно для нас, мужчин, что девушки станут сражаться, а мужчины будут вести себя трусами? Хотя этот Пелег на самом деле и хороший стрелок, но его выходящая из ряда вон трусость делает его более чем бесполезным: он нам в тягость.

– Но разве дядя Амос не может точно так же заставить его стрелять, как заставил править лодкой? – спросила Мабель.

– По-моему, ничто не в состоянии заставить его вести себя так, как подобает мужчине, – возразил Эдуард. – Мы ни в каком случае не можем рассчитывать на него.

– Да, действительно мы не в завидном положении, – произнесла со вздохом девушка.

– Ну, будем надеяться, что индейцы не откроют нас, – утешал ее двоюродный брат, – в этом наше спасение. Мы останемся тогда здесь до наступления ночи и под покровам темноты будем в состоянии без особой опасности направиться к озеру.

– А что, когда мы его достигнем, Эдуард, куда отправимся мы далее? – спросила Мабель.

– Этого я еще сам не знаю, – отвечал он задумчиво.

– Я думаю, что самое лучшее будет направиться на восток и держаться поблизости к берегу, пока не достигнем какого-нибудь форта. Чем далее мы будем подвигаться к востоку, тем незначительнее будет, по моему мнению, опасность, так как полагаю, что между Детруа и Вайне будет сражение и здесь соберется множество индейцев.

– Ах, сюда идет наш храбрый Пелег, – сказала Мабель, видя подходящего трусливого юношу.

– Слушай, Эдуард! – сказал Пелег голосом, вовсе не выказывавшим того страха, какой обнаруживал его взгляд. – Я знаю, ты считаешь себя гораздо умнее меня, и это очень может быть, но я тебе скажу кое-что, о чем ты, конечно, не думал.

– Ну, что там еще?

– Предположим, что индейцы нападут на нас, что тогда помешает им стрелять в женщин, которых мы должны оберегать прежде всего? А? И что может помешать им перестрелять точно так же и нас?

– Наши ружья, я полагаю?

– Это была бы неравная борьба: целая толпа против нескольких. И враг защищенный, а мы открытые для его выстрелов. Нет, принимайтесь-ка лучше за работу, пока еще есть время, и устройте какое-нибудь прикрытие.

– Да! – вскричал Эдуард, пораженный этой мыслью. – Это действительно не лишняя предосторожность. Нужно привести твой план в исполнение.

– Конечно, это будет недурно, – сказал Пелег торжествуя. – Ну, Эдуард, я ведь не такой дурак, каким ты считал меня до сих пор?

Эдуард почти не слыхал этого полувопроса, который был рассчитан на его чувство справедливости, он торопился посоветоваться с дядей.

– Эта мысль действительно недурна, – сказал Амос Щтанфорт подумав. – Единственное затруднение, которое предстоит нам, это то, что дикие могут услышать звук топора, когда мы будем рубить нужный для нас лес.

Наконец они порешили, что мысль Пелега будет приведена в исполнение при первом удобном случае.

Весь приведенный выше разговор происходил шепотом, причем все были настороже на случай опасности.

До этого времени не было заметно еще ничего, что бы могло возбудить беспокойство, как вдруг произошел неожиданный случай, от которого у путников не только замерли слова на языке, но даже в груди захватило дыхание.

С противоположной стороны реки раздался дикий, дьявольский крик, в котором выражалось такое адское торжество, что у слушателей застыла кровь в жилах.

Глава третья

Прошло несколько минут, прежде чем беглецы пришли в себя от ужаса. Тогда взоры всех в страшном недоумении обратились к западному берегу, откуда раздался этот дьявольский крик. В первое мгновение они ничего не могли открыть, но после непродолжительного наблюдения заметили, к своему величайшему беспокойству, что на том месте, где течением больше всего нанесло деревьев, кусты сильно зашевелились и из них мгновенно выскочило несколько человек, которые один за другим бросились в воду и поплыли к острову. В переднем из пловцов Эдуард признал белого, он напрягал все свои силы, чтобы уплыть от своих преследователей-индейцев, которые и в воде не прекращали своего отвратительного воя.

– Господи, помилуй нас, – вырвалось невольно у мистера Давида Штанфорта, совершенно забывшего о страхе женщин. – Теперь потеряна всякая надежда остаться незамеченными.

Но, увидев испуганные лица женщин, он поспешно прибавил:

– Я думаю, что самое лучшее будет тотчас же отплыть от острова и попытать счастья на открытой реке.

С этим предложением он обратился к Эдуарду и его дяде, которые вместе с дрожавшим Пелегом стояли перед женщинами, готовые к дружному залпу, когда враг будет на достаточно близком расстоянии, чтобы стрелять уже наверняка.

– Можно ли нам еще подождать здесь индейцев и дать по ним залп, прежде чем выйти из бухты? – спросил Эдуарда дядя. – Или же мы должны опасаться другой шайки индейцев, которая может напасть на нас сзади?

– Нет сомнения, что враги угрожают нам со всех сторон, – отвечал Эдуард, – но мы еще не знаем достоверно, на нас ли они намерены напасть. По моему мнению, это нападение имеет совершенно другую цель, хотя несчастный случай заставляет и нас подвергаться опасности.

– Но почему плывут все индейцы так поспешно к нам? – спросила Мабель.

– Мне кажется, передний принужден убегать от плывущих за ним, – отвечал Эдуард. – И хотя он так же, как и другие, полунагой, все-таки я считаю его белым.

Эти слова возбудили всеобщее изумление, но в то же время и слегка успокоили всех, потому что никто, кроме Эдуарда, не отгадал правды, а все думали, что индейцы открыли их убежище и хотят теперь напасть на них.

– Если тот, кого преследуют, действительно белый (мне теперь самому кажется, что индейцы преследуют переднего), тогда дело еще не так плохо, как я думал, – сказал отец Эдуарда, который, подобно другим, пристально смотрел на маленькие круглые пятна на воде, которые были не что иное, как головы плывущих.

– Наша обязанность очевидна, – произнес он после небольшого молчания. – Принимая во внимание, что опасность с других сторон невелика, мы должны спокойно оставаться здесь и попробовать спасти этого бедного человека, стреляя по его врагам.

Конечно, тогда нам не останется ничего другого, как выплыть на открытое место для предупреждения дьявольских военных хитростей индейцев, но возможно также, что они добровольно оставят преследование и возвратятся на берёг, не открыв нас.

– Это немыслимо, Давид, чтобы они прекратили преследование и возвратились назад, – возразил ему брат, – они знают, что их друзья, находящиеся на берегу, захватят белого, если он попытается выйти на землю. Они все будут приближаться к нам, пока мы не сделаем первого выстрела; а мы должны сделать его прежде, чем они сойдут на землю, иначе нам трудно будет бороться с ними.

– Конечно, мы не должны ни в каком случае допустить их выйти на берег, – прибавил Эдуард. – И как ни неприятно начинать враждебные действия, но я не вижу другого исхода, чтобы избавиться от этих краснокожих чертей!

Все притихли и, затаив дыхание, следили за движениями темных голов, приближавшихся к острову. Не подлежало никакому сомнению, что передний пловец, обогнавший остальных, был белый: теперь уже ясно можно было различить черты его лица. Он, казалось, прямо плыл к тому месту, где стояла лодка беглецов; хотя он напрягал все свои силы, но по отчаянному выражению его лица видно было, что он терял надежду спастись от своих страшных врагов, из которых ближайший был от него на расстоянии не более 40 шагов; он не предчувствовал, что живые существа одного племени с ним находились так близко.

– Он плывет прямо на нас и будет здесь прежде своих преследователей, – прошептал Эдуард, – подождем стрелять, пока не переговорим с ним, а в это время наши общие враги подплывут на такое расстояние, что можно будет стрелять, не опасаясь промаха.

Убедившись одним взглядом, что отец его, дядя и Пелег готовы стрелять по первому знаку, Эдуард обратил все свое внимание на преследуемого.

Еще одна минута томительного ожидания, и беглец был уже в кустах, которые находились у самого борта лодки. Он сначала в испуге подался назад, но луч радостного удивления мелькнул в его глазах, когда он разглядел лица беглецов.

– Не говорите громко, незнакомец, – прошептал Эдуард поспешно. – Мы следили за вашим бегством с самым живым участием, и вы найдете здесь убежище, какое мы только в состоянии дать вам. Но дайте нам поскорее совет: должны ли мы стрелять в ваших врагов?

– Да, – отвечал незнакомец, и тень ненависти пробежала по его лицу. – Если же у вас есть лишнее ружье, то я также могу помочь вам.

После этих слов, несмотря на чрезмерную усталость, человек лет сорока с помощью Эдуарда быстро влез в лодку. Он был сильного телосложения, с темными, сверкающими глазами и обыкновенными, не лишенными, впрочем, приятности чертами лица, которое от влияния непогоды из белого сделалось бронзовым. Его грудь, спина и руки были обнажены; вся одежда состояла из штанов оленьей кожи, стянутых кожаным поясом, к которому был привешен в кожаных же ножнах нож для скальпирования. Всю остальную одежду, а также и оружие он бросил, чтобы легче убежать от своих врагов, следовавших за ним по пятам более двух миль. Его окровавленное, пораненное тело показывало, что он имел дело не с одним только кустарником.

Между тем один из его преследователей подплыл уже к берегу на такое незначительное расстояние, что можно было хорошо рассмотреть его отвратительное лицо; тут он поплыл медленнее и, приподняв голову над поверхностью воды, стал смотреть по тому направлению, куда скрылась его жертва. Он, по-видимому, хотел обезопасить себя от нападения, опасаясь, что враг бросится на него прежде, чем подоспеют его товарищи.

– Теперь пора, – прошептал мистер Штанфорт, который принял на себя команду. – Пелег, ты бей ближайшего, я буду целить во второго, Амос в третьего и ты, Эдуард, в четвертого; но чтобы не пропала даром ни одна пуля! Готовьтесь! – вслед за сим раздалась команда: «Стреляй»!

Последовал единодушный залп; первые четверо индейцев наполовину выскочили из воды, трое из них мгновенно исчезли; передний же индеец, раненный в голову, громко стонал. Это был тот самый дикарь, в которого стрелял Пелег, юноша попал бы в него вернее, если бы индеец в ту минуту, когда раздался сигнал, не сделал бы быстрого движения назад. Индейцы, находившиеся вдали в числе 6 и 7 человек, услышав выстрелы и видя судьбу своих товарищей, испустили громкий крик изумления и боязни и поспешно поплыли назад, к западному берегу.

Когда дым от выстрелов рассеялся и можно было видеть вблизи раненого индейца, незнакомец выхватил поспешно нож, перепрыгнул, не говоря ни слова, через борт лодки, подплыл к индейцу и вонзил ему в грудь нож так, что несчастный тотчас же умер. После того он схватил индейца за его длинные, украшенные перьями волосы и, ловко обведя ножом вокруг черепа, сорвал скальп и поднял его с торжеством над своей головой. Этот отвратительный поступок, к счастью, видели только мужчины, так как женщины, как сказано было выше, при команде стрелять легли на дно лодки, закрыв лицо руками. Эдуард посоветовал им остаться там еще несколько времени, чтобы не быть свидетельницами страшного происшествия, и те очень охотно повиновались ему.

– Кажется, мы спасли такого же дикаря, как убитые нами! – сказал мистер Штанфорт, отвернувшись от страшного зрелища.

– Без сомнения, это охотник за индейцами и ненавистник их, – отвечал Эдуард. – Снимая скальп со своего врага, он действует только согласно воспитанию и обычаям своей страны!

– Тогда это весьма вредное воспитание и ужасные обычаи, сын мой! – возразил мистер Штанфорт. – И даже мысль об этом леденит кровь в моих жилах. Я могу, когда необходимость заставляет меня, в защиту своей жизни застрелить дикаря, и Господь видит, что я не желал зла ни одному из Его созданий; но убить человека лишь для того, чтобы взять его волосы, – это отвратительный поступок!

– С волками жить – по-волчьи и выть, – сказал Эдуард, который был слишком обрадован появлению нежданного товарища, чтобы строго осуждать его поступок.

Затем он зарядил снова свое ружье, и его примеру последовали все его спутники.

– Я думаю спросить незнакомца, что нам теперь предпринять, – сказал дядя Амос, – так как он привык к битвам с индейцами, то в подобном случае его мнению следует придавать больше значения, нежели нашему.

– Вот он возвращается, – прошептал Эдуард.

В это время незнакомец поднялся из воды, ухватился за борт лодки и в одно мгновение очутился в ней.

– Вот скальп одного из этих проклятых леших! – вскричал он с диким смехом.

– Друг, – начал тогда спокойно, но решительно Амос, – у вас свои обычаи, которые осуждать не наше дело, но и у нас есть также свои. Я вижу, вы имеете обыкновение скальпировать врага, мы же оставляем мертвеца в покое; так, пожалуйста, спрячьте ваши трофеи, чтобы женщины не испугались при виде их.

Незнакомец, который не был, в сущности, злым человеком, как мы это вскоре увидим, стоял с минуту неподвижно, с удивлением глядя на серьезные лица мужчин.

– Пусть будет так, друг, если вы этого хотите, – сказал он наконец, – я не желаю, чтобы вы имели обо мне дурное мнение.

И, тотчас же бросив скальп в реку, он продолжал, как бы извиняясь: – Я хотел только показать эту вещь генералу гарнизона и всем другим, когда я возвращусь; я думаю, вы поверите мне на слово, и к тому же я ни за какие деньги не согласился бы сделать неприятность людям, которые помогли мне и выручили меня из отчаянного положения.

– Вы говорите о генерале и гарнизоне, что вы под этим подразумеваете? – спросил Эдуард.

– Я говорю о генерале Винчестере, который с порядочным количеством солдат занимает теперь форт Дефианс. Я один из лазутчиков, через которых он собирает сведения о диких. На этот раз мне пришлось плохо, потому что эти лешие преследовали меня по пятам. Имя мое Питер Брасси, зовут меня обыкновенно Питером, а некоторые мои знакомые – Питером-Дьяволом, потому что я во время моих странствий при встрече с индейцами никогда не уклоняюсь с дороги, а всегда иду прямо на них.

– Ну, Питер, – сказал Амос Штанфорт, – мы в очень затруднительном положении, как вы видите, так как, помогая вам, мы выдали себя. Вы лучше нашего знакомы с хитростями индейцев, потому посоветуйте нам, как благоразумнее всего поступить теперь.

– По моему мнению, вам грозит здесь опасность со стороны краснокожих. Вы им порядочно насолили, и они, конечно, не упустят случая отплатить вам. Конечно, нам нечего спешить скрываться, так как они не сунутся зря под выстрелы; они окружат вас и будут проделывать с вами дьявольские штуки. Вот вам верное изображение индейской натуры.

– Но в настоящую минуту в безопасности ли мы? – спросил Эдуард озабоченно.

– Отчего же нет, – возразил ему лазутчик. – Вы видели ведь, что змеиное отродье дало тягу.

– Разве вы не знаете, что на другой стороне также находятся индейцы?

– Гм! – вскричал Питер, поспешно озираясь кругом. – На другой стороне острова, говорите вы? На другой стороне острова?

– Нет, на другом берегу реки, хотя, может быть, они уже сделали попытку переплыть сюда?

– Там никто не сторожит?

– Теперь нет, – отвечал Эдуард, – а недавно я был на той стороне острова, на холме; оттуда заметил я нескольких диких, которые собирались переплывать реку на небольшом плоту; они, вероятно, принадлежат к той же шайке, которая преследовала вас.

– Да, они следовали за мной по пятам, – начал рассказывать Питер, – и многих трудов стоило мне убежать от раскрашенных чертей! Как я уже вам сказал, я из форта Дефианс; мне нужно было идти в Райзин, чтобы там получить как можно больше сведений для генерала, который только что узнал о постыдной измене Гулля; в нескольких милях отсюда я открыл первые следы индейцев и пошел по ним. Прежде чем я узнал, в чем дело, позади себя я услышал пронзительный крик и, обернувшись, заметил приблизительно около двадцати индейцев, которые бежали ко мне как сумасшедшие, а из-за кустов выглядывало еще больше раскрашенных рож. Тогда я убил переднего и пустился бежать, а за мной с воем понеслась вся толпа.

– Удивительно, как они тотчас же не застрелили вас, – заметил Эдуард.

– Ах, они не хотели причинять мне вреда, потому что, полагаю, я им хорошо знаком, осторожные негодяи. Я отправил нескольких из них к праотцам, конечно, в честной битве. Мстительные дикари! Они желали поймать меня живым и, если бы я им попался, зажарили бы меня или сожгли живым. Но я пробился через них и бросился к реке, которая, как я знал, находилась только в двух милях; по дороге я бросил свое ружье и все, что мог сорвать с себя из платья; жадные дикари тотчас бросились поднимать все это и таким образом дали мне время достичь реки, и вот теперь я здесь.

– Действительно, это – чудесное спасение! – воскликнул Эдуард.

– Да, это было затруднительное положение, – отвечал лазутчик, спокойно осматривая свое исцарапанное и окровавленное тело. – Но мы, старые охотники, привыкли уже к таким случаям и, когда мы выходим невредимыми, то снова готовы затянуть ту же песенку.

– А много ли диких? – спросил Эдуард.

– Судя по тому, что я сам видел и что слышал от вас, должно быть, очень много!

– К какому племени принадлежат они?

– Разных племен, – отвечал Питер, перегибаясь через борт лодки, чтобы смыть кровь с руки. – Мне кажется, большая часть индейцев из шайки Текумзе, и я нисколько не удивился бы, узнав, что и сам он с ними.

– Но что же нам предпринять? – спросил Эдуард. – Как вы думаете, не опасно ли нам оставаться здесь?

– Долго оставаться, конечно, неблагоразумно, молодой человек; на той стороне находятся индейцы, которые, пожалуй, найдут, что наши скальпы и имущество стоят того, чтобы напасть на нас. Одолжите-ка мне ружье, я выйду на остров. Осмотрю его хорошенько и тогда уж дам вам какой-нибудь совет.

– Поскорее, – вскричал Эдуард, подавая ему ружье Пелега, – взойдите поскорее на ту возвышенность и как можно внимательнее исследуйте всю окрестность! Я боюсь, что мы слишком долго пренебрегали этой предосторожностью.

– Приготовьтесь вывести лодку из залива, – сказал Питер, – но не трогайтесь прежде, чем я принесу вам верные известия.

– Питер, – сказал Давид Штанфорт, – вы едва ли будете в состоянии идти без одежды через густой кустарник; у нас есть лишняя охотничья рубашка и мокасины; нам будет очень приятно, если вы примете их от нас.

Питер Брасси был слишком простой человек, чтобы заставлять долго просить себя; с благодарностью принял он предложенные вещи и поспешил одеться. Затем, оглядев себя с видимым удовольствием, он заметил, что теперь ему недостает только хорошего ружья, пороху да пуль, чтобы быть вполне мужчиной.

– Ну, Питер, выведите только нас поскорее из этого опасного положения, и вы не будете в убытке, – возразил ему Давид Штанфорт, в то время как Эдуард повторил Брасси обещание, что в случае спасения их он может надеяться на хорошее вознаграждение.

– И без ваших обещаний я счел бы своей обязанностью сделать все возможное, чтобы спасти вас, – серьезно отвечал лазутчик. – Питер Брасси никогда не имел неблагодарного сердца; мне было бы крайне прискорбно, если бы с вами случилось несчастье!

С этими словами он выскочил из лодки и мгновенно исчез между кустами. Взоры всех еще были устремлены на то место, где скрылась мощная фигура Питера, как Эдуард Штанфорт вдруг почувствовал на своем плече чью-то руку и, обернувшись, увидел Пелега.

– Слушай, Эдуард, – сказал юноша с упреком. – Вырвав у меня ружье, ты показал, что считаешь меня совершенно бесполезным человеком. Но я хотел бы знать, кто убил того старого индейца, как не я?

– Хорошо, Пелег, хорошо, – возразил Эдуард приветливее прежнего. – Ты сделал свое дело, но, подумав немного, ты увидишь, что твое ружье теперь находится в лучших руках, и потому тебе должно безропотно примириться со всяким планом, который мы придумаем для нашей общей безопасности.

– Ну, не будем больше говорить об этом, – прервал Пелег, польщенный благоприятным отзывом, – хотя, я думаю, ты мог бы отдать Питеру свое ружье, которое было ближе к тебе. А что мешает нам теперь, до возвращения разведчика, приняться за работу и построить на лодке прикрытие, о котором я говорил?

– Да, действительно! – вскричал Эдуард. – Почему бы нам и не заняться этим. План превосходен: раз наше убежище открыто врагами, нам нечего бояться, что стук топоров наведет их на наш след. Чтобы построить для женщин надежное убежище, понадобится несколько часов работы, кроме того, в случае нападения оно будет хорошей защитой от выстрелов и для нас самих.

Так как предложение Пелега было одобрено и отцом Эдуарда, и дядей Амосом, то мужчины тотчас же приступили к работам.

Между другими полезными вещами у Штанфортов оказались топоры, пара больших плотничьих буравов и другие инструменты.

Захватив все необходимое, мужчины, исключая Давида Штанфорта, оставшегося наблюдать за западным берегом, вышли из лодки и направились через кустарник к более высокому лесу, где и принялись за рубку деревьев. Во всем остальном они полагались на бдительность разведчика, который в случае опасности успел бы вовремя предостеречь их.

Вскоре посреди лодки появилось нечто вроде каюты, вокруг которой еще оставался свободный проход. Бревна, имевшие в поперечнике от шести до восьми дюймов, плотно прилегали друг к другу, и, таким образом, были выведены четыре крепкие стены вышиной около шести футов и покрыты довольно грубой крышей. В одной из стен был сделан небольшой проход, так что нужно было низко нагибаться, чтобы проникнуть внутрь; в каюте было еще сделано несколько бойниц, и от этого она приняла вид настоящего укрепления, которое хотя и было воздвигнуто в несколько часов, но вполне удовлетворяло своему назначению.

– Эдуард, – сказала Мабель, осматривая оконченную работу вместе со своим двоюродным братом, – я начинаю думать, что Пелег все-таки годится на что-нибудь, потому что, не приди ему в голову эта мысль, пожалуй, мы не догадались бы сами. Ну, как идут наши остальные дела? – спросила она, увидев его расстроенное лицо.

– Я сам еще хорошенько не знаю, – отвечал тот, качая головой. – Если бы наши враги были другого племени, тогда я подумал бы, что они действительно ушли и оставили нас в покое, но разведчик, который сторожит на вершине холма, говорит, что это внезапное исчезновение индейцев и тишина, царствующая вокруг, не предвещают ничего хорошего, хотя он и не может еще определить, какая именно угрожает нам опасность. Он полагает, что враги нападут на нас сегодня, по крайней мере на этом месте, но все-таки он советует ночью быть готовыми на все.

– Разве ты находишь, что нам лучше остаться здесь? – спросила Мабель.

– Конечно, нет. Я сам хотел предложить разведчику этот вопрос. Теперь, когда мы выстроили это маленькое укрепление и вы, женщины, будете защищены от неприятельских пуль, мне кажется, нам нужно как можно скорее выехать из залива и направиться к озеру. Теперь еще рано, и если мы будем плыть безостановочно, то достигнем озера еще до наступления ночи.

– А как далеко оно?

– Не более как в двадцати милях.

– Ты уже переговорил об этом с дядей Амосом и со своим отцом?

– Нет еще. Я прежде хотел бы посоветоваться с разведчиком, который больше нас всех знаком с хитростями индейцев и может дать лучший совет.

– Не переговорить ли тебе тотчас же с ним, милый Эдуард?

– Конечно, и я сейчас же отправлюсь по его следам.

И молодой человек хотел было уже привести в исполнение свое намерение: он взял ружье и собирался прыгнуть на берег, – как вдруг восклицание его собеседницы заставило его остановиться.

– Вот разведчик! – вскричала девушка, показывая на Питера Брасси, который в эту минуту раздвигал кусты около лодки.

– Ну, что нового? – спросил Эдуард, лишь только разведчик влез в лодку.

– Ничего такого, о чем стоило бы говорить, молодой человек. Эти лешие сохраняют зловещее спокойствие, и как я ни старался, но не мог открыть их следов.

– А я только что намеревался идти отыскивать вас и посоветоваться, не лучше ли будет нам тотчас же отплыть к озеру, – сказал Эдуард.

– Затем-то я и поспешил к вам, – ответил Питер, – чтобы сделать то же предложение, потому что если мы останемся здесь до ночи, то вся шайка нагрянет сюда, как коршуны на добычу. Э, – прибавил он, увидев маленькое укрепление, – это мне очень нравится: отличный уголок для женщин и при случае может служить и для нашей защиты.

– Я сердечно рад, – ответил Эдуард, крепко пожимая руку Питера, – что вы намерены продлить еще свое пребывание у нас. Как долго можем мы рассчитывать на вашу помощь и совет?

– Я хочу спуститься с вами к озеру, а может быть, и дальше, если встретится что-нибудь опасное.

Затем все мужчины держали военный совет и решили, что лодка покинет свое убежище и что нужно употребить все силы, чтобы достигнуть озера до наступления ночи.

Мабель Дункан, услышав, что им не угрожает теперь большая опасность, попросила отложить на несколько минут отъезд, чтобы приготовить всему обществу горячий завтрак, а разведчик тем временем пошел еще раз осмотреть остров, дабы вполне убедиться, что им не угрожает никакое нападение.