Текст книги "Секретные задания РСХА"

– Остальное решим на месте, – подытожил нашу встречу генерал. – Надеюсь, что наше сотрудничество принесет хорошие результаты. До завтра.

Сначала телефонный звонок. У аппарата лейтенант Редль.

– Что происходит? – кричит он возбужденно. – Мы с нетерпением ждем вестей от вас!..

– Нам поручена важная операция. Отправление завтра утром. Я не могу объяснить подробнее по телефону. Я должен еще подумать, свяжусь с вами позже. А сейчас мой первый приказ: в эту ночь чтобы никто не спал! Все автомашины должны быть готовы к отправлению, надо будет перевезти кое-какое снаряжение. Я беру с собой пятьдесят человек, только самых лучших, особенно тех, кто знает итальянский язык. Сейчас составлю список, вы сделайте такой же со своей стороны, потом сравним. Приготовьте колониальное обмундирование для всех и сухие пайки для парашютистов. Все должно быть готово к пяти часам утра. Как только приму решение, сообщу.

В Чайном домике я попросил дежурного офицера предоставить мне кабинет и прислать секретаршу, которая будет немедленно передавать мои приказы моему отряду. Эти требования были немедленно выполнены. С чашкой крепкого черного кофе в руках – я был слишком взволнован, чтобы есть, – я попытался спокойно обдумать положение. Какое оружие, какое снаряжение, сколько взрывчатки необходимо взять для пятидесяти человек? Рассмотрев подробно каждый пункт, я составил длинный список. Мой небольшой отряд должен обладать максимальной огневой мощью при минимальном весе груза. Возможно, нам придется десантироваться с самолетов. Я предусмотрел по два пулемета на группу из девяти человек, остальные солдаты группы будут вооружены автоматами. Конечно, гранаты, но не с длинными ручками, а маленькие, так называемые лимонки, которые можно положить в карманы. Кроме того, мы возьмем с собой взрывчатку – килограммов тридцать будет, наверное, достаточно, – мы возьмем английскую взрывчатку, привезенную из Голландии, она превосходит по качеству немецкую. Плюс различные детонаторы и взрыватели, в том числе и замедленного действия. Необходимы каски колониального варианта, белье, продовольствие на неделю и сухие пайки на три дня пути. Я немедленно передал этот первый список в Берлин, затем я начал выбирать из своих людей тех, кто любой ценой должен принять участие в операции. Вскоре список был готов. Я вызвал на связь Берлин. Ответил Радль.

– Мы здесь все в мыле, – начал жаловаться он. – Каким образом вы хотите, чтобы мы успели к трем часам утра? Ваш список слишком велик…

Я его решительно оборвал:

– Это еще не все. Я отправляю вам дополнительный перечень. Я тоже тут не загораю. Я только что говорил с самим фюрером и с рейхсфюрером СС. – Я почувствовал, что это сообщение заставило его прикусить язык, и добавил:

– Сам фюрер поручил мне проведение этой операции. Хорошо, теперь сравним наши варианты кандидатов в отряд.

За исключением одного или двух человек, мы назвали одни и те же фамилии.

– Тут настоящий бунт, – сказал мне Радль, – все без исключения хотят участвовать в операции. Никто не хочет отстать.

– Сообщите всем немедленно имена отобранных, это успокоит и тех и других. И не теряйте времени. Заканчивайте подготовку.

Я положил трубку и спросил себя, что я еще мог забыть. Ах да! Мне нужны еще радиостанции и особенно – надежная радиотелефонная связь. Значит, необходимо оставить человека в Берлине для связи, получить шифры, по крайней мере на месяц, установить несколько сеансов для связи, чем больше, тем лучше, как днем, так и ночью. Я отправил еще одну телеграмму. Наши сообщения передавались под грифом «Совершенно секретно! Дело особой государственной важности». Мы должны были соблюдать очень большую осторожность. Если бы итальянцы или их секретные службы узнали о наших планах, все наши усилия оказались бы напрасными.

Но это был еще не конец. Постоянно на ум приходили новые детали: необходимо взять трассирующие пули, на случай если придется вести бой ночью, ракетницы, медикаменты для больных и раненых, а также одного или двух фельдшеров. Может быть, нам понадобится и гражданская одежда для офицеров. Таким образом, список постоянно пополнялся, и я много раз звонил в свою штаб-квартиру в Берлине, где царила атмосфера лихорадочной активности.

Только к трем часам утра я смог подумать об отдыхе. Ординарец проводил меня в подвальное помещение, которое служило бомбоубежищем. С двух сторон центрального коридора тянулись ряды помещений в виде ниш, похожие на каюты парохода. Хотя кровать была удобна, я не смог заснуть. В этом подвале я чувствовал себя неуютно, и шум вентиляторов действовал на нервы. Но по крайней мере я мог спокойно подумать. Первый раз за день я в полном объеме оценил трудности, которые мне предстояло преодолеть. Во-первых, необходимо было обнаружить местопребывание дуче. Но, допустим, мы успешно разрешили первую проблему, – что делать дальше? Без сомнения, Муссолини содержится в надежном месте и строго охраняется. Будем ли мы вынуждены штурмовать крепость или тюрьму? Это второе. Мое перевозбужденное воображение уже рисовало разные яркие картины; я ворочался на постели, пытаясь отогнать эти мысли, но они возвращались снова и снова. Неужели мне поручили миссию, которая приведет меня прямо в рай (или в ад)? Как бы то ни было, это возможность показать, на что я способен – не бежать от риска или в крайнем случае достойно покинуть сей прекрасный мир.

Внезапно мне пришла мысль, что я еще и отец семейства. А я ввязался в серьезную авантюру, даже не подумав о завещании. Я включил свет и занес на бумагу свою «последнюю волю». Затем, поняв, что уснуть все равно не смогу – к тому же было уже почти шесть часов, – я вышел, все еще в пижаме, из своей «каюты» и спросил у ординарца – эти бедняги, кажется никогда не спят, – где я могу принять душ. Добрый шотландский контрастный душ – то ледяная вода, то почти кипяток – унес все мои заботы. Без пятнадцати семь я уже сидел за завтраком в Чайном домике. Теперь во мне проснулся зверский аппетит, ординарец сновал как челнок между кухней и обеденным залом за блюдами, которые я заказывал. За окнами влажные от росы поля начинали куриться под первыми лучами восходящего солнца.

Наконец, утолив голод, я взял свой портфель, составлявший теперь весь мой багаж, и прыгнул в автомобиль, заказанный накануне, чтобы ехать на аэродром. Там я должен был встретиться с генералом Штудентом. Телеграмма, только что полученная мной, подтвердила отправление моих пятидесяти человек. Аэродром, с которого мы должны были улетать, был другой, не тот, на который я прилетел. Он находился почти на вершине высокого холма – прекрасная цель для вражеской авиации. Удивительно, но он еще ни разу не подвергался нападению. Генерал прибыл через несколько минут. «Хейнкель-111» – самолет более быстрый, чем старый добрый «Юнкере», на котором я прилетел, – стоял уже готовый к полету. Генерал Штудент представил меня своему личному пилоту, капитану Герлаху. Затем меня втиснули в летный комбинезон, который оказался немного мал, и увенчали голову пилоткой офицера Люфтваффе. Погода стояла прекрасная, и я радовался мысли, что мне предстоит великолепное путешествие.

Мы разместились в чреве самолета. Стрелок, второй пилот и радист были уже на местах. Самолет взлетел, набрал высоту и взял курс строго на юг. Из-за шума двигателей всякий разговор был невозможен. Генерал задремал, и я, воспользовавшись этим, пробрался в кабину летчиков и устроился в кресле второго пилота. С этого места передо мной открывался чудесный вид.

Сначала мы летели над бывшей Польшей. Примерно через полчаса на горизонте, с левой стороны, появилось темное пятно; вскоре я различил несколько остроконечных шпилей – Варшава. Немного позднее мы пролетели над индустриальным районом Верхней Силезии, над бесчисленными трубами заводов, выплевывавших в небо черные клубы дыма.

Затем мы пересекли бывшую Чехословакию, ставшую протекторатом Германии. Внизу проплывала уже не монотонная польская равнина. Под крылом простиралась сильно пересеченная местность. Плодородные равнины по берегам чистых рек окружали поросшие лесом горные вершины. Я понял, что мы пролетим прямо над Веной. Вскоре старая столица империи появилась и заскользила под крыльями нашего самолета. Затем настала очередь альпийских виадуков Земмеринга, проплыла зеленеющая Штирия, Граи, со своим гордым замком. К полудню мы пересекли Хорватию, и через некоторое время я заметил вдали отблеск солнечных лучей на поверхности моря. Вот и Пола, теперь военно-морская база Италии, а когда-то, подумал я с грустью, до Сен-Жерменского договора все это побережье принадлежало Австро-Венгерской монархии. Адриатическое море было невыразимой голубизны, просто великолепно. Мы достигли итальянской территории; под нашим левым крылом промелькнула Алькона, затем мы поднялись, чтобы перелететь Апеннины. Лишь только мы их миновали, нам пришлось снизиться до 300 метров: воздушное пространство севернее Рима находилось под контролем истребителей союзников.

И вот наконец Вечный город со своими семью холмами, Колизеем и площадью Святого Петра. Самолет начал снижаться и скоро приземлился на аэродроме почти на границе города. Было полвторого – за пять с половиной часов мы пролетели почти 1500 километров.

Черт возьми, какая жара! Настоящее пекло. Выйдя из самолета, я инстинктивно хотел снять меховой комбинезон и только в последний момент вспомнил, что еще не получил формы Люфтваффе. Офицер войск СС в качестве адъютанта генерала аэромобильной дивизии – это заинтриговало бы многих. Мне пришлось обливаться потом. В течение двух или трех последующих часов я чувствовал себя мучеником. Даже поездка в открытом автомобиле не освежила меня.

Мы прибыли в Фраскати – маленький прелестный, типично итальянский городок, в котором фельдмаршал Кессельринг расположил главный штаб немецких войск в Италии.

12 мая 1943 года война в Африке закончилась полной победой союзников. Итало-германский экспедиционный корпус, одержавший в начале войны столько блестящих побед, больше не существовал. Основной причиной его поражения была неспособность морских и воздушных сил Оси обеспечить доставку необходимого пополнения и снаряжения. Десятого июля союзным войскам удалось в первый раз вступить на территорию Европы – они высадились на Сицилии. Немецкие и итальянские войска дрались с англо-американцами за каждую пядь земли. Несколько недель они вели ожесточенные бои за обладание небольшой деревушкой Кафалу, на северном побережье Сицилии.

Такова была в общих чертах ситуация на фронте в день нашего прибытия в Рим. В тот же вечер генерал Штудент привел меня, в качестве адъютанта, к маршалу Кессельрингу, который пригласил нас на обед. Между тем мне удалось раздобыть колониальную форму офицера-десантника, и я наконец смог снять меховой комбинезон, прямо скажем, немного неуместный в этой жаре. После обеда, когда мы пили кофе, один офицер из окружения маршала рассказал, как он спросил у итальянского генерала, знает ли тот место, где содержится интернированный дуче. Конечно, я насторожил уши. Генерал якобы дал честное слово, что ни он сам, ни кто-либо из руководства итальянской армии не имеют об этом ни малейшего понятия. Как всегда, импульсивный, я не смог сдержаться и заметил:

– Остается узнать, можно ли верить этому заявлению. Однако маршал Кессельринг, который сидел сзади, казалось, не очень оценил этот комментарий.

– Лично я, – сказал он гневным тоном, – абсолютно ему верю! У меня нет никаких оснований сомневаться в честном слове итальянского генерала. Вам, капитан Скорцени, я советую впредь поступать аналогично!

Мне кажется, я даже покраснел. Во всяком случае, я твердо решил в дальнейшем быть более одержанным в своих суждениях и до конца вечера больше не открыл рта.

В ПОИСКАХ ДУЧЕ

На следующий день начали прибывать самолеты с парашютистами генерала Штудента. На третий день прилетели и мои люди. Они расположились в казармах недалеко от аэродрома Пратика-ди-Маре. Я встретился с ними и предупредил, что, возможно, нам предстоит вскоре важная операция. Я попросил быть в полной готовности, чтобы я в любой момент рассчитывал на их боеготовность.

Затем я вернулся в Фраскати, забрав с собой Радля. Только когда мы оказались в моей комнате, я посвятил его в суть возложенной на нас миссии. Он, казалось, был искренне взволнован и горд, что я получил приказ от самого фюрера. Мы сразу сошлись в мнении, что будет очень трудно найти местопребывание Муссолини. Что касается нашей задачи, то есть освобождения самого дуче как такового, мы решили о ней пока не думать, так как час «Ч» казался еще не близок.

К счастью, я смог запомнить среди сотен имен, названных Гиммлером, два самых важных: Капплер и Дольман. Капплер был представителем гестапо в Италии, у него в подчинении была организация, в любой момент готовая нам помочь. Дольман, который жил ухе достаточно долго в Риме, имел прекрасные связи во влиятельных кругах. По совету рейхсфюрера СС мы – генерал Штудент и я – вступили в контакт с этими людьми, посвятили их в цели миссии и попросили помощи в наших поисках.

Во-первых, мы узнали, что по итальянской столице ходят различные слухи, в том числе самые фантастические. Одни говорят о самоубийстве Муссолини, другие – о серьезной болезни, третьи утверждают, что дуче находится в доме отдыха. Нам удалось, однако, установить, что в полдень 25 июля дуче отправился на аудиенцию к королю. С этого момента его больше никто не видел. Следовательно, он был арестован в самом дворце.

Первое более или менее точное сообщение мы получили совершенно случайно. Среди итальянских чиновников, с которыми общался Капплер, был офицер корпуса карабинеров, остававшийся в глубине души приверженцем фашистского режима. В одной из бесед этот человек проронил ценные сведения: вроде бы дуче был перевезен на санитарной машине из королевского дворца в казармы карабинеров в Риме. Наше расследование подтвердило эту информацию. Мы, кроме того, узнали, в какой части здания и на каком этаже содержался пленник. К сожалению, после ареста прошло уже больше десяти дней и, вероятно, Муссолини уже был перевезен в другое место.

Еще три недели мы безрезультатно пытались открыть место, где Бадольо прятал бывшего главу фашистского правительства. Ничего, никакого следа, не было даже намека – до того дня, когда к нам на помощь пришел его величество случай.

В одном римском ресторанчике мы познакомились с одним торговцем фруктами, который время от времени наезжал к своим клиентам в Террачину, небольшой городок на берегу залива Гаэта. У его лучшего клиента в этом городке был слуга, имевший родственницу, за которой ухаживал один карабинер. Этот карабинер служил на острове Понца, на котором находилась тюрьма, и часто писал своей возлюбленной. В одном из писем он и упомянул о прибытии на остров одного замечательного узника – «очень важной персоны». Эта первая информация вскоре получила подтверждение, но несколько позднее один молодой морской офицер проговорился в бессвязной, полупьяной беседе, что его крейсер недавно перевез дуче из тюрьмы на острове Понца в городок Специя, где находилась итальянская военно-морская база на Лигурийском побережье.

Конечно, все результаты наших расследований немедленно передавались, через генерала Штудента в ставку фюрера. Как только мы сообщили о «следах», ведущих в Специю, я получил приказ подготовить операцию по немедленному освобождению дуче. Целые сутки мы лихорадочно соображали, чесали затылки. В ставке они, наверное, думали, что нет ничего проще, чем умыкнуть человека с боевого крейсера на глазах вооруженного экипажа! К счастью, на следующий день мы узнали, что дуче опять – в который раз! – поменял тюрьму.

В Берлине – да простят мне читатели это небольшое отклонение от темы, только ради самой необычности факта, – мобилизовали между тем даже ясновидцев и астрологов. Кажется, самому Гиммлеру пришла идея привлечь этих так называемых ученых. Во всяком случае, я еще никогда не слышал хотя бы об одном положительном результате их «исследований»!

Немного позднее новые сведения, полученные из различных источников, в том числе и по анализам упорных слухов, направили наши поиски на Сардинию. Указания на один из мелких островков или на госпиталь в маленьком, затерянном в горных лесах городке вскоре оказались ложными. Напротив, версия о присутствии дуче в морской крепости Санта-Маддалена, у северо-восточной оконечности Сардинии, все больше и больше находила подтверждение. Однажды немецкий офицер связи при итальянском адмиралтействе фрегаттен-капитан Хунеус – старый морской волк, сошедший прямо со страниц романов Джозефа Конрада, – сообщил нам по собственной инициативе, что какой-то очень важный пленник содержится в этом старинном городе-крепости. Эти сведения мне показались настолько важными, что я решил немедленно лететь на Сардинию и сам провести разведку. Я взял с собой фрегаттен-капитана и лейтенанта Варгера из своего отряда, который бегло говорил по-итальянски. По прибытии в Санта-Маддалену я на немецком тральщике совершил небольшое путешествие по акватории порта и вдоль берегов острова. Под прикрытием паруса я сделал несколько фотографий портовых сооружений и даже, хотя и издали, усадьбы, которая интересовала нас больше всего, – виллы «Вебер», расположенной на окраине города. Потом я начал искать способы узнать, что же это был за «важный узник». Для этой цели я решил задействовать лейтенанта Варгера.

Мой план основывался на том, что все итальянцы – яростные спорщики. Варгер, переодетый в простого немецкого матроса, должен был с наступлением вечера потолкаться в тавернах и прислушиваться к разговорам. Как только он уловит разговор о дуче, он должен будет вмешаться и заявить, что ему достоверно известно, что Муссолини тяжело заболел. Очень вероятно, эта версия вызовет протесты, что позволит Варгеру заключить пари. Чтобы казаться более убедительным, Варгер должен будет притвориться слегка пьяным.

Из-за последнего обстоятельства возникли неожиданные трудности – Варгер не пил вообще. Только после неоднократного напоминания о долге солдата я смог убедить его немного отступить от своих принципов.

План мой, такой с виду простой, прекрасно удался. Бродячий торговец, который приносил каждый день фрукты на виллу «Вебер», принял пари. Чтобы показать Варгеру, что он знает, о чем говорит, он провел его в дом около виллы и через слуховое окно чердака показал террасу, по которой прогуливается дуче.

На следующий день Варгер вернулся на этот наблюдательный пост. Через несколько дней он знал приблизительное количество солдат охраны, время смены караулов, пулеметные точки и тому подобное.

Настало время выработать план наших дальнейших действий. Каким образом мы сможем вытащить Муссолини с виллы, а затем вывезти его из города? Наша задача осложнялась еще тем, что Санта-Маддалена – морская крепость. Нам были необходимы самые точные сведения о расположении зенитных батарей, частей и их количестве. Поскольку имевшихся у нас карт было недостаточно, я решил облететь город на самолете и сделать несколько снимков с воздуха.

Вернувшись в Рим, я получил в свое распоряжение «Хейнкель-111», и 18 августа 1943 года мы взлетели с аэродрома Пратика-ди-Маре. Сначала пилот взял курс на север. В то время активность в воздухе авиации союзников над Тирренским морем была уже столь высока, что в целях безопасности все самолеты, направлявшиеся на Сардинию, должны были следовать через острова Эльба и Корсика.

В назначенный час мы приземлились в Паузании, на одном из главных аэродромов Сардинии, где самолет должен был дозаправиться. Я быстренько «подскочил» в Пало, где встретился с Хунеусом и Варгером, которые проинформировали меня, что в Санта-Маддалене ничего нового, за исключением постоянного усиления мер безопасности.

Успокоенный, я вернулся в Паузанию. После разведывательного полета я планировал отправиться на Корсику, где была расквартирована бригада СС. План, начинавший созревать в моей голове, возможно, потребовал бы привлечения достаточно серьезных сил, и я хотел обговорить с командованием бригады предварительные детали операции. В 15 часов мы взлетели. Я приказал пилоту быстро набрать высоту 5 тысяч метров. Облет района Санта-Маддалены, вообще говоря, был запрещен, и я вынужден был забраться как можно выше, чтобы спокойно сделать снимки. Расположившись в передней турели, рядом с пулеметом, имея под рукой фотокамеру и морскую карту, я только принялся любоваться переливами темно-синего моря, как в наушниках раздался голос заднего стрелка:

– Внимание! Сзади два самолета, английские истребители.

Самолет лег на крыло, стараясь оторваться от противника; я положил палец на гашетку пулемета, готовый в любой момент открыть огонь. Через некоторое время пилот выровнял самолет; я уже сказал себе, что все кончилось благополучно, как внезапно увидел, что нос нашей машины под острым углом устремился вниз. Обернувшись, я увидел искаженное лицо летчика, пытавшегося, без особого успеха, вывести самолет из пике. Бросив взгляд через стекло своей кабины, я увидел, что левый мотор не работает. Самолет падал со все возрастающей скоростью. Не оставалось времени даже прыгать с парашютом. Я услышал в наушниках:

– Держитесь!..

Инстинктивно я вцепился в ручки пулемета – и мгновение спустя самолет столкнулся с поверхностью воды. Я, наверное, ударился головой о стекло кабины, ибо потерял сознание. Через несколько секунд я почувствовал, как что-то передо мной разбивается на тысячи осколков. Затем чья-то рука схватила меня за ворот куртки и потащила наверх. Вокруг только вода, ничего, кроме воды. Самолет медленно погружался, в кабине пилотов, передняя часть которой была разбита, было уже сантиметров тридцать воды и она хлестала через зияющую пробоину.

С трудом открыв дверь в салон, мы попробовали докричаться до задней кабины. Никакого ответа. Значит, наши два товарища погибли? Теперь надо было как можно быстрее выбраться наружу из самолета, который мог затонуть с минуты на минуту. Объединенными усилиями нам удалось открыть верхний аварийный люк в кабине пилота. Сразу же внутрь устремились новые потоки воды. Пора! Мы быстро вытолкнули второго пилота через люк, затем я глубоко вздохнул и протиснулся сам. Я почувствовал, что поднимаюсь, резким движением ног оттолкнулся от самолета и выскочил на поверхность. Через несколько секунд появился и первый пилот.

Неожиданно произошла странная вещь. Почти весь самолет, освобожденный от нашего веса, появился из воды. Оба летчика бросились к задней кабине, открыли люк. Оторопевшие, они увидели забившихся в угол кабины двух солдат, которых мы уже считали погибшими. Они были невредимыми, но немного ошалевшими. На четвереньках они доползли до края крыла. К несчастью, ни тот ни другой не умели плавать, хотя оба были уроженцами Гамбурга, портового города. Первому пилоту между тем удалось достать надувную лодку. Удар кулаком – вылетела пробка из баллона с кислородом; лодка быстро наполнилась газом, солдаты смогли на нее забраться.

В тот же момент я вспомнил с замиранием сердца о своем портфеле и фотокамере, оставшихся в кабине пилотов. Я нырнул, проник в кабину через пробоину, и мне удалось вытащить портфель и камеру, которые я, вынырнув на поверхность, забросил в лодку. Через несколько секунд хвост самолета вздыбился и машина ушла под воду. Уцепившись за лодку, так же как и оба пилота, я огляделся. В двухстах или трехстах метрах от нас из воды торчали камни подводной скалы. Мы вплавь направились к ней, толкая перед собой лодку. Скала оказалась обрывистой и скользкой, но нам достаточно легко удалось на нее забраться. Второй пилот обнаружил в «НЗ» лодки ракетницу и хотел выстрелить, но я приказал ему подождать, пока появится какой-нибудь корабль.

Примерно через час мы заметили дым на горизонте. Я выпустил красную ракету, и, к нашей радости, корабль взял курс в нашу сторону. Вскоре к нам уже шла спасательная шлюпка. Нашим спасителем оказался вспомогательный итальянский крейсер, специально оборудованный для противовоздушной обороны. «Нам повезло, что капитан не знает, как мы здесь оказались», – подумал я, пожимая ему руку. Поскольку я был совершенно голый – ныряя за камерой, я освободился от одежды, – он предложил мне белые шорты и пару сандалий. Шорты оказались слишком узки для меня, и я влез в них с трудом, иначе пришлось бы, сходя на берег, воспользоваться фиговым листком. И только в тот момент, когда я с облегчением растянулся в шезлонге, – почувствовал острую боль в грудной клетке: через несколько дней врач определил, что у меня сломано три ребра.

К концу дня мы снова оказались в Паузании. Я сразу же отправился в Пало, чтобы взять у капитана Хунеуса корабль и отправиться на Корсику, где меня ждал командир бригады СС. Я хотел выполнить хотя бы этот пункт своего плана.

Была почти полночь, когда наш торпедный катер проскользнул между скалистых берегов в порт Сан-Бонифачио. Из здания итальянской военной администрации порта мне не удалось установить телефонную связь с бригадой. Только на следующее утро мне предоставили автомашину. По стечению обстоятельств весь этот день я гонялся за командиром бригады, который со своей стороны пытался – и тоже напрасно – найти меня. В конце концов мы все же встретились на севере острова, в Бастии, в штабе немецкой военно-морской базы на Корсике.

В то же время Радль, оставшийся в Риме, терялся в ужасных догадках. Не встретив меня, как было условленно, вечером 18 августа, он позвонил в штаб парашютной дивизии, чтобы узнать, есть ли у них какие-нибудь новости о моем самолете. Ему коротко ответили: «Самолет считается пропавшим без вести; экипаж, скорее всего, пошел на дно, рыб кормить». Два дня бедняга считал меня погибшим, ибо я вернулся в Рим только поздно вечером 20 августа. Я встретил его по дороге от аэродрома в расположение своего отряда, и он чуть с ума не сошел от радости.

Как только мы прибыли в отель, сразу приступили к разработке детального плана дальнейших действий. На этот раз у нас была твердая уверенность, что местопребывание дуче обнаружено. Генерал Штудент, которого мы на следующее утро поставили в известность о положении дел, полностью разделял наше мнение.

Вдруг как гром среди ясного неба – приказ из ставки фюрера:

«Ставка только что получила от абвера (адмирал Канарис) доклад, согласно которому Муссолини находится на небольшом островке недалеко от острова Эльба. Капитану Скорцени немедленно подготовить десантную операцию и сообщить в ставку о времени, когда она может быть проведена. Ставка фюрера утвердит план операции».

Как это могло произойти, спрашивали мы себя. Считалось, что агентура адмирала обладает чрезвычайно эффективными средствами сбора информации. Однако через несколько дней мы познакомились и с циркуляром под грифом «Секретно», разосланным абвером всем командирам соединений вермахта в Италии. В этом циркуляре было черным по белому написано: «Абсолютно точно установлено, что правительство Бадольо продолжит борьбу на нашей стороне при любых обстоятельствах. Новое итальянское правительство будет даже еще теснее участвовать в совместных действиях, чем бывшее фашистское правительство».

Поскольку наше мнение было диаметрально противоположным, генерал Штудент попросил аудиенции с самим фюрером. После долгих объяснений по телефону разрешение наконец было дано и мы получили приказ прибыть в Восточную Пруссию. Мы сразу же вылетели, приземлились после полудня и узнали, едва выйдя из самолета, что Гитлер ждет нас.

Нас привели в ту же комнату, где я был представлен фюреру несколько недель назад. На этот раз все кресла перед камином были заняты, и я имел возможность познакомиться практически со всем руководством рейха. Слева от фюрера сидел Риббентроп, министр иностранных дел, справа – фельдмаршал Кейтель, за ним – генерал Йодль. Мне указали на следующее кресло. Слева от Риббентропа сидел Гиммлер, за ним – генерал Штудент и гросс-адмирал Дениц. Между Деницем и мной расположилась в кресле массивная фигура рейхсмаршала Германа Геринга.

Генерал Штудент коротко представил меня, затем предоставил мне слово. Сначала я страшно волновался, – взгляды этих восьми человек так меня сковывали, что я забыл даже о записях, приготовленных во время полета. Постепенно, однако, я обрел свою обычную уверенность. По возможности ясно и коротко я представил в деталях все этапы нашего расследования. Многочисленные убедительные свидетельства в пользу нашей версии, согласно которой дуче находится в Санта-Маддалене, произвели впечатление на аудиторию. А рассказ о пари, заключенном лейтенантом Варгером, вызвал улыбки на некоторых лицах, в частности Деница и Геринга.

Когда я закончил – беглый взгляд на часы подсказал мне, что я говорил больше получаса, – фюрер решительным жестом пожал мне руку.

– Вы убедили меня, капитан Скорцени. Вы, конечно же, правы, я отменяю мой прежний приказ о нападении на остров. Вы уже разработали план, позволяющий вызволить дуче из этой морской крепости? Если да, представьте нам его.

С помощью схемы, набросанной от руки, я рассказал о нашем проекте решения задачи, выработанном несколько дней назад. Я объяснил, что, кроме флотилии торпедных катеров, мне потребуется несколько тральщиков и, кроме моих пятидесяти человек, около роты добровольцев из состава бригады СС, стоящей на Корсике. С другой стороны, чтобы прикрыть наш отход, я бы хотел иметь право использовать зенитные батареи наших сил на Корсике и Сардинии. Мой план атаки на восходе солнца, кажется, получил полное одобрение. По ходу доклада Гитлер, Геринг и Йодль задали мне множество вопросов. После меня слово взял фюрер:

– Я одобряю ваш план, капитан, и надеюсь, что при условии выполнения его с должной настойчивостью и без всяких колебаний он является вполне реальным. Гросс-адмирал Дениц, отдайте необходимые распоряжения своим подразделениям. Требуемые части поступают на время проведения операции под командование капитана Скорцени: необходимо любой ценой освободить моего друга Муссолини, и как можно быстрее, чтобы помешать передаче его союзным войскам. Однако, капитан, когда вы будете готовы и я дам вам разрешение начать операцию, Италия, возможно, еще будет нашим союзником, по крайней мере официально. Если в этом случае ваш рейд закончится неудачей, я буду вынужден дезавуировать вас перед мировым общественным мнением. Я заявлю тоща, что, постоянно твердя о необходимости спасения дуче и о своем плане его освобождения, вы лично заставили потерять голову командиров некоторых подразделений, расквартированных в Италии, и в любом случае вы действовали по собственной инициативе. Чтобы помочь нам одержать победу, чтобы поддержать честь Германии, вы будете готовы принять в случае неудачи это тяжелое обвинение, даже не помышляя о защите.