Текст книги "Китобоец «Эссекс». В сердце моря (сборник)"

11-го числа последующего июня я прибыл в Нантакет на китобое «Орел», капитан Вильям Х. Коффин. Семейство мое получило рассказ о нашем кораблекрушении самый огорчительный и считало меня пропавшим. Мое неожиданное появление было встречено с признательностями самыми приятными и с благодарностями милосердному Создателю, который провел меня сквозь тьму, горе и смерть обратно в лоно земли и друзей моих.

Добавление

Следующее есть список всего экипажа корабля, с упорядочением по трем отдельным ботам при отплытии с места крушения: имена тех, кто умер, остался на острове или застрелен, а также тех, кто выжил и кто был в боте третьего помощника во время разлучения – и чья судьба все еще точно не известна:

Капитан Джемс Поллард[16]16
  В остальных местах он зовется Джорджем Поллардом.


[Закрыть], 17 июня, 1-й бот, выжил

Обед Гендрикс, 1-й бот, помещен в 3-й бот, пропал без вести

Бразилла Рэй, 1-й бот, умер

Овен Коффин, 1-й бот, застрелен

Самуэль Рид (черный), 1-й бот, умер

Чарльз Рамсдель, 1-й бот, выжил

Сет Викс, 1-й бот, остался на острове

Овен Чес, 2-й бот, выжил

Бенджамин Лоренс, 2-й бот, выжил

Томас Никольсон, 2-й бот, выжил

Исаак Коль, 2-й бот, выжил

Ричард Петерсон (черный), 2-й бот, выжил

Вильям Райт, 2-й бот, остался на острове

Мэтью П. Джой, 3-й бот, умер

Томас Чепль, 3-й бот, остался на острове

Джозеф Вест, 3-й бот, пропал без вести

Лосон Томас (черный), 3-й бот, умер

Чарльз Шортер (черный), 3-й бот, умер

Исайя Шеферд (черный), 3-й бот, умер

Вильям Бонд (черный), 3-й бот, пропал без вести

Томас Никерсон
Из записных книжек

…Давайте теперь вернемся к путешествию в Эссексе. После короткого пребывания на острове Лобос мы держались подальше на север, петляли, конечно. Иногда подходили к самому берегу, иногда нас относило в самое сердце моря. Вскоре мы, наконец, пересекли экватор и добрались до лучшей остановки на нашем пути – города Такамес (Эквадор). Этот маленький город практически полностью состоит из бамбука, хижины здесь с соломенными крышами и построены на сваях, на высоте свыше двадцати футов от земли. Мы сошли на берег и вступили в сражение с комарами, которые хотели растерзать нас, подобно тому, как дикие звери плотоядно посматривают на бродяг и прочий сброд, вынужденный ночевать на улице. Именно на широте 00:50 к северу от экватора расположен городок Такамес, в котором проживает не более трехсот жителей, смесь испанцев и индейцев. Люди здесь оказались очень добрыми, трудолюбивыми и ответственными гражданами, хоть в городке все чрезвычайно бедно живут. Мне было сложно поверить, что город способен жить на тысячу долларов. Пищу тут добывали спонтанно. Мясо тут практически не потребляли. Если и удавалось добыть немного мяса, жители старались продать его. Главным образом тут питались бананами и апельсинами, которые, и правда, на вкус совершенно восхитительны. Еще они питаются картофелем и ананасами, но растить их достаточно сложно, поэтому и употребляют их в пищу редко.

Вот сюда-то мы и завернули в ходе нашего длительного путешествия на запад. Здесь можно было купить древесины, пополнить наши запасы еды и, что еще важнее, воды. Здесь мы встретили корабль Джорджа Лондона с капитаном Боннфордом на борту. Здесь они отдыхали после долгого китобойного круиза. Практически все люди капитана тяжелейшим образом страдали от цинги. Боннфорд вынужден был арендовать здесь дом на берегу и на какое-то время превратить его в больницу. Из всей компании только трое людей способны были выполнять свой долг. Впрочем, при хорошей организации и достаточном количестве еды и воды очень скоро Боннфорд смог бы продолжить свое плавание без единой потери.

* * *

Китобойное судно Леди Адамс Нантакет прибыло сюда уже во время нашего здесь пребывания. Они преследовали те же цели, что и мы. Капитаны двух американских кораблей в течение нескольких дней пропадали на охоте на индеек. Они заставляли поваров работать целыми днями, после каждой охоты им надлежало приготовить как можно больше полезной и питательной пищи. Я был самым молодым на борту, поэтому меня капитаны попросили составить компанию, чтобы исполнять роль собаки охотника.

Вскоре мы восполнили свои силы и назначили день выхода в море. Перед стартом мы в течение трех часов бродили по лугам и охотничьим угодьям, после чего мы услышали мрачный нечеловеческий вой, заставивший нас собраться возле корабля. Когда мы подошли к установкам, два капитана пришли первыми, они смотрели друг на друга несколько мгновений, как будто хотели, но не решались что-то сказать. Солнце так сильно пекло, а я был слишком молод, чтобы защитить от хищников, да и для того, чтобы найти дорогу обратно. Они боялись, что хищники съедят их.

С тех пор прошло много времени. Я собрался с силами и вновь посетил тот город. Животное, так напугавшее нас, оказалось обычной хищной птичкой, размером не больше колибри. Ее душераздирающие крики легко можно было принять за вой хищника. Тогда мы действительно испугались этих воплей и отложили охоту на следующий день, но больше никто не отваживался снова предложить пойти на охоту. Мы вынуждены были довольствоваться той провизией, которая осталась у нас, а также несколькими ручными индейками, купленными в городе. Сокровища здешних лесов мы оставили местным жителям.

* * *

После того, как мы пополнили запас питьевой воды и древесины, мы все же отплыли от этого острова. Теперь наш курс лежал на Галлапагосские острова. Там мы надеялись пополнить запас провизии гигантскими черепахами, которыми изобилует тот остров и которые так ярко и живо описывал Коммадор Портер во время нашей последней войны с Англией. Шесть дней мы шли, уже не надеясь увидеть сушу, пока наконец не увидели вдалеке кромку островов. Мы поймали несколько китов. У нас было не больше 700 баррелей нефти.

Мы бросили якорь в пяти морских саженях воды от берега. В северо-западной части острова находилась небольшая бухта Stephens Bay[17]17
  Никерсон имеет ввиду бухту Гарднер, на северо-центральной части острова. Бухта Stephens Bay на самом деле находится на острове Сан-Кристобаль.


[Закрыть]. Здесь ветер ощущался меньше всего, поэтому мы бросили якорь. Пляж здесь, как и все другие на этих островах, был необычайно красивым и чистым, по белизне своей напоминающим снег. Здесь весь песок был столь чистым, что напоминал снег. Тюленей уже известного мне вида мы повстречали много, а вот морских котиков повидать не удалось. Эти острова вулканического происхождения. Скалы выглядят так, будто были сожжены, места, где есть почва, выглядят не лучшим образом. Земля здесь очень сухая. Делая шаг в этих местах, можно услышать звук, подобный скрежещущему металлу. Так и переходите от одного металла к другому. Обломки скал разбросаны столь хаотично, что приходится перепрыгивать, от одного к другому, десятки и сотни раз падая назад, так как куски скал беспрестанно отламываются.

Водяные черепахи чрезвычайно ценны для моряков. Метод их добычи на острове до смешного прост. Сначала моряки отрезают себе кусок холста и подвязывают к каждому его углу веревки, наподобие подтяжек. Так они готовятся к предстоящей охоте. Моряки рассредоточиваются по острову и идут на дело. Расстояние между охотниками от двух до пяти миль. Обычно идут либо в одиночку, либо в компании с напарником. Нужно держать ухо востро и быть предельно осторожным. Тихо и незаметно они проходят между деревьями, в надежде отыскать объект охоты. Если кто-то находит несколько черепах и понимает, что не сможет отнести их к кораблю в одиночку, он кричит во всю глотку. Если кто-то еще не обзавелся добычей, не нагружен до предела, то он, конечно, придет на помощь и по звуку голоса определит местоположение товарища.

После этого начинается собственно охота. Чтобы захватить и нейтрализовать черепаху, ее нужно во что бы то ни стало перевернуть панцирем вниз, на грудь нужно положить увесистый камень и навалиться всем корпусом, для верности. В это время можно будет спокойно связать им ноги веревками. Связывать нужно чуть выше коленного сустава. С помощью холста достаточно просто оттащить черепаху к судну, надев ремни на холсте на плечи. После чего черепахи продолжат свое путешествие в лодке, под палящими лучами жаркого солнца. Поверьте, я понимаю, в сколь незавидном положении оказываются эти несчастные животные.

В среднем черепахи весят около трехсот фунтов, но я часто видел и четырехсотфунтовых особей. Их поведение очень беспокойно. Неизвестно, когда ты встретишь подходящую черепаху и сколько она будет весить. Связывать их ноги невероятно трудно. Я часто думал, что это самый тяжелый труд, который может быть дан человеку. Я часто видел обозленных моряков, которые бросали черепах спинами на скалы, разбивая вдребезги их панцирь, и, сидя внизу скалы, сыпали горькие проклятия на голову бедного и несчастного животного, которое истекало кровью возле их ног. Обычно моряки делали три-четыре поездки в день, каждый раз привозя груз в своей лодке.

Форма этого экзотического животного в какой-то степени напоминает небольшой надел земли, панцирь черепахи и есть возвышенность. У них очень длинная шея, которая в сочетании с головой чем-то напоминает змею, что выглядит весьма неприятно. Я часто встречал особей, чьи шеи достигали двух футов в длину.

Эти несчастные животные не умеют обороняться. Их способ защиты практически безобиден для человека, да и для любого другого хищника. Они подходят друг к другу все ближе и ближе. Затем, вытянув шеи из панциря до предела, с открытым ртом, они принимают вид самой злобной рептилии. Они так и будут стоять в таком положении, не шевеля своими головами и шеями, дрожа от ярости. Побеждает тот, чья голова выше. Проигравший моментально отступает назад. Это решает весь исход поединка. Я часто встречал таких бойцов на палубе, но, что интересно, никогда не видел, чтобы проигравший решался снова вступить в схватку. Уверен, что это единственный их способ сражаться. У них нет зубов, их рты сформированы практически так же, как и у попугаев.

Они могут храниться на борту судна в течение очень длительного времени. Я знаю, что порой их держали так больше семи месяцев без еды, воды и какого-либо ухода. Конечно, это очень жестоко. Многие утверждают, что они не ведают голода, как другие животные, но я вовсе не уверен в этом. Часто я наблюдал, как они сбегаются в ту часть палубы, в которой находится провиант. В обычное время они питаются сочными листьями деревьев, наподобие капусты. Такие растения свойственны тем местам.

Во время одной из таких наших вылазок мы потеряли одного из офицеров, Бенджамина Лоуренса. Он слишком далеко отошел от лодки, удалился вглубь острова и попросту заблудился. Он шел, преследуя черепаху или просто глазея по сторонам, во всяком случае Лоуренс не замечал по дороге ориентиров, способных помочь ему выйти на берег. Мы все уже готовились выйти на его поиски, когда он вернулся к лодке. Его силы были на исходе, весь день он шел по острову, не имея ни еды, ни воды, да еще и под палящим солнцем. Температура воздуха в тот день была не меньше 110 градусов по Фаренгейту.

Он рассказал нам о своем приключении. Он расстался со своей компанией в лесу и пошел в юго-восточном направлении. Несколько часов он брел по непроходимой чаще, обратно ему пришлось бы идти нагруженным, поэтому он влез на дерево, чтобы понять, где он находится и найти выход из джунглей. Увидеть он так ничего и не смог. Только сейчас до него начала доходить вся серьезность его положения, ведь на острове он не смог бы даже найти себе воды, так как до сезона дождей было еще далеко и засуха стояла страшная.

Он продолжил свои скитания в поисках пляжа. Лоуренс твердо решил идти вперед до тех пор, пока вдалеке не покажутся очертания пляжа, пока не увидит спасительный корабль. Палящее солнце усиливало жажду, он нуждался в воде. Вскоре ему встретилась черепаха, которую он быстро и относительно легко поймал и связал. Ему ничего не оставалось, кроме как отрезать голову животному и пить кровь из сочащейся раны. Судьба этого животного была предрешена, ее миссией было укрепить Лоуренса в его путешествии к лодке.

Несколько часов в пути привели его к берегу моря. Он снова влез на дерево, но даже с самой высокой точки острова корабля он так и не увидел. Он продолжил свой путь по горящему от солнца песку, ибо был уверен, что таким образом он обязательно выйдет к кораблю и встретится со своими друзьями. И оказался прав. После долгих скитаний по острову он увидел вдалеке корабль. Ему стало страшно, что товарищи засмеют его, если он вернется с пустыми руками. Ему пришлось вновь метнуться в лес. Довольно быстро он встретил подходящую черепаху и легко связал ее. К лодке он вышел уже после наступления темноты. Товарищи его были вне себя от радости, когда увидели, что Лоуренс жив и здоров.

За то время, которое мы пробыли на острове, а именно четыре дня и четыре ночи, мы отловили сто восемьдесят одну черепаху. Пришло время вновь отправляться в путь. Остров находился в 1° 20’ южной широты и 89° 40’ западной долготы. Наш путь лежал к острову Чарльза, одному из той же группы вулканических островов. Капитан Портер с нашего фрегата Эссекс уже бывал на этом острове во время нашей последней войны с Англией. Сюда мы пришли на следующее утро в 9:00. Здесь есть отличная гавань в юго-западной[18]18
  Никерсон, вероятно, имеет в виду Post Office Bay, на северо-западной части Исла-Санта-Мария. (Там нет отличной гавани на юго-западной стороне острова.)


[Закрыть] части острова. Деревья к югу от того места, куда мы бросили якорь, отличались хорошим ростом, что свидетельствовало о наличии здесь хорошей почвы. На этом острове мы отловили еще сотню водяных черепах. Здесь ловить их оказалось куда сложнее. Черепахи этого острова обладали самым вкусным мясом из всех, с какими мне доводилось встречаться. Не часто, но все же бывало, что от одной особи мы брали восемь-десять фунтов чистого жира. Здесь мы нашли черепаху в шестьсот фунтов веса. Для того чтобы его изловить и поднять на борт, потребовалось шесть человек. Он был очень старым, и мы прозвали его Коммандор. Вскоре он начал отзываться на свое имя.

Есть на этих островах очень любопытный вид животных, называемый гуано. Различают сухопутных гуано и морских. Земноводные живут среди скал, в то время как сухопутные напоминают наших ящериц, но огромных размеров. Они имеют четыре ноги и достигают двух футов в длину. Выглядят они старыми и уродливыми. Цвет их кожи кажется грязным и желтоватым, напоминает горелую земную породу. Их кожа шероховатая и неровная. Многие из нас порывались съесть их, почитая гуано за отличное лакомство.

Здесь очень много пеликанов, настолько много, что это заслуживает отдельного упоминания. Это птицы очень большого размера, возможно, футом длиной, с естественным мешком возле горла. Их челюсть устроена таким образом, что, заполняясь, этот мешок увеличивается, растягивается до необходимых размеров. В этом мешке они переносят детенышей, заполняют его пищей. Выглядят они очень неуклюже и неловко, в особенности, когда плавают с рыбами или когда расправляют свои крылья, открывают рот и неловко задирают ногу.

Зеленые черепахи тут в изобилии. Они очень хороши для китобоев, их часто используют. Выбирать, правда, не из чего.

Этот остров имеет куда более плодородную почву, чем любой другой из этой островной группы. Я думаю, акров двести хорошей земли. Во время нашего путешествия тут не было ни одного жителя, поэтому земля, конечно, была не культивированная.

В нашей команде был англичанин Томас Чапелл. Он был диковат и любил отдыхать за чужой счет. Неизвестно, что произошло, когда он вместе с несколькими другими товарищами были на берегу, но в конечном счете, они подожгли кустарник и деревья. Это был сухой сезон, и огонь распространился с пугающей скоростью.

Из воспоминаний Филбрика:

Утром 22 октября Томас Чапелл, моряк из Плимута, Англии, решил устроить розыгрыш. Никому ничего не сказав, он принес огниво на берег. Когда остальные искали на острове черепах, Чапелл тайно устроил пожар в подлеске. Это был разгар сухого сезона, огонь моментально вышел из-под контроля, окружив охотников на черепах и отрезав им путь на корабль.

Многие вынуждены были бежать сломя голову прочь. Они шли напролом, не замечая обжигающих языков пламени. Волосы и одежда наши были изрядно опалены, но в целом все закончилось для нас благополучно.

К тому времени, когда нам все же удалось вернуться на корабль, практически весь остров буквально пылал[19]19
  Хотя пожар и был чудовищным бедствием для острова, не все черепахи были утеряны. Есть многочисленные свидетельства китобоев, что в глубине острова через много лет после пожара все же встречались немногочисленные особи этих многострадальных животных.


[Закрыть].

Из воспоминаний Никерсона:

Хорошо, что мы не знали, кто автор этой выходки. Моряки были просто в бешенстве. Поллард был ужасно расстроен. Мы стали искать виновника, но Чапелл, испуганный последствиями своей глупости, признался в содеянном лишь спустя длительное время.

Разрушения, вызванные огнем, были просто колоссальны и трагичны для животных и растений, обитавших на острове. Спустя много лет ущерб от пожара был все еще заметен. Ни деревьев, ни кустарников, ни травы здесь не было. Судя по всему, тут погибли тысячи и тысячи морских черепах, птиц, ящериц и змей.

Эссекс навсегда изменил жизнь этого острова. Когда я вернулся на остров лишь спустя много-много лет, то вместо когда-то зеленого острова Чарльза я встретил лишь почерневший пустырь.

Днем 23 октября мы подняли якорь, паруса и снова вышли в море. На закате мы потеряли остров из виду, вдалеке лишь виднелись отражающиеся в воде всполохи пламени. Теперь наш курс лежал на запад. Там для китобойного промысла было организовано свободное торговое пространство. Ничего примечательного в те дни не произошло. Разве что редких погонь за косяками диких китов. Так продолжалось до утра 16 ноября. Тогда, находясь в 1° 00’ южной широты и 118° 00’ западной долготы, стая китов проплывала как раз рядом с нашим кораблем. Все мы приготовились к ловле китов. Старшая лодка, лучше снаряженная и с более подготовленными моряками, поравнялась с самым крупным китом и бросила в него дротик. Тогда кит обернулся и буквально бросился на лодку, разламывая ее на куски. Всех нас выбросило в открытое море, но, как бы удивительно это ни прозвучало, в тот раз никто не пострадал. Все без приключений перебрались в другую лодку, доставившую их на корабль.

Герман Мелвилл
Тайпи

1

Полгода в открытом море! Да, да, читатель, вообрази: полгода не видеть суши, гоняясь за кашалотами под палящими лучами экваториального солнца по широко катящимся валам Тихого океана – только небо вверху, только море и волны внизу, и больше ничегошеньки, ничего! Уже много недель, как у нас кончилась вся свежая провизия. Не осталось ни единой сладкой картофелины{1}1
  Сладкий картофель (батат) и ямс – корнеплодные растения, выращиваемые в тропиках и субтропиках.


[Закрыть], ни единого клубня ямса. Великолепные грозди бананов, украшавшие прежде нашу корму и ют, – увы! – исчезли, нет больше и сладостных апельсинов, свисавших с наших штагов и рей. Все ушло, и нам ничего не осталось, кроме солонины и морских сухарей. О вы, путешествующие в пассажирских каютах, вы, которые столько шуму подымаете из-за какого-то двухнедельного плавания через Атлантику и с таким искренним ужасом повествуете о своих корабельных тяготах, – подумать только, ведь после целого дня завтраков, чаев, обедов из пяти блюд, светских бесед, виста и пунша вам приходится, бедненьким, запираться по своим отделанным красным деревом и мореным дубом каютам и спать по десяти часов кряду непробудным сном, разве только «эти негодники матросы» вдруг вздумают «орать и топать над головой», – что бы вы сказали, случись вам провести шесть месяцев в открытом море?!

Увидеть бы хоть одну травинку, освежающую глаз! Вдохнуть хоть бы один раз жирный аромат земли, размятой и благоухающей в горсти! Неужто ничего свежего, ничего зеленого нет вокруг нас?! Зелень-то, правда, есть. Наши борта изнутри выкрашены зеленой краской, но какого ядовитого, болезненного оттенка – будто ничто, даже отдаленно схожее с живой растительностью, не могло бы вынести этого тяжкого пути, уводящего прочь от твердой земли. Даже кора, державшаяся на дровах, ободрана и пожрана капитанской свиньей, да и сама та свинья уже съедена давным-давно.

И в загородке для птицы остался только один-единственный обитатель – некогда веселый лихой петушок, гордо расхаживавший в окружении жеманных кур. А теперь? Взгляните на него: вон он круглый день стоит, понурый, на своей одной неутомимой ноге. И с омерзением отворачивается от рассыпанных перед ним плесневелых зерен и от тухлой воды в корытце. Без сомнения, он предается трауру по своим погибшим подругам, которые были в буквальном смысле вырваны у него одна за другой и исчезли безвозвратно. Но дни его траура сочтены, ибо наш черный кок Мунго вчера сообщил мне, что получено наконец указание и смерть бедняги Педро предрешена. В будущее воскресенье его изможденный труп выставят для прощанья на капитанском столе, и задолго до наступления ночи он будет со всеми почестями похоронен под жилеткой сего почтенного джентльмена. Кто бы поверил, что может сыскаться столь жестокий человек, который желал бы казни страдальцу Педро? Однако эгоистичные матросы денно и нощно молят бога о гибели злосчастной птицы. Утверждают, что капитан не повернет к берегу до тех пор, пока у него в запасе есть хоть один свежий мясной обед. Бедное пернатое обречено послужить ему последним таким обедом, и, как только оно будет поглощено, капитан должен образумиться. Я не желаю тебе худа, Петр{2}2
  Я не желаю тебе худа, Петр… – реминисценция из Нового Завета, обращение Христа к апостолу Петру (Евангелие от Матфея, 16: 18).


[Закрыть], но раз уж ты все равно обречен рано или поздно разделить судьбу всего рода твоего и раз конец твоему существованию одновременно должен послужить знаком нашего освобождения – да по мне, признаться, пусть бы тебе хоть сейчас перерезали горло, ибо, о, как я жажду снова увидеть живую землю! Даже сама наша старая шхуна мечтает опять взглянуть на сушу своими круглыми клюзами, и смельчак Джек Люис правильно ответил, когда на днях капитан обругал его за то, что он плохо держит курс:

– Да видите ли, капитан Вэнгс, я рулевой не хуже всякого, – сказал он, – да только нынче никто из нас не может удержать старушку на курсе. Не хочет она идти ни по ветру, ни бейдевинд, как ни смотришь за ней, она все норовит сойти с курса, а когда я, сэр, этак нежненько кладу руль на борт и добром приглашаю ее не увиливать от работы, она взбрыкнет и на другой галс перекатывается. А все потому, сэр, что она чует сушу с наветренной стороны и нипочем не хочет уходить дальше по ветру.

Твоя правда, Джек. Да и как может быть иначе? Разве ее толстые шпангоуты не выросли в свое время на твердой земле и разве у нее, как и у нас, нет своих чувств и привязанностей?

Бедная старая шхуна! Чего же ей еще желать? Да вы только посмотрите на нее. Вид ее так жалок! Краска на боках, выжженная палящим солнцем, пошла пузырями и лупится. И вон водоросли тащатся за нею хвостом, а под кормой что за безобразный нарост из уродливых полипов и рачков! И всякий раз, взбираясь на волну, она открывает миру оборванные, покореженные листы медной обшивки.

Бедная старая шхуна! Ведь ее полгода без передышки носит и мотает по волнам. Однако бодрись, старушка, скоро надеюсь увидеть тебя в зеленой бухте, мирно покачивающейся на якоре в надежном укрытии от неистовых ветров и так близко от веселых берегов, что просто рукой подать или добросить замшелым сухарем!

«Урра, братцы! Решено: через неделю мы берем курс на Маркизские острова!»

Маркизские острова! Какие странные, колдовские видения вызывает это имя! Нагие гурии, каннибальские пиршества, рощи кокосовых пальм, коралловые рифы, татуированные вожди и бамбуковые храмы; солнечные долины, усаженные хлебными деревьями, резные челноки, танцующие на ясных синих струях вод, дикие джунгли и их жуткие стражи – идолы; языческие обряды и человеческие жертвоприношения.

Таковы были странные, смутные предвкушения, томившие меня все время, пока мы туда плыли. Мне не терпелось как можно скорее увидеть острова, столь красочно описанные мореплавателями прошлых дней.

Архипелаг, на который мы держали курс, хотя и принадлежит к наиболее ранним открытиям европейцев в Южных морях (впервые они побывали там в 1595 году), остается по сей день обиталищем племени дикого и языческого. Миссионеры, отправлявшиеся в плавание по делам божиим, стороной миновали эти живописные берега, предоставляя их во власть деревянных и каменных идолов. А как необыкновенны обстоятельства, при которых они были открыты! На водной тропе Менданьи{3}3
  Менданья Альваро де Нейра (1541/1545–1595) – испанский мореплаватель, совершивший два плавания к западу от Перу с целью открытия новых земель; во время второго, в 1595 году, открыл юго-восточную группу Маркизских островов.


[Закрыть], рыскавшего по океану в поисках золотого берега, они встали как некий очарованный край, и на какое-то мгновение испанец поверил, что мечта его сбылась. В честь маркиза де Мендозы – в те времена вице-короля Перу, под чьим покровительством было начато это плавание, – Менданья дал островам имя, прославляющее титул его патрона, и по возвращении восторженно и туманно поведал миру об их великолепии. Но острова, годами никем не тревожимые, снова как бы канули во мрак неизвестности; все сведения, которыми мы о них располагаем, появились лишь в самое последнее время. А раз в полстолетие{4}4
  А раз в полстолетие… – как и большинство островов Полинезии, Маркизский архипелаг «открывали» несколько раз. Почти через двести лет после Менданьи, в 1774 году, знаменитый английский мореплаватель Джеймс Кук (1728–1779) нанес на карту еще один остров. В 1791 году американец Джозеф Ингреэм (1762–1800) и француз Этьен Маршан (1755–1793) практически одновременно обнаружили северо-западную группу островов архипелага, назвав их соответственно Вашингтоновыми островами и островами Революции. В 1804 году Маркизы исследовал русский мореплаватель Иван Федорович Крузенштерн (1770–1846).


[Закрыть] на них обязательно натыкался какой-нибудь отчаянный морской бродяга, нарушая их мирную дремоту, готовый всякий раз приписать себе честь нового открытия.

Сведения о группе этих островов скудны – есть только случайные упоминания в книгах о плаваниях по Южным морям. Кук во время своих неоднократных кругосветных путешествий почти не задерживался у их берегов, и все, что мы знаем о них, почерпнуто из двух-трех повествований более общего характера. Среди них особого внимания заслуживают две книги: «Бортовой журнал плавания американского фрегата „Эссекс“ по Тихому океану в годы минувшей войны» Портера{5}5
  Портер Дэвид (1780–1843) – офицер военно-морского флота США, во время войны с Англией 1812–1814 гг. командовал фрегатом «Эссекс» на Тихом океане; в 1813 году предпринял рейд на Маркизские острова, где неудачно пытался основать поселение. Был автором нескольких книг, в том числе «Журнала плавания по Тихому океану» (1815). Исследование текста показывает, что Мелвилл, вопреки своему утверждению, знал работу Портера и почти дословно воспроизвел некоторые описания.


[Закрыть], содержащая, как я слыхал, немало интересных подробностей об островитянах, хотя эту книгу мне ни разу не посчастливилось видеть самому, и «Плавание в Южных морях» Стюарта{6}6
  Стюарт Чарлз – американский миссионер; посетил Маркизские острова в 1829 году на американском военном корабле «Венсанн», а в 1831 году опубликовал книгу «Плавание в Южных морях».


[Закрыть], капеллана американского военного шлюпа «Венсанн», где один из разделов также посвящен этой теме.

За последние несколько лет американские и английские суда, занятые китобойным промыслом в Тихом океане, испытывая недостаток в продовольствии, заходили время от времени в удобную бухту одного из Маркизских островов, но страх перед туземцами, коренящийся в памяти об ужасной судьбе, постигшей здесь многих белых людей, удерживал команды от общения с местным населением, достаточно близкого для того, чтобы познакомиться с их своеобразными обычаями.

Протестантские миссионеры, как видно, отчаялись когда-либо вырвать эти острова из цепких пут язычества. Встречи, которые им во всех без исключения случаях оказывали островитяне, запугали даже храбрейших из их числа. Эллис{7}7
  Эллис Уильям (1794–1872) – английский миссионер. Его книга «Полинезийские исследования» вышла в Лондоне в 1831 году, в Нью-Йорке – в 1833 году и до сих пор не потеряла своей важности как источник сведений о полинезийцах.


[Закрыть] в своих «Полинезийских исследованиях» приводит интересный рассказ о неудачной попытке Таитянской миссии{8}8
  …попытка Таитянской миссии… – в 1799 году Английское миссионерское общество открыло христианские миссии на Таити, Тонга и Маркизах. Лишь первая действовала успешно, две другие пришлось закрыть, так как население не приняло религию пришельцев.


[Закрыть] организовать филиал на одном из Маркизских островов. В связи с этим я не могу не передать довольно забавный случай, происшедший там незадолго до моего появления.

Один отважный миссионер, не устрашенный плачевным исходом всех прежних стараний умиротворить этих дикарей и твердо верующий в благотворную силу женского влияния, привез к ним молодую и красивую жену, первую белую женщину в тех краях. Вначале островитяне взирали на это чудо с немым восторгом и, видимо, полагали, что перед ними какое-то божество. Но вскоре, свыкнувшись с прелестным внешним обличием этого божества и негодуя на покровы, заслоняющие от них его истинные формы, они пожелали проникнуть взором священные ситцевые складки и, утоляя свое любопытство, столь недвусмысленно преступили правила благонравного поведения, что жестоко оскорбили чувство приличия этой достойной дамы. Но лишь только они установили ее пол, как молчаливое их обожание сменилось откровенным презрением, и не было счета оскорблениям, которыми осыпали ее эти возмущенные дикари, вообразившие, будто их желали бессовестно обмануть. К ужасу любящего супруга, с нее сорвали одежды и дали ясно понять, что больше ей не удастся безнаказанно водить их за нос. Благородная дама была не настолько возвышенна душой, чтобы терпеть все это, и, убоявшись дальнейших безобразий, заставила мужа отказаться от его начинания и возвратиться на Таити.

Такое стыдливое нежелание демонстрировать свои прелести отнюдь не было свойственно самой царице, прекрасной супруге царя острова Нукухива Мованны{9}9
  …царя… Мованны – на Маркизских островах господствовали в то время родоплеменные отношения; титул «царя» давался тому или иному вождю колонизаторами.


[Закрыть]. Спустя два-три года{10}10
  Спустя два-три года… – «Акушнет», на котором Мелвилл плавал матросом, пришел на Нукухиву в июле 1842 года; на военном фрегате «Соединенные Штаты», несшем службу в Тихом океане, он служил с августа 1843 года. по октябрь 1844 года. Фрегат заходил на Нукухиву в начале октября 1843 года, 7 октября его посетили «царь» и «царица» острова.


[Закрыть] после описываемых в этой книге приключений я как-то очутился у здешних берегов на борту военного корабля, на котором тогда плавал. В то время Маркизы находились во власти французов{11}11
  …Маркизы находились во власти французов с июля 1842 года, когда эскадра вице-адмирала Абеля дю Пти-Туара (1793–1864) утвердила существующий до сих пор протекторат Франции над архипелагом.


[Закрыть], и они с гордостью утверждали, что благотворное воздействие их законов уже успело сказаться на поведении жителей. Правда, при одной такой попытке усовершенствования нравов ими было перебито человек полтораста обитателей острова Уайтайху – но об этом умолчим. В те дни, о которых идет речь, в заливе Нукухива собрались все корабли французской эскадры; и в ходе беседы между одним их капитаном и нашим многоуважаемым коммодором француз выдвинул предложение, чтобы наш корабль как флагман американской флотилии принял с официальным визитом здешнюю царскую чету. При этом он с большим удовлетворением сообщил, что под их неусыпным руководством царь и царица усвоили надлежащий взгляд на собственное высокое положение и в торжественных случаях держатся со всей подобающей солидностью. На борту корабля начались приготовления – их величествам надо было устроить достойный прием.

И вот в ясный погожий день от одного из французских фрегатов отвалила пестро изукрашенная гичка и устремилась прямо к нам. На корме ее возлежал Мованна и рядом – его царственная супруга. Когда они приблизились к нам в достаточной мере, им были оказаны все королевские почести: команда усеяла реи, пушки грянули салют, и поднялся невообразимый шум.

Взойдя по трапу на палубу, где их со шляпой в руке приветствовал наш коммодор, они двинулись мимо выстроившегося на шканцах почетного караула, а оркестр грянул «Славься, царь каннибальских островов». Все шло как нельзя лучше. Французские офицеры ухмылялись и строили самодовольные гримасы вне себя от восторга, что августейшие особы так прилично себя ведут.

Их внешний вид, безусловно, был рассчитан на то, чтобы впечатлять. Его величество был облачен в великолепный военный мундир, колом стоявший от бессчетных шнуров и золотого шитья, между тем как его бритую макушку скрывала огромная chapeau bras[20]20
  Широкополая шляпа (фр.).


[Закрыть] с плавно колышущимися страусовыми перьями. Одно только было неладно в его царственном облике: через все лицо шла вровень с глазами широкая полоса татуировки, создавая впечатление, будто его величество носит большие темные очки; а королевская особа в очках – это же бог знает что такое! В наряде же его прекрасной смуглолицей половины флотские портные поистине явили весь блеск своего национального вкуса. Она была обернута в легкое ярко-алое полотнище с желтой шелковой бахромой понизу, которая едва достигала колен и открывала всеобщему обозрению голые ноги, украшенные спирально татуировкой и несколько напоминающие две Трояновы колонны в уменьшенном масштабе. А на голове у нее красовался замысловатый тюрбан из лилового бархата с серебряными разводами, увенчанный плюмажем из всевозможных перьев и перышек.