Текст книги "Dualitate II"

«Что происходить?»

 
Что происходить?
Какъ рѣзко душу задержали
Прекрасные вечерніе плакаты!
Кто нагишомъ не хороводитъ.
Тѣ мнѣ сегодня подражали —
Порвали деньги для оплаты
 
 
Холодныхъ слезъ и нервнаго припадка.
Ничто не придаетъ улыбки. Одиноко…
Хотя бы разрушеній не давали!
Пускай разсыплется ужъ кладка
Со стороны изъ лѣвыхъ бока.
Но… Мимо рукъ моихъ желанья раздавали!
 
 
И настроеніе петли, вода журчитъ…
Нѣть свѣта – просто лѣнь включать.
Не познакомился. За что глаза
Знать не хотятъ, кто гдѣ молчитъ?
Усталъ я на вопросы отвѣчать:
Счастливѣе меня паршивая коза!
 
 
Кому молиться? Или просто нить
Накручивать на палецъ и стрѣляться?
Лизну я травъ успокоительныхъ неровно…
Опять… Себя зубами накормить —
Отчаянье. И не даетъ подняться…
Довольно! Хватить! Баста! Полно!
 

«О, гніющіе заживо въ похоти міра!..»

 
О, гніющіе заживо въ похоти міра!
Въ подземельѣ блуждаетъ огонь.
Спящій вашими нотами – криво.
Пошатнулись несбыточность крови,
Волнъ сознаніе – дерева море:
Гдѣ же нами проклятъ король?
 
 
Стали ль ваши творенія вами?
Часть преподобнаго дня здѣсь прикована
Вашихъ глазъ именами – дарами.
Будетъ ли въ вѣчности день для забвенія
Сладкихъ ударовъ каляма – терпѣнія.
Что на попутныхъ рукахъ нарисовано
 
 
Грѣть очевидное, пепломъ прозрѣвшее
Чудо крылатыхъ апокрифовъ вѣтра?
Дорога по лѣстницѣ… Ахъ. сумасшедшая!
Удержитъ ли силой камней
Все, что казалось при жизни сильнѣй,
Грѣхъ, испускаемый ближнимъ. Согрѣта?
 
 
Я остаюсь средь живыхъ. И опоры
Изъ краснаго древа – ростокъ въ глубину.
Кажется, я перекрасилъ ваши споры
Въ цвѣтъ тишины и огня.
Скачутъ онѣ, тазомъ мѣднымъ гремя.
И нарушаютъ любви тишину…
 

«До поэтессы…»

 
До поэтессы.
Навязчиво въ домъ приходящей.
На новыхъ листахъ.
Поцѣлованныхъ цокольнымъ кремомъ…
Зажми этой порванной пьесы
Балконы изъ этики живородящей
Въ молчащихъ крестахъ.
Сложенныхъ срочно по темамъ.
 
 
По отрѣшенію
За акустическимъ шоколадомъ дня
Подъ пальцами ломить
Одержанный верхъ небосклона.
Я вру завѣршенію
Тягомотины улицъ, прочерченныхъ зря
На города склонѣ,
Сидя въ старомъ забытомъ плафонѣ.
 

«По проводамъ…»

 
По проводамъ
Распластаны слезы
.. Вѣчности – пепельно-сѣрой
… Птицы
 
 
Катится міръ
Колобкомъ теплымъ
.. Плюетъ на треніе
… Неба
 
 
Не считаю клетки
На форматѣ АЗ
.. На рулонѣ обоевъ
…На пастбищѣ точекъ въ «го»
 
 
Отвѣчу на вызовъ
Заткну вино пробкой
.. Потрачу послѣднюю спичку
…На поджогъ своей немощи
 
 
Читаю стихи
Пишу стихи
.. Выкидываю стихи
… Сжигая прошлое
 

«Есть ли жизнь за окномъ, въ темнотѣ…»

 
Есть ли жизнь за окномъ, въ темнотѣ,
Проходящей безславно къ утру?
Есть ли смыслъ въ стола пустотѣ.
Что привязанъ къ поэта нутру?
 
 
Шагъ за братомъ своимъ покрывается тлѣномъ.
Передавъ человѣку правленіе.
На восходѣ трава превращается въ сѣно
И беретъ на себя направленіе.
 
 
Тамъ и я, одинокій до мозга костей.
Все пытаюсь понять – для чего?
Только грусть станетъ музой моей
Или самъ я и есть «ничего»?
 

«Въ нервозный часъ приглушена обитель…»

 
Въ нервозный часъ приглушена обитель
Дарящихъ право любоваться сномъ.
Неровныхъ стрѣлокъ тихій похититель
Протеръ заблудшій метрономъ;
 
 
Отдалъ заказъ, желая ювелиру
Справляться съ пылью золотою.
Впустилъ на мигъ въ забытую квартиру
Подарокъ, снятый съ головою.
 
 
Не страшенъ онъ. Сходи къ окну.
Оттуда зритъ ты сможешь очень четко
Къ нему людскую говорящую волну.
Средь ногъ услышишь ты чечетку.
 
 
Въ глазахъ, какъ въ глади океана.
Стоять столпы, что держать міръ
Въ паденіи къ благой листвѣ бурьяна.
Что включена строкой въ ампиръ.
 
 
Все происходить быстро, не теряя
Ни вкуса, ни начальной бури.
На шагъ впередъ себя благословляя,
Беретъ и насъ въ богатой шкурѣ.
 
 
Помедливъ къ единенью въ шагѣ мигъ.
Начало собирается въ заслонѣ
Отъ той черты, гдѣ линій крикъ
Себя спасаетъ въ чистомъ лонѣ.
 
 
Спускаясь ниже, мы находимъ Римъ.
Его не бьется каменное тѣло.
Въ подушку слово на Латыни повторимъ.
Возьмемся же съ пристрастіемъ за дѣло.
 
 
Не въ томъ слова, что дарятъ наугадъ
То зло, то милосердіе къ столу.
Напоминаніе умножится стократъ
Когда довѣримся расхожему сѣдлу.
 
 
И выйдетъ прочь безумства пѣна
На ткань широкую въ пѣнѣ.
Уложится на бокъ бѣлѣющій арена
Какъ арка въ смѣхѣ на конѣ.
 
 
Теряя древнихъ буквъ ровный строй.
Сгущая краски до предѣла,
Въ сей разъ пойдемъ тропой иной,
Пока вечерняя тоска не одолѣла.
 
 
Все сложимъ вмѣстѣ, въ рокъ не вѣря:
Погрузимъ стопки безъ названій рѣкъ
На бортъ, по окнамъ ночи мѣря
Среди зеркалъ почтительныхъ опекъ.
 

«Боль въ сердцѣ пишетъ про себя…»

 
Боль въ сердцѣ пишетъ про себя.
Томясь въ устояхъ недотроги.
Не нарушаю словъ. Не голося
Я одобряю мертвыя тревоги.
 
 
На вырванной картинѣ старыхъ лѣтъ
Перешагну черезъ плакаты кирпичей.
Я былъ во что-то, думаю, одѣтъ;
Мнѣ было сразу холоднѣй и горячѣй.
 
 
Чѣмъ на поставленной въ углу
Изъ дерева неясной боли.
Я все хочу. Все то, что не могу.
Гдѣ почтальонъ сургучной доли?
 
 
Внеси въ проходъ изъ старой передряги
Скупое слово изъ кармановъ одинокихъ.
Я на твоей испорченной бумагѣ
Перепишу слова поэмъ глубокихъ…
 

«Мнѣ не врутъ, что каждая звѣзда имѣетъ имя?»

 
Мнѣ не врутъ, что каждая звѣзда имѣетъ имя?
Мнѣ покажутъ истлѣвшія карты
Или биться я далѣе буду
О гранитъ
И о ложъ этихъ труповъ?
Мнѣ не врутъ, что цвѣтъ неба все еше синій?
Мнѣ дадуть изрѣзать всѣ парты
Или коренъ земли – это вуду?
ОУМ горитъ
Яркимъ глазомъ обугленной лупы…
 
 
Я не знаю, кто любитъ свой камень.
Я не бралъ на заборахъ слова
Чтобы пѣтъ на закатѣ О единой струнѣ.
Мнѣ молчаніе давшей за такъ.
Я не знаю, кто въ часъ этотъ ранній…
И знать не хочу, кто лишь въ два
Куритъ и бѣжитъ какъ къ кровати
Скрываться въ погасшемъ огнѣ
И прикрывать собою скромный макъ…
 

«По темной площади глазами пробѣжавъ…»

 
По темной площади глазами пробѣжавъ
Хочу себѣ достойной доли.
На боѣ пульса руку пережавъ
Я закурю отъ посторонней боли.
 
 
На заключеніи въ стеклѣ
Не обманусь попутными шагами.
Гдѣ улыбнусь? Навѣрное, нигдѣ,
Съ улыбкой стали мы врагами.
 

«Кто споръ заводить о себѣ?»

 
Кто споръ заводить о себѣ?
Я вамъ доказывать усталъ.
Что мною созданъ крѣпкій пьедесталъ.
…На вѣчное храненіе разбитый,
… Слезами лунными политый.
Мѣняющій пространство въ головѣ.
 
 
О комъ я рву волосъ сплетенье?
Покажется вамъ очертаніе благое,
Безъ цѣнника безмѣрно дорогое,
…Но сердце я не дамъ вамъ поносить,
… Оно салю способно голосить.
Выдавливая изъ прохожихъ самомнѣнье.
 
 
Чьимъ именемъ проколоты пустые
Небесной тверди руки надъ ѣдою?
Я языкомъ забытымъ мерзну надъ волною,
…А нѣтъ отвѣта. Тишь да гладь.
… Поскольку съ малолѣтства не пріученъ лгать.
Читай во мнѣ ты раны навѣсныя…
 

«Сотрется часть, гдѣ сонъ еще въ пути?»

 
Сотрется часть, гдѣ сонъ еще въ пути?
О, странность угасающихъ широтъ!..
Все можетъ говорить проворный ротъ.
Но ты, скучающій, смети
 
 
Его мечты, далекія для насъ.
Ходящихъ по Лунѣ на ломаныхъ ходуляхъ.
Алмазовъ нѣтъ въ аукціонныхъ стульяхъ:
Жизнь повторяетъ старый сказъ.
 
 
Страдаетъ улочка и въ окнахъ – никого.
Всѣ камни сломаны навѣчно.
Стрѣла съ письмомъ ложится безсердечно.
На рукъ рисунки сбрызнувъ молоко.
 
 
Вдыхаетъ кто всю безысходность вѣка
И занятъ тѣмъ, апострофы стирая?
На мысль первую наложится вторая
И въ головѣ откроется библіотека.
 
 
Въ зарницу застекленную войти
За тайнописью стараго ночлега —
Въ порокѣ, карнаваловъ стоптаннаго снѣга
На разстояніи двухъ лицъ селенье обойти.
 

«А можетъ не стоить?..»

А можетъ не стоить?

А можетъ быть хватитъ

Ходить по намытой палатѣ

Туда и сюда, изнывая

О дняхъ, не дожитыхъ;

О лжи, не слѣпившей руки,

О мракѣ безсилія, страха и боли?

Сверкаютъ огни.

Бѣжитъ по дорогѣ не тѣнь.

Не подопытный кроликъ лакаетъ растворъ

Омѣдненной воды съ кучей разныхъ приправъ.

Должна же быть воля!

Съ приходомъ зимы въ декабристы побреюсь.

Но виселицъ хватить ли?

Лѣсъ – на бумагу истраченъ…

Руки мѣшаютъ не пачкать священные сны.

Сплю у стѣны…

Сплю на стѣнѣ…

Кофе и курево – ночь не впустуто.

Но гдѣ же бревно —

Не въ воздухъ же гвозди!

Хлопнула дверь

И повѣяло дымомъ отъ лифта.

Лѣнь покупать всѣ творенія Свифта.

Пачками носятъ мои сотворенныя капли

Минутные странники —

Жить мнѣ безъ нихъ.

Вставивъ лопату по горло.

Кто-то уѣхалъ?

А стоить ли ждать?

Надо ли суть Бытія измѣнять?

Я смотрю на экранъ

И на стѣну съ узоромъ цвѣтовъ —

Вотъ и все.

Тишина…

«Онъ твердъ…»

 
Онъ твердъ.
Онъ нуженъ вѣтру.
Онъ сладокъ, какъ свобода для души.
 
 
Онъ мертвъ.
Онъ несъ себя по свѣту;
Кормилъ себя призывомъ «не грѣши».
Она мягка.
Она – основа Бытія.
Она горька, какъ сокъ апрѣля.
Она жива.
Она – спрямленная заря;
Держала жизнь въ своихъ оковахъ «вѣрю».
 
 
Они – Инь-Янь…
Они – Ночь-День…
Они – Стекло и Воздухъ…
Другіе – Сядь и Встань…
Другіе – Сила-Лѣнь…
Другіе сдѣлать ничего не могутъ…
 

«Подъ нескончаемымъ потопомъ…»

Подъ нескончаемымъ потопомъ.

Подъ яркимъ всполохомъ небесъ

Мы корабли по докамъ разставляемъ.

Ночной капризъ безудержно мерцаемъ

И, уходя съ часами въ лѣсъ

Своимъ наивнымъ автостопомъ

На страхѣ держитъ до утра дожитъ…

О томъ здѣсь рѣчь идетъ нескладно.

Что не ступалъ за лѣто я туда.

Гдѣ обѣщаній скорыхъ лебеда

Течетъ по августу нарядно.

Не прекращая замокъ сторожитъ.

«Иванъ Иванычъ…»

 
Иванъ Иванычъ
Изъ Тульской губерніи
Регулярно вставалъ съ пѣтухами,
Бѣгалъ къ рѣкѣ
И на воздухѣ свѣжемъ
Сексомъ съ женой занимался.
 
 
Но кто его помнитъ теперь?
 
 
Петръ Петровичъ —
Старый холопъ изъ Смоленска.
Трубку курилъ.
Ноты писалъ,
Стуча себя по буйной головѣ.
Да и пилъ безпробудно.
 
 
Сталъ онъ героемъ народнымъ.
 
 
Оба они
Ужъ давно отошли
И ждутъ друзей
За столомъ треугольнымъ;
Въ банныхъ халатахъ
Карманы рвутъ.
 
 
Въ чемъ же суть Бытія?
 

«Ночь въ стилѣ барокко…»

 
Ночь въ стилѣ барокко…
Нѣмыя трещины гранита
Заполнены переплетеніемъ чужихъ
Другъ другу словъ.
Со снѣгомъ яркимъ – одиноко;
Съ рядами креселъ – кружево софита,
Что сиротливо разливаетъ на двоихъ
Глаголовъ ревностный покровъ.
 
 
Не добѣжать… Упалъ мой голосъ,
Столкнувшись съ неразвѣнчаннымъ панно
Безбрежно одинокихъ стай
Шаговъ, забытыхъ за окномъ.
Воображать… Среди бурьяна – колосъ;
Закладка въ Книгѣ книгъ – вино.
Не вѣришь въ чудо – не глотай
Того, что не тебѣ дано.
 
 
Тончайшій всплескъ… Перста – какъ нити.
Подъ темной каплей прошепчу сполна
О линіяхъ, узломъ далекимъ
Не тронувшихъ мой слухъ.
Наказъ прикройте свой и имъ парите
Надъ ветхой бурей, какъ волна.
Самъ міръ вѣдь вашъ даетъ имъ
День, какъ камню ночь – лопухъ.
 

«Входи… Мой чайникъ – знакъ уюта…»

Входи… Мой чайникъ – знакъ уюта.

Все выслушать готовъ. Все описать

По линіямъ хромого абсолюта.

Къ которому, увы. не привыкать.

Садись… Зажми въ ладони тишину.

Я ждалъ ее. Не ты ли ей была?

Не жду отвѣта, глядя въ вышину

Съ далекаго банальнаго е2.

Смотрю въ окно… Въ концѣ бываетъ ложь.

Такъ не измѣнимъ же законамъ жанра!

И та ушла. И ты сейчасъ уйдешь,

Не давъ любви отчаявшимся жабрамъ.

Не лезь въ слова… Печаль сама свершится.

Фальшивыхъ дней возникнетъ пониманье.

Въ рукахъ мой снѣгъ пескомъ крошится

Изъ Зазеркалья описанья…

«Вы оконъ моихъ пробѣгаете мимо…»

 
Вы оконъ моихъ пробѣгаете мимо,
Не щурясь отъ дохлыхъ,
Потерянныхъ капель.
Мнѣ жить для вагона – противно:
Всѣ трутся объ истину моха.
Гдѣ нужный припрятанъ намъ скальпель.
 
 
Желтѣете рано. Зачемъ это вамъ?
Что ждете отъ насъ, забывающихъ разомъ
Пощечины ліщъ. кто въ довѣріе входитъ?
Мы всѣ проживемъ, гдѣ гуляющій хламъ
Замѣтитъ не то вновь прищуреннымъ глазомъ
Средь снѣга въ замерзшей погодѣ.
 
 
Есть часъ, чтобъ добраться до пункта метро.
Пропасть въ ощущеніяхъ старыхъ подложекъ
И стать хоть немного живѣе.
Обратную сторону видимъ кино.
Которая спряталась въ рядъ босоножекъ
И встала отъ голоса силы правѣе.
 

«Поэтъ. Отчаянный мечтатель…»

 
Поэтъ. Отчаянный мечтатель.
Всегда одинъ. Всегда съ перомъ.
Безгрѣшенъ, какъ его создатель.
Онъ не идетъ ко славѣ напроломъ.
 
 
Не говоритъ съ друзьями. «Да» и «нѣть»
Ихъ на холстѣ въ его уютной кельѣ.
Онъ всѣмъ молчитъ, даруя не совѣть,
Но волю погибать, живя при дѣлѣ.
 
 
Кто разыскать отважится тоть холмъ.
Гдѣ онъ найдетъ божественный покой?
Никто не пропоетъ ему на греческомъ псаломъ.
Забудутъ люди про поклонъ земной.
 
 
А надо ли поэту пафосное слово?
Онъ самъ себѣ сказалъ, что нѣтъ.
Въ его сѣтяхъ я не нашелъ улова.
Онъ просто всѣмъ передаетъ привѣть.
 

«Одни въ трамваяхъ бьются безпардонно…»

 
Одни въ трамваяхъ бьются безпардонно.
Не вѣдая усталости и пораженій;
Другіе безразличны ко всѣму и сонно
Прислушиваются къ мату заявленій.
 
 
Однихъ выносятъ къ остановкѣ головою,
Оставшейся на разухабистыхъ плечахъ.
Другіе познаютъ игрушкой заводною
Посольство міра въ сломанныхъ печахъ.
 
 
Одни ломаютъ все больничное добро
И снова рвутся съ кулаками.
Другіе – безъ эмоцій къ БА и БО.
Но одинаково всѣ сдохнутъ мудаками.
 

«Подъ страхомъ оказаться въ забытьи…»

 
Подъ страхомъ оказаться въ забытьи
Среди такихъ же облачно двуногихъ.
Мы красимъ въ сумракѣ ладьи
На берегахъ людскихъ и строгихъ.
 
 
Поднять бы слово. Тяжело идетъ.
Въ глаза смотрѣть непобѣдимо —
Чужимъ предсталъ седьмой полетъ
И ровни нѣтъ неотвратимо.
 
 
Казаться радостнымъ – жестоко!
Я тамъ душою, тѣломъ – тугъ.
Не ждалъ такого гнуснаго урока.
Дающаго печали тяжкій пудъ.
 
 
И собраны всѣ годы воедино.
И есть провѣрка головою.
Но, чортъ возьми, опять все мимо!
Не продавайте счастье съ булавою!
 

«Спустись въ подземную тревогу…»

 
Спустись въ подземную тревогу —
Найди иное примененье Бытію.
Пройди усталости и счастія дорогу.
Тогда предъ смертью вспомнишь жизнь свою.
 
 
Взлети къ небеснымъ испытаньямъ
И посмотри на землю свысока.
Потомкамъ дашь завѣтное желанье
Летѣть сквозь небо пулей у виска.
 
 
Пройди всю землю «отъ» и «до»,
Но возвратись въ свой первый домъ.
Себя ты не узнаешь все равно;
Оставь же все былое на потомъ.
 

«Бумага, что четыре стороны…»

 
Бумага, что четыре стороны
Перемѣщаетъ по законамъ курса
Всѣхъ тѣхъ, кто перешелъ на «ты»,
Слѣдитъ, чтобъ тихо поперхнулся
 
 
Одинъ во тьмѣ, Отсроченъ огонекъ.
Зовущій разставаться со слѣдами
Старинныхъ лѣтъ. Новорожденный срокъ
Копаетъ жизнь и мѣритъ берегами.
 
 
А надо мало… Меньше не дается…
Но старость наступаетъ маякомъ.
Послѣдній тонъ тихонько рвется
Подъ страхомъ оказаться кипяткомъ.
 

«Народъ! Почемъ сегодня крылья?..»

 
Народъ! Почемъ сегодня крылья?
Мой ангелъ не навралъ – я продаю
Ихъ. Въ томъ пробилась былъ.
Я Аккуратно соловьемъ пою.
 
 
Берите. Стоитъ ли терпѣть
Бездушіе отъ ночи? Свѣтъ
Раздѣлитъ душу на святую мѣдь
И новый лугъ, гдѣ рядъ планетъ
 
 
Сомкнется, поцѣлуемъ жаля
Бумажный рокъ. Довлѣетъ въ сѣдинѣ
Тумановъ новыхъ. Мотылькомъ снижая
Позорный часъ, настанетъ истина въ винѣ.
 

«Одиноко стоялъ онъ у входа…»

 
Одиноко стоялъ онъ у входа.
Ожидая присутствіе стѣнъ.
А у окна не ладилась погода,
Даря снѣга чему-то, видимо, взамѣнъ.
 
 
Проходили какіе-то люди время отъ времени.
Но не замѣченъ былъ никто изъ нихъ.
Онъ ждалъ внѣ воли и внѣ бремени…
Чего – не зналъ и самъ. Обманъ двоихъ
 
 
Сердецъ не менѣе печаленъ.
Однако гордостью нельзя сказать
О томъ, что вѣтеръ изначаленъ
Въ краю, что дали потерять.
 
 
Онъ все стоялъ… Не думая о вѣчномъ.
Не вспоминая прошлыхъ дней.
И даже если полонъ жизни Путь нашъ
Млечный, Всѣ мысли были лишь о ней.
 
 
Она – свобода, дѣва, радость;
Она – что безъ замужества вдова.
О, гдѣ ты. позабывшаяся шалость?
Иль смерть во всѣ вѣка была права?
 
 
Невыносимымъ годомъ сталъ одинъ лишь день.
Прожитый, затаивъ всѣ краски.
Опять за нимъ прохаживается тѣнь.
Срывая съ ближнихъ истинныя маски.
 

«Сегодня, подъ холодной ли водою…»

 
Сегодня, подъ холодной ли водою
Иль просто, за чашкою чая изъ травъ.
О чемъ говорить съ молодою Луною;
Гдѣ авторъ въ безмолвіи правъ?
 
 
Такъ кожа желаетъ сойти съ горизонта
Въ начальномъ безуміи сорванныхъ строкъ!
Но въ рабствѣ густого природнаго фронта
Нѣтъ силы тому, кто въ себѣ одинокъ.
 
 
За тѣнью уходить въ своей долгожданной пыли
 Все тотъ же. кѣмъ быть по причинамъ пристало.
Мы быть за стекольнымъ началомъ могли
Пока корабли тихо шли отъ причала.
 
 
Они не оставятъ какихъ-то слѣдовъ за собою.
А скромно свернутъ островами полого.
Мы станемъ большими по контуру, крою,
Но дѣтской рукою потянемся къ Богу.
 

«О, какъ бы сойти мнѣ …»

 
О, какъ бы сойти мнѣ
Съ небесъ, порочно усталыхъ.
Въ эту комнау старыхъ вещей?
Какъ озарить Геоцентризмъ поколѣній
Въ стальномъ обрамленіи духа?
На тѣнь, летящую къ своей смерти.
Я брошусь какъ на себя.
Одинокаго въ сонномъ маразмѣ.
 
 
О, стаи синондальныхъ камней!
Кричите вы громомъ всѣхъ талыхъ.
Изношенныхъ временемъ гибкихъ дверей
Какъ мнѣ допить Стекла пустыхъ заведеній
Въ природѣ отменнаго слуха.
Держите вы руку мою! И повѣрьте
Тѣмъ странникамъ, кто вамъ – друзья,
Кто чахнетъ въ отпѣтомъ сарказмѣ.
 

«Наши ордена примѣрные…»

 
Наши ордена примѣрные —
По рукѣ… Будемъ жить!
Взгляды пусть живутъ надменные:
Все – сложить!
День – шагъ назадъ, гдѣ полки
Головъ не поднимаютъ въ зимній садъ.
А словъ широкіе осколки
Передо мной отчаянно визжать…
 

«Какъ дождь по крышѣ…»

 
Какъ дождь по крышѣ —
Слезы по лицу.
Гулъ темной стаи слышенъ —
У всѣхъ онъ на слуху.
 
 
Пыль изъ-подъ ногъ
Взлетаетъ безъ упрека.
Забытый за зиму острогъ
Не выдержалъ безумія потока.
 
 
Оскалились озера на брега
И пѣна зашумѣла тишиной.
Съ небесъ сойдутъ забытые снѣга
И растворятся бешеной грозой.
 

«Откуда бралъ венознымъ сухостоемъ…»

 
Откуда бралъ венознымъ сухостоемъ
Я правильность снѣговъ въ своей рукѣ?
Вокзалъ при всѣхъ не безпокоенъ.
Не видитъ дыры въ потолкѣ.
 
 
Такъ на разгонѣ въ мартъ летѣть.
Что ударяться боль прошла.
Стрѣльнуть и тутъ же замереть;
Почувствовать: не измѣнилось ни шиша!
 
 
Уходятъ всѣ, принявъ въ правдивомъ
И непорочномъ жизни гонѣ.
Что жить во тьмѣ и жить красиво —
Какъ пѣсня въ облакѣ и стонѣ.
 

«Какъ нежданно…»

 
Какъ нежданно,
Негаданно…
Очень славно нагадано.
Но не воскомъ единымъ сбывается.
Мнѣ никто на землѣ не признается
Въ томъ, что при этомъ погасшемъ свѣтѣ
Я допишу на квадратной софѣ
Строки, связующія все на столѣ,
Небрежно уроню
Остывшее мѣсиво —
То ли городъ.
То ли мочало.
Перейду къ измѣненію новаго времени:
Покорюсь двумъ застывшимъ ангеламъ…
Эй!..
Пардонъ за фамильярность.
Господа!
Или какъ васъ назвать…
Мнѣ подушки на сколько же жизней впередъ
Преградили всѣ доступы къ бѣлымъ,
Синимъ
И прочимъ чувствамъ,
Переплетеннымъ тропою вдоль моря
Къ пропавшему въ стѣнѣ окну?
Крошите камень —
Я охотно вѣрю.
Стучите —
Дверь отвыкъ держать
На недотрогахъ —
Ставленникахъ рукъ.
Салютъ мой не раскрасить этотъ уголъ,
Не перепрыгнетъ черезъ…
И гдѣ покой?
Гдѣ доброта отъ эха
Закругленныхъ башенъ?
Зачѣмъ я навязался самъ себѣ?
Бѣгите впереди.
Опустошая мой фарватеръ.
Я закурю —
Закройте этотъ кратеръ.
Я кратокъ —
Данте силъ назавтра мнѣ…
 

«Не похожъ на исправленный городъ…»

 
Не похожъ на исправленный городъ
Почеркъ новыхъ и новыхъ людей.
И цвѣтокъ не хватаетъ за воротъ.
Что виднѣется въ душахъ саней.
 
 
И безъ цѣли въ полетѣ радушномъ
Воля бьется о кромки дорогъ.
Всѣ глядятъ на меня равнодушно,
Не впуская весной за порогъ.
 
 
А на деревѣ лампа влачить свою ношу:
Добавитъ сердцамъ неотъемлемый сонъ.
Я уже не прошУ и не прОшу;
Только вижу далекій перронъ.
 
 
Перепеловъ отпускаемъ на волю.
Хромаемъ по мягкости нужной травы.
Казнятъ за желаніе падать къ покою
И прятаться съ возрастомъ тайной коры.
 

«Великая китайская революція свершилась…»

 
Великая китайская революція свершилась.
Я начинаю снова хотѣть эту жизнь.
Развязанную,
Располовиненную,
Ни въ чемъ не повинную.
И не банально
Съ утра понедѣльника.
Не съ боя курантовъ.
А съ вдохомъ сигариллы
За 25 руб./штука.
Пишите
Слѣдующее:
ABCDEFCHIJKLMXOPQRSTUVAVXYZ!
Все равно будете неправы.
Все равно въ моихъ венахъ – вѣтеръ
И вылитое изъ окна пиво.
Даже ночью я вѣрю солнечнымъ часамъ.
Просыпаясь къ двумъ пополудни.
Я одѣваю халатъ На нагую свою сущность
И, читая ваши стихи,
Плюю въ потолокъ.
Три. Два. Одинъ!
Воля чувствъ!
Желаніе плоти и душъ.
Вбиваю въ чистое поле
Срубленнымъ,
Сгорбленнымъ
Экипажемъ
Себя.
СЕ! БЯ!
Со мной вы?
Проснитесь!
Включаю ритмъ
И обливаюсь слезами
Проклятыхъ дней.
Все. я молчу.
Я горю, подкладывая книги
О былой философіи.
Нѣтъ въ мірѣ любви?
И не надо!
Пусто въ карманахъ?
Плевать!
Подправлю свой гороскопъ
И пойду дальше.
Дальше.
Далын
Даль
Дал
Да
Д
…
 

«Здравствуй!..»

 
Здравствуй!
Ты кто, Солнце иль тьма?
Разскажи о банальной простоѣ.
О комнатѣ только изъ трехъ зеркалъ
И сядь напротивъ меня по-турецки.
Ты же знаешь, какъ лѣнь по уграмъ
Мнѣ мѣнять одѣяла тепло
На одежду,
Плиты ароматы отъ кофе
И на силы, несущія мое тѣло
Искать смыслъ этой никчемной жизни.
Реинкарнирую неожиданно въ стулъ,
Выброшу шкафъ, набитый благами.
Какой мой полъ на сегодня?
Поставлю кровать у окна.
Или лучше гамакъ!
Черезъ нервы сосѣдей
Сверху и снизу!
Просверлю потолокъ я и полъ
И буду смотрѣть на тѣла.
Пришедшія съ безперспективной работы.
Увижу вашъ ***,
Лаская себя…
Ахъ, да!
Про гамакъ былъ разсказъ.
А что про него говорить?
Буду смотрѣть до заката я въ небо.
Надѣюсь, простудѣ не нужны мои гланды,
Вѣдь шесть милліардовъ уже мастур…
Хватитъ!
Довольно!!!
Санскритъ или сексъ?
И то и другое – на «С».
Какъ и селедка, сонникъ и свойства.
Свойства чего?
А какая вамъ разница?
Спрячете головы ваши въ песокъ
Подъ конецъ уже банальнаго
И очередного конца свѣта
Въ 2012 году…
О томъ сегодня всѣ «ду-ду»,
Ломясь на тѣло «зебры» какъ въ послѣдній разъ.
Ломая целлюлитомъ пиратскіе диски.
Прикуривая отъ церковныхъ свѣчей.
Куда вы?
А. впрочемъ, идите!
Кости вѣдь ваши потомъ соберутся
Въ опальныхъ породахъ.
И нефть вашей крови хлынетъ изъ крана
Въ легендарномъ Иракѣ.
Онъ былъ ilmi не былъ
Въ выдуманномъ двадцатомъ вѣкѣ?
Кто сплелъ ордена изъ проволоки
Одной сорокатысячной части глобальнаго?
Я ею скрѣплю эту книгу
И пепломъ посыплю.
На завтракъ!
Увы.
Не понять вамъ меня…
Но я постараюсь средь васъ не пропасть.
Уйду въ темноту,
Въ голомъ тѣлѣ останутся мысли.
Меня не ищите.
Молчите.
Идите!!!
О, кстати!
Ужъ полночь.
The end!!!