Текст книги "Диалектическое противоречие"

3. Несостоятельность критики диалектики и диалектической логики

С момента создания диалектической философии и до наших дней она подвергалась критике как в целом, так и по отдельным её положениям. А диалектический материализм Маркса вызывал споры даже среди его сторонников. Особенно острой была критика диалектической логики в 80-90-е годы ХХ века, когда в нашей стране пересматривалось отношение к марксизму в целом. Некоторые требовали убрать философию из обязательных экзаменов при сдаче кандидатского минимума, а кое-кто даже предлагал запретить преподавание философии в вузах.

Основные обвинения диалектики и диалектической логики следующие [авторов не называю, так как, возможно, сейчас они поменяли свои взгляды]:

1. Обвинения в нарушении законов формальной логики:

– Отрицание «всех законов традиционной логики: в первую очередь закона тождества и закона непротиворечивости».

– Непроверяемость и «закрытость для какого бы то ни было рационального обсуждения».

2. Обвинения в идеологической направленности:

– Превращение в интеллектуальное средство, «благодаря которому советские философы могли воспринимать свою покорность официальной идеологии, как результат своего свободного философского творчества».

– Превращение в вид тоталитарной идеологии «из-за отрицание закона непротиворечивости, отказа от формализма в логике и отождествления мышления с бытием».

– Создание механизмов «бегства от свободы» на основе положения «о единстве диалектики (учения о законах природы и общества), теории познания и логики».

– «Отрицание автономии разума и способности человека принимать самостоятельные и ответственные решения».

3. Обвинения в противоречии фактам.

Разберём их подробнее.

а) Несостоятельность обвинений в нарушении законов формальной логики

Выше уже приведены аргументы против такого обвинения. Диалектическая логика не отрицает законы традиционной логики, так как она относится к философии, а любая философия – это логически непротиворечивая система взглядов на мир в целом и каждую его часть в связи с целым. У того же Гераклита, как мы видели, диалектическое положение о переходе противоположностей друг в друга – это его аксиома для того, чтобы логически непротиворечиво объяснить, почему вечно существующий мир не сгорел, если он огонь. Рассуждая строго формально-логически, он решил свою проблему и в результате получил новую философию и новый метод объяснения происходящего в мире. Сам огонь, как первоначало, понадобился ему, чтобы устранить противоречие фактам в учении Анаксимена, который причиной изменений считал внешнее воздействие, и поэтому его учение не могло логично объяснить изменения в мире из-за вмешательства человека в происходящие. У Гераклита это получилось. В дальнейшем уже учение Гераклита о переходе противоположностей друг в друга стало логикой его философии, а следовательно, и философским методом объяснения других процессов.

Чаще всего критики диалектики указывают на нарушение закона тождества. На самом деле диалектика не противоречит закону тождества. Почему?

а) Потому что у диалектики и формальной логики разные функции и содержание. Формальная логика имеет дело с высказываниями, не вникая в их содержание, интересуясь только формой, а диалектическая логика используется при объяснении реальных процессов познания и практики в их полном объёме.

б) По закону тождества тождественными самим себе должны быть высказывания об одном и том же, а не вещи. Формальная логика говорит о высказываниях, диалектическая – о вещах,

в) Диалектика утверждает, что всё в мире находится в постоянном развитии, и не бывает абсолютно одинаковых вещей и одинаковых состояний. Отсюда следует строго логический вывод: все вещи никогда не бывают тождественны самим себе.

Критики упрекали диалектику в том, что она якобы придумана Гегелем для защиты своей философии от любой критики. Но философия в этом не нуждается, потому что все философские учения защищены своей неопровержимостью, как родовым признаком. Она рождается неопровержимой. А противоречия придумывать не надо – они существуют объективно и их существование подтверждается практикой. Противоречия присутствуют в действиях и намерениях людей и зафиксированы в обыденной речи. Например, мы нередко называем противоречивыми характер человека, политику партий, решения властей, позиции людей по различным вопросам.

Признание диалектического противоречия не делает диалектическую философию неверной и не допускающей критики в свой адрес. Никакой непроверяемости и закрытости для рационального обсуждения в диалектике не было и нет. Философы-диалектики в своих работах всегда пытались развивать диалектику согласно принципам философии: логической непротиворечивости, системности, доказательности. Именно соблюдение этих требований и делают философию неопровержимой. Неопровержимость философии – один из признаков, по которому различают её и науку.

Все философы не допускали противоречия своих положений и доказательства строили в строгом соответствии с законами и правилами формальной логики. Проверка на соблюдение правил формальной логики обеспечивалась дискуссиями на конференциях, сложной процедурой защиты на диссертационных советах, контролем со стороны ВАК и т. д.

б) Несостоятельность обвинений в идеологической направленности

Видеть в диалектике интеллектуальное средство, «благодаря которому советские философы могли воспринимать свою покорность официальной идеологии, как результат своего свободного философского творчества», можно только, если считать философию видом идеологии. Но философия не идеология. Конечно, идеологи и философы на службе идеологии, в какой-то период такую цель могли ставить (грех не воспользоваться возможностью философии и невежественностью людей), но в том, что кто-то использует философию в идеологических целях, диалектика не виновата.

Обвинение диалектики в её превращении в «вид тоталитарной идеологии из-за отрицание закона непротиворечивости, отказа от формализма в логике и отождествления мышления с бытием» несостоятельно по той причине, что диалектика настаивает на единстве противоположностей, то есть в диалектике обязательно присутствует противоположный взгляд на события, а истина должна включать все возможные точки зрения. Например, во времена Брежнева появилось утверждение, что отмирание государства будет происходить вместе с его укреплением. На вид этот тезис похож на диалектический, но он не верен и явно ошибочен, потому что в диалектическом противоречии противоположности объективно не могут быть друг без друга, а в данном случае каждая из них может существовать отдельно и не требует наличие другой, и значит, их объединение противоречит логике. То есть никакого тоталитаризма в диалектике нет, и даже наоборот, она с ним борется радикально.

Эту пресловутую тоталитарность советского общества, как причину, куда только не толкают. Как же критики могли обойти стороной диалектику! Её обвинили и в создании культа вождей, и в национализме, и в групповом конформизме и т. п.

Можно было бы согласиться с тем, что, возможно, кому-то диалектика помогала преодолевать тяготы жизни. Только вряд ли сегодня можно утверждать, что в других странах так легко и свободно, что никто в диалектической логике не нуждался и не нуждается. На любые неурядицы люди реагируют по-разному: кто-то начинает пить, кто-то молиться, кто-то плакать, возможно, кому-то помогает философия. На одном из заводов Японии в одном из помещений поставили куклы начальников, чтобы в перерыв работники могли набить им резиновые морды. Тоже какой-никакой вид классовой борьбы (непокорности), а может быть, и средство остаться покорным существующим порядкам.

У любой вещи много функций. Например, книгу можно читать, подкладывать вместо подушки, использовать как груз или даже в качестве оружия при самообороне. Так и диалектику можно использовать для разных целей. Кто-то сознательно или бессознательно, мог ощущать на себе «пресс тоталитаризма» и, мысля по Гегелю, утешал себя, каким-то положением диалектики, как когда-то язычники, попадая в трудные ситуации, думали, что жертвоприношение – это способ договориться с богами, а христианство и вовсе предложило тяготы земной жизни считать платой за будущее вечное блаженство в раю. Такие чувства субъективны. Социологические исследования показывают, что и в бедных странах многие чувствуют себя счастливыми, а в богатых странах – несчастными. Под воздействием пропаганды в некоторых недемократических странах считают, что у них демократия, которой якобы нет у других, на самом деле, вполне демократических.

К созданию механизмов «бегства от свободы» положение о единстве диалектики, теории познания и логики также никакого отношения не имеет, и убеждение в существовании такого единства не означает «отрицание автономии разума и способности человека принимать самостоятельные и ответственные решения». Это вообще неверное, ничем не обоснованное утверждение. Положение Гегеля о единстве диалектики, теории познания и логики представляет собой лишь один из вариантов решения гносеологической проблемы, логически вытекающий из его картины мира. Диалектика у Гегеля – это законы развития абсолютной идеи, по которым она опредмечивается в мире. Логика – это логика развития абсолютной идеи, открытая человеком при распредмечивании скрытой в вещах опредмеченной абсолютной идеи. То есть это законы диалектического мышления. Теория познания – это принципы и законы познания, обеспечивающие распредмечивание абсолютной идеи. Адекватное распредмечивание возможно лишь при условии соответствия познания логике абсолютной идеи и законам диалектического мышления.

Как видим, абсолютная идея у Гегеля – цель познания, она же логика развития мира, она же и путь познания, который ведёт к истине.

Марксизм, считая, что сам мир развивается по законам диалектики, тоже утверждал, что диалектика и есть логика мира, которой должно следовать его познание, чтобы быть истинным. В этих логически непротиворечивых положениях нет никакого бегства от свободы, и получены они без какого-либо нарушения правил формальной логики.

Обвинение диалектики в отрицание автономии разума и способности человека принимать самостоятельные и ответственные решения, видимо, придумано «до кучи». Оно недоказуемо. Где говорит об этом диалектика? Нигде. Диалектика как раз и требует от человека разбираться в соотношении противоположностей, а не принимать решения, как робот. Об этом и пойдёт речь ниже.

Идеологи из всей философии выбирают то, что им выгодно, а не всю сумму философских знаний. В диалектике из двух противоположностей тоже выбирают, как правило, только одну из них. Так одни в формуле Гегеля: «всё действительное разумно», видели примирение с действительностью и оправдание существующей власти, а другие, обращая внимание на то, что у Гегеля «всё разумное действительно», обнаруживали в его философии «алгебру революции» (А. И. Герцен). При этом иногда идеологи сами допускали и допускают ошибки в выборе философии. Так, выбрав материализм, в СССР отдавали предпочтение философии Демокрита, а не Платона, хотя идеологически философия Платона больше соответствовала социалистическим идеям централизации, чем атомистика Демокрита. К тому же Демокрит отрицал наличие свободы, что не соответствовало марксистским представлениям о свободе и значении творчества.

В истории философии мы видим, что она создавалась и как идеологически нейтральная объективная истина, и как идеологическое оружие для оправдание своих классовых и политических интересов. В целом же она предоставляет собой единое знание, знание всеобщих характеристик мира. Выбор отдельных идей в качестве главных и приводит к ошибкам.

Вывод. Идеологическая направленность философии не особенность диалектики, а результат системности любой философии, обеспечивающей доказательную, логически непротиворечивую картину мира, что позволяет использовать её для обоснования нужных политических целей.

в) Несостоятельность обвинений в противоречии фактам

Обвинение учения Гегеля в противоречии фактам появилось сразу. Ему говорили, что факты противоречат его философии. Он отвечал: «Тем хуже для фактов». Но в чём же дело? Почему такое оказалось возможным? Философия не должна противоречить фактам, потому что она рождалась как доказательная картина мира, как его истина. Противоречие фактам означает ложность философии. То есть критики были бы правы, если бы диалектика действительно противоречила фактам, и диалектические противоречия в реальной действительности отсутствовали.

Главный признак диалектического противоречия – совпадения противоположностей, находящихся в единстве. Их существования обнаружили уже философы древности. И в учениях древних греков мы встречаем доказательства единство бытия и небытия, покоя и движения, а Гераклит уже настаивал на единстве всех противоположностей. Позже Николая Кузанский (1401—1464) привёл свои доказательства совпадения противоположностей. Например, что может быть кривее окружности? А Кузанский обратил внимание на то, что кривая и прямая линии совпадают при увеличении диаметра окружности до бесконечности. Что может быть не прямее ломанной линии? А он показал, что при увеличении одной стороны треугольника до бесконечности, она сливается с двумя другими, и ломаная линия становится прямой.

Можно привести пример не мысленного эксперимента, а реально существующего совпадения противоположностей в технике. Например, плуг, которым пашут землю, имеет для этого корпуса, которые заканчиваются режущим элементом – лемехом. Лемех делают съёмным, чтобы при его затуплении от трения можно было снять и в кузнице снова сделать кромку лемеха острой. Но изобретатели придумали, как затупление сделать заострением. Это тождество противоположностей обеспечивалось тем, что на верхний слой кромки лемеха наваривался твёрдый сплав, а нижняя кромка оставалась из мягкого металла. Этот нижний слой и изнашивался при пахоте. Получалось: насколько лемех затупился, настолько он и заострился, затупление заостряет его. Этот же принцип используется и в самозатачивающихся ножах гильотины для резки бумаги в типографиях, где затупление тоже тождественно заострению.

Ещё пример из техники. Постоянство скорости вращения дизельного двигателя обеспечивает регулятор. Как только двигатель начинает вращаться быстрее, грузики регулятора под действием центробежных сил начинают расходиться и тянут рейку, уменьшающую подачу топлива. Уменьшение скорости вращения заставляет грузики сходиться и тянуть рейку в обратную сторону, в сторону увеличения подачи топлива. Получается, что ускорение тождественно замедлению.

Но как стало возможным противоречие фактам в философии Гегеля, ведь ему указывали на конкретные случаи противоречия? Почему такое вообще происходит?

Сначала скажем, что если учение философа соответствует принципам философии, то никакого противоречия фактам быть не должно. Следовательно, если утверждения философа противоречат фактам, – это не философские, а формально-логические ошибки, которых не должно быть. Они имеют свои причины и объяснения.

Главная причина – выход философа за рамки философии из-за отождествления её с наукой. История философии даёт множество примеров, когда философы были убеждены в научности своей философии. И. Фихте (1762—1814) прямо назвал свою философию «Основа общего наукоучения». И Гегель считал свою философию наукой, и в марксизме тоже философию считали наукой (о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления). Отождествление философии с наукой не только оправдывало, но даже требовало вмешательства философии в решение научных проблем. Но у науки есть одно свойство, которое делает её преходящей – опровержимость. Английский философ Карл Поппер (1902—1994) опровержимость (фальсифицируемость) считал одним из признаков науки. Философия неопровержима, а научную теорию может опровергнуть даже один единственный факт, противоречащий ей, доказывал Поппер. Этот признак является основным, по которому различают науку и философию. И когда философ начинает решать научные проблемы, он ступает на чужую территорию – территорию преходящих и опровержимых знаний, где философ перестаёт быть философом, а становится учёным. Его высказывания перестают быть философскими. [Точно также, например, философия музыки и то, что конкретный философ говорит о музыке – это разные вещи.]

Гегель не противоречил фактам, когда оставался в пределах своей философии, а противоречие возникало тогда, когда он решал научные вопросы, чего философия не должна делать. Цель философии – вечные знания, а выход за пределы философии сразу придаёт философии временный характер, как любому научному знанию. Например, Гегель считал причиной остановки маятника не только трение, но и тяжесть саму по себе: «Тяжесть есть та сила, которая останавливает маятник». [Гегель. Энциклопедия философских наук. Т.2. Философия природы. М., «Мысль», 1975. С.79.] Он доказывает, что маятник остановился бы, даже если трение прекратилось. Но это неверно. Рассуждая о свете, Гегель тоже допускает ошибку, он объявляет свет абсолютно лёгким; не зная природы света, он заявляет, что астроном не может наблюдать рождение и гибель звёзд, произошедшие много лет назад. Развитие науки показало ошибочность таких взглядов.

Вторая причина противоречия фактам, вытекающая из первой, – использование философии в качестве идеологии: если философия – наука, то её положения единственно верные. Научная истина единственна, она надличностна (не зависит от возраста, пола и социального положения ученого) и наднациональна (не существует национальных наук), истинной может быть только одна наука. Отсюда критика и гонения на представителей других философий. Такой подход следует из системности философии: даже решая узкую проблему, философ сознательно или бессознательно должен создать полную картину мира. Это означает, что в его картине мира другим философиям нет места – он уже объяснил всё. Это казалось несомненным из-за предельной абстрактности философских понятий – они приложимы ко всем явлениям мира, поэтому все остальные учения выглядели абсолютно ненужными, а потому и неверными. И вся история философии – это постоянные споры, критика всех иных взглядов. Но когда философия становится идеологией, в неё проникают временные интересы социальных групп. Идеология, по определению того же Маркса, – это искажённое изображение действительности под влиянием классовых интересов. [Правда, для идеологии пролетариата он сделал исключение, так как у пролетариата, мол, нет отдельных классовых интересов из-за отсутствия у него частной собственности. Но Маркс шибался: свои интересы у рабочего класса всё-таки есть.]

Логическая непротиворечивость философских положений в глазах её приверженцев делала её выводы неопровержимыми и использовались в качестве неоспоримых аргументов в политических спорах. Философия превращалась в мощное идеологическое оружие социальных групп и политических партий. Так было и в Древней Греции и в ХХ веке. Привнесение классового и политического подхода в философию превращает её в публицистику, оправдывающую действия заинтересованных лиц и партий. Поэтому политики брали на вооружение подходящую им философию, а остальные учения объявляли неверными. Политические противники отвечали тем же.

Третья причина, тоже вытекающая из первой, – отождествление философской логики с логикой научной. Отсюда, противопоставление двух логик – диалектической и формальной, предъявление к диалектической тех же требований, что и к формальной. Критики почему-то считают, что диалектическая логика обязательно должна быть с формулами, как формальная. Хотя частично её тоже можно формализовать, но диалектическая логика Гегеля – одна из философских систем. Она неопровержима, как и все остальные философские системы. У неё своя ниша. Философы, в том числе и диалектики, всегда предполагают возможность спора, единственно только – они были уверены в своём выигрыше. Эта уверенность есть у всех создателей философских учений, начиная с Фалеса. В неопровержимости философии – её особенность, которая позволяет отличить её от науки. Почему же Гегелю и Марксу должно быть запрещено быть неопровержимыми? У философов ошибки случаются (помимо ошибок обыкновенного человека) только тогда, когда они выходят за рамки философии и вторгаются в чужую область. Мы видели это на примере решения философами научных вопросов.

Ученые, пытаясь применить научные методы в области философии, тоже делают ошибки, но уже философские. Например, когда открыли делимость атома, некоторые стали заявлять об ошибке представления Демокрита о неделимости атома. Но атом Демокрита – это вовсе не атом физиков. Подобные ошибки можно встретить и сегодня. Например, физик утверждает, что специальная теория относительности (СТО) опровергает материализм и подтверждает идеализм Канта о субъективности пространства и времени. На самом деле Кант говорит не о самом времени, а о субъективном восприятии пространства и времени человеком. Здесь материалисты с Кантом не спорят, а спорит физик с философами.

Непротиворечивость фактам – родовой признак философии. Противоречие фактам происходит тогда, когда философ выходит за рамки философии и начинает решать сугубо научные и иные вопросы.