Текст книги "Принц на белом коне"

Что-то неладное с ними сегодня творится... Все бабы дуры и истерички. А пошли бы они все! – подумал он и, не желая мотать себе нервы, удалился в свой крошечный кабинетик, где принялся разгадывать кроссворд.

Милли, на самом деле девушка не злая, переживала из-за непонятной вспышки Стефани и ее подчеркнуто безразличного молчания. Она воспользовалась тем, что ненавистный начальник ушел, и, наплевав на свои немногие и не всегда умные принципы, попыталась первой заговорить с ней и загладить возникшую размолвку. Но Стефании до сих пор переполняли нахлынувшие воспоминания о несчастном Роне, и Милли в эту минуту олицетворяла для нее всех тех, кто засадил несчастного парня за решетку.

– Оставь меня, пожалуйста, в покое. Следи лучше за тем, что делаешь. Хотя, конечно, теперь, когда тебя ждет новое, блестящее поприще, эти пустяки выше твоего достоинства, – ядовито процедила она, полностью отбив у Милли желание повторить попытку примирения.

Так и вышло, что девушка не получила обещанной ей консультации юриста, а потому в положенный день явилась по указанному адресу, постукивая высокими шпильками и зажав под мышкой нелепую в утренний час вечернюю сумочку.

4

Больше четверти часа Саманта кружила вокруг здания дворца правосудия в тщетной надежде припарковать свой новенький серебристый «лексус» где-нибудь поблизости, но, так и не преуспев в этой попытке, оставила машину на стоянке возле супермаркета. Обычно она старалась так не поступать, но тут иного выхода не было – назначенное время пришло и ушло, а ей еще предстояло преодолеть пешком около трех кварталов.

Огромный, полный народу, многоголосый, темный из-за отделки стен зал показался ей не только мрачным, но даже смутно пугающим. Так вот, значит, где вершатся судьбы моих незадачливых сограждан, думала Саманта, устраиваясь на месте – довольно-таки неудобном, между прочим, – и в первый раз по-настоящему внимательно обводя глазами помещение, разительно не похожее на те парадные залы, что обычно показывают в кино.

Она буквально впитывала подробности окружающей ее обстановки. В конце концов, именно желание собрать материал для будущей книги и было основным побудительным мотивом, приведшим ее сюда. Это и вполне понятное человеческое любопытство. И еще кое-что, в чем она едва осмеливалась признаваться даже самой себе.

– Не надо, Бет, не спорь и не пытайся меня отговаривать, – несколько раз решительно отвечала она на протесты лучшей подруги. – Может, этому как раз и суждено стать поворотным пунктом в моей карьере. Работа у меня сейчас не идет... Топчусь на сотой странице уже второй месяц. Аж саму тошнит от отчаяния, беспросветности и безнадежности. Сколько можно писать о конце света, гибели цивилизации и всего человечества и прочей чуши?

– Не знаю. А почему не попробуешь чего-нибудь другого? Я вот, например, обожаю романы о любви, где все красиво и героиня в конце концов всегда выходит за прекрасного принца.

– Ха! Да разве я могу рассказать о прекрасном принце, когда в жизни своей такого еще не встречала? – возразила Саманта. – Знаешь, несмотря на все хвалебные отзывы, я отлично понимаю, что мои литературные поделки в общем-то просто чтиво, к тому же довольно примитивное.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Что не надо меня отговаривать. Я не маленькая и твердо решила принять участие в настоящем процессе. Если, конечно, меня выберут...

– О господи, – выдохнула Бетти и махнула рукой. – Да делай, что хочешь. Мне-то какое дело?

Бетти еще пару раз возвращалась к этому вопросу, но так и не сумела сломить непонятное упрямство подруги, которая всегда прислушивалась к доводам рассудка, а тут уперлась намертво. Бетти и в голову не приходило, что не только творческий кризис был причиной такой неколебимости. Да и откуда ей было знать, что в тот день, когда они с Сэм развлекались и веселились, та приняла твердое решение изменить свою жизнь. Что перед ее внутренним взором продолжали мелькать такие заманчивые картинки, что устоять было просто невозможно.

Я чувствую, уверена, ну, почти уверена, что встречу там его. Того, кто сделает для меня то самое, что мне необходимо, твердила себе Саманта, беспокойно крутясь в постели. О да, это непременно случится. Ведь так не бывает, чтобы в жизни была сплошная черная полоса. Нет-нет, все переменится. Главное, я наконец осознала, дело во мне самой. Поэтому теперь все пойдет иначе, размышляла она, прикидывая, во что одеться, стоит ли накраситься или быть строгой и деловитой, и как держаться – сидеть ли серьезно с блокнотом и делать заметки или же поглядывать по сторонам и изредка загадочно улыбаться.

И вот теперь, устроившись на неудобном жестком стуле вдали от кафедры, где, судя по всему, вскоре расположится судья, она вдруг засомневалась в правильности своего решения. Стоило ли ей приходить сюда? Нет, конечно, она не имела права просто проигнорировать вызов, но говорят ведь, что существуют определенные способы отвертеться от исполнения тягостного гражданского долга. Однако она не пожелала вникать в подробности, сразу решив, что повестка, пришедшая по почте в тот самый день, была послана не заурядным судебным клерком, но самой судьбой, одобрившей ее план начать новую жизнь.

Саманта глядела по сторонам, но не видела ничего, что могло бы поднять ее дух. Скорее наоборот. Во-первых, время уже приближалось к одиннадцати, но пока не было видно ни судьи, ни прокурора, ни других участников процесса. Несколько раз входила какая-то девица с папкой под мышкой, окидывала аудиторию скучающе-высокомерным взглядом и выходила. Во-вторых, кондиционер не работал, было душно и жарко, и, кроме того, две сидящие рядом толстухи средних лет начали потеть и испускать весьма неприятный запах. Да и вообще публика производила на нее в высшей степени тяжелое впечатление.

Ну я попала! – думала она. Да тут почти никого моложе пятидесяти нет, жирные бабы, мужики с сально-похотливыми взглядами, полно наглых негров. Кошмар!

Ее взгляд случайно остановился на одном из немногочисленных молодых лиц. О господи, ну и дурища! Так наштукатуриться с утра пораньше... А разоделась-то как! Умора! Наверное, решила подцепить тут кого-нибудь...

А ты-то сама? – вдруг напомнил внутренний голос. Ты разве не за этим сюда пришла? Признайся, ведь по ночам ты думала и мечтала именно об этом. Совсем не о сборе каких-то там материалов, впечатлений и прочей чуши. За этим можно отправиться в библиотеку или даже в кино... Нет уж, не надо, не лицемерь, не обманывай саму себя, ты в общем и целом ничем не отличаешься от этой девицы. Ну разве что лучшим вкусом...

Саманта тяжело вздохнула, прикрыла глаза, борясь с подступившими слезами. Боже мой, какой позор! – мысленно прошептала она. Неужели я настолько изголодалась по любви, что готова уцепиться за любую возможность, как за спасительную соломинку?! И к тому же настолько закомплексована, что боюсь отправиться туда, куда нормальные люди ходят, когда хотят познакомиться, – в клуб какой-нибудь или в бар, а то и на курорт модный съездить... Так ведь нет, а то вдруг подумают, что я одинока и...

Да, Сэм, детка, плохи твои дела, грустно сказала она себе и внутренне встряхнулась, сделав над собой усилие. Ладно, малышка, не расстраивайся, еще не поздно все поправить. В конце концов, ты не сделала ничего ужасного, ничего постыдного, ничего компрометирующего. Просто пришла исполнить свой долг, как и положено любому добропорядочному гражданину. Это скоро закончится, и ты вернешься к привычной жизни. Но сегодня же вечером, хотя бы ради того, чтобы доказать себе, что ты не безнадежна, пойдешь ужинать в ресторан. Ясно?

В ресторан? Одна? – жалобно пискнул в ответ перепуганный голосок ее неуверенности. Да, одна, твердо ответил другой – решимости начать все заново.

Неизвестно, что бы ответил первый, так как в этот момент снова появилась высокомерно-скучающая девица с папкой, на сей раз в сопровождении двух сотрудников службы безопасности, прошла к судейской кафедре, неожиданно для Саманты одарила собравшихся удивительно теплой улыбкой и призвала всех к вниманию.

– Добрый день, дамы и господа. Позвольте представиться, я – секретарь окружного суда мисс Бартлет. Мне поручено от имени всех судей выразить признательность за вашу готовность прибыть и выполнить гражданский долг, что я и делаю с огромным удовольствием. Спасибо! Теперь приступим к процедуре. Для тех, кто впервые принимает участие, кратко расскажу, как все будет проходить.

А ведь она симпатичная, думала Саманта, вслушиваясь в приятный голос. Какой же я, однако, стала гнусной стервой, что готова осудить кого угодно с первого взгляда, вообще ничего не зная о человеке! Что это, результат долгих лет, проведенных вдали от людей? Следствие разочарования? И почему, на основании чего? Лишь одного печального опыта? Ну попался мне в жизни подонок, но это же не значит, что все такие... Да какое у меня право думать дурно и об этой милой женщине, и даже о той молоденькой дурочке, разодевшейся, как на праздник?

– ... одновременно четыре процесса, – ворвался в ее мысли голос мисс Бартлет. – Сейчас я и мои помощники, Джой и Боб, раздадим анкеты кандидатов в присяжные заседатели. Вам необходимо будет их заполнить. Могу вас заверить в полной и безусловной конфиденциальности всей данной вами информации. Потом мы соберем анкеты и выдадим каждому номер, под которым он примет участие в жеребьевке. Она будет проходить в другом зале при участии судей, прокуроров и адвокатов. Цель ее – распределить вас – перспективных присяжных – между предстоящими четырьмя процессами. После того как жеребьевка завершится, ее результаты будут переданы мне и мы разведем вас по соответствующим залам. И уже там из каждой группы будут отобраны по двенадцать основных и двое запасных присяжных для каждого конкретного дела. Вот так, немного тягомотно, но... – Мисс Бартлет пожала плечами, словно извиняясь за неудобства, и снова одарила всех лучезарной улыбкой. – Итак, давайте приступим. Если у кого-то возникнут вопросы, не стесняйтесь и немедленно задавайте их нам. Помните, мы трое тут для того, чтобы помочь вам справиться с вашими обязанностями как можно успешнее, особенно на этом, первом этапе. В дальнейшем у каждой группы будет такое же число помощников. Итак, все понятно? Вопросы есть?

Она обвела взглядом зал и отметила множество немедленно взметнувшихся вверх рук. Ну естественно, как обычно. Мисс Бартлет внутренне вздохнула – и так каждый раз... Ну почему ей так не повезло, что сегодня придется выполнять самую утомительную часть работы? За те четыре года, что она была секретарем судьи Уоррена, ей уже неоднократно доводилось выступать в роли, так сказать, хозяйки и произносить эти слова. И естественно, отвечать на все вопросы. Терпеливо, не показывая раздражения или даже просто утомления, хотя они практически всегда бывают одними и теми же.

– Что ж, отлично, – по-прежнему приятно улыбаясь, проговорила она. – Вижу, вы не остались равнодушными к моей небольшой речи. Прекрасно. Это приятно. Предлагаю, чтобы мы втроем сначала раздали обещанные анкеты – они готовы и ждут вашего внимания, – и, пока вы будете трудиться над ними, я с удовольствием отвечу на все вопросы. Если, конечно, они не будут слишком сложными для меня, простого судебного клерка.

Саманта с интересом наблюдала за поведением так поначалу не понравившейся ей мисс Бартлет. А ведь она молодец – с каким умением справляется с огромной аудиторией явно недовольной публики. Потому что недовольство не только ясно ощущалось в перешептываниях и покашливаниях, но и нарастало с каждой минутой. Саманта успела подслушать пару враждебных высказываний от соседей по ряду. Похоже, далеко не все отнеслись к полученному вызову, как она сама, – с естественным человеческим любопытством и почтительным уважением к суду. Возмущенный говорок то и дело вскипал громкими и подчас не совсем вежливыми вопросами, на которые, однако, мисс Бартлет давала ответы с неизменной приветливостью, ни на мгновения не теряя хладнокровия.

Саманта так увлеклась наблюдениями, что совсем позабыла о анкете и необходимости ее заполнить. И лишь придя в себя и вспомнив о своих обязанностях, она вдруг почувствовала направленный на нее пристальный взгляд. Она слегка повела лопатками, пробуя стряхнуть его, как ползающее по коже насекомое, но безуспешно. Повела глазами налево, попыталась незаметно определить, что или кто стал причиной ее дискомфорта, но все вроде бы были заняты анкетами. Потом направо – с тем же результатом.

Показалось, решила она, постаралась сосредоточиться и принялась энергично проставлять крестики в соответствующих клетках. Ощущение, однако, не исчезало. Она поерзала и, уже не таясь, оглянулась. Взгляд ее рассеянно скользил по лицам – красным от духоты и раздражения, черным или желтым от природы, мужским и женским, молодым и не очень, – как вдруг наткнулся на другой, внимательный, направленный на нее...

Саманта нервно сглотнула, отвела глаза в сторону, потом тут же обратно. Мужчина лет сорока приятной наружности пристально и совершенно недвусмысленно смотрел прямо на нее. Словно бы медленно раздевал ее. Ей стало крайне неуютно. Какого черта?! Что он так пялится, мерзавец?!

С ужасом ощутив, как ее лицо начало краснеть, она уже готова была отвернуться, сгорая от стыда сама не зная почему, и в этот момент он подмигнул ей. Саманта моментально дернула головой в сторону и невидящим взглядом уставилась на судейскую кафедру, борясь с подступившими слезами негодования.

Боже мой, да как он смеет?! Ах сукин сын! Неужели... я похожа на такую?.. – метались в голове отрывочные мысли. О господи, но какая же я кретинка, настоящая идиотка! Да нет, точно, я сама виновата... Ох как стыдно! Я сейчас же встану и уйду и плевать на все!..

– Прошу прощения, мэм, – услышала она прямо над ухом негромкий, но приятный голос...

Она подняла глаза – рядом с ней стоял тот самый мужчина, что посмел обойтись с ней как... как... Задохнувшись от возмущения, она покраснела еще сильнее и буквально рявкнула:

– Что вы себе позволяете?! Как вы...

– Извините, мэм, прошу вас. Позвольте объяснить. Я не хотел вас оскорбить. Клянусь, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Просто это у меня такая форма тика, она проявляется особенно сильно, когда я волнуюсь, – проговорил он. – Вы позволите присесть?

Саманта так растерялась от неожиданности, что на мгновение лишилась дара речи, но лишь на мгновение. Несмотря на первоначальное отталкивающее впечатление, сейчас незнакомец казался не просто вежливым, но учтиво-любезным, даже галантным. Ответить грубостью на такие слова было просто невозможно.

– Пожалуйста, – коротко сказала она и выдавила натянутую улыбку.

Мужчина не мешкая опустился на соседний стул и небрежным, почти машинальным движением положил руку на спинку ее сиденья. Саманта нахмурилась и кинула на него вопросительный взгляд. Это, однако, не произвело ни малейшего эффекта – он попросту не заметил его. Или сделал вид...

– Я еще раз приношу вам свои извинения, – нимало не смущаясь, заговорил он, устроившись поудобнее. – Видите ли, в этой ужасной обстановке ваше лицо оказалось единственным светлым пятном. И я просто не мог глаз оторвать от вас. А когда вы рассердились и поглядели на меня так грозно, я, признаюсь, сильно занервничал, ну и... вот результат. Вы теперь, должно быть, ненавидите и презираете меня только из-за того, что...

– Мэм, сэр, могу я взять ваши анкеты? – прервал его излияния голос одного из помощников мисс Бартлет.

Саманта с облегчением подняла взгляд и улыбнулась.

– Да, конечно. Пожалуйста, – с готовностью отозвалась она, протянула заполненный листок и приняла взамен значок с номером.

– Благодарю, мэм. А ваша, сэр?

– Моя? Я оставил ее на своем прежнем месте. Возьмите сами, когда дойдете туда.

– Извините, но так не положено делать.

Он недовольно поморщился, поднялся и, поклонившись новой знакомой, вернулся на свое место. А Саманта с облегчением вздохнула и попыталась разобраться в своих ощущениях. С одной стороны, остатки негодования, перемешанные со смущением, продолжали нашептывать о необходимости сдержанной осторожности. Но с другой – незнакомец предложил вполне правдоподобное объяснение причины его поведения и принес извинения... Да... и еще... еще он сказал, что глаз от нее не мог отвести...

Господи, я не помню, когда мне в последний раз делали подобный комплимент, думала она. И делали ли вообще. Надо отдать ему должное, он чертовски любезен. Хотя, конечно...

И снова неприятный холодок пополз по спине при воспоминании о руке, так уверенно, почти по-хозяйски полуобнявшей ее.

Да нет, что за бред! Ну подумаешь, положил руку на спинку, но ведь сидеть боком на этих чертовых стульях совсем неудобно. Он весьма благопристойно держится и говорит не как какой-нибудь там безграмотный бездарь и тупица. Нет-нет, речь у него человека образованного... И лицо такое приятное... Хм, интересно, кто он такой? Чем занимается в жизни, где живет, женат ли, сколько детей? Пожалуй, я бы не отказалась поболтать с ним, пока все это тянется. А то от скуки, надо признать, просто челюсти сводит. Совсем не интересно, по крайней мере пока. А душно-то как... Какого черта они нас держат тут столько времени?! Неужели не могли заранее подумать о том, как обставить всю эту процедуру?

Саманта оглядела гудящий зал, разыскивая глазами сотрудников суда. Один уже стоял внизу рядом с мисс Бартлет и с видом заговорщика что-то нашептывал ей на ухо. Второй собрал последние, судя по всему, анкеты, кивнул в ответ на чей-то вопрос и направился к коллегам.

– Итак, дамы и господа, благодарю вас за сотрудничество и сообщаю, что сейчас мы втроем отправляемся на жеребьевку, о которой я вам говорила. Это займет около часа, а возможно, чуть больше. Вы можете пока погулять во внутреннем дворике или оставаться здесь. К сожалению, правила не позволяют покидать территорию дворца правосудия. На первом этаже есть кафетерий, если кто-то захочет попить или перекусить. – Мисс Бартлет кинула быстрый взгляд на часы и закончила: – Итак, прошу ровно в час дня всех быть на своих местах. Еще раз благодарю. Отдыхайте.

Ну слава богу, подумала Саманта, незаметно доставая из сумочки пудреницу. Надо было бы, конечно, сходить в дамскую комнату, но тогда он не сможет меня найти. Лучше дождаться его тут и вместе выйти, а уж потом можно будет и отлучиться ненадолго. Она повернулась боком, пропуская своих соседей по ряду, уверенная, что ее новый знакомый в любую секунду окажется рядом и...

Но всего через две минуты выяснилось, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. Потому что, когда она увидела мужчину, которого уже считала своим знакомым, спускающимся по боковому проходу в сопровождении молодой девицы – той самой, неуместно накрашенной и разодетой, – ей захотелось завизжать и что-нибудь разбить.

Ну естественно, могло ли быть иначе? – с горечью сказала она себе. Нет, Сэм, детка, пора уж тебе повзрослеть и понять, что как женщина ты не состоялась. Тебе тридцать, и ни один мужчина, кроме мерзавца Джона, не счел тебя достойной его внимания. А Джон, ну что снова возвращаться к одному и тому же. Ты сама отлично знаешь, что эта пиявка была при тебе, пока не высосала тебя насухо...

На ее глаза навернулись слезы обиды и разочарования, но она несколько раз судорожно сглотнула и не позволила им пролиться. Прекрати, Сэм, не дури, упрекнула она себя. Ведешь себя, как истеричная девчонка, у которой только-только начались месячные и которая еще не научилась справляться с гормонами. Какое тебе, черт возьми, дело до этого мужика?! Нечего разыгрывать греческую трагедию на пустом месте. Собиралась в туалет, вот и отправляйся. А потом попей водички и выйди на воздух. Выше нос, детка, все будет отлично!

5

Несмотря на похвальное намерение не обращать внимания на окружающих, и особенно на коварного «нового знакомого», часовой перерыв Саманта провела скверно.

Во-первых, дамская комната оставляла желать много лучшего как в плане чистоты, так и простора. Ей пришлось проторчать там почти четверть часа, что отнюдь не способствовало хорошему настроению и мировосприятию. Во-вторых, один из автоматов, торгующих напитками, не работал, а в остальных не нашлось ничего подходящего. В-третьих, в буфете очередь оказалась не меньше, чем в туалете, и Саманте пришлось еще пятнадцать минут из отпущенных шестидесяти дожидаться возможности купить бутылку воды. Вдобавок минеральная к тому времени, как она добралась до прилавка, уже закончилась и ей пришлось довольствоваться обычной газированной, причем не охлажденной. Но основное еще ждало ее впереди, когда она вышла во двор, набрала полную грудь уже горячего, но хотя бы не спертого воздуха и... увидела его, беседующего с той отвратительной крашеной куклой, с которой он выходил из зала. С этой... этим чучелом! Этим тупым убожеством, ибо только тупое убожество способно так вырядиться! Этим жалким подобием женщины, обладавшим лишь единственным, но зато, увы, неоспоримым достоинством – молодостью!

Саманта гордо вскинула голову и походкой королевы прошествовала мимо погруженной в разговор пары. Дышать стало еще труднее, чем внутри, и она поспешно вернулась в помещение, где опустилась на жесткое сиденье, прикрыла глаза и вскоре погрузилась в тяжелую дремоту, из которой вывел ее лишь энергичный голос мисс Бартлет.

– Рада сообщить вам, дамы и господа, что первый этап нашего дела успешно завершился. Сейчас я зачитаю ряд номеров. Те, кому они принадлежат, должны встать и спуститься вниз, откуда вместе с секретарями судей они пройдут в помещение, где уже в присутствии участников конкретных процессов и начнется процедура отбора присяжных.

Саманта потрясла гудящей от духоты и сна головой, глотнула выдохшейся и гадко теплой воды и принялась шарить в сумочке в поиске жетона с номером. Слава богу, не потеряла. Сто восемьдесят девятый. Полчаса – и первая группа участников покорно потянулась вслед за потрепанным и уже утомленным клерком прочь из зала. Еще полчаса – и следующие сто человек направились к выходу за высокой, статной негритянкой, представившейся как миссис Джонс. Саманта скучала, позабыв, что собиралась заниматься сбором материала для будущей работы, безрезультатно обмахивалась платком, без малейшего интереса смотрела, как люди один за другим встают и выходят, и терпеливо слушала называемые числа, не позволяя себе провалиться в дремоту. Время близилось к половине третьего, когда наконец-то раздалось:

– Сто восемьдесят девять!

С нескрываемым облегчением она поднялась и вышла в проход, едва не столкнувшись с той самой крашеной куклой.

– Извините, – в один голос буркнули обе и окинули друг друга оценивающими взглядами.

Кукла едва заметно ухмыльнулась и побежала по ступенькам, вызывающе постукивая каблучками. Саманта же стала спускаться неторопливо, если и не с чувством, то хоть с видом собственного превосходства.

Еще несколько минут – и невысокая, но потрясающе яркая и красивая мексиканка поманила очередную группу за собой. Они прошли по длинному коридору, поднялись на третий этаж и увидели широко открытые двери, откуда тянуло столь желанной прохладой. Саманта ускорила шаги, как смертельно утомленная лошадь, стремящаяся к родному стойлу и долгожданной воде, как вдруг ощутила легкое прикосновение к локтю. Она резко обернулась и увидела своего знакомого.

– Я так рад, что мы с вами участвуем в одном и том же процессе, – наклонившись к ее уху, негромко проговорил тот. – Мне очень жаль, что нам не удалось поговорить во время перерыва.

– О! – вскинув брови, иронично отозвалась Саманта. – Неужели?

– Да, очень, – проникновенно заверил он. – Но, к сожалению, мне пришлось вести долгую и утомительную беседу с одной весьма настойчивой молодой леди, от которой я никак не мог избавиться. Давайте сядем вместе, если не возражаете.

Саманта была настолько потрясена неожиданным поворотом событий, что лишь молча кивнула.

Новый зал заседаний оказался совсем иным, нежели первый, – не таким большим, но светлым, с комфортабельными креслами и, главное, работающими кондиционерами. Кроме того, в нем уже находились участвующие в процессе стороны.

Кандидаты заполнили первые восемь рядов помещения, удобно устроились и принялись разглядывать «сцену» и «зрительный зал» предстоящего спектакля, где пятнадцати избранным предстояло сыграть немаловажные роли. Прямо перед рядами находилась судейская кафедра, по левую сторону – небольшое возвышение с креслами для присяжных, столы, за которыми уже сидели представители прокуратуры и защиты, а позади в зале – зрители.

Новый знакомый уселся рядом с Самантой и немедленно заговорил:

– Вам удобно? Тут довольно мило. Господа юристы неплохо устроились. Не то что тот загон для скота, куда нас засунули вначале. – Он ухмыльнулся и продолжил: – Позвольте представиться, Доналд Мередит, бизнесмен. Ужасно, просто ужасно, что они имеют право призвать любого, оторвать от дел, сломать ранее намеченные планы. Вы не находите, миссис...

Саманта окинула его внимательным взглядом, пытаясь определить свое отношение к нему. С одной стороны, его манеры и речь были безупречны, но с другой – он уже сумел причинить ей боль. Небольшую, конечно, так, болезненный укол, но в ее ранимом состоянии и этого вполне достаточно. С третьей же стороны... Да, пожалуй стоит признать, что она просто слишком остро реагирует на самый обычный легкий флирт. Ну сделал комплимент, ну сел рядом, ну что в этом такого?

Расслабься, детка, шепнул внутренний голос. Никто тебя не обидит, если ты сама этого не позволишь. Расслабься и поговори спокойно. Тебя это ни к чему не обязывает. Не все мужчины в жизни Джоны Келси. И не каждый собирается тут же прыгнуть с тобой в постель.

Верно, грустно усмехнулась она, не каждый. И не каждый второй. Даже не каждый десятый...

Ну так и не комплексуй на пустом месте. Ты вполне можешь вести нормальный разговор, не подозревая подвоха на каждом шагу. Можешь! К тому же ты шла сюда в ожидании перемен, чего-то нового. А откуда оно возьмется, если ты не будешь ни с кем общаться?

Аргумент показался вполне убедительным. Она заставила себя улыбнуться, протянула руку и почти непринужденно ответила:

– Мисс. Меня зовут мисс Саманта Брукс.

Доналд взял ее узкую изящную кисть, пожал и не сразу отпустил, потом просто и очень искренне сказал:

– Я рад. Очень. Правда. У вас прекрасное имя. И...

Ей не удалось узнать, что он собирался добавить, ибо секретарь призвал всех к вниманию и возвестил о появлении самого судьи. Высокий старик с совершенно белыми волосами энергично прошел к своему месту, взял молоток, стукнул и проговорил неожиданно высоким голосом:

– Дамы и господа, прошу внимания и тишины! Мы приступаем. – Он обвел глазами ряды, где сидели будущие присяжные, оглядел юристов, потом всех остальных, вроде бы остался удовлетворенным увиденным и приказал ввести подсудимого.

Саманта моментально позабыла свои столь мелкие переживания, вцепилась изо всех сил в ручки кресла и неотрывно смотрела, как двое полицейских ввели закованного в наручники молодого, не больше тридцати лет, мужчину в модном костюме. На его красивом, гладко выбритом лице играла легкая ироническая улыбка. Весь его облик словно кричал: «Ну посмотрите на меня, разве я мог совершить то ужасное преступление, которое мне пытаются инкриминировать?!».

Несмотря на это, обвиняемый вызвал в Саманте резкую неприязнь. Что за самонадеянный мерзавец! – подумала она. Его привезли сюда из тюрьмы и сейчас будут судить, а он держится, как кинозвезда, купающаяся в лучах славы! Как будто он совершенно уверен в исходе процесса. Не сомневается ни на мгновение.

Доналд Мередит негромко присвистнул. Саманта резко повернулась к нему.

– Что? В чем дело? Вы его знаете?

– Ха! А вы разве нет? Это же... Никогда бы не подумал, что такое возможно...

– Да что такое? Кто он такой?

– Тони Уэстлэнд.

– Кто? – Она недоуменно посмотрела на него. – Вы его знаете?

– Да. Вернее, нет. Не лично, я имею в виду. А вы что, действительно никогда не слышали про него? Тони – племянник нынешнего губернатора. Известная фигура, золотой мальчик, любимец женщин. Говорят, он приторговывает дурью, но мне казалось, что уж кого-кого, а его на этом никогда не поймают. Черт, ну и времена настали, если единственный племянник губернатора попадает в тюрягу.

– А что, вы считаете, его преступление должно было остаться безнаказанным? – поинтересовалась Саманта.

Тот пожал плечами.

– Во-первых, мы еще не знаем, какое преступление и было ли оно вообще. Может, это все политическая возня. А о наказании вообще говорить преждевременно. Дядюшка, безусловно, в состоянии обеспечить любимому племянничку лучших адвокатов.

Вопреки версии Доналда выяснилось, что обвиняли Уэстлэнда вовсе не в торговле наркотиками, а в наезде и в том, что он скрылся с места происшествия, не оказав пострадавшей помощи, в результате чего тридцатипятилетняя женщина пролежала на улице около четверти часа и скончалась на пути в больницу, так и не придя в сознание.

Пока зачитывали обвинение, Мередит продолжал что-то нашептывать ей на ухо, но Саманта целиком сосредоточилась на происходящем и не услышала ни единого слова.

Наконец судья представил команды обвинителей и защитников, объяснил, как будет проходить процедура отбора присяжных, после чего неожиданно, по крайней мере для нее, объявил перерыв до следующего дня.

Она вздохнула, приходя в себя, и удивленно огляделась по сторонам. Публика поднималась с мест, хлопали сиденья кресел, со всех сторон слышались возмущенные возгласы. Чувствовалось, что никто, кроме юристов-профессионалов, невозмутимо собирающих бумаги, не ожидал такого внезапного завершения.

– Предлагаю зайти куда-нибудь выпить по коктейлю, – проговорил Доналд. – Признаюсь, я жутко устал от всей этой бестолковщины. А вы как, Саманта?

– Да уж, не скрою, – отозвалась она. – Надо сказать, у меня было совершенно другое представление о судопроизводстве. Хотя, конечно, крайне наивно с моей стороны думать, что все происходит именно так, как изображает Голливуд.

– О, вижу, вы не самая горячая поклонница нашего кинематографа, – заметил ее спутник. – Интересно, очень интересно. Так что скажете по поводу моего предложения? Я знаю неплохой бар в трех кварталах отсюда.

Но она решительно покачала головой.

– Нет, Доналд, спасибо, но нет. У меня голова разболелась от духоты. Надо отдохнуть перед завтрашним днем. Полагаю, он будет еще утомительнее. Я даже больше не уверена, хочу ли попасть в состав жюри.

– А вы хотели? Правда?