Текст книги "Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 2"

В других странах начинается культура, а здесь, как только государство появилось, все исчезло. А кто создал государство? Македонский. Вот как только он его создал, Эллада перестала существовать – ее не стало. Именно потому, что Эллада – это виртуальность. Но древнее искусство имеет дату рождения и смерти. Виртуального рождения и смерти. И я могу эти даты назвать. Дата рождения ее 787 год или 785, т.е. 8 век до н. э. Это произошло тогда. Я очень люблю книгу Аполлодор «Мифологическая библиотека». Что же пишет греческий историк Аполлодор? Большое внимание он, как историк, уделяет одной из самых важных исторических фигур Греции – Гераклу. Что сделал Геракл, кроме тех 12-ти подвигов, которые просто входят в детскую антологию? Аполлодор пишет, что Геракл, кроме того, что является очень интересной фигурой, учредил Олимпийские состязания. Он, воздвигнув у камня алтарь Пелопса, о котором мы будем с вами говорить, создал тем самым такой вид спорта, как борьбу на колесницах. Кроме этого, он соорудил шесть алтарей 12-ти богам, по шести видам спорта. Олимпия – это место в Греции на Пелопоннессе – нежилое, там никто не живет, кроме обслуживающего персонала. И именно там Геракл учредил Олимпийские игры. На этом алтаре всегда лежит сухой вереск и раз в четыре года этот вереск начинает дымиться и разгорается огонь нерукотворный. Там, конечно, были такие оптические стеклышки, но это не люди высчитывают начало Олимпийского огня. Это идет от Феба – он подает знак. Зевс и Феб подают знак. Ходили, правда, слухи, что это все основал не Геракл, а изъясняясь современным языком его секретари, но эти слухи не отвечают историческим фактам. Может он и поручил кому-то делать «документы», но основал-то он. И это было непререкаемо. И когда огонь разгорается, зажигают Олимпийские факелы и передают гонцам. И те начинают бегать по городам. Тут же заключалось перемирие и начиналась Олимпийская неделя.

Именно в этой точки все и началось, потому что то, что является понятием «Эллада» – это есть событие – Олимпийские игры или то, что проходит один раз в четыре года. Это событие, вокруг которого консолидируется все!

Если ваш Полис принимает участие в играх, то есть допущен принимать в них участие, то вы – эллин, а если не допущен, то, кто вы тогда? Варвар. Варвары – это не эллины. Вы что думаете, они не знали какие персы высококультурные? Порой, даже более, чем греки. Знали, но они были варварами, потому что у них не было игр.

Эллин – это тот, кто допущен к Олимпийским играм, основанных Гераклом. И эллинскими мы можем назвать те государства, что принимают участие в играх. А, скажите, что важнее: игры или война? Конечно, игры! Причем тут война, если Олимпиада? Что заключается на время игр? Священное перемирие и никто не воюет. Вчера они морду друг другу били, а сегодня пришли, сидят, как братья – участвуют в играх. А почему вы не спрашиваете, как расшифровывается понятие «Эллада»? Расшифровку нам дает отец Павел Александрович Флоренский в своей книге «Столп и утверждение истины». Величайший ученый России, математик, гидравлик, создавший ДнепроГЭС, православный философ – я еще неоднократно буду о нем говорить. К сожалению, он был утоплен на Беломорканале, который сам же и рассчитал. Это ужасная трагедия, поэтому, когда начинают говорить, что там, в СССР, все было хорошо, в Сочи по путевкам ездили, у меня в голове сразу встает другое – потеря таких людей, как отец Павел Флоренский. Это невосполнимо. Истребление таких людей является катастрофой для культуры и истории нашей страны. Так вот, Павел Александрович писал, что на древнегреческом слово «эллада» обозначает «мы остановили время» «Лада» – это слово означает «течение времени». Река течет и ей присуще понятие безостановочного течения. История тоже течет, подобно реке. А «эл» – приставка, обозначающая «остановку». Мы остановили время. Мы живем в системе остановленного времени. На время игр время останавливалось. Заключалось перемирие, и все выбывали из течения времени. Наступала временная пауза.

А почему между играми было четыре года? Кроме Олимпиады, которая проходила в Олимпии были еще и Пифийские игры, проходящие раз в три года и во время, которых так же заключалось перемирие. Проходили они в городе Дельфа. И разница между этими играми заключалась в том, что Олимпиада проходила под патронатом Зевса, а Пифийские игры под патронатом его любимого сына Аполлона. Еще Олимпийские игры были посвящением в мужчины, а Пифийские – юношескими.

Голос: Какими был критерии допуска к играм?

Волкова: А это очень интересно и я расскажу. Очень интересные критерии. Таким образом, Олимпийские и Пифийские игры были установлены не Иван Ивановичем, а Гераклом – непререкаемым главным спортсменом всех времен и народов и большим героем. Правда, кое-что он подсмотрел у кельтов. Когда Геракл путешествовал, ему очень понравилось посвящение юношей, когда те прыгали через очистительный огонь, метали копья, бегали дистанцию. Говорят, что это было взято у них. Но там была совершенно другая идея, что-то типа конформации. А здесь Олимпийские игры. Участники игр создают прецедент Эллады.

Хронология Греции идет по Олимпиадам, а это главное. Они обычно говорили: Софокл родился в 3 год 8-ой Олимпиады. Это, к примеру. Правда сейчас, когда начинается хронология, идут допуски, потому что надо летоисчисление вести от Олимпиад. У нас летоисчисление ведется от рождества Христова, а у них с этим сложнее. Но они так установили. Плюс-минус 3 года, но исчисление по Олимпиадам. А раз идет летоисчисление или Олимпийский хронос – это и есть форма. Без летоисчисления – хаос. Эллины имеют форму. И они ее создали. Не государство, а вот таким образом. В моем языке это называется «искусственный регулятор».

Вся греческая культура возникла благодаря не государству и не политике, а против государства и политики. Поперек всех принятых предпосылок развития искусства. Всегда, во всем мире делалось так, а здесь наоборот. Античность была создана благодаря искусственным регуляторам, т.е. чисто виртуально. Чистая метафизика. Больше этого не было нигде и никогда. Это случилось единственный раз в мире. Длилось это не очень долго. Первыми и главными искусственными регуляторами стали игры. А что пишут наши ученые по поводу архаики? Они пишут: 8 век. И смерть Македонского привела к концу Эллады.

Есть еще три регулятора. Итак, первый регулятор – это Олимпийские игры. Второй – извините за выражение – Союз космополитов. Почему? Потому что есть Полис и есть полисный патриотизм, а есть и те, кто живет между Полисами. Это абсолютные люди, профессия которых бессмертие. И это художественный союз. Они принадлежали всем Полисам и никому. Художники и драматурги. Третий регулятор – армия эфебов и четвертый – Пир. Вот эти четыре регулятора я и буду вам читать, и как вы увидите – это и есть античность. Потому что пока вы распределяете это все по периодике тут ничего не получается. Никак. А если вы рассматриваете античность с другой точки зрения, то получается очень ценная картина.

Всем хорошо известно, что главным и единственным объектом изображения в греческом искусстве является изображение человека. Греческое искусство родилось как искусство изображения человека. Или антропоморфическое искусство. Именно антропоморфическое изображение человека определило все европейское сознание и определяет, до сих пор. Природа изображения природы очень медленно и опосредованно входит в европейское искусство, практически с 17 века, когда появляется жанр под название «пейзаж». До этого, если природа и изображалась, то в форме фонового изображения. Ни основной, как на Крите, а фоновой. Я – на фоне, а не я – внутри. Я – не внутри, это – я, а за мной – фон, кулисы. Главным было изображение человека.

А кто был этот человек? Икона же тоже изображение. Бог не изображается в виде цветка. Он изображается, как пантократор или на кресте. В иконе любой святой всегда имеет биографию. Это мифический портрет, только он другой, совершенно потерявший бытовые черты и наполненный чертами духовной святости. Пример. Передо мной изображение человека. Это сквозное изображение человека, независимого от того архаика это, поздняя классика или ленинизм. Это – изображение человека. А кого вообще изображает античность? Отвечаем на вопрос: она изображает человека только в двух вариантах: или она изображает спортсмена – участника Олимпийских или Пифийских игр, или богов. Вот, посмотрите – это участники Олимпийских игр.

А вот этот красавец – мой любимый – участник Пифийских игр.

Я даже знаю, как его зовут. Гриша – Грегори! И знаем мы о Грегори много чего интересного. Между этими изображениями от 30 до 50 лет. И это неважно, какой период изображается. Это изображение одного и того же предмета, только один изображен так, а другой иначе. А Македонский вообще был сделан в другое время. Но это один предмет изображения. Мы можем говорить, глядя на них, не о том, кто и зачем изображен, а мы можем говорить, как они изображены. В смысле эстетики, в смысле требований к изображению. И это очень интересно, и я обязательно на этом остановлюсь.

Скажите мне на милость, милостивые государи, я очень люблю вот этого экземпляра. Я его в Афинах видела. Какое потрясающее бронзовое изображение. И, смотрите чего он там мечет? Копье.

Метатель копья на Олимпиаде. А что самое интересное – они все обнажены. Почему? Я точно знаю почему, а вы нет. Ручаюсь. Хотите на спор, с кем угодно, что не ответите?

Голоса: делают предположения: чтобы ничего не мешало, чтобы все видели, что победа чистая и т. д.

Волкова: Посмотрите на картинки. Есть кто в одежде, а этот просто голышом. Бессовестный! (смех) Я должна открыть вам тайну. Я не знаю, откуда это знают искусствоведы – я бы сказала, что это спортсмен с копьем, которого нет, но считается, по одной версии, что это Зевс с пучком молнии, а по другой – Посейдон с трезубцем. Представляете сколько версий одного и того же изображения?!

Голоса: Так почему он голый?

Волкова: А вот и не скажу! Во всяком случае сейчас. Надо же интригу держать, не портите мне режиссуру. Но, заметьте, что между изображением бога и изображением человека разницы нет. Практически нет. Мы никогда толком не знаем, кто перед нами. Античный бог или человек? Боги подобны людям во всем, в том числе и скверной! Если Гера подглядывала за своим мужем в дырочку и мстила Семеле? Не мужу своему, а той несчастной. Вообще, те женщины, что вступали в отношение с богами, очень плохо кончали. Это не путь для честных дам. (смех) У них была очень трагическая судьба, которая часто была предметом литературных интерпретаций. Конечно, они получали бессмертие. А вы бы поменяли трагедию жизни на бессмертие? Я бы никогда. Нам покой нужен. А возьмите Гермеса и его братца Аполлона. Гомер описывает эту историю. Помните ее? Нет?

Гермес у своего братца спер коров. Заметьте, это боги высшей категории – первая пятерка: Зевс, Афина, Аполлон – это первая триада, потом идет Гермес, Дионис. Это все наисильнейшие боги. Гермес младенцем лежит в колыбели, дверь в пещере открыта, и он наблюдает, как брат каждое утро гонит белоснежных коров на пастбище. А вечером загоняет в стойло. И все это проходит перед его взором. И вот лежит Гермес в колыбели, головой туда-сюда и завидует: брат и высокий, и красивый, и коровы у него что надо, а он еще дитя. Дитя – не дитя, а соображает. Вылез он из колыбели, посмотрел куда Аполлон коров отвел, пришел туда, срезал ветки деревьев, привязал их к ногам коров и погнал к себе домой. Аполлон вечером идет, хочет коров забрать, а их нет и следов нет. Исчезли, с концами. Он начал расследование. Это я рассказываю о происшествии на Олимпе, а не в какой-то деревне. И, наконец, коровы себя выдали – то ли своим мычанием, то ли по-другому, но Аполлон просто рассвирепел. Как же так, его надул собственный брат-малолетка. И он хватает Гермеса и тащит его к отцу, на расправу. Тот в рев:

– Нет, не пойду!

Аполлон ему:

– Пойдешь!

А тот тащит за собой пеленку и ревет, что есть мочи:

– Оставь меня, братец! Я еще маленький, я еще маму сосу!

Вот представьте себе эту картину про античных богов. «Оставь меня, братец, я еще в мамке нуждаюсь!». В конце концов, он уговорил Аполлона не таскать его к папаше и посулил ему игрушку. И сдержал обещание, сделав для Аполлона кифару. Это настолько серьезный инструмент, что требует отдельного разговора. Я в следующий раз буду показывать вам Аполлона с кифарой и там все очень хорошо показано.

Вернемся к тому, что периодизация дает нам только вопросы стиля. Если мы говорим о том, что искусство родилось от Олимпийских игр, то можно сказать, что это не совсем так. Олимпиады дали только толчок к развитию искусства. Почему? Вся античная скульптура есть ни что иное, как памятники победителям Олимпийских игр или мифологических событий. Все!

Вот наш герой – вот этот – потому что мы знаем, что он победитель Пифийских игр на колесницах. Он был возничим. И ему был поставлен памятник на Дельфийском стадионе.

Редчайшая, целая и подлинная греческая скульптура из бронзы. Очень хорошо видна, стоит в музее в Дельфах, и я его там видела собственными глазами. Впечатление производит просто невероятное! Как же так? Все искусство выходит из игр. Вот прошли, к примеру, 3-ьи Олимпийские игры, есть победители во всех видах спорта и что, к следующим Олимпиадам должны памятники стоять?.. А как же! Они герои остановившегося времени. Они герои не текущего, а остановленного времени, а это – божественное время. Они становились богами—героями. А героям полагается памятник, потому что пришло бессмертие. И они входили в бессмертие. Поэтому все, что изображено античной греческой мыслью в искусстве – это изображение героев и бессмертие. Так оно и оказалось. Они ни в чем не ошиблись! Смотрите. Бегуны, метатели диска, метатели копья, борцы – это все память победителям в разных играх.

Голос: А, почему они так хорошо сохранились?

Волкова: Потому что многие их них не подлинники. Знаете, в свое время, в Музее изобразительных искусств, где вы были, работал один замечательный человек. Я с ним вместе, когда-то училась – прекрасный специалист по античности Глеб Соколов. Когда я закончила Университет и пошла в аспирантуру, то он начал преподавать. И вот, однажды, он занимался с какой-то группой. А Глеб был великолепный рассказчик и рассказывал много смешных историй о тех, кого водил по Музею. Я ему даже посоветовала записывать эти рассказы, кажется, он так и сделал. И вот он рассказывает: группа стоит около одной скульптуры и один парень спрашивает у него:

– А почему он слепОк?

А на табличке скульптуры написано «слЕпок». Только я хотел сказать, что вы, молодой человек, ударение в слове не там поставили, как в этот момент, из группы раздается другой голос:

– А ты что, не видишь? У него глаз нет! (смех)

Он только так истории рассказывал. Просто потрясающе. Я могу тоже кое-что рассказать из своей ВГИКовской практики. Тоже было интересно…

Таким образом, я вам хочу сказать, что, греческая культура есть некая, абсолютно феноменальная идея этой виртуальности. Потому что так и получается. Герой игр или бог – они вне времени. А поскольку и тот, и другой – вне времени, то они должны быть совершенны. Это искусство стремится к созданию образа «совершенного героя». Им нужен не идеальный образ – это неправильное выражение, а объективно совершенный. Это изображение обнаженного человеческого тела объективно совершенно. В разный период существуют разные понятия этого совершенства. Оказывается, что такая цельность единообразия напитывает культуру такой степенью. Прошли Олимпиады, и я ничего не помню, ничего не знаю. А они остались. СлепкИ или не слепкИ. Если я – тот парень и я победил, то мне полагается памятник. Я же выступаю от своего города, допустим от Дельфы, но герой-то я, а не Дельфа. Я теряю свое имя. Я становлюсь героем Олимпиад, бессмертия Эллады. Я – эллен. И, соответственно, меня изображают, но у меня есть город, из которого я происхожу. Вот, посмотрите на это изображение. Я могу сказать точно, что этот парень родом из Спарты. Не знаю я о нем ничего!, но могу сказать, что он спартанец. (смех) Что хихикаете? В чем дело?

Голоса: Одежда. Может потому, что одной руки нет?

Волкова: Нет. Это вы отвечаете, как слепОк. (смех)

Голоса: Потому что он красавчик!

Волкова: Нет. И вы не правы. Беспечные вы люди! Потому что у него спартанская прическа. Спартанцы коротко стриглись и потом, когда вошла мода, под названием «классицизм», то и Наполеон, и Александр, и другие стриглись так же.

Они были все такие, как и Гришенька (смех). А теперь по поводу красоты. Приятно про нее говорить.

Например, вот этот молодой человек – он из другой области. Если будете хорошо себя вести узнаете то, что нигде не узнаете. Посмотрите на прическу – совершенно другая. Толстые косы и они укладывали их сюда.

Голоса: Как Тимошенко?

Волкова: Да, она их и научила (смех). У них были настоящие косы. Смотрите, у него здесь на прядях еще такие колечки. Это значит, что он из Пелопоннесса, а если бы он был из Малоазии, то у него были бы длинные волосы прядями. По прическам мы можем определить из каких районов они прибыли.

Голоса: А, кто им заплетал?

Волкова: Это все впереди. Я расскажу кому было доверено их заплетать.

Голоса: Расскажите сейчас. Мы мучаемся, почему они были голыми.

Волкова: А вы хотите за 5 минут узнать то, на что жизнь уходит? Быстро и сразу! Гумилеву тоже как-то сказали: «Лев Николаевич, расскажите все за 5 минут. Коротко!» Он бедный покачнулся, побледнел, ему плохо стало. Он всю жизнь на это положил. Он меня тихо, на ухо спросил тогда – он же ребенком был совершеннейшим: «Паола, кто эти люди?» Мне его так было жалко.

Я что, сюжет карманной «Анны Карениной» излагаю? Нет, мои дорогие, ко всему надо подойти. Я и то вульгарна до неприличия, потому что сжато рассказываю о вещах, на которые жизнь уходит. А почему голые? А кто косы плел? Да вы что! (смех) Обратите внимание на одну вещь – посмотрите, какой этнический тип, какая чувственная форма губ, а самое интересное – разрез глаз. Они такие навыкате. Лицо скуластое. Это архаическая вещь.

Художественный центр был в Милете – это малоазийская Греция и тип красоты был принят малоазийский. Абсолютно вся архаическая скульптура: и мужская, и женская несет на себе малоазийские черты. Посмотрите на этого красавца – он в Акропольском музее. Малоазийский тип красоты. А потом – раз! – и улыбка слетает с их губ, они перестают улыбаться и становятся суровыми и сосредоточенными. У них совершенно меняется тип. И разница между ними заключается не в том, кто изображен или что, а в том, что он раньше был улыбчивый малоазиец с глазами навыкате и ртом Амура и, вдруг, мы видим абсолютно другой этнический идеал. От архаики к классике. Поменялся не предмет изображения, а поменялся принцип и этнический тип. Но я вам показываю, как у них. Разумеется, посмотрите Ренуара эпохи Наполеона III, что ни женщина – то красотка. Да какая! А первая мировая – это же смотреть страшно! Такие ночные бабочки, порочные, ужасные. Меняется доминанта. Там, конечно, в Греции, произошла какая-то ситуация. Художественный центр из Милета был перемещен в другое место (Пелпан???). Мы же не знаем, как они выглядели. Мы же представляем их только по скульптурам. Фотографий не оставили – все до одной сожгли. И появился другой тип! Если раньше манекеном был улыбчивый, веселый человек, то теперь перед нами появляется дориец – дорический тип и становится совершенным образом античной красоты.

А ребята они были – ой! – совсем не симпатичные: холодные, жесткие, ушки такие оттопыренные. Это и был лаконский или дорийский тип красоты. Когда впервые нашли изображение этого «красавца», то были поражены! Тяжеловатое, яйцеобразное лицо, высокая губа, близко посаженные глаза.

Итак, в следующий раз я расскажу вам про школу эфебов, а уж, если будете хорошо себя вести, то расскажу и про школу гетер. Специально для девочек. Это будет совсем эксклюзивный вариант и очень интересный! Ну, а когда я буду вам рассказывать про Пир, то вы будете просто плакать!

Аплодисменты.

Греция, лекция №3

регуляторы – античное искусство – обнажение – полис и школы эфебов – художественный союз – хиазм

Волкова: Что касается античности то мы остановились на очень интересной и уникальной проблеме. Сейчас слово «история» имеет такую буквально дешифровку – нечто случившееся, потому что историей становится то, что прошло, а пока что-то творится – это еще не история, это еще находится в некоем процессе. Поэтому, когда творится история, люди еще не знают, что там творится. Они не имеют об этом понятие. А когда все это прошло, мы оглядываемся назад и говорим: «часть истории» Тогда люди сами к своему прошлому относятся, как к чему-то историческому. У меня есть очень острое ощущение того, что сейчас в истории творится что-то очень мощное. Я это не просто чувствую, я это точно знаю. Надо читать Гумилева «Этногенез и биосфера земли». Абсолютно точно, что все процессы, которые сейчас происходят в мире, лишены некой видимой объяснимости. Мы живем в ситуации видимой необъяснимости. Процессы происходят невероятные, страшные. Непонятно «куда ты скачешь гордый конь, куда опустишь ты копыта». Ну, не ясно. Вот скачет этот безумный конь времени. И свои копыта он не опустит скоро, если это именно то, что полагаю я. А я полагаю, что все мы находимся внутри пассионарного толчка или пассионарного ожога, потому что только тогда начинают происходить события, не имеющие видимой причины. Люди ее ищут, людям необходимо объяснение того, что происходит и в чем они участвуют. И наша слепота внутри этого процесса достигает абсурда и безумия, и мы делаем неправильные умозаключения и совершаем неправильные поступки. Именно мы. Все политики невежественны – они слепы, и никто не хочет взять в руки этот томик и прочитать, что там написано. Истории нет, она была, а сейчас творится будущая история. Пассионарный ожог или состояние пассионарного возбуждения не имеют взрыва логики, ибо, как говорил Гумилев: «это очень мощная энергия, идущая из межгалактических глубин». И все, что приходит в состояние пассионарного возбуждения, не имеет причин и следствий. Как когда-то замечательно написал Мандельштам: «И море, и Гомер – все движется любовью».

Все исторические процессы очень активны, но не всегда то, что стало затвердевшей классической историей, понятно нам. В мировой истории нет того исторического эпизода, который был бы более описан, более досконально проанализирован, с датировками, чем античная история. И если с Римом все понятно, потому что его история смоделировала и дала миру две модели: демократию и империю монархии, и все повторяют эти модели, то с Грецией совсем все иначе. Нет ничего более загадочного, чем Греция. Объяснить сейчас, что с ней происходило тогда не возможно. Это единственная модель, которая никогда не была повторена. Она была одна. Повторяются модели империй, модели демократий, модели тоталитарные, модели общинные, но никогда не повторяется модель метафизическая. История живет в двух системах, где одна реальна, но таковой кажется, а вторая кажется, но на самом деле реальна. Их сон – реальность, а реальность – сон, потому что то, что осталось от той Греции или от Древней Греции это результат ее метафизической деятельности, а они реальны. Абсолютно все – «от и до». Когда вы читаете любую историю, то видите, что она всегда начинается одними и теми же словами: «к началу 5 века, после окончания греко-персидской войны, окончательную форму обрело полисное государство… там строили, там создавали скульптуры и прочее…» А, с чего так писать? Мы понимаем, что в Афинах невозможно строить метро. Знаете, сколько времени в Афинах строилась одна ветка? Они, только копать начинают, а оттуда эти шедевры прут. (смех). И они сами перепугались. Это маленькое крошечное государство испугалось.

У меня в Афинах живут очень хорошие знакомые. Богатые люди. Он – владелец «газет, заводов и пароходов», она какие-то жуткие картины малюет. И у них в потрясающе-красивом месте, которое называется Марафон, есть имение. И как-то я к ним туда приехала. Пошли погулять. Потрясающе! – все пахнет Элладой, камни эти, пьют, едят. И я им говорю: «Чего вы сидите? У вас детские лопатки есть? Совки какие-нибудь? Пошли, землю покапаем! (смех) Немного, между обедом и ужином. Нам много не надо». Они аж скривились. Конечно, когда у тебя дома колонны стоят, а большой, круглый, стеклянный стол закреплен на найденной где-то античной голове, то чего копать-то?! Они этого даже не чувствуют. Надо уметь правильно выбирать родителей. Вот, как они хорошо выбрали себе родителей, а теперь колонну античную ставят в доме и рядом с ней сок жмут. А туристы стоят, сок пьют и смотрят на голову. Вот тебе и бизнес.

Все, что связано с Грецией, за всю ее историю, связано всего лишь с одним эпизодом – с античностью. А какая в Греции Византия! И что? Кто-нибудь ездит туда церкви смотреть? Едут античностью любоваться. А Афины просто набиты церквями 4-го, 5-го веков, а в них никто не заходит. Все шлепают на Акрополь. У него уже, как правильно написал Бродский, «язва от человеческих глаз». Глаза разрушают этот мрамор. А что там произошло? Я уже говорила: Геракл основал Олимпиаду, и что бы мы с вами не смотрели, какие бы мы с вами не рассматривали варианты, скульптура или рисунок на вазе, все равно – это Олимпиада.

Видите, бегут как? Стараются.. Когда я вам про вазу буду рассказывать, вот тогда вы перепугаетесь.

А эти? Глаз не оторвешь, с ума можно сойти – такой красоты в жизни никогда не видела. А что изображено? К чему относятся эти изображения? К Олимпиадам. И все сводится к совершенно одному образу – образу героя. И никаких других вариантов.

Эта скульптура стоит в афинском музее. Огромный зал и в центре подлинная бронза.

И вы ходите вокруг, а она с каждой точки разная. Этот размах и понимание того, что никто и никогда больше подобную скульптуру не делал. Это был единственный момент в мировой культуре, когда была создана такая скульптура. Она гениальна, и никто больше такое сотворить не сможет. И их это интересовало больше всего на свете. А что осталось от греческой истории? Ничего. Только это.

А что такое Олимпиада, как не вырезка из жизни, как нулевое время между двумя мордобоями. Морду как следует побили себе и другим, и пошли играть. А почему били? Из-за спичек, из-за еще чего-то. Одним словом – из-за пустяков. Пассионарии. Чего там говорить! Но осталось только это. А ведь это искусственные священные периоды раз в четыре года, раз в три года. И священное перемирие – главное. А во время перемирия строят храмы, делают скульптуры. Остановка времени. Я вам говорила, что это вечность. Это бессмертие. И в этот момент точки истины творится божественное «нечто». Ты можешь проиграть во время войны или победить – это ничего не значит, но, если ты победил на Олимпиадах, то ты обессмертил свой Полис. Ты сам стал бессмертным и твой Полис идет к бессмертию. Это, как говорила Ахматова, «бег времени», а эта точка бессмертия. Остановка времени. Точка истины.

Когда перед Пилатом стоял Иешуа, то у него в голове, не понятно почему, пронеслось: «Бессмертие, пришло бессмертие». И тот момент стал точкой истины. Две линии скрестились в одной точке. Он сам не знал, почему, но пришло бессмертие.

Древняя Греция прямо противоположна, скажем Египту или чему-то еще, но фраза Гумилева «Культура – есть отношение к смерти» указывает на то, что для греков культура, действительно, имеет отношение к смерти и к бессмертию, которое у них выражалось в творении всех этих образов.

Вопрос о том, что вся культура: театр, скульптура, архитектура и еще несколько форм вам вовсе незнакомых, были между собой очень связаны. Они были вполне искусственными, поэтому и я считаю, что это был единственный во всей мировой истории культуры эпизод о метафизической истории, державшейся на искусственных регуляторах. Их был четыре. Вернее, их было больше, но главных четыре. Первый – это то главное событие, которое дало название им и их культуре – «Эллада», и которое отец Флоренский расшифровывал, как «остановка времени». Помните? И тогда они эллины, а главное, что от них осталось это Олимпиада и Пифийские игры. Второе – это армия эфебов, третье – художники и их межинтернациональный союз художников. Четвертый – это Пиры.

Поскольку у нас речь идет об искусстве, то мы обязаны ответить на следующий вопрос: «Как могло так случиться, что от Греции до нас дошли только гениальные произведения искусства?» А кто их делал? Кто строил? Кто ими руководил? Кто были эти художники и откуда они брались? Для того, чтобы это осуществилось, должен был кто-то, кто это творил. И вот на этот вопрос мы с вами будем стараться ответить.

В прошлый раз мы с вами говорили о том, что историки давным-давно отмечают несколько периодов в истории культуры. И это правильно. Первый период, о котором мало что осталось – это период догомеровский или период троянских войн, но по нашему понятию он, действительно, догреческий. Это совсем другая культурная идея. Затем гомеровский период, от которого тоже мало что дошло, как бы то, с чего учитывается или то, с чего все начинается. Они называются «античной архаикой». А мы с вами говорили, что архаика связана с малоазийской Грецией и центр этого периода находится в городе Милет. Можете сразу выделить глазом. Предмет изображения тот же. Юноша, молодой человек, обнаженный, но с несколько иным этническим типом. Кроме этих, таких пучеглазых молодых людей.., а чего вы смеетесь?

Голоса: СлепОк!

Волкова: И полный слепОк с этим самым луком Купидона, такой улыбающийся. Есть еще очень интересные женские изображения. Я на них хочу остановиться – они настолько загадочны, как и их названия. Эти изображения архаического периода. Вот, перед вами архаические парни. Когда вы на них смотрите, то вам кажется, что если представить себе мраморный блок, то они, как бы, содержаться в нем. Я хочу рассказать вам одну замечательную историю. Это редкое описание Пифагором того, как он в Дельфах хотел посмотреть главное святилище Аполлона. Чтобы вы знали – в Дельфах находится главное святилище Аполлона, а Олимпия – это святилище Зевса. Аполлон является патроном Дельфы, а Дельфы – это центр пифийских игр. У Пифагора была написана работа «Пять качеств в Аполлоне». Он вообще был помешан на явлении Аполлона и просто умолял жреца туда пустить. А в святилище не пускают, но Пифагор был неумолим и обладал такой огромной магической аурой, что смог договориться. И когда он, трепеща, вошел в это святилище, то увидал каменный или мраморный столб. Он это все описал в своей работе. Когда он стал всматриваться в этот столб, то увидал, что на нем начертаны контуры рук и что-то вроде головы с огромными глазами, инкрустированными зеленым камнем. А потом он увидал, что из этого камня торчат стопы и осознал, что Аполлон был спрятан в этом таинственном блоке. Он был не совсем видим – таинственно там скрыт. И скрыт, и выходил наружу. Пифагор испытал трепет и ужас к одухотворенному и мощному началу одухотворенности уже существующего с этими таинственно мерцающими глазами, но не явленному, а только являющемуся. Аполлон не явился – он только подал знак о себе из этого камня. Он еще в двойном состоянии, он уже там, но его еще нет. И поэтому первая архаическая скульптура содержит в себе такую скованность, как-будто тот, на кого мы пришли посмотреть, только что освободился из этого камня.