Текст книги "В видении Бога"

Сахарные матушки

Лимбди – маленький суверенный штат, правит которым раджпутский принц из династии Такор-сахебов. Нынешнего монарха звали Даулат Сингх, и он славился своими либеральными взглядами и великодушием. Он показал себя как настоящий защитник интересов своих подданных, искренне радеющий за их благополучие, и они платили ему большой любовью.

В Лимбди Рамдас разместился в доме Кантилала, стоящем в маленьком узком переулке. Стоило вести о его прибытии разлететься по городу, и к дому потянулась нескончаемая вереница из сотен людей, представителей всех местных сословий. Ему наносили ежедневные визиты царские сановники, врачи, торговцы, мужчины и женщины средних и беднейших классов. Люди всех каст, вероисповеданий и сект шли к нему толпами, но в основном брахманы и джайны, составляющие основную массу населения штата. Рамдас принимал посетителей на втором этаже, в большом зале, устланном ковром. На ночь он удалялся в отведенную ему комнату наверху.

Сидя перед многочисленной аудиторией, Рамдас изливал душу в пылких речах о волшебстве и силе святого имени и о блаженстве Богореализации. Он говорил на языке любви и радости, и его слушали с восторженным вниманием. Он перешел на чисто молочный рацион, и, узнав об этом, сотни матушек с утра до полудня несли ему полные лоты молока – в таких количествах, что его вполне хватило бы для купания. Чтобы не обидеть никого из щедрых дарительниц, ему приходилось пригубить молоко из каждой лоты или, по крайней мере, окунуть в него палец и капнуть себе на язык.

В результате дом Кантилала быстро превратился в оживленный проходной двор, где царила суета с раннего утра до поздней ночи. Но Кантилал дал своеобразную оценку происходящему.

– Свамиджи, – сказал он, – благодаря вам наше скромное жилище стало настоящим храмом.

Принца Такор-сахеба оповестили о приезде Рамдаса, и он прислал одного из придворных, чтобы пригласить Рамдаса во дворец. Около одиннадцати утра за ним приехал экипаж и доставил его в царскую резиденцию. Его сопровождали Кантилал и Маганлал. Принц принял Рамдаса в небольшой, богато обставленной комнате. Он уселся на свое покрытое ковром ложе, остальные разместились перед ним на полу. Рядом с принцем сидела английская леди. Рамдас, не чувствуя стеснения, повел рассказ о своих приключениях во время странствий по Индии. Он говорил с непринужденностью ребенка, доверяющего любящей матери свои секреты, и, как выяснилось, такая мать сидела среди слушателей. Это была англичанка, мисс Элизабет Шарп, и в дальнейшем он будет называть ее «матушкой Элизабет», а Такор-сахеба – «Раджой Рамом». Радже Раму тоже очень понравилась откровенная и незатейливая повесть Рамдаса. Она настолько захватила его, что он утратил чувство времени и только в полпервого стал поглядывать на ручные часы.

– Ой, уже за полдень! – воскликнул он. – К часу я должен быть в своем кабинете в канцелярии.

Встречу пришлось закруглить, и Рамдас со своими молодыми друзьями вернулся к Кантилалу.

Он провел в Лимбди две недели, и каждый день Раджа Рам и матушка Элизабет приезжали за ним на машине и он проводил час или два в их обществе. Он говорил с ними о вечном счастье и любви, всегда одерживающей победу, сдабривая рассказ примерами из своей бродячей жизни. Они зачарованно слушали, забывая обо всем на свете. В чистом сердце матушки зародилась нежная любовь к Рамдасу, и она пригласила его на свою маленькую изящную виллу, стоящую посреди прекрасного сада. Свою обитель матушка называла «Шри Кришна Ниваса». Какое доброе и любящее сердце!

Во второй половине дня «приемная» Рамдаса заполнялась женщинами. Среди них были две древние старушки, не пропустившие ни единого дня. Несмотря на старческую немощь, они с завидным упорством взбирались по лестнице на четвереньках и ковыляли прямо к Рамдасу, чтобы затолкать ему в рот большие куски тростникового сахара, за что Рамдас наградил их прозвищем «сахарные матушки». Глядя на него с умилением, они похлопывали себя по щекам и ласково приговаривали: «Родненький, любимый».

Как-то вечером Рамдас, приняв приглашение старой рани-сахеб, вдовы Такор-сахеба, отца Раджи Рама, посетил зенану – женские покои царского дворца. Его препроводил туда бывший деван (губернатор) Лимбди, благородный и скромный человек, по возрасту отошедший от дел. Рамдаса пригласили в маленькую комнату, где ему приготовили сиденье на возвышении. Кроме него и девана, там находился очень старый брахман. Соблюдая традицию[25]25
  Обычай (пурдах), соблюдаемый в мусульманских и некоторых индуистских общинах, предписывающий женщинам не открывать лица перед посторонними мужчинами и общаться с ними, сидя за ширмой, а выходя на улицу, закрывать лицо паранджой.


[Закрыть], рани жила затворницей и, разговаривая с мужчинами, скрывалась за металлической ширмой, в которой было проделано много маленьких дырочек. Это позволяло женщинам видеть людей, сидящих снаружи, но их самих было не видно. Оказалось, что набожная матушка посвящала все послеполуденные часы чтению святых писаний. Она выразила желание, чтобы Рамдас что-нибудь сказал ей. Хотя он изъяснялся на хинди, слова полились бурным потоком. Около получаса он вдохновенно описывал тщету жизни, лишенной стремления к божественному знанию и любви ко всем созданиям. Когда он умолк, на пять минут воцарилось гробовое молчание. Потом из-за дырчатой ширмы раздался звонкий и хорошо поставленный голос рани.

– Подумать только, какая великая вайрагья[26]26
  Вайрагья – отрешенность от мира с его желаниями и привязанностями.


[Закрыть]! Как бы мне хотелось родиться мужчиной, а не женщиной, навеки запертой в золотой клетке! Будь я мужчиной, я могла бы жить, как он, свободно и счастливо.

Судя по всему, слова адресовались девану Сахебу и были приправлены изрядной порцией горечи. Добрая рани-сахеб угостила Рамдаса молоком и фруктами, и, попрощавшись, Рамдас отбыл и вернулся домой.

Из ловушки майи в ловушку Бога

Рамдас навестил санньясинов в их ашраме, где был радушно встречен постоянными обитателями. По их просьбе он сказал несколько слов о Богореализации – в его понимании, единственной цели жизни.

Кроме того, ему выдалась возможность встретиться с садху-джайнами в их главном ашраме в Лимбди. Джайнизм считается таким же древним, как Веды. Его учение во многих отношениях напоминает буддизм. Постулат ненасилия в этой религии доведен до крайности. Садху-джайны носят специальную повязку, закрывающую рот, закрепляя ее на голове тонкими лентами, и всегда имеют при себе маленькую метелочку, которой подметают пол или землю, прежде чем сесть. Все эти предосторожности – для того, чтобы невольно не убить невидимых глазу мелких букашек. По этой же причине они пьют только кипяченую воду и никогда не едят у зажженной лампы, завершая вечернюю трапезу до заката. Согласно джайнизму, цель человеческого существования – освобождение и покой, а путь к этой цели – безупречная чистота образа жизни и ненасилие.

Рамдас с удовольствием провел полчаса с садху этого ашрама, после чего его отвезли в еще один ашрам, где собрались женщины из общины джайнов, чтобы послушать его речь. Видя этих добрых матушек, он был так счастлив! Он поднялся на невысокую трибуну и говорил без остановки три четверти часа о чистоте, любви и покое, весь наполненный невыразимым восторгом. Поездки в ашрамы организовали два уважаемых купца-джайна, щедрых на благотворительность, – Угарчанд Шет и Моханбхаи. Они прониклись глубокой симпатией к Рамдасу и настояли, чтобы он также посетил их дома.

Как-то раз, когда Рамдас приехал во дворец, Раджа Рам отвел его в свою комнату для пудж, где на алтаре были расставлены многочисленные изображения святых и аватаров Бога в серебряных рамах. Раджа Рам поклонялся Шри Кришне. Принцу было уже за шестьдесят, но он сохранял прекрасную форму, подчиняя свою жизнь строгой дисциплине, и был строен, здоров и силен. Он неизменно вставал в три часа утра и до рассвета совершал обряды и сидел в медитации.

Однажды принц пытался заставить Рамдаса принять от него дорогой подарок – шелковую шаль, но Рамдасу пришлось вежливо отказаться, напомнив ему, что такая роскошь пристала царским особам, а не бродячим факирам. Вся одежда Рамдаса состояла из одного дхоти. Хотя погода была по-зимнему холодной и ветреной, Рамдас был нечувствителен к ее неприятным сюрпризам, но материнское сердце английской леди болело за него. Она уговорила Раджу Рама подарить ему какую-нибудь неброскую теплую вещь.

Признаться, Рамдас был вполне доволен своим единственным дхоти, но Раджа Рам и матушка Элизабет так дружно насели на него, что он согласился обменять дхоти из домотканого хлопка на такой же отрез шерстяной ткани. Старое дхоти было торжественно разрезано пополам, и два куска разделены между ними как памятный приз. Но на этом матушка не успокоилась: ею завладела идея, что Рамдасу позарез необходима длинная шерстяная мантия. Не успел он оглянуться, как идея воплотилась в тяжеленную хламиду из толстого твида: Раджа Рам высоко ценил этот материал. По их настоянию Рамдас облачился в нее и пару раз подпрыгнул, вызвав их веселый смех. Это был первый и последний раз, когда он использовал мантию.

Вечера Рамдас проводил у Кантилала, в маленькой комнате на третьем этаже. Кантилал и Маганлал не отходили от него ни на шаг. Маганлал обладал блестящим чувством юмора и неподражаемо копировал ужимки гостей, навещавших Рамдаса, заставляя его смеяться до слез.

– Свамиджи, – заметил он как-то с хитрецой, – я внимательно слушал ваши поучения, но все не могу взять в толк, к чему вы клоните. По всему получается, что вы просто совершили прыжок из майя-готалы в брахма-готалу.

Последние слова означают: «Из ловушки иллюзии в ловушку Бога»!

Двое посетителей Рамдаса, доктор Шукла, брахман по касте, и джайн Чунибхаи были уроженцами Вадвана, другого суверенного штата Индии. Они предложили Рамдасу поехать с ними в Вадван на несколько дней. Он принял приглашение и покинул Лимбди.

Помимо этого, еще в Джунагаде Рамдас получил письмо и денежный перевод от Каширамбхаи из Сурата. Он просил Рамдаса приехать к нему на несколько дней после его странствий по Катьявару.

Глава 8. Вадван – Сурат – Джанси

Снова Рамчарандас

Рамдас приехал в Вадван. На первую ночь его устроили в пустом здании больницы. Маганлал не отставал от него, и в данный момент во всем мире у него не было никого дороже Рамдаса. Он следовал за Рамдасом как тень, с готовностью оказывая любую услугу. На второй день Рамдаса переселили в дом Чунибхаи, и тут же начали прибывать посетители. Частым гостем стал д-р Шукла, ревностный и пылкий искатель истины. Губернатор штата, талантливый и добродетельный человек, тоже отнесся к нему с большой сердечностью. К тому же несколько друзей из Лимбди отправились вслед за ним, чтобы в Вадване увидеться вновь. Здесь Рамдас познакомился с садхакой Дживараджем, который жил за городом в маленькой палатке.

Неожиданно на сцене появился Рамчарандас со своим коронным предложением – вновь заступить на службу при Рамдасе.

Мулшанкер, старый брахман из Дхрангадры, пришел за Рамдасом утром, чтобы отвезти его в свой городок. У дома собралась изрядная толпа провожающих. Рамдас тронулся в путь. Было решено ехать в Дхрангадру на такси, и всей гурьбой они отправились на автомобильную стоянку. Обычно свободных машин было полно в любое время дня, но этим утром не было ни одной. Они прождали почти час, и на лицах друзей проступили знаки уныния и разочарования. Рамдас оставался жизнерадостным, как всегда. В конце концов всей процессией они двинулись назад, к центру города. На обратном пути Рамдас веселился и танцевал на виду у прохожих.

– Если покоряешься воле Всевышнего, исчезают все тревоги и огорчения, – подбадривал он друзей. – Понятно, чего Он хочет: чтобы Рамдас уехал отсюда на поезде.

Поезд, как по заказу, отходил в полдень. Рамдас со своей свитой прибыл на вокзал. Тут остро встал вопрос, стоит ли Маганлалу и дальше следовать за Рамдасом. Он не был дома уже три недели, с тех пор как они встретились в Джунагаде. К тому же теперь рядом с Рамдасом вновь был его верный помощник – Рамчарандас, и Рамдас попросил Маганлала вернуться к родным. В ответ тот помотал головой, дав понять, что совет никуда не годится и он намерен примкнуть к «конвою». Даже Рам призадумался над задачкой, но у Него, как всегда, нашелся способ «протолкнуть» свою волю.

– Послушай, Рам, – объявил Рамдас, – если ты решишь сопровождать его, он будет вынужден сидеть на голой воде до тех пор, пока ты остаешься с ним. Такова воля Рама. Что ты скажешь?

– Я сделаю то же самое, – не дрогнул Маганлал.

– Маганлал, – вмешался один из друзей, – ты славный парень, а выходит так, что, поехав с ним, ты заставишь его голодать. Брось нелепую затею и отступись, так будет лучше.

Тот упорствовал еще некоторое время, но наконец сдался. Со своими провожатыми Рамдас и Рамчарандас прибыли в Дхрангадру, где их встретил богатый торговец. Он проводил их в отведенное для них жилье на верхнем этаже склада, выходящего на главную улицу. Рамдас по-прежнему пил только молоко. И вновь к нему потянулись горожане – садху и домохозяева, мужчины, женщины и дети. Он говорил с ними на свою излюбленную тему – о преданности Богу.

Наутро в комнате внезапно возник Маганлал и как подкошенный рухнул к ногам Рамдаса. Он словно с неба свалился, так неожиданно было его появление. Всепоглощающая любовь к Рамдасу притянула его к нему, как магнит.

– Простите меня, Свамиджи, – жалобно произнес он, вставая с колен. – Я просто не мог устоять. Обещаю, что больше не буду докучать вам. Когда вы поедете в Сурат, я тут же вернусь в Джунагад.

Брахман Мулшанкер, кроткий старик с золотым сердцем, трепетал от любви к Рамдасу. Он чувствовал себя счастливым, только если мог прижать Рамдаса к груди хотя бы полдюжины раз на дню. Он рассказал, что только однажды ему выпала подобная честь: когда он обнял Махатму Ганди.

Рамдас пробыл в Дхрангадре недолго. Вечерним поездом они с Рамчарандасом уехали в Сурат. Вокзал Дхрангадры видел сцену прощания Рамдаса с твидовой робой, подаренной Раджой Рамом. Он всучил ее Мулшанкеру, а точнее, бросил ее ему на плечи, когда поезд уже отходил от платформы. Маганлал, сдержав обещание, вернулся к себе домой.

Щеголь Рамчарандас

Рамдас добрался до Рандера, местечка в пригороде Сурата, где жил его старый друг Каширамбхаи. Он и его жена – благородная чета – встретили Рамдаса с нескрываемой радостью. Они вели уединенную жизнь, почти все время посвящая молитве, пудже и чтению писаний. Горе – лучшее средство от иллюзий, заставляющее ум повернуться к Богу, единственной истине, и осознать нереальность мирских уз. Взрослые дочери и сыновья умерли у них на глазах, оставив старым родителям лишь одно утешение – глубочайшую преданность Богу. Готовые носить Рамдаса на руках, они окружили его неусыпной заботой.

Однажды вечером Каширамбхаи выбрал для чтения вслух умную религиозную книгу, где описывались семь уровней, или планов, духовного развития человека. Завершив чтение, он повернулся к Рамдасу и спросил:

– Можно я скажу вам, какого уровня вы достигли?

Рамдас озадаченно промолчал.

– Судя по данным здесь критериям, – он побарабанил пальцами по обложке, – я берусь утверждать, что вы миновали пятый уровень и почти одолели шестой!

Каширамбхаи пребывал в шутливом настроении и поведал историю о двух садху. Его рассказ то и дело прерывался взрывами веселого смеха.

– Однажды в городок с двух разных сторон пришли два садху. Один уселся под священным фикусом, другой – под баньяном. Прослышав об их прибытии, набожный лавочник сначала направился к садху под фикусом и поклонился ему.

«Махарадж, – сказал он, – говорят, наш городок удостоил посещения еще один махатма. Вы знаете его?»

«Еще бы, – презрительно скривился тот, – я прекрасно знаю этого буйвола[27]27
  К буйволам в Индии относятся не с таким почтением, как к священным коровам, и считают их ленивыми, неповоротливыми и тупыми животными. В русском языке аналогом пренебрежительного прозвища «буйвол» может служить «боров» или «корова».


[Закрыть]!»

Услышав это, лавочник пошел к баньяну, прихватив с собой охапку сена. Он положил сено перед вторым садху и почтительно склонился к его ногам.

«В чем дело? – сердито крикнул садху. – Что это за выходки? Зачем ты принес сено?»

«Это подношение вам, махарадж, – в смирении сложил руки лавочник. – Соизвольте откушать и даровать благословение вашему преданному слуге».

«Ты в своем уме? – вспыхнул садху. – Есть сено?!»

«Махарадж, тот садху, что сидит под фикусом на другом конце городка, был так добр ко мне, что сообщил, что вы на самом деле – буйвол. Вот я и подумал, что могу предложить вам подобающий дар», – кротко пояснил лавочник.

«И ты поверил ему? – возмутился садху. – У тебя совсем нет мозгов!»

«Махарадж, смеет ли ваш слуга, ничтожный и неграмотный человек, заявлять, что знает садху? Только махатма может понять другого махатму».

«Тогда пойди к нему и скажи, что он осел», – в сердцах ответил садху.

Не теряя времени, лавочник отправился на рынок, купил сир[28]28
  Сир – индийская мера веса, 900 г.


[Закрыть] семян хлопчатника и, завязав их в узел, пошел к первому садху, сидящему под фикусом. Он развязал узел, высыпал содержимое перед садху и простерся у его ног.

«Эй, что это значит? – опешил садху. – Чего ради ты высыпал здесь эту кучу зерна?»

«Но, махарадж, это же ваш любимый корм! Сделайте милость, примите скромное подношение и воздайте ему должное, порадуйте своего преданного слугу», – взмолился лавочник.

«С тобой все в порядке? – не на шутку испугался садху. – Что ты плетешь – есть зерно!»

«Почему нет? Махарадж, тот садху под баньяном открыл мне секрет, что вы – осел. А ведь для осла нет ничего вкуснее зерна хлопчатника, вот я и…»

«Дурак! – в ярости взревел садху. – Ты что, не видишь, что я не осел?»

«Откуда мне знать, махарадж, – мне, бедному человеку, пойманному в сети майи? Ведь говорят, что только махатма может узнать махатму», – ответил лавочник, и в уголках его губ промелькнула лукавая улыбка.

Садху окончательно вышел из себя и вскочил со своего места.

«Бхактарадж, – грозно произнес он, – сейчас же отведи меня к этому махатме. Я научу его, как говорить с почтенными людьми!»

Махатмы встретились и набросились друг на друга с кулаками. Лавочник наблюдал увлекательную сцену со стороны. В тот день им так и не удалось раздобыть себе подходящей еды!..

Городок Рандер стоит на берегу реки Тапти. Рамдас ежедневно ходил купаться на реку в сопровождении Рамчарандаса. Во всем, что касалось мытья, Рамчарандас обрел неограниченную власть над Рамдасом. Иногда он заходил так далеко, что прибегал к угрозам, как мать, запугивающая непослушного ребенка.

– Свамиджи, – строго говорил он, – здесь вам нельзя купаться, зайдите с этой стороны.

И он хватал Рамдаса за руку и буквально тащил его в воду. Заведя его в реку по колено, он принимался тереть и скрести его, как конюх, чистящий свою лошадь. Нет никакого сомнения, что Рамчарандас делал это из великой любви к Рамдасу, живущей в его сердце. Через несколько дней Рамдас обнаружил, что на берегу реки он полностью утратил свободу действий.

– Рам, – смиренным голосом сказал он Рамчарандасу как-то утром, – в своем обращении с Рамдасом ты похож на племянника Рамакришны Парамахамсы. Говорят, он так же, как и ты, тиранил святого, наивного, как дитя. Но в конце концов Шри Рамакришна отослал его восвояси. Вот и Рамдас попросил бы тебя отпустить его и оставить в покое. – Рамдас просительно сложил руки.

Рамчарандас нахмурился, но промолчал.

В Рандере он зачастил на рынок и завел многочисленных дружков среди торговцев. После одного из походов он подступился к Рамдасу с предложением:

– Свамиджи, мои друзья хотят подарить мне одежду. Я мог бы взять что-нибудь и для вас. Что нам нужно?

– Мы бродячие садху, и самая подходящая одежда для нас – грубая кхади[29]29
  Кхади – домотканая плотная хлопчатобумажная ткань.


[Закрыть]. Она прочная, долго не снашивается и годится на все случаи жизни. Что до Рамдаса, у него уже есть одна и больше ему не нужно.

На лице у Рамчарандаса было написано, что он не разделяет этого мнения. Он убежал на рынок и вернулся только вечером. Какое же зрелище предстало перед Рамдасом? Франт, одетый с иголочки! Длинная рубашка из тонкого муслина с блестящими пуговицами, на ногах – парусиновые туфли на резиновой подошве. Он небрежно помахивал модным дорогим зонтиком.

– Рам, ты знаешь, что Рамдас – нищий факир. – Рамдас отвесил поклон нарядному щеголю. – Ты же теперь превратился в сахеба. Может ли у факира быть что-то общее с сахебом?

Рамчарандас был не силен в красноречии. Он лишь усмехнулся, пропустив мимо ушей замечание Рамдаса. Парень всегда поступал по-своему.

Рамдас получил приглашение от друзей в Джанси. К письму был приложен один билет на поезд. Было понятно, что он поедет в Джанси один. Рамдас огласил ситуацию Рамчарандасу и встретил бурный протест.

– Вы только и мечтаете отшвырнуть меня! – воскликнул он с горечью.

– Это Божья воля, Рам, и тебе придется покориться ей, – сказал Рамдас. – И учти, это приказ не только мне, но и тебе: странствовать одному и набираться опыта самостоятельно. Рамдас посоветовал бы тебе отправиться на берег Нарбады и вдохнуть возвышенной атмосферы этого святого места.