Текст книги "Призрак дракона"

Ничего, думал я. Мой жеребец не в состоянии сразу привыкнуть ко всем изменениям в поведении хозяина. Быть может, завтра он станет более сговорчивым. Не следует сразу ожидать от него слишком многого.

Появившийся на тренировочной площадке мальчик-конюх подобрал кнут, мешок и рассыпавшиеся из него котелки и потащил их прочь.

– Мы решили, что похороним твоего отца завтра после полудня. В такую жару нельзя откладывать церемонию на более поздний срок, – сообщил Дарах, приближаясь ко мне. – Но в таком случае твоя тетя не успеет приехать вовремя.

Я повернул голову и решил, что могу позволить себе не маскироваться. Поэтому понимающе кивнул. Наверняка он думал, что идиот уже позабыл о кончине отца.

Дарах выжидающе смотрел на меня. Потом вновь заговорил:

– Насколько я понимаю, ты решил пренебречь советом Пенрода. Я заходил к нему часа полтора назад, после того как скончался Хурогметен. Это животное следует умертвить.

Не дождешься , – злобно подумал я. Но вслух произнес другое:

– Этот жеребец – настоящий красавец. И очень крупный. Ему просто нужен простор. Как и мне.

У меня перед глазами всплыли мрачные картинки из недавнего прошлого: я ползу по мрачному узкому туннелю, приближаясь к пещере с костями дракона… Рана на моем плече противно заныла.

– Но он убил твоего отца, Вард. Этот конь опасен.

Я прищурил глаза.

– Если Хурогметен не умел управлять Стигийцем, то ему просто не стоило садиться на него.

Мой отец обожал эту аксиому и применял ее по любому случаю. «Не умеет драться, значит, не должен был вступать в драку», «Не знаешь, как обращаться с мечом, не трогай меч», – говаривал он.

Дарах резко развернулся, намереваясь уйти, но остановился и опять подошел ко мне. Почти вплотную.

– Вард! – с чувством воскликнул он. – Твоя мать из Толвена. Но ты родился и вырос в Шавиге. И прекрасно знаешь, что в наших местах правит магия. Мне доводилось бороться со скелетом высоко в горах…

Сиарра, услышав упоминание о живом мертвеце, передернулась.

– Я видел ту деревню, которую разрушили ночные пришельцы. – Дарах махнул рукой в сторону юга. – Толвенцы смеются над живущим в нас страхом проклятия, но ведь ты не из их мест, верно?

Я не совсем понимал, к чему он клонит, но решил подыграть ему: несколько неуклюже наклонил голову, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза, и прошептал:

– Я знаю, что мы прокляты.

И проклятие это действительно внушало жуткий страх. То были не какие-нибудь слова и не ссылка на старинные магические книги. Проклятие напоминало выцарапанную подростками надпись на стене. Все было бы не столь устрашающим, если бы стена эта не находилась в тронном зале замка.

Когда ее видели посетители, им даже в голову не приходило смеяться: надпись представляла собой старинные руны, расшифровать которые могли лишь немногие.

– Ты понимаешь, что означает это проклятие? – серьезным тоном спросил у меня Дарах.

Я моргнул, быстро соображая, как лучше ответить. Вообще-то то, о чем он вел речь, было известно всем, даже дуракам.

– Проклятие означает, что замок Хурог уйдет однажды под землю, провалится в царство подземного чудовища.

– В стигийское царство, Вард, в адское, черное, мрачное. Подземное чудовище называют Стигийцем. Фэн не случайно дал этому коню такую кличку, ведь он – порождение тьмы. Его давно следовало уничтожить. Разве ты не понимаешь?

Я прекрасно знал, что отец назвал своего коня именем чудовища, которое якобы являлось на землю, чтобы унести души умерших грешников в подземный мир. Но не подозревал, что Дарах придает этому такое значение.

Я осознал вдруг, что опасаться заклинания не имеет смысла. Кости чудовища покоились в пещере под замком, закованные в металлические путы. Драгоценностей Хурога там давно не было, а драконов больше не существовало.

И для чего подземному чудовищу забирать в свое царство Хурог? – с иронией подумал я.

Мой отец сумасшедший… вернее, был сумасшедшим, мама беспрестанно пьет одурманивающие настои из своих трав и давно перестала беспокоиться о том, что происходит вокруг. Сестра нема, хотя ни один колдун, ни один целитель до сих пор не может определить почему. А брат решил устраивать свою жизнь вдали от дома.

– Ты понимаешь, насколько он опасен? – повторил Дарах, глядя на меня так серьезно, будто позабыл, что перед ним идиот.

Мой дядя был весьма привлекательным мужчиной, лучше, чем брат, хотя не настолько красивым, как сыновья-близнецы. Сейчас же его лицо искажал гнев, и он выглядел отвратительно. Меня это забавляло, потому-то я и не торопился с ответом.

Сиарра спряталась за меня и уткнулась лицом мне в спину.

Дарах тяжело вздохнул, пытаясь умерить свою злобу.

– Стигиец – страшное зло. Эта тварь убила твоего отца. Если ты вовремя не опомнишься, она прикончит и тебя.

– Он всего лишь конь, – упрямо ответил я. – И у него теперь другое имя. «Стигиец» слишком неудобно выговаривать. Теперь это Нарцисс.

Удивительно, но чем чаще я произносил новую кличку своего жеребца вслух, тем больше она мне нравилась.

Орег, тот юноша, с которым я познакомился в пещере с костями дракона, появился у меня в комнате вечером в тот же день.

Я не видел, как Орег вошел. А когда умылся, вытер лицо полотенцем и повернул голову, он уже сидел на краю кровати.

Я кивнул ему в знак приветствия, достал с полки пустую лохань и, сев на стул, принялся при помощи ножа обрезать над ней ногти на ногах.

Некоторое время Орег молча наблюдал за мной. Потом заговорил:

– Ты знаешь, для чего предназначено это кольцо?

Я покачал головой, окинул юношу рассеянным взглядом и продолжил заниматься ногтями.

– А кто я такой, тебе известно?

На сей раз я кивнул утвердительно.

Орег встал с кровати и принялся беспокойно расхаживать по комнате. Потом резко затормозил возле меня и положил свою руку поверх моей руки, в которой я держал нож.

– И кто же я? – настойчиво спросил Орег.

В его голосе явно слышались гневные нотки.

Я задумался. Наблюдал ли за мной этот странный юноша в те моменты, когда я оставался наедине с собой и когда не прикидывался идиотом? Знал ли он о той игре, которую я вел на протяжении вот уже целых семи лет?..

– Ты что, сам забыл, кто ты такой? – спросил я, изумленно тараща глаза.

Орег неожиданно упал, глухо ударившись о пол и закрыв голову руками. Я смотрел на его шею – тонкую, незащищенную, и почему-то вспоминал своего брата Тостена.

Я долго не сводил с Орега глаз.

О моем секрете не знала ни единая живая душа, даже Сиарра. Хотя я чувствовал, что она обо всем догадывается.

– Так кто же ты? Все, что мне известно, это пара рассказов о привидениях, – сказал я наконец серьезным тоном. – А в то, что ты призрак, я не вполне верю.

Орег вскинул голову, пораженный столь внезапной переменой в моем голосе и манере говорить.

Я отложил в сторону нож, небрежным движением нога задвинул лохань под кровать и приготовился слушать.

– Значит, так оно и есть… – с каким-то радостным удивлением прошептал Орег. – Все эти годы ты просто притворялся… Я подозревал, что это так, но не был уверен…

Он выжидающе смотрел на меня, но я молчал, не зная, как объяснить ему свое поведение. Если бы я рассказал правду, мое откровение прозвучало бы глупо и мелодраматично.

– Тебе известно, кто построил замок Хурог? – спросил наконец Орег.

Он задал вопрос осторожно, произнося каждое слово медленно и негромко. Наверное, понял, что мучить меня расспросами – занятие рискованное.

Неожиданно я почувствовал, что Орег – не соперник в моей игре. Что он мой, как Хурог.

Проведя большим пальцем по платиновому кольцу, я ответил:

– Я знаю лишь то, что сам верховный король поручил владельцам Хурога защищать драконов.

Орег разочарованно фыркнул.

– Значит, тебе ничего не известно. Титул Хурогметена появился гораздо позже. А Хурог был построен очень давно. Еще в эпоху Империи. Настоящим магом, не таким дурачком, как колдун твоего отца… Когда этот волшебник отслужил положенный срок при дворе, он пришел сюда и воздвиг здесь крепость. Тут его никто бы не посмел тревожить – все боялись драконов.

Орег уставился в пол, немного помолчал и продолжил:

– Ему хотелось создать такой дом, в котором все дела делались бы сами по себе. Тогда ни слуги, ни упражняющиеся во дворе воины не надоедали бы ему своим вечным присутствием. У мага было двое сыновей от обычной женщины, которая скончалась, будучи совсем молодой. Один его сын стал военачальником и погиб на поле боя, второму передались колдовские способности. Моей матерью была женщина-рабыня. Меня продали благородному семейству, которое, заплатив за меня деньги, отправило меня назад, к магу. Сюда.

Орег замолчал.

Я сомневался, что хочу услышать продолжение его рассказа. Вдоволь наслушавшись баек от менестрелей, я мог предположить, что последует дальше.

– По приезде сюда я застал его в одиночестве, даже без слуг. Он подал мне миску супа, сваренного в большом котле на очаге. Я заснул. А когда проснулся, понял, что я Хурог.

Я неотрывно смотрел на Орега, еще и еще раз воспроизводя в памяти его последние слова.

Орег сказал, что он – Хурог .

В этот момент я вспомнил почему-то о том, как мы вышли из туннеля в мою комнату. Из туннеля, расположенного глубоко под Хурогом.

Надо было что-то отвечать, но ничего подходящего не приходило мне на ум. Тогда я переменил тему.

– Спасибо, что позаботился сегодня о Сиарре, Орег.

Он резко поднял голову, взглянул на меня и нахмурил брови.

Если ему хотелось что-то понять по выражению моего лица, то это у него, по всей вероятности, не вышло.

– Я стараюсь помогать ей, – тихо сказал он. – Это ведь такая малость…

Некоторое время мы молчали.

Я рассеянно крутил на пальце непривычное кольцо и размышлял о том, что значат слова Орега. Как он может быть замком…

– Ты никогда не должен снимать это кольцо! – воскликнул мой странный гость, встрепенувшись, будто это предупреждение было главной причиной его появления здесь. – Оно предоставляет тебе возможность держать замок под контролем. Снять это кольцо ты можешь лишь перед смертью. Снять – и передать его своему наследнику.

– А если я вручу его кому-нибудь другому? – спросил я, тщетно пытаясь стянуть кольцо с пальца.

Вообще-то Орегу следовало рассказать мне обо всем заранее. Тогда я хотя бы надел эту штуковину на левую руку, чтобы она не мешала мне заниматься привычными вещами – например, упражняться с мечом.

– Тот, кому ты отдашь кольцо, и станет твоим наследником, – сообщил Орег.

– Вот как? Интересно… Мне хочется знать как можно больше – о заклинаниях, о кольце, о замке и о тебе, – сказал я.

Выражение лица Орега неожиданно изменилось. На нем будто появилась маска. Мне она была хорошо знакома – долгие годы я выглядел для окружающих именно так.

Интересно, специально ли он это сделал, копирует ли меня? Наблюдал ли за мной все это время?

Если бы у Орега были такие же глаза, как мои – карие и большие, подобные коровьим, – то он тоже походил бы сейчас на круглого дурака.

Но наши глаза были совсем разными, поэтому Орегу это отсутствующее выражение лица придавало лишь таинственности.

– Я раб, – сказал он. – Твой раб, Мастер. И я привязан к этому кольцу. Я твой духовный раб. Все, что бы ты ни приказал мне, я постараюсь выполнить. Все, что смогу. А я обладаю огромными силами.

Мне сразу представилось, что значило присутствие этого раба в жизни моих предков, многие из которых были жестокими, требовательными, жадными…

Этот Орег по сути являлся «Надоедой». Красивым мальчиком, очень похожим на моего брата. Бедный раб!

– Что произойдет, если я велю тебе сидеть на месте и не двигаться? – спросил я.

– Я не буду двигаться, – спокойно ответил Орег. – До тех пор, пока ты не умрешь или пока не скажешь, что отменяешь свой приказ. Я обязан выполнять все твои пожелания.

Я чувствовал, что парнишка сильно напряжен. Наверное, он еще не знал, что во мне нет страсти мучить тех, кто находится у меня в подчинении. Для того чтобы это понять, ему, как и Стигийцу… то есть Нарциссу, требовалось время.

– Ты сказал, ты являешься Хурогом. Что это значит? Следует ли воспринимать это буквально? Или ты имеешь в виду, что привязан к этому месту магическими силами? – спросил я.

– Мне кажется, это одно и то же, – спокойно ответил Орег, рассматривая собственные руки.

– Ты знаешь, что происходит в замке в настоящее мгновение? – продолжал расспрашивать я.

Юноша поднял голову и уставился в стену, но у меня возникло ощущение, что он все видит сквозь нее.

– В тронном зале догорает огонь в камине. В дальнем правом углу снует крыса – надеется найти что-нибудь съестное. Твой дядя смотрит на догорающие угли в камине. Он стоит, сцепив пальцы рук за спиной. А…

– Достаточно, – остановил его я. – Ты можешь видеть одновременно две разные части замка?

– Нет. У меня всего пара глаз, как и у тебя, – ответил Орег.

– А слышать то, что происходит в том месте, куда ты смотришь, можешь?

– Могу.

Я взволнованно провел ладонями по бедрам. Со страхами Нарцисса я был в состоянии справиться, потому что знал причину их возникновения. Доверие Пенрода завоевал тем же самым способом – я его понимал. Мне требовалось понять и Орега.

– Ты ощущаешь боль, когда в замке что-то ломается, рушится?

– Нет, – ответил Орег. Потом добавил, хотя и с явной неохотой: – Я это чувствую, но боли не испытываю.

– А где ты обитаешь? Во всем замке или лишь в наиболее старых его частях? – не унимался я.

– Во всем замке и на прилежащих ему территориях. В конюшнях, в кузнице, даже в сточной трубе, – покорно ответил Орег.

– Если ты – замок, то почему тогда все еще обладаешь человеческим телом? – спросил я, кивком указывая на его туловище.

– Это забавляло моего отца…

Некоторое время я обдумывал то, что только что услышал.

– Итак, когда наносится ущерб замку, ты не чувствуешь боли… А если непосредственно тебе причиняют вред? Тебе больно?

Я прищурился.

– Да, – прошептал Орег, передергиваясь.

Я все прекрасно понял. Если последние пятнадцать лет моей собственной жизни казались мне существованием раба, то об участи Орега было даже страшно думать. Мой отец отличался крайней жестокостью, а дед, согласно многочисленным семейным рассказам, был еще свирепее.

Я зевнул. На меня тяжким грузом вдруг навалилась усталость.

– Отец почему-то никогда не упоминал о тебе.

– Будет лучше, если для твоих врагов я останусь безмолвным призраком, блуждающим в горах. – Орег помолчал. – Я предпочитаю держаться подальше от людей. Мне они не очень нравятся…

Неудивительно , – отметил я. – После стольких лет службы Хурогам я бы людей вообще возненавидел.

–  Продолжай охранять мою сестру. А по вечерам каждый день приходи ко мне в комнату. В остальное время занимайся, чем хочешь, – сказал я.

– А тебя охранять мне не следует? – спросил Орег.

Я усмехнулся. Да, этот мальчик мог обладать огромными силами. Причин сомневаться в этом у меня не было. Но он весил вдвое меньше меня.

– Долгие годы я только тем и занимался, что учился защищать себя. Если бы я не умел этого делать, то не подходил бы для роли Хурогметена, разве не так?

– Многие и сейчас считают, что ты – недостойная замена отцу, – заметил Орег, улыбаясь.

Интересно, почему он это сказал? – подумал я. – Хочет проверить меня на прочность или все еще сомневается в том, что моя глупость – всего лишь игра?

–  Я бы жутко огорчился, если бы меня посчитали достойным наследником Хурога после стольких лет стараний! Это означало бы, что я разыгрывал из себя идиота напрасно! – сказал я.

Орег рассмеялся, но мне показалось, сделал это больше из приличия.

– Зачем ты притворялся глупцом? – осторожно спросил он, успокоившись. – Я все время наблюдал за тобой и ничего не понимал. Ты так долго просиживал в библиотеке, читал столько книг… Мне всегда было интересно, понимаешь ли ты что-нибудь из того, что написано в книгах…

Он предусмотрительно поднялся на ноги и отошел подальше от меня.

– Ты что же, считал, что я рассматриваю картинки или узоры на буквицах? – спросил я, усмехаясь.

– Что произошло после того, как отец избил тебя семь лет назад? Сейчас даже слабоумному стало бы понятно, что твой мозг в порядке, – осмелился спросить Орег.

Подобно Стигийцу, он начал понимать, что я не причиню ему зла, поэтому и стал задавать мне столь деликатные вопросы. Хотя и предпринял меры предосторожности, отдалившись на безопасное расстояние.

– После того случая на протяжении некоторого времени я не мог разговаривать, – мрачно сказал я.

Те жуткие ощущения – ужас и страх от сознания того, что ты не в состоянии выразить мысли словами – до сих пор были живы во мне.

– Я думал, ты просто сильно напуган… – пробормотал Орег, и по тому, как дрогнул его голос, я понял: этот мальчик не понаслышке знает, что такое испытывать столь сильный страх, когда не можешь и слова вымолвить.

– Нет, – ответил я. – Это был не просто испуг.

– Тогда, я помню, у тебя на какое-то время и ноги отнялись… – добавил Орег.

– Правильно. Я не мог подняться с постели, – ответил я.

Впоследствии нам со Стейлой пришлось очень долго прикладывать невероятные усилия для того, чтобы мои левые рука и нога работали так же, как правые. Мне до сих пор снилось иногда по ночам, что левая часть моего тела онемела, как тогда…

– А ведь ты умел применять магию. Я помню, как ты заставлял цвести цветы в неподходящее для этого время года, чтобы порадовать мать.

Орег, чувствуя себя все более свободно, опустился на скамейку у двери.

– Я и теперь обладаю способностью разыскивать то, что мне требуется найти. Поняв сегодня, что Сиарра где-то внизу, под туннелем, по которому я ползу, я до смерти перепугался! Но ведь она попала в пещеру другой дорогой, верно? Это ты ее провел туда? – Орег кивнул. – А обо всех остальных волшебных трюках мне следует забыть. Я чувствую в себе магические силы, но не могу ими воспользоваться.

– И все же… Зачем тебе понадобилось притворяться тупицей? – спросил Орег.

– Для того чтобы отец не убил меня. – Впервые в жизни я столкнулся с необходимостью объяснять кому-то то, что сидело глубоко внутри моего сердца. – Наверное, тебе, как никому другому, известно, что значило для моего отца носить титул Хурогметена. Он считал это величайшей честью, главным в жизни. И боялся, что кто-нибудь захочет лишить его этого счастья. Теперь его нет, а титул его перешел другому вместе с этим кольцом…

– Но это обычное явление, – рассудительным тоном сказал Орег. – Твой отец получил кольцо от твоего деда. Жизнь продолжается в детях.

– Отец убил деда, – выпалил я.

Никогда раньше я не произносил эти слова вслух.

Орег напрягся и притих. Потом, выдержав многозначительную паузу, прошептал:

– Твоего деда убили бандиты. А Фэнвик, твой отец, привез его домой. Здесь он и умер.

– Отец пустил деду стрелу в спину. Он сам проболтался однажды, когда изрядно выпил.

Тогда мне было девять или десять лет. Мы отправились на охоту вдвоем, отец и я. Под вечер выбрали подходящее для ночлега место в горах. Как только Хурогметен установил палатку, то принялся пьянствовать. Я не помнил, как его несвязная болтовня подошла к запретной теме, но мог до сих пор отчетливо представить его исказившееся от испуга лицо.

Я сразу сообразил тогда, хоть и был несмышленым Надоедой, что услышанное мною признание таит в себе опасность, и сделал вид, будто не придал его словам особого значения.

С того самого дня, как мне казалось, отец стал относиться ко мне с большей нетерпимостью.

– Он всегда видел во мне соперника. Время представлялось ему злейшим врагом, а я – живой угрозой, – продолжил говорить я, отмечая, что изъясняюсь слишком высокопарно. – Отец ненавидел проигрывать.

Я поднялся со стула и прошел к висевшему на противоположной стене небольшому зеркалу. Я был похож на отца, только глаза унаследовал от матери.

– Во мне отец видел постоянное напоминание о том, что однажды он потеряет Хурог, – сказал я, выдержав небольшую паузу. – Мне кажется, в тот день, когда мне впервые дали в руки меч, я стал для него заклятым врагом. Я это чувствовал, хотя не исключено, что он не признавался в этом даже самому себе. Если ты помнишь, то избиение, которое якобы повлекло за собой глобальные последствия, было далеко не первым случаем, когда отец лупил меня до потери сознания. Если бы я не изобрел свою «игру», то, возможно, не дожил бы до сегодняшнего дня. Мать тоже нашла спасение, но в другом…

– Пристрастилась к затуманивающим сознание настоям и отварам, которые дают ей возможность не обращать внимания на происходящее вокруг, – мрачно произнес Орег. – А Хурогметен стал реже бить ее, реже наведываться к ней в спальню…

– Когда я временно лишился дара речи, отец посчитал, что сделал меня идиотом. Я решил, что должен использовать ситуацию в своих интересах.

– А сейчас, когда он мертв, ты намерен продолжать свою жуткую игру? – спокойным голосом поинтересовался Орег.

Я тяжело вздохнул.

– Два следующие года Хурогом будет править Дарах. Ему так же, как отцу, с самого детства внушали, что обладание титулом «Хурогметен» – предел мечтаний. Я совершенно не уверен, что по прошествии назначенного срока Дарах спокойно передаст мне замок.

– Полагаешь, Дарах – негодяй? – Орег поднял бровь. – Он был когда-то славным Надоедой… – У него на лбу образовалась складка. – Или я что-то путаю?

Я закрыл глаза.

– Признаться честно, я вообще не знаю, что за человек этот Дарах. О нем мне известно одно – идиоты его раздражают. Хотя я сам – видит Бог! – я сам предпринял бы все возможное, чтобы Хурог не попал в руки дурака. – Я растерянно пожал плечами и взглянул в глаза Орегу, который сидел уже на полу у моих ног. Я даже не заметил, когда он сюда перебрался. – Но Дараху я почему-то не доверяю.

Странно, что я так откровенно разговаривал с этим Орегом. Я вообще ни с кем не беседовал подолгу, только с Сиаррой. А длинные речи до сих пор сильно утомляли меня. Я чувствовал, что изможден.

Удивительно , – не без иронии отметил я про себя. – Правда дается мне гораздо труднее лжи.

–  Советую тебе прислушаться к собственным инстинктам, – сказал после непродолжительного молчания Орег. – Не произойдет ничего страшного, если еще некоторое время ты будешь соблюдать осторожность…

Он неожиданно покинул меня – исчез, словно растворился в воздухе.

Мог ли я доверять инстинктам?

Мой отец умер, и я не знал, радоваться мне или скорбеть. Я стал владельцем Хурога – и в то же время им не стал. Следовало ли мне показать окружающим свое истинное лицо? Каким образом стоило это сделать? Я ведь даже не был уверен, что под личиной слабоумного детины во мне сохранилось что-то, кроме настороженности и страха.

Я стоял, положив руки на изгородь, наслаждался утренней прохладой и слушал Харрона, одного из конюхов.

Этой ночью кое-что произошло.

Кто-то оставил ворота, соединяющие загон для жеребцов с полем для прогулок кобыл, открытыми, и Нарцисса застали с лучшей лошадью моего отца. Остальные кобылы были заперты в конюшне, но Мот вела себя так беспокойно, что Пенрод, предварительно переговорив с Дарахом, решил оставить ее на ночь на воле.

Я слушал Харрона и забавлялся разворачивавшейся передо мной сценой. Мальчики-конюхи вместе с моим дядькой носились за Нарциссом с недоуздками, веревками и ведрами с кормежкой в руках.

Нарцисс ловко изворачивался, скача по полю и крутя своей могучей головой.

Заметив меня, Дарах остановился, махнул рукой конюхам и направился в мою сторону. Я отправил Харрона за кормом и недоуздком.

– Какой-то ненормальный оставил ворота открытыми, – пробасил дядя, приблизившись ко мне.

– Вчера, когда я уходил, жеребец спокойно стоял в загоне, а ворота были закрыты, точно помню, потому что сам все проверял, – солгал я.

Дарах пристально смотрел на меня, и я напомнил себе, что должен действовать крайне осторожно.

– Вот то, что ты просил, Вард, – крикнул вернувшийся Харрон, протягивая мне ведро с кормом и недоуздок.

– Мы уже по-разному пробовали поймать этого черта, Вард, – сказал дядя. – Не ходи туда. Конюхи, надеюсь, сами справятся с ним.

Я перепрыгнул через ограду.

– Я и не намереваюсь гоняться за Нарциссом.

Мот в отличие от все еще пребывавшего в возбуждении жеребца проявила к еде огромный интерес. Она знала и любила меня, поэтому подбежала ко мне, играясь и наслаждаясь утренней свежестью и солнцем. Ее серебряная грива мягко качнулась, когда она остановилась рядом со мной и опустила морду в ведро.

– Ну как? Тебе понравилось? – заговорщически спросил я у нее, понизив голос. Мы не обращали ни малейшего внимания на носившихся за жеребцом мальчишек на другом конце поля. – Наверное, Нарцисс был несколько грубоват. А все потому, что у него нет опыта в общении с представительницами прекрасного пола. Он в этом деле новичок. Надеюсь, ты показала ему, что надо делать.

Мот кокетливо качнула головой, довольно пережевывая корм.

Я без труда надел на кобылу недоуздок и внимательно осмотрел ее тело. Кроме пятна на шее – там, где Нарцисс вцепился в нее зубами, шерсть намокла, а теперь высохла неровными сосульками, – не было никаких повреждений.

Спокойно взяв Мот за повод, я повел ее через поле в загон для жеребцов. Она – этакая переменчивая ветреница – уже даже не смотрела в сторону Нарцисса. Тот, завидев наконец, что я украл у него подругу, поднялся на дыбы и оглушительно заржал. Потом рванул вслед за нами.

Харрон, мгновенно сообразивший, что я делаю, уже ждал Нарцисса у ворот загона, а когда тот влетел в него, закрыл ворота на засов.

Я вывел Мот через калитку с противоположной стороны, дождался Харрона, который вышел вслед за нами, и передал ее конюху.

Нарцисс подскочил к ограде и принялся колотить по ней копытами, но калитка была прочно закрыта, а предмет его неуемного желания лишь окинул его кротким взглядом и покорно зашагал за Харроном в конюшню для кобыл.

– Как ты догадался? – изумленно тараща глаза, спросил у меня Дарах.

– Догадался о чем? – непонимающе спросил я.

– О том, как заманить жеребца в загон?

– А вы что, никогда не общались с лошадьми? Я, например, давно понял, что они гораздо быстрее меня. – Приблизившись к дяде, я с таинственным видом продолжил: – Кони обладают большей мощью, большей скоростью, чем я. Но мозги у меня работают гораздо лучше, чем у них.

Услышав подобное заявление, Дарах моргнул, его лицо заметно побледнело. Меня так и подмывало расхохотаться.

К нам подошел Пенрод.

Я кивнул главному конюху и сказал более небрежно:

– Кстати говоря, Пенрод именно таким образом постоянно ловил Вомангера, когда тот выбегал из загона. А это происходило почти каждый день.

Вомангер был последним жеребцом моего деда. Он обладал умом человека и обожал озорничать.

Пенрод кивнул и улыбнулся.

– Ох уж этот Вомангер! Настоящий дьявол! Мог открыть любую дверь, сломать любой засов! А каким был быстрым! Мы ловили его только при помощи кобылы!

Мои губы тоже растянулись в улыбке.

Но на смену приятным воспоминаниям пришли печальные. Вомангера убил мой отец. У меня перед глазами до сих пор стояла его довольная физиономия. Глядя на умиравшего коня, отец ликовал: расправа с несчастным животным означала для него прощание с последним живым напоминанием о деде.

По тому, как погрустнело лицо Пенрода, я понял, что его душу тревожат те же картины из прошлого, воскресшие в памяти.

Продолжал мечтательно улыбаться лишь дядя.

– Я совсем забыл про удалого Вомангера. А ведь в моем собственном жеребце течет его кровь!

Мне в голову пришла вдруг безумная мысль: быть может, открыться дяде? Что, если, узнав, какой я на самом деле, он станет относиться ко мне совсем по-другому? Поможет научиться управлять владениями? Я ведь совсем не готов принять на себя столь большую ответственность.

Вообще-то желание стать хорошим правителем пробудилось во мне давно. Я просиживал в библиотеке до полуночи и присматривался к действиям отца, но тем не менее чувствовал сейчас, что мне очень не хватает знаний и опыта. А Дарах на протяжении долгих лет управлял собственными землями, причем весьма успешно.

Я уже приоткрыл рот, но, к счастью, не успел проронить ни слова.

– Похороны твоего отца состоятся сегодня вечером, – сказал Дарах, опережая меня буквально на сотые доли секунды. – Тебе стоит надеть на себя что-нибудь другое. Я заметил вчера, что твой костюм для официальных мероприятий стал тебе мал. Если в твоем гардеробе нет ничего более подходящего, то Аксиэль поможет тебе выбрать что-нибудь из отцовских нарядов. Я уже разговаривал с ним об этом. Тостен, по-видимому, не успеет появиться в замке ко времени начала церемонии, но я пошлю за ним сегодня же. Скажи, где он.

Каков хитрец , – подумал я. – Упомянул о Тостене как будто между прочим.

–  Аксиэль – слуга отца. – Мне был понятен его замысел. Я и Тостен представляли собой единственную помеху на пути Дараха. Нашего дяди, мечтавшего полностью завладеть Хурогом.

– Верно, он слуга твоего отца, но отныне будет заботиться о тебе, – ответил Дарах с явным раздражением в голосе. – Где твой брат, Вард?

Владения Дараха были обширнее и богаче Хурога. Но на стенах Ифтахара – замка дяди – не красовалось следов от когтей драконов. Ифтахар не шел ни в какое сравнение с Хурогом.

– Вард?

– Мне ничего не известно, – спокойно ответил я.

– Как? Ты же сам сказал Фэну…

– Правильно. Я знаю, что с Тостеном все в порядке. Но где он находится, понятия не имею.

Личный слуга отца, Аксиэль, ожидал меня в моей комнате.

На нем были форменные хурогские одежды – синие с золотом. Однажды я спросил у матери, откуда взялся Аксиэль, и она рассказала, что Хурогметен привез его, вернувшись с одного из сражений.

Аксиэль был человеком невысокого роста, но выносливым и сильным, как исполин.

Напиваясь, Аксиэль начинал хвастаться перед всеми, что является потомком самого короля гномов. Никто не смел ему возражать, ведь он, как сам Хурогметен, обладал резким и жестким нравом.

Мне казалось, что темные волосы Аксиэля и его лицо оливкового цвета выглядели точно так же в те далекие дни, когда я был еще несмышленым Надоедой. Все мужчины моего окружения, включая меня самого, носили примерно одинаковые прически – отращивали волосы лишь до плеча. В этом мы брали пример с толвенов – народа, который нами правил. Аксиэль же, хоть и не имел родственников в Шавиге, никогда не стриг волосы и небрежно завязывал их сзади в хвост узкой длинной лентой. Лента эта, несомненно, мешала в бою. Но древние люди Шавига намеренно не отказывались от нее, таким образом давая понять противнику, что абсолютно уверены в своих силах и не обращают внимания на незначительные помехи.

Аксиэль был личным слугой моего отца в толвенском понимании этого термина – то есть являлся больше охранником, нежели камердинером или оруженосцем.

Его лицо не выражало сейчас ни скорби, ни печали. Слуга отца не мог быть другим. Он, подобно мне, давно научился прятать свои чувства глубоко в душе.