Электронная библиотека » Патриция Гэфни » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Сердце негодяя"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 13:04


Автор книги: Патриция Гэфни


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Он вспомнил израненный рот кобылы, и в нем вспыхнул подлинный гнев.

– Знаешь, как я поступаю с мерзкими маленькими букашками вроде тебя? Я их давлю. Люблю смотреть, как из них сок течет.

И он оскалил зубы в волчьей ухмылке. От страха выцветшие голубые глазки банкира выпучились за толстыми стеклами очков без оправы. Он беззвучно открывал и закрывал рот, как рыбка гуппи. Его пухлые ручки с ухоженными и отполированными ногтями непрерывно двигались в воздухе, словно стирая с невидимой грифельной доски какую-то колоссальную ошибку.

– Я тут ни при чем, – проговорил он наконец. – Говорю вам, я ни в чем не виноват!

«Ну и ну, – подумал Джесс, – быстро же истовости распространяются в Парадизе».

– Ни в чем не виноват, говоришь? – переспросил он вслух. – Скажешь, у тебя просто выдался неудачный день. И ты решил сорвать зло на…

– У меня не было выбора!

Джесс выругался, чувствуя, что теряет терпение. Этот расфранченный кусок дерьма ничем не лучше Уоррена. Нет, хуже: Уоррен все-таки бил людей, которые в конце концов могли и сдачи дать, а не беззащитных животных.

Черни съежился и опять вскинул руки.

– Это была его идея, – захныкал он, как ребенок. – Я взял совсем немного. По сравнению с тем, что он сам нахапал, это просто семечки!

– По сравнению…

Джесс чуть было не спросил «С кем?», но вовремя прикусил язык.

– …с ним? По сравнению с ним? Ты в самом деле так думаешь?

– Точно вам говорю!

– Что ты мне говоришь?

Он отступил на шаг, чтобы дать банкиру возможность сесть прямее. Следовало раньше почуять и взять след. Все признаки налицо, Джессу – Бог свидетель! – не раз приходилось сталкиваться с ними раньше, но сейчас он был в таком бешенстве, что не сумел распознать их вовремя. Тут крылось нечто большее, чем можно было увидеть беглым взглядом.

– Я просто шел по его стопам. Я делал только то, в чем замешан он сам.

– Ну а мне-то что?

Банкир трясущимися руками поправил галстук с бриллиантовой булавкой. Его волосы соломенного цвета, аккуратно расчесанные на прямой пробор, были столь щедро смазаны бриолином, что составляли одно целое с головой.

– Думаете, я один снимаю сливки? Ха! Да у Уайли повсюду полно фальшивых счетов. И вообще, я брал только у него, – добавил Черни, поправляя манжеты с видом оскорбленного достоинства, – а он обкрадывал всех.

Стало быть, опять Уайли. Так-так-так.

– О Господи, неужели вы застрелите меня прямо здесь? – вскричал Черни.

Джесс рассеянным жестом положил руку на один из «кольтов» и даже сам этого не заметил. Зато теперь он многозначительно побарабанил пальцами по рукоятке.

– Заманчивая мысль. Ее стоит обдумать.

– Я же не стану с вами стреляться! – еле выговорил Черни сведенными судорогой губами и вновь замахал руками в воздухе. – Я банкир, а не налетчик! Если вы в меня выстрелите, это будет убийством!

Джесс ухмыльнулся.

– Я вам заплачу. Сколько Уайли вам платит, чтобы меня убрать? Я дам вдвое больше. О, черт, втрое! Прошу вас… Вам-то какая разница? Я открою счет на ваше имя и переведу на него деньги. Все, что хотите.

– И что потом?

– Потом? Потом я уеду.

– Гм…

Джесс расправил усы и прищурил глаз, всячески преувеличивая свою озабоченность. Продержав Черни в неизвестности еще минуты две, он наконец проворчал:

– О каких деньгах мы говорим?

Черни едва не свалился со стола от облегчения. Он как будто лишился костей.

– Все, что хотите, – выдохнул он, еле ворочая языком. – Двадцать, двадцать пять тысяч. Только назовите сумму.

– Все это Уайли украл у банка?

Несчастный кивнул.

– И куда ты их спрятал?

– На разных счетах, под разными именами. Они все еще здесь. Никто их не хватился.

– Мне понадобится список этих имен.

Банкир опять покорно кивнул.

– Ладно.

– А сколько ты сам спер у Уайли?

–Что?

– У него лично, а не у банка?

Черни начал ыло отрицать, но быстро сдался.

– Немного. Четыре или пять.

– Четыре или пять тысяч долларов?

– Да.

Вот это куш!

– Ладно, вот на чем мы остановимся. У тебя есть семья, Линдон?

– Прошу прощения?

Джессу не хотелось выживать из города человека, обремененного семьей.

– Жена? Дети? – пояснил он.

– Нет. Я в разводе.

Ну конечно. Чего же еще ждать от такого, как Черни?

– Вот и хорошо. Как только я отсюда выйду, ты откроешь счет на мое имя и положишь на него пять тысяч. Понял?

– Да, да, – с готовностью закивал банкир. – Это займет не больше десяти минут.

– Отлично. Времени в обрез. У тебя остается примерно девять часов до темноты, чтобы вернуться домой и собрать свои пожитки. И чтоб к десяти вечера духу твоего здесь не было.

– Меня здесь не будет. Вы не пожалеете о своем решении, мистер…

– Много вещей не бери, потому что ты уйдешь на своих двоих.

– Я… как? – Последняя часть сделки: твоя лошадь остается здесь. Я освобождаю ее от твоего присутствия.

– Моя лошадь?

– Мне понадобится купчая на нее и родословная. Запечатай все в конверт и оставь у бармена в «Приюте бродяги», когда будешь уходить из города. Ты никогда больше не сядешь на лошадь.

Банкир начал заикаться.

– Н-но я… В-вы же не можете…

– Отныне и вовек, Линдон, ты будешь путешествовать только в карете или пешком… Если до меня дойдут слухи, что ты оседлал четвероногого, я тебя из-под земли достану. Понятно? И никаких сделок, я тебя просто убью. Ну как, дошло до тебя?

– До-до-дошло.

– Прекрасно. А теперь пошли открывать счет.

* * *

В следующий раз Джесс разозлился и чертыхнулся, обжегшись едкой черной жидкостью, подаваемой в закусочной Свенсона под видом кофе. Он решил, что отныне будет более внимательно прислушиваться к кулинарным советам Кэйди Макгилл. Между глотками огненной жидкости его непрерывно мучила отрыжка, и он всерьез стал спрашивать себя, стошнит ли его от «пастушьего пирога», или эта гадость останется в желудке и отравит его постепенно.

– Тьфу, – повторил он, закатывая глаза и давая понять Хэму, своему новому лучшему другу и напарнику, что сейчас умрет.

Хэм тоже закатил глаза и засмеялся.

– Ну, мистер Голт, ну пожалуйста; покажите их мне!

– Нет.

– Пожа-а-алуйста!

– Нет.

– Только один! Ну, пожалуйста, только один! – канючил Хэм. – Я его даже не трону, я только посмотрю, хорошо? Ну только один разочек!

Джесс тихонько ругнулся (впрочем, довольно мягко, с учетом аудитории), а Хэм восторженно улыбнулся в ответ. Никакого страха перед Голтом у него не осталось: теперь ему нравилось поддразнивать его, подшучивать над ним, расставлять ему по-детски бесхитростные словесные ловушки, а Джесс делал вид, что попадается в них, как деревенский простачок, и это неизменно вызывало у мальчика взрывы хохота.

– Вот пристал, как клещ! Ладно, только отвяжись.

– Ура!

– Если ты хоть словом обмолвишься…

– Никому не скажу!

Хэм придвинулся ближе, они сидели на скамье, как заговорщики, скрытые от посторонних глаз в дальней кабинке закусочной Свенсона «Вкусная жратва и выпивка». Вдруг прелестное и озорное детское личико озабоченно нахмурилось.

– А почему?

– Что «почему»?

– Почему я не могу никому сказать?

– Потому что это секрет.

Такой ответ привел Хэма в восторг. Пока Джесс доставал один из своих «кольтов», мальчик ерзал от нетерпения.

– Это «миротворец», – объяснил Джесс, положив револьвер рукоятью вперед на подставленные детские ладошки. – Рукоятка из слоновой кости. Настоящий бивень, можешь не сомневаться. Сделано на заказ. Вот эмблема с мексиканским орлом. Правда, красиво? Сорок пятый калибр простого действия. Лучший револьвер, когда-либо изготовленный мистером Кольтом, конструктором стрелкового оружия.

– Вот это да!

Выражение лица Хэма мало назвать восторженным, на нем был написан священный трепет.

– Вот это да! – повторял он без конца, держа тяжелый револьвер с той же бережностью, с какой священник держит в руках потир [11]11
  Литургический сосуд для освящения вина и принятия причастия.


[Закрыть]
. – Вот это я понимаю!

– Открой его. Откинь вот эту защелку. – Барабан открылся, и Хэм осторожно покрутил его, убедившись, что все шесть патронных гнезд пусты.

– Нравится мне этот звук, – заметил он.

Джесс хмыкнул в знак согласия. Короткие, четкие металлические щелчки вращающегося барабана и впрямь приятно слушать.

Хэм вернул барабан на место и сделал вид, что целится в противоположную стену через проход.

– Паф! Паф!

– Попал в него? – спросил Джесс.

– Прямо промеж глаз!

– Отличный выстрел.

– Хотел бы я уметь стрелять. Вы научите меня, мистер Голт?

Мальчик прижал револьвер к бедру, вскинул его и снова спустил курок, целясь в стену. Громадный «кольт» был едва ли не длиннее его руки. Когда он поднес дуло к носу и понюхал воображаемую пороховую гарь, Джесс, не удержавшись, расхохотался.

– И в кого бы ты стал стрелять? – спросил он, развалившись на скамье и скрестив руки на груди.

– В плохих парней.

– Например?

– В грабителей банков, в конокрадов… В тех, кто обзывает моего папочку нехорошими словами. В тех, кто обижает мисс Кэйди.

Джесс задумчиво кивнул.

– Значит, ты их всех просто перестреляешь, так?

– Нет, это будет честный бой, на равных. А может… – Хэм опять прицелился в стену. – Может, я их просто раню. Паф! Отстрелю руку или ногу.

– Пожалуй, так даже лучше.

– Да, потому что тогда они будут меня бояться и перестанут делать нехорошее.

– Вот видишь! И тогда тебе не придется…

Вихрь зеленовато-голубых юбок, взметнувшиеся руки и молнии, сыпавшиеся из прекрасных карих глаз, прервали его рассуждения на полуслове. Кэйди набросилась на него, как разъяренная тигрица. Джессу показалось, что его затягивает мощный смерч.

– Что, черт побери, вы делаете? Как вы посмели? Да вы в своем уме?

Джесс понял, что ответов на свои вопросы она не ждет, потому что всякий раз, как он пытался открыть рот, она прерывала его на первом же слоге.

– Дай сюда, – рявкнула она на Хэма, выхватив «кольт» у него из рук.

Ее гнев рос неудержимо, пока она, не веря своим глазам, смотрела на оружие. В ее хрупкой ладони револьвер казался особенно грозным и почти непристойным. Джесс потянулся за ним, но Кэйди отдернула руку и швырнула «кольт» на стол, давая понять, что ей противно даже прикоснуться к нему.

– Как вам только в голову взбрело? О чем вы думали?

– Я…

– Ему всего семь лет!

– Он…

– Что за человек может дать оружие ребенку?

– Он не…

– Стыдитесь! Вас самого убить мало!

Джесс понурил голову.

– Он не заряжен, – пробормотал он в свое оправдание.

– Не заряжен?

Она едва не перешла на визг, но усилием воли заставила себя удержаться.

– Идем отсюда, Хэм.

– Но, мисс Кэйди…

– Слушать ничего не хочу. – Кэйди решительно дернула его за локоть, потом опять повернулась к Джессу. Она еще не все сказала.

– Если вы еще хоть раз позволите этому мальчику играть с оружием, вам придется иметь дело со мной, мистер Голт. Я этого не потерплю. Яростно взметнув подолом, она удалилась, таща за собой Хэма.

Джесс проводил ее взглядом, угрюмо оглядел остальных посетителей. Они переглядывались и перешептывались. Черт бы ее побрал с ее проклятым норовом! Как ему теперь выбраться из этой передряги? Джесс машинально потянулся за папироской и сунул ее в угол рта. Зажег с первой попытки. Выпустил струю дыма к потолку, старательно изображая из себя отчаянного наемного стрелка, но при этом он мысленно молился, чтобы никто не заметил, как у него трясутся руки.

4.

– Добрый вечер, мисс Кэйди. Не лучше ли вам поторопиться? Знаете, уже скоро пять.

Энергично тряхнув головой, Кэйди откинула с лица волосы и кивнула Леви, глядя на него через зеркало над баром, которое полировала.

– Знаю. Я и так спешу.

В этот момент в салуне почти никого не было, кроме Стэна Морриса да пары поденщиков с фермы Салливана, но через полчаса начнут собираться посетители. Ведь сегодня субботний вечер! Кэйди старалась не допускать, чтобы клиенты, приносившие ей наибольший доход, застали ее за таким неподобающим занятием, как полировка зеркал. Или, к примеру, мытье окон и уборка столов. Это могло бы разрушить иллюзию. Одни видели в ней заботливую мать, другие – возлюбленную, третьи – языческую жрицу, четвертые – «мадам» из борделя и карточную мошенницу, но никто из них не мог бы представить ее в роли поломойки.

Она протерла бутылки со спиртным, выстроенные батареей на полке перед зеркалом, потом принялась за стойку бара.

– Я сам, – запротестовал Леви, пытаясь одной рукой завязать на спине фартук, а другой отнять у нее тряпку.

– Нет, все в порядке. Видишь вон тот ящик у дверей? Сегодня прислали почтой. Я думаю, это новые стаканы. Пойди распакуй их, а я пока тут закончу.

Он втащил ящик за стойку бара, вскрыл его и начал разворачивать тщательно упакованное стекло. Только после этого Кэйди заговорила:

– Леви, мне не хотелось бы тревожить тебя понапрасну, я даже уверена, что беспокоиться в общем-то не о чем, но считаю, что тебе следует знать. Сегодня я застала Хэма вместе с этим наемником у Свенсона. Они сидели в задней кабинке и общались как закадычные дружки, вспоминающие старые добрые времена.

Сидя на корточках возле ящика, Леви оглянулся на нее и сказал «гм».

– Это не все, Леви.

– Мэм?

– Мистер Голт показывал Хэму свой револьвер. Револьвер, – повторила она, когда он снова лишь хмыкнул в ответ.

– Ох уж этот мальчишка, – покачал головой Леви.

Кэйди возмущенно уставилась на него, скрестив руки на груди.

– Я думала, ты придешь в ярость. Боже мой, Леви, неужели тебя не волнует, что Хэм якшается с наемным убийцей?

– Еще неизвестно, так это или нет.

– Что?

Леви выпрямился: шесть футов три дюйма [12]12
  Примерно 190,5 см.


[Закрыть]
тонких костей и красивой шоколадной кожи.

– Может, так оно и есть. Все говорят, что он такой. Но я видел его с Хэмом вчера вечером и ничего плохого не заметил. Кем бы он ни был, этот мистер Голт, он явно питает слабость к детям.

– Ну и что? Даже если так… разве это имеет отношение к делу?

– А что имеет отношение к делу?

– Допустим, он обожает детей, что с того? Может, Джесси Джеймс, знаменитый американский бандит-налетчик, был лучшим в мире отцом, но ты хотел бы, чтобы он воспитывал Хэма?

Леви усмехнулся, а Кэйди в недоумении покачала головой.

– Говорю тебе, Леви, Хэм сидел в закусочной Свенсона и палил по стенам!

–Что?

– Ну… я хочу сказать, понарошку.

– Ах, понарошку…

– Палил по стенам из шестизарядного «кольта», как будто это игрушка!

– Мне это не нравится.

– Я так и думала. Я схватила его за шиворот и вытащила оттуда. Мне хотелось как следует надавать ему по заднице, но я решила, что лучше тебе самому с ним разобраться.

– Понятно, – уклончиво ответил Леви и вернулся к распаковке бокалов.

Кэйди пожала плечами, не понимая, почему он так спокоен. Леви, самый добрый и любящий отец на свете, был всегда неизменно строг. Строг, принципиален и справедлив; Он позволял Хэму подметать и подрабатывать в салуне, но любое дурное слово или поступок незамедлительно влекли за собой наказание. Так почему же Леви столь спокойно воспринял новость о том, что его сын водит дружбу с отъявленным негодяем, наемным убийцей? У нее это в голове не укладывалось.

– «Фи-ло-со…» Что это, Леви? «Фи-ло-со-фия Буд…»,

Поняв, что ей не совладать с названием, Глендолин вернула книгу на стойку бара: – Это по-китайски?

– Ты опоздала, – машинально заметила Кэйди. Глендолин вечно опаздывала, но всякий раз пыталась сделать вид, будто она здесь уже давным-давно. Кэйди взяла книжку со стойки и попыталась прочитать заголовок, однако ей повезло не больше, чем Глен. «Философия Будды». Она вопросительно подняла взгляд.

– Нет, это не по-китайски, – с достоинством ответил Леви. – Это про Будду.

– Ах, про Бу-у-удду, – понимающе протянула Глен, шевеля светлыми бровками. – Да-да, я знаю. Будда – это такая религия, и по чистой случайности ее исповедует одна китайская леди, проживающая на Сосновой улице. Как раз над прачечной своего папочки, – пояснила она, чтобы никто не сомневался, о какой именно китайской леди идет речь.

Леви обиженно отнял у Кэйди книгу и спрятал ее под стойку, не глядя ни на одну из женщин. Ему не нравилось, когда над ним подшучивали, особенно по поводу Лии Чанг, поэтому Кэйди перестала ухмыляться и добродушно подмигнула Глендолин у него за спиной. Она тут же спохватилась: Глен заслуживала хорошей выволочки.

– Насколько я могла заметить, ты вчера славно повеселилась, – сурово начала Кэйди. – Так, между делом.

– Верно, – как ни в чем не бывало согласилась Глен, прихорашиваясь перед зеркалом и поправляя локоны. – Вчерашний вечер прошел очень весело. Честное слово…

– Глендолин.

– Что? – До нее наконец дошло.

– Ты злишься, потому что я сидела на коленях у Сэма Блэкеншипа?

– Я этого даже не заметила, – сухо отрезала Кэйди.

– Нет?

Глендолин прижала палец к щеке. Это означало, что она в глубоком раздумье.

– В чем еще я провинилась?

Кэйди пришлось бы загибать пальцы, чтобы не сбиться со счета ее провинностей: «Ты пришла не вовремя, ты опять напилась на работе, ушла раньше времени, и притом не одна, а с Гюнтером Дьюхартом».

– Я говорю о тебе и об этом наемнике.

– Ты имеешь в виду мистера Голта? М-м-м… – промяукала Глен, как сытая кошка. – Не мужчина, а просто мечта, правда?

– Мечта? Ну, если ты мечтаешь о наемных убийцах, тогда… пожалуй. Глен, когда же ты наконец поумнеешь? Ладно, черт с тобой, это не мое дело.

– Вот именно, – нахально заявила Глен. – Я знаю, что ты обо мне думаешь, – продолжала она после небольшой паузы, повернувшись ко всем спиной, чтобы запихать вату за корсаж желтого атласного платья. – Думаешь, я все делаю нарочно? Путаюсь со всякими подонками и позволяю им вытирать об себя ноги. Разве не так?

Кэйди лишь пожала плечами. Ей вспомнился тот день, восемь месяцев назад, когда Глендолин впервые появилась на пороге «Приюта бродяги» в поисках работы. У нее была разбита губа, под глазом светился фонарь, об остальном можно было только догадываться. Все пришли в ужас, но никто особенно не удивился: многие знали, как Мерл Уайли обращается с женщинами, а Глендолин проработала в его салуне чуть ли не год. За это время она вполне могла стать для него чем-то большим, нежели просто одной из подавальщиц. Всех удивило другое: как это ей наконец хватило ума уйти от него.

– Мы об этом говорили уже не раз, – устало возразила Кэйди. – В свободное время можешь делать все, что заблагорассудится, я слова не скажу. Но здесь, в моем салуне, ты должна соблюдать правила.

– Но я их соблюдаю!

Никто не умел изображать оскорбленную невинность лучше, чем светловолосая и голубоглазая Глен. Неудивительно, что шериф влюбился в нее без памяти. Это напомнило Кэйди еще об одном прегрешении Глен.

– Между прочим, ты вчера не очень-то любезно обошлась с Томом.

– Не знаю, о чем ты говоришь.

Глендолин закончила набивать бюст ватой и обернулась в поисках выпивки.

– И вообще я обращаюсь с Желтым Ливером вполне прилично. Не хуже, чем он заслуживает.

– Зачем ты его так называешь? Ты же знаешь, он этого терпеть не может!

– Ну и что? А по-моему, это забавно!

– Забавно? Да ты…

Кэйди тяжело вздохнула. Они с Глендолин были примерно одного возраста, а уж по части опыта в отношении мужчин Глен обогнала ее на миллион лет. Так почему же у Кэйди часто возникало такое чувство, будто она годится Глен в бабушки? Как-то раз она задала этот вопрос Леви, и он ответил двумя словами: «Она глупа». Но Кэйди с ним не согласилась. На самом деле Глендолин просто не хотела думать.

– Мы говорили о Голте, – напомнила Кэйди им обоим. – Похоже, он застрял здесь надолго.

– Правда? – оживилась Глен, пощипывая щеки, чтобы вызвать румянец, и пристально изучая свое лицо в зеркале.

– Да. И мне кажется, тебе следует держаться от него подальше. Ты знаешь, о чем я говорю, – повысила голос Кэйди, увидев, что Глен приготовилась возражать. – Он опасный человек, достаточно взглянуть на него. Оставь его в покое, Глен.

Ее подмывало добавить: «Не води его к себе домой», – но она промолчала. Они действительно говорили об этом уже не раз.

– Ты тоже с ним вчера беседовала, – обиженно бросила Глен.

– Это не имеет отношения к нашему разговору. О, черт, они уже здесь! Кэрли Боггз и все эти парни с фермы Уиттера! Живо займись ими, Глен, а я пока пойду переоденусь.

Кэйди сняла фартук и засунула его на полку под стойкой.

– Ты ему улыбалась! – бросила Глен ей вслед. – Ты даже смеялась вместе с ним. Я сама слышала!

– Это прерогатива хозяйки заведения, – на ходу ответила Кэйди.

Прощальная реплика могла бы прозвучать куда более эффектно, имей Глен хоть малейшее понятие о том, что такое «прерогатива».

В своей комнате Кэйди принялась тщательно выбирать платье на вечер. В ее гардеробе не меньше десятка разноцветных «карнавальных костюмов», как она их мысленно называла, и обычно она просто вытаскивала из гардероба тот, который давно не надевала. Однако на этот раз Кэйди отступила от традиции: она долго и придирчиво разглядывала платья, пробовала на ощупь украшенные перьями или расшитые блестками лифы, но ни на одном не могла остановиться.

И откуда вдруг эта девичья нерешительность? Ответ ей известен, но она не желала взглянуть правде в глаза. Боже милостивый, неужели она сама становится похожей на Глен?

В конце концов Кэйди выдернула из шкафа платье из темно-зеленой тафты и швырнула его на кровать. Нашла дополнявшие его зеленые туфельки на высоком каблучке и диадему из фальшивых изумрудов (завсегдатаи салуна обожали драгоценности – чем больше пестроты и блеска, тем лучше). Постирать черные чулки в сеточку она не успела, значит, придется надеть другие, телесного цвета, хотя они не так здорово смотрятся с черной кружевной отделкой зеленого платья. Так, теперь зеленый браслет из чего-то похожего на нефрит, черные агатовые сережки, колечко с ониксом на мизинец…

Может, хватит? Как насчет бледно-зеленой камеи на черной бархатной ленточке? Нет, решила Кэйди, довольно. Даже если играешь в «блэк джек» с завсегдатаями салуна в провинциальном городке и продаешь им выпивку, вовсе не обязательно обвешивать побрякушками все, что торчит, включая шею. Надо и меру знать.

Раздевшись за ширмами, Кэйди набросила халат поверх белья. У нее еще осталось немного времени: ванну она успела принять раньше, а процесс одевания занимал у нее не больше десяти минут – своего рода рекорд с учетом того, что у нее не было горничной.

– А ну-ка убери отсюда свою жирную задницу! – скомандовала Кэйди, обращаясь к Страшиле, который не удосужился даже открыть глаза или шевельнуть хвостом с тех самых пор, как она появилась в комнате.

Она схватила кота за шкирку и выдворила его с кресла. Он зашипел, будто его прошибло электрическим током, и злобно выгнул спину.

– Ах, извините, ваше высочество, – язвительно обратилась к нему Кэйди, – прошу прощения за беспокойство, но это мое кресло!

Оскорбленный в лучших чувствах, Страшила позволил взять себя на руки и устроился у нее на коленях, после чего незамедлительно впал в спячку.

– Тоже мне домашний питомец, – проворчала Кэйди.

Она почесала его за ухом, но он так и не проснулся. Кот появился у нее на пороге прошлой зимой – тощий, паршивый, только что после драки, победа в которой явно досталась не ему. Кэйди его вылечила, выходила и откормила. В благодарность он стал ходить за ней тенью. Тяжелая, черная, раскормленная до отказа тень. Но Кэйди несколько переусердствовала в своих стараниях: отъевшись на вольных хлебах, Страшила разленился и теперь только и делал, что спал в ее кресле или у нее на коленях в тех редких случаях, когда ей удавалось согнать его с кресла.

– Ах, Страшила, ты самое жестокое разочарование моей жизни, – прошептала Кэйди.

Ей наконец удалось вытянуть из него тихое урчание, но он тут же снова уснул. Она откинулась затылком на высокую спинку качалки с мягким подголовником. Как хорошо! Через час шум в салуне станет оглушительным, но пока еще тихо. А все-таки лучше всего бывало по воскресеньям, когда «Приют бродяги» закрывался на выходной, в отличие от салуна Уайли, работавшего даже в Рождество.

Воскресное утро Кэйди посвящала счетам, а также осмотру и исправлению повреждений, нанесенных накануне вечером: починке сломанных стульев, замене разбитых зеркал. К трем часам она обычно освобождалась от дел, но не ходила гулять и не ездила на Речную ферму, чтобы побродить по саду (это удовольствие она позволяла себе только по пятницам). По воскресеньям Кэйди оставалась у себя в комнате и наслаждалась тишиной. Сидела в этом кресле, вытянув ноги на вышитый тамбуром пуфик, зажигала лампу под абажуром с бахромой, надевала выписанные по почте очки и открывала книгу. Или писала письмо своей единственной подруге, оставшейся в Портленде, с которой до сих пор поддерживала связь. Или просматривала прибереженный с пятницы экземпляр «Реверберейтора», знакомясь с местными сплетнями и подборкой «мировых новостей».

– Да, – мечтательно повторяла она время от времени, обращаясь к Страшиле, – вот это жизнь…

Иногда Кэйди приходило в голову спросить себя, так ли уж крупно ей в жизни повезло, если свои лучшие часы она проводит в четырех стенах, сидя в качалке наедине с ленивым, вечно сонным котом. Но такое случалось очень-очень редко: обычно она бывала слишком занята или чувствовала себя слишком усталой и не хотела портить себе настроение, наслаждаясь заслуженным отдыхом после дел и забот. А когда тоска все-таки одолевала ее (по счастью, совсем не часто), у нее было наготове мудрое изречение, помогавшее увидеть любые невзгоды в истинном свете:

«Это все же лучше, чем консервировать лососину!»

Порой она просиживала в кресле весь воскресный вечер, ничего не делая. Вот уже два года прошло, а Кэйди все никак не могла привыкнуть к мысли, что она полная хозяйка этой комнаты и всего, что в ней находится. Например, что ей принадлежит эта кровать с бронзовыми накладками, застеленная одеялом в синий цветочек, эти подушки с вышитыми изречениями на наволочках, это старинное деревянное кресло-качалка, фонограф и четыре пластинки с записями оперных арий, заигранные до того, что уже почти невозможно разобрать музыку. Это было ее окно с видом на виргинский дуб в крошечном, как почтовая марка, дворике и ее собственная, обшитая кедровым тесом уборная.

А ведь Кэйди почти ничего не сделала, чтобы все это заслужить (она, безусловно, не делала того, в чем почти все вокруг ее подозревали). Она только проявила заботу и внимание к умирающему старику. В результате к ней перешло все, что когда-то принадлежало ему.

Несколько недель назад она случайно услышала разговор двух дам, остановившихся у витрины магазина Юргена «Оптовая и розничная продажа мебели». «Очень приличная тахта, – заметила одна из дам, – но не вполне в моем вкусе». Об этой фразе Кэйди вспоминала весь остаток дня, да и после не раз возвращалась к ней мыслями, завороженная совершенно непривычным для нее понятием «вкус».

Подумать только: выбирать себе тахту, или, скажем, шифоньер, или кресло в зависимости от того, отвечают они твоему вкусу или нет! А как же узнать, какой у тебя вкус? С тех самых пор она изучала свою спальню, вернее, спальню Густава Шлегеля, новым взглядом, впервые понимая, насколько эта комната выглядит по-мужски, подмечая множество мелочей, которые распределила бы иначе, если бы это пришло ей в голову раньше. Случайно услышанное замечание незнакомой дамы не помешало ей наслаждаться комнатой, но дало пищу для размышлений.

Услышав стук в заднюю дверь, Кэйди подскочила от неожиданности. Страшила тоже проснулся и вцепился когтями ей в колено, а потом соскочил на пол.

– Ай! Черт бы тебя побрал, Страшила!

Она потуже затянула кушак халата и подошла к двери.

– Кто там? – Никакого ответа.

– Хэм, это ты?

Кэйди приоткрыла дверь на дюйм и выглянула в щелку.

– Хэм? Что ты…

– А вот и сама мисс Кэйди!

Глумливо ухмыляясь, перед ней предстал Уоррен Тэрли. Не успела она захлопнуть дверь, как он навалился на нее всем своим весом и распахнул настежь.

– Эй!

– Эй? Разве так встречают старых друзей? Мы с Клайдом как раз проходили мимо и решили засвидетельствовать свое почтение.

Кэйди загородила ему дорогу, но он отпихнул ее и вломился в комнату, продолжая скалиться. Клайд Гейтс следовал за ним.

–Убирайтесь отсюда оба! Что вам здесь нужно? Хотите выпить – зайдите с парадного входа, как все люди. Послушай, Тэрли…

– Ну-ну, Кэйди, не кипятись, мы просто хотим с тобой потолковать. Полюбуйся, Клайд, какая она хорошенькая! А сюда погляди: ну и красотища! Вот что она сегодня собирается надеть! Нет, ты только…

– А ну не лапай!

Кэйди оттолкнула его от кровати и шлепнула по рукам, когда он схватил ее зеленое платье.

– Тебя послал Уайли, верно?

Она пыталась оттеснить Тэрли к открытой двери, не прикасаясь к нему. Кэйди чувствовала себя скорее разъяренной, чем испуганной, однако что-то подсказало ей, что лучше не подходить к наглецу близко.

– Мистер Уайли просил кое-что передать тебе на словах, – вступил в разговор Клайд, здоровый и глупый верзила-ковбой не то из Техаса, не то из Оклахомы.

Кэйди относилась к нему чуточку лучше, чем к Уоррену Тэрли, другими словами, ненавидела его не так сильно, как бубонную чуму. Но он вместе с Уорреном работал на Уайли.

– А ну-ка живо убирайтесь отсюда!

– А если нет? Что ты сделаешь? Пристрелишь нас из своего пугача? Кстати, где он?

Злорадный огонек вспыхнул в прищуренных глазах Тэрли. Подленькая усмешка, игравшая у него на губах с появления на пороге, стала поистине сатанинской, когда он направился к ней. В это время Клайд прошмыгнул к хозяйке за спину.

– Пугач при вас, мисс Кэйди? – спросил Тэрли, поводя остреньким носиком, как крыса, вынюхивающая добычу. – Ну-ка посмотрим, где вы его прячете!

Кэйди знала множество ругательств, но воспользоваться своим запасом не успела: Клайд зажал ей рот ладонью, а Уоррен схватил ее, ухмыляясь, как сам дьявол.

* * *

– Смотри не лопни, – пробормотал бармен в ответ на громогласные призывы пьяного ковбоя пошевеливаться и немедленно принести ему еще порцию.

Джесс готов был поклясться, что расслышал, как Леви сказал, наливая пьянчуге кружку пива: «Нетерпение есть не что иное, как проявление эгоцентризма. Терпение противостоит себялюбию, ибо все в этом мире непостоянно и лишено сущности».

– Что вы говорили? – растерянно спросил Джесс, когда бармен вернулся на его конец стойки. – Вы не могли бы повторить?

Леви посмотрел на него с легкой спокойной полуулыбкой. Казалось, ему известен какой-то замечательный секрет, которым он может поделиться или не поделиться по своему усмотрению.

– Каждый из нас страдает, – веско отчеканил он глубоким проникновенным голосом. – Страдание удваивается, когда мы сопротивляемся ему. Надавите посильнее рукой на стену, и вы повредите руку. Легонько приложите ее к стене или к двери, и вы не пострадаете. Сопротивление и стремление – вот источник страдания.

Его лицо расплылось в улыбке: все прямые линии и острые углы поднялись, как стрелки часов, показывающих без десяти два. Джесс не смог удержаться от ответной улыбки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации