Электронная библиотека » Патриция Мэтьюз » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Мечты сбываются"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 22:32


Автор книги: Патриция Мэтьюз


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Патриция Мэтьюз
Мечты сбываются

Эту книгу я посвящаю моему талантливому и никогда не унывающему редактору Даяне Моги.

г. Парраматта.


Часть первая
Июль 1791 года

Придите, парни этой земли,

Чтоб песню послушать мою.

На время дела позабудьте свои,

И я вам о прошлом спою.

Я – грешник великий, бродяга и вор,

Попался – жалей не жалей.

И судьи свой изрекли приговор,

И вот я – на Ботани-Бей.[1]1
  Перевод стихов Н. Эристави.


[Закрыть]


Глава 1

Корабль медленно приближался к скалистому мысу Сиднейской бухты, и Фейс[2]2
  Фейс, Чарити, Хоуп соответствуют русским именам Вера, Любовь, Надежда.


[Закрыть]
все крепче прижимала к себе спящую у нее на руках трехлетнюю малышку Чарити, а пятилетняя Хоуп, дрожа от возбуждения, цеплялась за мать.

Открывавшийся вид, бесспорно, был великолепен: за синью огромного залива, состоящего из множества маленьких бухточек, в глубь этой неведомой земли, закрывая горизонт, тянулись бесконечной чередой зеленые холмы.

Свежий ветерок уже доносил восхитительные ароматы суши – запахи земли, свежей листвы и дыма костра. Фейс почувствовала, что, несмотря на не оставлявшее ее в последнее время отчаяние и крайнее истощение, у нее поднимается настроение. Что бы ни ожидало их в Новом Южном Уэльсе, это будет лучше пережитого – путешествия на борту корабля, перевозившего осужденных. Во всяком случае, они почувствуют под ногами твердую почву.

Поглаживая по головке Хоуп, Фейс глядела на бухту и приближающийся скалистый утес, вытянувшийся в море словно указующий перст. Слева от него виднелась впадавшая в залив река. К подножию скалы будто прилепились хижины, выстроенные, по-видимому, из коры, листьев и глины. Вдали, за этими лачугами, просматривались более крупные строения из дерева, кирпича и камня. Из зарослей каучуковых деревьев, спускавшихся к самой кромке воды, доносился птичий гомон. Фейс разглядела ярких разноцветных птиц – наверное, попугаев, – с шумом перелетавших с ветки на ветку.

– Мама?

Маленькая ручонка дернула ее за юбку, и Фейс взглянула на поднятое к ней бледное личико старшей дочери, обрамленное колечками светло-пепельных, давно не мытых волос. Ярко-зеленые глаза пытливо смотрели на мать, и Фейс почувствовала, как на душе у нее потеплело. Несмотря на жуткие условия их корабельного быта, Хоуп по-прежнему светилась, как нежный, но стойкий цветок. Девочка выдержала восемь месяцев морской качки, ужасающей, а зачастую и попросту испорченной пищи и жизни без всяких удобств. На борту свирепствовала цинга; крысы беспрепятственно разгуливали в пассажирских трюмах; пресной воды для мытья не хватало, и приходилось мыться морской водой, такой соленой, что она как огнем обжигала кожу, а уж о том, чтобы постирать, и речи быть не могло. Многие, включая Фейс и Чарити, страдали от морской болезни и бесчисленного количества прочих недугов, вовсю одолевавших пассажиров корабля. Некоторые из них не выдерживали долгого путешествия и умирали в дороге. Хоуп же в течение всего плавания оставалась здоровой и жизнерадостной. А капитаны третьей флотилии были лишь рады гибели лишних людей: в Сиднее они с большой выгодой продавали пайки умерших.

– Мама, – спросила девочка, – мы здесь будем жить? И сможем сойти с корабля?

– Да, дорогая. – Фейс ободряюще улыбнулась дочери. – Тут будет наш новый дом. Конечно, поначалу тебе и Чарити здесь все покажется странным, но вы скоро привыкнете. Главное – ничего не бойтесь.

– Хорошо, мама, – решительно сказала Хоуп, – я буду храброй.

Фейс притянула дочь поближе. Слезы застилали ей глаза, но она упорно всматривалась в приближающийся берег. Чтобы выжить, одной храбрости недостаточно, она это хорошо знала. Чарити захныкала, и Фейс наклонила голову и коснулась губами щеки малышки. Когда они отплывали из Англии, Чарити было всего два года, и Фейс боялась, что она не перенесет путешествия. Но Хоуп оказалась великолепной помощницей. Она ухаживала за сестренкой, когда Фейс была больна или валилась с ног от усталости, и не обижалась, если мать отдавала Чарити большую часть их скудного рациона. И Чарити выжила. Они все выжили.

Фейс очень любила своих дочерей. Больше у нее на этом свете никого не было. Она почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы. Как бы ей хотелось обеспечить им лучшую жизнь! А что получили они? Их увезли с родной земли, отправили в колонию для преступников в незнакомой, далекой стране и заклеймили как дочерей воровки! Когда же началась череда этих страшных событий? Когда Лютер бросил их? Или еще раньше, когда она только вышла за него замуж?

Слова отца, лицо которого она теперь с трудом могла вспомнить, болезненным эхом еще долго отдавались в ее ушах: «Запомни мои слова, девочка. В один прекрасный день ты горько пожалеешь, что вышла замуж за этого человека. Он просто использует тебя и выбросит как ненужную вещь. Но не рассчитывай, что, когда ты останешься одна с ребенком, ты сможешь вернуться обратно! Я предупредил тебя, но ты не послушала. Так полагайся теперь только на себя!» Фейс усмехнулась: она так и не поняла, оказался ли ее отец истинным знатоком человеческих судеб или попросту «накаркал» ей беду.

Фейс, дочь процветающего торговца, выросла в достатке. Ее мать, родившая шестерых детей, из которых выжили только двое, умерла от чумы, когда Фейс было пятнадцать лет. Отец не проявлял особого стремления к новой женитьбе, и Фейс стала хозяйкой дома, а ее единственный брат, с которым она была не очень близка, нанялся матросом на корабль.

Так и жила она в покое и достатке, пока не вышла замуж за Лютера Блэкстока. Ослепив девушку мрачной красотой и околдовав обаянием, Лютер в итоге бросил ее с одним ребенком на руках, другим во чреве и без единого фартинга в кармане. Перед этим, правда, он признался, что рассчитывал на прощение ее отца и был уверен, что старик рано или поздно появится и даст дочери неплохое, хотя и запоздалое приданое. Но Лютер не учел степени непреклонности тестя. Через два года после свадьбы Фейс ее отец умер от кровоизлияния, и стало совершенно очевидно: он так и не простил, и никаких денег не предвидится. И тогда Лютер сбежал, бросив дочь и беременную жену на произвол судьбы.

Фейс тряхнула головой, пытаясь прогнать воспоминания, хотя знала, что жгучий стыд, ставший в ту пору ее неизменным спутником, никогда не покинет ее. Перепадавшая время от времени грязная, унизительная работа, попрошайничество и в конце концов кража – чтобы только не умереть от голода. Она воровала не из жадности, а только для того, чтобы поддержать жизнь детей. Кусок хлеба, стоивший жалкие гроши, она оплатила собственной свободой. Вот какую цену ей пришлось заплатить, чтобы ее дети остались в живых. Ей никогда не забыть слов хмурого краснолицего мирового судьи: «Присуждаю вас, Фейс Блэксток, к ссылке за море сроком на пятнадцать лет!» Кусок хлеба! Изгнание из родной страны – вот во что он им обошелся!

Пока шла подготовка к разгрузке судна, Фейс, стоя на палубе, сгорала от стыда и гнева. Группа дерзких мальчишек прыгала по берегу и распевала: «Вор, насильник и злодей, ты нам не нужен в Ботани-Бей!»

Чарити резко вскрикнула, и Фейс поняла, что в неосознанном стремлении защитить девочку слишком сильно сжала ее. Чарити, такая же хорошенькая, как и сестра, но более слабенькая и хрупкая, была в отличие от Фейс и Хоуп темноволосой и походила на свою бабушку – мать Фейс. Девочка зевнула.

– Смотри, мама! – воскликнула Хоуп. – Посмотри на этих смешных людей!

Фейс взглянула туда, куда указывала старшая дочь, и увидела нескольких чернокожих, почти совершенно голых мужчин, с лесками в руках примостившихся на крутых скалах возле гавани.

– Боже! Ну и ну! – воскликнула краснолицая, неряшливо одетая женщина, стоявшая у поручня рядом с Фейс. – В свое время я встречала негров, но ничего похожего на этих типов я в жизни не видела! Надеюсь, они не такие страшные, какими кажутся на первый взгляд. Мне, доложу вам, вовсе не улыбается жить в такой компании!

– Рассказывают, – кашлянув, заговорил стоявший возле мужчина, – что они убили нескольких парней, прибывших сюда с первой флотилией. Но вроде бы, – добавил он скрипучим голосом, – теперь они несколько поуспокоились.

– Боже! Вы только взгляните! Да на них же нет ни единой нитки! Как им только не стыдно?!

– Гм, – снова кашлянул мужчина, – а чего вы ожидали? Это же чернокожие дикари. Разве они могут вести себя как белые люди?

Фейс не хотелось оказаться втянутой в разговор, и она, подтолкнув ногой саквояж с их пожитками, потянула за руку Хоуп подальше от этой пары. Некоторые из находившихся на борту корабля, как и Фейс, были арестованы за незначительные преступления, однако попадались среди осужденных грубияны и хулиганы, и среди женщин, увы, таких было подавляющее большинство. Они курили короткие трубки, одевались вызывающе крикливо, часто ссорились и непристойно ругались. Фейс по мере возможности старалась не вступать с ними в контакт и держать дочерей подальше от них.

– Смотри, мама! – Хоуп снова теребила мать за юбку. – Там, в лодках, такие же смешные женщины!

Фейс заслонила ладонью глаза от ослепительного солнца и посмотрела на залив: неподалеку от корабля плавало несколько узких лодочек, сделанных из древесной коры. Ее удивило, что маленькими суденышками, по-видимому, очень непрочными и неустойчивыми, управляют женщины – такие же нагие и черные, как те мужчины, что рыбачили на скалах. Эти люди нисколько не походили на тех негров, которых ей доводилось когда-то встречать. Женщины, очевидно, тоже рыбачили. Над суденышками поднимался дымок, и его тонкие струйки проплывали над головами сидевших в лодках.

– Мама, у них что, лодки с огнем? – удивилась Хоуп.

– Не знаю, милая, – покачала головой Фейс. – Возможно, они готовят в лодке свежепойманную рыбу…

Хоуп на время притихла и крепче прижалась к материнским ногам. Корабль медленно поравнялся с одним из каноэ.

– А у этой тети, мама, такое странное лицо! – снова воскликнула она, не в силах дольше сдерживаться.

– Т-с-с, она может тебя услышать! – остерегла дочь Фейс, подумав, что девочка права.

Лицо женщины с сильно выступающими скулами, тяжелым подбородком и густыми бровями, нависшими над глубоко посаженными глазами, действительно казалось необычным. Жесткие кудрявые волосы окружали его словно огромная черная шляпа. Очевидно, женщина была молода, так как обладала маленькой, но высокой и упругой грудью. Когда корабль проплывал мимо ее лодки, женщина встала, посмотрела прямо на Фейс и ее темное лицо расплылось в широкой, белозубой и очень приветливой улыбке. Фейс испуганно улыбнулась в ответ и подумала, что это, пожалуй, первое проявление дружелюбия с тех пор, как они покинули Англию.

Тем временем корабль подошел довольно близко к берегу, и Фейс услышала звук опускаемой якорной цепи. Чарити, к этому моменту окончательно проснувшаяся, не хотела больше спокойно сидеть на материнских руках, и Фейс поставила ее на палубу, крепко держа за руку.

Начали опускать шлюпки, и моряки, исполнявшие обязанности охранников, стали выстраивать новых поселенцев в колонны. Фейс стояла с дочерьми неподалеку от лестницы, и они попали во вторую шлюпку, отправлявшуюся на берег. Чарити, испугавшись крутого спуска по лестнице, начала плакать, а Хоуп широко распахнула изумленные глаза и с любопытством озиралась по сторонам.

Сидя в шлюпке, Фейс разглядывала длинный скалистый мыс. Там, где он возвышался, она заметила небольшое сооружение, напоминавшее чайку, сидящую на спине кита. Размером это кирпичное строение было не больше хижины, стояло обособленно и являлось единственной постройкой на мысе. «Интересно, кто там живет?» – подумала Фейс, указывая Хоуп на этот маленький домик.

Вскоре шлюпка причалила. Многие месяцы, проведенные в море, наложили свой отпечаток: когда ее ноги оказались на суше, Фейс покачнулась. Но зато как приятно стоять на земле! Она хотела нагнуться и потрогать траву рукой, но солдаты погнали их вперед. Их окружили какие-то люди в грубых одеждах, и со всех сторон посыпались вопросы и жалобы:

– Вы привезли провизию? Мы здесь умираем от голода!

– Нам приходится есть кору, корни и рыбу, если удается ее поймать!

– Коровы и овцы подохли или убиты молнией!

– Муравьи и полевые мыши поедают все зерно, едва только мы успеваем посеять его!

– Весь наш запас продуктов съели крысы!

– Корабль, который вез продовольствие, столкнулся у Кейптауна с айсбергом и затонул!

Дежурный офицер остановил колонну вновь прибывших и попытался успокоить поселенцев. Фейс, снова взявшая Чарити на руки, и Хоуп, вцепившаяся в юбку матери, почувствовали исходившие от толпы страх и негодование. Неужели они уехали из родного Лондона для того, чтобы умереть здесь от голода?

– Тихо! – закричал офицер. – Послушайте меня, добрые люди! Мы привезли провизию, у вас будет пища! Как только выгрузят осужденных, мы все доставим на берег.

Когда его слова наконец дошли до возбужденных поселенцев, волнение постепенно улеглось и толпа разошлась. Осталось всего несколько зевак, которым было любопытно посмотреть на вновь прибывших.

Глава 2

Когда толпа рассосалась, Хоуп заметила парнишку лет двенадцати. Худенький и гибкий, с пытливыми голубыми глазами и каштановыми волосами, заплетенными сзади в косичку, он сновал среди прибывших, время от времени что-то спрашивал, а затем устремлялся дальше.

Фейс нашла перевернутую пустую корзину, села на нее, взяла Чарити на колени, а саквояж с их имуществом поставила рядом. Она была целиком занята младшей дочерью, и Хоуп почувствовала обиду. Во время плавания на корабле Чарити доставалось больше материнского внимания, не говоря уже о большей доли в их скудном рационе. Обычно Хоуп считала это естественным. Она понимала, что Чарити еще совсем крошка и у нее мало силенок. Однако иногда, когда сестренка хныкала и капризничала или когда мать уж слишком много занималась ею, Хоуп охватывало какое-то незнакомое, неприятное чувство, которому она не могла подобрать названия.

И сейчас, увидев, как бледна и измучена Фейс, Хоуп почувствовала себя виноватой: она сильная и должна быть помощницей своей матери – люди часто так говорили, да и она это понимала. Несмотря на занимавшие ее мысли, глаза Хоуп не переставая следили за всем, что происходило вокруг.

Любознательная по натуре, от рождения наделенная неуемной энергией, Хоуп умела находить во всем свою прелесть. Правда, путешествие было долгим и утомительным, однако всегда находилось что-нибудь новое, что привлекало ее внимание. Теперь же, оказавшись в новой стране, где столько всего нужно увидеть, она никак не могла решить, с чего же ей начать. Она наблюдала, как солдаты с мушкетами, отогнав всех осужденных мужчин в одну сторону, окружили и выстроили их полукругом и каждому прикрепили на спину номер.

Вскоре страсть к познанию нового пересилила чувство долга, и, увидев, что Фейс полностью занята капризничающей Чарити, Хоуп стала потихоньку расхаживать между хижинами. Она никогда не видела жилищ, подобных этим, и не могла устоять, чтобы не заглянуть в некоторые из них. Оказалось, что внутри ужасно пахнет и так темно, что ей почти ничего не удавалось разглядеть. Ее никто не окликнул, и она решила, что домишки пусты. Постепенно осмелев, Хоуп вошла внутрь одной из хижин и сразу же сморщила свой маленький носик: вонь там стояла невыносимая! Ее глаза уже начали было привыкать к темноте, когда в углу что-то зашевелилось. Она решила, что это, должно быть, крысиный выводок, однако вдруг на свет Божий появилась нечесаная голова и на девочку уставились два злобных глаза.

– Ну вот, – проворчал грубый голос, – неужели человек не может немного отдохнуть без того, чтобы его не беспокоили? Кто ты такая и что тебе здесь нужно?

Хоуп в испуге застыла, а странное существо стало подниматься.

– Ну-ка уходи отсюда! – Человек обнажил похожие на клыки сломанные зубы. – Быстро, или я съем тебя на ужин!

Хоуп повернулась и выбежала. Зажмурившись, она быстро помчалась прочь, налетела с размаху на что-то твердое, покачнулась и, несомненно, упала бы, если бы чьи-то руки не подхватили ее под мышки.

– Нужно в оба глаза глядеть, куда идешь, девочка. – И парнишка с косичкой – а это был именно он – широко улыбнулся. – Ой, да ты еще совсем маленькая!

– Ничего подобного! Мне уже пять! – Хоуп сердито взглянула снизу вверх в веселые голубые глаза.

– Вот как, значит, уже пять? – Он отвесил ей шутливый поклон. – Простите мое невежество, миледи. Меня зовут Котти Старк, – представился мальчик, казавшийся Хоуп просто великаном. – А ты, наверное, прибыла на тюремном корабле?

Все еще досадуя на себя, но уже немного успокоенная поведением своего нового знакомого, Хоуп внезапно смутилась и опустила голову.

– Ну же, – Котти присел перед ней на корточки и тонким, довольно грязным пальцем приподнял ее подбородок, – говори, не бойся.

Хоуп нерешительно посмотрела на него и кивнула.

– Ага! Я так и подумал. Осужденная или на поселение?

Хоуп не знала точного значения слова «осужденный», но не раз убеждалась, что принадлежать к ним стыдно, поэтому она хотела снова опустить голову, но Котти помешал ей:

– Этого нечего стыдиться, девочка. Большинство здешних жителей попало сюда таким же образом. Как тебя зовут?

Он все смотрел на нее своими добрыми голубыми глазами, и Хоуп наконец обрела дар речи:

– Хоуп.

– А фамилия у тебя есть?

– Блэксток, – прошептала она.

– Так вот, Хоуп Блэксток, мой отец тоже был осужденным. Он попал сюда одним из первых, прибыл с первой флотилией. Ты себе представить не можешь, каким это место было в те времена: здесь жили одни только туземцы! Поверь мне, это невозможно описать! Теперь отец умер, и я остался один.

– А где твоя мама? – Хоуп заинтересовалась его рассказом и перестала стесняться.

– Мама умерла еще в Лондоне, до нашего отплытия. – Чуть заметная тень пробежала по лицу мальчика, но затем он снова улыбнулся и взял Хоуп за руку. – Но пожалуй, нам стоит пойти и поискать твою маму.

Котти повел девочку обратно, и вскоре Хоуп увидела Фейс, которая, держа на руках Чарити, с беспокойством озиралась по сторонам. Конечно же, причина материнского волнения – ее исчезновение! Чувство возбуждения немедленно сменилось чувством вины: она нежно любила мать и не могла спокойно смотреть на ее страдания.

– Я здесь, мама! – крикнула она и, выпустив руку Котти, подбежала к матери.

Фейс сразу успокоилась и строго сказала:

– Где ты пропадала, детка? Я подумала, с тобой что-то случилось! Теперь будешь стоять возле меня, понятно?

Хоуп, уткнувшись лицом в материнскую юбку, молча кивнула, когда раздался голос Котти:

– С ней не случилось ничего плохого, госпожа. Она просто немного испугалась, сунув нос в одну из хижин. – Он усмехнулся. – А это оказалась хижина старого Бена Корта. Одного его вида достаточно, чтобы напугать кого угодно!

Фейс взглянула на мальчика. Он показался ей довольно приятным и смышленым, но лондонские улицы научили ее быть осторожной и не доверять мальчишкам: чаще всего от них были одни неприятности.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Котти Старк, госпожа Блэксток.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Ваша дочь, – кивнул Котти, – это она сказала мне.

– Ты тоже прибыл с нами?

– Нет, госпожа. Мой отец и я прибыли еще с первой флотилией.

– Ну а… – Фейс огляделась по сторонам, не решаясь задать мучивший ее вопрос. – Здесь очень тяжело живется? Осужденным, я имею в виду.

– И для осужденных, и для свободных поселенцев жизнь здесь одинаково тяжела, госпожа. Очень мало еды. Обещали поставлять продовольствие из Англии, но это так и осталось обещаниями. Люди умирают от голода, а еще многие умерли от чумы.

– Однако ты на вид вполне здоров, Котти! – Фейс с подозрением посмотрела на мальчика.

– Я научился заботиться о себе, – ухмыльнулся Котти, ничуть не смутившись. – Для этого требуются быстрота и хитрость, необходимые, чтобы стащить монету и подцепить доллар!

– Значит, ты карманный воришка! – с отвращением заключила Фейс.

– Нет, госпожа Блэксток, – ответил он, все еще усмехаясь, – здесь нет достаточно толстых кошельков, в которые стоило бы залезть, но существуют и другие способы выживания, если мужчина достаточно проворен.

– Это ты себя называешь мужчиной?

– В Новом Южном Уэльсе, особенно здесь, на Скалах, мужчинами становятся рано, – ответил Котти, выпрямившись.

– Что ж, вероятно, ты прав. – Фейс отвернулась. – Не мне судить тебя и называть вором: ведь я сама воровка, и именно поэтому я здесь.

– Многие из нас – воры или того хуже.

– А что это за кирпичный домик стоит в одиночестве там, на скале? – Фейс указала на противоположный берег.

– Это – жилище Беннилонга.

– А кто такой Беннилонг?

– Видите ли, госпожа, это довольно длинная история, – ответил Котти, глядя в сторону причала, где разгружалась очередная шлюпка, – но мне кажется, у нас есть время. Почему бы вам снова не присесть?

Фейс опустилась на корзину, и Чарити моментально закапризничала.

– Хочу вниз! – потребовала она, готовясь расплакаться.

– Ну-ну, – Котти наклонился к девочке, – знаешь, нельзя, чтобы такая симпатичная мордашка, как у тебя, покраснела от слез. Лучше послушай, какую Котти расскажет вам сказку.

Чарити как зачарованная уставилась на Котти, позабыв, что собиралась заплакать, а Хоуп придвинулась ближе, с восхищением глядя на мальчика. Фейс с облегчением вздохнула: она очень устала и не представляла себе, что принесет им ближайшее будущее, поэтому любая короткая передышка в череде утомительных забот и волнений была более чем кстати. К тому же молодой Котти, очевидно, умел обращаться с маленькими детьми.

– Ну, Котти, скорее расскажи нам сказку, – с нетерпением попросила Хоуп.

– Хорошо, – улыбнулся парнишка, – тогда слушай. Беннилонг был чернокожим, одним из коренных жителей этой страны. Губернатор Филлип пытался наладить дружеские отношения с этими людьми, но дела его шли не слишком успешно, и тогда он в конце концов приказал схватить нескольких туземцев. Среди захваченных оказались Беннилонг и вождь племени Колби. Их заперли, заковав ноги в кандалы, но Колби как-то удалось освободиться от кандалов и благополучно убежать. А Беннилонг не пытался бежать, он решил остаться и научиться жить, как мы. Губернатор стал его другом, и Беннилонг даже ел с ним за одним столом. «Ты, – говорил ему губернатор, – очень любишь поесть». – Котти усмехнулся. – «Ты, – говорил он, – съедаешь столько, что хватило бы накормить шестерых мужчин».

Фейс взглянула на дочек и увидела, что обе они захвачены рассказом.

– Ну вот, а когда еды стало совсем мало, народ начал жаловаться, что Беннилонг много ест, и Беннилонг ушел обратно в Манли. Позже, когда губернатора Филлипа ранил копьем какой-то чернокожий, Беннилонг, обеспокоенный состоянием здоровья своего друга, вернулся и на этот раз остался. Губернатор распорядился, чтобы ему построили этот кирпичный дом, куда бы приходили его друзья, если им захочется навестить его.

– Но почему он стоит там, отдельно от других? – поинтересовалась Фейс.

– Понимаете, – Котти потер ладонью подбородок, – Беннилонг – чернокожий, а здешние белые не очень-то любят, чтобы такие путались у них под ногами…

– Эй, встать! Ну-ка живо! – раздались окрики солдат, двигавшихся в толпе осужденных, выросшей теперь до весьма значительных размеров.

– Кажется, все уже на берегу, – заметил Котти. – Сейчас солдаты будут называть ваши имена и назначать вам хозяев. Если хотите, я пока подержу малышку.

Фейс осторожно передала мальчику непоседливую Чарити и поднялась. Помимо ужасной усталости, Фейс чувствовала еще головокружение, потому что с тех пор, как они ели в последний раз, прошло довольно много времени. Сердце ее тревожно билось. Какого хозяина ей дадут? Но какой смысл терзать себя вопросами, если изменить что-либо не в твоей власти?

– А у тебя, молодой Котти, хороший хозяин?

– У меня нет хозяина, госпожа Блэксток, – покачал головой Котти, подбрасывая захныкавшую было Чарити. – Я свободен, насколько вообще можно быть свободным в этих местах.

– Мне кажется, ты хорошо знаком со здешней жизнью, – продолжила разговор Фейс, пока солдаты еще не подошли к ним. – Ты не мог бы рассказать что-нибудь, чтобы я знала, чего нам ждать? Например, живут ли осужденные у своих хозяев?

– Обычно нет, – после минутного колебания ответил Котти, – особенно если вас трое. Я бы сказал: определенно нет. Большинство свободных поселенцев живут в маленьких домах, некоторые из них не больше хижины, и имеют всего одну комнату для самого хозяина и его семьи.

– Но где же тогда нам жить? – в ужасе воскликнула Фейс.

– Ну, так как за последнее время много осужденных умерло, быть может, вам удастся найти пустое жилье, хотя, по-моему, с этой флотилией прибыли в основном мужчины, а они наверняка сумеют первыми захватить все пустующие хижины. Тогда вам придется строить себе новую.

Фейс почувствовала, словно куда-то проваливается. Как же они будут существовать, не имея даже крыши над головой?! Нет, это уж слишком!

– Построить хижину? Как может одинокая женщина с двумя маленькими детьми построить что-нибудь? Я не умею строить!

– Все не так уж сложно, госпожа. – Котти ободряюще улыбнулся ей. – Я рад буду помочь вам. Эти хижины делаются из пальмовых стволов и ветвей, сплетенных прутьями и укрепленных глиной, а затем белятся белой глиной. Крыши покрывают тростником или камышом из гавани.

– Котти, – Фейс пристально посмотрела на мальчика, – я буду очень признательна, если ты поможешь нам, но скажи мне откровенно… почему ты так добр к совершенно незнакомым людям?

Ее вопрос застал Котти врасплох. Почему он повел себя таким образом? Уже давным-давно он понял, что, для того чтобы выжить в Скалах, человек должен прежде всего думать о себе. У него, к примеру, нет друзей. Значит ли это, что он одинок?

– Вы сильно отличаетесь от других осужденных женщин, госпожа Блэксток, – наконец ответил Котти. – Большинство из них очень грубые. – Он перевел взгляд вниз, на Хоуп. – И наверное, я скучаю по настоящей семье: моей собственной семьи больше нет.

– Бедный мальчик! – Фейс ласково погладила его по щеке. – Сколько же тебе лет?

– Двенадцать, госпожа.

Хоуп внимательно слушала их разговор, хотя почти ничего не понимала. Котти Старк ей понравился. Хоуп уже размышляла, как было бы здорово иметь брата, особенно старшего брата, который мог бы защищать ее и давать иногда советы. Однако Котти в этой роли она почему-то не представляла. Тем не менее она протянула ладошку и вложила ее в руку мальчика. Котти удивленно посмотрел вниз, но в следующее мгновение его лицо осветила улыбка, и он сжал ручонку Хоуп.

В этот момент офицер, пробиравшийся сквозь толпу моряков и осужденных, подошел к ним, остановился напротив Фейс и заглянул в листок, который держал в руке.

– Имя? – грубо спросил он, не глядя на нее.

– Фейс Блэксток, – ответила она, украдкой бросив взгляд на Котти, улыбнувшегося ее растерянности.

– Вы приписаны к господину Симону Маршу. Идите за мной! – Офицер так и не посмотрел на Фейс.

У нее снова застучало сердце. Она взяла Хоуп за руку, и в сопровождении Котти, державшего на руках Чарити, они, пробираясь сквозь толпу, последовали за офицером и подошли к высокому сутулому мужчине с суровым лицом.

– Господин Симон Марш, эта женщина, Фейс Блэксток, приписана к вам, чтобы отбывать свой срок в пятнадцать лет.

Мужчина неодобрительно осмотрел Фейс с головы до ног, а затем скользнул взглядом по детям.

– Это все ее?

– Только две девочки, – объяснил офицер.

– Она не производит впечатление крепкой, – угрюмо заметил Марш. – И дети будут утомлять ее – они слишком малы! Остается только молиться, чтобы она не умерла, как та, предыдущая.

– Если это случится, вы всегда сможете получить другую, из тех, что прибудут со следующей флотилией, – холодно успокоил его офицер и, обернувшись к Фейс, произнес: – Вы отныне приписаны к господину Симону Маршу. Я передаю вас в его распоряжение. Повелеваю вам прилежно у него работать и беспрекословно повиноваться его указаниям. Неповиновение и лень повлекут за собой соответствующие наказания. – Офицер замолчал, сделал крутой поворот и без лишних слов зашагал прочь.

Фейс осторожно поглядела на Симона Марша. Он был уже немолод, характер четко читался на его лице, и эта картина не вселяла радужных надежд. Холодные прищуренные темные глаза и горько изогнутые губы не позволяли надеяться, что он будет с ними великодушен и добр. А она так рассчитывала, что их хозяином станет более мягкий человек!

– Ладно, хватит стоять разинув рот! – резко произнес он. – Пошли! Бог не любит ленивых!

Не ожидая ответа, он повернулся и двинулся вперед, видимо, считая, что она все равно последует за ним. Тихо вздохнув, Фейс хотела забрать Чарити, но Котти отрицательно покачал головой:

– Я составлю вам компанию.

Фейс попыталась в ответ улыбнуться: она понимала, что, если им суждено остаться в живых на этой чужой земле, им нужна будет помощь. Этот мальчик, вполне вероятно, может оказаться их единственной опорой.

Несмотря на то что от усталости все суставы у Фейс словно одеревенели, она, подняв саквояж, зашагала в ногу со своим новым хозяином. Ей повезло, что у Симона Марша, как и у нее, видимо, болели ноги. Он шел достаточно медленно, за что она была ему глубоко признательна. По пути Фейс глядела по сторонам, и уныние все сильнее охватывало ее. Полуразвалившиеся хижины все как одна нуждались в срочном ремонте. Люди, попадавшиеся им по дороге, не проявляли к ним никакого интереса, были плохо одеты и выглядели полуголодными.

– Это Скалистая дорога, – пояснил Котти, проследив за ее взглядом. – Здесь живут преимущественно осужденные.

Фейс горестно покачала головой и поглядела на парнишку – на его лице по-прежнему было написано сочувствие.

– Вы, госпожа, наверное, ученая леди? – спросил он, видимо, желая отвлечь ее от мрачных мыслей.

К этому времени они свернули со Скалистой дороги на крутую узкую тропинку, поэтому Фейс, прежде чем ответить, пришлось перевести дыхание.

– Моим отцом был торговец из Бата, человек довольно образованный. Он, хотя и был строгим, ко мне относился ласково и, когда я была ребенком, потакал моей любви к чтению.

– Значит, вы умеете читать и писать?

– Умею, – Фейс переложила саквояж в другую руку, – хотя после моего замужества это не принесло мне большой пользы.

– А вы будете учить своих девочек? Я имею в виду – учить чтению и письму?

– Мне хотелось бы, чтобы они учились, и, по-видимому, только я одна смогу их чему-то научить.

Фейс уже начала задыхаться и надеялась, что их переход скоро закончится. По дороге она увидела несколько вполне аккуратных построек, а на вершине холма – ветряную мельницу, медленно вращавшую лопастями. Она решила, что там скорее всего живут офицеры и наиболее богатые поселенцы. Заметив, что Котти неожиданно перестал болтать, она взглянула на мальчика и увидела, что он опустил голову и смотрит себе под ноги.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации