Текст книги "Шотландская наследница"

Взгляд Бена остался спокойным, когда он помогал Элизабет усесться боком в седло.

– Думаю, что верхом вам было бы удобнее, – тихо сказал он так, словно речь шла о великой тайне.

– Удобнее, – согласилась она, – но только Хью и Барбара никогда не простят мне, если я осмелюсь появиться в деревне верхом.

– А вас это беспокоит?

Вопрос оказался неожиданным, и она не могла даже сообразить, как на него ответить. С одной стороны, ей и впрямь было неважно, но с другой… Наверное, в глубине души она до сих пор осталась ребенком, которому просто необходимо чье-то одобрение. И она ждала его – даже от тех, от кого никогда его не дождалась бы. Никогда.

Женщина, сидящая верхом. Да, это, несомненно, был бы вызов.

Вызов. Но как часто за таким вызовом прячется обыкновенное одиночество!

– Нет, – ответила она наконец.

Он понимающе посмотрел на нее. Понимающе? Значит ли это, что она может довериться этому человеку?

Элизабет не была в этом уверена. Пока.

Непонятный человек. Грубоватая сила сквозит за негромкими словами, пробивается сквозь его хорошие манеры. Может быть, это война сделала его таким, приучив к осторожности, к постоянной готовности встретить опасность? Война – может быть. Но уж не адвокатская практика – это точно.

Загадочный Бен Мастерс одновременно притягивал и пугал Элизабет. Во многих отношениях он казался ей даже опасным. И уж с чем она окончательно распрощалась, так это со своими наивными надеждами, что его можно взять под свой контроль.

О нет. С этим мужчиной подобный номер не пройдет.

Элизабет посмотрела, как он усаживает Сару Энн на Самсона, которого уже взнуздал для них Каллум, как легко, уверенно сам вспрыгивает в седло. Она сразу заметила и оценила его посадку и поняла, что Бен Мастерс – опытный и искусный наездник.

Почему он сказал, что «немного» ездит верхом? Это первый раз, когда она может совершенно точно уличить его во лжи.

Первый. Будет ли он последним?

7.

Господи, до чего же хорошо вновь скакать верхом! Бен выпрямился в седле, с наслаждением ощущая ровный ход коня.

Сара Энн уже ездила верхом вместе с Беном в Техасе и поэтому сидела сейчас в седле перед ним совершенно спокойно. Он чувствовал ее восторг и нетерпеливое ожидание новых чудес, от которых напряглось ее маленькое тельце.

Самсон, конь, на котором они ехали сейчас с Сарой Энн, был и впрямь очень послушным. Он спокойно шел легкой рысью и охотно, даже равнодушно, исполнял приказы всадника. В какой-то момент Бен вспомнил своего коня, который остался в Техасе. Вот уж кто точно соответствовал своему имени! Люцифер. Тихоня на вид, но по характеру – бунтарь и упрямец.

От вчерашнего тумана не осталось и следа. Воздух был чист и свеж, легкий ветерок трепал волосы. Своим телом Бен надежно укрывал от холода Сару Энн, но самому ему было, как бы помягче сказать… прохладно.

Впрочем, если бы его спросили сейчас, отчего ему так зябко, он, наверное, так сразу и не ответил бы. Может быть, от того, что он вновь оказался в седле, может быть, от холодного ветра, а может быть, и от того, что за его спиной скачет Элизабет Гамильтон, изящно сидя в дамское седле.

Бен всегда считал дамские седла вещью глупой и непрактичной. Но эта женщина была хороша даже в дамском седле. Она ехала уверенно и красиво – стройная, в сером плаще и такой же шляпке, из-под которой выбились на ветру пряди непослушных каштановых волос. Сегодняшним утром она выглядела настоящей аристократкой. Ни малейшего следа от того образа озорного подростка, в котором она впервые предстала перед ним. Леди, настоящая леди. Если что-то в ней и оставалось сейчас от той, вчерашней, так это упрямо вскинутый подбородок. А вот Бен, в помятом шерстяном плаще и простой клетчатой рубахе, по контрасту с ней, вовсе не выглядел сейчас джентльменом.

Низкие холмы все еще были покрыты зеленой травой, которая упрямо пробивалась сквозь пытающийся укрыть ее снег. На склонах холмов, среди участков голой, распаханной земли виднелись аккуратные домики, над трубами которых вился дымок, уходящий в низкое зимнее небо. Кое-где на нераспаханных, оставшихся зелеными квадратиках земли можно было увидеть пару овец или корову. Тихий, мирный сельский пейзаж.

– Какие здесь красивые лохматые коровы, – подала голос Сара Энн.

Элизабет, скакавшая теперь совсем рядом, услышала ее и сказала:

– Это еще что! Ты еще не видела наших, хайлендских коров! Вот уж лохматые так лохматые – просто как яки!

– Что такое – яки?

– Это очень большие, покрытые густой шерстью животные. Они живут в Азии.

– В Азии? А где это?

Бен вздохнул и заметил:

– У Сары Энн за каждым вопросом следует новый.

– Это я уже заметила, – улыбнулась Элизабет. – И мне даже приятно, что такое в принципе скучное местечко, как Калхолм, может вызвать столько любопытства. Слава богу, что хоть кому-то оказалось до него дело.

– А леди Барбаре нет до него дела?

– Все ее интересы не простираются дальше нарядов и украшений, – печально ответила Элизабет.

– А Хью?

– Все, что его интересует, это овцы и… – Она не договорила и передернула плечами.

– А вам? До чего есть дело вам? Что вас интересует?

– Лошади и книги, – не задумываясь, ответила она.

Ну, насчет лошадей он уже знал. Но книги? Это был сюрприз. Он не сумел на сей раз скрыть своего удивления, и Элизабет, заметив это, с вызовом посмотрела на него.

– Тогда, может быть, у вас найдется и пара подходящих книг для Сары Энн? – примирительно сказал Бен.

Лицо Элизабет тут же смягчилось.

– В нашей библиотеке много прекрасных детских книг с картинками, – сказала она. – Я всегда мечтала…

Элизабет замолчала, и Бен понял, что они подошли к какой-то тайне, которой она не хотела делиться. Что-то очень личное и очень важное.

– Расскажите мне еще про Америку, – попросила Элизабет, меняя тему разговора. – Откуда вы родом, из какой части страны?

– Родился я в Нью-Йорке, но, когда я был еще совсем мальчишкой, мой отец переехал на Запад, в Иллинойс.

– А мистер Алистер говорил, что вы и Сара Энн живете в Колорадо.

Он пожал плечами.

– На Дальний Запад я переехал уже после войны.

– Война… Она закончилась года три тому назад?

– Почти четыре.

– И с тех пор вы стали адвокатом?

– Помимо всего прочего.

Он видел вопрос в ее глазах, но не был еще готов сказать этой женщине всю правду, не мог рассказать ей, что не защищал людей в суде, а убивал их на месте. Еще в Америке он попросил Сайласа Мартина, адвоката, который нашел шотландских родственников Сары Энн, – или ее для этих родственников – чтобы тот не сообщал семейному адвокату Гамильтонов всей правды о прошлом Бена. Ведь он, Бен Мастерс, по-своему защищал закон. А уж как он это делал – не все ли равно?

Бен и сейчас не мог бы точно сказать, что толкнуло его на этот шаг. Инстинкт? Осторожность, ставшая его второй натурой за годы общения с преступниками? Возможно. Кроме того, Бену было чего стыдиться в своем прошлом. Ведь с ним всякое бывало в жизни. Ему доводилось и договариваться кое о чем с бандитами, а один раз даже пришлось завести нечто вроде дружбы с одним из них, по кличке Дьявол. Впрочем, все это его личные дела, и в них он сам себе судья. А другим совсем не обязательно что-то знать, особенно такое, что может вызвать неприязнь. Не слишком привлекательные штришки к портрету? Ну, что ж, может, и так, но куда от них денешься? К тому же речь сейчас идет о будущем Сары Энн, и об этом он не должен забывать ни на минуту.

Однако Элизабет, похоже, не собиралась так просто сдаваться.

– Так чем вы еще занимались? – настойчиво спросила она.

Он пожал плечами.

– Скажите лучше, давно ли вы стали ездить верхом?

Она ненадолго замолчала, и Бен поймал краешком глаза ее взгляд – обиженный и удивленный. Затем она вздохнула и сказала:

– Я люблю лошадей. И всегда любила. Когда я приехала сюда, в Калхолм, мне показалось, что я попала в рай. Каллум очень многому научил меня.

– А ваш муж не возражал, чтобы вы ездили верхом?

Она прикусила губу.

– Я и не ездила в мужском седле до того… случая. – Ее замешательство позволило Бену понять одну вещь: смерть Джейми Гамильтона вряд ли была случайной. Вполне возможно, что это было убийство. Ему тут же пришел на ум тот случай с ящиками в порту. Не связаны ли эти два события между собой?

– Взгляните! – воскликнула Сара Энн, прерывая его мысли.

Она взмахнула рукой, указывая на лошадь с жеребенком, стоявших в открытой загородке возле одного из домов.

– Пони!

– Да нет же, – сказал Бен. – Это просто жеребенок. Он вырастет и станет таким же большим, как конь, на котором мы с тобой едем. А пони всегда остается маленьким.

– А когда я вырасту, у меня будет большая лошадь?

– И самая лучшая при этом, – заверил он. Ее вопросы резко оборвались, когда они въехали в деревню. Здесь Бен и Сара Энн уже были прежде и провели несколько часов, когда пересаживались на местную карету, сойдя с эдинбургского экипажа. Сейчас, как и тогда, Сара Энн с жадным вниманием смотрела по сторонам.

Для нее чистенькие домики под черепичными крышами были чем-то вроде иллюстрации из книги волшебных сказок.

По мощенной булыжником улочке они подъехали к кузнице. Элизабет соскочила на землю и распахнула большую деревянную дверь. Звякнул колокольчик, и из дымной глубины кузницы к ним поспешил коренастый человек.

Он всмотрелся в приехавших, узнал и широко улыбнулся:

– Леди Элизабет!

– Дуглас! – ответила она. – Очень рада вновь увидеть вас.

– А кто это приехал вместе с вами? – спросил кузнец таким оглушительным голосом, что Бен и Сара Энн невольно вздрогнули.

– Это дочка Йена, – ответила Элизабет. – И ее опекун.

– Бен Мастерс, – поспешил сказать Бен, не очень довольный тем, как его представили.

– А-а, да, да. Йен Гамильтон. Он был непутевым парнем. А дочка у него – скажи-ка, какая красавица! Чем могу быть вам полезен?

– Пони, – коротко и решительно сказала Сара Энн. Элизабет заговорщицки улыбнулась кузнецу.

– Я сказала ей, что Дуглас Макивер наверняка должен знать, где мы смогли бы купить пони.

Бен настороженно наблюдал за ними. Он слишком мало знал Элизабет Гамильтон, чтобы позволить себе расслабиться в ее присутствии.

Ему вспомнилась другая теплая улыбка, ласковый взгляд… и измена, которая последовала за той улыбкой.

Да, с тех пор Бен всегда держался от женщин подальше и не верил им. Единственным исключением была мать Сары Энн. Только Мери Мэй удалось перед смертью прорвать оборону Бена. Но при этом ей ничего от него и не было нужно.

А нужно ли от него что-нибудь Элизабет Гамильтон, и если да – то что именно, этого Бен не знал.

– Да вроде бы есть такой, – сказал кузнец. – Мэри Гудвин стала велика для своего пони. Джон уже приводил ко мне подковать для нее нового коня.

Бен вопросительно посмотрел на Элизабет.

– Они живут на краю городка. Джон Гудвин – местный врач.

– А мы можем прямо сейчас туда поехать? – нетерпеливо спросила Сара Энн.

– А почему бы и нет? – Бен обратился к кузнецу. – Скажите, а у вас нет ли на продажу хорошей верховой лошади?

Вместо кузнеца ответила Элизабет:

– Но вы же можете взять себе любую лошадь в Калхолме.

– Предпочитаю иметь собственную, – ответил Бен. Он знал, что ответ его прозвучал слишком резко, но ему совершенно не хотелось ни в чем зависеть от семейства Гамильтон. Он здесь только представляет интерес Сары Энн и не желает пользоваться тем, что ему не принадлежит.

Элизабет удивленно подняла брови, и Бен догадался, что она, как и Хью Гамильтон, была уверена, что он преследует здесь свою собственную выгоду, прикрываясь опекунством над Сарой Энн.

Бен вновь переключил свое внимание на кузнеца.

– Да, есть тут несколько лошадей, которые могли бы вас заинтересовать, – сказал Макивер, внимательно присматриваясь к Бену. – Похоже, вы неплохо в них разбираетесь.

– Немного, – ответил Бен, игнорируя поднятую бровь Элизабет.

– Хотите горячую лошадку?

– Лучше скажем – хорошую, – ответил Бен.

– У меня найдется парочка таких, но это, конечно, не то, что скакуны из Калхолма.

– А мне и не нужен рысак, – твердо сказал Бен.

– Тогда милости прошу, можем пойти и взглянуть на них.

Бен опустил на землю Сару Энн, спешился и направился следом за кузнецом в конюшню. Лошади были неплохими, но кузнец не солгал: они уступали, конечно же, калхолмским рысакам. Впрочем, Бен не собирался слишком долго задерживаться в Шотландии, а на короткое время такая лошадь его вполне устроит. Он выбрал гнедого со спокойными карими глазами.

– Его зовут Бейли, – сказал кузнец. – Прекрасный конь. Хотите забрать его прямо сейчас?

Бен отрицательно покачал головой:

– Буду очень признателен, если вы пришлете его в Калхолм.

Кузнец перевел взгляд на Элизабет. Она кивнула, а Бен с особой остротой почувствовал себя посторонним. Да, Калхолм никогда не станет его домом.

Но станет ли он родным домом для Сары Энн? И сможет ли когда-нибудь Бен оставить эту девочку – даже для ее собственного блага?

Все пони хороши. Это Элизабет знала задолго до того, как они увидели Пепперминта. Но даже среди этих очаровательных животных он был лучше всех. Аккуратный, беленький, хорошо воспитанный, он спокойно стоял все время, пока его осматривали со всех сторон.

На самом деле, до знакомства с Сарой Энн Пепперминт не был Пепперминтом, но она немедленно переименовала его из Принца именно так – очевидно, в честь своих любимых мятных конфет, Пепперминт не возражал. Похоже, новое имя ему даже понравилось. Пони внимательно обнюхал свою новую хозяйку, после чего Бен Мастерс усадил Сару Энн ему на спину, и Пепперминт прокатил ее на себе вокруг изгороди.

– Ваша малышка нашла с ним общий язык, – с удовлетворением заметил доктор Джон Гудвин.

– Она находит общий язык со всеми животными, – сказал Бен.

Элизабет уловила гордость в его голосе и невольно подумала о своем собственном ребенке. Ах, если бы он был жив… Но она потеряла его – раньше, чем он успел сделать свой первый вздох.

Она постаралась отогнать от себя грустные воспоминания и сосредоточилась на Саре Энн и Мастерсе. Пока он ловко, со знанием дела, осматривал пони, девочка стояла рядом, просто светясь от счастья.

– И мы можем забрать его прямо сейчас? – умоляюще спросила она.

– Как вы считаете? – обратился Бен к Элизабет. – Ваши рысаки примут этого малыша в свою компанию?

– Они спокойно относятся даже к Генри, – ответила она. – Так что Пепперминт вполне может рассчитывать на их дружбу.

– Решено, – сказал Бен доктору. – У вас есть седло?

– Конечно, – ответил доктор. – Седло моей дочери. Она выросла из него – так же, как и переросла Принца. Ей будет приятно, что он попал в хорошие руки.

Пони потянулся и еще раз обнюхал свою новую хозяйку.

– Аннабел тоже полюбит его, – сказала Сара Энн. В глазах Бена промелькнула печаль.

– Не уверен в этом, Ягодка.

– Вот увидишь, – доверительно прошептала она.

– Ну, что ж, – улыбнулся Бен. – Все может быть.

Последние слова он произнес по-шотландски, нараспев, и Элизабет неожиданно почувствовала, как какое-то тревожное, щемящее чувство кольнуло ее в сердце. На секунду ей отчаянно, безумно захотелось, чтобы кто-нибудь, когда-нибудь был бы с нею так же ласков, как Бен с Сарой Энн.

Господи, какие странные мысли способен вызывать в ней этот американец! Странные и пугающие.

Мастерс отдал доктору несколько фунтовых бумажек и обратился к Элизабет.

– Помочь вам сесть?

Ей хотелось бы обойтись без его помощи, но эти идиотские дамские седла – попробуй заберись без посторонней помощи! Ей не хотелось, чтобы Бен притрагивался к ней – во всяком случае сейчас, после того, как она поймала себя на мыслях, которые не могли не смущать. Она боялась смутиться еще больше, и ее худшие опасения подтвердились. Когда его ладонь коснулась ее руки, затянутой в перчатку, тонкий слой воздуха, разделявший их, словно полыхнул вдруг жаром. Его пальцы немного задержались на ее руке, прежде чем отпустить, и Элизабет заметила тень удивления, скользнувшую по лицу Бена.

– А я могу ехать верхом на пони? – спросила Сара Энн.

– Не сейчас, – ответил Бен. – Сначала ты должна будешь немножко потренироваться.

– Но Пепперминт может обидеться.

– Ничего с ним не случится, – сказал Бен.

– Вам сначала нужно будет привыкнуть друг к другу, – вмешалась Элизабет, заметив растерянный взгляд Бена. Было что-то трогательное в фигуре этого могучего мужчины, оказавшегося таким беспомощным перед маленькой девочкой.

– Но я уже люблю его, – запротестовала Сара Энн.

Брови Бена поднялись, и он с вызовом посмотрел на Элизабет, словно спрашивая: «Ну а как вы справитесь с такой задачкой?»

– А ты подумай не только о себе, но и о Пепперминте, – тихо сказала Элизабет. – Он идет сейчас в новый дом, и ему, должно быть, страшно.

– Страшно? Как и мне? – Сара Энн сочувственно посмотрела на пони.

– Да, я знаю, как страшно приезжать в незнакомую страну, – согласилась Элизабет. – Но теперь она уже не кажется тебе такой, верно? А пока ты не приехала сюда, ты этого не знала. Так и Пепперминт.

– Бедный Пепперминт, – сказала Сара Энн, и глаза ее наполнились грустью. – Я буду очень любить его.

Элизабет до боли захотелось обнять девочку, прижать к своей груди. Она прекрасно понимала, что довелось пережить этой малышке. И еще она знала, как тяжело и страшно держать такие переживания в себе.

Бен признательно посмотрел на Элизабет, и ей стало вдруг так радостно – словно он ей не улыбку подарил, а звезду с небес.

– А теперь пора в обратный путь, – сказал он.

Доктор Гудвин сходил в дом и вернулся с седлом и упряжью, которые быстро накинул на пони. Бен привязал Пепперминта к своему Самсону, усадил на него Сару Энн и сам запрыгнул в седло. Оказавшись в седле, Сара Энн первым делом оглянулась назад, проверяя, не отвязался ли ее новый любимец.

Элизабет ласково улыбнулась. Она и сама испытывала удивительно теплое чувство к этому пони. Как и к любому живому существу.

Сколько же нерастраченной любви таилось в ее душе! Любви, которую она так щедро изливала на Генри. На Шэдоу и других своих лошадей.

А ребенок? Может быть, Сара Энн могла бы ее полюбить и тогда… И чего она ждет от отца девочки? Элизабет сама этого не знала. Или просто боялась думать об этом.

Ах, если бы только ей удалось совсем не думать о Бене Мастерсе! Не вспоминать снова и снова о том ночном приключении. И если бы ее рука не горела огнем после случайного прикосновения его пальцев!

* * *

Барбара задумчиво смотрела в окно. Интересно, о чем это может так долго разговаривать Элизабет с этим американцем? Неужели она смогла ему понравиться? Эта мысль больно задевала самолюбие Барбары.

Даже не оборачиваясь, она почувствовала появление Хью. Может быть, она уловила волну ненависти, бушевавшую в нем? Глупец. Не понимает, что она заботится сейчас о них обоих.

– Все любуешься на этого бандита? – зло спросил он.

– Очень не хочу, чтобы Элизабет сумела настроить его против нас.

– И поэтому собираешься поехать вместе с ним в Эдинбург?

Она успокаивающе прикоснулась ладонью к его плечу.

– Для нас с тобой будет крайне важно знать все его планы.

– Дикарь проклятый, – пробормотал Хью. – И почему только Йен не сгинул без следа вместе со своим выродком?

– Что об этом попусту говорить? Они нашлись, – сказала Барбара. – Но если нам удастся доказать, что этот американец – проходимец и что это не дочь Йена…

– Я обшарил его комнату, – сказал Хью, – но не нашел ничего, что могло бы пролить свет на его личность.

Он сделал многозначительную паузу и добавил:

– Зато я нашел в его вещах револьвер.

– Револьвер?

– Да. И он выглядит так, словно из него стреляли, – сказал Хью. – И стреляли немало.

Барбара встревожено посмотрела в лицо Хью.

– Я с самого начала… Да, он сразу показался мне опасным человеком.

– Никакой он, к черту, не адвокат, – буркнул Хью. – Могу дать голову на отсечение.

– Слишком большая ставка, – заметила она. – Поэтому ты и проиграл так много.

– Много, но не все, – двусмысленно ответил он у положил ладонь на грудь Барбары.

Она застонала – тихо, затем громче. Он всегда умел распалить ее страсть. И она всегда любила его – с того самого дня, когда он впервые появился в Калхолме, два года назад. Хью возбуждал ее так, как никогда не возбуждал ни один мужчина, даже Хэмиш, и любить его представлялось Барбаре чем-то вполне естественным.

Но если Хью не удастся стать наследником Калхолма… Ведь он же нищий! И им не прожить вдвоем на те деньги, что получает Барбара на свое содержание, даже если его мужская гордость и позволит ему жить на деньги своей любовницы. Хью знал толк в разведении овец и в сельском хозяйстве, но вряд ли ему удастся найти себе подходящее место – с его репутацией мошенника и карточного шулера. Все надежды на будущее были связаны у него с Калхолмом, на который он претендовал после смерти Джейми Гамильтона. Ведь тогда никто не предполагал, что в один прекрасный день из десятилетнего небытия возникнет тень Йена.

И вот теперь Хью оказался отброшенным туда, где был два года назад: без денег, без доброго имени…

Хью продолжал обнимать ее, а Барбара тем временем беззвучно проклинала судьбу. Что ж, она постарается помочь ему стать наследником. И если для этого потребуется обольстить американца… Ничего, она готова и на это!

Прямо под окном застучали копыта, и Барбара высвободилась из объятий Хью, чтобы вновь прилипнуть к стеклу. Она увидела Элизабет, и американца, и Сару Энн, сидевшую в седле вместе с ним, и привязанного к седлу пони. Вся компания проехала мимо окна и направилась к конюшням. Проклятие! Она хотела завоевать сердце девочки нарядами, но… Элизабет, у которой одни только лошади на уме, похоже, нашла более верный путь к сердцу их маленькой гостьи.

Ничего, еще не вечер. Завтра они очутятся в славном городе Эдинбурге, и Барбара докажет, что обладает даром очаровывать не только мужчин, но и маленьких детей.

Американец и девочка забудут о существовании Элизабет. Она, Барбара, сумеет об этом позаботиться!

Сквозь стекло было хорошо видно, как Элизабет ожидает, пока Мастерс спешится и поможет ей сойти с коня. Барбара со злобой отметила, как хорошо сегодня выглядит ее золовка.

Затем с нескрываемым изумлением она заметила, что американец задержал в своей ладони руку Элизабет. Заминка длилась всего секунду, но Барбара была весьма опытна в таких делах. Затем он снял с седла малышку, и девочка тут же бросилась к пони. Элизабет сказала американцу несколько слов и направилась к дому.

Мастерс остался возле конюшни и, отступив немного в сторону, наблюдал за тем, как Сара Энн нежно гладит шею пони.

Барбара наспех поцеловала Хью и повернулась к зеркалу, поправляя сбившуюся прическу. Нужно забежать на кухню за сахаром и пойти поприветствовать пони.