Текст книги "Под защитой любви"

Он никогда не задумывался, какую жену хотел бы иметь, но Фейт идеально подходит ему. Пусть она крохотная и забавная, а порой чертовски упрямая, нельзя отрицать ее тихой прелести. Будет чрезвычайно приятно уложить ее в постель и наградить ребенком. Одного этого достаточно, чтобы маркиза хватил удар. Даже если со временем, после того как они займут надлежащее место в обществе, каждый из них пойдет своим путем, как это принято в высшем свете, он всегда может рассчитывать на ее скромность. Фейт никогда не превратится в ревнивую мегеру и не станет угрожать ему разоблачениями. Совсем наоборот. Она будет счастлива, воспитывая детей и занимаясь хозяйством. Он оденет ее в шелка и поселит в очаровательном домике, чтобы она могла украшать его, как пожелает. Пожалуй, он и сам вполне удовлетворится этим, а главное – сознанием наконец-то свершившегося возмездия.

Весь фокус в том, чтобы убедить Фейт выйти за него замуж. Она не какая-нибудь глупышка, готовая выскочить за первого, кто сделает ей предложение. А уж о нем и говорить нечего. Какая женщина в здравом уме согласится связать свою жизнь с разбойником? Правда, она неравнодушна к его ласкам. Фейт слишком невинна, чтобы понимать, куда могут завести поцелуи. Если ему удастся заманить ее в постель, то чрезмерная щепетильность и религиозное воспитание заставят ее принять его предложение. Это будет наилучшим выходом для обоих.

Ну а потом останется лишь наскрести достаточно денег, чтобы утвердиться в обществе. И не стоит полагаться на трастовый фонд. Собственно, он заговорил о нем только для того, чтобы сбить спесь с надменного ублюдка. Лучше приберечь эти средства на будущее. Если с ним что-нибудь случится, прежде чем он осуществит свой замысел, Фейт понадобится постоянный источник дохода. Нельзя допустить, чтобы она зарабатывала на жизнь шитьем или гнула спину в тавернах. Да, трастовый фонд – хорошая идея, но это собственность Фейт.

Занятия, грабежом приносили Моргану немалый доход, который он удачно инвестировал. Он изрядно потратился на хижину и лошадей, а остальные расходы были более чем скромными. Суммы, которой он располагал к этому времени, не хватило бы им на безбедное будущее, но Морган надеялся увеличить свой капитал за лето. К осени Фейт будет носить его ребенка, а он подготовится к покорению Лондона. Морган надеялся, что маркиз дотянет до этого момента. Не исключено, что даже Фейт испытает некоторое удовлетворение, когда семья, отвергнувшая ее отца, обнаружит на своем фамильном древе ирландского католика.

Насвистывая себе под нос, Морган заехал в «Свирепого быка», чтобы забрать одежду Фейт и отчитать Уайтхеда за совращение малолетних. Нагнав страха на трактирщика, он отправился в соседнюю деревеньку, где оставил заказ у местной портнихи. Как ни приятно очаровывать Фейт, даря ей шелковые платья, он добьется большего успеха, обеспечив ее практичной одеждой из шерсти.

Для теплой погоды Морган заказал платья из канифаса и батиста. Если повезет, Фейт не догадается, что хлопок стоит немногим дешевле шелка. Услышав названную портнихой сумму, он приподнял брови, размышляя о том, не вложить ли ему деньги в небольшую хлопковую плантацию. Похоже, колонисты получают солидную прибыль, заламывая такие цены, но лучше уж покупать товары у них, чем привозить их с Востока. «Следует узнать об этом подробнее», – подумал Морган и добавил к заказу набор швейных принадлежностей и отрез полотна.

Довольный покупками, которые должны были положить начало его ухаживанию за Фейт, Морган двинулся домой. Пожалуй, ему следует несколько ограничить свою активность, чтобы убедить маленькую святошу, что он стал другим человеком. К тому же, если он хочет соблазнить Фейт, ему придется проводить с ней больше времени. Он не собирается делать это наспех. Такое нежное создание, как она, ничего не знает о страсти. Но это дело поправимое.

Обучать Фейт радостям любви – само по себе удовольствие. Он заслужил небольшую передышку, чтобы просто наслаждаться жизнью, и она, кстати, тоже. Хватит ей изображать из себя рабочую лошадку. Он научит ее праздно валяться на траве, глядя в звездное небо, нежиться на атласных простынях, возможно, купит меха, чтобы они могли заняться любовью перед пылающим очагом. Мысль о серых глазах, сверкающих от восторга или затуманившихся от желания, возбудила его ничуть не меньше, чем воспоминание об упругой юной груди в вырезе разорванной сорочки.

Его женщина. Моргану понравилось, как это звучит. Земли, на которые он претендовал, были собственностью его отца, а затем достались англичанину. Женщины, которыми он обладал, никогда, в сущности, не принадлежали ему. Одежда, которую ему приходилось носить за время его переменчивой карьеры, зачастую оказывалась лохмотьями или формой наемника. Когда у Моргана, наконец, появилось достаточно денег, чтобы покупать себе одежду, он позаботился о том, чтобы она была наилучшего качества. У него все должно быть наилучшего качества. В том числе и жена. А в том, что Фейт соответствует всем его требованиям, Морган не сомневался. Больше ему не представится подобный шанс. Обычно он отдавал предпочтение пышным женщинам, искусным в любовных играх, но никогда бы не взял ни одну из них в жены. Изящная, благоухающая свежестью, невинная, Фейт была как раз такой невестой, которую выбрал бы он сам, если бы не судьба, лишившая его титула и владений. Даже ее имя устраивало Моргана. Фейт. Воистину, ей понадобится терпение, чтобы дождаться, пока он создаст для нее ту жизнь, которую она заслуживает. Она должна поверить ему. В этом его спасение.

В обольщении нет ничего порочного, если целью является брак. Его намерения чисты. Он должен убедить Фейт в том, что прожить с ним жизнь не так уж плохо. Задача не из легких, учитывая, что все его достояние – убогая хижина, а сам он – разбойник. Но жизнь не заканчивается сегодняшним днем. Он научит ее смотреть на вещи шире.

Впрочем, Морган не питал особых иллюзий, что Фейт станет благодарить его за науку. По крайней мере, вначале. Но когда он предложит ей выйти за него замуж, она поймет, что это в их общих интересах. Жизнь с ним никак не хуже жизни швеи, вынужденной гнуть спину за гроши, или служанки в таверне.

Глава 11

Фейт услышала топот копыт, возвещающий о прибытии Моргана, но не стала бросаться к окну и выглядывать наружу. Весь день она старалась гнать прочь надежды, связанные с его поездкой в Лондон. Разве можно найти ее родных в таком большом городе? Тем более, она не знает, где именно они живут и живы ли вообще. Мало ли что могло случиться. Ведь времени много прошло. А что, если они живы и здоровы, однако не желают с ней иметь ничего общего?

Вряд ли можно надеяться на положительный результат миссии Моргана. Но может, он нашел ей работу в приличном доме, где она могла бы чувствовать себя в безопасности? Это ее единственная мечта. Конечно, она чересчур образованна для горничной или судомойки, но об этом никто не знает. В любом случае она слишком молода, чтобы претендовать на должность компаньонки или гувернантки, так что выбирать не приходится. Да и бедность, в которой она жила с родителями, подготовила ее к положению служанки.

Фейт помешала жаркое, заглянула в духовку, где пекся хлеб, и аккуратно расставила на столе тарелки, пока Морган занимался своим жеребцом. Даже если он привез самые волнующие новости на свете, он не бросит лошадь, не позаботившись о ней. Возможно, это было одной из причин, почему Фейт доверяла Моргану. Он обладал чувством долга и ответственностью, которые она никак не ожидала встретить у человека его ремесла. Но как бы то ни было, пора ей уходить отсюда. На носу апрель, уже установилась теплая погода, самое время отправляться в путь. Конечно, Морган не раз говорил, что держит ее не из милости, но она не может жить на доходы от его греховной деятельности.

А уж если быть до конца честной, Фейт боится привязаться к Моргану, опасаясь пагубных последствий. Однажды ночью он может не вернуться домой, и она не хочет стать свидетельницей этого. Слишком много она потеряла. А потерю Моргана просто не перенесет.

Фейт подняла глаза к небу, моля Господа вразумить ее, когда на тропинке послышались шаги Моргана. Дверь распахнулась, и он вошел, впустив порыв свежего ветра. Она так и не привыкла к виду его высокой фигуры в черном камзоле, с белоснежными кружевами, пенившимися вокруг шеи и запястий, и отсветами пламени на блестящих черных волосах, убранных назад. К вечеру на его челюсти проступала темная щетина, придавая скуластому лицу пиратский вид, но его белозубая улыбка могла очаровать самого дьявола.

– Не знаю, что божественнее: твой вид или запах свежего хлеба. – Морган проследовал в теплую комнату, снимая на ходу камзол. Но даже в рубашке и жилете он выглядел неким полубогом, случайно оказавшимся в этой жалкой хижине.

Фейт слабо улыбнулась.

– Полагаю, все-таки хлеб, – отозвалась она не без иронии. – Когда ты в последний раз ел?

Ухмыльнувшись, Морган бросил сумку на стул, затем в несколько шагов пересек комнату, подхватил ее под мышки и, оторвав от пола, чмокнул в приоткрывшиеся от удивления губы.

Застигнутая врасплох, Фейт не успела опомниться, как снова оказалась на ногах. Морган направился к очагу налить себе кофе, а она все еще ощущала мощь его рук, твердость груди и неожиданную пылкость поцелуя. Невольно коснувшись пальцем губ, она поспешно вытерла руки о фартук и вернулась к кипевшему на огне котелку. Не стоит придавать этому значения, просто он счастлив, что вернулся домой. Его радостный вид вселил в Фейт надежду. Она накрыла на стол, стараясь не обращать внимания на раздувшуюся сумку Моргана, а когда он принялся распаковывать ее, неодобрительно поджала губы. Может, он и не занимался грабежом на этот раз, но деньги, уплаченные за покупки, нажиты нечестно.

– Если ты будешь работать на меня, тебе понадобится удобная одежда, – решительно заявил Морган.

Надежды Фейт рухнули, но она кивнула, прежде чем повернуться к духовке, чтобы вынуть хлеб. Видимо, он не смог найти ее семью и пытается смягчить удар, накупив ей кучу бесполезной одежды. Ей не хотелось портить ему настроение или казаться неблагодарной, но нахлынувшее на нее чувство одиночества казалось невыносимым. Она отчаянно тосковала по родителям. Разве это много – надеяться, что где-то есть семья, которую она могла бы назвать своей?

Морган задумчиво наблюдал за ней. Весь день он ломал голову, как сказать Фейт, что родственники знать ее не желают. Он развернул пакет от портнихи и вытащил платье из мягкой серой шерсти.

– Не слишком шикарное, но согреет твои коленки, когда будешь возиться в амбаре.

Фейт хихикнула при таком забавном описании и повернулась, чтобы взглянуть на платье, которое он держал в вытянутых руках. Как и другие его покупки, оно было несравненно лучше всего, что ей когда-либо приходилось носить, и казалось слишком нарядным, чтобы ухаживать в нем за животными. Улыбнувшись, она потрогала мягкую ткань.

– Ты меня балуешь. У меня уже есть теплое платье. А теперь садись за стол, и я подам еду.

Пропустив мимо ушей это предложение, Морган вытащил дымчато-голубое платье того же фасона, но с узкой полоской кружев на манжетах и вокруг горловины.

– Я не мог решить, какой цвет больше подходит к твоим глазам, поэтому заказал портнихе оба.

Фейт недоверчиво уставилась на платья.

– Заказал? О, Морган, какая преступная расточительность! Тебе не следовало этого делать. Я очень хорошо шью. Разве я не подогнала зеленое платье по своей фигуре? Ты не должен тратить на меня деньги. Есть много куда более нужных вещей. Купил бы лучше семена для огорода, корову, тарелки, чашки.

В серых глазах сверкнули слезы, и Морган ощутил первый укол тревоги. Похоже, все не так просто, как ему казалось. Шелковое платье отлично сработало, и он решил закрепить успех. Ему следовало помнить об упрямстве Фейт и непредсказуемости ее натуры. Отказавшись на время от своих планов, Морган заключил девушку в объятия и попытался успокоить.

– Я куплю и семена, и корову, если это то, чего ты хочешь, но не нужно пилить меня за несколько монет, которые я потратил ради собственного удовольствия. Не каждого ждет дома такая очаровательная особа. Но я хочу видеть тебя прилично одетой. Ты слишком хороша, чтобы донашивать обноски.

Фейт зарылась пальцами в роскошный атлас его жилета, чувствуя, как тепло его сильного тела проникает в ее кровь. Она была так одинока, а его объятия казались такими надежными, что она не могла от них отказаться. Пусть Морган объясняет свои поступки эгоизмом, если ему так хочется. Может, это и правда. Может, он и в самом деле решил таким образом порадовать себя, но в таком случае он мог бы купить новую уздечку для лошади. Но лошади все равно, а ей нет.

Фейт вздохнула, сожалея, что не смеет поцеловать его с такой же непринужденностью, как поцеловал ее он.

– Для таких, как я, эти платья слишком роскошные, – прошептала она ему в грудь, прежде чем отстраниться. – Только знатные дамы могут позволить себе такие наряды.

Морган сердито сверкнул глазами, схватив ее за локоть.

– Я куплю тебе другие, если эти придут в негодность. Я не могу предложить тебе много, Фейт, но я не скупой.

От искренности, прозвучавшей в его низком голосе, и прикосновения его руки сердце Фейт затрепетало. Подняв глаза, она встретила его взгляд и через силу спросила:

– Тебе удалось что-нибудь узнать о моей семье?

Своим вопросом она значительно упростила дело. Лучше оставить слабый огонек надежды, чем заливать его ушатом горькой правды. Морган помедлил, обведя кончиком пальца изящный контур ее челюсти.

– К сожалению, я не смог найти лорда Монтегю, малышка. Может, у тебя сохранилось свидетельство о браке твоих родителей или какие-либо официальные бумаги, удостоверяющие факт твоего рождения? Без этих документов трудно доказать, что ты происходишь из этой семьи. – И претендовать на трастовый фонд, который он выжмет из чертова наследника, если от него, Моргана, хоть что-нибудь зависит. А когда он уладит это дело, ткнет все бумаги в лицо лондонскому обществу и заставит его признать Фейт как своего полноправного члена.

Документы? Ну конечно! С загоревшимися глазами Фейт высвободилась из рук Моргана и улыбнулась, глядя на его удрученное лицо.

– Я оставила книги и бумаги отца у соседки. Уверена, там есть все необходимые документы. – Ее улыбка несколько поблекла, когда она поняла, что из этого следует. – Придется съездить в Корнуолл. Это может занять несколько недель…

– Давай поедим, пока все не остыло. А насчет документов, не переживай, что-нибудь придумаем. Совсем необязательно туда ехать. Можно написать твоей соседке и попросить ее переслать бумаги с почтовой каретой.

– Она не умеет читать и отнесет письмо к викарию или сквайру, а они ненавидели моего отца. Мне бы не хотелось, чтобы они узнали о существовании его бумаг. Он писал книгу.

Эта рукопись – единственное, что у меня осталось от него.

Это был еще один аспект ее жизни, о котором он не знал, и Морган бросил на девушку быстрый взгляд. Фейт, казалось, считала вполне естественным, что ее отец находился в конфронтации с такими столпами сельского общества, как местный помещик и священник. Неудивительно, что она так легко вписалась в его жизнь отверженного.

– Я поспрашиваю людей, может, найдутся желающие съездить туда. Кто-нибудь из твоих знакомых методистов умеет читать?

– Если туда прислали нового проповедника, он мог бы прочитать письмо. Да и моя соседка, прежде всего, пошла бы к нему. Ты и вправду считаешь, что документы могут помочь?

Морган задумался. Эти бумаги могут послужить дополнительным аргументом для создания трастового фонда, если придется выкручивать руки ее дядюшке, чтобы заставить его раскошелиться. Фейт заслуживает хотя бы такой малости, и он позаботится о том, чтобы она ее получила. Жизнь – слишком неопределенная штука, чтобы предусмотреть все случайности. И это еще мягко сказано, когда речь идет о женщине, предоставленной самой себе.

Он проглотил мясо и кивнул.

– Там могут упоминаться имена и названия, которые пригодились бы в моих поисках. Напиши письмо, а я постараюсь найти кого-нибудь, кто доставит его по назначению и позаботится о том, чтобы оно не попало в чужие руки.

Окрыленная надеждой, Фейт устремила на него благодарный взгляд.

– Спасибо. При желании ты можешь быть очень хорошим, Морган де Лейси.

Морган пренебрежительно фыркнул и снова занялся едой. Ничего-то она не знает о мужчинах, иначе не ляпнула бы такого. Он намерен пощипать богатеев и вернуть себе законное место в обществе. И она ему в этом поможет. Слово «хороший» не имеет к нему никакого отношения. Скорее «умный и целеустремленный».

После того, как они поели, и Фейт убрала со стола, Морган вытряхнул содержимое сумки на стол и понес ее в конюшню. Пожалуй, еще не поздно предпринять вылазку. Все равно его план соблазнить Фейт провалился. Хорошо еще, что на большой дороге он действует более успешно, чем дома, иначе давно бы болтался на виселице. Кто бы мог подумать, что покорить женщину труднее, чем остановить почтовую карету? Возможно, он не умеет найти к ней подход, но никогда не опустится до того, чтобы применить силу в обращении с этим невинным созданием. Видимо, он еще не окончательно потерял совесть.

Фейт вымыла и вытерла посуду, после чего повернулась к груде вещей, которые Морган небрежно вывалил на стол. Он не отличался особой аккуратностью, но лошадей и амбар содержал в идеальном порядке.

Отрез полотна вызвал у нее радостную улыбку. Из ткани можно было сшить множество полезных вещей, и Фейт не терпелось приступить к делу. Будь у нее кружево, она могла бы сшить Моргану рубашку ничуть не хуже тех, что он носил. Но поскольку кружева нет, придется сшить что-нибудь более практичное. Например, пару сорочек себе. Или обновить корсажи старых платьев. Хорошо бы сшить нижнюю юбку, но на нее не хватит ткани, а вот на простую рубашку для Моргана вполне достаточно.

Приподняв отрез, чтобы оценить его длину, Фейт обнаружила под ним швейный набор. Не веря своим глазам, она осторожно потрогала вышитый футляр. Он был значительно больше, чем ее собственный. Наверное, это мужской бритвенный набор или что-то личное, чего не следует трогать. Морган никогда не брился в хижине, чему Фейт была очень рада, считая это занятие чересчур интимным, но лезвие, которым он пользовался, было намного длиннее футляра. Да и вышивка едва ли соответствует мужскому вкусу.

Пальцы Фейт скользнули к замочку.

Она понимала, что не должна заглядывать внутрь, но не могла сдержать любопытства. У нее не было ни дома, ни семьи, но она обожала красивые вещи, и изящный футляр словно магнитом притягивал взгляд. Что плохого, если она заглянет внутрь, чтобы удовлетворить свое любопытство? Будь Морган против, спрятал бы футляр. Ведь он знал, что она наткнется на него, когда примется наводить порядок на столе.

Успокоив таким образом совесть, Фейт открыла замочек. От серебристого блеска внутри у нее перехватило дыхание. В свете пламени переливались ножницы, набор сверкающих иголок и наперсток с изящной гравировкой в виде розы. С другой стороны футляра размещались катушки разноцветных ниток. На глаза девушки набежали слезы. Никогда в жизни у нее не было такой прелестной вещицы. В том, что набор предназначается ей, Фейт не сомневалась. Морган де Лейси ни разу в жизни не вдел нитку в иголку.

Услышав довольное посвистывание во дворе, Фейт подняла голову. Она знала, что огорчила Моргана своей реакцией на его щедрые подарки. Но она была так подавлена крушением всех своих надежд, что не могла радоваться обновкам. Но это… Она опустила взгляд на сверкающее серебро. С такими инструментами она может сшить все, что угодно.

Повинуясь внезапному порыву, Фейт подхватила юбки и выбежала из дома.

Днем мартовское солнце прогревало воздух, однако стоило ему скрыться, как вечерняя прохлада напоминала о недавней зиме. Но Фейт, окрепшая за несколько месяцев, проведенных в доме Моргана, не чувствовала холода. Кровь быстрее бежала по ее жилам, взбудораженная весенним воздухом и чем-то еще, исходившим от высокого мужчины, который, насвистывая, растирал свою лошадь.

Морган удивленно поднял голову, глядя на Фейт, бежавшую через двор. Юбки кружились вокруг ее ног, из косы выбились кудрявые пряди, щеки раскраснелись, губы приоткрылись от радостного возбуждения. Образ был таким свежим и притягательным, что отпечатался в его мозгу на многие дни вперед. Она смеялась, и впервые с момента их встречи в ее глазах светилось счастье. Сердце Моргана перевернулось в груди; он бросил щетку и раскрыл ей объятия. Фейт, не колеблясь, влетела в них, обвив руками его шею в порыве восторга.

– Морган, какая прелесть! Почему ты ничего не сказал? Это ведь для меня, правда? Я сошью тебе замечательную рубашку, такой у тебя еще никогда не было, только позволь мне пользоваться им.

Если бы она не держала в руке объект своего восхищения, Морган никогда бы не догадался, чем вызвана такая бурная радость. Усмехнувшись, он обнял ее.

– Я всего лишь хотел заменить твой старый набор, милая. Это самое меньшее, что я мог сделать для твоих искусных пальчиков в благодарность за их заботу.

Обнаружив, что она прижата к твердому телу Моргана, Фейт вскинула на него нервный взгляд. Он улыбался, на высокий лоб падала смоляная прядь, жесткие линии рта смягчились, в уголках глаз собрались лукавые морщинки. Словно молния пронзила Фейт. Она понимала, что ведет себя с непозволительным легкомыслием, но была не в силах отстраниться, даже когда он склонил голову с вполне определенным намерением. Ее зачарованный взгляд задержался на его губах, затем поднялся к глазам, а потом уже было слишком поздно.

Ресницы Фейт затрепетали и опустились, когда Морган приник к ее губам. В его дыхании ощущался запах кофе, подчеркивая реальность происходящего. Исходивший от него жар согревал. Она больше не ощущала холода, только твердость его груди, силу его крепких объятий и желание быть еще ближе. Пальцы ее шевельнулись, лаская теплую кожу и густые волосы у него на затылке. Уступив нежному натиску его языка, Фейт приоткрыла рот, и все мысли улетучились.

Морган не спешил, наслаждаясь невинной свежестью ее поцелуя. Легкость, с которой Фейт сдалась, усилила его желание, но удивленный возглас, слетевший с уст девушки, заставил его остановиться. Она еще слишком неопытна. Он должен начать с азов.

Фейт крепче вцепилась в его плечи, забыв обо всем, пока язык Моргана посвящал ее в тайны обладания. Мир бешено кружился вокруг них, и этот мужчина был осью вращения. Она капитулировала полностью и безоговорочно, и если бы Морган пошел дальше, не стала бы сопротивляться. Недолгий опыт самостоятельной жизни был слишком ужасен, чтобы желать повторения. Куда проще довериться мужчине с силой и жизненным опытом Моргана.

Словно угадав мысли девушки, Морган с сожалением оторвался от ее уст, но продолжал осыпать легкими поцелуями лицо Фейт, медля в уголках глаз, пощипывая губами прядки волос на лбу, давая им обоим возможность прийти в себя после вспышки бурных эмоций.

– Ах, милая фея, – прошептал он у самого ее уха, – ты сводишь меня с ума.

Неохотно разомкнув руки, Фейт попыталась высвободиться из его объятий. Краска прилила к ее щекам, когда она осознала, насколько легкомысленно вела себя. Не решаясь встретиться с ним взглядом, она смущенно отозвалась:

– Фея? Да меня женщиной не назовешь, не то, что феей.

Морган ухмыльнулся и поймал ее за длинную косу, не позволяя уйти.

– О нет, милая, ты женщина, иначе не стала бы так пылко целоваться. И ты настоящая волшебница, иначе я не стал бы отвечать тебе тем же. Ты опасная сирена, малышка.

Теперь, наверное, я буду слышать твой зов по ночам.

Фейт подозрительно прищурилась, заметив веселые искорки в его глазах.

– С какой стати я стану кого-то звать ночью? Это ужасно глупо.

Морган хмыкнул. Да, никакой романтики, но ведь он и сам далеко не романтик. Приподняв пальцем ее подбородок, он чмокнул ее в нос.

– Когда-нибудь я тебе это объясню. Как насчет того, чтобы наведаться завтра в город? По-моему, ты уже неплохо держишься на лошади.

Бархатные нотки в его голосе насторожили Фейт. Он пускал их в ход, когда хотел чего-нибудь добиться, как и свою обаятельную улыбку. Морган де Лейси человек опасный. Но желание вырваться из четырех стен коттеджа взяло верх над осторожностью, и Фейт охотно согласилась.

– Я всегда мечтала побывать в Лондоне. Он и в самом деле такой большой, как говорят?

Морган улыбнулся. Возможно, он еще пожалеет, что показал ей мир за пределами их жалкого жилища, но он не может отказать Фейт в этом удовольствии, как не может заставить своих лошадей голодать. К тому же он должен найти посыльного, чтобы отправить его в Корнуолл, и лучше всего это сделать в Лондоне.

– Да, Лондон очень большой. Так что выедем пораньше, чтобы все увидеть. Не забудь написать письмо своей соседке, отправим его из Лондона. И поцелуй меня напоследок, чтобы я не замерз в пути.

Фейт вскинула на него неуверенный взгляд, но Морган не дал ей времени на размышления. Она изумленно ахнула, когда он прижался к ее губам, запечатлев на них обжигающий поцелуй. Как только он отпустил ее, Фейт помчалась к дому, и, когда она добралась до спасительной двери, сердце оглушительно колотилось – но не бег был тому причиной.