Текст книги "Бумажный тигр"

Глава 6

– Мы только что вернулись из церкви, Джорджина! Не понимаю, куда ты опять собралась? Ты прекрасно знаешь, что сегодня мы обедаем у Хиггинсов, а потом еще состоится вечер в клубе. На твоем месте я прилегла бы сейчас отдохнуть, а не мчалась сломя голову… – Долли Хановер с опаской покосилась на фотокамеру в руках дочери, – с этим странным предметом наперевес.

Если бы то был нормальный упрек, высказанный обеспокоенным родителем, Джорджина бы отмахнулась и ушла, но мама смотрела на нее такими глазами и шептала с таким придыханием, что это выглядело явно как прелюдия к очередной «драме».

Это была своего рода форма эмоционального шантажа, который Джорджина после своего возвращения из длительного путешествия научилась четко распознавать в первые секунды. В детстве в подобных случаях она мгновенно уступала своей матери. Нынче же сопротивлялась, настаивая на своем, хотя и испытывала при этом угрызения совести. Дело в том, что когда с мамой случалась очередная «драма», она запиралась в своей комнате на несколько дней и занавешивала в ней все окна. Отца это просто убивало, а Джорджина ходила по дому, чувствуя, что она всему виной.

Вот и сейчас она не намерена была сдаваться, в конце концов, детство давно прошло. И если родителям так приятно валить на нее все грехи – что ж, пожалуйста. Но она не собиралась уступать, у нее было много дел.

Наклонившись к матери, она нежно чмокнула ее в бледную щеку.

– Я посплю в карете, мама, и вернусь не поздно. У нас еще будет куча времени, чтобы подобрать мне к вечеру платье. Сегодня будет Питер, и я понимаю, что должна выглядеть очень хорошо.

Нельзя сказать, чтобы эти слова развеяли беспокойство матери, но по крайней мере она больше не выдвигала возражений. Долли Хановер никогда по-настоящему не упорствовала в отстаивании своих желаний, никогда всерьез не возражала и не сердилась. Она просто смиренно принимала все, что выпадало на ее долю. А если становилось невмоготу, запиралась на время у себя в комнате. Казалось бы, Джорджина должна была испытывать к матери жалость, но ее поведение девушку скорее бесило. Нет, сама она так жить не собиралась.

Она что-то весело напевала себе под нос и никак не могла усидеть на месте в карете. Она попросила Блюхера отвезти ее к церкви, что тот и исполнил. Мистера Мартина нигде не было видно, но Джорджина не сомневалась в том, что он придет. Он был не меньше ее заинтересован в том, чтобы эти материалы увидели свет. У нее до сих пор пробегали по спине сладкие муращки при воспоми-нании о тех похвалах, которыми он наградил ее интервью, взятые в магазине «Маллони». Людям всегда нравились ее наряды, прическа и улыбка, но никто и никогда не пытался заглянуть в нее поглубже. И Джорджина поне-воле старалась быть такой, какой ее хотели видеть.

Но теперь все решительно изменится. И она сама, и мир вокруг нее. Ей не хотелось повторить жизнен-ный путь своей матери. Джорджина твердо решила быть собой и внести свой личный вклад в совершенст-вование мира. Мистер Мартин обещал, что ее мате-риалы для газеты поспособствуют этому, и она пове-рила. Как только люди узнают о том, какая эксплуа-тация процветает в городе, они потребуют перемен-Джорджина знала, что в Катлервилле живут в основ-ном порядочные и уважаемые граждане и они не по-терпят никакой дискриминации. В конце концов, разве не их город снарядил целый батальон, воевавший за отмену рабства во время Гражданской войны?

Когда Блюхер с экипажем скрылся за углом, Дэниел быстро сбежал по ступенькам церковного крыльца и забрал у Джорджины из рук тяжелую камеру.

– Честно говоря, не думал, что вы придете. Во мне все кипит сейчас, и вообще такое ощущение, будто мне снова восемнадцать и я проворачиваю какую-то очередную авантюру тайком от своей сестры. Кстати, об авантюрах. Может, мне стоит вложить деньги в приобретение собственного экипажа? Чтобы нам не приходилось постоянно отправляться на редакционные задания пешком?

Перекинув сумку с камерой через плечо, он быстро направился вперед. Джорджине было очень трудно пб-спевать за ним, тесная юбка стесняла движения. Она не понимала, отчего он так мчится. То ли это его неуемная энергия, то ли он сердится за что-то на себя. Или даже на нее. Удивительно, но с каждой их новой встречей мистер Мартин казался ей все таинственнее.

Но в любом случае она не могла позволить ему, забыв про нее, убежать одному. Подобрав юбку до щиколоток, она бросилась за ним:

– Мистер Мартин! Если вы куда-то торопитесь, верните мне мою камеру. Делать из меня посмешище я не позволю!

Он удивленно обернулся, увидел ее голые щиколотки, перевел глаза на ее сердитое лицо и улыбнулся:

– Что же вы мне позволите?

Джорджина чувствовала, что в этом вопросе скрыт какой-то не совсем приличный смысл. Не исключено даже, что он просто решил открыто посмеяться над ней. Но она горела желанием выполнить намеченное и не могла допустить, чтобы он все испортил.

– Мистер Мартин, вы неотесанный, грубый и очень испорченный человек. Если вы и дальше будете себя так вести со мной, я заберу у вас камеру. Долго нам еще?

В тоне Джорджины не было злости, поэтому он не оскорбился на ее слова.

– Несколько кварталов, и мы на месте. Советую вам подобрать себе на будущее более подходящий наряд для ходьбы.

– Я только что вернулась из церкви, мистер Мартин. Впрочем, вам это, наверно, ни о чем не говорит. И потом, джентльмен всегда должен соизмерять свой шаг с шагом леди, которую он сопровождает.

Странно, но Дэниелу почему-то было сложно думать о мисс Джорджине Мередит Хановер как о леди. Может быть, оттого, что она была такая маленькая, юная, веселая и носила свободные платья, а в его сознании леди всегда ассоциировалась с пожилой чопорной матроной, затянутой в жесткий корсет. В Джорджине же было много схожего с Эви, которая внешне также мало походила на леди.

Впрочем, когда он смотрел на Джорджину, его обуревали чувства, весьма далекие от тех, которые брат обычно испытывает к сестре.

Черт возьми, его всегда было легко сбить с толку, когда речь заходила о женщинах! Кто его просил нанимать ее в фоторепортеры? Впрочем, теперь уже поздно жалеть.

Джорджина взяла его под локоть. Шорох ее шелков, прикосновение нежной ручки и, наконец, тонкий аромат ландыша действовали на него опьяняюще. Слава Богу, что они уже почти добрались до места назначения.

Джорджина с любопытством вертела головой по сторонам, задерживаясь взглядом на убогих дощатых хижинах с некрашеными стенами. Дэниел, внимательно наблюдая за ней, готов был поклясться, что девушка видела все это впервые в жизни. Ее кучер наверняка объезжал эти кварталы самой дальней дорогой. Улочки были настолько узкие, что экипаж вряд ли смог бы здесь протиснуться. Вдобавок все пространство между домами было завалено мусором, слой которого поднимался порой до нижних ступенек крылец. Некоторые хозяйки пытались как-то скрасить общее убожество, выставляя наружу жестяные горшки с геранью, но цветы лишь подчеркивали мрачность этих кварталов.

Посредине улицы мальчишки гоняли консервную банку. Дэниел занял позицию между ними и Джорджи-ной и стал обходить место игры стороной. Кто-то из ребят окликнул его, Дэниел поздоровался в ответ, но не стал останавливаться для разговора.

«Да уж, манеры у них», – подумала Джорджина, но вслух лишь проговорила:

Как дурно пахнет.

Они остановились напротив покосившегося домика, который и был целью их поисков.

Здесь царит антисанитария. Уборных в домах нет, да и на дворе они такие, что вам лучше и не рассказывать.

Джорджина обратила на него испуганный взгляд. Не замечая этого, Дэниел хотел уже постучаться, но обшарпанная дверь неожиданно распахнулась, и мимо него прошмыгнула на улицу какая-то девчонка, дико крича на всю округу:

Дуглас! Дуглас!

Дэниел, с трудом успевший увернуться от столкновения, покачнулся и вынужден был перенести тяжесть тела на больную ногу. Но мешкал он недолго. До них с Джорджиной донеслись отчаянные женские крики, и он, оставив свою спутницу на пороге, бросился в дом.

Закрыв рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу крик ужаса, Джорджина оглянулась на девочку, которая с воплями побежала в ту сторону, где играли ребята, затем перевела взгляд на темный провал порога, где только что скрылся мистер Мартин. Из дома доносились женский визг и мужской басистый рев. Ноги девушки будто вросли в землю. Никогда прежде ей не приходилось бывать в столь неприятной ситуации, у нее не было ни смелости, ни опыта, на которые можно было бы положиться.

Поэтому она положилась на свои инстинкты. Сделав несколько мелких шажков вперед, она оказалась в тесной комнатке, где ей открылась страшная сцена: какой-то здоровяк в котелке и бесформенном пальто замахнулся огромной ручищей на красивую молодую женщину. Джорджина уже знала, что ее зовут Дженис. Она вся съежилась перед ударом. К ней прижималась юная девушка и плакала от страха. Джорджина осмотрелась вокруг в поисках какого-нибудь оружия, но ее опередил мистер Мартин.

Он был выше громилы, хотя и заметно уже его в плечах. Однако это не помешало ему схватить негодяя за шиворот и резко рвануть назад. Он сделал это вовремя: здоровенный кулак просвистел в каких-то дюймах от лица Дженис. Джорджина от страха прикусила руку, увидев, как громила, развернувшись лицом к своему обидчику, замахнулся на него.

Дэниел увернулся и в следующее мгновение нанес ему сильный и резкий удар ногой в пах. Тот взвыл от нечеловеческой боли и сломался пополам. Не дав ему выпрямиться, Дэниел заехал ему по шее сумкой с фотокамерой, и здоровяк рухнул на деревянный пол.

К этому времени мальчишки, игравшие на улице консервной банкой, уже столпились на крыльце и шумели. Джорджина вся вжалась в стену и широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на мистера Мартина. Обычно такой мягкий и вежливый, он расправился с кряжистым незнакомцем в два счета. Кивнув на него, он обратился к одному из ребят:

Господину стало плохо, Дуглас. Почему бы тебе и твоим друзьям не помочь ему выбраться на свежий воздух?

Весело хохоча, мальчишки ухватили громилу за руки, за ноги, за полы пальто и бесцеремонно выволокли на помойку, которую они называли улицей.

Кто это был, черт возьми? – строго спросил Дэниел, поворачиваясь к Дженис и девушке, которые жались друг к другу.

Теперь, когда ее глаза несколько привыкли к полумраку, царившему в хижине, Джорджина смогла рассмотреть на лице Дженис синяк, темневший прямо на глазах. Рядом с ней, очевидно, была ее сестра. Прижимаясь к Дженис, она горько плакала. Заметив Джорд-жину, знакомая мистера Мартина гордо вскинула подбородок, в глазах ее сверкнул вызов.

Это сборщик арендной платы за дом. Сегодня первое число, а у нас не хватает денег, – ответила она Дэниелу.

Ее сестра, чуть успокоившись, объяснила то, о чем предпочла умолчать Дженис:

У нас болела Бетси, и пришлось потратиться на лекарства. Мы говорили ему, что к следующей неделе наберем всю сумму, но Эган зверь, а не человек.

В дом вернулся, вытирая руки о грязные штаны, Дуглас. Вопросительно оглянувшись на Джорджину, он покачал головой и проговорил:

– И как эта скотина смог так незаметно подкрасться? Обычно весть о том, что он идет, разносится по кварталу быстрее молнии.

– Сегодня воскресенье, и его никто не ждал. Он вышел сюда задами. Наверно, знал, что у нас нет денег, поэтому и решил начать с нашего дома.

Дженис обняла сестру и повела ее в дальнюю комнату. Обернувшись через плечо на Дэниела, она бросила:

Извини, но мы не можем разговаривать. Найдите себе кого-нибудь другого.

Синяк был на лице у Дженис, но она так утешала свою рыдающую сестренку, словно все было наоборот. Джорджине захотелось приблизиться к ним, как-то помочь, но… чем она могла им помочь? У нее было чувство, будто она здесь совсем чужая…

Джорджина вздрогнула, натолкнувшись в следующую минуту на взгляд Дэниела. Она привыкла его видеть другим и в другой обстановке. Очки в проволочной оправе, работа у типографского станка, чтение собранных ею материалов… В его глазах всегда таился веселый смех. Он неизменно был любезен, ироничен и терпелив.

Сейчас же у него был бешеный взгляд.

Впрочем, он быстро взял себя в руки. Ярость отступила на второй план и перестала бросаться в глаза. Обернувшись к Дугласу, он спросил:

Кто владелец этих домов?

Мальчишка пожал плечами и торопливо отвел глаза.

Те, кто хочет снять, разговаривают с Эганом. Но он всего лишь сборщик денег, а владельца называет «хозяином».

Дэниел подозрительно взглянул на Дугласа, потом взял Джорджину под локоть и подтолкнул ее к выходу.

Идемте поищем этого «хозяина».

Соседка уже спешила в убогую хижину с примочками. Завидев на спутнице Дэниела элегантное дорогое платье, женщина скользнула по Джорджине открыто враждебным взглядом.

Эгана на улице уже не было, но мистер Мартин, казалось, даже не обратил на это внимания. Не отпуская руку девушки, он куда-то быстро вел ее. Губы его были плотно сжаты, взгляд хмурый и колючий, он снова стал хромать. «Удивительно, и как это он только умудрился так зверски его ударить?» – недоумевала про себя Джорджина.

Пытаясь подстроиться под его бешеный темп, она спросила:

– Куда мы идем?

– Вы идете домой.

– Но я не могу! Блюхер подъедет к церкви не раньше чем через час.

– Я остановлю кэб.

Джорджина резко уперлась и остановилась.

Но мне хочется помочь! Вы сами говорили, что нам не помешают фотографии.

Дэниел обратил на нее суровый взгляд:

– Сейчас меня не это волнует. Мне не помешал бы шестизарядный револьвер и хлыст, вам ясно? Вы отправляетесь домой, и слышать ничего не хочу.

– Шестизарядный ре… – Она скользнула взглядом по его узким бедрам и облегченно выдохнула, не обнаружив кобуры. – Господи, какое варварство! Просто нужно сходить в ратушу и узнать, кто владелец этих домов. Я попрошу нашего адвоката, чтобы он выяснил это завтра же.

– Боюсь, ваш адвокат ничего не станет для вас делать. Более того, бьюсь об заклад, что ему и так уже известно имя владельца этого квартала. Равно как и всем его жителям, включая Дугласа. Ваш город не так велик, чтобы в нем можно было долго прятаться за широкой спиной сборщика арендной платы.

Джорджина настороженно прищурилась:

И вы уже догадываетесь, кто этот человек?

Дэниел дернул ее за руку, и они двинулись дальше.

– Во всяком случае, мне точно известно, что он живет не в этой части города.

– Вы хотите сказать, что он живет в противоположной части города, где живу я и мой отец? Ведь вы именно это хотите мне сказать? – Джорджина редко злилась, но сейчас была вне себя. Она стряхнула с себя его руку. – Так вот учтите, к моему отцу это не имеет никакого отношения! Он очень добрый и никогда не нанял бы такого негодяя!

– Однако доброта не помешала ему нанять женоненавистника Ральфа Эмори и поставить его мастером цеха на мануфактуре, где работают сплошь одни женщины.

Кого?

Дэниел бросил на нее злой взгляд:

– Я сказал: женоненавистника! Человека, который ненавидит всех женщин на земле!

– О Боже мой, что за глупости! – воскликнула Джорджина. Она вновь остановилась и даже топнула ногой. – Что вы выдумываете?! Разве бывают люди, которые ненавидят всех женщин на земле? А если и бывают, то мой отец никогда не назначил бы такого человека на должность мастера цеха. Вы все это нарочно говорите, чтобы отправить меня домой!

– Вы и так туда отправитесь. В эту драку вас лезть никто не просит. Я, между прочим, до сих пор не пойму, зачем взял вас сюда. И вообще считайте, что вы уволены. Гонорар пришлю вам завтра.

Прежде чем Джорджина успела опомниться, они вышли на широкую улицу, где Дэниел остановил потрепанный кэб, кативший от церкви, посадил в него Джорджину, поставил ей на колени фотокамеру и дал знак кучеру трогаться.

Лишь спустя минут десять она вспомнила о том, что мистер Мартин сказал ей что-то о гонораре. Значит, он решил заплатить ей за работу? Что ж, прекрасно! Джорджина уже знала, на что употребит деньги.

Глава 7

– Мистер Хармон, я готова сама оплатить вам ваши услуги, так что посылать счет отцу вовсе не обязательно, если вы считаете, что он будет недоволен. Уверяю вас, мне очень важно знать это!

Джорджина высвободила свою руку, не поддаваясь I человеку, который пытался вывести ее из своего кабинета. Почему все мужчины обращаются с ней, как с ребенком? Ей это уже начинало сильно действовать на нервы.

Мисс Хановер, я с удовольствием возьмусь прояснить вопрос с домами, если меня попросит об этом ваш отец. Но вам-то к чему беспокоиться? Право же, предмет столь низкий… Я слышал, у вас скоро свадьба. Столько разных забот! И платье нужно подобрать, и приглашения составить. Вы с Питером будете замечательной парой!

Джорджина легко выходила из себя. Изредка раздражение принимало крайние формы. Но никогда прежде она не пребывала в такой ярости, как сейчас. У нее появилось желание как следует отколошматить этого болвана с самодовольной физиономией, хорошенько оттаскать его за черные бакенбарды. И еще захотелось вдруг повторить трюк мистера Мартина, поднять ногу повыше и засадить ею туда, где всего больнее.

Но вместо этого она только молча улыбнулась ему, помахала ручкой на прощание и удалилась как ни в чем не бывало.

От него Джорджина направилась прямиком в ратушу.

Будь она проклята, если позволит еще хоть одному мужчине встать у нее на дороге! Она раскопает документы, узнает, кто является владельцем тех домов, и поговорит с ним по душам. А если он не пожелает внять голосу разума – что ж, она расскажет о его жестокости всем женщинам в городе, и он будет навечно опозорен, ему никто больше руки не подаст!

Джорджина понимала, что этим лишь насолит хозяину, но положения Дженис и подобных ей не поправит. Об этом она подумает в следующую очередь. Должны же быть какие-то законы, в конце концов! А если их нет, то пришло самое время им появиться. Тут помочь может только мэр. Прекрасно! Ее мама и жена мэра были хорошими подругами.

Не желая оплошать вторично, Джорджина обезоруживающе улыбнулась клерку, стоявшему за конторкой, на которой значилось: «Акты о недвижимости».

– Думаю преподнести сюрприз моему жениху. Не могли бы вы помочь мне? Я хочу узнать фамилию владельца одного дома.

Дэниел появился в здании ратуши спустя несколько минут. К этому времени Джорджина уже вовсю рылась в старых регистрационных книгах. Кончик носа ее был в пыли, которая не пожалела также перчаток и платья, но на губах девушки играла торжествующая улыбка, а палец ее быстро скользил вниз по странице с адресами.

Дэниел заглянул ей через плечо, чтобы узнать, зачем он сюда пришел. Между тем он подозревал, что вряд ли в ратуше удастся узнать имя интересующего их человека. Так и вышло. Но девушка так улыбалась, что ему стало совестно разочаровывать ее.

Что вы здесь делаете? – требовательно спросил он. – Я ведь уже сказал, что больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Джорджина показала ему язык и с шумом захлопнула книгу.

Успокойтесь, мистер Мартин. Я и не думала оказывать вам какие-то услуги. У меня здесь свои дела.

Несмотря на то что она была с ног до головы покрыта пылью, от нее по-прежнему исходил тонкий аромат ландыша. Она поднялась из-за стола и посмотрела Дэниелу прямо в глаза. Он вдруг пожалел о том, что не играет . музыка. Тогда он обнял бы ее, и они пустились бы по этой тесной комнате в восхитительном танце. Он взял ее. за плечи, но по другой причине. Ему захотелось вытрясти из нее всю душу и выбить всю дурь.

Каким же образом вы надеетесь узнать имя владельца «Эй-би-си ренталс»?

Сунув руки в карманы, он загородил собой выход. Она усмехнулась:

Тем же самым, каким мне удалось заставить клерка дать мне книгу с адресами. В любом случае, думаю, у меня это получится быстрее, чем у вас.

Ему не понравилось выражение ее глаз. Равно как и выражение глаз клерка, который стоял неподалеку и наблюдал за ними. Его взгляд, обращенный на Джорджи-ну, излучал наглую уверенность. А Дэниел прекрасно знал, что приличный мужчина никогда не станет так смотреть на женщину, если она не даст ему повода. Он нахмурился:

– Хорошо, допустим, вы получили эти сведения. Что дальше? Куда с ними пойдете? Или вы планируете издавать собственную газету?

– Вас это не касается. – Подобрав юбки, Джорджина обогнула его и направилась к выходу.

Дэниел бросился за ней:

Послушайте, Джорджина, вы не понимаете, во что ввязываетесь! Эти люди опасны. Вы можете пострадать.

Она надменно взглянула на него через плечо:

– Никто не давал вам права обращаться ко мне по имени, мистер Мартин. Для вас я мисс Хановер.

– Будь я проклят, если назову избалованную девчонку «мисс»! – Дэниел сбежал вслед за ней по ступенькам крыльца ратуши. – Хорошо, бегите и узнавай те, кто владеет «Эй-би-си», если вам так не терпится, но не делайте ничего без меня. Я могу напечатать ваш материал и сделать так, чтобы вы сами остались в стороне. Если хотите помочь Дженис и ее родным, послушайтесь моего совета. А если вам просто нужно показать всему миру, какая вы замечательная, тогда мне все равно. Вы заслуживаете того, что получите!

С этими словами он направился в противоположную от нее сторону. Джорджина остановилась как вкопанная и резко обернулась. Ей захотелось чем-нибудь швырнуть в него. Поднять крик на всю улицу и высказать ему в лицо все, что она думает о мужчинах и их циничном, высокомерном отношении к женщинам. А еще ей хотелось… броситься ему на шею. Он не выразил сомнений в том, что ей удастся докопаться до фамилии владельца «Эй-би-си». И не стал ее отговаривать. Просто пообещал напечатать ее материал у себя в газете.

Воистину мистер Дэниел Пекос Мартин был самым оригинальным и удивительным человеком из всех, что встречались ей в жизни. Конечно, только в те минуты, когда он не был так невыносим, как сейчас.

– Джорджина Мередит, я знаю вас с пеленок и всю вас вижу насквозь. Когда вы затеваете предприятие, которое не следует затевать, мне это сразу становится понятно. Так что не будем лукавить друг с другом, милая моя. Зачем, ума не приложу, вам понадобилась эта компания «Эй-би-си»? К чему забивать себе голову столь низкими материями?

Чопорная седая леди с неестественно высокой прической, которая непонятно каким образом держалась у нее на голове, вооружившись лорнетом, пристально вглядывалась в свою юную гостью, сидевшую напротив нее за чайным столиком. Джорджина невинно улыбнулась в ответ. Жена мэра любила строить из себя королеву, точно так же как сама Джорджина любила строить из себя сорванца. Так что они друг друга прекрасно понимали.

Видите ли, этой компании принадлежит недвижимость, которую я хотела бы приобрести, – серьезным тоном ответила она. – Я хочу удивить Питера своей экономической хваткой.

Пожилая леди едва не рассмеялась, удержавшись в последний момент.

Экономической хваткой? Боже мой! Добром это для вас не кончится, Джорджина Мередит, предупреждаю. Выяснить, конечно, можно, но что вы будете делать с этой информацией? Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что будет очень непросто уговорить Гарольда рассказать мне?

Джорджина была к этому готова. Она знала, что Лойола Бэнкс просто так ничего не делает. Пригубив чай из своей чашки, она проговорила:

Как это любезно с вашей стороны, миссис Бэнкс. Даже не знаю, чем отблагодарить вас… Впрочем, недавно я познакомилась с одним очень интересным человеком. Думаю, он будет неплохо смотреться на одном из ваших званых обедов. Видите ли, он из Техаса, зовут его Пекос, и, уверяю вас, это удивительно колоритная личность.

Глаза Лойолы загорелись. Джорджина подавила довольную улыбку. Она-то знала, что любимым увлечением жены мэра является устройство званых вечеров, на каждом из которых она любит попотчевать своих гостей какой-нибудь редкостью.

Джорджина еще не знала, как отнесется к этому Дэниел, но не собиралась говорить ему, что он будет на этом вечере чем-то вроде десерта.

В среду утром Джорджина проснулась словно от толчка. Сегодня должна выйти газета Дэниела с ее фотографиями. Все будут подходить к стеклянной будке, которую Дэниел снял под газетный киоск, и любоваться ими. И она наконец узнает, как к ней относится Питер. Согласен ли он взять ее в жены такой, какая она есть, или ему просто нужна красивая дурочка, как лишний атрибут собственного жизненного благополучия. Она понимала, что рискует и что может запросто лишиться спокойного будущего, которое было ей до сего дня обеспечено, но Джорджина не могла поступить иначе.

И не собиралась сидеть дома и ждать у моря погоды. Она уже видела, как печатают фотографии, и теперь ей хотелось посмотреть, как выходят из типографского станка номера газеты. Дэниел может увольнять ее сколько угодно, но он не учел одного: если Джорджина куда-то решила пойти, ее ничто не остановит.

И она пошла.

Тем более что и подходящий предлог нашелся. На ее письменном столе лежала пригласительная карточка на обед к миссис Банке, адресованная ему. Когда он поймет, что там может получить доступ к интересующей информации, он не станет упрямиться и согласится пойти.

На дворе стоял знойный июньский день. Она приказала Блюхеру отвезти ее в фотомастерскую. Ей на самом деле нужно было подкупить там кое-чего, так что она покривила душой лишь отчасти. Доставив девушку до места назначения, Блюхер уехал по поручениям ее матери. К тому времени как он приедет за ней, она уже успеет сходить к мистеру Мартину и вернуться, так что он ничего не заметит.

Джорджина быстро шла по узкой немощеной улочке в сторону отцовской фабрики, стараясь не обращать внимания на духоту и зной. Пусть это будет ей наказанием за обман.

Сегодня она оделась уже иначе, памятуя о совете Дэниела. Белая кисейная юбка свободно ниспадала до щиколоток, от палящего солнца защищал легкий зонтик, на руках были кружевные перчатки. Одна беда – на нее оборачивались все прохожие.

В той части города, где жила она, подобное было бы невозможно. Там люди умели вести себя прилично. Джорджину так и подмывало показать им всем язык, но она воздерживалась, так как предчувствовала, что это может поставить ее в еще более сложное положение. Поэтому она продолжала идти вперед, гордо вздернув подбородок и стараясь на обращать внимания на зевак.

Еще на подходе к типографии она услышала шум работающего станка. Все окна на втором этаже были широко распахнуты, и грохот распространялся по всей улице. Сложив зонтик и нервно вытерев влажные ладони о юбку, она отряхнула ее от пыли, подобрала полы и, войдя в дом, стала подниматься по лестнице.

Дверь в комнату была открыта, поэтому Джорджина не стала стучаться. Обстановка в сравнении с прошлым ее визитом несколько изменилась. Матрас теперь был накрыт цветастым стеганым одеялом, в противоположном углу стояли старый стул и стол с масляной лампой, ломившийся от книг. Некоторые из них просто каким-то чудом еще не свалились на пол. Джорджина с легкостью представила себе, как по вечерам мистер Мартин сидит за этим столом, погруженный в чтение.

«И, наверно, ничего не ест. Неудивительно, что он такой худой».

От шума работавшего станка у нее уже начала болеть голова. Она пересекла комнату и заглянула в смежную, которая, собственно, и служила типографией, надеясь застать процесс рождения новой газеты.

Вместо этого она увидела голые широкие плечи мужчины, который склонился над станком. Это было настолько неожиданно, что Джорджина замерла на месте, боясь вздохнуть и пошевелиться. Она смотрела на Дэниела во все глаза, будучи не в силах отвести взгляд. До сих пор ей ни-разу в жизни не приходилось видеть обнаженную спину мужчины. Пот ручейками сбегал по позвоночнику вниз. Штаны чуть съехали с узкой талии, открыв тонкую полоску незагоревшей кожи.

Джорджина стояла на пороге комнаты, открыв рот, вся красная, но не могла сдвинуться с места. Спина Дэниела была покрыта ровным загаром, и под чистой кожей на ней и на руках пугающе перекатывались крепкие мышцы. Она перевела взгляд на его бицепсы. Так вот, значит, как мужчина выглядит без одежды…

Она, должно быть, шаркнула ногой – хотя как он мог расслышать при таком шуме? – но Дэниел вдруг оглянулся через плечо и заметил ее, прежде чем она успела убежать. Он широко улыбнулся, выпрямился и повернулся к ней лицом.

Не успела девушка оправиться от одного потрясения, как на нее обрушилось новое. Теперь она видела перед собой его голую грудь. Господи, и почему она всегда считала его щуплым? Да, у него была стройная талия и узкие бедра, но это лишь подчеркивало крепость всех остальных частей тела. Боже, она как-то раньше не думала, что и у мужчин тоже бывают соски…

Джорджина торопливо прикрыла глаза рукой.

– Рубашку, пожалуйста, мистер Мартин.

Несмотря на грохот станка, она расслышала, как он весело фыркнул. Ей захотелось провалиться сквозь землю, растаять в воздухе, исчезнуть. Щеки горели огнем, а внизу живота появилось странное покалывание. На ватных ногах Джорджина вернулась в первую комнату, надеясь, что он поторопится с одеванием.

Когда Дэниел приблизился к ней, она мгновенно почувствовала это, хоть глаза у нее по-прежнему были зажмурены. Она определила его по запаху. Странно, но этот запах не показался ей неприятным. Более того, он пробудил в ней удивительные незнакомые чувства, в которых ей стыдно было признаться даже самой себе. Нахмурившись, она взяла у него то, что он ей с улыбкой протягивал.

Опустив глаза, она прочитала крупный заголовок, который гласил: «Рабство по-прежнему существут!» Ниже была набрана статья, в которой клеймилась семья Маллони.

Она представила себе, как это будет смотреться под стеклом газетного киоска. Особенно ее фотографии. Вот продавщица свежая и бодрая в восемь утра. А вот она же стоит, ссутулившись от усталости, за тем же прилавком, только уже в шесть часов вечера. Роскошный кабинет с мягкой мебелью и убогое рабочее место рядового клерка, где нет даже стула, чтобы присесть. Глаза ее удивленно раскрылись, когда она увидела и другие снимки. Например, величественный особняк семьи Маллони, а рядом покосившаяся хижина простого рабочего. Она это не снимала. Дэниел воспользовался ее аппаратурой без разрешения, но он сделал это ради достижения той же цели, поэтому она не возражала.

Ну? И что вы думаете? – спросил Дэниел, представ перед ней в рубашке и очках. Правда, рубашка была застегнута не на все пуговицы и к тому же не на те. Он походил больше на растрепанного подростка.

Впрочем, Джорджина не дала себя обезоружить этой его подкупающей внешностью.

Хорошо, но мало. Кто станет жалеть клерка, который работает в таком роскошном магазине, где даже при всем желании не замараешь руки? Вам придется навестить также сталеплавильню и, возможно, газовую компанию. У мистера Маллони есть, кажется, доля и в железной дороге, но не знаю, много ли полезного вам там удастся почерпнуть. Повторяю: отцовская мануфактура – ваш главный шанс на успех. Читателю это будет легче понять и проникнуться.