Текст книги "Волшебное облако"

Патриция Уилсон
Волшебное облако

Об авторе

Для тех, кто не читал увлекательный роман Патриции Уилсон «Черный бархат», вышедший в серии «Скарлет» на русском языке, сообщаем краткие сведения об этой писательнице.

Патриция Уилсон родилась в графстве Йоркшир в Англии. Вместе с мужем, которого Патриция встретила и полюбила еще в юности, она жила в Сингапуре и Африке. Сейчас Патриция Уилсон большую часть года проводит на юге Франции или в Испании. Она отказалась от карьеры учителя, чтобы целиком посвятить себя литературному творчеству. Произведения Патриции Уилсон столь популярны, что в мире продано уже более восемнадцати миллионов экземпляров ее книг.

Патриция начала писать очень рано и сначала попробовала себя в детской литературе, а также в историческом и детективном жанрах, прежде чем поняла, что лучше всего ей удаются романтические любовные романы. Ее книги всегда отражают глубокий интерес автора к людям, их взаимоотношениям и переживаниям.

С удовольствием предлагаем читателям последнюю книгу этой известной писательницы, автора более сорока повестей и романов.

ГЛАВА 1

В день похорон стояла прекрасная теплая погода, и на кладбище Эми попыталась припомнить какое-нибудь соответствующее моменту мудрое церковное изречение, но не могла отыскать в памяти ничего, кроме «Благословенна невеста, ибо для нее сегодня сияет солнце».

Весьма неподходящие слова не только потому, что это были похороны, но также и потому, тетя Селия никогда не была замужем. Она с презрением отвергала саму идею брака, особо подчеркивая, что нет такого мужчины, ради которого стоило бы расставаться со свободой и отдавать себя на его милость.

Эми задумалась: а была ли тетя Селия девственницей? Подобная мысль никогда прежде не приходила ей в голову, и то, что она возникла именно сейчас, привело ее в ужас. Это была неподобающая мысль для печальной и торжественной церемонии, но, с другой стороны, как и смерть, брак и целомудрие были звеньями одной жизненной цепи.

Эми попыталась уловить слова священника, но тот вел себя так, словно обращался к церкви, полной прихожан, и поворачивался то в одну, то в другую сторону, чтобы одарить всех своим вниманием. Стоило ему повернуть голову, и Эми уже ничего не слышала. Его голос замирал где-то вдали.

И вообще он начал утомлять ее, потому что повторял те самые слова, которые так часто адресовал своим духовным чадам на проповеди. Но в церкви они звучали по-другому, здесь же казались однообразными и монотонными. Похоже было, что он сам мало и них вслушивался.

Кладбище было старинным и даже уютным, и многие памятники и надгробные плиты, такие же древние, как и сама церковь, заросли мхом. Церковь, каких уже оставалось мало, была сооружена еще до норманнского нашествия, и не верилось, что она сумела сохраниться всего в десяти милях от шумного процветающего города. Замечательный дом тети Селии, где она прожила почти всю свою жизнь, находился поблизости.

Эми очень удивило, что тетя выбрала именно это кладбище. Хорошо зная тетю Селию, Эми ожидала от нее совсем иных распоряжений, больше отвечавших ее взглядам и отношению к людям.

К примеру, что-нибудь вроде следующего: «Прошу похоронить меня под моим любимым деревом в саду, а вокруг поставить изгородь и пропустить через нее электрический ток. И постарайтесь, чтобы все было сделано с хорошим вкусом».

Но тетя Селия почему-то облюбовала эту церковь и это кладбище, и теперь она покоилась здесь. Очень немногие провожали ее в последний путь, и Эми сожалела об этом, хотя и знала, что при жизни тетушка имела привычку отпугивать от себя людей. Ее властный характер и безжалостный язык не способствовали возникновению дружбы.

С годами почти все тети перестали поддерживать с ней отношения и вообще старались держаться подальше. Трудно было ожидать, что многие явятся на похороны, чтобы оплакать тетю Селию, но кучка скорбящих оказалась совсем уж малочисленной.

К своему удивлению, Эми узнала среди них соседку тети, хотя между ними не раз происходило судебное разбирательство из-за того, что, собака соседки частенько мяла цветники и грядки в саду, который был предметом особого внимания и гордости тети Селии.

Эми вдруг пришла в голову обескураживающая мысль: возможно, соседка явилась на похороны, чтобы удостовериться, что тетя Селия действительно умерла и больше никогда не станет ей досаждать.

Мистер Хетерингтон-старший тоже присутствовал здесь с подобающей печальной миной на лице. С незапамятных времен он был поверенным тети Селии и умело вел ее дела, а также бесконечные споры с ней самой, если возникала необходимость в чем-то ее убедить. Но он был искренне привязан к тете Селии, и хотя теперь удалился от дел, пришел сюда, чтобы в последний раз выразить ей свое почтение.

«Почтение» – вот то слово, которое лучше всего характеризовало отношение людей к тете Селии. Большинство из них избегали ее или даже ссорились с ней, если у них на это хватало духа, но тем не менее они неизменно выказывали ей глубокое почтение. Что же касалось Эми, то она по-настоящему любила тетю и понимала, что ей будет сильно ее не хватать.

Судя по всему, то же чувство почтительного уважения привело сюда и дядю Питера, поскольку не могло быть и речи о каких-либо его теплых чувствах к сводной сестре. Вот уже несколько лет он в разговоре никогда не упоминал ее имя, и тетя Селия отвечала ему тем же.

Возможно, дядя Питер явился на похороны лишь для того, чтобы морально поддержать Эми, и она была благодарна ему за это. Он взял Эми за руку, когда священник произносил последние утешительные слова, и Эми почувствовала в нем настоящую опору.

Питер Енсен вообще знал, как поступать в том или ином случае. Например, он знал, как настойчиво, но ласково увести Эми прочь от могилы и далее по залитой солнцем аллее к выходу с кладбища. Он знал, что сказать священнику на прощание, знал, каких слов ждал от него мистер Хетерингтон-старший, и как печально, и в то же время сочувственно, кивнуть соседке, которая теперь, горько плакала.

Эми в изумлении смотрела на нее, пока дядя Питер не подхватил племянницу под локоть и не увлек к воротам кладбища. Эми было известно, что некоторые люди специально приходят на похороны только для того, чтобы хорошенько выплакаться. С той же целью они читают извещения о смерти в газетах и рыдают над людьми, которых никогда не встречали при жизни. Эми считала это неоправданной и непонятной слабостью. Может быть, таким образом они давали выход скопившейся в их душе горечи?

– Печальнее всего то, – заметила вслух Эми, – что жизнь продолжает идти своим чередом.

– Согласен, – немного нетерпеливо подтвердил Питер Енсен. – Но ты, Эми, должна разумно воспринимать происходящее. Если Селия умерла, то это не значит, что наступил конец света.

– Вы правы, земля все так же вертится, – парировала Эми, бросив на Питера быстрый осуждающий взгляд. – Я только хочу сказать, как жаль, что тетя Селия умерла. Но еще печальней то, что жизнь продолжается, как будто тети никогда и не было.

– На тебя влияет здешняя атмосфера, девочка, – объявил Питер, переходя на назидательный тон старшего родственника. – Это виновато кладбище. Похороны могут кого угодно вывести из равновесия. Хорошо еще, что я решил тебя сопровождать.

– Я очень благодарна вам, дядя Питер.

В конце концов тете Селии было семьдесят, с другой стороны, не такой уж это преклонный возраст. Все случилось очень неожиданно. Никто не предполагал, что внезапный сердечный приступ убьет эту полную энергии женщину.

– Я думала, что она будет жить вечно, – пробормотала Эми.

– Но все произошло быстро и без страдании, – заметил Питер успокаивающим тоном.

– Слишком быстро! – вырвалось у Эми, которая не одобряла равнодушия дяди Питера. – Я даже не успела с ней попрощаться. Она меня вырастила, а я позволила ей вот так незаметно покинуть меня. Мне кажется, тут есть доля моей вины. Как будто я потеряла ценную вещь только потому, что не берегла ее.

– Прекрати, Эми! – резко сказал Питер. Он остановился и повернулся к ней. – Люди умирают. Это закономерно. Ты взрослая умная женщина, и у тебя все в порядке с карьерой. Пока не поздно, возьми себя в руки. Если ты начнешь упрекать себя за то, что позволила Селии пренебрегать своим здоровьем…

– Она не пренебрегала! Никто не знал, что у нее больное сердце. И она в том числе.

– И все-таки, наверное, были какие-то симптомы. В ее возрасте она должна была регулярно проверяться у врача. Я, например, проверяюсь.

– Вам всего-навсего пятьдесят, – напомнила ему Эми.

– Тем более Селия должна была проверяться в свои семьдесят.

– Может быть, она не хотела посещать врачей, чтобы не узнать чего-нибудь плохого, – уныло заметила Эми, и Питер недовольно нахмурился.

– Хватит нагнетать мрачность, Эми. Давай побыстрей уйдем отсюда и вернемся в мир живых людей. Пойми, все кончено.

Питер еще быстрей зашагал к воротам, увлекая за собой Эми, но она не могла оторвать взгляда от сочной зелени кладбищенских деревьев, травы и ярких цветов. Она не могла избавиться от мысли, что природа должна дать ей знак, пусть самый маленький, что тети Селии уже больше нет на свете. Горячее солнце позднего лета по-прежнему струило свои лучи, небо по-прежнему было синим, а облака белыми и пушистыми. Жизнь продолжалась как ни в чем не бывало, умер ты или нет.

– Наверное, у меня депрессия, – сказала Эми, когда они покинули кладбище и направились к своим машинам, стоявшим одна за другой в тихой аллее.

– Похороны невеселое мероприятие, – откликнулся Питер. – Вот почему я их избегаю. Сегодня я сделал исключение только ради тебя и оказался прав.

– Тетя Селия была вашей сводной сестрой, – напомнила Эми. – Хорошо, что вы решили меня сопровождать, но мне кажется, вы и без того приехали бы на похороны.

– Нет, ты ошибаешься, я бы не приехал. Селия меня по-настоящему ненавидела. Она не захотела бы, чтобы я присутствовал на ее похоронах. Знай она обо всем заранее, наверняка бы запретила мне это. Если сейчас она смотрит на нас с небес, то скорее всего в раздражении стучит ногой и сердито хмыкает.

Эми улыбнулась про себя. Она легко могла представить себе негодующую тетю Селию там наверху. Тетя никогда не считала нужным скрывать свое неудовольствие.

– У нее был железный характер, – заметил Питер и, не удержавшись, вслед за Эми взглянул на облака.

– И все-таки она всегда была безупречно справедливой, – вступилась за Селию Эми.

– И злой, как ласка, – закончил Питер.

– Но только не по отношению ко мне.

– Именно поэтому ты унаследуешь ее состояние, милая девочка. Уверен, что Селия все заранее предусмотрела. Очень скоро ты станешь весьма богатой. У нее не было никого, кроме тебя.

– Неправда. У нее были еще и вы.

– Мне не нужны ее деньги. У меня хватает своих. Селия занималась твоим воспитанием с тех пор, как тебе исполнилось восемь. Кому еще она могла оставить свое состояние. Не мне же. Селия сторонилась меня, как прокаженного. Хочешь верь, хочешь нет, но она меня ненавидела.

– Послушайте, дядя Питер, ведь она о вас никогда не говорила, – опять вступилась Эми за тетю.

– И это тоже что-то значит. В последний раз, когда я ее видел, она критиковала всех и вся и не щадила никого. То, что я, как ты утверждаешь, не был в числе обливаемых ядом, свидетельствует о многом. Селия не снисходила до меня. Для нее я просто не существовал. И, пожалуйста, не называй меня дядей. Это старит. Я слишком молод, чтобы быть твоим дядей, и, если быть точным, то я тебе даже не родственник.

– Какая ерунда, дядя Питер! – возмутилась Эми. – Теперь вы мой единственный родственник. Нас всего двое на этом свете. Мы двое спиной к спине против всего враждебного мира.

– Кстати, насчет враждебного мира, – заметил Питер, когда они уже подходили к машинам, – как там у тебя дела с твоим новым боссом?

– Новый? Он здесь уже полгода и с тех пор ничуть не изменился. По-прежнему ни с кем не может установить добрые отношения. В нем нет ничего человеческого.

– Пожалуйста, напомни мне его имя.

– Мартель, – почти выкрикнула Эми.

– Прекрасно!

– Почему «прекрасно»? – заинтересовалась Эми.

– Это французская фамилия. Наверное, он иногда называет тебя каким-нибудь французским ласкательным именем? – спросил Питер, лукаво всматриваясь в ее возмущенное лицо.

– Он только наполовину француз. Кажется, его мать англичанка, но никто точно не знает. Даже не верится, что у него вообще была мать. Вернее всего его собрали где-нибудь на конвейере. «Модель 176, без дефектов, хранить и замороженном виде». Он называет меня мисс Скотт и при этом говорит ужасно высокомерным тоном. Он смотрит на компьютер черт мое плечо, щурит глаза и, прежде чем заговорить, показывает своим длинным пальцем на то, что его интересует.

– Он недоволен твоей работой?

– Я не сказала, что он меня критикует. Он комментирует мои действия, – объяснила Эми с внезапной довольной улыбкой. – У него нет оснований меня критиковать. Под меня не подкопаешься. Если бы я вдруг ушла с работы, у них бы случился большой переполох. И он это хорошо знает. Я единственная, кто разбирается во всех программах и держит все под контролем. От меня так просто не избавиться. Как бы там ни было, – сказала она, помрачнев, – работать с ним рядом очень тяжело. Представьте себе, что за вами постоянно следит снежный человек.

– Приглашаю тебя пообедать. Может быть, ты отвлечешься и повеселеешь, – предложил Питер, но Эми затрясла головой.

– Спасибо, не могу. Мне надо заскочить домой и переодеться. Я обедаю с Джилл. Она завтра улетает в Америку. На целый год. Еще один человек вот так вдруг покидает меня.

– Она ведь не покидает тебя навеки, выдумщица. Ты, вроде, говорила мне, что Джилл едет туда по обмену? Год пролетит так быстро, что и не заметишь. Во всяком случае, ты можешь навестить ее там. А теперь отправляйся на свой обед и перестань хмуриться.

– Я постараюсь. До свидания, дядя Питер.

Эми бросила на него тоскливый взгляд, словно он тоже собирался исчезнуть из ее жизни, а он легонько подтолкнул ее к машине.

– Возьми себя в руки, девочка. Я буду с тобой рядом еще лет сто. Помни, если судьба распорядится так, чтобы я присоединился к Селии, ты получишь и мои деньги. Тогда сможешь послать куда подальше твоего замороженного босса.

Эми невольно улыбнулась, глядя, как Питер энергичным шагом направляется к своей машине. Никто бы не догадался, что ему пятьдесят. Он выглядел полным сил молодым человеком. Только седые пряди в каштановых волосах выдавали его возраст. Он, конечно, красивый мужчина. Высокий, с хорошей фигурой, живыми глазами и несколько ироничной улыбкой.

Они с Питером были друзьями, несмотря на нелюбовь к нему тети Селии. И он напрасно протестовал, когда Эми называла его дядей Питером, потому что он все равно выглядел совсем молодым. Питер несколько раз предлагал ей называть его просто по имени, но Эми не могла избавиться от своей давней привычки. Он с детства был для нее дядей Питером.

Сводный брат тети Селии прожил легкую жизнь, что позволило ему сохранить моложавость, которую он старательно поддерживал. Сколько себя помнила Эми, дядя Питер всегда был богатым и неизменно появлялся под руку с какой-нибудь дамой, большей частью значительно моложе его. И, самое главное, с ним Эми всегда было просто. Питер Енсен обладал большим обаянием.

И все-таки, рассуждала Эми, садясь в машину, ему следовало быть снисходительней к тете Селии, даже если в прошлом между ними произошла серьезная ссора, подробностей которой она не знала. И дело не в том, что нельзя плохо говорить о мертвых. Просто язвительные замечания Питера почему-то еще более разбередили рану и усилили боль потери. И вот теперь еще одно расставание: Джилл уезжает в Америку.

– Как все прошло – без сучка и задоринки? – спросила Джилл Дэвис и поправилась. – Прости, я говорю глупости.

– Ничего, я поняла, что ты хочешь сказать. – Эми вздохнула и взяла в руки меню. – Пожалуй, церемония прошла вполне достойно, если так можно выразиться о похоронах. Хотя, по правде говоря, все было ужасно. Было совсем мало народа. Ты ведь знаешь, что тетя Селия не умела ладить с людьми.

– Как же, отлично знаю, – сухо подтвердила Джилл. – Помню, как она всегда оглядывала меня надменным, холодным взглядом. Я ведь редко заходила к вам, разве что повидаться с тобой или оказать ей какую-нибудь мелкую медицинскую услугу. Она не считала нужным вызывать доктора по пустякам, а полагалась на меня. И всегда я ловила на себе ее тяжелый взгляд. Теперь никогда не узнаю, в чем перед ней провинилась. Или могла провиниться.

– Да ни в чем. Просто у нее была такая манера общаться с людьми. Но меня она по-своему любила, и мы не ссорились. Мне нравились ее чувство юмора, умение одеваться, даже те кушанья, которые она предпочитала. И еще то, как она смело высказывала свое мнение.

– Что же, она тебя вырастила, и это сразу видно, – подчеркнула Джилл, оглядывая безупречные прическу и платье Эми. – Ты была на похоронах в этом костюме?

– Господи, конечно нет. Я была в черном, а потом забежала домой, чтобы переодеться. – Эми оглядела свой шелковый костюм, состоящий из однотонной блузки и юбки в клетку. – Пусть тетя Селия на этот раз не могла меня видеть, но я бы ни за что не осмелилась явиться на ее похороны в неподходящем наряде, опасаясь получить замечание, выговор или даже удар молнии с небес.

– Но ты наверняка бы не промолчала в ответ, – рассмеялась Джилл. – Ты тоже не боишься высказывать свое мнение.

– Ты права, – скорбно подтвердила Эми. – Подобная привычка имеет свои минусы. Думаю, именно поэтому я не слишком высоко котируюсь у нашего босса. Он всегда молчит, но ты бы видела его грозный взгляд.

– Кстати, я никогда не встречалась с этим чудовищем, – напомнила Джилл. – Он старый, молодой или серединка на половинку?

– Ему лет тридцать пять – тридцать шесть. Босс – прекрасный архитектор и к тому же хорошо разбирается в бизнесе, много работает и требует того же от остальных. Но холодный, как рыба. Может сойти за инопланетянина с легким французским акцентом.

Джилл расхохоталась, и Эми тоже оживилась. Сколько еще придется ждать, прежде чем она снова услышит веселый смех подруги. Ей казалось, что она знает Джилл Дэвис всю свою жизнь, хотя их дружба выглядела несколько странной, если учесть разницу в возрасте: Эми было двадцать пять, а Джилл тридцать девять.

Они и внешне были полной противоположностью. Джилл – натуральная блондинка с темными глазами, что особо подчеркивало нежную бледность ее кожи и прелесть лица. Эми – шатенка с каштановым оттенком и красивыми синими глазами, которые передавались в их роду от поколения к поколению.

Джилл уже была опытной медицинской сестрой к тому времени, когда заболел отец Эми. Джилл ухаживала за ним в его последние дни и была особенно внимательна к Эми. После смерти отца Эми Джилл никогда не забывала присылать ей поздравительные открытки и подарки ко дню рождения и на Рождество. Джилл не прерывала связи с девочкой, для которой смерть отца была страшным ударом. По мере того как взрослела Эми, крепла и их дружба. И вот теперь Джилл уезжала, и это было для Эми еще одним тяжелым ударом.

– Как бы я хотела, чтобы ты осталась, – с грустью сказала Эми.

– Но ведь мы расстаемся всего на год, и ты можешь навестить меня, если тебе захочется, – заметила неунывающая Джилл. – Вот тебе хорошая причина, чтобы попутешествовать.

– Именно это сказал мне дядя Питер всего полчаса назад.

– Значит, он был на похоронах? Я очень надеялась, что он приедет поддержать тебя. Питер – твой надежный друг, Эми. Никогда не теряй с ним связи.

– Что ты! Вот только дядей его называть нельзя. Он не хочет. Утверждает, что это его старит.

– Старит? Кого – Питера Енсена? В это трудно поверить. Он самый привлекательный мужчина из моих знакомых.

– К тому же дамский угодник, – предупредила Эми, услышав в голосе подруги знакомые нотки заинтересованности, которые всегда появлялись при упоминании Питера.

– Я знаю. Но будь я помоложе…

– Ты моложе его на целых десять лет.

– Даже на одиннадцать, – поправила Джилл. – Мне известны все его недостатки, и тем не менее…

– Помни, что ты красавица, Джилл, – подчеркнула Эми, любуясь лицом подруги.

– Спасибо. Но мне уже под сорок. Похоже, это как раз та возрастная граница, которую Питер никогда не переступает, выбирая себе женщин. Во всяком случае, я бы никогда с ним не встретилась, не ухаживай я за твоим отцом, добавила она. – Я всего-навсего медицинская сестра, а Питер Енсен богатый плейбой.

– Не напоминай мне о его богатстве, – приказала Эми. – Сегодня он объявил, что я его единственная наследница. Видимо, хотел поднять мой дух.

– Питер никогда не умрет, – твердо произнесла Джилл. – Такие люди, как Питер Енсен, живут вечно, при этом не стареют и с каждым годом становятся все привлекательней. – Джилл взглянула на часы. – Мне пора, Эми. Надо еще собраться, а времени до отъезда осталось совсем мало.

– А я должна вернуться на работу. – Эми поднялась и взяла свою сумку. – Если я опоздаю, босс одним взглядом превратит меня в ледяную статую.

– Боже мой, как бы мне хотелось с ним познакомиться! – сказала Джилл.

– Смотри, ты об этом пожалеешь, – предупредила Эми. – Лучше выбрось эту мысль из головы.

– Не ходи сегодня на работу, – посоветовала Джилл. – У тебя ведь есть для этого веская причина.

– Люк Мартель не из тех, кто умеет сочувствовать. Прогул для него все равно, что стихийное бедствие. В наказание он может отправить меня на переподготовку во Францию.

– Послушай, а что если я заскочу к тебе сегодня вечером? – предложила Джилл. – Мы теперь не скоро увидимся, так что давай я принесу пиццу, и мы устроим прощальный ужин.

Лицо Эми посветлело. По крайней мере, это будет неплохим завершением тяжелого дня, подумала она.

– Не надо пиццы, я сама приготовлю ужин, – сказала Эми, и Джилл засияла.

– Я так и знала, что ты это предложишь. Я ведь хитрая. Хоть перед отъездом вкусно поем. Когда еще представится такой случай!

– Ты знаешь, в Америке люди тоже едят, – очень серьезно напомнила Эми.

В Америке, где жизнь бьет ключом, где все происходит на высоких скоростях и каждый человек полон до краев кипучей энергии, где все умеют до изнеможения наслаждаться каждым мгновением… Вот как оно в Америке. Тоска вновь овладела Эми.

– Перестань грустить и последуй моему совету, – сказала Джилл. Устрой себе отдых, расслабься и наслаждайся жизнью.

– Мне не хватит смелости, – призналась Эми. – Ведь не я уезжаю в Америку. Не пойти на работу, конечно, заманчиво, но, как представлю, что в понедельник придется объясняться с моим высокомерным начальником…

Девушки попрощались. Джилл села в такси и уехала, а Эми продолжала рассуждать сама с собой. Ну что случится, если сегодня она не вернется в контору? Что с ней сделает босс? С работы он определенно ее не прогонит, не накричит, поскольку никто не слышал, чтобы Люк Мартель вообще когда-нибудь говорил на повышенных тонах. Ну а уж если попытается уничтожить ее взглядом, то можно просто проигнорировать его, как она всегда это делала.

Эми была вполне довольна своей работой, пока фирма, где она возглавляла компьютерный отдел, не слилась с Международной компанией «Мартель» – гигантским французским строительным предприятием. Это даже нельзя было назвать слиянием, так как большая французская акула просто проглотила мелкую английскую рыбешку. Одно движение хищных челюстей – и бедняжки как не бывало. По идее это совсем не должно было беспокоить Эми. Она отлично справлялась со своими обязанностями и могла по-прежнему процветать в своем компьютерном царстве, но вместе с изменением статуса фирмы в конторе появился сын французского совладельца предприятия.

Люк Мартель, с его презрительным взглядом темных глаз, ворвался в размеренную жизнь учреждения, подобно порыву холодного зимнего ветра. Ходили слухи, что он не стремился к этой должности и предпочел бы остаться в родной Франции, но разве можно верить слухам? Люк Мартель, как утверждали злые языки, за исключением работы, ненавидел здесь все: город, климат и вообще Англию.

Говорили также, что мать у него англичанка. Эми с трудом могла представить себе его семью, разве только в виде конвейера, с которого сходили абсолютно одинаковые бездушные гуманоиды.

Эми смотрела вслед такси, на котором уехала подруга, и думала о том, насколько они разные. Джилл была очень высокой и даже немного полной, хотя это и не портило ее. Она носила модную короткую стрижку. Привлекательное лицо Джилл сияло здоровьем. Наверное, причиной тому была ее профессия.

Такси скрылось за углом, и Эми решительно сжала губы. Она заглянула в сумочку, чтобы проверить, там ли ее чековая книжка. Так как предполагалось, что в самом ближайшем будущем Эми сильно разбогатеет, она решила позволить себе поход по магазинам. Нужно побаловать себя и таким образом поднять настроение и прогнать депрессию, а заодно бросить вызов ненавистному начальнику Люку Мартелю. Эми бодро зашагала по улице, предвкушая удовольствие от посещения магазинов, и очень скоро целиком погрузилась в изучение витрин.

Удивительно, как освежает душу человека чувство полной свободы, думала Эми. Это даже лучше, чем законный выходной день, потому что все трудятся, а она гуляет, наслаждаясь бездельем.

Ее внимание привлекло платье в витрине дорогого универсального магазина, и Эми остановилась, чтобы хорошенько его рассмотреть. Черное с белой отделкой платье явно было не дешевым. Оно эффектно смотрелось в просторной витрине. Позабыв обо всем, Эми принялась взвешивать все «за» и «против» такой покупки, как вдруг тень позади поглотили ее отражение в стекле.

– Неужели это вы, мисс Скотт? Какая удача!

Хорошо знакомый голос был холодным и саркастическим. Эми ощутила привычное смешение противоречивых чувств, которые всегда охватывали ее при звуке этого странно-чувственного и одновременно равнодушного голоса. Она обернулась и встретилась глазами с насмешливым спокойным взглядом Люка Мартеля, смотревшего на нее с высоты своего роста, как судья на подсудимого. Господи, откуда он только взялся? Эми онемела, чувствуя себя беспомощной мышкой, попавшей в мышеловку, которой грозит скорая расправа.

Босс окинул ее быстрым взглядом, затем также мгновенно оценил платье в витрине.

– Вам такое не пойдет. Эта модель подчеркнуто строгая. Вы для нее слишком женственны, – подытожил он. – Кажется, такой стиль называется «деловой», а у вас для него чересчур мягкий характер.

– Да… Я…

Эми заикалась, не в силах найти нужные слова. Ее мозг был занят лихорадочными поисками оправдания, а непроницаемое лицо, склоненное над ней, не способствовало этому занятию. Только когда выразительный рот босса скривился в насмешливой улыбке, Эми наконец обрела дар речи.

– Я… Я не ожидала вас здесь встретить…

Темные брови Люка Мартеля поползли вверх, лицо изобразило нарочитое изумление: он наслаждался ее растерянностью.

– Вы сказали «здесь»? Хотите сказать, на обычной улице? Но я дышу тем же воздухом, что и вы, и могу по желанию покидать нашу с вами фирму. А сейчас, я здесь, как и вы, занимаюсь покупками.

– Покупками? А зачем они вам?

Эми злилась на себя за глупое поведение. Обычно она тут же находила ответ на любой выпад босса, но сейчас не могла ничего придумать. Он всего одной фразой намекнул, что поймал ее на обмане: она нагло разбазаривала время, оплачиваемое международной компанией «Мартель». К тому же босс почти прижал Эми к витрине, лишив возможности сбежать, если только она силой не попыталась бы оттолкнуть его.

– Вам действительно интересно знать, что я хочу купить? – спросил он, еще выше поднимая брови.

Она не ошиблась, предполагая, что он настроился издеваться над ней. Он будет держать ее здесь до бесконечности, изводя колкостями, прежде чем выдвинет серьезные обвинения. Эми почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.

– Нет, – быстро ответила она и сделала небольшое движение в сторону. Он немного отступил, пропуская Эми, и ей показалось, что он даст ей возможность улизнуть.

Но не тут-то было: Люк Мартель пропустил ее вперед, догнал и зашагал рядом.

– Вы, кажется, взволнованы, – заметил он, глядя на Эми своим обычным властным взглядом – Но это не имеет значения. Главное, что я вас встретил. Вы мне поможете.

– Как? – удивилась Эми.

Ей хотелось побыстрее от него избавиться, повернуться и уйти, но он был ее начальником и умел командовать. Босс не просил о помощи, ибо не сомневался, что вправе на нее рассчитывать.

– Мне надо купить подарок даме ко дню рождения, и вы поможете мне в этом. Женщина всегда точно знает, что может понравиться другой женщине.

Перед мысленным взором Эми мгновенно возникло видение элегантной француженки, яркое и цветное, как на обложке журнала мод. Тот самый, знаменитый французский эталон, который рождается на свет с безупречно отточенным вкусом и распространяет вокруг ауру непогрешимости. Эми вдруг почувствовала себя неуклюжей, неряшливой и даже не очень умной.

Люк Мартель шагал рядом мягкой пружинистой походкой, напоминая большого и очень опасного ягуара. В его движениях крылась угроза, как если бы он вышел из джунглей в поисках жертвы.

Его намерения были предельно ясны Эми. Он поддразнивал ее и тут же успокаивал, пробуждая ложное чувство доверия, чтобы затем наброситься и выпытать, почему она не на работе, ведь ей разрешили отсутствовать только до обеда. Ничего, она найдет что ответить и выкрутится. Пора брать инициативу в свои руки.

– Я с удовольствием вам помогу, – с готовностью отозвалась Эми, – хотя не представляю, что может понравиться француженке.

– Абсолютно то же самое, что и англичанке, – ответил Мартель, входя с Эми в магазин. – Что-нибудь дорогое.

– Тогда следуйте за мной, – пригласила его Эми, сопроводив свои слова вызывающим взглядом синих глаз.

Для него определенно все женщины одинаковы, независимо от их национальности и положения в обществе, подумала Эми и решительно направилась в ювелирный отдел. В этом магазине умели заламывать цену. К особо дорогим украшениям была приставлена охрана.

Люк Мартель постарался скрыть свое удовлетворение. Он совсем не ожидал встретить здесь мисс Эми Скотт, но сразу узнал ее еще с противоположной стороны улицы. Тонкая грациозная фигурка, блестящие каштановые волосы до плеч и изысканная манера одеваться выделяли ее из толпы.

Сначала он даже растерялся. Она была очень нужна сегодня утром на работе, но ее отпустили на похороны родственницы. Его вдруг осенило, что мисс Скотт проявила свою обычную дерзость, решив отдохнуть во второй половине дня. И наплевать ей на то, что ее отсутствие может сказаться на работе компании.

Кстати, так оно и случилось. И нельзя сказать, чтобы он был этим очень доволен. Эми Скотт была системным администратором и отвечала за согласованную работу всех компьютеров. Этим утром два из них зависли, а мисс Скотт не оказалось на месте, чтобы поправить дела. Люк Мартель также хотел получить кое-какую хранящуюся в памяти компьютера информацию и обнаружил, что файл защищен паролем, известным одной мисс Скотт.