Текст книги "Суть доказательств"

После ланча я наконец не выдержала и позвонила Марино.

– Как раз собрался звякнуть, – начал лейтенант, не дав мне произнести и пары слов. – Я уже выхожу. Мы могли бы встретиться в офисе Бентона? Скажем, через час-полтора?

– А в чем дело? – Я еще не успела сказать ему, зачем звоню.

– Мне тут попали в руки заявления Берилл. Подумал, что ты тоже захочешь их увидеть.

Он положил трубку, как всегда, не попрощавшись.

В назначенное время я проехала по Ист-Грейс-стрит и припарковалась на платной автостоянке неподалеку от пункта назначения. Современное десятиэтажное офисное здание высилось маяком над унылым берегом, забитым выдающими себя за антикварные магазинами, лавчонками и крохотными этническими забегаловками, хвастающими «экзотической» кухней. По выщербленным тротуарам струились неспешные ручейки прохожих.

Задержавшись на минуту у проходной, я вошла в лифт и, поднявшись на пятый этаж, направилась к незаметной деревянной двери в конце коридора. Местонахождение ричмондского отделения ФБР держалось в большом секрете, и его офис был столь же непримечателен и скромен, как и агенты в штатском. Сидевший за столом в фойе молодой человек разговаривал по телефону. При моем появлении он прикрыл трубку ладонью и вопросительно вскинул брови. Я объяснила причину визита и получила предложение подождать.

Фойе было маленькое и обставлено в типично мужском стиле: мебель обита толстой темно-синей кожей, на кофейном столике разбросаны спортивные журналы. Фотографии бывших директоров ФБР на стене напоминали встречающийся в полицейских участках стенд «Их разыскивает полиция». Рядом висели обрамленные рамками почетные грамоты за служебные успехи и бронзовая табличка с именами сотрудников, погибших при исполнении служебных обязанностей. Дверь то и дело открывалась, и мимо, не удостаивая меня взглядом, проходили высокие, подтянутые мужчины в темных костюмах и солнцезащитных очках.

Бентон Уэсли, может быть, и был отлит по тому же казенно-прусскому образцу, что и остальные, но за годы нашего знакомства заслужил мое уважение. За стандартной внешностью скрывалась интересная личность. Переполнявшая Бентона энергия ощущалась даже сейчас, когда он сидел за письменным столом в неизменных темных брюках и белой накрахмаленной рубашке. Модный узкий галстук повязан идеальным узором, на ремне – черная кобура со служебным пистолетом. В офисе Уэсли носил оружие очень редко. Мы с ним давненько не встречались, но он не изменился: по-спортивному подтянут, по-мужски хорош собой. Что неизменно меня удивляло, так это преждевременная седина на висках.

– Извините, что заставил ждать. – Бентон улыбнулся.

У него было крепкое, уверенное рукопожатие, без малейших претензий на «мужественность». Некоторые из знакомых мне юристов и копов любят произвести впечатление, сжимая пальцы до хруста в костях.

– Марино здесь, – продолжал Бентон. – Мы уже уточнили с ним кое-какие детали и теперь готовы выслушать ваше мнение. – Он придержал дверь, пропуская меня в кабинет, и отправился за кофе.

– Компьютер ожил только вчера вечером, – сказал Марино. Удобно устроившись в кресле, он разглядывал новенький револьвер.

– Компьютер? Какой еще компьютер? – Неужели опять забыла сигареты? К счастью, нет. Как всегда, пачка оказалась на самом дне сумочки.

– Тот самый, в управлении. Чертова железяка постоянно ломается. В общем, я получил наконец копии заявлений. Интересные сочинения. По крайней мере, на мой взгляд.

– Заявления Берилл? – уточнила я.

– Точно. – Он положил револьвер на стол. – Занятная вещица. Везет же людям. Бентон получил его в качестве приза на прошлой неделе, когда ездил на совещание в Тампу. А я и двух баксов в лотерею ни разу не выиграл.

Стол Бентона был завален бумажками, папками, видеокассетами и большими пухлыми конвертами, вероятно, с фотографиями и отчетами по преступлениям, которые полиция сочла достойным внимания ФБР. За стеклом на полке красовались устрашающего вида образцы оружия – сабля, кастеты, африканское копье, самодельный пистолет, – охотничьи трофеи и подарки от благодарных протеже. Одна слегка пожелтевшая фотография демонстрировала Уильяма Уэбстера[3]3
   У э б с т е р Уильям Х е д ж к о к – государственный деятель, юрист. В 1978–1987 гг. – директор Федерального бюро расследований.


[Закрыть], пожимающего руку Бентону на вертолетной площадке в Квантико. Ничто в кабинете не указывало на то, что у его хозяина есть жена и трое детей. Агенты ФБР, как и большинство полицейских, ревниво охраняют от посторонних свою частную жизнь, особенно если часто имеют дело со злом и ощущают на себе весь его ужас. Уэсли был профайлером, составлял психологические портреты подозреваемых и знал, что такое рассматривать фотографии изуродованных немыслимым образом жертв, а потом посещать места заключения и смотреть в глаза всяким Чарльзам Мэнсонам[4]4
   Ч а р л ь з Миллз М э н с о н (род. 1934) – американский преступник, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 г. совершили ряд жестоких убийств. (Прим. ред.)


[Закрыть] и Тедам Банди[5]5
   Теодор Роберт «Т е д» Б а н д и (1946–1989) – американский серийный убийца, известный под прозвищем «нейлоновый убийца». Точное число его жертв неизвестно: оно колеблется в пределах от 26 до более 100, общее количество преступлений – 35. Банди был признан виновным в десятках убийств и казнен на электрическом стуле во Флориде. (Прим. ред.)


[Закрыть].

Бентон вернулся с двумя пластмассовыми чашками горячего кофе для меня и Марино. Он никогда не забывал, что я предпочитаю черный и что мне нужна пепельница.

Марино взял с колен тонкий конверт с копиями заявлений и начал их рассматривать.

– Начнем с того, что зарегистрированных заявлений всего три. Первое датировано понедельником, одиннадцатого марта. Поступило в половине десятого утра. Накануне вечером Берилл Мэдисон позвонила в службу «911» и попросила, чтобы к ней домой прислали полицейского. Сказала, что хочет подать жалобу. На звонок отреагировали не сразу, что и неудивительно, поскольку вечером дел у копов хватает и на улице. На следующее утро к ней отправили полицейского, э-э… Джима Рида, с пятилетним стажем службы. – Лейтенант вопросительно взглянул на меня.

Я покачала головой – имя Джима Рида было мне незнакомо.

– Согласно отчету Рида, заявительница пребывала в очень возбужденном состоянии. Утверждала, что накануне – то есть в воскресенье – в восемь пятнадцать вечера получила телефонный звонок угрожающего характера. Голос, опознанный мисс Мэдисон как принадлежащий мужчине, скорее всего белому, произнес следующее: «Держу пари, Берилл, ты по мне скучаешь. Но я всегда слежу за тобой, хотя ты меня и не видишь. Я наблюдаю за тобой. Ты можешь убежать, но не спрятаться». Далее, по утверждению заявительницы, неизвестный сказал, что видел, как она утром того же дня покупала газету перед магазином «7–11». Звонивший рассказал, как она была одета – «в красный облегающий костюм и без лифчика». Мисс Мэдисон подтвердила, что в воскресенье утром, примерно около десяти, действительно заезжала в «7–11» и была одета так, как описал звонивший. Она припарковалась возле магазина, купила в автомате «Вашингтон пост» и уехала, не заходя в магазин. Знакомых или подозрительных лиц заявительница не заметила. Мисс Мэдисон была очень расстроена случившимся и утверждала, что за ней, вероятно, кто-то следил. На вопрос, замечала ли она признаки слежки раньше, заявительница ответила отрицательно.

Марино перевернул страницу.

– Рид доложил, что мисс Мэдисон неохотно поделилась подробностями высказанной в ее адрес угрозы. В ответ на прямой вопрос она сообщила, что незнакомец говорил непристойности и даже сказал, что, когда он представляет ее без одежды, в нем просыпается желание убить ее. После этого, по словам мисс Мэдисон, она положила трубку.

Лейтенант пристроил отчет на край стола.

– И что же посоветовал ей офицер Рид? – спросила я.

– Ничего особенного. Порекомендовал вести учет звонков, записывать дату, время и ход разговора. Держать двери на замке, закрывать окна, подумать об установке сигнализации. При обнаружении подозрительных машин поблизости от дома записывать их регистрационные номера и звонить в полицию.

Я вспомнила, что говорил Марк о впечатлении от встречи с Берилл в прошлом феврале.

– Она не упомянула, был ли тот звонок от одиннадцатого марта первым или угрозы поступали и раньше?

Ответил Уэсли. Он взял отчет, пробежал взглядом страницу и покачал головой:

– Очевидно, поступали. Рид пишет, что звонки угрожающего характера поступали с начала года, но мисс Мэдисон не сообщила о них в полицию. Похоже, они были довольно редкими и не содержали конкретных деталей угрожающего характера.

– Она утверждала, что раньше ей звонил тот же самый человек?

– По ее словам, голос звучал так же, мягко и артикулированно, – ответил Марино, – и принадлежал белому мужчине. Ни у кого из ее знакомых такого голоса не было. Так, по крайней мере, она сказала. – Лейтенант развернул второй отчет. – Во вторник, в семь восемнадцать вечера, мисс Мэдисон позвонила офицеру Риду на пейджер и попросила срочно с ней встретиться. Он приехал к ней домой в начале девятого. Заявительница опять-таки пребывала в состоянии сильного возбуждения. Сообщила, что получила еще один звонок угрожающего характера и сразу же набрала номер пейджера Рида. Тот же голос, тот же мужчина. Содержание сообщения примерно такое же, что и раньше.

Марино начал читать отчет:

– «Я знаю, что ты скучаешь по мне, Берилл. Скоро я приду за тобой. Я знаю, где ты живешь, знаю о тебе все. Ты можешь убежать, но не спрятаться». Потом он сказал, что видел ее в новой машине, черной «хонде», и что это он сломал антенну накануне вечером, когда она припарковалась у дома. Заявительница подтвердила, что действительно оставляла машину возле дома и что утром во вторник обнаружила сломанную антенну. Антенна была сильно погнута и не работала. Рид осмотрел «хонду». Факт поломки им подтвержден.

– Какие меры принял офицер Рид? – спросила я.

Марино перевернул страницу.

– Посоветовал ставить машину в гараж. Мисс Мэдисон ответила, что никогда не пользовалась гаражом и собиралась переоборудовать его в офис. Он порекомендовал обратиться к соседям и спросить, заметили ли они что-то необычное. Далее Рид пишет, что мисс Мэдисон осведомилась, может ли она приобрести огнестрельное оружие.

– И все? А как насчет тех записей, что он попросил ее вести? Там что-нибудь о них говорится?

– Нет. В конфиденциальной части отчета сделана следующая приписка: «Реакция заявительницы на сломанную антенну представляется чрезмерной. Она была крайне расстроена и допустила оскорбление в адрес офицера». – Марино поднял голову. – Другими словами, Рид хочет сказать, что он не поверил ей. Может, она сломала антенну сама, а ерунду насчет звонков и угроз просто сочинила.

– Господи… – пробормотала я. – Какая глупость!

– Эй, док, подожди-ка с обвинениями. Ты же не представляешь, сколько таких жалоб поступает в полицию каждый день. Дамочки звонят постоянно. То к ним пристают, то их режут, то насилуют. Некоторые просто все выдумывают. Тормоза полетели, вот и захотелось внимания.

Разумеется, я все это прекрасно знала. Знала о выдуманных хворях и недомоганиях, проблемах с адаптацией и маниях, заставляющих людей не просто изобретать, но и причинять себе реальные увечья и страдания. Так что лекция Марино была лишней.

– Продолжайте. Что дальше?

Лейтенант положил на стол второй отчет и открыл третий.

– Шестого июля, в воскресенье, Берилл позвонила Риду в пятнадцать минут двенадцатого. Он приехал к ней домой в четыре часа дня. Заявительница встретила его откровенно враждебно и…

– Да уж, – бросила я. – Она прождала его едва ли не пять часов.

Марино пропустил мою реплику мимо ушей.

– Мисс Мэдисон заявила, что незнакомец позвонил ей в одиннадцать и сказал буквально следующее: «Все еще скучаешь, Берилл? Уже скоро. Я приходил за тобой прошлой ночью, но тебя не было дома. Осветлила волосы? Надеюсь, что нет». Мисс Мэдисон, по ее словам, попыталась поговорить с ним. Умоляла оставить ее в покое, спрашивала, кто он такой и почему ее преследует. Этот мерзавец ничего не ответил и повесил трубку. Мисс Мэдисон подтвердила, что предыдущим вечером ее действительно не было дома. На вопрос, где она провела ночь, мисс Мэдисон не ответила и сказала лишь, что уезжала из города.

– И чем же на этот раз ваш доблестный офицер Рид помог бедной женщине?

Марино посмотрел на меня пустыми глазами.

– Посоветовал завести собаку, на что она заявила, что не переносит животных из-за аллергии.

Уэсли открыл папку.

– Кей, ты оцениваешь события в свете ужасного преступления, случившегося по прошествии нескольких месяцев. Рид же рассматривал их с другой точки зрения. Попробуй поставить себя на его место. Молодая женщина живет одна. Время от времени с ней случаются приступы истерии. Рид делает все, что в его силах, даже дает ей номер своего пейджера. Реагирует быстро, по крайней мере сначала. Она же ведет себя уклончиво, на прямые вопросы не отвечает. Никаких доказательств не представляет. Поверь мне, тут бы любой засомневался.

– Окажись я в положении Рида, – вмешался Марино, – я бы точно подумал, что дамочка подвинулась от одиночества, соскучилась без мужского внимания и хочет, чтобы кто-нибудь погладил ее по шерстке. Или что ее бросил парень и она готовит сцену, чтобы устроить ему большие неприятности.

– Верно, – не сдержалась я. – Ты подумал бы то же самое, если бы ей угрожал муж или приятель. Ты бы никогда не поверил ей, и Берилл Мэдисон в любом случае была бы мертва.

– Может, и так, – возразил Марино. – Но в случае с мужем – предположим, что таковой бы у нее был, – я бы, по крайней мере, знал, кого подозревать. Я бы получил, черт возьми, ордер, а судья выписал постановление, чтобы этот псих не подходил к ней ближе чем на сто шагов.

– Тебе прекрасно известно, что запретительные судебные приказы не стоят даже потраченной на них бумаги, – вскипела я.

Злость выталкивала меня за границы самообладания. Не проходило года, чтобы на стол в анатомичке не поступало с полдюжины женщин, мужей и приятелей которых пытались сдержать запретительными постановлениями.

С минуту в кабинете стояла тишина.

– Предлагал ли офицер Рид прослушивать ее телефонную линию? – спросила я, обращаясь к Уэсли.

Он покачал головой:

– Это ничего бы не дало. Чтобы установить прослушивание, телефонной компании потребовался бы не только внушительный список звонков, но и убедительные доказательства того, что запугивание действительно имело место.

– У нее не было таких доказательств?

– К сожалению, не было. Прежде всего, Кей, мисс Мэдисон получала мало звонков. Те, о которых она сообщила, не позволяли сделать однозначный вывод о наличии угрозы. У нее не было даже записи звонков. Без всего этого разрешения на прослушку никто бы не дал.

– Судя по всему, – добавил Марино, – Берилл получала не более одного-двух звонков в месяц. И не вела их регистрацию, о которой ее просил Рид. А если и вела, то мы ее записей не нашли. Она даже не записала ничего на пленку.

– Боже мой! – пробормотала я. – Человека грозят убить, но, чтобы его жалобы приняли всерьез, требуется постановление конгресса.

Уэсли промолчал.

Марино хмыкнул.

– Ты ведь и сама в таком положении, док. Нет такой штуки, как превентивная медицина. Мы всего лишь чистильщики. Нам и шагу не дают ступить, пока не будет твердых улик. Вроде тела.

– По-моему, достаточно веским доказательством можно считать уже само поведение Берилл, – заметила я. – Прочти отчеты. Она выполняла практически все рекомендации офицера Рида. Он посоветовал установить сигнализацию – она установила. Порекомендовал ставить машину в гараж – она послушалась, хотя и собиралась переоборудовать гараж под офис. Спросила об оружии, а потом пошла и купила пистолет. И звонила Риду сразу после звонка убийцы. Не ждала, не тянула, а немедленно связывалась с полицией.

Бентон, вздохнув, начал раскладывать на столе фотокопии писем Берилл из Ки-Уэста, полицейские отчеты и фотографии, сделанные во дворе, в доме и, наконец, в спальне, где и нашли тело. Он раскладывал документы молча, с каменным лицом, посылая ясный сигнал, что пора идти дальше, что споры и препирательства пора прекратить. Что сделала и чего не сделала полиция, уже не важно. Важно поймать убийцу.

– Меня беспокоит отсутствие последовательности в его действиях. С одной стороны, характер и манера угроз указывают на психопатическую личность. На человека, преследовавшего и угрожавшего Берилл на протяжении нескольких месяцев, но не знавшего ее лично. Несомненно, что главное удовольствие ему доставляли фантазии. Это фаза предшествия. Он ее исчерпал. Удар последовал, когда она обманула его ожидания, уехав из города. Может быть, он испугался, что она исчезнет насовсем, и поэтому убил ее сразу после возвращения.

– То есть дамочка испортила ему праздник, – вставил Марино.

Уэсли продолжал разглядывать фотографии.

– Я вижу здесь сильную злость, ярость. И здесь же начинает проступать непоследовательность. Особенно это заметно вот тут. – Он постучал по фотографии. – У нее изуродовано лицо. Лицо – это и есть личность. В типичных случаях во время убийств, совершенных сексуальным садистом, лицо жертвы остается нетронутым. Она лишена индивидуальности. Она – символ. В некотором смысле в глазах убийцы она лишена лица. Она для него никто. Чаще всего объектом мутиляции[6]6
   Отделение части конечности. (Прим. ред.)


[Закрыть] становятся области груди и половых органов. – Бентон помолчал, пожал плечами. – В убийстве Берилл присутствует личностный элемент. Порезы на лице, множественные раны на теле – явный выход за пределы необходимости. Все это указывает на то, что этот человек все-таки знал Берилл лично. Возможно, даже хорошо. Убийца был одержим именно ею. Но это не согласуется с наблюдением за ней издалека, преследованием, что характерно для постороннего, чужого.

Марино снова потянулся за револьвером и, покрутив бесцельно барабан, подал голос:

– Хотите услышать мое мнение? Думаю, у психа комплекс бога. Пока ты играешь по его правилам, он тебя не трогает. Берилл нарушила правила, когда уехала из города и повесила табличку «Продается». Забавы кончились. Поступил не по правилам – вот тебе наказание.

– Как бы ты его охарактеризовал? – спросила я Бентона.

– Белый. От двадцати пяти до тридцати пяти. Умен. Рос без отца. В детском возрасте, возможно, подвергся насилию. Физическому или психологическому. Может быть, тому и другому. Одиночка. Это, однако, не значит, что он живет один. Не исключено, что женат. Ведет двойную жизнь. Мир видит одного человека, но не замечает его темной стороны. Обсессивно-компульсивен. Вуайерист.

– Здорово! – съязвил Марино. – Такое описание подходит половине психов, с которыми я работал.

Уэсли пожал плечами:

– Может, я и ошибаюсь, Пит. Еще не разобрался. Вполне вероятно, что убийца какой-нибудь неудачник. Живет дома с матерью. Может быть, за ним кое-что уже числится. Может быть, лечился или сидел. Черт возьми, он вполне может работать в солидной охранной фирме и быть чистым как стеклышко. Похоже, наш объект обычно звонил Берилл вечером. Один дневной звонок, о котором нам известно, сделан в субботу. Мисс Мэдисон проводила большую часть времени дома. Он звонил тогда, когда было удобно ему, а не тогда, когда мог застать ее дома. Мне представляется, что у него обычный рабочий график, с девяти до пяти, и выходной уик-энд.

– Если только он не звонил ей с работы, – предположил Марино.

– Такая возможность не исключена, – согласился Уэсли.

– Как насчет возраста? Вы не допускаете, что он старше?

– Сомневаюсь. Хотя всякое может быть.

Потягивая успевший остыть кофе, я пересказала им все, что узнала накануне от Марка о конфликте из-за контракта и странных отношениях Берилл с Кэри Харпером. Марино и Уэсли слушали меня с нескрываемым любопытством. Во-первых, вечерний визит чикагского адвоката и впрямь не укладывался в рамки общепринятых стандартов поведения. Во-вторых, сама информация заставляла взглянуть на случившееся под новым углом. Ни Марино, ни Уэсли, ни мне – до разговора с Марком – и в голову не приходило, что в убийстве Берилл может быть какой-то мотив. Самый распространенный мотив в преступлениях на сексуальной почве – это отсутствие какого-либо мотива. Преступник делает то, что ему нравится, и тогда, когда подворачивается удобный случай.

– У меня есть приятель, коп, в Уильямсберге, – сказал Марино. – По его словам, Харпер – настоящий псих. Отшельник. Разъезжает в старом «роллс-ройсе» и ни с кем не разговаривает. Живет в громадном особняке над рекой, никогда никого не принимает. К тому же, док, Харпер – старик.

– Не такой уж и старик, – не согласилась я. – Ему всего-то пятьдесят с небольшим. Но живет он действительно уединенно. Если я правильно помню, с сестрой.

– Сомневаюсь, что в этом что-то есть. – Бентон заметно напрягся. – Но проверить не помешает, Пит. По крайней мере, Харпер может помочь нам установить личность того «М», которому писала Берилл. Очевидно, это был человек, которого она хорошо знала. Друг или любовник. Кто-то должен его знать. Выясним это – продвинемся вперед.

По лицу Марино было видно, что предложение Уэсли ему не понравилось.

– Не знаю, что из этого получится. Харпер со мной и разговаривать не станет, а прижать его мне нечем. К тому же я просто не верю, что это он уделал Берилл. Даже если есть мотив. На мой взгляд, старикан обставил бы все проще, а не растягивал на девять или десять месяцев. Да и голос его Берилл бы узнала.

– Он мог кого-то нанять, – заметил Уэсли.

– Верно. И мы нашли бы ее через неделю с аккуратной дыркой в затылке, – возразил Марино. – Наемные убийцы не запугивают жертв, не звонят им, не пользуются ножом и никого не насилуют.

– Большинство – да, – согласился Уэсли. – Но насчет изнасилования полной уверенности у нас нет. Семенной жидкости не обнаружено. – Он вопросительно взглянул на меня, и я кивнула. – Может быть, убийца импотент. Или же – такую возможность тоже не следует упускать из виду – тело намеренно расположили так, чтобы натолкнуть нас на мысль о сексуальном подтексте, хотя в действительности мотив был совсем иной. Все зависит от того, кого нанимали. Если мы, конечно, принимаем вариант с киллером. Например, если бы Берилл застрелили в разгар спора с Харпером, полиция поставила бы его во главе списка подозреваемых. Но если убийство выглядит как дело рук сексуального садиста, психопата, о Харпере никто и не вспомнит.

Я заметила, что Марино поглядывает на книжную полку. Его тяжелое, угловатое лицо покраснело, хотя в кабинете не было душно.

– Что еще вам известно о книжке, которую она писала? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Очень немногое. Книга задумывалась как автобиографическая и могла повредить репутации Харпера.

– И Берилл работала над ней в Ки-Уэсте?

– Наверное, да, но точно я сказать не могу.

Он замялся, виновато пожал плечами:

– Черт, понимаю, что вам такое не понравится, но ничего похожего на рукопись в доме не нашли.

Этому удивился даже Уэсли.

– А как же стопка листов в ее спальне?

– Ну да. – Марино достал сигареты. – Я их просмотрел. Очередной роман. Гражданская война, любовь и все такое. На автобиографию совсем не тянет.

– Заглавие или дата есть?

– Нет. Ни того ни другого. Если уж на то пошло, похоже, там не все. Вот такой толщины примерно. – Марино развел большой и указательный пальцы на дюйм. – Много приписок на полях, еще страниц десять написаны от руки.

– Нужно еще раз и более внимательно просмотреть все ее бумаги, компьютерные диски и точно определить, есть ли там автобиография или ее уже нет. Надо также выяснить, кто ее литературный агент или издатель. Не исключено, что, перед тем как покинуть Ки-Уэст, Берилл отправила рукопись кому-то из них по электронной почте. Мы должны точно знать, что она вернулась в Ричмонд без рукописи. Если же мисс Мэдисон привезла рукопись с собой и теперь ее нет, это по меньшей мере факт первостепенного значения.

Уэсли бросил взгляд на часы, отодвинул стул и с извиняющейся улыбкой поднялся.

– Прошу прощения, но через пять минут у меня другая встреча.

Он проводил нас в фойе.

Избавиться от Марино не удалось, лейтенант потянулся за мной к машине.

– Будь осмотрительна, док. – Я приготовилась выслушать дежурную лекцию из цикла «уличные премудрости». Инструктировать меня Марино мог часами. – Большинство женщин никогда не думают об осторожности. Бредут по улице и даже не замечают, что на них кто-то смотрит, что за ними следят. А когда подойдешь к машине и достанешь ключи, не поленись заглянуть под нее, о’кей? Просто удивительно, как женщины забывают о таких простых вещах. Вот ты ведешь машину и замечаешь, что за тобой кто-то следует. Что будешь делать?

Я промолчала.

– Отправляйся к ближайшему пожарному депо. Почему? Потому что там всегда кто-то есть. Даже в два часа ночи на Рождество. Это первое место, куда следует ехать.

Пережидая поток машин, я опустила руку в карман, где лежали ключи, и, бросив взгляд через улицу, заметила под щеткой «дворника» зловещий белый прямоугольник. Неужели бросила мало мелочи? Вот невезение!

– Они повсюду, – наставлял между тем Марино. – Лучше всего начать присматриваться, когда отправляешься домой или идешь за покупками.

Я наградила его уничтожающим взглядом и поспешила через дорогу.

– Эй, док, не злись, ладно? – сказал он, догоняя меня у машины. – Может, еще поблагодаришь когда-нибудь за то, что я порхаю тут с тобой, как ангел-хранитель.

Счетчик показывал, что оплаченное время истекло пятнадцать минут назад. Сорвав со стекла проклятый листок, я сунула его в карман рубашки.

– Будешь порхать в управление, лейтенант, посматривай по сторонам. Пожалуйста.

Марино проводил меня обиженной гримасой.