Текст книги "Штирлиц, или Вторая молодость"

Павел Николаевич Асс
Нестор Онуфриевич Бегемотов
Штирлиц, или Вторая молодость
Постперестроечная фантазия

Пролог

За окном лоснящегося на вечернем солнышке «Мерседеса» проносились кооперативные палатки и разряженные девицы, мечтающие подсесть в какую-нибудь красивую машину.

Спикер Верховного Совета оторвал взгляд от окна и, втянув носом полосу кокаина, пронзительно высморкался в белоснежный платок.

Товарищ спикер (в те времена спикеры были еще товарищами) имел довольно-таки интеллигентное выражение лица и неполноценное чувство юмора: на заседаниях он отпускал такие остроты, от которых одна половина депутатов покатывалась со смеху, а вторая половина морщилась от нанесенной обиды. Поскольку половины время от времени менялись, спикера в Верховном Совете не любили.

Спикер почмокал губами и положил платок в карман заграничного костюма.

– А что, товарищ генерал, хорошая стоит погодка! Девушки на улицах прямо-таки цветут!

– Так точно, товарищ спикер, – отрапортовал генерал, глядя, правильно ли шофер крутит баранку. – Погодка стоит, и все остальное тоже стоит, особенно, когда девушки цветут.

Генерал тоже имел чувство юмора и любил пошло пошутить, щедро приправив свою речь матерком. Он считал, что эта привычка очень подходит к его новой должности вице-президента. У генерала были густые пышные пшеничные усы и выправка потомственного военного, что очень нравилось случайным женщинам.

– Ты не в курсе, землю крестьянам дали? – поинтересовался спикер.

– Да не хотят крестьяне землю брать!

– Почему?

– Говорят, дорого.

Спикер помолчал. Общаться с генералом ему было трудно, да и не о чем, а разговор надо было поддерживать, чтобы не обидеть вице-президента, поэтому спикер говорил о том, о сем, что случайно приходило в голову.

– Товарищ вице-президент…

– Мы здесь свои люди, приставку «вице» можно и опустить, – заметил генерал.

– Ну, как вам будет удобнее, – вежливо отозвался спикер. – Президент, а нашли ли наши партийные миллионы?

– Нет еще. Я дал задание своим людям этим заняться, они сказали, что обязательно займутся.

– А что замышляет товарищ Ельцин, временно исполняющий обязанности Президента?

– Как всегда, полон необъяснимых загадок, – неопределенно пожал плечами красивый генерал. – Мало его в реку бросали…

– А что это вчера за шумная толпа собиралась возле «Белого дома»? Может, провокация?

– Да нет, это молодежь собралась брейк потанцевать, а для этого наша площадь очень удобная.

– Надо что-то с ними делать, отвлекают от заседаний. Может, танками их подавить?

– Нельзя. Демократия, мать ее…

– Кстати, вчера анекдот в Верховном Совете рассказали. Идет, значит, Штирлиц по рейхсканцелярии…

– А чем сейчас занимается товарищ Штирлиц? – перебил собеседника генерал. – Он еще жив, как думаешь?

– Говорят, жив.

– Наверно, совсем старик уже, – вздохнул вице-президент. – Как нам его не хватало в Афгане, одному Би-Би-Си известно! Вот ему бы поручить разыскать партийные миллионы…

И генерал задумчиво уставился в окно.

А за окном проносились кооперативные палатки и накрашенные, как на похоронах, посиневшие на осеннем ветру девицы.

Глава 1
Китайские шпионы в Лужниках

Штирлиц подъехал на вещевой рынок в Лужниках на новеньком «Ниссане» в сопровождении автобуса, груженого ОМОНовцами. Айсман выскочил первым и услужливо открыл для Штирлица дверь. Исаев вышел, прикурил свой неизменный «беломор», взял протянутый Айсманом мегафон и приказал ОМОНовцам построиться.

Переругиваясь и передергивая затворы автоматов, молодцы нехотя подчинились. Штирлиц прошелся вдоль строя.

– Шнурков! – позвал он.

– Я! – возник перед Штирлицем бравый капитан ОМОН.

– Почему у тебя люди в таком отвратительном виде? Сапоги не чищены, форма рваная, морды небритые…

– Так ведь государство зарплату не платит уже месяцев пять, – потупился Шнурков. Сам Шнурков был в идеальной форме, потому что подрабатывал в частном агентстве Штирлица на полставки.

– Эй, белобрысый! – воскликнул Штирлиц. – Что у тебя в карманах? Граната?

– Нет. Свое, – ответил рязанский паренек.

– Орел, – похвалил Штирлиц.

– Рад стараться!

– Орлы! – объявил Штирлиц, прохаживаясь перед строем. – Мое частное разведывательное управление получило информацию. Наш осведомитель говорит, что в Лужниках прячутся двенадцать китайских шпионов. За каждого шпиона плачу двадцать долларов.

– Так точно, господин Штирлиц! А откуда вам известно, что именно двенадцать?

– Я своих информаторов не выдаю, – ответил Штирлиц.

Информатор Штирлица был нищим, изображающим из себя безногого и безрукого на Казанском вокзале. Вчера он прислал к нему мальчонку с запиской, в которой сообщал, что видел недавно в Лужниках китайского шпиона, с которым познакомился еще двадцать лет назад в Венгрии, но все равно узнал.

– Почему его называют Штирлицем? – шепотом спросил белобрысый у своего соседа.

– Кликуха такая, – со знанием дела отозвался тот. – Они очень любят фильм «Семнадцать мгновений весны». Раньше у них была мафиозная группировка, потому и клички такие остались – Штирлиц, Айсман…

– Смирно! – гаркнул капитан Шнурков. – Приказ ясен? Выполнять!

ОМОНовцы, расталкивая торговцев пуховиками и «сникерсами», бросились на рынок искать китайских шпионов.

Айсман подошел к Штирлицу.

– По двадцать баксов за шпиона? Не много?

– Справедливо, – ответил бывший разведчик. – Комиссионные десять процентов. Мы-то их в КГБ по двести сдаем.

Штирлиц не любил шпионов. В какую страну ни приедешь, всюду путаются под ногами, смешивают карты, просто мешают работать. Русский разведчик питал к ним профессиональную неприязнь и поэтому подписал с Комитетом Государственной Безопасности договор, по которому его частное агентство вылавливало шпионов, а Комитет платил деньги.

– Пошли, Айсман, мне надо перчатки купить, – бросил Штирлиц.

– Сейчас, машину закрою, а то угонят.

Штирлиц и Айсман пошли на рынок и остановились возле одного из узкоглазых торговцев.

– Почем пуховик?

– Одиннадсать тысяс, – ответил продавец.

– А перчатки? Это натуральная кожа?

– Коза, коза, – ответил вьетнамец. – Холосая коза! Семь тысяс!

– Можно померить?

– Мозно, – заулыбался вьетнамец. – Только тогда восемь тысяс!

Штирлиц одел перчатки и, любуясь, размял пальцы.

– А можно попробовать?

– Сто? – не понял вьетнамец.

Штирлиц с разворота ударил его морде и пояснил Айсману:

– Не люблю спекулянтов! Ну ладно семь, восемь тысяч, но стольник – это наглость!

«Какая ловкая игра слов!» – про себя восхитился Айсман и поинтересовался у Штирлица:

– Штирлиц, а как мы отличим китайских шпионов от простых спекулянтов, приехавших из Китая?

– Какая нам разница? – логично ответил Штирлиц. – Мы их сдаем в КГБ, а там пусть КГБ и разбирается.

– Да, но тогда наши ребята отловят больше двенадцати шпионов. Куда будем девать излишки?

Штирлиц задумался.

– Сейчас посмотрим. Эй, вставай! Я тебя вовсе не больно ударил, хватит притворяться! Ты – китаец?

– Нет, я вьетнамец, – просюсюкал узкоглазый. – Бели пелчатки бесплатно! Подалок!

– Взятка! – сообщил довольный Штирлиц. – Взятку дают, когда боятся. А чего ему бояться, если он не шпион?

– Классно рассуждаешь, – восхитился Айсман. – Прямо как Борман. Мне этот китайский шпион сразу показался подозрительным.

– Давай оттащим его к автобусу…

Упирающегося вьетнамца оттащили к автобусу и прицепили наручниками к радиатору. Покупатели сразу налетели на освободившийся прилавок и начали растаскивать пуховики.

– На кого работаешь?

Вьетнамец, пряча голову под руками, молчал.

– Отвечай, когда тебя спрашивает штандартенфюрер СС фон Штирлиц! – возмутился Айсман.

– Ладно, Айсман, к чему такие громкие слова? В КГБ заговорит.

Через полчаса вернулась бригада ОМОН. Все китайские шпионы были отловлены, а продаваемый ими товар конфискован ОМОНовцами для последующих поисков секретной информации или шпионского оборудования. Шесть лишних шпионов пришлось отпустить, но товар им не вернули. Довольные ОМОНовцы галдели, обсуждая, как будут делить конфискованное.

– Рацию нашли? – спросил Штирлиц.

– Никак нет, – вздохнул капитан Шнурков. – Два килограмма героина нашли, а рации нет.

– Да, обидно… Хотя, кому теперь нужна рация!

– Это точно, – согласился Айсман. – Дешевле информацию с «челноками» передавать.

– Господин Штирлиц, – осмелился спросить капитан. – Эти задержанные говорят, что они никакие не шпионы, а простые «челноки».

– Ты прав, – сказал Штирлиц Айсману. – Значит, мы задержали того, кого надо.

– Грузите! – махнул рукой Айсман.

ОМОНовцы затолкали бедных торговцев в автобус, Штирлиц выплатил Шнуркову комиссионные, и автобус уехал.

– Ты что, доверил ОМОНу сдавать шпионов в КГБ? А деньги?

– Деньги я заранее взял! – Штирлиц похлопал себя по карману. – Заводи, Айсман, пора возвращаться в ШРУ. И так уже целое утро работаем!

Глава 2
Утрата большого и черного пистолета

На трамвайных путях радио в «Ниссане» защелкало и запищало. Просморкавшись, прокашлявшись и пару раз пукнув в микрофон, диктор сказал:

– А теперь последние новости! На торгах в среду акции частного агентства ШРУ достигли двенадцати ваучеров за одну акцию. Может кончиться соль и спички, могут упасть акции любой преуспевающей фирмы, но шпионаж и шпионы будут всегда! Это вам не фирма «МММ», которую знают все! Что такое ШРУ, чем оно занимается и как расшифровывается, не узнает никто и никогда!

– Правильно говорит, – проворчал Штирлиц. – Секретная служба должна работать скрытно, так, чтобы комар клюва не подточил! Пастор Шлаг гениально придумал акции выпускать. Работы никакой, а деньги текут.

Айсман, нацепив на нос черные очки, вертел баранку и вместе с радио насвистывал популярный в шестидесятые годы рок-н-ролльчик. Штирлиц лежал на заднем сидении, пытался уснуть и ворчал, когда машина попадала на канализационные люки, которые в России почему-то располагают прямо на шоссе.

Проезжая мимо водочного магазина, Айсман встрепенулся и притормозил, потому что вся улица была заполнена народом и проехать мимо, не задавив человек десять, было проблематично. Толпа с любопытством смотрела как около двадцати рэкетиров злобно избивали дубинками продавцов ликеро-водочных изделий.

– Интересно, сколько они запросили с этого магазина? – пробормотал любопытный Штирлиц. – Айсман, надо им помочь.

– Рэкетирам?

– Да нет! Продавцам!

– А зачем? Все равно они все скоро сопьются.

– Слушай, кто, как не мы, будет восстанавливать в городе порядок? У ментов своих делишек навалом, гебисты провокациями разными друг с другом занимаются…

– Ну, в общем, да…

– Сбегай-ка быстренько в подсобку, найди директора и спроси, сколько он нам выплатит за урегулирование этого мордобоя.

Айсман вылетел из машины и побежал, расталкивая толпу праздных зевак и собравшихся алкоголиков, в подсобку. Через минуту, когда рэкетиры загасили всех продавцов и разгоняли собравшуюся толпу, Айсман вылетел из магазина с криком:

– Штирлиц! Пол-лимона!

– Тогда пойди, скажи им, что магазин охраняется ШРУ.

– Есть!

Айсман поправил повязку на глазу и подошел к рэкетирам.

– Привет, негодяи. Агентство ШРУ. Что здесь творится?

– А тебе какое дело? – грубо отозвался бандит с густыми черными усами. – Вали отсюда, козел, пока не огорчили.

– Хм… – Айсман задумчиво вытащил из-за пазухи мотоциклетную цепь. – Кажется, я сказал тебе даже больше, чем ты того стоишь.

– Сейчас ты у меня договоришься, козел! Я тебе второй глаз выбью, – пообещал бандит и угрожающе двинулся в сторону Айсмана. Через секунду бандит уже лежал на асфальте, обливаясь кровью и выплевывая свои прокуренные зубы.

Айсман профессионально завертел цепью над головой и бросился на остальных негодяев, направо-налево раздавая болезненные удары. «Моя школа», – с гордостью подумал Штирлиц, любуясь на старого друга из машины.

Все это время Штирлиц старался определить главного зачинщика, чтобы проучить, как следует попинав ногами. По своему опыту, Штирлиц знал, что после этого остальные разбегутся сами. Но остальные почему-то не разбегались. Наверное, главного зачинщика среди них не было.

Айсман запыхался, но уложил почти всех. Тут из подъехавшего фургончика выпрыгнули еще четверо затянутых в кожу бандитов, в руках которых оказались полыхающие огнем обрезы.

Штирлиц, терпеливо наблюдавший за побоищем, выхватил пистолет и выстрелил первым, уложив одного из нападавших. Айсман тоже достал маузер, подаренный ему Штирлицем, и вступил с бандитами в озлобленную перестрелку.

Шестнадцать поверженных рэкетиров Айсман сложил возле входа в магазин и уже направился к директору водочного магазина, чтобы получить заработанные деньги, как какой-то шум заставил его насторожиться. Из-за угла выскочил здоровяк кавказской национальности на вонючем мопеде. Усатое лицо со сломанным носом злобно скалило белые зубы.

– Стой, где стоишь, пока стоишь! – с густым кавказским акцентом крикнул кавказец и подрулил к Айсману. – Ты кто такой? Отвечай быстро, тогда, может быть, немножко жив останешься!

Айсману этот вопрос явно не понравился. Он хотел дать обидчику по голове, но вместо этого получил по голове сам. Здоровяк набросился на Айсмана и начал пинать его ногами. Штирлиц в машине оторопел.

«Ничего себе! – подумал он. – Какой-то урод мочит моего Айсмана!»

И Штирлиц вылез из машины.

– Эй! – крикнул он кавказцу. – Ты кто такой, чтобы на агентов ШРУ наезжать?

– Я – Гиви Гмертошвили из группировки «Бородатого»! – отозвался тот, не переставая колошматить Айсмана. Айсман выронил маузер и закрыл лицо руками.

– А я – Штирлиц из группировки полковника Исаева, – сообщил Штирлиц и прицелился в кавказца из пистолета.

Услышав имя противника, Гиви перестал бить Айсмана, схватил его маузер и, оседлав мопед, спешно уехал. Штирлиц пару раз выстрелил ему вслед, но пистолет оказался не заряжен.

Охающий от боли, Айсман поднялся и, хромая, подошел к Штирлицу.

– Эта сволочь отняла у меня твой маузер, – простонал Айсман. – А ведь тебе его подарил сам Феликс Эдмундович! Это же исторический маузер! Почему ты его подарил мне, а не сдал в музей?

– Не паникуй, – спокойно сказал русский разведчик. – Я тебе еще один маузер подарю.

– А надпись?

– Выгравируем!

Подъехавшая милиция начала грузить преступников в «воронок». Благодарный директор магазина отсчитал Штирлицу деньги.

– Эту сволочь, этого Гиви, я повешу на тридцать втором телеграфном столбе от Казанского вокзала! – решил Айсман. – Штирлиц, если мы сейчас за ним погонимся, может поймаем?

– Ну его на фиг! Сам придет, когда жрать станет нечего, – ответил Штирлиц и устремился в кооперативный туалет под названием «Розочка». Айсман задумчиво посмотрел ему вслед.

– Поехали домой, в ШРУ, – раздраженно бросил Штирлиц, вернувшись из туалета. – Называют туалет «Розочкой», а пахнет, я извиняюсь, дерьмом!

– Ну, – рассудительно молвил Айсман. – Это же не цветочный магазин, люди туда, я извиняюсь, по-большому ходят, а не розы нюхать.

– Вот и я говорю, назывались бы тогда просто «Сортир». Или «Говномолотилка», на худой конец.

– Надо было им это предложение в жалобную книгу вписать, – всхрапнул Айсман.

«Ниссан» выехал на проспект и на всех парах помчался к частному агентству ШРУ. Штирлиц снова лежал на заднем сидении, смотря в потолок машины. Ему не нравилось, что бандиты так распоясались в его родном городе. Кстати, и морда кавказского негодяя показалась ему чрезвычайно знакомой.

Штирлиц напрягся и стал копаться в своем прошлом.

Воспоминания Штирлица перенесут нас на несколько лет назад, отчего текст истории будет еще более запутанным, зато потом все станет окончательно понятным.

Глава 3
Моральное опустошение

Плохо быть больным, старым и никому не нужным. Хорошо быть здоровым, богатым и всеми уважаемым. Кто спорит?

Штирлиц поднялся с потертого кресла и встал на колени, чтобы заглянуть под диван. Где-то должна была оставаться бутылка водки, на полстакана должно хватить. Штирлиц пошарил рукой под диваном, но кроме пыли и прошлогодних окаменевших носков ничего не нашел.

«Да, ситуация, – подумал отставной разведчик. – И что теперь прикажете делать? На паперть идти или на панели лежать?»

Кряхтя, Штирлиц поднялся и, покачиваясь, прошел на кухню. Чистой посуды оставалось все меньше и меньше, так что приходилось есть постоянно из грязных тарелок. Он открыл холодильник и зачарованно уставился в его зловонную пустоту. Последняя банка тушенки, которую он специально оставил к празднику 7 Ноября, стояла пустой и старательно облизанной.

«Не иначе, как провалы в памяти, – посетовал Штирлиц. – Видимо, встал я еще ночью и во сне выпил водку и закусил тушенкой… Но почему тогда я голоден и у меня нет похмелья?»

Штирлиц недвусмысленно выругался. Слова, сказанные им, так и остались в его комнате, не вызвав ни у кого никакого протеста или ассоциаций. Штирлиц был одинок и никому не нужен. Вдобавок к этому, он был стар и в плохом настроении. В этот момент в дверь несколько раз позвонили.

«Может быть, сосед? – предположил Штирлиц. – А что, если он даст мне взаймы, а еще лучше просто так? Тогда я назову его хорошим человеком… Или, по крайней мере, хорошо подумаю об этом кретине…»

Опираясь на свой костыль, Штирлиц прошел в захламленную прихожую и осторожно открыл дверь. На него смотрели два раскормленных мордоворота. Один – кавказец, со жгучими черными глазами, другой – блондинчик, глаза чистые, как слеза самогона. У обоих руки засунуты в карманы.

– Пенсионер Исаев?

– Допустим, – по привычке Штирлиц не любил отвечать на слишком прямо поставленные вопросы.

– Дело есть.

– Ну, проходите.

Штирлиц впустил двоих в свою квартиру, оценивая, не агенты ли это какой-нибудь иностранной державы пришли отомстить ему за проведенную в молодости подрывную акцию.

– Гмертошвили, – с сильным акцентом представился первый, не протягивая, впрочем, руку. – А это мой помощник Шкафчик. Мы из Пенсионного Фонда.

– Гмерто… Как, как?

– Гмертошвили, – повторил кавказец.

– Странная кличка.

– Это фамилия.

– Все равно хрен выговоришь.

– Может быть. Товарищ Исаев, с вами произошла чудовищная ошибка. Вы какую пенсию сейчас получаете?

– Сто тридцать рублей… У меня персональная пенсия, но маленькая.

– Мы именно по этому поводу. Вам надо проехать с нами и сделать перерасчет. Вам будет положено пятьсот тридцать два рублика и тринадцать копеек, – порадовал Штирлица товарищ Гмертошвили.

– А тринадцать-то копеек за что?

– За выслугу лет, за участие в Великой Отечественной войне… Вы ведь участвовали?

Штирлиц широко улыбнулся.

– Ну ты спросил! Да я, как никто другой, поучаствовал! Если бы не я, война до сих пор продолжалась бы, и вся страна сидела бы на голодном пайке…

– Вот видите, Исаев, – кавказец почесал жирный подбородок. – Теперь правда восторжествовала, и вам сделают перерасчет. Будете жить, как барин.

– О! – восхитился Штирлиц.

– Возьмите с собой все документы, какие есть в доме, – сказал Шкафчик, осматривая квартиру. – Военный билет, паспорт, трудовую книжку… Хорошая у вас квартирка.

– Ничего, – согласился Штирлиц. – Сортир совмещен с ванной, балкон с мусоропроводом.

– Одевайтесь и не забудьте взять документы. – поторопил Гмертошвили. – Склероза у вас еще нет?

«Склероза нет, но появились провалы в памяти», – ответил Штирлиц и забыл сказать это вслух.

Он быстро собрался и нашел старый потертый портфель со своими документами. «Вот так живешь, живешь, и вдруг жизнь преподносит тебе очередной приятный сюрприз. Вернее, преподносит просто сюрприз, но на этот раз он почему-то оказывается приятным», – размышлял Штирлиц.

Они спустились по лестнице и вышли во двор, где стоял «Рафик» с наглухо зашторенными окнами.

Сосед, сидевший на лавочке, поздоровался со Штирлицем простуженным голосом и хотел напомнить о долге в двадцать рублей, но постеснялся мордастых спутников Исаева. Штирлиц принял загадочный вид, словно находился на секретной операции, и, не глядя на своего кредитора, важно сел в машину. Сотрудники Пенсионного Фонда последовали за ним. «Рафик» умчался и обратно Штирлица уже не привозил.

Глава 4
Пенсионный Фонд

Машина остановилась у заброшенного трехэтажного здания, которое было предназначено на снос. Штирлиц и его спутники прошли через строительный мусор и спустились по загаженной лестнице в темный подвал.

Шкафчик открыл скрипучую дверь ключом. Перед глазами Штирлица предстал длинный, плохо освещенный коридор. Его повели, поддерживая под руки, вдоль редких оцинкованных дверей. Коридор был мрачным, местами в каких-то подтеках, с неприятным запахом, напоминая тем самым бункер фюрера в мае сорок пятого.

– Здесь находится Пенсионный Фонд? – спросил Штирлиц.

– Да.

– Странное место. Какие-то подвалы, казематы… Прямо тюрьма.

– Чтобы никто не узнал, – пояснил кавказец. – Представьте себе, сколько граждан сбежится в Пенсионный Фонд, если узнает, где он находится!

– Логично, – согласился Штирлиц, которого ни на минуту не покидало радостное настроение. – Если узнают, что тут повышают пенсию, очередь будет, как в Мавзолей.

Шкафчик хрипло хохотнул.

Штирлиц зашагал быстрее, помахивая впереди себя костылем, чтобы не наткнуться на какую-нибудь арматуру.

– Все, пришли, – доложил Шкафчик. – Стыдоба на месте?

– Куда он денется, – лениво отозвался кавказец.

Они остановились возле стальной двери. На этот раз Шкафчик приподнял возле косяка планку штукатурки, под которой обнаружился цифровой наборник, и набрал несколько цифр. Штирлиц, по своему обыкновению, непроизвольно запомнил: «24531961». Дверь отъехала в сторону. Штирлица провели в помещение, почти такое же мрачное, как и подземелье, по которому они только что шли.

– Дед, подожди здесь на стульчике, сейчас мы отметимся, и тебя со всей душой примут.

Гмертошвили и Шкафчик быстро скрылись за другой дверью, откуда сразу же послышались приглушенные и сердитые голоса.

Штирлиц присел на стул и осмотрелся. Окон в помещении не было. Вдоль стен стояло несколько стульев, в центре красовался биллиардный стол с тремя одинокими шарами. Штирлиц взял кий и стал гонять шары, стараясь попасть в какую-нибудь лузу, но все как-то не получалось.

«Интересно, о чем можно так долго и так скрытно разговаривать?» – подумал он и подошел к двери. Приложив свое ухо, Штирлиц стал подслушивать. Этого делать он никогда не любил, но к старости, определенно, приобретаешь дурные привычки.

Тут дверь внезапно распахнулась, и Штирлиц ввалился в другое помещение, похожее на ангар для подводных лодок. Здесь было просторно. Кроме двух уже известных Штирлицу мордоворотов, перед ним стоял человек в белом халате, броско заляпанным чем-то ярко-красным. Рукава халата были завернуты, большие руки, украшенные татуировками, напомнили Штирлицу руки гестаповских костоломов.

Гмертошвили, который как раз прятал в карман пачку десяток, сообщил:

– Главный не занят, старик. Тебя сейчас быстро примут и отпустят.

– Меня зовут Мавр Феоктистович Стыдоба, – представился мужчина в халате, перебрасывая на губах окурок гаванской сигары. – Как там наверху, старик, солнышко светит?

– Светит, но не греет, – ответил Штирлиц, которому в очередной раз не понравилось, что его называют то «дедом», то «стариком». Кому другому он уже давно дал бы в рыло, но эти товарищи обещали ему повысить пенсию…

– Понятно. Где его документы?

– У него.

– Документы на стол!

Штирлиц подошел к одному из столов, покрытых серым брезентом, и вывалил из портфеля кипу бумаг.

– Вам о повышении моей пенсии лично Леонид Ильич позвонил? – спросил он.

– Кто?

– Кто-кто! – передразнил Штирлиц. – Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев!

Стыдоба покрутил пальцем у виска.

– Старикан, твой Брежнев давно уже дал дуба! Газеты надо читать!

– Что вы говорите? В последнее время я что-то политикой не интересовался, – оправдался Штирлиц. – Газеты у меня из ящика воруют, поэтому я их не выписываю. А кто теперь хозяин?

– Михал Сергеич Горбачев.

– Не слышал… Он как, ничего?

– А то! «Даешь новое мышление, товарищи!» – ошибаясь в ударении, процитировал Стыдоба жизненную позицию нового хозяина страны. – «Надо углубить, и тогда все сформируется». Ладно, некогда нам лясы с тобой точить, – Мавр Феоктистович начал перелистывать документы Штирлица.

Штирлиц от нечего делать посмотрел на соседние столы. Вдруг он отчетливо увидел, что из-под одного брезента выглядывают чьи-то грязные, посиневшие ноги. Бывший разведчик насторожился.

– Странный у вас Пенсионный Фонд. Очень похоже на морг…

– Какая тебе разница, дед? – грубо спросил Гмертошвили. – Тебе все равно на кладбище пора! Днем раньше, днем позже…

«Ловушка», – понял Штирлиц.

– Спасибо на добром слове, – сказал он и неожиданным прыжком метнулся к двери.

Гмертошвили хохотнул. Поигрывая ломиком, оказавшимся в его руках, злодей приблизился к разведчику. Шкафчик достал из-под стола тяжелую цепь.

– Стой спокойно, а то сейчас как дам по голове! – угрожающе сказал Гмертошвили, замахнувшись ломом.

Штирлиц вмазал ему промеж глаз своим костылем, кавказец отлетел и повалился на один из столов, опрокинув лежавший на нем труп. Мертвец упал на пол и застыл в позе, словно нищий, просящий на пропитание.

Здоровяк Шкафчик ударил Штирлица цепью по ногам, а потом по голове. Заливаясь кровью, Штирлиц упал, и Шкафчик уселся на него верхом.

– Мавр Феоктистович, давайте хлороформ! На этот раз прыткий попался, в десанте, наверно, служил!

– Скоты! – стенал Исаев. – Избивать старого больного человека!

Стыдоба приложил к лицу пенсионера грязный платок, обильно смоченный хлороформом. Через минуту Штирлиц уже ничего не чувствовал.

Гмертошвили наложили на нос компресс, а тело Штирлица перенесли на стол, освободившийся во время потасовки.

– Кто он такой? Что там у него в паспорте? – спросил Гмертошвили.

– Написано Исаев, а больше ничего не видно, – ответил Стыдоба. – Все кровью заляпано.

– Хрен с ним, какая разница! Брось документы в топку. Теперь его прошлое не имеет никакого значения.

– Это точно, – заулыбался Шкафчик.

Трое негодяев снова подошли к Штирлицу.

– Однако, слишком стар, может не вытянуть, – заметил Стыдоба, осматривая добычу.

– Крепкий старикан, – кавказец пощупал сломанный нос. – Попробовать можно.

– Попробовать, попробовать! Ты-то смотреть будешь, а мне работы на два часа! За две недели – двенадцать трупов, не могут перенести операцию, и все тут! Эх, какие при Брежневе были пенсионеры! Блеск! Взять, например, Толика… Здоров, как бык! Жалко, крыша поехала…

Стыдоба натянул резиновые перчатки и достал чемоданчик с инструментами. Штирлица раздели и протерли ребра на правой стороне спиртом. Хирург нашел в куче сваленных инструментов скальпель почище и сделал разрез, из которого волнами хлынула кровь. Кровь остановили, и Стыдоба достал капсулу, которую приложил к желудку.

– Подсосалась?

– Кажись, да, шеф.

Капсула со смачным хлюпом вошла в желудок, Стыдоба удовлетворенно хмыкнул. Штирлица зашили.

– Может, хоть с этим повезет. Все органы у него в порядке.

– Наверно, вел здоровый образ жизни.

– Ясное дело, раз политикой не интересовался и газет не читал.

– Это точно. Есть еще такие старики, которые за собой следят, – сказал Стыдоба, ожидая, что его тоже похвалят, но двое сообщников промолчали. Тогда Стыдоба по-шпионски пошутил: – Хотя как можно следить за собой? Это же извращение!

Негодяи достали бутылку водки и, посмеиваясь, стали без всяких тостов пить, не обращая никакого внимания на окружающие их трупы.