Текст книги "Киллер"

Слежка

«Дождь прекратился только к полудню. Провели оперативку, поставили задачи.

Выходим ночью. Настроение у Франца меняется, как у ребенка. Он то хихикает без повода, словно псих, то хмурится. Без причины сорвался на Отто. Изредка поглядывает на меня так, будто нас связывает какой-то секрет, причем явственно отдающий гнильцой. Словно мы с ним сделали какую-то мерзость.

После обеда слушаем новости. В Ишхой-Юрте неспокойно, Джамал совсем обезумел. Террористы выдвинули требования освободить боевиков из тюрем. Все наши считают, что власть на это не пойдет. Покажешь слабину однажды – тебя всегда будут считать половой тряпкой, которой даже сортиры драить противно. На Кавказе только так. Но и жертвовать беззащитными людьми, среди которых дети, – политическое самоубийство. Слишком много внимания приковано к этим событиям, чтобы молча, под шумок накрыть этот долбаный поселок «Градом», чтобы опознавать было некого.

Сейчас так нельзя. Нужно быть гибким, так говорил Алекс, наш бывший командир. Подстраиваться под ситуацию. Да, непростая дилемма.

До операции еще много времени. Решаю вздремнуть.

Я проваливаюсь в сон и вижу себя в открытом море. На мне подводная маска. Солнце нещадно палит, и только прохладные волны спасают от раскаленного марева. Странно, но вокруг никого нет, я один.

Я ныряю, пытаюсь достать до дна. Не получается. Выстреливаю из дыхательной трубки накопившуюся воду, набираю в легкие воздуха. Теперь-то точно достану!.. Ныряю…

Внезапно вижу движение слева. Машинально тянусь к оружию. Дурак, его же нет, я в море, на мне только маска с трубкой и плавки.

На меня движется акула. Громадное, торпедообразное тело не спеша приближается. Я вижу немигающий глаз морского убийцы. Он сверлит меня, вызывая одеревенение конечностей.

«Откуда здесь акула?!» – проносится у меня мысль.

Дыхание перехватывает, я ощущаю полную беспомощность и панику.

Акула открывает пасть, усеянную острыми треугольниками. Она подплывает так близко, что я могу разглядеть ошметки мяса между этими зубами.

– Следуй за мной, Айк.

Голос Франца. Откуда?!

Акула замирает в метре от меня. Я могу коснуться рукой ее носа, грубого и шершавого, иссеченного старыми шрамами.

Она погружается в глубину. Там вечный холод, туда не проникают лучи солнца.

– Не отставай…

Просыпаюсь с хриплым криком. На лбу испарина.

На меня внимательно смотрит Франц. Качает головой, будто я его чем-то разочаровал.

– Ты отключаешься, как наркоман, Айк. Разведчик не должен так спать.

Запах пота, идущий от Франца, заставляет меня сморщить нос. Он что, вообще не моется?!

– Вставай, – цедит майор.

Пошел бы ты на хрен. Поднимаюсь, гляжу на часы. Четыре дня.

– Выходим в восемь, – неожиданно говорит Франц.

Его черные, похожие на капли смолы, глаза буровят меня.

«Он не мигает, – почему-то думаю я. – Словно акула».

Хочется врезать ему в челюсть.

– Почему в восемь? – шепчу я. – Еще слишком светло. Нас всех положат.

– Не положат. Отто привел девчонку из соседнего аула, она знает тропу. Мы спустимся к ним с горы.

Он снова улыбается, и я вижу акулью морду.

– Следуй за мной, – бормочу я, вспоминая сон.

– Что?

Франц выглядит озабоченным, и мне хочется смеяться.

– Нам нельзя выдвигаться так рано.

– У меня приказ, – цедит Франц, начиная терять терпение.

Я затыкаюсь.

– Проверь, чтобы все было в готовности! – приказывает он. – Я не хочу, чтобы в самый ответственный момент ты подвел всю группу.

Дружелюбные нотки испаряются, голос сухой и отрывистый, как удары плетью.

Скрипя зубами, поднимаюсь…»

Виктор закрыл блокнот. Настроения писать больше не было. Где-то в глубине подсознания у него жило ощущение, что он совершенно не против продолжить, но что-то удерживало его от дальнейшей работы.

– Я мазохист, – сказал вслух наемный убийца, и его губы растянулись в кривой улыбке. – Я пишу о том, что сломало всю мою жизнь.

Он медленно встал, подошел к зеркалу. Улыбка на собственном лице почему-то вызвала у него испуг.

«Еще немного, и я сам буду похож на акулу», – неожиданно подумал он.

Виктор надел куртку и вышел из дома. Он испытывал непреодолимое желание развеяться и решил не отказывать себе в мимолетной прихоти. Тем более что последний заказ был выполнен «на отлично». Об этом свидетельствовало зашифрованное СМС-сообщение. За Ирландца Коновалов в ближайшие два дня получит двадцать пять тысяч евро.

Большие деньги, если, конечно, закрыть глаза на то, как он их заработал. Риски, связанные с возможным проколом Виктора, как и ставки в игре, в которой участвовал бывший снайпер спецназа ГРУ, были, конечно же, слишком высоки, чтобы допустить оплошность. Малейший нюанс, который он вовремя не учел, мог завалить всю операцию по принципу домино.

Привычка наблюдать за всем, что происходит вокруг, давно уже стала неотъемлемой частью его непростой жизни. Слежки не было.

Виктор сел в автобус, устало откинулся на спинку сиденья и снова прогнал в памяти сегодняшние события.

Второй клиент, которого он ликвидировал вместе с Ирландцем, не входил в заказ. За него Виктор не получит ни копейки. Но это, как говорится, проблема индейцев. Не ты, так тебя. Главное в том, что уничтожен объект. Все остальное – щепки, летящие во все стороны в ходе рубки леса. Это сопутствующие обстоятельства, на которые приходится реагировать немедленно, так как времени на принятие решения – тысячные доли секунды.

Коновалов вспомнил случай с ликвидацией некоего криминального авторитета. Заказ поступил Крестовику. Осведомители сработали неважно, и вместо дня рождения объекта киллер попал на воровскую сходку. Ему пришлось уложить четверых воров в законе. Пока он расправлялся с охраной, нужный ему объект успел уйти. Впрочем, Крестовику была предоставлена возможность реабилитироваться, и он нашел свою цель где-то в Грузии.

Глядя в окно, Виктор подумал, что в контракты, заключаемые «Профсоюзом», не мешало бы внести некоторые коррективы. Так, он, не раздумывая, убрал бы из них пункт, обязывающий киллера ликвидировать цель именно тем способом, который указан заказчиком.

Толстосумов, желающих расправиться с обидчиками по своему усмотрению, было немало. Любой амбициозный идиот с разыгравшейся фантазией, толстым кошельком и обидчивой натурой не только усложнял работу исполнителя, заставлял его идти на неоправданный риск, но и ставил под удар исход самой операции.

Одно дело – сделать укол клиенту отравленной иглой в час пик в метро. Он почти ничего не почувствует и умрет лишь через несколько часов, захлебываясь рвотой. Совершенно другое – организовать показательную казнь средь бела дня, на глазах десятка свидетелей.

Но таковы реалии современного мира. Заказчики сами выбирали способ умерщвления своих врагов. Порой они придумывали совершенно бредовые и нереализуемые варианты.

С другой стороны, они не скупились. Оплата заказа, разумеется, значительно вырастала.

Однажды Виктору пришлось добывать полсотни змей. Его клиент патологически не выносил рептилий. Основное условие заказчика состояло в том, что Коновалов должен был продержать беднягу-клиента в салоне собственного автомобиля с ползучими гадами всю ночь.

Пускай это были безобидные ужи с полозами, но для пятидесятипятилетнего мужика, с детства боящегося любого ползучего существа, не играло роли, кто перед ним – королевская кобра, гюрза или простой уж. Достаточно того, что эта тварь шипит, извивается и ползает по твоему телу, вызывая первобытный ужас.

Лишь наутро, согласно условиям контракта, Виктор прикончил клиента выстрелом. К тому моменту тот представлял собой трясущееся поседевшее существо с обезумевшими глазами.

Картину мучений клиента заказчик наблюдал онлайн. Виктор поставил свой автомобиль напротив и включил видеорегистратор.

Пистолет после сегодняшней операции он выбросил, как только отъехал от ресторана. Через пару кварталов Виктор остановился во дворах, быстро переоделся, снял грим и нырнул в метро. Одежду и прочие причиндалы он отнес в съемную квартиру и положил в потайной сейф.

Коновалов знал, что выемка и закладка в сейф происходит раз в сутки. Значит, сегодня мятой зеленоватой рубашки, которые носят официанты того злосчастного ресторана, черных брюк и грима уже не будет, их утилизируют. Зато там появится что-то новое, необходимое для выполнения очередного заказа. Например, «ПМ», иной грим и свежая, выглаженная одежда. А может, и не совсем выглаженная – Коновалов не раз играл роль спившегося бродяги.

С этими мыслями он оказался в баре. Все столики были заняты, и Виктор уселся на высоченный стул прямо напротив стойки бара.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровался с ним парень лет двадцати, ловко подбросил бутылку вермута и поймал ее другой рукой. – Чего желаете?

– Водки, – коротко бросил Виктор.

– С тоником? Лед, кола? – уточнил бармен, продолжая жонглировать бутылкой.

– Нет. Бутерброды с красной рыбой есть?

На лице парня появилось слегка обиженное выражение. Мол, а как же!

– И лимон, – добавил Коновалов и бросил взгляд на пустующую танцплощадку, посреди которой высился одинокий шест.

Бармен заметил это, истолковал по-своему и подсказал:

– Стриптиз начнется через час.

– Я не тороплюсь. – Виктор усмехнулся и подумал, что завтра нужно будет зайти в церковь.

После работы он всегда ставил свечки за упокой тех, чьи жизни забрал.

Бармена кто-то отвлек очередным заказом.

Виктор был рад, что этот сопляк отстал от него с дурацкими разговорами. Он хотел посидеть в одиночестве, обдумать свою книгу.

Франц.

Странно. Прошло столько лет, а он все равно приходит к нему во снах.

– Где ты, Франц? – шепнул Виктор, опрокидывая стопку.

Горло обожгло, и он закусил водку лимоном. В уголках его глаз выступили слезинки.

«Я все равно найду тебя, сука!» – с угрюмым упорством подумал он.

Спустя некоторое время Коновалов повторил заказ, и бармен тут же выполнил его.

Вскоре началось стриптиз-шоу. Посетители заведения постепенно подтягивались к танцевальной площадке, а Виктор даже не обернулся. Он равнодушно цедил водку, рисовал зубочисткой невидимые узоры на тарелке.

Все внимание мужчин, собравшихся в баре, было приковано к полуголой брюнетке, танцующей у шеста. Ее стройное тело было сплошь усеяно сверкающими блестками и напоминало новогоднюю елку.

Извивающаяся красотка совершенно не интересовала лишь двух южан, сидящих неподалеку от Виктора. Они молча пили кофе. Их тяжелые взгляды были устремлены на Коновалова.

Когда он нетвердой походкой направился в туалет, эти двое, не сговариваясь, последовали за ним.

Откровения арестованного

Мужчина с усталым, изможденным лицом остановился возле железной двери.

– Лицом к стене!

От резкого окрика конвоира он вздрогнул, но в ту же секунду послушно выполнил приказание.

Охранник приоткрыл дверь и сообщил Павлову:

– Осокин прибыл.

Адвокат кивнул, и конвоир подтолкнул арестованного в комнату для допросов. Когда дверь за ним захлопнулась, он снова дернулся, будто получил пощечину.

Павлов поздоровался с подзащитным, окинул его проницательным взглядом и спросил:

– Вы хорошо себя чувствуете, Дмитрий?

– А вы как думаете? – буркнул Осокин, уселся перед адвокатом и вперил взор в свои исцарапанные руки.

– Если у вас проблемы со здоровьем, скажите. Я обращусь в администрацию изолятора, и вас покажут доктору.

Осокин глубоко вздохнул.

– Если я начну вам перечислять все свои проблемы, вы заткнете уши, убежите отсюда и наверняка откажетесь защищать меня.

– Мне представляется, что в настоящий момент вашей главной проблемой является пребывание под арестом. Пока вы находитесь в этих стенах, решение остальных вопросов, касающихся вас, весьма затруднительно. А посему не будем тратить время и приступим к делу. – Артем открыл блокнот.

– Я не убивал его, – сказал Дмитрий, глядя, как адвокат листает страницы. – Я имею в виду Ганакяна.

– Почему вы написали чистосердечное признание?

Осокин поскреб ногтем облезающую краску на столе и пробурчал:

– Мне угрожали.

Павлов поднял голову.

– Дмитрий, давайте все с самого начала. Не торопитесь и постарайтесь не волноваться, здесь важна каждая деталь.

Осокин немного помедлил и начал свое повествование:

– У нас сложились нормальные, вполне рабочие отношения. Харен был обычным коммерсантом, как говорится, ничего личного, просто бизнес. Друзьями мы с ним не стали, но это не помешало ему признать меня директором компании, пусть и только де-юре. Он мотивировал это решение тем, что вести дело проще, когда коммерческой организацией официально руководит человек с русской фамилией. Хотя на различных переговорах мы всегда были вместе и все решал он. Осложнения начались, когда мне потребовались деньги для лечения сына. Вам ведь наверняка уже Вероника рассказала?

– В общих чертах, – коротко ответил Артем.

– Тогда я не буду на этом подробно останавливаться, потому что не сомневаюсь в том, что вы прекрасно поймете меня. Денег было взять неоткуда. В прямом смысле слова. Разве что почку продать.

– Вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что сможете продать собственный орган так быстро и легко, – заметил Артем, видя, что Осокин умолк. – Что дальше?

– В общем, единственное, что мне пришло в голову, это провернуть небольшую аферу с деньгами фирмы, – сказал Дмитрий после недолгой паузы. – Я издал приказ о выдаче премиальных сотрудникам фирмы, подделал подпись главбуха. Речь шла о полутора миллионах. Я надеялся, что это вскроется не сразу, мне удастся раздобыть деньги и вернуть их на счет нашей компании. Я тут же обналичил их и отдал в клинику, где наблюдается мой сын. У меня была уверенность, что я найду общий язык с Хареном, когда мне придется объясняться. Но, как выяснилось, не нашел. Главбух узнал о моей афере, сделал выписку об операции по лицевому счету и тут же доложил об этом Харену.

– Почему вы просто не попросили у Ганакяна денег?

Осокин, прикусив губу, ответил:

– Я и так часто брал у него в долг. К сожалению, возвращал не всегда в оговоренные сроки. В какой-то момент я почувствовал, что он откажет мне. Иными словами, времени на принятие решения у меня практически не имелось. Харен был в отвратительном настроении. У него возникли какие-то семейные неурядицы, и просить его о чем-то в этот момент было бы ошибкой. Он ничего не дал бы мне. Тогда бы мой сын не получил бы помощь.

– Зато теперь вы в тюрьме и обвиняетесь в убийстве, – резко подытожил Артем. – Вас разлучили с сыном. Если ему потребуется что-то еще, то вы не сможете помочь вашему мальчику. Дмитрий, вам не кажется, что вы ничего не выиграли? Только немного отсрочили час «икс»? Насколько я понял, эти деньги не решат всего комплекса проблем со здоровьем вашего сына.

Осокин с несчастным видом покачал головой.

– Вам не приходило в голову, что кому-то очень выгоден ваш арест? – осведомился Павлов.

– Я думал об этом. Но, к сожалению, никаких конкретных соображений на этот счет у меня нет, – признался Осокин.

– Кто начал драку в баре?

– Харен. Я упрашивал его повременить с деньгами, но он и слушать ничего не хотел.

– Зачем вы сбежали после конфликта? Этим самым вы дали повод полиции считать вас зачинщиком потасовки!

– Я не мог! – чуть ли не простонал Осокин и обхватил виски ладонями, будто испытывая сильнейшую головную боль. – Я боялся за сына! Я сердцем чуял, что если полицейские меня задержат, то всплывет история с деньгами и меня точно упекут за решетку!

– Это понятно мне, вашему адвокату. Но следователь думает иначе. Вы для него – идеальный фигурант для предъявления обвинения. Кто знал о вашей судимости за изготовление и хранение взрывчатых веществ?

Дмитрий с удивлением уставился на Артема и спросил:

– Вам и это известно?

– Это моя работа. Мы теряем время.

– Я не знаю. – Осокин явно растерялся. – Судимость погашена.

– Это не имеет значения, – терпеливо сказал Павлов. – Если вы не убивали Ганакяна, то вас кто-то очень ловко и профессионально подставил.

Дмитрий на мгновение задумался.

– Харен знал, – неуверенно произнес он. – Как только мы познакомились, я сам ему сказал. Мол, не боишься бизнес со мной вести? Он только рукой махнул. Ерунда, дескать, сейчас другие времена, такие детали неважны.

– С момента вашей ссоры и до убийства Ганакяна вы находились на даче, так?

– Да. Я никуда не выходил оттуда. Меня задержали уже в Москве, через два дня после смерти Харена.

– Вы звонили кому-то с дачи?

Осокин наморщил лоб.

– Да. Веронике и в клинику, куда положили моего ребенка. Зачем вам это?

– По биллингу можно определить ваше местоположение, – пояснил Павлов. – Это необходимо для установления вашего алиби.

– Меня видели соседи. Старики, семья Зубовых. Спросите у них, – с надеждой сказал Дмитрий.

– Ваша сестра уже говорила с ними. Они подтвердили это и завтра должны приехать к следователю. Так что в этом направлении нам повезло. Я со своей стороны проконтролирую этот вопрос. – Павлов что-то записал в блокнот, потом сказал: – Я сообщу следователю, что вы намерены изменить показания. Завтра снова приеду к вам, и мы заранее решим, что и как вы будете говорить на допросе. Было бы неплохо вам пройти полиграф.

– Что?..

– Это детектор лжи, – пояснил Артем, бросив быстрый взгляд на мужчину.

Лицо Осокина не изменилось.

– Без проблем, – сказал он. – Мне нечего скрывать.

– Нужно будет написать кое-какие заявления. Я оставлю вам образцы. Хорошо?

Осокин кивнул, продолжая кусать губы, на которых уже показалась кровь.

– Оставьте в покое ваши губы, – сказал Павлов, протягивая своему подзащитному жевательную резинку.

Дмитрий помялся, развернул обертку и сунул мятную пластинку в рот.

– Вы сказали, что вам кто-то угрожал, – напомнил Артем.

Плечи арестованного поникли, а глаза, в которых начали вспыхивать проблески надежды, потухли.

– Когда я попал сюда, мне передали записку, – с усилием выдавил Осокин. – Я нашел ее под одеялом. Мол, сиди, не рыпайся и подписывай все, что тебе подсунет следователь. Иначе в следующей передачке найдешь пальцы своего сына. Потом меня избили. Вы сами видели мою физиономию.

– Записка сохранилась?

– Нет, я порвал ее.

– Напрасно, – упрекнул его Павлов. – Тот негодяй, который ее написал, имеет контакт с охраной или с заключенными. Возможно, с теми и другими.

– Я был сам не свой, Артемий Андреевич, – с тоской произнес Осокин. – Что же теперь делать?

– Сообщите о записке во время допроса. Я составлю ходатайство о проведении служебной проверки, а также принятии мер по вашей защите. – Павлов закрыл блокнот и продолжил: – В нашем разговоре вы между делом сообщили, что у Харена были проблемы в семье. Можете сказать что-то конкретное по этому поводу?

Дмитрий почесал затылок.

– Харен не посвящал меня в свою личную жизнь. Но у меня возникло ощущение, что у него нелады с женой. Не могу утверждать, но в фирме ходили слухи, будто она ему рога наставляет.

– Вот как.

– Это всего лишь разговоры, – осторожно поправился Дмитрий. – Но сами понимаете, дыма без огня не бывает. Лично я видел его супругу только дважды. Помню, что приехал к ней за документами, которые оставил для меня Харен. У нее в кабинете сидел какой-то качок с наглой рожей и пялился на нее, словно козел на капусту.

– Качок?.. – проговорил Артем, сразу подумав о конфликте, приключившемся в салоне Лилии Ганакян.

– Да. Я даже помню, что когда вышел наружу, то увидел, что он своим джипом мою машину загородил. Пришлось мне идти и просить переставить. Еле уговорил. Непростой фрукт оказался.

– Его машина – японский внедорожник, цвет металлик, три девятки в номере? – спокойно поинтересовался Артем.

Осокин вытаращил на него глаза:

– Вы знаете этого типа?

– Я просто видел его, – ответил адвокат и нажал на кнопку вызова конвоира. – Но ваше заявление имеет большую ценность, Дмитрий. – Он встал из-за стола и протянул руку своему подзащитному. – До встречи. Ничего не бойтесь и перестаньте грызть губы. Это не способствует решению проблем.

– Помогите мне, – вдруг вырвалось у Осокина.

В помещение заглянул охранник.

Дмитрий бросил прощальный взгляд на адвоката и понуро поплелся к выходу.

Нападение

Мужчины остановились у туалета. Один из них, с темной полоской усов, вытащил из наплечной кобуры пистолет и тихо приказал напарнику:

– Стой у выхода. Никто не должен войти сюда.

Тот человек, к которому он обращался, был моложе его лет на десять. Парень молча кивнул и тоже достал пистолет. Усатый кавказец приоткрыл дверь.

Над унитазом, упершись рукой в перегородку, склонился Виктор. Он стонал и плевался. Его тошнило.

Черты лица южанина разгладились. Он снял пистолет с предохранителя, шагнул вперед и процедил сквозь зубы:

– Пьяный шакал! Все русские одинаковы.

Глаза его напарника, оставшегося у двери, возбужденно расширились. Сейчас Зафар убьет гадину. Вот-вот прозвучит выстрел.

Однако в следующее мгновение произошло нечто совершенно непредвиденное. Как только Зафар схватил русского за ворот, чтобы развернуть его к себе лицом, тот неожиданно сам крутанулся на месте и перехватил руку с пистолетом. Раздался хруст, крик, вслед за этим – негромкий хлопок.

Парень, стоявший у дверей, вздрогнул. Его шею обдало жаркой болью, стало трудно дышать. Ноги молодого человека сделались ватными, и он медленно осел на кафельный пол. Бедняга даже не понял, что смертельно ранен своим компаньоном.

Виктор точным ударом отбросил противника к раковине. Голова южанина впечаталась в зеркало, от дырки тут же расползлись трещинки. Яростно дыша, он обернулся и увидел ствол собственного пистолета, направленный ему в грудь.

– Кто меня заказал? – вполголоса поинтересовался Виктор.

Его лицо было абсолютно нормальным, без единого признака опьянения, пальцы твердо обхватывали рукоятку «стечкина».

– Ты все равно сдохнешь, – с ненавистью прошипел усатый кавказец и сплюнул.

Его сломанная кисть неуклюже свисала, была похожа на треснувшую ветвь, которая вот-вот отломается от ствола под порывом ветра.

Усач посмотрел на умирающего напарника. Из пробитой шеи толчками выплескивалась кровь, ноги елозили так, будто тело из последних сил пыталось убежать от опасности.

– Рахим… – прошептал южанин.

– Он умирает из-за тебя, – сказал Виктор, шагнул вперед, ухватился за сломанную руку противника.

Тот зарычал от боли.

– Кто меня заказал?! – свистящим шепотом повторил Виктор, направил ствол пистолета в коленку мужчины и нажал на спусковой крючок.

Раздался негромкий выстрел. Глаза неудачливого киллера вылезли из орбит, и он стал сползать на пол. Его коленка превратилась в кровавую кашу.

Дверь в туалет приоткрылась.

– Подождите, пожалуйста, идет уборка! – громко крикнул Виктор, и створка захлопнулась.

«Интересно, тело видели?» – подумал он.

Насчет шума выстрелов он не беспокоился. На пистолете был установлен глушитель, и вряд ли кто снаружи мог услышать пальбу.

Хрипы прекратились, тело молодого человека обмякло и вытянулось. По кафельным плиткам змейками струилась кровь.

– Кто меня заказал? – рявкнул Виктор в третий раз и нацелил пистолет в глаз южанину.

– Ты убил Хабира, шакал, – прохрипел усач, лицо которого стремительно бледнело. – Моего брата. Никто из нашего рода не забудет этого.

– Хабир? – переспросил Виктор.

– Тебя все равно убьют, – тяжело дыша, пообещал кавказец. – У нас большая семья.

В дверь постучали. Виктор приставил ствол ко лбу раненого противника. Раздался сухой щелчок. Осечка! Он вновь нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало.

– Туалет уже освободился? – послышался за дверью недовольный голос.

– Одну минуту! – заорал Виктор и опустил руку с пистолетом.

Южанин заметил это, и его лицо скривилось в яростной улыбке.

– Ты не убьешь меня. Трус!

Коновалов осторожно положил бесполезное оружие на пол и опустил руки на плечи киллера. Улыбка на губах раненого померкла. Он все понял.

– Дилетанты, – выдохнул Виктор и одним движением сломал шейные позвонки несостоявшегося убийцы.

Смерть наступила мгновенно. Обмякшее тело распласталось на полу. Виктор быстро стер краем рубашки отпечатки пальцев с пистолета и аккуратно вложил его в руку покойника.

Он несколько секунд обдумывал ситуацию. Через дверь выходить опасно, его могут запомнить, а он сегодня без грима.

Между тем снаружи кто-то удивленно вскрикнул. Виктор бросил цепкий взгляд на трупы и понял причину. Кровь парня, застреленного в шею, начала просачиваться под дверь.

Виктор рванул к окну. Зацепившись руками за подоконник, он подтянулся, поднял створку и выпрыгнул наружу.

Лишь спустя час, добравшись до дома, он вспомнил, кто такой Хабир. Член экстремистской террористической организации, осужденный за убийство и грабежи, которому удалось каким-то образом выйти на свободу условно-досрочно.

Если Виктору не изменяла память, заказ на его ликвидацию поступил от какой-то женщины. По какой причине она решила устранить Хабира – оставалось тайной, Виктор в это не вникал.

«Тебя все равно убьют. У нас большая семья», – вспомнились ему слова родственника Хабира.

Несколько минут Коновалов бесцельно мерил шагами свою квартиру, затем остановился, подошел к окну, взглянул на зарождающийся месяц.

А чего, собственно, волноваться? Он исправно работает на «Профсоюз». Нареканий нет, все заказы исполняются на высшем уровне. О маленьких хитростях Виктора, связанных с предварительным сбором сведений о клиенте, никто не знает. Так что он имеет полное право обратиться за помощью. Это будет справедливо.

Виктор отправил на нужный номер зашифрованное СМС-сообщение, лег на диван и уставился в потолок.

Отныне жизнь мстительных родственников Хабира, которого Виктор ликвидировал год назад, уже не стоила и ломаного гроша.