Текст книги "Киллер"

Обман

Илья Робертович, облаченный в кипенно-белый костюм, сидел на плоской крыше одноэтажного дома, огражденной балюстрадой. На небольшом столике перед ним стоял бокал красного вина. Офтальмолог изредка делал маленькие глоточки и время от времени подносил к глазам бинокль. Он наблюдал за стрельбой в тире. Этим занимались восемь парней, облаченных в спортивные костюмы и шапочки-раскатки.

По ступенькам бесшумно поднялся невысокий мужчина лет пятидесяти. Атлетически развитое тело, короткие, совершенно седые волосы. Темно-синие глаза, источающие ледяную вежливость.

– Не помешаю? – обратился он к Илье Робертовичу.

– Если бы ты мне мешал, Тихий, то не поднялся бы сюда, – отозвался доктор. – Присаживайся.

Тихий сел напротив босса.

– У тебя есть какие-то новости? Ведь просто так ты не приходишь.

– Вы проницательны.

Илья Робертович потянулся за биноклем и заявил:

– Не тяни кота сам знаешь за что.

Тихий усмехнулся, продемонстрировав ровные белые зубы.

– Во-первых, нужно немного подкорректировать график на август. – Он положил на стол листок с таблицей. – Предлагаю Тайпана поставить на Кошелева. По нему раньше работал Чех.

– Почему? Чех не справится? – спросил Илья Робертович.

– Чеху ноги прострелили. Сегодня ночью, когда отрабатывал семью Дзауровых.

– Ты уж извини, я пока не в теме. Сам понимаешь, только в отпуск ушел, – улыбаясь, пояснил офтальмолог.

– Чех сработал чисто. Просто неудачное совпадение. Он на патрульную машину наткнулся. Его Лиса прикрывал. Если бы не он, то Чеха взяли бы. Ментов было трое.

– Всех троих минусовали? – с прищуром осведомился Илья Робертович.

Тихий кивнул и сказал:

– Иначе никак.

– Понимаю. Видел сегодня утром в новостях, но не догадался, что это наша работа, – произнес Илья Робертович с легкой досадой.

– Се ля ви. – Тихий развел руки в стороны. – Всего предусмотреть невозможно. Жизнь полна неожиданностей. Как приятных, так и не очень.

– Ой ли, Тихий? На философию потянуло? – Илья Робертович взял бинокль. – Ага. Смотри, как он лупит. Молодец наш Отставной! Уделал Артиста. Десять из десяти! – Он повернулся к помощнику: – Я все понимаю. Но то, что случилось с Чехом, – косяк. Заказ выполнен, это да. Но наследили мы тоже хорошо. Это серьезно. Понимаешь?

– Вполне.

– Твое решение?

Тихий посмотрел в сторону и пробубнил:

– Можно ограничиться профилактической беседой.

– Гуманист ты, Тихий. А мое мнение – срезать с Чеха тридцать процентов.

Тихий похрустел костяшками пальцев.

– Эдак вы себе врагов наживете и людей растеряете, Илья Робертович. Не с кем работать будет.

– За меня не переживай, – беззаботно сказал Илья Робертович. – У меня их знаешь сколько уже, врагов этих? Только в родной поликлинике с десяток наберется.

Тихий промолчал.

– Еще что? – осведомился босс.

– На меня вышел Вайц. Помните?

– Еще бы. Колоритная личность.

– Он снова хочет сотрудничать.

Стрелки вновь начали палить по мишеням.

Илья Робертович прильнул к окулярам бинокля и спросил:

– Что-то конкретное?

– Полагаю, что да. Он скоро приедет в Россию. Нужно организовать встречу. Сами понимаете, уровень должен быть соответствующим.

– Не вопрос. Кто клиент?

– Его имя пока не раскрывается. Мне лишь передали, что это государственный чиновник из верхнего эшелона.

Илья Робертович окинул помощника внимательным взглядом:

– Это интересно.

Тихий чуть помолчал, затем проговорил:

– Нам давно следовало бы начать расширять связи. Я неоднократно говорил вам об этом.

– «Курица по зернышку клюет», Тихий. Не забывай мое главное правило.

– Я знаю вашу другую поговорку, Илья Робертович. «Глаза наши – ямы, а руки – грабли». Она мне больше по душе.

Илья Робертович расхохотался.

– Мне нравится, что меня начинают цитировать. Ладно, почаще сообщай мне о делах с этим Вайцем. – Он снова посмотрел в бинокль. – Отставной сегодня в ударе, все мишени выбивает на раз.

Тихий деликатно кашлянул.

Илья Робертович нахмурился и заявил:

– Ну, говори. Я твои намеки наизусть выучил.

– Это касается Отставного. По нему есть новости. Помните, два года назад он работал по женщине, которую заказал супруг? Отставной еще пытался уклониться от заказа. Там баба молодая была.

Илья Робертович наморщил лоб, затем кивнул и спросил:

– Она вроде беременная ходила, да?

– До меня дошла информация, что Отставной не выполнил заказ.

Лицо Ильи Робертовича посуровело.

– С этого момента давай подробней.

– Я давно за ним наблюдаю. Этот парень отличается от остальных членов нашей группы. Вы сами это почувствовали, верно?

– Ты опять тянешь кота за хвост. Короче!

– Если короче, то Отставной старается не работать по тем клиентам, о которых ничего не знает. Понимаете? Он находит время и средства, чтобы собрать о них сведения – что, откуда, почему. Возомнил себя судьей. Если объект имеет за собой серьезные грехи, то Отставной с ним работает. Если клиент весь из себя белый и пушистый, то он всеми силами старается отмазаться от работы. С беременной бабой этого не получилось.

– Еще короче! – вдруг рявкнул Илья Робертович.

– Можно еще короче. Отставной помог ей сбежать. Она поменяла имя, живет сейчас в Прибалтике. Но эту информацию нужно перепроверить.

– Ну так перепроверяйте! – с трудом сдерживая себя, процедил доктор. – Для чего я тебе такие деньги плачу, Тихий?! – Он швырнул бинокль на пол.

Откуда-то снизу донеслось торопливое тявканье, и вскоре на террасе появилась светло-серая болонка. Радостно повизгивая, она подбежала к Илье Робертовичу, облизала его руку.

Черты лица руководителя «Профсоюза» разгладились:

– Луиза, иди сюда, моя сладкая. – Он подхватил животное на руки и задумчиво сказал: – Умышленное неисполнение задания – одно из тяжких нарушений устава «Профсоюза». Ты сам знаешь, какое за это следует наказание. – Илья Робертович почесал собаку за ухом, и она задрала голову от удовольствия. – Я гляжу, у этого Отставного совсем крышу сносит. Робин Гуд нашелся! – проговорил он, размышляя о чем-то. – Что еще по нему?

– Он убрал Ирландца. Вместе с его компаньоном, Серым. Так вышло.

– Да и хрен с этим Серым. Это все?

– Нет. Вчера вечером на него наехали родственники боевика, убитого им когда-то. Отставной минусовал обоих. Говорит, это родня некоего Хабира Ибрагимова, по которому он работал пару лет назад. Мол, теперь ему самому вынесли приговор. Кровь за кровь, как говорится.

– Я тебя услышал, – сказал Илья Робертович, опустил болонку на пол, и она уселась подле его ног. – Все-таки правильно говорится, чем больше узнаешь людей, тем сильнее начинаешь любить животных. Итак, первое. Чех пусть лечится. Найди ему подходящую замену, чтобы закончить с Кошелевыми. Тайпан или Артист, сам решишь. Но тридцать процентов с премии Чеха снять. Информацию по Отставному проверить. Я все же надеюсь, что она не подтвердится. Потому что в противном случае я сам выгрызу у него глаза. Это два. Насчет этих самых родственников – сообщи всю информацию по ним нашим безопасникам. «Профсоюз» должен обеспечивать защиту своих членов. Пока вина Отставного не доказана, он будет пользоваться нашим покровительством. Это, в-третьих. Уяснил?

– Да.

– Держи меня в курсе насчет ваших дел с Вайцем. Мне кажется, перед нами открываются новые перспективы. Винца хочешь, Тихий?

– Нет, спасибо, – вежливо отказался тот. – Предпочитаю минералку.

– Вот и молодец. – Илья Робертович ухмыльнулся и осушил бокал. – Умрешь трезвым и здоровым.

Тихий холодно улыбнулся и осведомился:

– Я могу быть свободен?

– Только будь на связи. Ты мне понадобишься в самое ближайшее время.

Первые шаги к победе

Около одиннадцати утра Павлов подъехал к следственному комитету. Он не успел выйти из автомобиля, как зазвонил его сотовый. Перед тем как ответить, Артем взглянул на дисплей.

Это был Михаил Федорович Зубов. Он и его супруга намеревались сегодня дать показания в защиту Осокина.

– Здравствуйте, Михаил Федорович. Вы на месте?

– Да, только нас не пускают, – недовольно отозвался старик.

– Вы где?

– На контрольно-пропускном пункте.

Адвокат быстро нашел пожилую чету Зубовых.

– Что случилось? Я обговорил ваш приезд со следователем, – сказал он.

Зубов, поджарый мужчина лет семидесяти с аккуратно зачесанными седыми волосами, пожал плечами.

– Господин Гнатюк сообщил, что не видит необходимости в нашем разговоре, – сказал он и кашлянул.

Его супруга Людмила Ивановна сидела на стуле, обмахиваясь сложенной газетой. Ее полное лицо было утомленным.

– Прошу извинить меня за недоразумение, – произнес Павлов. – Я сейчас обо всем договорюсь.

Зубов открыл рот, словно намереваясь что-то ответить, но так ничего и не сказал. Впрочем, Артем и сам видел, что старик едва сдерживал себя, был переполнен праведным гневом.

«Мы притащились сюда, в душный, пыльный город, только для того, чтобы нам сообщили, что нас тут никто не ждет?!» – читалось в его серых глазах.

– Слушаю вас, – лениво отозвался капитан, когда Павлов набрал его номер.

– Олег Станиславович, приветствую вас.

– Здравствуйте, – пробурчал Гнатюк.

Артем отошел на пару метров, чтобы его не могли слышать пенсионеры, и проговорил:

– Вчера вы дали согласие на допрос свидетелей. Я говорю о Зубовых, тех самых людях, которые живут на даче по соседству с Осокиным.

После небольшой паузы следователь протянул:

– Да, но это было весьма неосмотрительно с моей стороны. Изучив материалы дела, я пришел к выводу, что показания этих так называемых свидетелей не сыграют никакой роли. Они…

– Бросьте, Олег Станиславович, – резко оборвал его адвокат. – Не делайте из меня дурака.

– Они соседи Осокина, – пытался вяло сопротивляться Гнатюк. – И являются заинтересованными лицами.

– Вынужден вам напомнить, господин следователь, что в Уголовно-процессуальном кодексе отсутствует понятие «заинтересованное лицо». Согласно статье пятьдесят шестой данного Кодекса, свидетелем является человек, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. Зубовы этими сведениями обладают.

– Господин Павлов…

– Вы пригласите их на допрос, Олег Станиславович, – с нажимом проговорил Артем. – Вы делаете свою работу, я – свою. Скажите, разве вашему руководству понравится, если я в своем обращении укажу на ваши недочеты? Вы ведь компетентный следователь! Во всяком случае, мне хочется на это надеяться!

Гнатюк угрюмо пыхтел в трубку.

– Олег Станиславович, позиция, которую вы заняли, не поддается логическому объяснению. Если вы откажете мне в ходатайстве, то я приведу этих людей в суд. Зубовы все равно будут допрошены. Не нужно упорствовать. Поверьте, у меня нет желания строчить на вас жалобы в Генеральную прокуратуру и ФСБ. Но я сделаю это, если мы не придем к компромиссу.

Гнатюк икнул, затем откашлялся и спросил:

– Где сейчас находятся эти Зубовы?

– Они рядом со мной, возле окошка, где выдают пропуска.

– Хорошо, – сдался следователь. – Подождите минуту, я позвоню и скажу, чтобы их пропустили.

Павлов вернулся к старикам.

– Артемий Андреевич, скажите, так ли уж важны наши слова? – обратилась к нему Людмила Ивановна.

На ее висках блестели бисеринки пота, и супруг с тревогой смотрел на нее.

– Очень важны, – подтвердил Павлов, от которого тоже не ускользнуло побледневшее лицо женщины. – Но если вам нехорошо, мы можем перенести встречу.

– Со мной все в порядке, мне просто душно. Мы знаем Диму Осокина практически с пеленок, просто уверены, что он ни в чем не виноват! Да, человек вспыльчивый, может сказать что-то резкое, но у него доброе сердце! Он безумно любит своего сына и готов отдать жизнь за него! – пылко воскликнула она.

– Хорошо, Людмила Ивановна. Постарайтесь все это передать следователю. И обязательно расскажите, как и при каких обстоятельствах вы видели Осокина в последний раз.

Когда пропуска были выписаны, Артем и супружеская чета направились к посту охраны.

– Я буду вас ждать в коридоре, – сказал он, когда они остановились у кабинета следователя.

Михаил Федорович кивнул.

Когда дверь за ними закрылась, Павлов достал ноутбук, дождался его загрузки и принялся изучать поступившие письма.

Если старики не подкачают, то позиции следствия существенно пошатнутся. Разумеется, Гнатюк будет и дальше держать оборону, но после фиксации показаний Зубовых шансы на победу значительно повысятся.

Пока он просматривал сообщения, ему позвонила Вероника. Они поговорили недолго, она просто хотела выяснить, есть ли какие подвижки по делу. Павлов ответил, что особых новостей пока нет, но они обязательно появятся.

– Вероника, вы будете первой, кто узнает об этом, – мягко сказал он. – Поберегите свои нервы. Я буду держать вас в курсе.

– Хорошо. Извините, если я отвлекла вас.

Ему показалось, что женщина хочет что-то добавить. Но она передумала, смущенно попрощалась, и связь прервалась.

Спустя полтора часа дверь кабинета открылась, и Зубовы вышли наружу. Павлов заметил лицо Гнатюка, мелькнувшее за ними.

Следователь напряженно усмехнулся и сказал:

– Пожалуйста, зайдите ко мне, Артемий Андреевич.

– Всенепременно, – пообещал адвокат. – Через три минуты. Все в порядке? – спросил он у пенсионеров.

– Он все записал. Я дважды перечитал протокол, – сообщил Михаил Федорович, поддерживая за руку жену.

На щеках пожилой женщины появился легкий румянец.

– Неприятный тип, – бросила она. – Перебивает, усмехается, ерничает. Никакого уважения к возрасту. И самое главное, ставит под сомнение наши слова. Мол, мы старики, уже выжившие из ума, и наверняка все перепутали. Наверное, сейчас все следователи такие?

– Уверяю вас, нет. Хотя, к сожалению, встречаются и подобные персонажи. Дорогая Людмила Ивановна, я вам очень благодарен. И вам спасибо, Михаил Федорович. Вы здорово помогли Дмитрию.

– Скажите, нас теперь все время сюда будут выдергивать? – задал вопрос Зубов и нахмурился. – У Людмилы высокое давление, каждая подобная поездка для нее – целое испытание.

– Я надеюсь, что вас не будут беспокоить, – сказал Артем, в душе прекрасно осознавая, что не может поручиться за эти слова. Зубовы теперь – важнейшие свидетели. Следователь вправе в любой день вызвать их для повторного допроса, чтобы уточнить те или иные детали. – Но в суд вам все-таки придется приехать, – сказал Павлов. – Это в том случае, если он состоится. В чем я очень сомневаюсь.

– Ваши бы слова да богу в уши, – со вздохом проговорила Людмила Ивановна. – Идем, Миша. Опоздаем на электричку.

– Я предлагаю вам посидеть в кафе, – сказал Артем. Он понимал, что из-за этого допроса старики буквально измождены, и решил им помочь. – А потом я отвезу вас домой.

Пожилые супруги переглянулись.

– Нам не совсем удобно принимать от вас помощь, – наконец подал голос Зубов. – Вы и так занятой человек.

– Значит, договорились. – Павлов улыбнулся.

– Только мы будем в скверике, – добавила Людмила Ивановна. – Кафе нам ни к чему.

Проводив пенсионеров до лифта, Артем вернулся в кабинет к следователю.

– Скажите, господин адвокат, сколько сейчас стоит нанять пенсионеров, чтобы прокрутить нечто подобное? – нахально полюбопытствовал Гнатюк.

– Я хочу верить, что вы просто пошутили, причем весьма глупо, Олег Станиславович, – холодно заметил Павлов.

Следователь отвел взгляд и буркнул:

– Их слова невозможно проверить.

– Отчего такая избирательность? Одним свидетелям, изобличающим Осокина, вы безоговорочно верите, а людям почтенного возраста, которые говорят в его пользу, – нет?

– Зубовы могли элементарно перепутать даты, – гнул свою линию следователь. – Они знали его с детства и решили просто выгородить соседа по даче!

– Хорошо. Запросите биллинг телефонных звонков моего подзащитного. Вот ходатайство.

Гнатюк закряхтел, елозя в кресле:

– Это еще зачем?

– А чего вам бояться? Вы же уверены, что Осокин подложил бомбу в машину Ганакяна. Кстати, то, что я прошу сделать, собственно, является вашей обязанностью. Преступление, совершенное общественно опасным способом, в деле Осокина – путем взрыва, должно расследоваться с особой тщательностью. Может, в деле было несколько соучастников? Не исключено, что организаторы и исполнители перезванивались, перед тем как осуществить свой преступный замысел.

Лицо Гнатюка покрылось красными пятнами.

– Будете учить меня, как нужно работать, господин адвокат? – разлепил он губы.

– Вовсе нет. Просто проверьте, из какой местности шли звонки с телефона Осокина в тот период, когда наступила смерть Ганакяна, – сказал Артем. – Мы с вами знаем, что технически это вполне возможно. Погрешность будет весьма несущественной.

– Так, – процедил Гнатюк, забирая у Павлова ходатайство. – Еще что-то?

– Конечно, – сказал адвокат, наблюдая, как следователь засунул лист с ходатайством в самый нижний ящик тумбочки. – Кстати, это копия. Оригинал я отнесу в канцелярию.

– Не доверяете? – Капитан попытался улыбнуться, но его физиономия просто скривилась.

– Честно? Нет, – признался Артем, доставая из папки еще один лист бумаги. – Как мне представляется, отношения сторон в уголовном процессе должны строиться на основании закона, а доверие – это несколько из иной области.

– А вы философ, – заметил Гнатюк. – Чем еще вы хотите меня удивить сегодня?

– Это заявление моего подзащитного о проведении исследования на полиграфе, детекторе лжи, иными словами.

Гнатюк замер, словно кролик, заприметивший кобру.

– Не вижу оснований для этого, – отрывисто бросил он.

– Ну почему же? – удивился Артем. – Это нам нужно переживать. Если вы уверены в своей правоте, то чем рискуете?

Олег Станиславович положил руки на стол. Они были бледные и худые. Вены на них выпирали, как веревки.

– Это не будет являться доказательством по делу.

– Формально – да, – согласился с капитаном Павлов. – Но суд обращает внимание на такие моменты, господин следователь. Мы защищаемся всеми силами и средствами, которые предоставляет нам закон. Я считаю, что Осокин невиновен, и в подтверждение этого требую провести исследование на полиграфе.

– Надеюсь, на сегодня все? – осведомился Гнатюк. – У меня много работы, Артемий Андреевич.

– Так мы вроде о работе и беседуем, – мягко произнес адвокат. – Есть еще кое-что. – С этими словами Павлов протянул следователю третий лист.

Капитан смотрел на бумагу с таким кислым выражением, словно Артем предлагал ему взять в руки трепыхавшуюся жабу. Павлов вежливо ждал. Наконец следователь скрипнул зубами, забрал листок и вчитался в текст очередного ходатайства.

– Запрос телефонных звонков вдовы Ганакяна? – изумленно воскликнул он. – А это вам зачем?

– Лилия Аркадьевна является наследницей своего погибшего супруга, а Ганакян был далеко не бедным человеком, – сказал Артем так терпеливо и спокойно, словно общался со школьником.

– На что вы намекаете? – осведомился следователь.

– Если бы вы потрудились навести соответствующие справки, то вам стало бы известно, что незадолго до смерти Харен Ганакян застраховал свою жизнь.

– Застраховал? – переспросил Олег Станиславович, и голос его прозвучал как-то беспомощно.

«Полный непрофессионал и лентяй в придачу», – пронеслась мысль в голове Артема.

– Именно. На десять миллионов рублей.

Гнатюк снял очки, протер их, водрузил на нос и спросил:

– У вас ко мне все?

– Нет.

Капитан посмотрел в потолок.

– Я понимаю, что надоел вам, – бесстрастно проговорил Павлов. – Что ж, такова наша работа.

– Я вас слушаю, Артемий Андреевич. – Следователь, на виске которого запульсировала жилка, перевел взор на адвоката.

– Вы наверняка изъяли записи с камер наружного наблюдения, расположенных на месте преступления. Так ведь?

– Предположим. Что из этого? – с вызовом ответил Гнатюк. – Там ничего нет.

– То есть как ничего?

– Послушайте, господин Павлов! – повысил голос капитан. – Я не обязан перед вами отчитываться! У меня есть свое начальство!

– Упаси господь. – Артем замахал руками. – Я ни в коей мере не лезу в тайну следствия, если вы об этом. Но раз уж вы говорите, что на записях нет ничего подозрительного, то можно ли мне взглянуть на них? Естественно, в вашем присутствии.

Гнатюк снова снял очки.

– Артемий Андреевич, вам не говорили, что вы обладаете уникальным качеством выносить мозг? Поэтапно, но целенаправленно?

– Не нужно делать из меня монстра. Я просто прошу просмотреть записи. Если там нет ничего необычного, то чего вам бояться? – настойчиво проговорил адвокат.

– Запись той камеры, которая была направлена непосредственно на место происшествия, обрывается за несколько часов до взрыва, – нехотя проговорил капитан. – Кто-то повредил ее. Если смотреть все, то это продлится едва ли не сутки. Вы же не будете сидеть тут столько времени, Артемий Андреевич? – Он перехватил выжидательный взгляд Павлова. – Судя по вашему виду, вы готовы безвылазно торчать тут, только чтобы достать меня, верно? – прокряхтел Гнатюк. – Я могу вам предоставить такую возможность. Только не сегодня.

– Когда же? Завтра? Я постараюсь не занимать ваше драгоценное время, – пообещал Артем.

– Позвоните мне после пяти, – произнес следователь. – Но уверяю вас, вы просто зря потратите время.

– Как знать, Олег Станиславович. До скорого свидания. Уверен, мы найдем общий язык.

Гнатюк что-то проворчал, но Артем уже вышел из кабинета.