Текст книги "Преступление Галилея, или Оболганный Аристотель"

Кеплер был доволен, что нашёл единомышленника, он пишет, что в Германии также всё очень непросто со свободой мысли, но возможно, её всё же больше, чем в Италии. А потому он предлагает Галилею подумать об издании своих сочинений в Германии. Вместе с тем Кеплер указывает и на действенное средство борьбы со всеобщим невежеством, и этим средством является одиночество (7, с. 70). То самое одиночество, на которое Галилей оказался обречён после приговора, и которое было для него невыносимо. Галилей был человеком компанейским, имел много друзей, учеников, и стремления к уединению у него никогда не наблюдалось…

Начав работать в Падуанском университете, Галилей продолжает писать сочинения, наиболее известным из которых является трактат «Механика», посвященный вопросу применения механических орудий: лебёдки, во́рота, безмена, рычага и др. Можно сказать, что это чисто инженерная работа, предназначенная для практических целей.

Осенью 1604 г. происходит событие, позволившее Галилею открыто выступить против аристотелевской космологии и внёсшее серьёзный раскол в его отношения с профессорским сообществом. В октябре 1604 г. возле созвездия Козерога неожиданно появилась новая звезда, которую наблюдали одновременно астрономы Германии, Богемии и Италии. Впервые её увидел 3 октября 1604 г. фрисландский пастор и астроном Давид Фабриций, который написал по этому поводу целых три сочинения. Как указывает Ф. Даннеман, говоря о Фабриции (2, с. 116), эту звезду можно было наблюдать вплоть до октября 1605 г. Вместе с тем в некоторых других источниках сообщается, что новая звезда наблюдалась лишь около двух месяцев, после чего она также неожиданно исчезла, как и появилась. Наблюдение за звездой вёл и Кеплер, который составил по этому поводу сообщение, где говорится, что это именно звезда, а не планета и не комета. Галилей же в это время провёл в университете серию из трёх лекций, в которых доказывал то же самое. Он считал, что появление звезды противоречит аристотелевской космологии, представляющей звёздное небо неизменным. Перипатетики же нашли способ согласования появления новой звезды с аристотелевской космологией: звезда существовала и ранее, но просто не была видимой. Последовали жаркие дискуссии, в результате которых Галилей испортил отношения сразу с двумя весомыми философами-перипатетиками. Профессор Кремонини, с которым у Галилея были давние дружеские отношения, выступил тогда с ответной резкой критикой. Между старыми друзьями завязалась долгая полемика, они оба распространяли под псевдонимами сочинения в адрес друг друга, но каждый, в конце концов, остался при своём мнении. Кроме того, Лудовико делле Коломбе в 1606 г. выпускает об этой звезде трактат, в ответ на который выходит книга Галилея, прятавшегося под псевдонимом Алимберто Маури, написанная в иронично-хамском тоне и высмеивающая взгляды Коломбе, называя последнего «наш голубь»1010
  «Сolombe» означает по-итальянски «голуби».


[Закрыть].

Всё кардинально меняется в жизни Галилея после того, как он узнаёт об изобретении так называемой «голландской подзорной трубы». Это изобретение первым попытался запатентовать голландец Ханс Липперсхей в 1608 году, но ему в этом было отказано, ибо в то время подобные приборы уже имелись у некоторых других исследователей1111
  Спустя годы было проведено расследование, в ходе которого выяснилось, что голландские подзорные трубы начали изготавливать в Мидделбурге (называется мастер Захарий Янсен) ещё за три года до того, как Липперсхей пытался данный прибор запантентовать. Вместе с тем первое описание подзорной трубы содержится ещё в работах Леонардо да Винчи.


[Закрыть]. Галилей сконструировал свою собственную «голландскую подзорную трубу», которую вскоре усовершенствовал и стал использовать для изучения небесных объектов. В апреле 1611 года, когда он будет демонстрировать её в Академии деи Линчеи, греческий математик Джованни Демизиани предложит для неё название «телескоп», которое и останется закреплённым за подобными устройствами. Если задаться вопросом об авторстве телескопа, то в литературе таковым именуется и Ханс Липперсхей, и Захарий Янсен, и Галилей. Кого считать первым изобретателем «голландской подзорной трубы» – вопрос спорный. Если же под «телескопом» иметь в виду оптическую трубу для изучения небесных явлений, то здесь также не всё однозначно. Как отмечал Галилей, для астрономических целей минимальным является двадцатикратное увеличение, и именно ему первому удалось такого увеличения достичь: первая подзорная труба, сконструированная Галилеем, позволяла приближать объект лишь в три раза, но в дальнейшем ему удалось достичь более чем тридцатикратного приближения. Набиравшие же распространение голландские подзорные трубы в то время имели максимум шестикратное увеличение. Однако такого увеличения английскому астроному Томас Хэрриоту вполне хватило для изучения луны и составления карты лунной поверхности. И направил телескоп в небо он на четыре месяца раньше Галилея (в июле 1609 г.). Тем самым Галилей не был ни изобретателем телескопа, ни первым исследователем небесных тел с его помощью. Но он первым сконструировал мощный телескоп, позволивший изучать не только лунную поверхность, но и более отдалённые небесные тела. Таким образом, его заслуги в данной области имеют чисто инженерный характер.

Вместе с тем, как вполне справедливо считает Д. Вуттон (1, с. 195), Галилей первым сумел изготовить мощную подзорную трубу вовсе не потому, что голландцы этого не смогли, а потому, что они и не пытались это сделать. Дело в том, что для военно-морских целей большая кратность подзорной трубы совсем не нужна: такая труба имеет очень малое поле зрения, и в результате сопутствующей этому морской качки и дрожания рук при наблюдении становится бесполезной. Галилей же направил усилия на увеличение кратности потому, что специально готовил инструмент для астрономических целей – у голландцев же такого стремления не было.

Собранная Галилеем подзорная труба была весьма полезна для военно-морских целей: теперь вражеские корабли можно было заметить значительно раньше, нежели невооружённым глазом. И из этого Галилей извлёк существенную прибыль: в обмен на право изготовления и использования данного «изобретения» власти Венецианский сенат увеличил Галилею жалование почти в два раза – до тысячи флоринов в год, а также закрепил за ним право занимать пост профессора в этом университете пожизненно. Но как данный поступок Галилея можно оценивать? Ведь он не был автором этого изобретения! Чаще всего от оценок здесь воздерживаются, но таковые всё же имеют место. Так, Р. Оррит пишет, что в данном случае Галилей «проявил всё своё хитроумие» (5, с. 73). А вот Д. Вуттон прямо говорит, что Галилей венецианские власти «просто обманул» (1, с. 194). И такая оценка более близка к истине. Мы далее не раз будем сталкиваться с тем, что Галилею была свойственна хитрость и изворотливость, и зачастую его инструментом в достижении поставленной цели становилась откровенная ложь…

Хоть Галилей сделал всё возможное, чтобы с помощью «голландской подзорной трубы» изучать небесные тела, она всё же для этой роли не совсем годилась. Как отмечает Ф. Даннеман, «настоящая астрономическая труба обладает, подобно сложному микроскопу, двумя собирающими стёклами» (2, с. 21—22), голландская же труба представляла собой «сочетание двояковыпуклой чечевицы, служившей объективом, с двояковогнутой чечевицей, служившей окуляром» (2, с. 20). Конструкция же подлинной астрономической трубы была впервые описана Кеплером в его книге «Диоптрика», вышедшей в 1611 г., а первым воплотил её в жизнь Кристоф Шайнер – один из самых главных оппонентов Галилея.

Имея в своих руках телескоп, Галилей отодвигает в сторону занимавшие его долгое время проблемы механики, сосредоточившись всецело на астрономии. Он проводит целый ряд астрономических наблюдений, результаты которых представляет в марте 1610 года в небольшом трактате под названием «Sidereus Nuncius», которое переводят и как «Звёздный вестник». Однако перевести это название можно и как «Звёздный посланник», и это дало повод оппонентам Галилея обвинять его в тщеславии… Тираж книги составлял 550 экземпляров и был распродан всего за неделю. Написана она была на латинском языке и посвящена молодому герцогу Козимо II. Спутники Юпитера, об открытии которых, в том числе, здесь шла речь, Галилей сначала назвал «Космианские звёзды» – в честь Козимо II. Однако сам Козимо II предпочёл, чтобы эти звёзды были названы Медическими1212
  В другом распространённом переводе – «Медицейскими».


[Закрыть] – одна в честь него, а другие три в честь его младших братьев. В результате этого в каждую книгу уже напечатанного тиража пришлось вклеивать листок с исправлением названия звёзд.

Книга имела большой успех, изложенные там открытия обсуждали и в научном сообществе, и за его пределами. Галилей стал ездить по различным городам Италии, демонстрируя другим учёным свой телескоп… Экземпляр вышедшей книги он, конечно же, дарит Козимо II, а вместе с ней и телескоп собственного изготовления. Всё это послужило последним аргументом в вопросе получения им желанной должности.

Во второй половине 1610 года Галилей получает приглашение переехать во Флоренцию и занять придворную должность «философа и математика великого герцога Тосканского». В обязанности Галилея теперь входит оценка инженерных проектов и различного рода изобретений, предлагаемых для реализации в Тоскане. Если до этого времени основной его деятельностью была преподавательская, отнимавшая массу времени, то теперь он имел намного больше времени, чтобы посвятить себя науке – Галилей специально попросил герцога предоставить ему свободный график работы, и эта просьба была удовлетворена. Вместе с тем ему предоставлялся пожизненный пост профессора математики в Пизанском университете – без чётко прописанной обязанности по чтению лекций. От университета Галилей в дальнейшем получал по 1000 скуди в год – собственно говоря, это и была плата за должность «придворного философа и математика»: герцог просто переложил расходы по её выплате на Пизанский университет. Поскольку же Галилей там совсем не появлялся, а университет явно не желал платить непонятно за что, это в 1928 году привело к судебному разбирательству, длившемуся два года и завершившемуся всё-таки в пользу Галилея.

До выхода «Звёздного вестника» главными астрономами в Италии считались Клавдий и уже упомянутый выше Маджини, теперь же их достаточно сильно потеснил Галилей. Данный трактат придал ему большую известность как в Италии, так и в других странах Европы.

В 1611 году Галилей предпринимает поездку в Рим. Его приглашают выступить в Римской коллегии, которая в то время была не только главным учебным заведением иезуитов, но и центром академической жизни Рима. Речь Галилея воспринимается очень тепло и дружественно, при этом все другие выступавшие превозносят его открытия в самых хвалебных тонах. На этом мероприятии присутствует Федерико Чези – основатель Академии деи Линчеи. 14 апреля 1611 г. он устраивает в честь Галилея обед на самом высоком холме города, и с наступлением темноты все гости имеют возможность взглянуть сквозь линзы галилеевского телескопа на небесные явления. 25 апреля того же года Галилея принимают в члены Академии деи Линчеи.

Этот приезд в Рим был для Галилея триумфальным. Вместе с тем весть о его открытиях не проходит мимо кардинала-инквизитора Роберто Беллармино, который, находясь в раздумьях по поводу новых астрономических наблюдений, пишет письмо астрономам Римской коллегии, обращаясь к ним с просьбой высказаться о верности положений, изложенных Галилеем. В целом, астрономы подтвердили то, что говорил Галилей, но с некоторыми оговорками: ими ставились под сомнение утверждения о Млечном пути и о двух звёздах по сторонам Сатурна.

Во время пребывания в Риме Галилей активно ведёт беседы, в которых завоёвывает к себе сильную симпатию, его популярность растёт гигантскими темпами, он тут же становится желанным гостем на различного рода банкетах и собраниях. В конце концов, поездка в Рим ознаменовывается тем, что он удостаивается аудиенции понтифика Павла V, а также знакомится с кардиналом Маффео Барберини – тем самым, который, став позднее папой Урбаном VIII, выступит инициатором инквизиционного процесса против Галилея.

Литература

1. Вуттон. Д. Изобретение науки: Новая история научной революции. – М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2018.

2. Даннеман Ф. История естествознания. Естественные науки в их развитии и взаимодействии. Т. 2.: От эпохи Галилея до середины XVIII века. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2019.

3. Дмитриев И. С. «Философская комедия», или истина ценою ошибок // Галилей Г. Диалог о двух главнейших системах мира: птолемеевой и коперниковой. – М.: РИПОЛ классик, 2018.

4. Начала гидростатики: Архимед, Стэвин, Галилей, Паскаль. – Москва, Ленинград: ГТТИ, 1933.

5. Наука. Величайшие теории: 9: Природа описывается формулами. Галилей. Научный метод. – М.: Де Агостини, 2015.

6. Le opere di Galileo Galilei, Vol. 1. – 1890.

7. Le opere di Galileo Galilei, Vol. 10. – 1900.

8. Le opere di Galileo Galilei, Vol. 15. – 1856.

3. Популярность и оппоненты

В «Звёздном вестнике» Галилей особо не выступает с критикой прежних теорий, а большей частью просто излагает результаты своих наблюдений, лишь изредка отмечая их противоречие сложившимся представлениям. Однако некоторые изложенные там результаты, помимо всего прочего, вроде бы можно было использовать и как аргумент в пользу коперниковской системы мироустройства. Тем не менее, данного вопроса Галилей здесь касается лишь мельком, анонсируя свою так и не вышедшую книгу «О системе мира», про которую в привычной для него дерзкой манере говорит:

«Там мы многочисленными рассуждениями и экспериментами докажем существование сильного отражения солнечного света от Земли. Это будет для тех, кто болтает, что ее должно устранить из хореи светил, главным образом по той причине, что она лишена и движения, и света; шестьюстами доказательствами и натурфилософскими рассуждениями мы подтвердим, что она движется и своим светом превосходит Луну, а не является местом, где скопляется грязь и подонки всего мира» (2, с. 35).

Одна эта фраза создала целый взрыв споров по поводу движения Земли. У Галилея появилось большое множество противников, для которых движение Земли было крахом их мировоззрения. Вместе с тем Галилей к тому времени уже заслужил дурную репутацию из-за своего задиристого характера, и его очередное новшество многие воспринимали как очередную «задиру». А потому было немало тех, кто вообще всерьёз не воспринимал изложенное в «Звёздном вестнике». К таковым относился и профессор Кремонини, которого историки науки сделают чуть ли не символом перипатетической глупости – только из-за того, что тот отказывался смотреть в галилеев телескоп. Кремонини, бывший друг Галилея, говорил, что хорошо его знает, а потому всерьёз к нему и не относится. А вот, к примеру, что писал один из представителей знаменитого в то время семейства Фуггеров:

«Что касается Галилеева эфирного вестника, то он уже давно попал мне в руки, и, так как он представляется чистейшей болтовнёй для людей, сведущих в математике, или бахвальством, явно лишённым каких-либо философских познаний, я не посмел направить его Вашему королевскому величеству. Этот человек сие понимает и наряжается, подобно ворону у Эзопа, в чужие перья, которые он заимствует тут и там, чтобы себя украсить…» (цит. по: 6, с. 46).

Галилей же объяснял неисчислимое множество противников исключительно завистью. Спустя тринадцать лет он напишет:

«В моем „Звездном вестнике“ было приведено множество удивительнейших открытий на небе. Казалось бы, они должны были бы обрадовать всех любителей истинной философии. Но едва лишь „Звездный вестник“ вышел из печати, как со всех сторон стали появляться люди, обуреваемые завистью к тем похвалам, которые снискали мои открытия» (3, с. 15).

Однако списать на зависть все причины ненависти к Галилею отнюдь нельзя. Помимо недоверия к самому Галилею, доминировали ещё две причины, становившиеся основой критики: с одной стороны утверждалось, что оптические линзы не заслуживают доверия, а с другой – возник вопрос о противоречии коперниковской системы Священному Писанию, и этот вопрос, главным образом, поднял Лудовико делле Коломбе в своём трактате «Против движения Земли»1313
  Трактат не был официально опубликован и распространялся в виде рукописи.


[Закрыть], где, впрочем, имя Галилея не упоминалось.

Чтобы иметь более наглядное представление о развернувшейся полемике, посмотрим сначала на те основные аргументы, которые имелись у Галилея, и которые вроде бы можно было истолковывать в пользу коперниковской системы. Галилей увидел в телескоп, что поверхность Луны имеет неровную, гористую поверхность, в то время как многие считали, что она совершенно гладкая. Это было лишь одно из господствующих мнений. Его раскритиковывал ещё Леонардо да Винчи, у которого мы находим и другие распространённые в его время представления о поверхности Луны: что Луна состоит из частей более или менее прозрачных, что она имеет разнообразие плотности и редкости. Сам же он ошибочно считал, что Луна состоит, подобно Земле, из суши и воды, при этом светит отражённым светом вода, а суша свет не отражает, чем и объясняется наличие на Луне тёмных пятен (4, 536—539). Вопрос о структуре поверхности Луны тесно связан с вопросом её свечения, отражения солнечного света. Сторонники представления о гладкой поверхности Луны были убеждены, что именно по этой причине она и светит, отражая свет от Солнца. Шероховатая же поверхность, с их точки зрения, не могла это делать. Позже значительная часть первого дня «Диалога…» у Галилея будет посвящена доказательству того, что шероховатая поверхность также отражает свет, но только более всесторонне. Однако принадлежность Галилею авторства данной мысли можно поставить под сомнение, ибо ещё тот же Леонардо да Винчи писал о необходимости неровной поверхности для получения такого отражённого света, каким светит Луна. Поскольку же он считал, что свет отражает вода, то предполагал, что на ней имеются такие же волны, как и на земных морях, которые и обеспечивают необходимую неровность. А если бы Луна имела совершенно гладкую сферическую поверхность, то её блеск был бы шаровидным, т.е. та часть, которая ближе к светилу, отражала бы свет значительно сильнее, что мы и наблюдаем на золотых куполах. В целом, в «Диалоге…» у Галилея даётся примерно то же доказательство, что и у Леонардо да Винчи, только оно там имеет намного более развёрнутый вид.

Вместе с тем в «Диалоге…» Галилей говорит о позиции перипатетиков, согласно которой Земля, поставленная в центр мироустройства, противопоставлялась другим планетам, и небесные тела, в отличие от неё, считались совершенными, а это в свою очередь означало, что их форма также должна быть совершенной. В модели же Коперника нет противопоставления земного и небесного как несовершенного и совершенного, Земля – это лишь одна из планет, и осуществляет вместе с ними одно и то же движение вокруг Солнца. Таким образом, с открытием неровности Луны рушилось представление о совершенности небесных тел.