Текст книги "13-й отдел НКВД. Книга 3"

Павел Барчук
13-й отдел НКВД. Книга 3

Глава 1

Я сидел на земле, среди достаточно редких деревьев местного, очень знакомого парка, бестолково пялясь на лежавший рядом труп. А это несомненно был труп. Тут даже профессионального освидетельствования не надо. Ошибиться сложно. Причем, не обычный, как бы странно это не звучало, случайно найденный труп. Очень сильно хочется списать на то, что отправившись гулять в ночи, ну, мало ли, уже понятно, со мной все, что угодно может приключиться, наткнулся на жертву маньяка. Увидел, ошалел, упал без сознания. Господи, какой бред… Жаль, что подобная версия сразу отпадает по причине своей абсурдности. Потому как я не барышня и от вида мертвых в обморок не падаю. Даже если допустить, что пришел бы сюда случайно.

Тряхнул головой, пытаясь привести себя в норму. Мозг, как маленькие железные шарики, перекатился от одной стенки черепной коробки к другой, весело при этом звеня. Опять вот это уже привычное после перемещения из прошлого времени во время настоящее, состояние тупой головной боли.

Тут же волной цунами накатили воспоминания о последнем, что окружало меня пять минут назад. А в моем восприятии это было именно пять минут, не больше. Такое чувство, будто закрыл глаза и почти сразу их открыл.

Двор убогой деревни, бегущая по нему Александра, Мацкевич на пороге, Лиза, которая словила пулю, предназначавшуюся мне, и Звезда Давида, именно в тот момент решившая вернуть все назад. Черт… Лиза. От мыслей о девчонке, а точнее о том, что с ней произошло, внутри сразу заныло и засвербило. Будто голодная злая крыса стала прогрызать себе дорогу на свободу. Только прогрызать из моих кишок. Аж скрутило от боли. Честно. Просто перед глазами стояло бледное лицо Лизоньки. Красивое, но какое-то застывшее. Без малейшего выражения страдания. Просто оно было спокойное и даже равнодушное.

Умерла? Или… Может, спасли? Умом понимал, не́кому. Там – село, в котором не то, чтоб врача нет, даже завалящего ветеринара не найдется. Чисто физически пулю вытащить некому, как и оказать необходимую помощь. Опять же, большой вопрос, куда попала эта пуля. Было ощущение, будто в район сердца. Но это не точно. И главное, что совсем не понятно, по какой причине Звезда Давида активизировалась в тот момент? До Москвы я не добрался. Книгу не забрал. Что именно оказалось главным, самым решающим фактором? Выстрел Марты?

Я снова покрутил головой. Похоже, меня перекинуло домой, и судя по окружающей обстановке, это реально дом. Имею ввиду, включая время, события, обстоятельства. Знаю наверняка и парк, и крыши домов, виднеющиеся вдалеке. Провел тут всю сознательную жизнь. Предположительно, время мое. В изменённой реальности, где остался Советский союз, насколько помню, парк отсутствовал. Там была спортивная площадка на этом месте. Но надо ещё убедиться. А то, может, лес есть, но кроме привычного леса, в остальном – какая-нибудь, не дай бог, кайзеровская империя вокруг. Тут уже не знаешь, с какой стороны ждать подвоха. Выйду на улицу, а там фашисты маршируют. Тьфу-тьфу… Типун мне на язык.

Голова гудела, а мысли категорично отказывались работать в штатном режиме. Подобное состояние всегда остаётся у меня в момент перехода из прошлого к будущему или обратно. Видимо, не приспособлен я для таких путешествий. Тяжело переношу.

Снова поднял руку, разглядывая ее содержимое, которое, честно говоря, лучше бы предпочел не видеть. Потому как не нравилось мне все это. Очень сильно не нравилось. Было ощущение большой подставы. Нож оказался испачкан чем-то темным. В ночи сложно разглядеть подробнее, даже не смотря на фонари, которые от места моей дислокации находились далековато. Поднес лезвие к носу и втянул воздух носом. Пахнет кровью. Свежей. Несомненно кровь. Хреново…

И ладони в крови. Пальцы тоже. Опустил взгляд на джинсы. Отчётливо виднелись темные пятна. Похоже, одежда тоже в крови. И вряд ли она моя.

Ни черта не понимаю. Ещё эта душевная, отвлекающая боль от мысли, что девчонку убила чертова Марта. Господи, никогда не молился, но хоть бы ее спасли. Пожалуйста. Буду ходить в церковь, каждый день. Брошу пить, курить, ругаться матом. Только спаси ее. Понимаю, что это маловероятно. Но, в конце концов, есть же Наталья Никаноровна. Неужели она ничего не предпримет? Странно, конечно, следом за боженькой, вспоминать демона, однако, спроси меня сейчас кто-то, что готов отдать за Лизину жизнь, наверное, ответил бы, все. И не важно, кому.

Надо сосредоточиться и понять что происходит именно сейчас. Это прежде всего. Вот, например, зачем мне нож?

Повернул голову налево, где лежала убитая девушка. Картина та же. Виденная мной неоднократно на фотографиях с прошлых мест преступлений. Один в один. Глаз нет. Уверен, если сейчас загляну в рот, который безвольно открыт, оно и понятно, его раскромсали отвратительным образом, то языка тоже не будет.

– Аа-а-а-а-а-а-а!

Крик раздался с другой стороны, причем сразу же оборвался, столь же внезапно, как и начался. Я посмотрел теперь направо. Там, на расстоянии метров пяти – семи стояла женщина, лет сорока, с собакой на поводке. Ну, как собака… Пародия. То ли мопс, то ли микроскопический бульдог. Хрен разберёшь. Сейчас в моде эти маленькие скулящие существа, по недоразумению названные псами. Она, похоже, выгуливал питомца и случайно оказалась рядом с этими кустами. Вообще, конечно, немного странное место для убийства. Можно и по приличнее найти. Такое, где ни один свидетель не появится.

– Здравствуйте. Все нормально.

Я поднял обе руки, пытаясь ее успокоить. Этакий жест мира. Потом сообразил, что вряд ли успокаивает когда ночью в лесу человек, сидящий на земле рядом с убитой зверски особой, размахивает ножом, уверяя, будто все отлично.

– Блин. – Разжал пальцы, позволяя с глухим стуком орудию убийства упасть на землю.

– Да… ага… все хорошо… – заторможенно повторила женщина, а потом вдруг очень резко развернулась и бросилась бежать, оглашая окрестности истошным криком «Помогите!»

Собака летела следом за ней, надрываясь истеричным лаем. Причем, скорость хозяйки была так велика, псина не успевала своими короткими ножками, а потому реально практически неслась по воздуху за счёт натянувшегося поводка.

– Ну, все. Мандец. Сейчас тут будет весь район. – Сказал вслух, а потом пришло внезапное озарение. Просто будто в спину кто-то подтолкнул к верному направлению мыслей.

Ешкин же ты кот. Вообще-то, я нахожусь рядом с очередной жертвой маньяка. А это, несомненно, работа того самого убийцы, которого пытался найти последние месяцы. В руке, моей, на секундочку, руке – орудие убийства. Причем обе конечности – в кровище. Но главное, я при всем желании не смогу объяснить, как и зачем оказался тут в подобном виде. Потому что не существует объяснения этой ситуации. Разумного, имею ввиду. Без упоминания мистической составляющей данной истории.

В этот момент взгляд упал на запястье второй руки. Захотелось очень громко ругаться матом. Там имелись несколько царапин. Судя по внешнему виду, оставленных женщиной. Ногти. Борозды ранок однозначно выглядят, как след от женских ногтей. Да ну нахер…

В этот момент во мне, наверное, сработало, наконец, чувство, старое, как мир. То, что присутствует у каждого человека, независимо от возраста, пола и жизненного опыта. Инстинкт самосохранения. Я вдруг очень ясно понял, надо валить. Надеяться на то, что мента станут слушать и поверят сразу же – дело очень глупое. Думать обо всем лучше на приличном расстоянии от этого места и от этого трупа. Потому как, ко всему прочему, я ни черта не помню. Вернее, помню 1941. Помню деревню, Мацкевича, Лизоньку. Помню все, что происходило с бабкой-демоном. Помню внезапно нашедшегося брата Иваныча и все, что он рассказал. Помню, как вообще началась эта история. Включая поминки деда, Клетчатого, даже ту изменённую реальность, где провел пару дней. Но, хоть убей, не помню, как оказался именно здесь, в парке рядом с убитой девушкой. И это не старая жертва из первых трёх. Ни хрена. Новая.

Вернее, теоретически, мое наличие тут, а не в 1941 – работа Звезды Давида. Но какого черта я очнулся в столь сомнительном виде и в столь сомнительных условиях. Как бы то ни было, сейчас надо исчезнуть со всех радаров. Я – мент. Я знаю, что говорю. Пояснять явившимся патрульным, а они сто процентов того и гляди явятся, кто такой Иван Сергеевич Симонов, не улыбается. Документов с собой нет. Даже если это будут знакомые пацаны, то первое, что придет в голову, Симонов чокнулся и пошел убивать. Ну, потому что я бы так и подумал на месте любого ППСника. По крайней мере, раньше, этак на пару своих мистических командировок назад, именно версия о причастности человека с ножом в руке к убийству, несомненно первой пришла бы мне в голову. Кем бы этот человек не являлся. Ибо все предельно ясно для постороннего взгляда. Есть труп, есть орудие убийства, есть я, по уши в крови жертвы, а вот почему-то ни на секунду не сомневаюсь, что это именно кровь убитой девушки.

Сука, сука, сука… Да как вообще вся творящаяся в последнее время вокруг меня хрень из обычной задницы превратилась в особо глубокую задницу.

Я вскочил на ноги. Крик случайной свидетельницы эхом доносился со стороны домов. Там сто процентов уже нашлись ещё люди. У нас же народ до жути любит все такое. Стоят, наверное, камеры на телефонах настраивают и посты строчат. Ночь на улице, но теплая, летняя. Народу гуляет до хрена. Скорее всего, вызвали ментов. Очень хочется выйти из парка к истерящей владелице мопса и сказать с серьезным лицом: «Вызывали полицию? Мы уже здесь».

Но ни хрена, конечно, не смешно. Если это действительно моя реальность, то через кусты можно выскочить к новостройкам, потом начинается старый квартал.

Больше не сомневаясь ни в чем, ибо сомневаться уже опасно для собственного благополучия, рванул в ту сторону, где имелся шанс скрыться от несущихся на меня тараном проблем. Быстро нагнулся, подхватил с земли нож, а потом начал действовать.

Кусты практически перескочил одним заходом. Кенгуру в Австралии нервно вздрогнули от конкурента. Несся, будто заправский африканский козел во времена засухи к водопою. Судя по реакции тела, оно – мое, родное. Ощущаю, как перекатываются мышцы, как напряжён пресс. Все на месте. Физическая форма такая же, какая имелась на момент моей первой встречи с Клетчатым.

Расчет, к счастью, оказался верным. Все нормально с окружающей действительностью. Новостройки те, что и должны быть. Потом – старый район. Метнулся в глубину пятиэтажек, где максимально мало света. Теперь должны быть гаражи. Там можно сесть и подумать.

Едва оказался среди железных коробок, в которые местные мужики ставили своих лихих коней, нашел взглядом самый темный угол, там ещё имелись сваленные деревья, направился к ним и в изнеможении плюхнулся на стволы берёзок. Знал, что они тут. Буквально несколько дней назад сосед, перед годовщиной деда, который имел гараж уже много лет, рассказывал, как они с мужиками обрубили все деревья вокруг. Чуть сильный ветер, так ветки ломаются и летят. Выходит, точно вернулся домой. Совпадений таких не может быть.

Посмотрел на нож в своей руке. Куда его теперь? Оставлять орудие убийства нельзя было. Оно целиком и полностью обляпано моими пальчиками. Это практически то же самое, что явиться в родной уголовный розыск с заявлением, товарищи, я малясь сошел с ума, начал убивать. А вдруг… правда. Вдруг на самом деле сошел с ума? На фоне всего, что произошло. Вдруг с момента, как меня вернула Звезда Давида, прошло гораздо больше времени, а я просто сам превратился в маньяка. Потому что предыдущие жертвы не могли быть убиты мной. Точно. В то время… А что в то время? Каждое убийство происходило, когда был дома. Один. Может, и не случилось никакого перемещения во времени? Может, не был я ни в каком 1941? И маньяк с самого начала это – Иван Сергеевич Симонов собственной персоной? Просто не помнил своих действий. А теперь настало прозрение?

Положил нож рядом и полез в карман. Пусто. В другой карман. Только ключи от квартиры. Звёзды нет. И креста нет.

Я закрыл лицо ладонями, а потом вдруг начал смеяться. Серьезно. Просто хохотать. Ну, весело же. А что? Жил такой мент, жил, потом у него потекла крыша и он начал убивать людей. Но в его воспаленном мозгу нарисовалась история, в которой он перемещался во времени, встретил существо из ада, даже два, увлекся девчонкой, которую из-за него же и убили. Ну, такое оправдание для самого себя. Больное сознание сочинило, чтоб усыпить бдительность своего хозяина.

Но в этот момент вдруг, как наяву, увидел Лизу. Она словно оказалась рядом. Настоящая. Даже запах ее почувствовал. Вспомнилась та ночь, которую мы провели в Москве, перед тем как уйти к немцам. Ее горячее дыхание, стоны. Вспомнилось, как она лежала в моих руках во дворе дома, на окраине маленького села, и как я прижимал ее к себе. Нет. Не могло это привидеться. Точно было. Знаю. Лиза точно была.

Сиди, не сиди, надо что-то делать. Однозначно меня хотели подставить. Единственное объяснение. Вопрос лишь один. Явно вернулся я не в тот момент, когда очнулся среди деревьев. Потому что, звёзды нет. А она должна быть. Про крест ничего не говорю, бог с ним. Святая вещь. Кто там разберётся, как она работает. Когда переместился в изменённую реальность Советского союза, проводник был при мне. Соответственно, выходит, между тем, как чертова штука закинула меня обратно, в свое тело, и убийством прошло сколько-то времени. День, два, неделя. Не знаю. Когда началась история с Клетчатым и поминками деда, тоже было лето.

Первым делом, мне нужно попасть домой. И сделать это необходимо именно сейчас. Потом уже не смогу.

Тетка, увидевшая меня на месте преступления, незнакома. Не встречал ее никогда. Пока расскажет, пока менты составят фоторобот. Пока вычислят, кто именно там находился, пройдет не меньше нескольких часов.

Я снова встал на ноги, прихватив нож, а потом направился в сторону дома, но обходными путями. Задача номер один, избежать любых встреч.

К счастью, в данном случае мне подфартило. Обошел парк стороной, и мелкими перебежками попал к своему подъезду. В квартиру поднялся по лестнице, перешагивая несколько ступенек сразу. Тихо открыл замок и скользнул внутрь.

По квартире носился, как ураган. Помыл руки, умылся, почистил зубы, сам не знаю при чем тут зубы. Психологическая, наверное хрень. Потом переоделся. Вещи свернул и сунул в мусорный мешок. Их возьму с собой. Надо уничтожить. Лучше всего – сжечь. Нашел банковские карточки. Деньги правильно будет снять сейчас. Где-то в ближайшем банкомате. По камерам найдут конечно, где обналичился, но если сделаю это рядом с домом, будет непонятно, куда направился потом. Светиться в других районах нельзя. Несколько раз облазил все углы в поисках чертовой Звезды Давида. Не было ее и все тут. Куда мог засунуть? Не понятно. Телефон разбил, предварительно сломав симку. Остатки мобильника сунул в пакет с вещами.

Уже выходя из квартиры, вспомнил об очень важном. Метнулся к шкафу, достал коробку с медалями деда. Фотография была на месте. Взял ее и сунул в кошелек. Благо, небольшая, вполне поместилась. Не знаю, зачем и почему, но она сейчас была мне просто необходима. Это словно его поддержка в тяжёлый момент. А момент, прямо скажем, мандец, какой тяжёлый. Теперь все. Что мог, сделал. Дальше остаётся надеяться на удачу и собственные силы, включая мозг. Нет безвыходных ситуаций. А уж в этой я обязан разобраться.

Не оглядываясь, вышел из квартиры.

Глава 2

Вопрос на миллион: Куда пойти, если пойти некуда? А это, к сожалению, правда. Утром у ментов будет полностью вся информация относительно того, кто конкретно был рядом с убитой. Подозреваю, вокруг трупа и скорее всего на нем – куча моих отпечатков. Ровно, как под ногтями – кусочки моей кожи. Уверен, царапины у меня на руке тоже неспроста. Они свежие. Свидетельница, увидевшая всю эту чудную картину, я и мертвая дама, поможет с фотороботом. Было относительно темно, но все же.

Мои друзья, товарищи, знакомые в большинстве своем – менты. Либо имеют общие связи в данной сфере. То есть, явиться к кому – то из них могу, конечно, но наша встреча будет крайне недолгой. Думаю, даже сдадут, куда надо, сами. С порога оправдываться, мол, я вообще ни при чем, понятия не имею, кто ее убил, тоже такое себе вариант.

Вот и выходит, идти мне некуда. Гостиницы исключаются. Съёмные квартиры, которые посуточно, если рассмотреть… Но опять же, приличные варианты, там попросят документы. Тоже не сильно много времени потребуется, чтоб найти Симонова Ивана Сергеевича.

Могу покинуть город пешком, автостопом. Но вопрос аналогичный: куда двигаться? Да и зачем? Мне нужно разобраться со всем на месте. Пока не знаю, как именно, но нужно. Вообще не планировал бегать оставшую жизнь по просторам родины. Да и… черт. Я должен узнать, что произошло не только здесь, но в 1941 тоже. Какого дьявола меня вышвырнули в тот момент, когда книга ещё не была возвращена?

Какая из задач, убийца или прошлое, важнее, сложно определить. Маньяка найти необходимо, это факт. Но ещё больше мне не нравится, что столь внезапно все изменилось с книгой. Бабка-демон конкретно говорила, ее нужно забрать. А тут вдруг, война окончена, всем спасибо, до свидания Ваня. Связано с Алексеем? Или что? Какая же дебильная у них манера. Сами что-то там решили, не посоветовались, не сообщили и все, давай, аревидерчи.

Вопрос в том, как осуществить все это? Даже маньяка проще найти здесь, чем самостоятельно попасть туда, в 1941. Тем более чертова Звезда Давида пропала. Но! Как помнится, а помнится очень хорошо, после моего возвращения в изменённую советскую реальность, бабка-демон там имелась. Правда, может дело как раз в том, что реальность была изменённой. Но здесь, сейчас так-то тоже какой-то дебил продолжает убивать женщин. И цель его, несомненно, ритуал по вызову потусторонних сил. Выходит, как ни крути, сначала нужно найти след маньяка. От него уже можно двигаться в заданном направлении, потому что звучит это странно, но цели у нас с убийцей, похоже, аналогичные – встретиться с демоном.

Учитывая, что очнулся рядом с очередной жертвой, получается присутствует во всем ещё одна интересная история, помимо предыдущих. Я не знаю личность маньяка. Сколько ни пытался разыскать, обнаружить, вычислить, один хрен топтался на месте. Ни следов, ни улик. Но сто процентов, он знает мою личность. Потому как случайным совпадением все произошедшее этой ночью быть не может. Третье лицо не имело бы информации о готовящемся убийстве. Даже, если маньяк действует с чьей-то помощью, в любом случае, инициатива подставить меня могла происходить только от него. Значит, он знает, кто я такой. Причем, не просто в отношении убийств. Не просто то, что Симонов – это мент, расследующий дело. Он знает, как минимум, о моей связи с потусторонними существами. Потому что в любом другом случае я не оказался бы по уши в этом дерьме. Короче, с какой стороны не глянь, а все упирается в того, кто готовит сейчас ритуал именно здесь, в данное время, в данном месте.

Обдумывал всю ситуацию, сидя в ночной забегаловке на окраине города. Это было какое-то заведение, средний вариант между кафе и разливухой.

Несколько столов с клеенчатым покрытием, старые стулья с деревянными спинками и шикарнейшее меню, в котором верхом кулинарного искусства были «чебуреки домашние». Их, собственно говоря, и заказал. Ещё двести грамм водки, соленья. Мне жизненно необходимо было выпить. Прям вот жизненно необходимо. Всё-таки, стресс имелся приличный. Но более всего беспокоил момент, что я не помню ни черта. Факт того, что между перемещением и убийством прошло какое-то время, несомненно имеется. То есть меня вернули раньше, чем я очнулся в лесу. Так что, твою мать, происходило между этими двумя событиями?

– Приятного аппетита. – Официантка поставила передо мной тарелку с двумя чебуреками, мисочку, в которой плавали в рассоле огурцы и помидоры, а также графинчик водки с рюмкой.

Я поблагодарил, не отрывая взгляда от столешницы. Думал о своем.

– Симонов, ты?

В голосе девушки сквозило сомнение. Я поднял голову и уставился на стоявшую рядом официантку. Лет двадцать восемь, может, тридцать. Этакий типаж комнатной собачки. Аккуратное, кукольное лицо, невысокий рост, миниатюрная фигурка, даже волосы собраны в два хвоста, вызывая ассоциации с кокер-спаниелем. Не сказать, что красавица, но и ничего отталкивающего. Просто типаж не мой. Но вот она глядела на меня с какой-то тайной надеждой в глазах, хлопая длинными нарощенными ресницами.

– Ты Симонов? – Повторила девушка.

– Ну, смотря что ты имеешь ввиду. Теоретически, да. Симонов. Не знаю, тот ли, который нужен тебе. – С интересом разглядывал светловолосую болонку. Вот. Понял, кого конкретно она напоминает. Болонка. Курносая, симпатичная, декоративная собачка. Но только, хоть убей, не было момента узнавания с моей стороны. Такое чувство, будто вижу ее впервые.

– Иван. Ты Симонов Иван? – Девушка улыбнулась, отчего на щеках у нее появились хорошенькие ямочки.

– Так. Два из трёх. Имя и фамилия – в яблочко. Остаётся ещё отчество, но, подозреваю, там тоже выйдет совпадение.

– Ну, ты чего? – Она поставила поднос, который до этого держала в руках, на стол, слегка сдвинув принесенную еду, если это можно так называть, а потом уселась на свободный стул.

Учитывая, что на улице дело шло уже к рассвету, а заведение, хоть и было круглосуточным, судя по отсутствию посетителей, особо спросом среди местных не пользовалось, не нашлось возражающих против ее желания поболтать с гостем забегаловки. Человек за стойкой, которая, наверное, была здесь типа бара, глянул в нашу сторону равнодушным взглядом и замечания девушке делать не стал.

– Лариса я. Артёмова. Мой старший брат учился с тобой в одном классе. Никита Артёмов. Не помнишь?

– Никита… Никитос. Помню. Как же! – Действительно, в голове всплыл образ светловолосого парня с такими же мелкими чертами лица, как у этой симпатичной болонки. Такой и правда имелся. Мы даже кружились в одной компании, периодически ходили на тусовки. Он сидел в классе прямо за мной, кстати.

– Ну, вот! – Девушка расплылась довольной улыбкой.

– Слушай, вот тебя не помню. Извини. Правда не помню.

– Не удивительно. Вы были уже взрослыми, практически мужчины. По крайней мере, вели себя так. – Она искренне рассмеялась. – Вечно накуритесь за домом в гаражах, а потом «звёздочкой» руки мазали. Чтоб родители не поняли. Думали, это запах скрывает. А в итоге воняло и ёлками, и табаком. А я младше на три года. Конечно, не обращал внимания даже. Хотя, я-то в тебя была влюблена. Как многие девчонки в школе.

– Ой, да хватит тебе. Скажешь тоже. – Махнул рукой, мол, ерунду болонка говорит.

Если честно, помню, что одноклассницы нет-нет писали всякие смешные любовные признания. Но я в то время был увлечен девочкой из параллели. Мы с ней вроде как «встречались». До смерти родителей, по крайней мере, если память меня не подводит. Девочку звали … Марина. Да. Была она может и не первой красавицей, но одной из самых привлекательных в нашей школе.

– Серьезно. По тебе очень многие сохли. А я в первых рядах. Два последних года, которые ты учился в школе, подкидывала тебе валентинки на День всех влюбленных. В раздевалке находила твою куртку и клала их в карман. Без подписи. Мне казалось, ты обязательно поймёшь, что это от меня, осознаешь, будто сильнее, чем я, тебя никто любить не будет, а значит, разышешь, прижмешь к груди и будем мы вместе до конца жизни.

Лариса легко и весело рассмеялась. Видимо, воспоминания и правда были ей приятны. Я же ничего сказать не мог по этому поводу. Валентинки? Возможно. Было что-то такое вроде. Да. Открытки в виде сердца со стихами о любви, но без подписи. Значит, от нее. С другой стороны, получается когда мне исполнилось семнадцать и я пошел в одиннадцатый класс, ей – четырнадцать. Естественно, пусть и сестра товарища, она была для меня пустым местом.

В этот момент играют гормоны, а значит, хочется чего-то посерьёзнее прекрасной возвышенной любви. И уж на ребенка я бы точно не посмотрел.

Помнится, даже при том, что я, вроде как, встречался с Мариной, попутно имелись другие увлечения. Естественно, это были девушки постарше. Типа, встречи без обязательств. Ну, а что делать? Секс и все его прелести интересовали чрезвычайно, а в этом плане толку от дамочек, которым за двадцать толку было всяко больше.

Я отличался всегда достаточно высоким ростом, плюс физические данные очень даже приличные. По юности занимался плаваньем, немного ходил на Ушу. Поэтому часто с пацанами мы ехали в центр, где в ряд имелись несколько ночных клубов. Учитывая, что было это в начале 2000х, конечно, «клуб» – слишком громкое название для провинциальных заведений, где просто можно было напиться и снять кого-то. Внутрь не заходили, но вот рядом со злачным местом, караулили случайных весёлых подружек. Там, прямо напротив, имелся небольшой парк с лавочками. Вот мы занимали их и тусовались, в ожидании удачи. Кстати, работало. Было все, и взрослые девочки, и горячий, хотя, во многом бестолковый, секс.

– Ты как сам то? Сто лет тебя не видела. Чем занимаешься? Последнее, что слышала, ты после школы ушел в армию а потом уехал куда-то на север. Я тоже уезжала. В Москву. За лучшей жизнью. – Лариса грустно улыбнулась. – Как видишь, попытка была неудачной. Только с родными разругалась. Не общаемся сейчас. Никита женат, кстати. У него семья. Но как вернулась, даже не встретились ни разу.

Девушка продолжала рассказывать, а я внимательно слушал, параллельно соображая. Она не знает обо мне ничего, выходит. С родственниками в ссоре. Вернулась из Москвы не так давно. Это тоже огромный плюс. А главное, меня с ней никто никогда не свяжет.

– Ну, так что? Женат? – В ее глазах было очень заметное ожидание. Похоже, я симпатичен ей до сих пор. Черт… Мелочь, а приятно.

– Нет, – Отрицательно покачал головой. – Семьи тоже нет. А дела… Ну, так сейчас… Не очень. Кое-какие проблемы.

– Серьезные, наверное, если сидишь ночью тут. – Она обвела взглядом более, чем скромную обстановку кафешки. – Я даже работать сюда пошла от безысходности. Не было вариантов больше.

– Не то, чтоб серьезные, но приятного мало. Думаю, куда податься. Так вышло, даже остановиться на пару дней негде.

Сделал паузу, давая ей возможность осмыслить сказанное.

– Ой, да пойдем ко мне… – Она тут же смутилась. Мило очень, кстати. Сначала щёчки немного покраснели, а потом все лицо залилось краской, по самые корни волос. – Ну, в смысле, хочешь, сдам тебе комнату? У меня «двушка». Снимаю тоже.

– Тебе это не будет в напряг?

Даже не стал ломаться или строить из себя недотрогу. Конечно, для меня данный вариант подходит идеально. К нему и вел. У этой особы Симонова Ивана Сергеевича никто искать не будет. Сама она явно не ведёт светский, активный образ жизни. Под рабочим фартуком я заметил простые джинсы и футболку с немного потянутым, потертым вырезом горловины.

– Нет, конечно. Рада помочь. Тем более, так понимаю, обратиться тебе не к кому? Растерял всех знакомых? Ну, понятно, конечно. Многие, наверное, как Никита, семейные. Да и вообще. Тоже недавно вернулся? Надоело на севере? Холодно.

– Ага. – Потом вспомнил Сирийскую жару и мысленно усмехнулся. – Надоело, и не осталось тут никого. Все верно говоришь.

– У тебя же… родителей ещё тогда, давно не стало? А дедушка был. Где он?

– Ну… был. Теперь, нет.

– Поняла. Слушай, хочешь дождись меня. Покушай пока. Чебуреки, кстати, действительно вкусные. Их по особому рецепту наш повар делает. Не хочешь тут быть, тогда дам ключи, адрес… А я сменюсь скоро и тоже приду.

– Да не. Подожду. Правильно говоришь. Покушаю, наверное. Да и выпить хочется. Не то, чтоб бухаю. Не переживай. Очень редко. Сейчас момент просто такой. Народу нет все равно никого. Может, со мной посидишь?

Ларису и правда вообще никто не дергал. За стойкой ошивался все тот же парень, который оказался и барменом, и администратором в одном лице. В смене были ещё повар и охранник, но последний уже часа два спал в подсобке. Прекрасно. Чем меньше людей нас видят вместе, тем лучше.

Мы проболтали до семи часов утра. Как-то незаметно я уговорил всю принесенную водку, потом заказал ещё. Не брала, зараза. Вообще не пьянел. Такое чувство, будто организм переключился на рабочий режим. Подобное происходило, когда я оставался долгое время на позиции, ожидая цель. Срабатывал определенный механизм. Значительно сокращалась жажда, практически исчезало чувство голода. Даже в туалет не хотелось. Натурально рабочий режим. Состояние, в котором тело работает на каких-то определенных резервах. Так и сейчас. Пил, но не пьянел. А вот чебуреки ушли за моё-моё. Соленья тоже. Лариса успела рассказать о себе все в подробностях.

Как уехала в Москву в восемнадцать, сразу после школы, поддавшись на уговоры подруги, что стало большой ошибкой. Там тоже ей предложили должность официантки, но с дальнейшим развитием и карьерным ростом. В итоге ресторан оказался вовсе не столь хорош, как обещалось. Нет, посетители и правда были очень богатыми людьми, но именно поэтому считали, будто им позволено все. Тем более, заведение являлось закрытым, наподобие клуба по интересам. Соответственно, предложений сомнительного толка было много. Лариса, воспитанная немного иначе, всего этого опасалась, а потому пришлось уходить. Следующей ступенью стало заведение попроще, потом ещё попроще. По итогу вышло, денег, которые она зарабатывала, хватало только на квартиру и на скромное пропитание. Тем более, изначально жилье они сняли с той самой подружкой, а после ухода из закрытого клуба, Лариса ей стала как бы не нужна. Промаявшись в столице почти десять лет, вернулась в родной город.

Наверное, можно было бы устроиться в приличный ресторан, действительно настроиться на карьеру в данной сфере, но из рассказа, да и по поведению девушки, я сделал вывод, натура не та. Лора, она попросила называть ее так, не имеет жесткого характера, внутреннего стержня. Реально декоративная болонка. А это, как ни крути, для столицы, где на твое рабочее место всегда найдется куча желающих, которые дышат в спину, мечтая точно так же устроить жизнь в Москве, является важным моментом. Лора же наоборот была слишком мягкой, доброй, даже какой-то наивной. Это ее естественное состояние. Поэтому, в определенный момент поняла, надо ехать обратно. Там, хотя бы, пусть и прекратившие общение после ее отъезда в Москву родные, но все же, они не чужие, посторонние люди. Да, не разговаривают, не звонят, не пишут. Мать, отец и брат упорно считали, будто она чуть ли не на панели трудится, в своей этой столице, но в случае крайней нужды, все же не оставят на улице. Да и годы идут, хочется семьи. Все девочки так устроены, наверное. Им любовь подавай, совместный быт, детей. В столице в этом направлении у Ларисы тоже не складывалось. В общем, все обозначенные факторы подтолкнули ее к возвращению. Пока что семья не особо рвется к налаживанию связей, но скорее всего, со временем все изменится.