Текст книги "13-й отдел НКВД. Книга 3"

Глава 6

– Иван! Вернулся.

Я остановился у входа, едва переступив порог, потому что во-первых, отродясь по церквям не ходил, как себя правильно вести, понятия не имел. Во-вторых, не вкурил, кого именно ждать, и о ком говорила бабка-демон.

К счастью, сразу же увидел знакомое лицо. Навстречу мне шел отец Алексей, в рясе, с крестом, тем самым, кстати, деревянным, на груди. Широко раскинув руки, он приблизился и обнял. Мужик, между прочим, заметно поправился, посвежел. И теперь, когда его лицо не напоминало одно сплошное месиво, реально было видно, что с дедом они сильно похожи.

Наверное, я даже был рад его видеть. В ответ тоже обнял, похлопывая по спине.

– Ну, как оно? Наталья Никаноровна сказала, тебя отправляли в какой-то специальный закрытый военный лагерь для углубленной подготовки. Подробностей не стал добиваться, понимаю, информация секретная. Идём на улицу, там поговорим.

Брат Иваныча слегка прихватил меня за плечо, направляя обратно к выходу.

Мы спустились по ступеням. Бабули видно не было. Уже успела куда-то смыться. Я повертел головой, но так нигде не и не заметил.

Прошлись с Алексеем вокруг церкви, потом немного посидели на лавочке, которая находилась за храмом. Он откровенно был рад видеть брата. То и дело, трогал меня за плечо, улыбался, смотрел так, как могут смотреть только люди, искренне тебя любящие. Семья.

Я косился на крест, но спросить в лоб, конечно, не мог. Раз он у священника, значит, по идее, это было желание и решение Иваныча. Странно, спустя столько времени, поинтересоваться, с чего это я эту вещь решил оставить у брата.

Ещё, каждый раз, когда мы смотрели друг на друга, мне становилось не по себе от того, что я словно наблюдал перед собой значительно помолодевшего, по сравнению с моими реальными воспоминаниями, Иваныча.

Я же не изучал себя ежедневно в зеркале здесь, в прошлом, соответственно сильно на эту тему как-то не парился. Теперь, когда напротив сидела точная дедовская копия, мне было ужасно тоскливо от того, что самого́ Иваныча я больше не увижу никогда. Вообще. Никогда. Но главное, никогда ничего не смогу ему сказать. Конечно, имея такую возможность, я бы не стал уж совсем иначе себя вести. Ну, имею в виду, там всякие трогательные моменты, громкие слова и так далее. Нет. Думаю, такого внезапного потока любви со стороны внука дед бы тоже не понял. Но вот простые, элементарные вещи теперь бы выглядели по-другому.

В общем, почти час мы говорили с отцом Алексеем обо всем и ни о чем. Он рассказал, вкратце, как у него дела, правда, начиная с периода двухмесячной давности. С того дня, когда Иваныча отправили на какое-то углубленное обучение. То, что было до этого, теоретически, я должен знать. Но главный итог рассказа моего дядьки – все у него отлично.

Спустя час он извинился, сказал, что надо идти по рабочим делам, и мы, обнявшись, распрощались. Я остался сидеть на лавочке, задумчиво глядя вдаль. На душе было непривычно тепло и хорошо. Как ни крути, он мой кровный родственник. Единственный вопрос, почему в обычной жизни я о нем не знал. Причина в том, что до моего вмешательства немцы отца Алексея все же убили? С Иванычем они так и не встретились?

– Ох и рожа у тебя. Как у обожравшегося сметаной кота. – Голос раздался настолько неожиданно близко, что я вздрогнул.

Бабка-демон, будто возникла из воздуха и теперь сидела рядом, точно так же, разглядывая горизонт.

– Как же задолбали ваши эти штучки, дорогая Наталья Никаноровна…

– Привыкнуть уж пора. – Она выглядела очень задумчивой, в отличие от того, что более свойственная ей манера общения – сцеживать яд литрами. Вообще, в этот раз бабуля была какая-то на себя сильно не похожая. Она словно постоянно о чем-то размышляла. И это, честно говоря, пугало больше, чем ее довольные улыбочки и бодрый вид. Демон, который напряжённо гоняет мысли в голове, ничего хорошего не может предвещать.

– Слушайте… Зачем мы это делаем? Вернее, зачем Вы это делаете? – Я снова задал сильнее всего интересующий меня вопрос. Да, статьи в интернете давали понимание, что у нее просто могут быть связаны руки более серьезным оппонентом. Но все же.

– Что, «это»? – Бабка-демон покосилась на меня, но головы не повернула.

– Ну, вот это все. В тот раз разведданные. В этот – ликвидация Коха. Я, конечно, не особо профи в данной теме но о нем достаточно слышал. Ещё по урокам истории. Вот снова интересная штука выходит. Он – маньяк и садист, считающий всех кроме немцев, расхожим материалом. По идее – ваш клиент. Руки по локоть в крови будут очень скоро. А вы подписываетесь на его ликвидацию.

– Эх, Иван, Иван…Сколько раз говорить, очень вы, людишки все однобоко судите. Вот прям медом не корми, но дай вам ярлыки развешивать. Этот – злодей. Тот – убийца. А вон третий – хороший человек. У всего, Ваня, есть цена. У всего. Только масштабы разные. Все не так, как кажется. Правда? – Она, наконец, посмотрела прямо на меня, с насмешкой во взгляде.

Конечно, от того, что слова, сказанные когда-то Иванычем, прозвучали из ее уст, немного поддернуло. Но виду не стал показывать. Продолжил непосредственно по теме.

– Да в смысле? Белое, это белое все равно. Чёрное, это чёрное. Не могу я понять, как можно не просто оказаться серым, а вообще метаться из одного цвета в другой.

– Не можешь, потому что неверно смотришь. И судишь. А уж тем более, когда это касается не твоей, на хрен никому не нужной человеческой жизни, а реально больших, очень больших ставок. Вот давай так… Эх… Какой же пример тебе привести… Ладно. Давай что-то из более современного. Для тебя понятного. Про «Курск» слышал же, однозначно? Не мог не слышать, не смотря на возраст.

– Вы про атомную подводную лодку? Которая затонула? Конечно, слышал. Хоть и подросток был, но знаю. Это же случай – один из самых трагичных и громких. Если не ошибаюсь, самый громкий в истории флота.

– Ну, вот ответь мне, отчего произошла такая оказия? Почему потонула ваша лодка? Давай.

– Черт…

Я принялся вспоминать, все что знал об этой действительно трагичной истории. 12 августа 2000 года атомная подлодка затонула в Баренцевом море. Выжить никому не удалось, все члены экипажа погибли. Там была какая-то неоднозначная история с их спасением, но по общепринятой, официальной версии, произошла утечка пероксида водорода, торпедный аппарат пытались продуть необезжиренным сжатым воздухом, мол так они проводили плановые профилактические мероприятия, в результате чего произошли воспламенение и детонация боевой части торпеды. Погиб весь экипаж первого отсека, начался неконтролируемый пожар, который привёл к взрыву оставшихся торпед и уничтожению лодки.

– Вспомнил, вижу. – Довольно кивнула бабуля. – В том числе и официальную версию. Так? Ту, что признали после расследования верной.

– Так. Не пойму, при чем тут это? Связь какая с темой нашего разговора? Речь шла о том, что правда она одна. Одна. И если ты белый, то будь добр ее и придерживайся. Вот это, и «нашим», и «вашим» тур не канает.

– Погоди. Давай по порядку. А вот теперь смотри, Иван. Официально лодку обнаружили 13 августа, и было сказано, будто она затонула на глубине 108 метров с большим креном на правый борт. На самом деле визуально «Курск» был обнаружен днём того же дня, это уж известно теперь наверняка, когда произошла авария. Да и лежала лодка на дне без ощутимого крена, как рассказывали впоследствии иностранные спасатели, которых «подтянули» вообще не сразу. Хотя должны были. Вот тебе – первый момент возможного вранья. Идём дальше. Возникает вопрос: а что, собственно, делал мощнейший атомоход, на глубине 108 метров, которая не является для него рабочей? И не надо так косится, я не из каменного века. Знаю, конечно все современные ваши примочки, в том числе про всякие прогрессы. Так вот смотри. Если ты, Ваня, к примеру, поставишь «Курск» на месте аварии стоймя, то он на целых 48 метров покажется над водой. Но и это далеко не самый острый вопрос. Странно, например, то, что входивший в эту вашу Книгу рекордов Гиннесса, как образец живучести, «Курск» потерял управление и погиб из-за взрыва одной-единственной устаревшей торпеды. Ещё более странно, что американцы, отирающиеся рядом, зафиксировали только два взрыва: один чуть слабее, второй мощнее раз в пять – шесть. Ни в результате сравнительно слабого пожара, ни при ударе о грунт все оставшиеся торпеды не могли детонировать одновременно. Ты же военный, понимаешь. Представь себе, как детонируют заряды, стоящие друг за другом. Ну уж точно не в одну секунду коллективно. Верно? В любом случае, непременно зафиксировали бы серию взрывов, а не один. И последнее, по официальной версии, никто из экипажа «Курска» не имел опыта стрельбы «Китами». Теми самыми ракетами, одна из которых взорвалась. Если помнишь, утверждали, что именно этот факт и стал причиной беды. Экипаж подлодки пользовался неправильной инструкцией по профилактике и подготовке к стрельбе «Китов». Но кто же затеял стрельбы торпедами «не той системы»? Это ведь не охотничье ружье, которое висит на стене и очень редко используется по назначению. Да и так, если что. Учения, Иван, подразумевают, что все их участники находятся в боевой готовности. Опять же, не мне тебе это рассказывать. В боевой! То есть именно той самой, которая должна быть при столкновении с врагом.

А теперь идём ещё дальше. Злосчастные манёвры с самого начала привлекли повышенное внимание некоей известной в вашем, современном, имею в виду, мире организации, которая любит совать свой нос в чужие дела. В районе учений были зафиксированы две американские субмарины – «Мемфис» и «Толедо», норвежское судно-шпион «Марьята» и пять самолётов-шпионов США. Американцы явно интересовались испытаниями нового вооружения. А вот теперь давай по минутам.

– В смысле? Вы знаете наизусть? – Я уставился на бабку-демона, которая сейчас сильно, кстати, напоминала мне учительницу истории, очень, между прочим, строгую тётку, которую в школе побаивались дале рьяные двоечники.

– Иван… – Наталья Никаноровна покачала головой, а потом постучала указательным пальцем себе по лбу. – Тут, информация о том, что произошло за последние десятки тысяч веков. Многое вообще происходило в моем личном присутсвии. Итак, в 08:51 командир «Курска» сообщил флагману эскадры, что погружается на перископную глубину и прекратил связь. В 11:28 они были готовы к торпедной атаке. Именно тогда и произошёл взрыв в первом отсеке. В такой ситуации командир корабля, ты не подводник, не знаешь, но я тебе расскажу, должен был продуть главный балласт и заглушить двигатели. В этом случае лодка была бы вытолкнута на поверхность. Но «Курск» вместо этого дал полный ход. Так поступают, пытаясь уйти от торпедной атаки. Тут же последовал второй взрыв, гораздо мощнее первого, который, вероятно, и разворотил носовую часть судна. После этого «Курск» стремительно погрузился, пропахав по дну полосу, которую потом отчётливо наблюдали водолазы. Дальше начинается очередной пласт загадок. Российские военные заявили, что поиски подлодки заняли более 30 часов, хотя и район действий был хорошо известен заранее, и сильного волнения на море не было. Однако, и поверь мне, это факт, на месте гибели «Курска» уже в полдень 13 августа были сброшены глубинные бомбы, а ещё утром 12-го в небо подняты две эскадрильи противолодочных самолётов с ядерным оружием на борту. Первое обстоятельство российская сторона объяснила попыткой призвать субмарину к всплытию. Второе – вообще никак.

Вот тут вырисовывается ещё одна версия. О том, что кое-кто из сторонних наблюдателей, проявивших любопытство, тех, кого не приглашали, совершил таран. Не утверждаю, что специально. Все же, не дебилы. Изначально это вышло случайно. Слишком близко подошли и не увидели. Например. И ещё, чтоб ты понимал, некоторые ти́пы американских лодок разработаны с расчётом на то, что даже после такого рода тарана экипаж в состоянии бороться за живучесть судна. Хотя, естественно, разница в габаритах столкнувшихся субмарин огромна. «Курск» получил повреждения, а вот «Толедо», возьмём именно эту, пришлось буквально отползать с места аварии. В такой ситуации командир второй американской подлодки должен был прикрыть отход товарищей, ведь российские моряки могли посчитать таран умышленным. В подтверждение этого предположения говорит такой факт, что в руках одного из офицеров «Курска» был обнаружен ключ от сейфа с кодами, позволяющими запустить ракеты «Гранит». Тут-то и произошёл первый взрыв. Возможно, американцев напугал звук открываемого торпедного аппарата, может быть, сдали нервы. Они явно имели все основания опасаться выстрела «Шквалом», от которого уклониться невозможно.

И вот если допустить, что с перепугу вторая лотка, ударила уже целенаправленно оружием туда, откуда исходила по из мнению опасность, тогда, да. В торпедном отсеке «Курска» наверняка начался бы сильный пожар. Он-то и мог привести к одновременной детонации боезапаса в том числе торпед «Шквал», обладающих огромной разрушительной мощью. Носовая часть «Курска» была практически уничтожена, а лодка врезалась в дно. Скорее всего, взрывной волной был повреждён и «Мемфис», если рассматривать именно эту версию.

Российские военные, разумеется, пробовали обнаружить американские субмарины. Это подтверждает тот факт, что 12 августа противолодочные самолёты Северного флота неоднократно проходили вдоль норвежского побережья, а российское командование якобы сообщило, что ищет повреждённую лодку, принадлежащую предположительно США. «Мемфис» вскоре действительно был найден в доке норвежского Бергена. А ушедшая незамеченной «Толедо» встала на ремонт тотчас после того, как добралась до Америки.

Понимаешь, о чем я, Иван? Как думаешь, какая из версий, более правдоподобна. Официальная или та, которую мы сейчас обсуждаем?

– Черт… – Я немного завис от размышлений и выкладок Натальи Никаноровны, но как ни крути, они реально выглядели очень правильными, логичными. Тогда я был подросток и кроме большой общественной волны, поднявшейся вокруг этого случая, особо ничего другого не понимал. Да и до этого разговора тоже. Официальная же версия есть. Она, вроде бы соответствует реальности и возможным обстоятельствам. Это был 2000 год. Армия разваливалась по частям, и уж тем более, хреновым было положение на флоте. Те вливания, которые требуются, например, на постройку одного корабля, практически равны стоимости космической ракеты. Естественно, все приняли озвученный специальной комиссией вывод. В то время и ракета могла быть «не та», и командование было «не то». К власти только что пришел другой человек, сменив вечно пьяного клоуна. Вообще даже странно, что ещё какие-то корабли и лодки оставались, а не были проданы на металлолом или пропиты с зарубежными партнёрами. Но теперь, слова бабки – демона выглядели более, чем правдоподобно.

– Во-о-о-о-от. Видишь. И что, какого цвета вся эта история тогда? А? Надо было сказать правду? Официально допустить появления информации о внешней причине трагедии?

– Это же привело бы к третьей мировой… – Я внимательно посмотрел на бабулю.

– Да. Верно мыслишь. А была ли тогда, в то время твоя страна готова к этой войне?

– Смеётесь? Нас бы в тот момент просто раскатали. Чечня висела. Армия вся разворована прошлыми верхами. Солдаты на «честном слове» держались. Толковых военных – единицы.

– Во-о-о-о-от. – Повторила Наталья Никаноровна. – Видишь. И что было бы от этой правды. А? Иван? А случись это в твоей современности, в том году, где мы встретились? Нужно было бы правду сказать?

– Конечно да! Уж в этот раз им бы однозначно ответка прилетела.

– Тоже верно. Может, тогда вспомнишь, что более всего в этой истории возмущало вас? Простых людей. А? Нет. Вряд ли. Фраза одного человека, того, который, как бы, главный. Его спросили, что случилось с лодкой, а он ответил «она – утонула». Ни сочувствия, ни нервов, ничего. Да? И все его в тот момент прям ненавидели. Вот ведь злодей. Ага. Так ненавидели, что сильно ни во что другое не вникали. Понимаешь? Иногда Иван, один человек отвлекает внимание на себя, чтоб не заметили лишнего и не стало ещё хуже. Это тебе про белое и чёрное. И про правду, которую, как ты утверждаешь, непременно надо говорить. Все. Хватит бесед.

Наталья Никаноровна вдруг в момент изменилась, превратившись опять в ехидно улыбающуюся старуху.

– Иди к нам, Иван. Лизка дома. Поговорить вам надо, а я еще посижу. За птичками понаблюдаю. До утра меня не будет. Понял? В этот раз даже я не знаю, чем все закончится.

Я вскочил на ноги, прекрасно догадываясь, на что намекает бабка-демон. Но уходя, все же, обернулся, чтоб спросить.

– Эта история… О которой мы сейчас говорили. Вы же знаете настоящий ответ на вопрос: что там произошло?

– Не понимаю тебя, Иван. – Наталья Никаноровна насмешливо улыбнулась. – Старая я. Провалы в памяти.

Глава 7

Поговорить с Лизонькой надо, это факт. Тут бабка-демон права. Пока шел к их дому, прокручивал в голове, что сказать. Варианты были разные. Начиная от «Лиза, я из будущего», заканчивая «Хватит ерундой страдать, гоу в койку. Соскучился». Оба, конечно, не подходили вообще. Варианты, имею ввиду. Про будущее говорить нельзя, про койку можно, но боюсь, схлопочу по морде. Блондиночка – девка с характером. Вожжа под хвост попадет, до утра будем скандалить. Страстное выяснение отношений – это, конечно, тема прикольная, но не тогда, когда ты понятия не имеешь, сколько у тебя времени в запасе, чтоб быть рядом с человеком.

В итоге, не придумав подходящей ситуации и обстоятельствам речи, решил импровизировать.

Оказавшись у нужного дома, скользнул в подъезд, стараясь сделать это тихо. Есть шанс, что увидев меня раньше времени, Лиза закроется и будет стойко держать оборону. Она может. Ума-то иногда у нее меньше, чем дури.

Дверь квартиры, как обычно, оказалась не заперта. Я шагнул в знакомый коридор. Девчонки не было видно, пока что, это – плюс. Прошел вдоль комнат. Пусто.

Во как. И где же ее носит, интересно… Внезапно спиной ощутил постороннее присутствие. Не оборачиваясь, не выдавая своей осведомленности, знал, кто-то очень тихо подходит сзади. Ни звука, ни шороха. Но я точно был уверен, что абсолютно прав. Это – старая, годами выработанная привычка, чувствовать чужого, который находится вне поля зрения.

В этот момент я как раз наполовину нырнул в одну из спален, приоткрыв дверь. Как ни в чем ни бывало, словно не догадывался о постороннем человеке, подался спиной обратно, а потом, резко обернувшись, поймал занесенную с кирпичом руку.

– Издеваешься? – Я смотрел в голубые глаза Лизоньки, которая оказалась настолько близко, что видел свое отражение в них. – Ты зачем собралась меня бить по голове? Это реально у вас семейное?

– Кто ты такой? – Девчонка дёргала руку и тщетно пыталась вытащить конечность, которую я, в свою очередь, совершенно не планировал отпускать. Ну, ее к черту. Судя по взгляду, как только появится возможность, сто процентов усандалит меня по темечку. Вижу по ее настрою.

– Глупый вопрос. Не узнаешь, что ли?

– Нет. Внешне ты выглядишь, как Иваныч, но ты не он. – Блондиночка прищурилась, рассматривая меня так цепко и внимательно, словно пыталась найти различия.

– О-о-о-о-о… милая, не хочу тебя расстраивать, но у тебя явно проблемы с принятием реальности. – Я усмехался, хотя, на самом деле, было вовсе не смешно. Прекрасно помню момент в детском доме, когда она задала мне такой же вопрос.

– Отпусти руку! – Девчонка снова дернулась, пытаясь освободиться.

– Да ну конечно. Сейчас отпущу, а ты начнёшь драться. Мне придется оказать сопротивление. В итоге, мало ли, случайно сделаю больно или покалечу. И отчитывайся потом перед твоей бабкой.

– Просто ответь, кто ты такой?

– Симонов Иван Иваныч. Забыла, что ли?

– Врешь!

Лизонька вдруг со всей силы наступила мне пяткой на ногу. Это было неожиданно, резко и подло. Ну, хоть не по самому интересному месту. Спасибо и на этом.

Правда, убрать свою, между прочим, дорогую сердцу конечность, я успел. Вообще, хочу сказать, с каждым разом тело Иваныча чувствовалось мною все лучше. Если в первый раз у меня было ощущение, будто сверху напялили трудно управляемый костюм робота, то сейчас рефлексы стали лучше, скорость реакции тоже. Наверное, в данный момент я мог бы даже попробовать контактный бой в этом новом для моего сознания теле. Может, было бы не так, как в своем, но и, думаю, толк все равно вышел бы. Видимо, оболочка и содержимое медленно, но верно подстраиваются друг под друга.

Поняв, что ее маневр не удался, девчонка зашипела как кошка, которую хотят погладить против ее воли.

– Видишь, а говоришь, отпусти. Ты же опасная дамочка. Ладно. Смотри. Сейчас уберу руку, выпущу твое запястье и все. Расходимся на расстояние нескольких шагов. Поняла?

– Поняла!

Я разжал пальцы и быстро сделал шаг назад. Девчонка стояла на месте, взглядом расчленяя меня на множество маленьких иванычей.

– Объясни теперь. Что за странный вопрос. И что за нелепая попытка прибить меня?

Решил, раз уж зашёл разговор снова на эту тему, надо довести его до конца. Мысль о том, будто Иваныч не тот, за кого себя выдает, явно не давала Лизоньке покоя и сидела в блондинистой голове плотно. Оставлять ее с этими сомнениями точно нельзя. И дело не только в блондинке. Просто опытным путем к своим годам понял одну важную, несомненную вещь. Женщина должна выговориться. Всегда. Какая бы дурь, не мучала, она должна воплотить ее в слова. Потому что иначе та самая дурь начнет разрастаться, множится, а потом произойдет взрыв. Нет, пусть выскажется. Если делать вид, будто ничего не происходит, будет только хуже.

Бежать от проблемы нельзя. Ее надо решать. Иначе я стану напоминать того самого страуса. Голова в песке, а задница – наружу. Вроде не видишь опасности, но зато велик шанс, что они тебя поимеют.

– Просто сейчас ты – это не ты. В первый раз я думала, мне показалось. Ты вдруг стал совсем не таким, как был. То есть вчера я видела одного человека, а сегодня пришел совершенно другой. Внешне всё один в один. Изменилось содержимое. Ты так смотрел на меня, будто в первый раз видел. И ещё, в то время, когда ещё не было тех проблем которые есть сейчас, с моим… даром. Я чувствовала тебя иначе. Но правда решила, что показалось. А потом тоже самое произошло и второй раз. Снова неожиданно после болезни ты вдруг стал ощущаться как тот, первый Иваныч, с которым я познакомилась в Хранилище. И еще… были же обстоятельства … между нами… – Лизонька замялась и покраснела. Ох, как мило.

– Ты про секс? Про ту ночь, которую провела со мной? – Специально говорил именно так. Хотел вывести ее на эмоции.

О, да. Оно того стоило. Она вспыхнула и полоснула по мне взглядом – скальпелем.

– Ты же уверял, будто не было ничего. Когда я хотела поговорить после своего выздоровления. Разве нет? Сказал, чтоб я не несла глупостей, потому что не могло этого быть. А тут, вдруг оказывается, очень даже помнишь. Ну, ладно. Рада, что в твоей памяти наступил момент просветления.

Вот как… Представляю, насколько охренел Иваныч, в воспоминаниях которого не было ничего между ним и блондиночкой. Интересно, дед понимал, что какие то моменты просто тупо не помнит? Или это было, как в кино. Шел, упал, очнулся – гипс. Тем не менее, раз Лизонька утверждает, будто с ее стороны были попытки, значит не так уж я ей неинтересен. А пожалуй, выходит, наоборот.

– Дело даже не в этом. Просто перед тем, как мы отправились в Калинин, ты точно снова стал другим. Я могу руку дать на отсечение, что именно так. А когда случился тот выстрел и я умерла …

– Умерла? Погоди. Как умерла. Ты же – вот. Стоишь напротив. – Перебил ее на автомате, чисто машинально.

– Видишь! – Девчонка сделала шаг ближе и ткнула пальцем мне в грудь. – Ты не просто снова забыл. Ты не знаешь этого. Пусть сейчас во мне нет тех возможностей, какие были раньше. Но я вижу. Внутри снова кто-то другой. Как это возможно? И как ты ухитрился обдурить бабушку? Уж она бы точно почувствовала. Но когда я заикнулась ей о своих подозрениях, она обозвал меня ненормальной и велела не заниматься ерундой. А ведь она не могла не заметить, если заметила я.

– Стоп! – Поднял руку ладонью к девчонке, останавливая потом ее эмоций. – Хорошо. Давай считать, будто у меня провалы в памяти. Если хочешь, пусть будет раздвоение личности. Только объясни мне пожалуйста, как умерла?

– Обычно. Как люди умирают. Так и я.

Лизонька развернулась и пошла в столовую, где можно было сесть, спокойно поговорить. Стоять посреди коридора тоже глупо. Ну, я расценил ее молчаливый уход, как приглашение. Поэтому весьма решительно двинулся за ней.

В комнате, она глянула через плечо, убеждаясь, что понял ее намек правильно, а потом кивнула в сторону стола, вокруг которого выстроились задвинутые стулья.

– Садись, поговорим.

– Спасибо, я постою. Продолжай. В подробностях, если можно. Поверь, это важно.

Блондиночка с лёгким удивлением посмотрела на меня. Ей, наверное, столь рьяное желание с моей стороны выяснить детали «смерти», казалось странным. Тем не менее, девчонка продолжила рассказ. Сама тоже садиться не стала, стояла напротив меня. Только я облокотился о притолоку одним плечом, а Лизонька оперлась пятой точкой о подоконник, скрестив руки на груди.

В итоге между нами оказалось большое расстояние. Практически мы находились в разных концах комнаты. А хотелось бы максимально близко. Но сейчас, боюсь, девчонка не оценит моих порывов.

– Не знаю, как это объяснить. Когда Марта выстрелила, сразу было понимание, что это – все. Потом – темнота и пустота. Никто со мной не говорил. Хотя, всегда думала, как оно вообще происходит. Казалось, будет какой-то высший суд или Чистилище. Но ничего такого. Очнулась уже в Москве. Только тогда узнала, бабушка из Калинина ухитрилась сбежать следом за нами. На мотоцикле. Представляешь? Княгиня Долгорукова по полям и лесам ехала на украденном у фашистов мотоцикле… Анекдот просто какой-то. Поэтому во дворе того дома она появилась почти сразу после произошедшего. – Лизонька покачала головой, будто сама не верила своему же рассказу.

Я слушал внимательно, не перебивая. Хотя, конечно, если честно, очень сомневаюсь в подобном совпадении. Скорее всего, бабка-демон просто узнала о выстреле и как-то ухитрилась переместиться в нужное место. Она же, где хочет, там и шляется, даже если расстояние между точками ее перемещения измеряется не только километрами, но и десятилетиями.

– Как ты же мне рассказывал, я этого не видела, естественно, она забежала во двор дома, матеря нас обоих по чем зря. А потом что-то сделала со мной. Ты говорил, приложила ладони к груди, несколько минут сидела так, а потом я открыла глаза. Только они были совсем черные. Так вроде. Ты сразу понял, что-то неправильно со мной, стал требовать с бабушки объяснений, но она сказала, будто в моей голове очень важные разведданные, их срочно надо доставить Тихонову. И это не считая того, что если очень быстро я не окажусь там же, в столице, то не факт, что долго протяну в таком состоянии. Честно говоря, думала это тебя и оттолкнуло в первую очередь, когда очнулась, а ты опять смотришь на меня чужим, посторонним взглядом. Все же мало наверное приятного, когда провел целый день в обществе человека, который ходит как кукла, разговаривает как кукла, странно улыбается и вообще пугает своими полностью черными глазами. Ну, ты это описал именно так.

– А как же она тебя вернула? Сейчас передо мной очень даже нормальный, вполне себе обычный человек.

Лизонька снова с подозрением смотрела на меня несколько минут. Конечно, я понимал, что «палюсь» со страшной силой, но, честно говоря, моя нынешняя командировка имела несколько целей. Первая цель – сделать все, чтоб она, эта командировка, стала последней. Хватит. Достаточно, реально. Вторая цель – разобраться с Лизонькой. Выяснить, сможем ли мы встретиться в моем времени, потому что крепко решил, хочу семью с этой особой. Прям навязчивая мысль. Третья цель – уладить вопрос с маньяком. И дело не только в моем будущем и моей жизни. Важнее то, что этот псих просто зверски мочит ни в чем неповинных людей. И если для достижения этих целей придется рассказать Лизе правду, то расскажу. Может, не всю. Но тем не менее. К тому же, факт того, что Наталья Никаноровна сама отправила меня сюда, говорит о многом. Она же прекрасно понимала, я постараюсь наладить наши отношения, во всех смыслах.

– Не знаю. Но ты сказал, когда я пришла в себя такую фразу, вроде… Неужели эта книга может сделать хоть что-то хорошее. Вот так, по-моему. Я пыталась уточнить, но ты отказался обсуждать это подробнее. Все. Теперь ты рассказывай, о том, что интересует меня. Почему ты периодически ощущаешься, как другой человек?

Книга… Вот она и всплыла в этой истории. Похоже, Наталья Никаноровна даже в данной ситуации выиграла главный приз. У блондиночки реально были сведения необходимый чекистам. Так думаю, именно они стали решающими в том плане, что благодаря им мы отбили наступление фон Бока и перешли в контрнаступление. Именно за них, предположительно, бабка-демон выторговала книгу, с помощью которой вернула Лизу. Причем в данной ситуации у Тихонова особенно не было выбора. Слишком велика цена отказа. Он же не знал, что Москву так и так отстоят. Должны были отстоять, по крайней мере. Думал, реально на кону столица Советского союза. Уж как он ухитрился уговорить Берию, не знаю. Но скорее всего, тем же самым доводом.

– Иван! – Девчонка в ответ на мое молчание начала психовать. Ей хотелось услышать в ответ объяснения от меня. А мне, честно говоря, хотелось сейчас совсем другого. Поговорить мы ещё успеем. Наговоримся.

– Да что, Иван?! Думаю я. Слушай, а ты чего конкретно, когда в себя пришла, хотела выяснить со мной? Про то, что нас связывало? Про личное?

– Вот ты… назойливый. Как муха. Да, хотела поговорить. Но сильно не обольщайся. Не столько про нас, сколько про тебя. Хоть и не видела больше ничего с твоей стороны по отношению ко мне, как раньше. Когда очнулась, сразу заметила по твоему взгляду, снова это не ты. Вот сегодня, когда встретились в хранилище… В общем, смотришь иногда, будто вообще чужие люди, а иногда – будто дороже меня у тебя нет никого на земле. Рассказывай! В чем дело?

– Рассказывать… Ну, расскажу, конечно… – Я оторвался от дверного косяка и медленно пошел в сторону девчонки, наблюдая за ее реакцией. Она моментально напряглась. – Просто… чего мы так далеко то? Стоим в разных концах, кричим на всю комнату.

– Кто кричит? Я вообще не кричу. – Лизонька вроде бы хотела отойти подальше, а куда отойдешь, если за спиной окно. Поэтому прижалась к нему еще сильнее, наблюдая за мной настороженным взглядом.