Текст книги "На распутье"

– Дмитрий Федорович, присаживайтесь к нам.

– Разумеется. – Устинов подошел к столу. – Что тут у вас интересного?

– Вот, смотрите, ребята вытащили проводку из сбитого «фантома». – Шелепин продемонстрировал толстый жгут. – Так у них все провода промаркированы через каждые два сантиметра.

– Хм… – Устинов вытащил из внутреннего кармана оранжевый целлулоидный пенал, аккуратно достал из него очки, по-стариковски водрузил их на нос и с минуту рассматривал мелкие цифры. – Действительно удобно, ишь, что вражины придумали.

– На прошлой неделе у нас проводку в СНР[96]96
  СНР-75 – станция наведения. Небольшой фургончик, поверх которого устанавливаются поворотный механизм и три антенны диаметром около двух метров.


[Закрыть] после «шрайка» посекло осколками, там мы три дня ремонтировали! – осмелился пожаловаться лейтенант. – С такими проводами управились бы часа за четыре.

– Не горячись, все равно пришлось бы работать не меньше суток, – осадил его товарищ. – Ты только вспомни, сколько там всего было…

– Р-ребята, но ведь все равно бьете супостата, – поднял глаза поверх очков Дмитрий Федорович, – и хорошо бьете!

– Должны бы еще лучше! Нужно своими глазами посмотреть, как падает Б-52. – Командир мечтательно покачал головой. – Говорят, полнеба в горящем керосине, красота!

– Намедни тройка стервятников прошла, деревню тут недалече разбомбили, – расстроенно заявил оператор-срочник. – «Ананас»[97]97
  «Ананас» – разновидность шариковой бомбы. Это оружие массово применялось авиацией США.


[Закрыть] гадский прямо на площадку, где играли дети, попал. Вот совсем немножко мы не успели. – Рука солдата, до этого спокойно лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.

– Совсем американская военщина распоясалась! – покачал головой Шелепин, шумно вдохнул влажный, жаркий воздух и добавил: – Наша партия заставит их ответить за преступления против вьетнамского народа. Мы все заставим!

– Думаю, наша промышленность сможет изготовить подобное. – Устинов не выпускал из рук провода, пробовал стереть маркировку и явно прикидывал, какой завод в СССР озадачить выпуском подобной продукции. – Я заберу их с собой?

– Конечно, товарищ Устинов! – Лейтенант радостно пожирал глазами секретаря ЦК. – Если нужно, мы еще собьем и принесем! Сколько потребуется вам и партии!

– Ну, ну, молодцы. Развоевались! Вы аккуратнее, берегите себя. – В коридорах ЦК Дмитрий Федорович уже давно не сталкивался с такой непосредственной искренностью, и его глаза чуть блеснули влагой.

– С проводами разобрались, – сменил тему Шелепин. – А вот скажите, как с помехами сражаетесь?

Расчет погрустнел, эта проблема была куда более неприятной и сложной. Так что отдуваться за всех пришлось командиру. Капитан лет тридцати подробно рассказал о работе мощных установок глушения на базе Б-52, они буквально «заливали» экран РЛС[98]98
  РЛС – радиолокационная станция.


[Закрыть], не позволяя различить отметку цели. Пожаловался на RB-47[99]99
  RB-47, самолет-разведчик на базе бомбардировщика Б-47, кроме прочего, использовался как постановщик помех. Нес большое количество радиоаппаратуры, экипаж 15 человек.


[Закрыть], которые при помощи активно-шумовых помех заваливали операторов ложными целями. Даже штурмовики научились сбрасывать контейнеры с дипольными отражателями, которые легко «уводили» на себя ракеты при автоматическом ведении цели. Ручной режим требовал высочайшей квалификации операторов, и его пока не могли использовать вьетнамские боевые расчеты.

– Если так пойдет дальше, нам придется атаковать только те цели, которые можно, а не те, которые нужно, – грустно закончил свой рассказ командир дивизиона.

– И какие меры борьбы предлагаете? – Шелепин ничуть не удивился, похожую историю он слышал уже раз пять.

– Есть у меня задумка… – Капитан посмотрел на члена Президиума ЦК, удивился своей смелости, но продолжил: – Вот сделать бы систему ложных пусков.

– О! Чтобы враг не мог понять, летит в него ракета или нет? – Шелепин потянулся в карман за блокнотом. – А вы это своему командиру предлагали?

– Виноват, не успел!

– Обязательно напишите рапорт с предложением! Сейчас идет настоящая война умов, любая мелочь будет полезна разработчикам оружия.

– Есть!

– Не надо рубить по уставу, – чуть поморщился Шелепин. – Не приходилось вам сталкиваться с помехами по каналу управления?

Устинов отвлекся от мыслей об очередном ночлеге в бунгало и начал внимательно вслушиваться в диалог. Это с каких пор комсомолец-карьерист начал разбираться в подобных терминах? Откуда этот гуманитарий слов нахватался? Ведь он не пытается раскопать что-то плохое, наоборот, спокойно и вдумчиво разбирается в ситуации, ищет выход!

– Что-то такое было, вот на прошлой неделе заметили слабое излучение в этом диапазоне, – удивился капитан. – Где-то это уже стало проблемой?

– Еще нет, но от такого противника можно ожидать любой пакости. Надо бы заранее изучить возможность смены частоты, да и алгоритм кодирования перепроверить. – Опять карандаш скользнул по странице блокнота.

– А что, бойцы, «шрайки» сильно досаждают? – вмешался Устинов.

– Сначала попугали, но мы быстро смекнули, как отвести беду. Главное вовремя засечь его пуск на радаре…

– Дальше вы все дружно считаете время подлета и отводите луч? – Дмитрий Федорович медленно обвел взглядом расчет. – Или, как рекомендовал разработчик комплекса, ракетами их сбиваете?

– Отводим, конечно. Лишь бы «шрайк» случайно в кого-нибудь не засветил, – взял на себя ответственность капитан. – Рекомендация эта просто дур… невыполнима.

– Рано вы расслабляетесь, вот сделают для «шрайка» блок памяти, – Шелепин наконец закончил писать и оторвал взгляд от блокнота, – тогда будет не увернуться.

– Ужели такими стрелять стали? – Капитан быстро сделал знак своему расчету, чтобы замолчали и слушали.

– Страшно? – улыбнулся Шелепин. – Еще не было такого, но ведь в США инженеры не зря свой хлеб едят. Думают, сволочи, как посильнее ударить по коммунизму.

– Были бы отдельные антенны, чтобы выносить их подальше, да после того как попадет «шрайк», легко чинить или заменять, – опять вылез с идеей неугомонный лейтенант.

– А может, забор вокруг поставить, высокий такой, из бамбука? – добавил другой[100]100
  Идея с забором далеко не идиотская. Их строили в реальности, и довольно часто.


[Закрыть].

– Конечно, я это запишу, – в очередной раз раскрыл блокнот Шелепин, – но у вас есть командиры, не забывайте им сообщать о своих идеях. Ведь на войне многое выглядит по-другому.

– Вот кабы возможность менять частоту каждый день, – высказал вслух свою мечту курносый лейтенант. – Никакие помехи не помогли бы тем бомберам. Подпусти поближе, чтобы не увернулись, и бац, бац, бац, серией с трех пусковых. Как канал освободится, опять…

– Да чтобы СНР сам складывался в походное положение, – с трудом сдерживая смех, поддержал оператор с дальнего конца стола. – И вот хотя бы вентиляторы поставить, а то сидишь у пульта, как внутри телевизора, везде горячие блоки, еще и солнце палит…

– А можно ракету наводить не двумя штурвалами, а одной рукояткой, так в «фантоме» управление сделано…

– И топливо «едучее» в ракеты не заливать, а то в противогазе и ОЗК в жару неудобно, столько людей уже от этого потравилось.

Конец фразы был смазан дружным смехом. Не удержался даже Устинов, он снял очки, оперся локтем о стол, прикрыл лицо рукой, но трясущиеся плечи ясно показывали, что чувствует пятидесятивосьмилетний секретарь ЦК КПСС.

Напряжение спало, и разговор быстро скатился на бытовые темы типа слабосильности вьетнамцев при передислокации дивизионов, отсутствия подходящей для климата одежды, плохой работы почты…

Ночевать поехали в Винь, ближайший от дислокации дивизиона провинциальный центр, находящийся километров на триста южнее Ханоя. Этот городок авиация США ожесточенно бомбила с первого дня войны. Вся дорога была покрыта свежезасыпанными воронками, по которым колонна едва ползла. Капитальный мост через реку Ка[101]101
  Ка сейчас известна как Лам, одна из главных рек Северного Вьетнама.


[Закрыть] тоже был уничтожен, но понтонная переправа, построенная китайскими добровольцами, исправно работала. Не забыли коммунисты из Поднебесной и про идеологию – на въезде красовался огромный лозунг «Долой новых русских царей в Кремле», а каждый пролет моста украшал плакат с Мао Цзэдуном, держащим в руке красную книжечку.

Темнота упала почти мгновенно, как это бывает в тропиках, так что размещались в небольшой, но явно лучшей гостинице города уже в сумерках. Впрочем, жизнь вокруг кипела, казалось, что весь Вьетнам просыпается как раз после захода солнца.

– Дима, – полчаса спустя Шелепин постучал в комнату Устинова, – пойдем. Мне тут сказали, что с одной из террас открывается чудный вид на реку.

– У-у-у, все бы тебе бежать. Погоди чуток!

– Выходи в холл третьего этажа, там рядом, любой му[102]102
  «Му» – по-вьетнамски «друг».


[Закрыть] проводит.

Через десять минут Устинов выбрался на что-то типа большого крытого балкона. У перил Шелепин в свежей белой рубашке потягивал «Miller High Life» из золотисто-желтой банки.

– Держи, – протянул он жестянку из початой картонной коробки, – война тут, а везде фонари, люди ходят, ездят. Даже не верится в бомбежки.

– Да уж, это тебе не Москва в сорок первом, мы там за каждым лучиком света гонялись. – Устинов выдернул язычок банки. – Трофей?

– Черт их знает, скорее контрабанда. Странная тут все же война. – Шелепин достал пачку «Столичных». – Будешь?

– Давай, – протянул руку Устинов. – Сухие хоть?

– Обижаешь!

Курили молча. По потолку бегали маленькие ящерицы-гекконы, охотились за разными насекомыми и постоянно издавали при этом писк. Казалось, что в любой момент ящерки могут свалиться прямо на голову, но недели в тропиках достаточно любому, чтобы понять – этого не случится никогда. В углу, разгоняя быстро спадающую жару, шелестел еще заставший французов вентилятор на ножке. Где-то недалеко на улице визжала свинья, ее явно гоняли, перед тем как пустить на ужин делегации из СССР[103]103
  Во Вьетнаме принято перед забоем свинью «гонять» (буквально, по улице или во дворе), считается, что после этого мясо вкуснее.


[Закрыть].

Официант неслышно установил на столе светильник, разложил европейские приборы и салфетки. Чуть позже он же принес первое блюдо – большие кастрюльки с супом фо. Густой говяжий бульон с ароматом имбиря, плоская рисовая лапша, специи и тонко порезанная сырая вырезка… Несмотря на то, что это блюдо подавали едва ли не каждый день, надоесть суп не успел. Две звездочки непогашенных окурков синхронно прочертили темноту, и проголодавшиеся мужчины, усевшись за стол, с аппетитом принялись за еду.

Беседа возобновилась только после того, как тарелки опустели.

– Знаешь, Дима, наше оружие меня удивило. – Шелепин наконец отодвинул тарелку. – Не ожидал, что сможем сражаться на равных со Штатами. Это настоящий триумф!

– Серьезно?! – От удивления Устинов сжал некстати оказавшуюся в руке початую банку. Хрустнула жесть, пиво выплеснулось на скатерть. – Тьфу! Саша, ну зачем под руку-то?!

– Извини, извини! На вот, возьми другую, а эту брось. – Шелепин протянул руку и со смехом достал новый «High Life».

– Никак не ожидал от тебя такого. – Дмитрий Федорович осторожно перелил остатки пива в заблаговременно выставленный официантом бокал. – Не надо выкидывать, когда еще в этой жаре что-то приличное попадется?

– Почему не ожидал? Зачем политесы разводить, ведь бьем штатовцев, в хвост и гриву бьем! Как они хвастались, кричали, что сильней их авиации ничего в мире нет.

– Что есть, то есть. – Устинов задумчиво потер вечернюю щетину на подбородке. – Извини за откровенность, но ты так копался в недостатках…

– Ах-ха-ха! Толубко там еще от страха рапорт об отставке не написал?

– Вот тебе смешки, – добродушно проворчал Устинов, – а целый генерал-полковник мучается, ты бы хоть его успокоил.

– Ничего, до завтра подождет. К тому же, зря он молча смотрит, так инициативу Вести[104]104
  Вести (Westie), такое прозвище имел командующий операцией во Вьетнаме, William Westmoreland.


[Закрыть] передать недолго.

– Ну ты хватил, да в таком ни один генерал не признается.

– Для этого за ними пригляд нужен постоянный, кстати, необходимо будет… Нет, очень надеюсь, что после съезда тебя выберут в Президиум ЦК[105]105
  В реальной истории Устинов почти десять лет был кандидатом в члены Президиума (Политбюро) ЦК из-за… его резкого сближения с Шелепиный за время поездки во Вьетнам. Такова была месть Брежнева.


[Закрыть].

– Серьезное предложение. – Устинов лихорадочно прикидывал расстановку сил в ЦК. – Признаться, я сильно переживал: война, проверка труда стольких заводов, людей…

– Брось, вот не сомневаюсь, не пинай ты директоров и генералов каждый день, они бы с «фантомами» одними С-60 воевали[106]106
  С-60 удачная и широко распространенная по всему миру зенитная пушка калибром 57 мм, разработанная в середине 40-х. Самолеты из нее сбивали даже во время войны в Персидском заливе 1991 года.


[Закрыть].

– Есть такое, у нас, пока коленом под зад не дашь, никто работать не будет. – Устинов сделал большой глоток, на несколько секунд замер и, взглянув в глаза собеседника, продолжил: – Вот при Сталине проще было.

За столом повисла вязкая тишина. Еще недавно, при Никите, это имя не произносилось ни при каких обстоятельствах. Даже от гимна СССР оставили одну музыку.

– Директора-а-а… Да, многие берега терять начали. – Шелепин прямо посмотрел на собеседника. – Надо их взять к ногтю. Но…

Александр Николаевич замялся, покатал в руках бокал. Устинов терпеливо ждал не перебивая.

– Так, как это делал Сталин, нам делать нельзя.

– Почему, Саша?

– А ты сам-то этого точно хочешь? Не устал?! Думаешь, зачем все так дружно встали против Никиты? Просто испугались! Да-да, именно испугались, что он не сможет контролировать ситуацию обычными средствами и свернет на знакомую и простую тропу чисток. Что бы он ни говорил, его подпись стоит подо многими расстрельными списками.

Устинов поежился. Сталинский нарком хорошо знал, что значит жить в постоянном ожидании ареста. Да и о целях назначения Шелепина на пост в КГБ догадывался.

– Нет, этот путь закрыт, товарищи не допустят… Желающих занять кабинет вождя в Президиуме нет.

– Ты в этом уверен? – Устинов смотрел в упор, прямо в глаза.

– Да, – твердо ответил Александр Николаевич.

Очень вовремя подошел официант с рисом под соевым соусом и огромными, нежными отбивными из поросенка. Заменил тарелки, приборы и неслышно исчез в темноте прохода. Первый голод уже прошел, поэтому диалог быстро возобновился.

– Мм, все же не зря тут поросят гоняют, только попробуй. – Шелепин аккуратно отделил ножом очередной кусочек мяса. – Хотя не поверишь, сегодня я хотел поговорить совсем на другую тему.

– Надеешься удивить меня еще больше? – Устинов налег на привычный рис, отодвинув острый соус ближе к краю тарелки. – По-моему, это уже невозможно.

– Зря сомневаешься, у нас чем дальше в джунгли… В общем, появилось у меня в подшефных Министерство электронной промышленности.

– Уже наслышан, ЦК слухами полнится. – Дмитрий Федорович театральным жестом поднес руки к ушам, впрочем, не выпуская вилки и ножа. – Тебя инопланетяне случайно не подменили?

– Хуже… – Шелепин перешел на «страшный» голос: – Они меня загипнотизировали!

– Это как? – Устинов начал озадаченно вглядываться в Шелепина, но, увидев его улыбку, только махнул рукой. – Ну, брось наконец свои дурацкие шутки.

– Да серьезно… Ко мне попали очень любопытные артефакты из… – Врать нельзя, не простят, напомнил себе еще раз Шелепин, но всего говорить тоже не стоило. – Можно сказать, параллельного мира. В нем развитие идет немного быстрее и, судя по всему, не так, как у нас.

– Саша… ты в этом… уверен?

– Не переживай, полностью в здравом уме и твердой памяти. Раскопали все это ребята Семичастного, и у них хватило ума вовремя все засекретить. Так что, сейчас информацией владеют всего несколько человек в мире.

– И как они выглядят? – Устинов спохватился. – Это оружие? Они не опасны для нашего мира?

– Нет, совершенно. Это обычные бытовые предметы, знаешь, как будто кто-то большой и сильный дернул кусочек пространства и кинул его к нам вместе с тем, что там по случайности оказалось.

– Эх, надо было мне вместо документов фантастику читать.

– Да ты уже видел один из этих предметов, догадайся, какой?

– Х-м… – В глазах Устинова словно бы закрутились диски счетно-решающей машины. – Кино про синих человечков!

– Угадал! С первой попытки! – Шелепин с сожалением посмотрел на остатки отбивной, но отложил приборы, чтобы освободить руки. – И знаешь что это такое на самом деле?

– Хватит уже, Саш, давай серьезно!

– Развлекательное детское кино, которое мы пересняли с экрана одного из технических устройств! Как у нас про индейцев. Да что там, сам посмотришь потом в оригинале.

– Ну… Ну, вы с Володей и шутники, однако. Весь мир на уши подняли, наш Леонид Ильич два месяца места себе не находил, метался между учеными и военными да и сейчас меня постоянно вопросами терзает… – Устинов внезапно осекся: до него дошло, почему вообще фильм появился в «свободном» доступе. – Красиво ты меня перед выбором поставил, – рубанул он с прямотой военного. – Ты же прекрасно знаешь, что мы с Леней мало что не друзья.

– Так мне он не враг. – Шелепин пригнулся ближе к собеседнику и понизил голос: – Можно я откровенно? Ильич неплохой человек и опытный аппаратчик. Оратор хороший, женщины от него без ума, политики зарубежные доверяют его улыбке. А какой обходительный и аккуратный! Признаюсь, умеет он находить компромиссы, хотя и чересчур злопамятный.

– Так что же тебе тогда не нравится? – Устинов от удивления даже откинулся глубже в собранное из бамбука кресло.

– Да, ты прав, на первый взгляд Брежнев – идеальный координатор при коллегиальном управлении, ну, примерно, как сейчас. Ставит на стабильность, старается никого слишком не ущемлять и без нужды не двигать. Особенно в республиках. Но история не прощает выжидания и застоя.

– Не пойму я тебя совсем, Саш. Виляешь туда-сюда, как лиса. Пойми, нам и нужен сейчас хотя бы десяток лет спокойного, поступательного развития. Ты только что сам говорил, что вооружение на уровне, а скоро будет еще лучше.

– Я тоже так думал… – Шелепин порылся в кармане и протянул собеседнику брелок USB. – Вот, захватил на всякий случай. Открой крышечку, там можно пластик подцепить ногтем.

Устинов последовал совету и начал вглядываться в миниатюрную плату с распаянным многочисленными ножками элементом из черного пластика. Александр Николаевич пользовался моментом, отдавая должное прожаренной поросятине.

– Света мало, пойдем в комнату? У меня где-то и лупа была…

– Какой ты запасливый, однако. Нет смысла, все равно ничего интересного там не видно. Вернемся домой, поинтереснее вещи покажу.

– Как это используется, что-то смогли определить?

– Всего-то элемент памяти. Бытовой, по сути, детская игрушка. Только объем у него десятки миллиардов слов. Это больше, чем у всех компьютеров в мире, вместе взятых.

– Ничего себе! – не удержался Устинов. – Это точно?

– Точно, точно. Дома покажу тебе все подробно, даже сами игрушки, в которых стоят такие накопители.

– Так чего ты ждешь?! Надо срочно отдать все для исследования нашим ученым!

– Дима, ну не беспокойся. Все, что можно, уже сделано. Создан секретный НИИ по изучению артефактов, их исследование советской наукой идет полным ходом, уже имеются некоторые результаты. Но все приходится делать тихо и незаметно, ты только представь, если эта информация попадет в руки врагов?

– Не поспоришь. – Дмитрий Федорович надел очки и теперь старался поудачнее повернуть плату брелка перед светильником. – Из-за такого войны начинаются.

– Вот видишь! Теперь предположим, что я доложу обо всем этом хотя бы на Президиуме.

– И что? – Устинов с удивлением посмотрел поверх очков. – Ты хочешь сказать, что в ЦК есть предатели?

– Нет, конечно, – возмущенно отмахнулся Шелепин. – Но у всех своя номенклатура, сферы интересов, производства! Неизбежно потащат ресурсы под себя, переругаются и… Раскроют врагам секреты, не со зла, а от простой технической безграмотности и желания добиться результатов быстрее других любой ценой.

Устинов удивленно посмотрел на Железного Шурика. Все же правильно говорили умные люди в свое время: «Дима, не лезь в политику, это не твое». Столько лет в ЦК, но такой поворот событий ему даже в голову не пришел. Ведь прав Шелепин, десять раз прав! Попади секрет в другие руки, за артефакты уже шла бы бульдожья схватка под ковром всех министерств. Дмитрий Федорович лучше других знал, как умеют писать доносы «капитаны» советской промышленности! Какая уж там секретность, не по умыслу, так по пьянке разболтают. Нужно действовать аккуратно, да хоть как сегодня, выезжать на позиции дивизионов с блокнотиком…

– Так вот, – продолжил Александр Николаевич, – при брежневской стабильности нас быстро обгонят, уже сейчас США в микроэлектронике как минимум лет на пять впереди нас. А эта линия развития, как видишь, пойдет куда дальше, чем предполагают в своих фантазиях наши специалисты.

– Это же технологии параллельного мира?

– Законы физики и химии совершенно одинаковы. Никаких сомнений в том, что такие устройства можно будет делать у нас. Да что там, Маслов из «Пульсара» хвастался, что они вот-вот сделают первую копию.

– Такого накопителя? – Устинов окончательно отодвинул в сторону тарелку. – Может, я схожу за лупой?

– Сходи, если не терпится. Но для начала мы взяли намного… в сотни раз более простой элемент, какой-то счетчик-дешифратор. – Шелепин поднял бокал и сделал несколько глотков. – Совсем в горле пересохло, как на партсобрании.

Пока Дмитрий Федорович ходил к себе, официант принес кофе и пышные, крендельками, французские булочки. Аромат свежесваренной робусты поплыл по террасе, причудливо перемешиваясь с табачным дымом. Вроде и считают ценители этот сорт кофе более дешевым, но именно горьковатая и грубая робуста нравилась Шелепину куда больше, чем слабая арабика. Поэтому смаковал он напиток с неподдельным удовольствием, стараясь продлить каждую минуту.

Однако Устинов не задержался, уже через несколько минут он буквально ворвался на террасу.

– Саша, но ведь там буквы! Латинские! И обычные цифры!

– Естественно! Это же земля, но немного другая. – Шелепин протянул пачку сигарет. – Да садись ты, успокойся. Кофе тут чудесный, выпей пару глотков, и пусть весь мир подождет.

– Погоди, но все равно не понимаю. – Устинов все же сел в удобное кресло, закурил и потянулся за чашкой. – Но эта возможность для технического прорыва, почему… ты ее так боишь… опасаешься?

– Как бы объяснить попроще… – Шелепин оторвал кусочек булочки, чуть смял в пальцах, бросил его в рот и запил крохотным глоточком кофе. – У тебя в руках не просто новинка, эта крохотка способна вызвать настоящую техническую революцию. Бомба! Вот представь, что во времена Наполеона русские мастера начали делать автомат Калашникова. Это хорошо или плохо?

– Разумеется, хорошо. С таким оружием можно было бы добиться, к примеру, победы при Бородино без особого труда. – Устинов почесал затылок, как школьник. – Вот только с производством проблемы немалые… Но как-то можно выйти из положения…

Дмитрий Федорович задумался. Явно прикидывал, как в начале девятнадцатого века сделать поворотный затвор. Наконец он пришел к однозначному выводу:

– Знаешь, Саша, и правда… Не получится наладить производство в то время.

– Сразу не выйдет. Но если потратить десять – двадцать лет на разработку станков, к примеру? Ты же в производстве собаку съел.

– Это потянет за собой перестройку промышленности, причем начиная чуть ли не от разведки и добычи полезных ископаемых, обработки стали… Понадобятся новые виды пороха, массовый выпуск патронов.

– Но вообще это реально? – продолжил настаивать Шелепин.

– Почему бы и нет, – не стал спорить Устинов. – Мосинку на вооружение еще в тысяча восемьсот девяносто первом году приняли, технологии не сильно отличаются.

– А теперь прикинь, что произойдет, вздумай Николай Первый перевооружить армию к Крымской войне?[107]107
  В 1853–1856 годы.


[Закрыть]

– Это когда хоть было?

– Где-то в середине века, в пятидесятых годах. Да неважно. Всего ведь все равно за месяц не сделать! Ты хочешь сказать, что… – Сталинский нарком вооружений вздрогнул, примерив ситуацию на себя.

– Именно! – нетерпеливо перебил Шелепин. – В тайне такое сохранить невозможно. А промышленность Европы была развита куда лучше, чем в царской России!

– Значит, автоматы у англо-француской армии появятся раньше и будут лучше… – потухшим голосом закончил Устинов.

В повисшей тишине стали слышны негромкие шлепки. Огромные лягушки-голиафы, завезенные во Вьетнам с Кубы для разведения «на мясо», ловили комаров, прыгая на стену. Но Александр Николаевич уже давно продумал только что осмысленную Устиновым ситуацию и быстро продолжил:

– Представь себе искусственный интеллект в каждой ракете или бомбе? Или робота-солдата? Космический корабль, который с орбиты может различать значки на погонах? Самолет-шпион размером с воробья? Автоматический станок или конвейер, а то и целый завод? Кто это внедрит первым – мы или США?

– Саша, ну ты не сгущай так краски-то!

– Дима, ты будто сам не знаешь, в каком у нас все состоянии… Пусть такие изменения произойдут не через двадцать, а через тридцать, сорок лет. Тебе от этого легче?

– Умеешь ты убеждать, – тяжело вздохнул Устинов. – А если этот ящик Пандоры, ну артефакты, совсем не использовать?

– Уже думал, – покачал головой Шелепин, – не поможет. Мы слишком близки к этим проблемам и наверняка придем к похожим решениям, разве что лет на пять – десять позже.

– Но так этого оставлять нельзя. Какие открытия будут?!

– Да какое там! Сам не рад, но выходит, надо не просто работать, а опять жилы рвать всей страной. Именно как при Сталине, когда атомный проект волокла вся держава. Иначе будет как в сорок первом. Только хуже, с атомным оружием и ракетами Уральский промышленный район не поможет.

– Мы в Европе за две недели на Ла-Манш выйдем!

– Думаешь? Когда-то я такое уже слышал… Хотя дойти-то, может, и дойдем. Бойцы Зиапа тоже в Сайгон прорывались. Да ты сам ведь прекрасно знаешь, сколько сейчас у США бомб и носителей, размажут нас в ядерной войне[108]108
  В 1965 г. по ядерным боеприпасам США превосходили СССР примерно в шесть раз. Паритет был достигнут в конце 70-х. Однако в 2010-м арсенал России равен примерно 1965 году и раза в полтора меньше, чем у США.


[Закрыть].

– Что за пораженчество, Саша? – Устинов возмутился. – Ведь сейчас малой силой валим самолеты, как глухарей.

– Конечно, бьем и бить будем! Но… – Шелепин резко затушил окурок. – Дима, ты идешь со мной на прорыв?

– Эх… Припер так припер. – Устинов тоже притушил сигарету. – Как у коммуниста, у меня нет иного выхода. Только вперед. – Он высоко поднял бокал. – Хоть не наша водка, но давай, за победу.

– За победу! – чокнулся с ним Шелепин, словно бы ответил легким звоном стекла. – Еще не поздно.

…Курили молча, стоя у перил. На тропическом небе горели непривычно яркие звезды. Река, как большая дорога, светилась в темноте фонариками лодок. Суета города не прекращалась, работали даже заводы. Слева, через дорогу, не закрывались двери небольшого католического храма. Как они тут без электричества жили-то?

– Кстати, – сказал Шелепин, вытаскивая записную книжку, – я тут набросал небольшой план по результатам разговоров.

– Очень интересно. – Устинов все еще не верил, что комсомольский вожак может разбираться в технике. Да что там, во всем ЦК таких людей по пальцам пересчитать, разве что «грозный Иван» хоть как-то тянет[109]109
  Завотделом оборонной промышленности ЦК Иван Сербин, спасаясь от напора Устинова, даже протянул «вертушку» в спальню к себе на дачу.


[Закрыть].

– Для начала надо форсировать разработку переносных зенитных комплексов. Представь, если каждому партизану дать что-то типа шавыринского изделия?[110]110
  Борис Иванович Шавырин, главный конструктор СКБ ГКОТ, скончался в 1965 г. Разработка ПЗРК (будущая «Стрела-2») была начата в 1960 году. Комплекс принят на вооружение в январе 1969 г. FIM-43 Redeye, штатовский «конкурент», в 1965 г. уже находился в войсках.


[Закрыть]

– Им еще сколько доводить его, – проворчал Устинов. – Так не вовремя умер Борис.

– Но ведь в США такое устройство уже давно на вооружении! Хотя пока его эффективность мала.

– Делают, что могут… Вот что значит, одно КБ проблемой занимается[111]111
  Устинов считал, что отсутствие конкуренции – самый большой недостаток СССР. Он активно сопротивлялся попыткам объединить, к примеру, авиационные КБ.


[Закрыть].

– Надо обязательно успеть обкатать его в реальных боях. Вплоть до отправки во Вьетнам экспериментальных образцов с нашими специалистами. И ты совершенно прав, не помешает еще один разработчик, за ПЗРК большое будущее.

– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Если ты через Президиум поддержишь, уже к лету испытаем.

– Прекрасно! – Шелепин опять сделал пометку в блокноте. – Вот смотри, как сразу дело пошло. Главное, на съезде не промахнуться.

– Ты свою книжечку не забудь где-нибудь, – пошутил Устинов. – Скоро ЦРУ за ней охоту начнет.

– И так не расстаюсь, под подушку кладу, – серьезно ответил Шелепин. – Вообще надо через Вьетнам прогнать как можно больше ракетчиков. Чтобы каждый летеха пороху понюхал, и плевать, сколько ракет в небо высадят. Но это не твой вопрос, тут я Толубко прижму хорошенько.

– Ох, чувствую, несладко ему придется, – потер руки Устинов.

– Еще нужно не забыть нормально заплатить специалистам, они тоже люди и прекрасно знают, что летчик США за вылет получает больше, чем они за год. Долг – это святое, но даже Сталин установил расценки за подбитые танки и самолеты[112]112
  Чеки, которые выдавали воевавшим во Вьетнаме, имели синюю полосу. Как бы не настоящие, в «Березке» ничего хорошего на них приобрести было нельзя. За подбитый танк, к примеру, с 1943-го платили 500 – 1000 рублей, но… Практически никто эти деньги на руки так и не получил.


[Закрыть].

– А что по «Двине»? – Устинову понравился темп, и он не хотел его терять.

Шелепин вспомнил, как загонял в лузу шарик в «Tetter» на мобильном телефоне попаданца. Сравнил с реальным экраном РЛС, помехами, важностью слаженной работы расчета в режиме ручного ведения цели…

– Вот смотри, как примерно должен выглядеть дивизион ПВО…

На крохотную страничку лег рисунок С-300 и его краткое описание, каждый пункт которого Александр Николаевич постарался подробно обосновать. Пусть это было сделано по художественным фильмам две тысячи десятого года, для шестьдесят пятого казалось существенным прорывом. Разработка С-300 была начата в 1967 году, в эксплуатации система с 1978 года. Но первые варианты были мало похожи на современные изделия.

– Ого! – Устинов оценил замысел. – А мы сможем такое сделать?

– Должны! Нет, к черту – мы обязаны получить подобную технику на вооружение как можно раньше!

Шелепин полистал блокнотик.

– Вроде все, остальное мелочи, ты и сам о них слышал. И вообще… Пойдем лучше спать, завтра с утра в Ханой, да в Москву пора.