Текст книги "Разбег в неизвестность"

Но уже весной сам Брежнев явно перестал контролировать ситуацию, хоть и сохранил номинальный пост. Чего ждать от нового Генерального секретаря Микояна, за спиной которого маячит парадоксальная фигура Шелепина? Возвращения к страшным временам Готвальда[150]150
  Клемент Готвальд в 1929–1953 годах генсек ЦК КПЧ, в 1948–1953 годах президент Чехословакии. Если кратко – чехословацкий Сталин, как в политике, так и в репрессиях. Даже умер Готвальд через 9 дней после Сталина – простудился (перепил) на похоронах последнего.


[Закрыть] или наоборот, есть надежда на дальнейшие реформы? Централизации или федерализма? Слухи доходили до крайности противоречивые, они же служили великолепным питательным бульоном для интриг и подковерных битв за лидерство в стране.

Дубчек еще раз постарался припомнить детали дружеской беседы с новым президентом СССР, которая состоялась на торжественном банкете по завершении XXIII съезда КПСС. Дело тогда было уже к ночи, выпили изрядно. Говорили много, о разном, было весело и легко. И потянул же черт за язык, сказать о «социализме с человеческим лицом». Однако Шелепин от темы не ушел, наоборот, начал задавать удивительно конкретные вопросы по возможностям децентрализации планирования, хозрасчету и даже небольшим частным предприятиям. Неожиданно оказалось, что Александр Николаевич понимает проблемы реформ куда глубже гостя из Чехословакии!

Ох, как неудобно было отговариваться общими словами. Пришлось сделать вид, что перебрал водки, и перейти на более «застольные» темы. Но нельзя забыть, как странно посмотрел тогда президент СССР прямо в глаза, будто все взвесил и принял какое-то решение… И вот теперь остается только гадать, прошел ли «товарищ Дубчек» проверку. Хотя была ли она на самом деле? Вспомнил ли о своих вопросах наутро Шелепин, который к ночи едва стоял на ногах от выпитого?

Александр с сожалением отставил в сторону опустевшую кружку. Ближе к обеду придет домработница, приберется, заодно и помоет посуду. Увы, огромная, заполненная дорогой мебелью стометровая квартира, по сути, пустовала. Анна и трое сыновей пока не могли окончательно расстаться с еще довоенным домом по улице Misikova, что в тихой Братиславе, на покрытом садами холме Славин. Но последнее время Дубчеку все чаще приходилось жить в Праге, ситуация была такова, что ее страшно становилось «отпустить» даже на час, не то что на день или на неделю.

Перекинув через руку пиджак, Александр быстрым шагом вышел в прихожую. Мелькнула мысль – это не по малометражке ходить, от столовой до дверей добрый десяток метров. Он на секунду замешкался перед массивной вешалкой темного дерева, даже продекламировал вслух, отчаянно перевирая оригинал:

– Брать шляпу иль не брать, вот в чем вопрос.

Привычка к жизни в консервативном СССР[151]151
  Александр Дубчек прожил в СССР 17 лет и считался одним из самых «просоветских» членов ЦК КПЧ.


[Закрыть] подталкивала руку к мягкой темно-бежевой плетенке с узкими полями, но западноевропейская мода настаивала – без головного убора современнее и моложе. Это не последний аргумент в сорок пять лет, и шляпа осталась висеть на своем месте. Тем более, пешком ходить не придется – у подъезда уже наверняка стоит служебная «Татра Т603», водитель с непонятно зачем приставленным охранником неспешно травят последние анекдоты…

Дверь закрылась с мягким, тяжелым лязгом стали. Неведомый довоенный хозяин квартиры явно знал толк в безопасности, новая власть тут сменила только секретку замка. Впрочем, это понятно. Дом не из простых, а этот подъезд вообще наособицу, всего по две квартиры на этаже, да в дополнение к парадной лестнице пристроен узкий черный ход, впрочем, давно и прочно заколоченный. Пора поторопиться, через полчаса в Чернинском дворце[152]152
  Там расположено здание МИДа ЧССР. С. В. Червоненко – в 1965–1973 годах Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Чехословакии. До этого посол в КНР.


[Закрыть] будет ждать Степа Червоненко, не зря же вчера этот переведенный из Китая балбес прозрачно намекал на существенные перемены в курсе КПСС.

Слегка придерживаясь рукой за роскошный широкий поручень, Александр бодро застучал каблуками вдоль художественной ковки ограждения. Однако хорошего настроения хватило ненадолго. По чуть стершимся ступеням между первым и вторым этажом едва ли не на весь пролет расплылось огромное пятно масла. Легкий запах жженых семечек не оставлял сомнений в его происхождении.

– Чертовы домработницы! – непроизвольно вырвалось у Дубчека. – Совсем обленились, нет чтобы убрать сразу!

Поднимавшийся навстречу солидный господин в темном старомодном костюме лишь потыкал в расплывшееся по стертым ступеням пятно концом трости и укоризненно покачал головой. Затем, здороваясь, приподнял не по погоде тяжелую шляпу. Александр ответил легким кивком и посторонился, не оттирать же от перил пожилого человека. Тем более не хотелось пачкать обувь в масле. Встречный господин, увидев, что занимает проход, поспешил подняться по чистому краю лестницы, тяжело дыша и налегая на перила. Достигнув площадки, он вежливо отошел на шаг и остановился передохнуть, отирая пот со лба огромным носовым платком.

Но едва Александр решил сделать шаг вперед, на чистое место возле ограждения, как сильный удар снизу, под колени, выбил ступеньку из-под ног. В попытке задержать падение гладкие подошвы туфель бессильно скользнули по маслу, а рывок за плечи довершил дело. Дубчек с криком полетел спиною вниз на лестницу. Сильнейший удар вышиб дух, заставил неуклюже барахтаться на скользких бетонных ребрах.

Ничего больше сделать он просто не успел. Сильные руки обхватили сзади голову первого секретаря ЦК КПС, вздернули ее высоко вверх, затем, с силой упершись в плечи, загнали затылок в край ступени. Так, что кость ответила глухим хрустом. Резко побелели глубокие залысины с острым хохолком оставшихся волос посередине…

Внезапно помолодевший господин быстро приложил руку к шее бьющейся в агонии жертвы, проверяя пульс. Но ничего разобрать не успел: снизу хлопнула дверь, привлеченная криком консьержка спешила на помощь. Мешкать было нельзя, поэтому киллер скинул измазанные в масле ботинки на ребристой каучуковой подошве и сунул их в вытащенный из кармана пластиковый пакет. Затем мягко, в одних носках, побежал наверх, так и не замеченный спешившей на помощь женщиной. Под ее громкие вопли убийца отработанным движением просочился через заваленный хламом выход на чердак, спокойно потратив при этом десяток минут на возвращение проходу давно заброшенного и засыпанного пылью вида.

Через полчаса он уже нервно избавлялся от следов масла на обуви и костюме в заблаговременно снятой квартире в одном из соседних подъездов. Окончательно киллер успокоился после сообщения по радио о том, что Александр Дубчек скончался в машине «скорой помощи», так и не придя в сознание.

Поздно вечером престижный дом по улице Мостецкой покинул молодой человек с легким дерматиновым чемоданчиком в руках. Перед уходом он любезно распрощался с консьержкой, выслушал от нее весьма отдаленную от реальности версию «ужасных, кошмарных событий», с улыбкой посочувствовал «бедной Марте, которая чуть не потеряла сознание, когда увидела несчастного пана Дубчека, еще живого, всего в крови». Более никаких воспоминаний убийца о себе не оставил.

Нелепая смерть первого секретаря Словацкой компартии вызвала немалый переполох в тихой и местами провинциальной Праге. Расследование было длительным, тщательным, но не слишком профессиональным. Сказывалось отсутствие практики. Приглашенные из ГДР и СССР эксперты не добавили ясности. Мнения расходились, даже прорисовка трассы падения не давала однозначного результата, так как о положении тела после падения оставалось только догадываться по противоречивым свидетельским показаниям. Объяснить повреждения головы Александра Дубчека в теории можно было естественными причинами, но и версия профессионального убийства оставалась более чем вероятной.

Больше надежных улик не обнаружили. По месту преступления потопталась изрядная толпа жильцов и врачей. Консьержка и водитель с охранником не видели, чтобы кто-то посторонний выходил или заходил в подъезд. Лестница черного хода была покрыта толстым слоем пыли. По теории было возможно проникновение через чердак, но и там ничего особенного не нашли, кроме высоких куч старого хлама и голубиного помета да многочисленных следов непрофессионалов из пражской полиции. Подробный и вдумчивый опрос всех возможных и невозможных свидетелей в ближайшей округе выявил не менее трех десятков потенциальных подозреваемых, из них двоих найти так и не смогли.

Параллельно сыщики начали перетряхивать всех жителей и посетителей, пытаясь выяснить, кто разлил масло. Но тут оказалось, что журнал учета велся консьержкой крайне небрежно, и установить по нему «прошедших» по лестнице можно было лишь очень приблизительно. Показания путались, а использовать жесткие методы допроса проживающих в таком доме товарищей посчитали не слишком разумным даже по столь экстраординарному поводу. Для порядка арестовали (а позже посадили на пару лет) консьержку, которая, вместо того чтобы убрать масляное пятно своими силами, спокойно дожидалась прихода уборщицы. В конце концов на зашедших в тупик следователей надавили сверху, и смерть Дубчека признали несчастным случаем. Так было намного удобнее практически для всех. На этом официальное расследование завершилось.

Напротив, среди политиков и журналистов нашлось множество желающих оспорить выводы специалистов. Словаки обвиняли чехов, консерваторы реформаторов, акулы пера искали любовниц и даже коммерческий интерес. Не остались без внимания западные спецслужбы. Кто-то приводил в пример разработанное в ЦРУ десяток лет назад покушение на Чжоу Эньлая[153]153
  Взрыв авиалайнера «Принцесса Кашмира» 11 апреля 1955 года над Южно-Китайским морем. Жертвами взрыва стали 16 человек из 19. Целью было убийство премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая. В 1966 году причастность ЦРУ к этому теракту особых сомнений не вызывала.


[Закрыть]. Другие припоминали покрытый туманом нестыковок выстрел в Далласе. Третьи многозначительно кивали на Степана Бандеру. Однако про вездесущий КГБ вспоминали обычно в контексте «не уследили, позволили врагу расправиться в убежденным коммунистом и верным союзником».

Действительно, после оглушительно конфуза с убийством Степана Бандеры молодым чекистом Богданом Сташинским[154]154
  В 1961 году герой-ликвидатор Сташинский перебежал в Западный Берлин и во всем признался. Его судили и приговорили к 8 годам (выпустили в 66-м). Организатором он назвал Председателя КГБ А. Н. Шелепина.


[Закрыть], которого наградил в Москве орденом Красного Знамени лично Шелепин, Президиум ЦК КПСС наверняка не санкционировал бы даже явно целесообразную акцию. Поэтому Семичастному пришлось вместо пистолетов и сложных ядов использовать деньги и строжайшую конспирацию. Причем таиться от своих пуще, чем от чужих. Впрочем, даже жизнь первого секретаря ЦК стоит не слишком дорого, если удастся выйти на настоящего профессионала своего дела.

Почти полгода ушло у нового начальника Службы «А» первого Главного управления генерал-майора Музыкина на установление необходимых контактов. Более того, договаривался с исполнителем он лично, для чего пришлось провести почти месяц в Риме. Но работа не оказалась напрасной. Свой первый орден Ленина товарищ Музыкин получил только зимой, без всякой помпы и торжественности. Никому не пришло в голову связать это награждение с уже подзабытой смертью Александра Дубчека[155]155
  Данная история во многом перекликается с убийством Георгия Маркова в 1978 году реальной истории.


[Закрыть].

Тем временем официальная политическая жизнь следовала древнему принципу «король умер, да здравствует король». Вскорости первым секретарем ЦК КПС был избран Василь Биляк[156]156
  В. Биляк – идеолог компартии Словакии, с 1962 года секретарь, (в январе – августе 1968 года реальной истории первый секретарь) ЦК КПС. В 1968 году наряду с Алоисом Индрой входил в четверку членов Политбюро ЦК КПЧ, поддержавших ввод войск в ЧССР. Жив до сих пор.


[Закрыть], занимавший активную «антиновотновскую» позицию. Однако конфликт в ЦК не успел толком разгореться. Приехавший на похороны Дубчека Александр Николаевич Шелепин приватно, но настоятельно посоветовал первому секретарю ЦК КПЧ и президенту ЧССР Антонину Новотному «в память о выдающемся соратнике» принять наиболее важные требования «братской республики», включая «федеральное» разделение КПЧ и КПС.

Однако ни о какой отмене цензуры печати и телерадиопередач не могло быть даже речи. Рекомендованный курс был простым – больше экономической свободы при сохранении жесткой идеологической линии.

Практически все следующее десятилетие партийная элита Чехословакии была занята разделением полномочий и отладкой взаимодействия между сельскохозяйственным востоком и промышленным западом, причем все это под недреманным оком «старшего брата» – КПСС. На большее сил попросту не хватало.

После почти одновременной смерти в тысяча девятьсот семьдесят пятом году первого секретаря Антонина Новотного и президента Людвига Свободы, взлетевшего на этот пост с подачи Хрущева, к власти в Чехословакии пришел тихий, но весьма эффективный реформатор Олдржих Черник[157]157
  В реальной истории Олдржих Черник – премьер-министр времен «Пражской весны». Это ему не помешало в 70-е и 80-е годы занимать должность заместителя директора института экономических исследований в Праге.


[Закрыть]. Уже через несколько лет КПЧ стала лишь одной из многих партий… Закончилось это все вполне прогнозируемо – почти незаметным распадом на два независимых государства, Чехию и Словакию[158]158
  В реальной истории федеративное деление страны на Чешскую Социалистическую Республику и Словацкую Социалистическую Республику было введено уже в 1969 году. Единая ЧССР существовала в основном на бумаге.


[Закрыть]. Президентом последней стал один из соратников Александра Дубчека – Густав Гусак[159]159
  Густав Гусак – в реальной истории «душитель» Пражской весны, первый секретарь ЦК КПЧ, с 1975 года и до 1989 года – президент ЧССР.


[Закрыть], который, заручившись поддержкой Москвы, умудрился оттеснить в сторону друга Биляка.

…Поначалу у посвященных в тайну будущего в головах не укладывалось, как «наш Саша» мог предать, да еще настолько опасно. Но не доверять словам Петра Воронова смысла не было. Этот момент своей истории он помнил четко, в деталях, хотя и излагал по откровенно антикоммунистическим книгам типа «Аквариума» и «Освободителя» какого-то Резуна-Суворова. Последнего даже удалось отыскать в Киевском командном училище, теперь для него путь в «органы» был закрыт навсегда. Пусть служит в танковых войсках, глядишь, к пенсии вырастет до хорошего полковника.

Окажись во главе Пражской весны кто-нибудь типа Смрковского или Кригеля[160]160
  Йозеф Смрковский, организатор пражского восстания 1945 года, член ЦК КПЧ, с 1968 года – премьер-министр. Придерживался «ревизионистских» взглядов. Франтишек Кригель – единственный, кто не подписал «московское соглашение» 1968 года.


[Закрыть], это можно было бы понять и как-то изменить грядущее без экстраординарных мер. Но Александру Дубчеку циничного предательства простить не могли и не хотели, поистине, худшие враги – бывшие друзья. А уж после съезда, когда «наш Саша» сполна продемонстрировал Шелепину свое непонимание складывающейся ситуации, последние надежды «может, ошибка, одумается» растаяли как дым. Председатель КГБ со спокойной совестью начал раскручивать механизм смерти. Да и как можно иначе бороться с безграмотным изменником, которого все в СССР искренне считали верным другом? Ведь на раскачку, проверку и сбор доказательств времени не было, уже зимой шестьдесят шестого спасать Новотного кадровыми перестановками окажется поздно. Со стихией улицы бороться можно только танками.

К сожалению, пришелец из будущего слишком плохо учил историю. Он попросту не знал, что именно Брежнев фактически поставил «нашего Сашу» первым секретарем на январском пленуме ЦК КПЧ тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года[161]161
  Л. И. Брежнев до последнего не верил в «измену» Дубчека. Еще в августе 68-го он писал «дорогому Саше»: «Сижу один среди глубокой ночи… Империализм сейчас, не имея возможности пойти против нас лобовой военной атакой… пытается развернуть наступление на идеологическом фронте… ищет наиболее слабые звенья в социалистическом лагере».


[Закрыть]. И безжалостно убитый Александр Дубчек расплатился жизнью за личную кадровую ошибку Леонида Ильича в ином мире. Трагическая и бессмысленная случайность, помноженная на обычную для сталинских выдвиженцев неразборчивость в средствах. Не первая и, увы, не последняя.

Глава 6
Они сделали самое страшное!

Что должны сделать в серый августовский день солидный директор секретного НИИ и его жена, мать двухмесячной дочери? Разумеется, свинтить с работы на пару часов в кино! Ведь в М-град привезли «Разиню», и вечером в кинотеатр попросту не было возможности пробиться без знакомства. «Аватар», разумеется, на порядок лучше, да и «Властелин Колец» совсем неплох. Но смотреть их уже выше моих сил. Однако я еще не озверел от недостатка контента настолько, чтобы начало тянуть на легкодоступных в прокате «Председателя», «Верьте мне, люди» или прочую «Тишину»[162]162
  Лидеры советского проката 1964–1965 годов.


[Закрыть].

Как там у классиков? Секретарше сказал, что пошел к Федору. Начальнику отдела техобеспечения – кивнул на секретно-полиграфический отдел Кати. А сам тихо-тихо прочь, вслед за женой через вертушку проходной, под все понимающим взглядом деда-вахтера. Наверняка сейчас же настучит дежурному охраны. Впрочем, на это плевать, Анатолий в курсе наших планов.

Вдоль окон вытянувшегося вдоль улицы НИИ «Интел» на всякий случай надо пройти в деловом и целеустремленном стиле. А вот за поворотом… Резко притянул к себе любимую, и пару минут мы запойно целовались.

– Не прижимай так, молоко выдавишь, – наконец оттолкнула она меня. – И пойдем скорее, у меня всего четыре часа.

Впрочем, если торопиться в такой момент – можно опоздать на все лето. Мультика «Паровозик из Ромашково» тут еще нет, но актуальность его позитивно-созерцательной философии от этого не уменьшилась. Так что прогулочным шагом, по-пионерски взявшись за руки, мы направились в центр городка вдоль густо засаженных боярышником газонов, в обход здоровенных луж на асфальте, через которые с задорными криками гоняют дети на велосипедах. Грязные, мокрые, они громко хвастаются друг перед другом брызговиками, мастерски вырезанными из куска линолеума. Другие отчаянно скачут по поребрикам, не разбирая толком, где тротуар, а где дорога. Что им, машины по этим тихим проулкам проезжают раз в час. Тут же, заклинив куском гравия ручку красной водоразборной колонки, дети моют свои средства передвижения, что-то подкачивая и выправляя «восьмерки» на колесах подтяжкой спиц.

До них еще не дотянулась ласковая рука «Дом-2», азарт Counter-Strike, Quake и растлевающее влияние разнообразных pornotubes. Зачем я пытаюсь ускорить прогресс в отдельно взятой стране? Может быть, вообще не нужны миру чудеса электроники? И самое умное – это дать еще одному поколению ребятни пожить вдали от мерцающего экрана монитора? Тяжелый выбор. Однако… Кто, если не эти пацаны, будет создавать грядущее? Ведь сейчас на моих глазах носятся будущие советские Джобсы, Гейтсы и Босаки![163]163
  В 1966 году Биллу Гейтсу и Стиву Джобсу 11 лет, Леонарду Босаку (основателю Cisco Systems) – 14 лет.


[Закрыть] Или, если перейти к привычным в СССР ценностям, именно они должны будут послать роботов на Марс и Юпитер, а заодно построить базу автоматов на Луне. А еще создать лучшие в мире беспилотники, спроектировать турбины самолетов и рассчитать свойства молекул пластиков…

– Ты куда опять провалился? – Катя с размаху пихнула меня локтем в бок. – Мне тут подсказали адресок магазина в Орликовом переулке. Хорошие импортные костюмы, все со Старой площади там одеваются. Только предупредили, надо сразу продавцу трояк сунуть, а лучше пятерочку, и он вынесет получше, чем в торговом зале висят.

– Надо будет съездить после получки, – машинально ответил я. – Пока все равно денег нет.

– Мне Вера Борисовна намекала, что за «Русский кубик» премия будет, – осторожно решила прощупать почву Катя.

– Не, то тебе на шубу! – Я не смог сдержать улыбки. – Заслужила!

– Спасибо, спасибо! – Теперь уже Катя полезла ко мне с поцелуями. Впрочем, я не возражал.

Таким образом, до центра городка мы добрались только через полчаса. В М-граде у нас стандартная советская планировка, площадь, по центру памятник Ильичу и обелиск павшим воинам. Слева горком, перед ним обычно гордо красуются черными боками обе служебные «Волги», справа – дворец культуры «Трудовые резервы». Напротив – центральный гастроном. На пятачке у его торца по вечерам, говорят, постоянно собирается тусовка сомнительных личностей. Смычка мелких спекулянтов и жуликов.

Вообще, городку по местным понятиям не повезло. Не имелось крупного монопредприятия, которому по карману и новый ДК отгрохать, и праздники проводить на радость пролетариату. Поэтому все культмассовики-затейники ходили за шефской помощью по кругу, кто что даст. Даже в наш НИИ сунулись было за кирпичом, но обломались. Стройматериалы я сейчас накапливал в стратегический резерв, готовился к рывку – строительству собственной столовой хозспособом.

Так что определение «дворец» для местной киношки подходило слабо. Скорее, это был здоровенный сарай, покрытый ядовито-желтой штукатуркой, с фальшивыми белыми колоннами и арками высоких узких окон. Внутри даже места для кассы не нашлось, билеты продавали в забавном боковом пристрое. Немалая очередь толпилась прямо под открытым небом, такой хвост быстрее чем за полчаса не пройдет. И хорошо, если на ближайший сеанс найдутся билеты.

На втором году социализма я более-менее научился бороться с минутами пустого ожидания. Нет ничего проще, чем сходить до ларька «Союзпечати» и купить газету, например «Известия». От «Правды» у меня была стойкая идиосинкразия, на «Советский спорт» не тянуло, а «Труд» вызывал приступ дремоты. Заодно рядом, почти без очереди, ухватил пару стаканчиков жестоко замороженного десятикопеечного мороженого. Уже пристроившись рядом с Катей, прочитал на первом развороте: «Итоги августовского Пленума ЦК КПСС…» Черт, опять! Быстро пролистнул, перевернул на последнюю страницу. Бесполезно. Купленный рупор Верховного Совета СССР годен только в макулатуру. Хуже того, подобное наверняка наблюдается по всем печатным изданиям. Разве что «Спорт» может игнорировать такие важные этапы жизни страны и оставить под тематические материалы хотя бы половину.

Расстроенно мазнул глазами по длинному «слепому» тексту до шапки:

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС

СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 16 августа 1966 г. № 596[164]164
  В реальной истории под этим номером проходило постановление «О преобразовании Академии педагогических наук РСФСР в Академию педагогических наук СССР».


[Закрыть]

О МЕРАХ ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ

БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ СССР

И РАЗВИТИЮ ХОЗРАСЧЕТА

Дальше я читал уже очень внимательно, с трудом продираясь через нагромождения советского канцелярита. Но до текстов выступлений вождей дойти не успел, заскучавшая супруга проявила недюжинную настойчивость и буквально вырвала из моих рук образчик советского полиграфического искусства. Думал, прямо у кассы топтать начнет, но Катя показала себя очень культурной девушкой. Не поленилась дойти до угла, и под тихие смешки очереди торжественно запихала «Известия» в зеленый ящик урны.

Впрочем, и без подробностей все было более-менее понятно.

Во-первых, в СССР вводили двухуровневую банковскую систему. С первого января тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года вместо единого Госбанка собирались создать один главный Центробанк и к нему более десятка отраслевых банков поменьше. Типа Стройбанка, Автобанка, Легмашбанка, Желдорбанка, Агробанка… Судя по всему, так сделают для всех основных министерств, к примеру, не забудут про Электронбанк для МЭПа. При этом Банк трудовых сбережений и кредитования населения СССР и Внешэкономбанк оставят как есть.

Все это не просто так. Для правильного хозрасчета с первого июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года прямое финансирование сохранится только в пределах отраслевых финансовых учреждений, а вот Центробанк будет выделять средства своим нижнеуровневым подразделениям только в виде процентных банковских кредитов с минимальной ставкой в два процента[165]165
  Средняя процентная ставка по всем ссудам Госбанка СССР в 1975 2,22 %. Порядок предоставления залога действительно оговаривался в уставе Госбанка от 1960 года, но очевидно, что на практике в реальной истории применялся формально.


[Закрыть], причем под залог товарно-материальных ценностей или продукции. Ну и, естественно, замыкать на себе все межбанковские расчеты.

Честно говоря, не совсем понял, зачем все это было затеяно, явно чувствовалось какое-то движение в сторону конкуренции и капитализма хотя бы на уровне министерств, что не могло не радовать. Но оставалось совершенно непонятным, по каким признакам прямое финансирование можно отличить от кривого. О работе бухгалтерии мне сильно задумываться не приходилось, только подписывал пачками документы. Понятно, что так делать небезопасно для здоровья, но… Осторожные расспросы показали, что среди советских директоров это совершенно обычная практика. Причем даже законодательство это учитывало, и уголовная ответственность главбуха была далеко не игрушечной. Пробовал читать учебники экономики – вроде почти все, как в будущем. И слова похожие, а результат параллельный или вообще ортогональный.

Во-вторых, готовилась корректировка масштаба цен, тарифов и стоимости фондов. Заявленная цель – приведение этого беспокойного хозяйства к новому сбалансированному уровню. Но не так, как при Гайдаре в моем тысяча девятьсот девяносто втором, а с простым пересчетом соотношений при сохранении прежней общей суммы. Обещали, что продукты питания незначительно подорожают, хозтовары и одежда, наоборот, подешевеют. Прикрывались интересами работников сельского хозяйства, которым Советская власть ранее, мягко говоря, недоплачивала. Впрочем, последнее я уже вывел сам, напрямую ничего подобного не писали.

При этом про социальную справедливость тут никто забывать даже и не думал. Наоборот, для защиты особо малообеспеченных минимальный размер заработной платы рабочих и служащих всех отраслей народного хозяйства с первого января тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года обещали поднять до шестидесяти рублей в месяц[166]166
  До 60-ти рублей минимальную зарплату на самом деле поднимали, но по другому поводу и в 1968 году реальной истории.


[Закрыть]. И по мере осуществления реформы планировали повысить до восьмидесяти.

Однако сколько я ни пытался высмотреть в длинном перечне пунктов признаки рыночного формирования цены – не нашел даже намека. Вроде и реформа, но явно декоративная, дефицитов от нее меньше никак не станет. Так что вообще не понятно, зачем я старался, писал записки Шелепину и всей его озабоченной коммунизмом компании.

В-третьих, очень много писалось о хозрасчете. Как он будет достигаться, куда и какие фонды можно тратить, проценты и прочее. При беглом прочтении понять совершенно ничего не смог, и родилось подозрение, что не поможет даже изучение постановлений с карандашом в руках. Местную перевернутую экономику пришлось бы постигать со школьных учебников и базовых понятий. Может быть, я зря манкировал это дело, надеясь на скорое внедрение рыночных отношений. С другой стороны, и черт бы с ним. На свою работу времени хватило бы.

В конце списка таилось самое интересное. Утверждался новый порядок работы частных предприятий. Как я понял, из законодательной базы и прочих конституций кооперативы и артели выкорчевать тут еще не успели[167]167
  По иронии судьбы именно А. Н. Шелепин в конце 50-х годов призывал исключить из Гражданского кодекса статьи, в которых «указывается, что каждый гражданин имеет право организовывать промышленные и торговые предприятия, учреждать акционерные общества и концессии». Цитата из книги «Железный Шурик» Леонида Млечина.


[Закрыть]. Так что все подавалось без малейшего потрясения устоев, под соусом упрощения регистрации и введения единой системы патентов. Стоимость последних оказалась весьма немалой, особенно на торговлю и общепит – триста рублей в квартал. Видимо, собирались содрать с людей не менее половины дохода, так что не уверен, что найдется много желающих ввязаться в подобные авантюры.

При этом количество «наброшенных» на частника ограничений поражало воображение. К примеру, не допускалось никаких наемных работников. Если не индивидуал – то пожалте в кооператив или артель, все по-честному, с председателем и пайщиками. Причем сколько людей занято – столько и патентов нужно приобрести. Система должна была действовать даже для колхозов, но лишь со следующей пятилетки, или с тысяча девятьсот семьдесят первого года. Закупать что-то на госпредприятиях для перепродажи попросту запретили. Государственную продукцию по-прежнему надлежало реализовывать только в госторговле и «без признаков спекуляции». В смысле купить материю в магазине, сшить штаны и продать – можно. А вот приобрести штаны, пришить «лейбак» и толкнуть вдвое дороже – нет, вполне сможешь закончить сроком. Не совсем понятно, как тут собирались определять грань в глубине промышленной переработки, но думаю, при самом гуманном суде в мире особо не забалуешь.

Из положительного – уже в новом году колхозы получили право самостоятельно реализовывать произведенную сверх плана продукцию. Однако обычные предприятия, как и совхозы, такой привилегии оказались лишены начисто. И еще для обслуживания этого сектора экономики расщедрились на специальный Кооперативный банк. Более того, все расчеты между субъектами, в смысле кооперативами и ЧП, планировали вести исключительно в безналичном виде через этот банк либо его номерными чеками. Сомнительное удобство, нечего сказать, историю движения каждого рубля при желании можно рассмотреть под микроскопом.

Как итог – опять получился маленький костыль-подпорка. Может, конечно, кафешек на улицах прибавится. И кооперативных продмагов станет не один на весь М-град, а десяток. Вдобавок скорняки, швеи да всякие камне– и древорезы матрешек вылезут из подполья. Немаленькое подспорье, попробуй найди хорошего спеца без рекламы, да еще если они шугаются при каждом громком слове. Однако заметного экономического эффекта от таких «великих реформ» и близко не увидишь.

Видно, я зря так много рассказывал Шелепину с Косыгиным про ужасы шоковой терапии девяностых годов. Они решили подстраховаться и рубить хвост коммунизму еще медленнее, настоящими нанокусочками. По мне, пустая затея – «раньше сядешь, раньше выйдешь». В смысле результат-то все равно один и тот же получится. Разве что хватит сил у предупрежденных вождей СССР от распада спасти и не дать тупо разворовать госсобственность. И стартанет обновленная Россия, или там Советская Федерация, не из глубокой жо… ямы, а с заранее подготовленной позиции. По крайней мере, не хуже Китая. Одно плохо – что такими темпами, как сейчас, они будут как раз до тысяча девятьсот восемьдесят пятого частные предприятия разрешать и свободные экономические зоны вводить. А без капитализма и свободы слова не видать мне Интернета как своих ушей. И это, между прочим, реально начинает пугать.

Но соваться со своими идеями – ищите другого дурака. Пробовал уже, еще прошлой осенью. У Шелепина было настроение хорошее, что-то особо интересное я ему откопал в завалах спама про финансовый кризис две тысячи восьмого года. Вот и рискнул:

– Александр Николаевич, а почему сейчас не дают участков под сады или дачи? В восьмидесятых у моих родителей было соток пятнадцать, домик построили…

– Дурость! Не от большого ума такое разрешили, – попробовал по-быстрому отмахнуться Шелепин. Но, видя мой недоумевающий взгляд, недовольно продолжил: – У тебя Федор сейчас самый ценный специалист? Так вот смотри, что, если ему нарезать десяток соток на каком-нибудь совхозном поле?

– Как что? – удивился я. – Построит домик, будет летом отдыхать, заодно картошку там, помидоры вырастит на зиму. У нас писали, что смена вида деятельности полезна для здоровья.

– Эх! – Шелепин брезгливо скривил губы. – Чему вас только учат в будущем! Ну подумай! – Он постучал по голове пальцами. – В первую очередь Федор пойдет искать доски, кирпич, гвозди всякие. Потом после работы даже на пять минут не задержится, о новой ЭВМ перед сном не задумается…

– Стройматериалов тут в магазине не купить. – В моей голове начала формироваться тень понимания, и она не осталась незамеченной. – Значит…

– Именно! Сопрет у тебя же в НИИ!

Я хотел возразить, но Шелепин продолжил:

– Хотя Федор, конечно, у тебя выпросит, не откажешь в мелочи ценному кадру. А вот техники – точно стащат[168]168
  Проблема воровства не придумана. Кражи запчастей стали одной из причин, по которой в середине 80-х годов реальной истории постарались задушить движение энтузиастов по сборке самодельных автомобилей и тракторов.


[Закрыть]. Или купят где-нибудь ворованное, что ничуть не лучше. В итоге экономике большой ущерб, у нас на стройки народного хозяйства постоянно ресурсов не хватает!

– Так ведь за границу все равно не утащат. – Мне в голову пришел анекдот брежневских времен. – В смысле так он и продуктов меньше будет покупать, значит, по идее, можно меньше фабрик и хранилищ строить.

Теперь Александр Николаевич смотрел на меня уже с большим интересом. Но отнюдь не в хорошем смысле. Скорее, я оказался малость тупее, чем он ожидал. Начал бояться, что шеф просто отвернется, типа «отстань, дурак», однако Шелепин все же продолжил:

– Знаешь, я постоянно забываю, что ты из другого мира. Думаешь, что Федор будет в саду отдыхать? Ну там чуть лопатой потыкал землю, и опять на веранде с чаем-вареньем можно валяться, новые схемы для тебя придумывать под пение птиц?

– Разумеется! – Я пытался понять, куда клонит Александр Николаевич. – У родителей, ну в смысле в две тысячи десятом году, есть маленькая тепличка, пяток яблонь, смородина. Так поесть вполне хватает, а времени занимает совсем чуть-чуть.

– И сколько помидор собираете? – В голосе Шелепина сквозило неприкрытое ехидство. – А яблок, в мешках?