Текст книги "#20 восьмая"

– А теперь покажите на мне, как жилет расстёгивается, – снова доносится из бизнес-класса. Мой сосед взвизгивает, а мне становится интересно, как этот шутник выглядит. Голос странно знакомый, где-то я его уже слышала. В это время самолет разбегается и готовится оторваться от земли. Я непроизвольно вздрагиваю.

– Вам нехорошо? – моментально проявляет участие мой сосед. – Хотите хлебнуть для храбрости? – Он заговорщицки подмигивает мне и протягивает мне круглую фляжку, из которой разит коньяком типа «изделие третьего сорта – не брак». К моему горлу моментально подступает рвотный ком.

«Где он взял это пойло? Ведь в „Duty Free“ продавалось нормальное спиртное!»

Я откидываюсь в кресле, мотаю головой.

– Что? – «лыбится» сосед.

– Спасибо, но не надо.

– А за знакомство? – продолжает домогаться до меня этот тип. – Кстати, а вы случайно не на конференцию «Systems One» летите?

Я стискиваю зубы и еще раз отрицательно качаю головой. Мне и так плохо от бомбящего мой мозг ощущения, что этот чертов «боинг» вот-вот сорвётся в пропасть, и бездна, которая погребёт меня, будет состоять из коньяка соседа и отвратительного запаха его дезодоранта.

– Меня зовут Денис, – между тем продолжает клеиться сосед. – Если что, я – директор по партнёрам дистрибуторской компании «Корса». А вас как зовут?

– А её зовут «отстаньте», – громко отвечает шутник из бизнес-класса. Но теперь в его голосе больше нет юмора, там – повелительные нотки и раскаты грома.

– Э-э… – замираем мы с Денисом. Переглядываемся: в глазах Дениса – шок. В моих – назревающий хохот. Особенно веселит меня то, что Денис из «Корсы», похлопав глазами, наклоняется к переборке, и, стараясь приглушить собственный голос (чтобы не опозорится на весь салон в случае конфликта, соображаю я), начинает учтиво общаться со стеной:

– Простите, а вам не кажется, что это невежливо?

– Правда? – хмыкают из бизнес-класса. – Я сейчас прямо умру от горя.

Отворачиваюсь и смотрю в проход, прикрывая улыбающийся рот ладонью. Нет, всё-таки наглость – это действительно счастье. Денис, отметив мою реакцию (закрытые глаза и плечи, трясущиеся в смехе), отворачивается и с обиженным видом принимается разглядывать в иллюминаторе розовые облака. «Боинг» набирает высоту, и я вдруг впервые получаю удовольствие от полета (или от факта, что за меня заступились?).

Между тем в салоне начинается движение. Мои лёгкие поглощают аромат свежезаваренного кофе и чая. «Это стюардесса, – догадываюсь я, – сейчас будет разносить напитки». Первым в очереди после бизнес-класса оказывается наш ряд.

– Что вы будете? – вежливо спрашивает девушка в форме.

– Мне коньяк, – тут же вклинивается сосед. – Какой у вас лучший?

– Разрешите начать с дамы? – Стюардесса улыбается вежливой, но прохладной улыбкой.

Сосед Денис тушуется.

– А, ну да… – и начинает разыгрывать передо мной джентльмена. – Что вы хотите? – Он наклоняется через разделяющее нас кресло, обозревает бутылки с разнообразной выпивкой. – Бренди, водка, виски. Хотя я всё-таки рекомендую коньяк. Тут вроде неплохой есть.

«Ещё бы он не плохой!» На тележке стюардессы красуется VSOP.

– Апельсиновый сок и кофе, пожалуйста, – говорю я. Стюардесса протягивает мне аккуратно наполненный стаканчик, чашку и поворачивается к Денису:

– А вам, молодой человек?

– А я своих пристрастий никогда не меняю, – важно отвечает Денис. Девушка в форме наливает ему коньяк, который Денис немедленно выдувает, при этом его острый, гуляющий в шее кадык неприятно дёргается. Я снова отворачиваюсь. По запаху чувствую, что сосед опять наклоняется ко мне.

– А вы… – заводит он шарманку словоблудия.

– Простите, – холодно отвечаю я, достаю iPod и принимаюсь разматывать наушники.

Кажется, музыка меня убаюкала – я очнулась только, когда услышала голос, искажённый динамиком:

– Дамы и господа, сейчас вам предложат сувениры из зоны «Duty Free». Все наши товары есть в буклете.

Порядочно подгулявший Денис начинает судорожно озираться вокруг, пытаясь сообразить, где лежит реклама. Сказать ему? Но тогда он точно от меня не отстанет. И я протягиваю руку, чтобы показать ему пример: все буклеты нашего ряда заправлены в аккуратные сеточки, прикрепленные у переборки, отделяющей нас от бизнес-класса. Денис тут же выхватывает свой журнал и начинает его изучать. Я отлистываю издание на последнюю страницу, где под заголовком «Duty Free» первым номером идёт парфюм (надо будет купить Тане, чтобы отблагодарить её за эту поездку), солнцезащитные очки (о, моя страсть!) и – игрушки. Я приглядываюсь к брелоку за шестнадцать евро. На кольце красуется белый маленький «боинг». Судя по описанию, у самолёта двигаются крылышки (прелесть!). Порывшись в сумке, достаю кошелек. Подплывает стюардесса с тележкой:

– Что-то заинтересовало?

– Да. Вот этот самолётик. И еще духи, «Opium», для моей подруги, – поймав её удивленный взгляд, зачем-то объясняю я.

Стюардесса кивает и протягивает мне две коробочки. Духи я прячу в сумку, а самолётик устраивается на моей ладони. «Это для Макса, – думаю я, – ему точно понравится». А в процесс покупок уже вмешивается неукротимый Денис, закупая сразу три бутылки «Hennessy». Пытается перехватить мой взгляд (мол, впечатлена ли я его выбором?), но я делаю вид, что не замечаю его потуг. Стюардесса отходит к другому ряду, я готовлюсь снова включить iPod. И вот тут происходит то, что я подспудно ожидала, что заставляет меня распахнуть глаза: из бизнес-класса на меня надвигается знакомая тень с запахом «Fahrenheit». Вздрагиваю, и наушники шмякаются из моих рук прямо на ковролин пола.

– Забавно, – звучит сверху задумчивое. – Вам, очевидно, нравится, когда я вам в ноги кланяюсь?

Поднимаю голову, готовясь дать «Лёхе» отпор по всем статьям. В это время «Лёха» плавно опускается на корточки, и мы сталкиваемся глазами. У Андреева они прозрачные, как стекло, за которым я начинаю прозревать искры, разгорающиеся в очень опасное пламя. Когда в минуты близости на меня смотрел Макс, мне всегда представлялось, что меня укутывают в тёплый плед и усаживают к камину. А зрачки Андреева обманчиво легко протянули мне руку, готовясь дёрнуть в самое пекло, в ад. И тут до меня дозодит…

«Да он же нацелился на меня!»

Я моргаю. Непроизвольно приоткрываю рот: мне опять не хватает воздуха. Андреев, как ни в чём не бывало, кладёт наушники мне на колени и, опираясь на спинку моего кресла, встаёт. Наклоняю голову и стискиваю самолётик в руке. Мне жарко. Нет, мне холодно. Я должна сейчас встать и уйти. Нет, я ничего не должна ему!

– Молодой человек, вас как зовут? – между тем спрашивает кого-то Андреев.

«Ах, так он не ко мне шёл?» Мне сразу становится легче.

– Де-Денис, – почему-то отвечает мой сосед.

– Очень хорошо, Денис, – ведёт голос Андреева. – А меня зовут Алексей Михайлович. Вы, как я понимаю, на конференцию? Так?

– Да, – Денис сглатывает. – А вы кто?

«Бабник он!» – мстительно думаю я.

– А я руководитель вашего круглого стола. – Перед моим носом возникают ухоженные мужские пальцы, причём между указательным и средним опять зажата визитка. Денис с пьяной самоотверженностью вцепляется в неё. Пробегает её глазами и вскидывает на «Лёху» восхищённые глаза:

– Очень, очень приятно, Алексей Михайлович. Я как раз хотел к вам на круглом столе подойти, у меня к вам столько вопросов! – и Денис начинает судорожно рыться в карманах, потом заливается краской: – А я… а мои в сумке… и я…

– Ничего страшного, – барским тоном начальника, выдающего бонус, отвечает Андреев. – Потом мне отдадите. А пока не окажете мне любезность? Не посидите за меня в бизнес-классе? А то у меня там вещи.

– И – что? – не догоняет Денис. Зато я «догоняю».

– К сожалению, не получится, – медовым голосом объявляю этой парочке я. – Стюардесса не пустит в бизнес-салон пассажира из эконом-класса.

– Правда? – тут же сдувается Денис.

– Да ладно, – «лыбится» «Лёха». Его длинные ноги делают шаг к переборке, и он зовёт: – Аня, Анечка, подойдите сюда.

В коридор вспархивает стюардесса.

– Да, Алексей Михайлович? – поёт она, преданно глядя на Андреева.

– Анечка, можно Денис на моём месте посидит?

– Можно, – «сдаёт» меня Анечка.

– Спасибо. И коньячку Денису налейте, – повелевает Андреев.

«Нет слов. Ваще, как говорит Сиротина».

Мне остаётся только подпереть кулаком подбородок и беспомощно наблюдать, как окрылённый Денис чешет за переборку, а «Лёха», изгнав нежеланного свидетеля, преспокойно усаживается на его место.

– Ну привет, Ларионова, – весело начинает он, и кладет руку на мой подлокотник.

– И снова здравствуйте, – сухо отвечаю я, убирая локоть подальше.

– И эта вся благодарность за спасение от пьяного джентльмена?

– А мы что, уже на «ты»? – «изумляюсь» я. – Мы с вами вроде как на брудершафт не пили.

– Это предложение? – Андреев грациозно вскидывает бровь.

«Еще чего!» – думаю я и отворачиваюсь. Леха задумчиво разглядывает меня. Наконец, благосклонно кивает:

– Хорошо, Лена. Как и Денис, можешь обращаться ко мне на «вы» и по имени-отчеству.

Пауза. Следом мысль: «Ну, ничего себе!»

И вот тут во мне взыграло моё ретивое. Вместо того, чтобы судорожно вздохнуть, что случалось со мной в минуты злости или растерянности, набираю воздух в лёгкие, открываю рот, чтобы устроить «укорот», но в последний момент останавливаюсь. А действительно, зачем мне скандалить с высокопоставленным сотрудником «Systems One», который уже послезавтра будет оценивать моё выступление на круглом столе? Тем более, что в игру, предложенную им, могут играть и двое. Вопрос только, кто первым не выдержит.

– Как скажете, Алексей Михайлович, – подобострастно начинаю я. – Вам видней…

– Вот именно.

– …вы ведь в возрасте почтенном, – невинно заканчиваю фразу я. А Андреев смеётся. Вообще-то, у него приятный смех – глубокий и искренний, он почти примиряет меня с ним, но только на немного.

– А знаешь, ты мне нравишься, – отсмеявшись, говорит Лёха.

– А вы мне – нет.

– А ещё мне нравится, как ты произносишь моё имя, – задумчиво признаётся Андреев. – Повтори ещё раз. И скажи ещё что-нибудь. Ну, давай… кошечка.

Я ошеломлённо распахиваю глаза. Андреев удовлетворённо кивает, стекает на кресле вниз и кладет ногу на ногу. Прикрывает глаза. Он явно ожидает свой приз.

– Вот что, Алексей… Михайлович, – пытаюсь взять себя в руки я, – а вам не пора обратно, в свой бизнес-класс, а то там без вас весь коньяк закончится?

Андреев хмыкает, взмахивает ресницами, садится прямо и разворачивается ко мне. Точёный нос, греховный рот, на скуле – маленький шрамик. «А хорошо тебе кто-то вломил», – с неожиданной злостью думаю я. «Нет, не надо так на него смотреть», – останавливает меня подсознание, и я снова отворачиваюсь.

– Ладно, прости, – Андреев делает попытку дотронуться до моей руки, а у меня мороз по коже. Быстро отдёргиваю ладонь. – Слушай, ну не хотел я тебя смущать, – винится Андреев. – Вообще-то, я пришел попросить прощение за ту встречу в коридоре. Ну как, теперь мир?

– Предположим, да, – подумав, киваю я.

– Вот молодец. – Это звучит покровительственно.

– А если бы я сказала «нет»?

– О-о, я тебе не советую, – Андреев закатывает глаза.

– А – почему?

– А дурная примета. Лёгкой жизни не будет.

Наши глаза снова сталкиваются, и серый, прозрачный взгляд начинает буквально меня поглощать. «У него всё это было, и было уже много раз, – неожиданно понимаю я. – И он прекрасно знает, как вести себя в подобных ситуациях. А ты ничего не знаешь, потому что у тебя такого опыта нет. У тебя только Макс есть».

– Лена, – Андреев интимно наклоняется ко мне. Его тёплая рука ложится на мой кулачок. Тон, обращённый ко мне, нейтральный, а у меня снова мурашки по коже. Я вырываю дрожащую руку и отвожу глаза в сторону. – Лен, ну хватит придумывать со мной несуществующие конфликты, – мягко просит Андреев. – У тебя же хватает ума не бросать мне открытый вызов? Ну давай, просто скажи мне «да». Ну, пожалуйста… – и его пальцы медленно, ласкающе скользят по моему запястью.

Это было нечто. За три минуты меня со знанием дела пытался выдрессировать мужчина, у которого было спокойное лицо и отточенные манеры. Я закусила губы. На Макса это действовало как удар кнута. Андреев помолчал, с интересом разглядывая меня. Потом тяжело вздохнул.

– Ладно, пожалуй, пойду, – сообщил он мне так, точно это я его задерживала. Но у моего кресла всё-таки остановился: – Лен, может быть, передумаешь, сама?

«Странно, – мелькает в моей голове, – на конце вопроса у Макса всегда стоял восклицательный знак. А у Андреева – многоточие. Точно обещание…»

Я опускаю голову вниз: мне опять не хватает воздуха. И тут я чувствую дыхание, опалившее мне щеку и ухо.

– Ну что ж, в таком случае, эта поездка закончится иначе, чем ты её себе распланировала.

В голосе Андреева решимость. Многоточий больше нет. Я вжимаюсь в кресле, глядя теперь только вниз. Увидела длинные ноги в чернильных джинсах, оранжевые кроссовки с логотипом «Nike», которые уверенно шагнули за переборку. Сквозь шум в ушах услышала подвыпивший голос Дениса и ответ Андреева: «О нет, Анечка, Денису больше не наливать, а то он своё имя забудет».

Я сидела, слушала их смех, сжимала в руке самолётик и приказывала себе не разреветься, понимая прозрением всех блаженных – тех, кто не раз попадал в беду: Андреев – загонщик, я – жертва.

И на меня был только что объявлен сезон охоты».

Глава 3. Velkommen til Danmark

Когда ссорятся друзья, всплывает истина.

Виктория Холт

28.

«Самолёт пошёл на снижение, и из бизнес-класса, опираясь на стюардессу, выкатился пошатывающий, но очень довольный Денис. Посмотрел на меня. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но обречённо махнул рукой и плюхнулся на своё место.

«Андреев его уже обработал», – с горечью поняла я, отметив и мутный взгляд Дениса, и отсутствие у него желания вовлекать меня в очередной беспонтовый трёп. Загорелась надпись: «Fasten your seat belts». Покружив, боинг коршуном бросился к огонькам уже близкой земли. Преодолев ком, вставший в горле, я дождалась, когда самолёт зайдёт на посадку. Вместе со всеми похлопала командиру корабля и бережно убрала в сумку свой игрушечный «боинг».

«Я справлюсь, Макс, – пообещала Сафронову я, – этот „Лёха“ ничего мне не сделает». Вытащила телефон, написала Максиму и маме по смс-ке. Получила от мамы развернутый, как плакат, ответ и игривый смайлик от Макса.

Пройдя длинный, как кишечная полость удава, серый телетрап, забрала с багажной ленты свой ярко-розовый чемодан. Преодолела контрольно-пограничный пункт, перешла в зал ожидания. Нашу группу я опознала сразу. Достаточно было увидеть типично светловолосого для скандинавов паренька с табличкой «Systems One», и льнущего к скандинаву, пошатывающегося Дениса. Несчастный датчанин поправлял очки, пятился от моего экс-соседа и пересчитывал пребывающих по головам. Денис продолжал покачиваться и с интересом разглядывал девушек группы. Я покрутила головой, но Андреева не увидела. «Он с нами не поедет», – решила я. Обрадовавшись этому, рассмотрела, наконец, внутренности Каструп.

Аэропорт был огромным. Пятиэтажный, раскинутый, как огромная сфера, с тёмным полом и крышей, похожей на алюминиевую капсулу, из которой лучами ниспадал свет. Воздух, стекло – и скульптуры двух латунных дам, навсегда замерших от любопытства не то на втором, не то на третьем этаже. «Красиво, стильно, вдохновенно», – так в подобных случаях говорил Макс. Достав мобильный, нацелила на латунных дев камеру и прицелилась сделать снимок, чтобы выложить его в «Instagram», как вдруг услышала:

– Лена, Леночка, привет! – Распахнув объятия, ко мне подбежала Света – одна из лучших менеджеров по продажам у наших питерских реселлеров. – Ну, как твои дела?

– Хорошо, а у тебя?

Света рассмеялась. Я с удовольствием оглядела её. Длинноногая, как балерина, тридцатилетняя Света Аверина в избытке обладала тем, чего у меня не было: очаровательной внешностью, интеллигентной, чисто питерской невозмутимой насмешливостью – и готовностью снести всё на пути ради своей цели.

– Леночка, ты чудесно выглядишь. Прекрасная стрижка, тебе очень идет. Где делала? – Света шутливо потянула меня за короткую прядь. – А, кстати, ты случайно Андреева здесь не видела? Бизнес-класс ведь уже выпустили?

«Упс. Похоже, Алексей Михайлович знаком со всем светом».

– Нет, – я покачала головой, – я его здесь не видела. А ты разве с нами летела, а не питерским рейсом?

– С вами. Я с четверга была в Москве.

– А почему не зашла в «Ирбис»?

– Ну, я больше по своим делам в Москву приезжала, – уклончиво объяснила Аверина. – Хотела кое с кем повидаться, но, скажем так, не сложилось… Так ты не знаешь, Алексей с нами до гостиницы поедет? Или он сам по себе?

Я на секунду задумалась.

– Свет, – осторожно начала я, – я с Алексеем Михайловичем очень плохо знакома. Так с чего бы ему докладывать мне о своих планах?

– Ой, да ладно тебе, засмущалась она. А чего он тогда в самолёте к тебе подходил? Я же видела, – и Света улыбнулась знающей женской улыбкой.

– Свет, – аккуратно попыталась образумить её я, – Алексей Михайлович подходил не ко мне, а к Денису из «Корсы». После чего увлёк его в свой первый класс, где и накачал коньяком до состояния железного дровосека. Вон, сама оцени, – и я указала подбородком в сторону экс-соседа.

– А-а, – с облегчением выдохнула Аверина. – Я, – и она интимно наклонилась ко мне, – откровенно говоря, по этой самой причине и не стала в самолёте к тебе подходить. Потому что пьяный Денис – это нечто. Ужас! Я с ним вместе как-то в Питер летела и чуть с ума не сошла. – Глаза Светы заблестели – на этот раз, симпатией и искренним сочувствием ко мне. – Лен, а ты точно завтра на круглом столе выступаешь? – Я кивнула. – Тогда я завтра обязательно приду тебя поддержать. В качестве компенсации за то, что бросила тебя в самолёте на растерзание Денису.

Пока мы болтали, фальшиво изображая лучших в мире подруг, к нам подошли поздороваться ребята из других компаний: Янина Савельева, с которой я когда-то дружила и по этой причине устроила её в «OilИнформ». Всегда добродушный Миша, который на партнёрских тусовках добровольно брал на себя роль моего поклонника; Иван из Киева – и ещё человек двадцать реселлеров.

– А вы откуда взялись? – удивилась я (в боинге я их не видела).

– А они с пересадкой летели, – объяснила мне всё и всегда знавшая Света Аверина.

– Лен, а Лен, оставь за мной первый танец на сегодняшней вечеринке, – галантно подмигнул Миша.

– А мне второй, – включился в игру «кто первым затанцует начальство до смерти» Иван.

– А со мной что, никто танцевать не будет? – Аверина надула губки. Янина кинула на неё неприязненный взгляд и отошла в сторону.

– Я всегда с тобой, дорогая, – покровительственно положил Свете руку на талию Иван. – И кстати, не пойти ли нам, после заезда в гостиницу, погулять по городу?

– Hej, Magda. Hvordan går det? – донёсся до меня резкий голос, который мог принадлежать только одному человеку.

Аверина пружиной развернулась к нему, но через секунду побледнела, как смерть, и до крови закусила губу. «Что это с ней?» – не поняла я. Оборачиваться, наверно, не стоило, но женское любопытство – это всё-таки очень упрямая вещь, и я рискнула оглянуться. Оказалось, в метрах пяти от нас действительно стоял Алексей Михайлович с сумкой на плече и поцелуем комнатной температуры неохотно клевал в щёку худощавую женщину. Высокая, средних лет. Стильная, прекрасно одетая – в ней только одно было плохо: светлые, как и у Андреева, глаза её были не живые, а мёртвые.

– Goddag, Alexey, fint, – сказала Андрееву женщина и очень внимательно оглядела всех нас. «Ещё один администратор из «Systems One», – отчего-то решила я. И, хотя датский я знала плохо, моих лингвистических навыков мне хватило, чтобы понять: Андреев спросил у женщины, как у неё дела, а та ответила, что всё нормально. После чего взгляд датской мадам упёрся в несчастную Свету, и датчанка кровожадно щёлкнула челюстями. Аверина тут же отвернулась, небрежно передёрнула плечиками и, изобразив улыбку, увлекла Мишу в разговор о красотах Дании. Оглядев Свету с видом овчарки, у которой из-под носа попытались увести кость, датчанка повернулась к Андрееву и начала что-то яростно и тихо выговаривать ему. «Ulækkert», – донеслось до меня. Перебрав в голове свой сомнительный русско-датский разговорник, я перевела это слово, как «отвратительно» и удивилась: с чего бы этой Магде так невзлюбить Свету? Алексей Михайлович равнодушно покачал головой. Потом ответил: «Den mund halten», что на немецком означало, мягко говоря, «замолчи». Я замерла. Но поразила меня даже не эта фраза, а небрежная, абсолютно не понравившаяся мне интонация по отношению к женщине.

Перехватив мой откровенно-неодобрительный взгляд, Андреев прищурился. Что-то сообразил, моргнул, подхватил под локоток возмущённую мадам и повёл её в сторону выхода из Каструп.

– Это что за стерва? – услышала я насмешливый голос Ивана.

– Это? А это персональный ассистент Алексея Михайловича. Куда он, туда и она, – загадочно усмехнулась Света.

– Везёт же некоторым. – Миша с явным интересом изучал стройные ноги Магды.

– Вниманье, – неожиданно громко, по-русски произнёс паренёк в очках, и посмотрел на Яну. – Пожалуйста, ваше внимание, – старательно продолжил датчанин, делая небольшие ошибки в русском. – Поскольку вся наша группа собралась, а я еще не всех знаю, то прошью подойти ко мне, представиться и назвать себя. Потому что директор по партнерам русский офис «Systems One» не смогла приехать, и я буду администрить вас. Меня зовут Петер Йенс. – Паренёк улыбнулся, и от его улыбки у меня стало теплей на душе. – Я чуть-чуть говорю на русский. И я – менеджер по работе с партнерами по ИМЕА энд чэллендж маркетс. Сейчас мы поедем в «Copenhagen Marriott Hotel», где вы отдохнете, пообедаете, может, даже сходите на Строгет, а в четыре часа спуститесь на конференция. И ещё, – скандинав хитро прищурился. – Velkommen til Danmark, дамы и господа.

Добро пожаловать в Данию!»

IV.

«Интересно, какого чёрта Магда сделала стойку на Светку, а не Ларионову? Ведь Ларионова Авериной сто очков вперёд даст», – спрашивал себя я, направляя белый «Ауди» Магды в сторону тёмно-синего «Марриотта», возвышающегося над заливом Эресунн. – Или у Магды та самая интуиция сторожевой собаки, которую отличает преданность Хатико и хватка волкодава?»

Я кинул на Магду вопросительный взгляд. Магда казалась грустной.

– Ну, что опять? – Положил свободную от руля руку на её колено. Магда вздрогнула, и я убрал ладонь. «Она никогда по-настоящему не отзывалась на меня. Никогда. Ни разу, – с горечью подумал я. – Так какого чёрта я ей нужен? Или это такое чувство, на грани «любовь-ненависть?»

– Знаешь, Алекс, – Магда развернулась на сидении, лицом ко мне и уперлась взглядом в мою переносицу – совсем так, как это любил делать её отец. – Я сегодня впервые подумала о том, что тебя можно возненавидеть. Причём, так же сильно, как и любить.

«Опля, приехали…»

– То есть ты считаешь ненависть полезным женским навыком? – усмехнулся я, обходя «пикап».

– Нет!

– В таком случае, будь любезна, внеси в свою речь больше полезной информации.

– Эти твои русские псевдофилософские рассуждения абсолютно не уместны! – Магда сердито дёрнула сигарету из мятой пачки «Camel». А моя память услужливо поднесла мне портсигар Ларионовой и то, как её сочные губы занимались любовью с «ментолкой».

– Знаешь, – между тем зловеще продолжила Магда, – сегодня у меня появилось желание затянуть у тебя на шее свою любовь. Узлом. Как ненависть.

Я промолчал. Перестроился в правую полосу, готовясь свернуть в сторону «Марриотта». Очень хотелось поскорей распрощаться со взбешённой Магдой и вернуться к занимательной охоте на «кошечку». «Интересно, когда их автобус подъедет? Я ещё успею подняться в номер и переодеться? Или будет лучше сразу перехватить Ларионову в холле, внизу? Пойти с ней пообедать… Предлог? Обсудим наш круглый стол!.. Куда пригласить? Кажется, на Строгете есть неплохой ресторан и… и что там ещё талдычит Магда?»

– … потому что, вместо того, чтобы заботиться о своём здоровье и думать о ребёнке, которого я бы хотела родить, я курю эту дрянь. Фу, гадость, – Магда закашлялась и прижала ногтем сигарету к пепельнице. Точно мою шею придавливала.

– Так не кури, – равнодушно посоветовал я.

– А ещё потому, что ты, – Магда точно меня не слышала, – ты используешь меня в войнах с моим отцом. И потому, что сегодня я, наконец, увидела, ту, с кем ты спишь! – храбро заключила Магда.

«Ах, так вот в чём дело, оказывается…»

– Я тебе ещё в аэропорту объяснил, что история с Авериной закончилась! – отрезал я.

– Да? Прекрасно. И – когда именно это произошло? – Магда зло улыбнулась. Она никогда не верила мне.

– Вчера закончилась. По телефону. Быстро и жёстко, как хотел твой отец.

Магда промолчала. А мне вдруг стало жаль её. Магда Кристенссен никогда не была слабой женщиной. Обладая хрупкой внешностью своей пять лет назад умершей матери, дочь Кристофа покоила свой экстерьер на железобетонном характере отца, который считал любовь слабостью, а отсутствие эмоциональных уз – силой.

«Вот и ты становишься таким же, Андреев… Хотя нет: ты уже такой».

Мы выехали на набережную в гробовом молчании.

Я думал о том, кем я мог быть и кем я стал теперь. Магда, видимо, размышляла о том же. А может быть, и о своём одиночестве, на которое я обрекал её, вымещая на ней все свои страхи, всю свою ненависть к её отцу, которого я… боялся.

– Магда, скажи честно, ты хочешь, чтобы мы расстались? – Впервые с момента разговора я заглянул ей в глаза.

– Я? Я не знаю. – Магда устало отвернулась к окну. – Ты… просто ты как будто забрал из моей души всё хорошее, – неохотно призналась Магда, разглядывая поднимающийся голубым дымком Эресунн. – И, может быть, мне поэтому иногда очень хочется, чтобы ты хотя бы раз испытал то, что я к тебе чувствую. А потом я пугаюсь этого и отгоняю эту мысль: я боюсь, что ты испытаешь это чувство не ко мне, а к другой женщине… А ещё я поняла, что нельзя заставить другого человека полюбить себя.

И я вспомнил Ларионову. То, как она закинула голову там, в Москве, и, смеясь, хватала ртом дождь. Как с любовью и нежностью смотрела на своего архитектора. Как с шутливой заботой вытирала ему «молочные усы». И то, как испуганно забилась в угол, когда я сел рядом с ней. Мне стало больно. И обидно. А потом пришло понимание.

Есть такое понятие «твоё» и «не твоё». Как это ни странно, но именно Магда была моей, а Ларионова – нет. «Оставь девочку в покое, – посоветовал мне здравый смысл. – Ты никогда не будешь нужен ей так, как нужен Магде Кристенссен. К тому же, тебе всё равно через два дня придётся „слить“ Ларионову. Так зачем вся эта рискованная возня? Из-за взбесившейся похоти? Из-за твоего самолюбия? Из-за того, что ты вспыхнул, как порох, увидев её там, в „Systems One“? Или из-за того, что почувствовал: даже последняя ссора с ней приведёт не к банальному выяснению отношений, а к бешеному слиянию на куче одежды, сорванной с вас в прихожей, что не заменит никакую постель с Магдой? Но ведь в итоге ты всё равно выберешь Магду – ты обречён это сделать».

Как ни жаль, но здравый смысл был прав. И хотя раньше я первым, сам, никогда не отказывался от женщины, в этот раз мне предстояло узнать, что это такое.

Мы с Магдой подъехали к «Марриотту». Магда скинула ремень безопасности, готовясь пересесть на водительское сидение и вернуться в свой Брондбю. В те самые круги ада, где были только холодные стены, холодные окна, призрак рано умершей матери – и пустота. Из-за меня.

– Ну что ж, ты на месте, – стараясь говорить бодро, произнесла Магда. – Передай папе, что у меня всё хорошо, и я…

– Магда, ты очень торопишься?

– Нет. А что? – Магда даже растерялась.

– Хочешь, съездим на пристань Ланжелини?

Магда медленно подняла голову.

– Ты имеешь в виду ту самую первую нашу поездку? – Она глядела на меня так, точно в первый раз рассмотрела. Я кивнул. – Ту самую, куда мы отправились после того, как познакомились в офисе, у моего отца? Тогда папа попросил меня показать тебе Копенгаген…

– Да. А ты сослалась на занятость, и я попытался уговорить тебя на свой лад.

Губы Магды робко дрогнули.

– Ту самую поездку, когда я решила прокатить тебя в нашем метро, чтобы потерять тебя, а ты понял это и поинтересовался, где тут выход из катакомб, потому что привык к мрамору, статуям и мозаике? – неуверенно пошутила Магда.

– Да. Ту самую.

– И ту самую, когда ты поцеловал меня в первый раз? – едва слышно спросила Магда.

«Сделай мою дочь счастливой», – прозвенел в моей голове ледяной голос Кристенссена. Я привлёк Магду к себе. Она покорно закрыла глаза и пошла ко мне в руки. Я поцеловал её. Она робко ответила. Я отодвинул широкий ворот-хомут её бледно-голубого свитера и переместил губы на её шею и тёплое, сухопарое плечо. Магда вздрогнула и издала полувздох-полустон. Провела рукой по моим волосам, волнуясь, как на первом нашем свидании. Я поцеловал её ещё раз, и ещё. Я целовал её до тех пор, пока она не расслабилась и не стала послушной в моих руках. Отстранился и посмотрел на неё. Полураскрытые губы, влажный лоб. Магда распахнула глаза – но уже не ледяные, отцовские, а нежно-синие. Фиалковые. Как и у её матери.

«Магда всегда отвечала тебе. Это ты её не хотел, – донесся до меня трубный глас разума. – И вот сейчас самое время пригласить Магду в свой номер, лечь с ней в постель и…»

А вот этого я не хотел точно. Шутка Бога заключается в том, что мужчина может спать с женщиной и при этом хотеть другую. Женщине же для близости нужна любовь или хотя бы иллюзия отношений. Но именно женщина может изобразить страсть, а мужчина не может.

– Ну что, съездим на Ланжелини? – Я отвёл от своей щеки суховатую ладонь Магды. Магда вспыхнула и кивнула, приняв мои корчи за нежность. Я развернул машину и отвёз Магду на пристань. В сто пятнадцатый раз посмотрел на бронзовую русалочку Андерсена. Подержал Магду за руку, выслушал все её воспоминания. Свозил пообедать туда, куда хотела она. Заказал Магде капучино, такое, как любила она, с пышной молочной шапкой. Вот только «молочные усы» я ей вытереть не смог и молча протянул ей салфетку.

– Ты меня любишь? – спросила Магда.

– Да.

– Тогда поцелуй меня.

Никогда не видели взгляд женщины, которую отвергают? Вот и я это видеть не хотел. И я поцеловал её. Я вообще сделал всё, что потребовали от меня опыт, разум и смысл. Только тело не смогло довести игру до конца – плоть была обезличена.

Спустя два часа моих адских мук Магда высадила меня у гостиницы. Обойдя машину, я выдернул из багажника свою сумку. Бросил её рядом с машиной, шагнул к специально раскрытому для меня рядом с водительским местом Магды окну. Поставил в проём локти и улыбнулся: