Текст книги "Четвертый кодекс"

И вновь крепко прижал ее к себе.

Они долго упоительно целовались, сидя на постели. Потом губы Тони стали спускаться на ее шею, потом грудь, живот… Она ощутила горячее дыхание у самого лона и, застонав от сладкого предчувствия, откинулась навзничь и раздвинула ноги.

Никогда она еще не испытывала такого острого наслаждения – ни с Тони, ни с каким иным мужчиной, которых, впрочем, было не так уж много. Уже не ощущала, какие именно манипуляции партнера вызывают у нее такое упоительное состояние, лишь все выше воспаряла в сияющих невозможными красками эмпиреях. И ей казалось, что длится это вечно.

Она не слышала собственных криков, забыла, где она, с кем, зачем, и вообще – кто она. Было только безмерно блаженное состояние – не время и не пространство. И не личность.

Все завершилось неожиданно. Илона вдруг вновь осознала себя в постели с неизвестно откуда появившимся покойным мужем. И теперь была точно уверена, что пребывает не во сне. Не в яви тоже, но и сном это никак не могло быть.

«Это не Тони! Это не может быть Тони!» – пронзила ее леденяще ясная мысль.

Она подняла голову и с ужасом взглянула на свой живот. Между ее бедер двигалась чужая голова, она слышала и ощущала, что мужчина со страстным урчанием продолжал свое дело, только теперь его действия нисколько ее не возбуждали.

Мужчина?

Голова была седой, стрижка короткая, но разве мужчины такую носят?..

Прильнувшее к ней существо подняло голову, и Илона вновь закричала, увидев лицо женщины.

Та при виде ее испуга коротко рассмеялась влажным ртом.

– Инкуб, шуккуб – какая разница… – иронично произнесла она по-английски, кокетливо пришепетывая. – Рада видеть тебя, Илона Макшимовна.

Илону почему-то слегка успокоило то, что ее назвали по имени-отчеству. Даже то, что возникшая в ее постели женщина ответила на невысказанную отчаянную и нелепую мысль об эротических демонах, показалось Илоне правильным.

Между тем женщина легко поднялась и села в постели. Выглядела она вполне веселой и довольной. Была далеко не молода, но очевидно, что когда-то считалась красавицей. Даже сейчас ее лицо со слегка выступающими скулами, точеным носиком и миндалевидными лукавыми карими глазами было довольно привлекательно. И обнаженное тело вовсе не выглядело старушечьим – оно было гладким и загорелым, разве что чуть излишне мускулистым для женщины и покрытым обильной испариной. Высокие груди лишь слегка обвисли, длинные соски торчали.

– Кто ты? – спросила Илона почти спокойно.

Пусть это не было сном, но это не было и реальностью, а значит, рассудила она, не имело смысла паниковать, пока ситуация не прояснится.

* Илонсита, моя белая кошечка! (исп.)

Евгений Валентинович Кромлех. Мексика. Чичен-Ица. 2 ноября 1990 года

Кромлех, конечно, знал имя Карлоса Кастанеды, ставшее знаменитым еще лет двадцать назад, когда под ним вышла книга, в которой молодой американский антрополог рассказывал увлекательную историю о том, как стал учеником индейского мага по имени… дон Хуан.

Евгений не забыл, да и не мог забыть видений, посетивших его в юности в чуме шамана. С тех пор он прочитал гору литературы по колдовству, шаманизму и оккультизму. Он ведь был одним из немногих людей в СССР, имеющих возможность невозбранно доставать и читать подобные книги, поскольку они прямо касались его научной работы. Кое-что, правда, приходилось добывать через Столярова в спецхранах. Во всяком случае, книги Кастанеды Кромлех читал сразу после их выхода, когда они еще благоухали типографской краской.

Нельзя сказать, что он удивился, узнав являвшегося к нему индейца в герое книги, которую многие считали плодом воображения автора. То, что его жизнь тесно связана со сверхъестественными проявлениями, новостью для Евгения не было. Прочитав тексты Кастанеды, Кромлех глубже осознал то, что говорил ему в видении (если это было видением) дон Хуан.

Более того, в жизни ЕВК постоянно происходили события, которые, как он подозревал, связаны с «видящими» и «воинами». Дона Хуана, правда, он больше никогда не встретил, но в окружении Кромлеха то возникал таинственный человек, ведущий с ним двусмысленные беседы, то случались иные странности. Евгений пытался отстраняться от этого, не давая втянуть себя в то, что, как он подозревал, связано с магией. Однако приходилось признать, что она уже стала частью его жизни.

Так что нынешнее явление Кастанеды его не очень удивило. Странно, пожалуй, было, что он раньше не вышел с ним на связь.

Но оставался важный вопрос.

– Где Антонио? – резко спросил Евгений.

– Его нет, – спокойно ответил маг и вновь сладко улыбнулся.

– Ты его убил?

Кромлех сузившимися глазами следил за Кастанедой. Он уже прикидывал возможность схватки, хотя понятия не имел, как следует сражаться с магом.

– Вы не поняли, дон Эухенио, – мягко ответил Карлос, слегка передернув плечами. – Антонио как отдельная личность вообще никогда не существовал.

– Поясните, – потребовал Кромлех.

Кастанеда тяжело вздохнул и сотворил руками странный жест.

– Антонио – дубль. Мой дубль, – ответил он. – Вы читали мои книги и должны помнить это определение.

– Тело сновидения, – проговорил Кромлех вспоминая. – Копия мага. Сущность, созданная из его энергии, однако выглядящая и ощущаемая, как реальный объект.

– Именно, – опять слегка поклонился Кастанеда. – Я создал Антонио, понимая, что рано или поздно он мне пригодится в общении с вами. Собственно, об этом меня предупреждал и мой благодетель, известный вам под именем дон Хуан. Поверьте, дубль – это простое дело для мага, который знает, что он делает.

Он улыбнулся слегка жеманно.

– Признаюсь, – продолжил он, – дубль получился удачным. Те, которые я создавал до сих пор были несколько… э-э-э… агрессивны. И, может, чуточку неадекватны. А Антонио – прекрасный юноша. Услужливый и романтичный. И, смею вас заверить, весьма страстный.

Очередная его улыбка была откровенно похотливой.

Евгения словно окатило холодной водой.

– Оставьте в покое Илону, – прошипел он сквозь зубы.

Кастанеда пожал плечами.

– К сожалению, это уже не зависит ни от вас, ни, в общем-то, даже от меня. Антонио настолько удачная работа, что вполне может существовать автономно, и я ему совершенно не указ. А сеньоре Илоне он, кажется, нравится.

Глумливая усмешка мага выводила Кромлеха из себя, но он пока сдерживался, выжидая момент.

– Что значит, не зависит от меня? – спросил он.

– Ну, насколько я понимаю ситуацию, вы намереваетесь прямо сейчас покинуть этот мир навсегда. И вам необходимо сделать это именно здесь и сейчас – заверяю вас. В другом месте и времени ничего не получится.

– Откуда вы знаете?

– Вы ведь помните визит моего благодетеля? Когда вы были еще очень юны? – вкрадчиво начал Кастанеда.

Кромлех кивнул.

– Должен признать, – продолжал маг, – дон Хуан в вас ошибся. С ним это бывало, в том числе и в отношении меня. Впрочем, когда он беседовал с вами, он и сам был еще довольно молод, хотя для него это не имело значения. Как бы то ни было, ему показалось, что вас достаточно легко будет выследить и подтолкнуть на путь воина. Но это оказалось куда более трудным делом. Он просто не учел вашу преданность письменности. Как в свое время и мою.

– Зачем вам надо подталкивать меня на какой-то путь? – хмуро спросил Кромлех. – И причем здесь письменность?

– Что касается последнего, – любезно пояснил Кастанеда, – работа с записями для воина-видящего – занятие весьма чреватое. Записывать что-то самому, равно как и пытаться понять записи других – значит фиксировать очень опасную часть самого себя. И чем сильнее мы становимся, тем губительнее становится эта часть. Воинам не следует иметь никаких материальных вещей, на которых концентрировалась бы их сила, а фокусироваться на духе, на действительном полете в неведомое. Расшифрованная вами древняя рукопись – гиря, не дающая вам идти по пути воина. Дополнительное и весьма обременительное имущество в мире, в котором вы не должны иметь ничего, помимо жизни и смерти.

– Что вам вообще за дело до меня? – неприязненно спросил Кромлех.

Он лежал в расслабленной позе, но глаза его внимательно следили за каждым движением собеседника. ЕВК был больным стариком, пьющим и курящим, но не сомневался, что одолеет стоящего перед ним крепкого молодого мужчину. Более того – понимал чутьем, что тот его опасается.

– Да, дон Хуан не успел вам тогда объяснить положение дел, а потом вы не давали нам такой возможности, – кивнул маг. – Дело в том, что вы можете исправить весьма несправедливый поворот истории. Речь идет о том времени, когда произошло разделение на новых и старых видящих. Вы называете эти события Конкистой.

– Каким образом я это сделаю? – бросил Кромлех.

– Дон Хуан принадлежит к очень древней линии видящих, – охотно начал объяснение Кастанеда. – Но таких линий раньше было много. И все они жадно собирали из мира силу – до тех пор, пока не стали очень-очень могущественными. Неизвестно, чем бы это закончилось – для них и для мира. Дела магов, конечно, мало касаются прочих людей, не наделенных истинным видением, но все равно очень влияют на внешний мир. В те времена в Центральной Америке, на юге Северной и на севере Южной, назревало нечто грандиозное, то, что могло пустить историю по совсем иному пути. Рождались новые народы, создавали цивилизации, развивалось особенное культурное поле. И в основе всего этого лежала магия видящих. Однако тут пришли испанцы, и большая часть линий видящих была прервана – их просто уничтожили.

– Почему это, раз они были такими могущественными? – спросил Евгений и тут же вспомнил, что уже спрашивал то же самое у дона Хуана.

Кастанеда пожал плечами.

– Древние видящие не смогли противостоять испанцам – несмотря на свои способности превращаться в животных, использовать силы природы и манипулировать духами. Культура испанцев была очень развитой и фиксированной, поэтому магия на них почти не действовала. Кроме того, они оперировали другим познавательным полем, иначе говоря, другой реальностью.

Евгению показалось, что последнюю фразу маг проговорил с потаенной злобой. Однако дальше вновь продолжал говорить свободно, рассудительно и слегка насмешливо.

– Линия дона Хуана – одна из немногих сохранившихся. Я ее продолжил, на мне она и закончится – так уж получилось… Сперва он рассчитывал, что ее продолжите вы, но вскоре понял, что вас никак нельзя направить на путь воина – из-за ваших фиксаций… Да и не нужно, по всей видимости. Вы и так стоите на магическом пути, не будучи при этом магом.

– И куда же он меня заведет?

Карлос вновь расплылся в улыбке.

– А мы не знаем, – объявил он, картинно разведя руками.

Евгений произнес несколько слов по-русски, которые Карлос, похоже, прекрасно понял, поскольку примирительно улыбнулся и сказал:

– Дон Эухенио, не надо ругаться. Мы не пророки, не ясновидящие, или как это у вас называется. Мы не читаем будущее. И прошлое тоже не читаем… Если бы вы были на моем месте, то осознавали бы историю, как непрерывный и единовременный процесс. Для нас нет понятий «было» и «есть», все здесь и сейчас. Мы представляем собой одно целое с древними видящими, и с теми, которые будут после нас. И даже с теми, которых в этом мире никогда не было…

– То есть, вы божественные существа, выходит? – саркастически спросил Кромлех. Кастанеда ему надоел.

– Нет, вовсе нет, – замотал маг головой. – «Божественность» вообще слово бессмысленное. Мы все смертны, и конец наш трагичен, в этом мы ничем не отличаемся от вас. Просто мы способны проследить силовые линии, из которых состоит мир, и таким образом понимать условное прошлое и условное будущее.

– Пусть так, – кивнул Кромлех. – И что же вы понимаете в отношении меня?

Кастанеда пристально посмотрел на него.

– Немногое, но важное, – ответил он без своей обычной легкости, медленно выговаривая слова. – Вы найдете щель между мирами. Вы пройдете сквозь нее. Это случится очень скоро. И вы измените мир таким образом, что все прожитые нами жизни станут не важны. К примеру, линия учения дона Хуана не прервется на мне. И еще: вернутся древние видящие…

– Что за щель? – тихо спросил Кромлех.

Он вдруг почувствовал, что очень устал и снова боится. Воодушевление, которое вело его все прожитые годы, вдруг разом исчезло.

– Между мирами, – повторил Карлос. – Между вашим миром и миром дьяблеро… видящих. Некоторые маги проходят сквозь нее и остаются в том мире, а на наш больше не оказывают никакого влияния. Так произошло с доном Хуаном, так когда-нибудь будет со мной. Но с вами все не так…

Он замолк и словно застыл в раздумье.

– А как? – спросил Кромлех.

– Я уже сказал, – ответил Кастанеда. – Вы измените этот мир. Как – не знаю, но так будет. Мы называем это между собой «эффектом Прохожих».

Оба замолчали. Похоже, маг давал Кромлеху возможность осознать услышанное. А сам Евгений продолжал пребывать в навалившейся на него странной апатии. Он даже не заметил, что Кастанеда вдруг приблизился к нему, хотя, вроде бы, стоял неподвижно.

Внезапно вместо тоскливой тревоги, охватившей Евгения, его окатил ледяной ужас. В фигуре Карлоса проявилось что-то нечеловеческое. Казалось, вместо него вдруг встал хищный, очень опасный зверь, чьи глаза светились желтым огнем.

– Не пугайтесь, дон Эухенио, – голос мага стал резок, словно кто-то с силой водил ножом по листу жести. – Мы все так же таинственны и страшны, как этот непостижимый мир.

Теперь его смех напоминал захлебывающийся хохоток гиены.

Страшные светящиеся глаза вдруг оказались прямо напротив лица Кромлеха, по-прежнему пребывавшего в ступоре.

– Только еще одно, – шипел маг. – Перед тем, как уйти, вы снимите – это!

Евгений почувствовал сильную руку на своей шее, там, где был шнурок его креста, надетого матерью. Он до сих пор оставался равнодушен к религии, даже часто обличал ее в спорах с верующими. Например, со Львом, который ходил в церковь. Но ставший совсем черным серебряный крест не покидал его шеи. Он уже и не замечал его, будто тот стал частью тела. И снимать его Евгений не собирался.

– Нет, – четко произнес он, глядя в жуткое звериное лицо.

К своему изумлению он понял, что сказал это на языке киче. Более того – слово вышло из его рта в виде облачка, на котором красным горела соответствующая майяская надпись.

– Тогда, друг мой, я вас убью и съем, – весело провыл Карлос.

Его рука с силой потянула шнурок, и маг неожиданно выпал из поля зрения Евгения, оказавшись у него за спиной.

Горло Кромлеха опоясала невыразимая боль – противник пытался удавить его шнурком от креста. При этом Евгений оставался столь же вялым и почти безразличным к тому, что, по всей видимости, означало его смерть.

А Карлос продолжал выкручивать шнурок, второй рукой удерживая Кромлеха на земле.

И еще Евгений почувствовал его зубы на своем плече, безжалостно вгрызающиеся в плоть.

Невыразимо заломило в голове, где была вмятина на черепе. Перед глазами Евгения вспыхивали яркие паттерны, словно в калейдоскопе. Он постепенно отдавался небытию, ощущая, как жизненная сила истекает из него в его убийцу, который с яростной радостью впитывал ее всем своим нечеловеческим существом.

Вдруг в основании шеи Евгения, прямо позади трахеи, раздался зловещий щелчок. Он скорее ощутил его, чем услышал.

«Все. Сломал шею», – подумал он и приготовился соскользнуть в небытие.

Но не соскользнул.

В его ушах зашумело, потом зазвенело, потом на небе появилось ощущение жара. Все звуки стали невероятно отчетливыми, силой и сухостью они напоминали звон большого треснувшего колокола. Евгений словно бы завибрировал и – внезапно сделался свободным от смертельной хватки врага.

Он как будто сверху смотрел на мага, яростно душащего и с урчанием грызущего безвольное тело.

Пассивная блеклая истома Евгения мигом сменилась боевой яростью. Он – вернее, некто, вышедший из его тела – поднял сцепленные в замок руки и со страшной силой опустил их на шею Карлоса. Тот пронзительно закричал и, как подкошенный, рухнул на убиваемого им человека.

В буквальном смысле вышедший из себя Евгений вновь поднял руки для удара, но маг неправдоподобно быстро откатился в сторону, вскочил на ноги, и, сделав несколько причудливых движений руками, ногами и всем телом, отпрыгнул в чащу. Оттуда на Евгения сверкнули его желтые глаза, захрустели ветки, и настала тишина.

А Евгений опять ощутил, что лежит на земле. Шея невероятно болела, плечо горело, словно в него до сих пор вгрызались хищные зубы.

Кромлех с трудом повернул голову и увидел, что так оно и было – плечо терзал наглый тощий койот. Очевидно, он принял лежащего в прострации Евгения за мертвеца.

– Здравствуй, маленький койот. Как поживаешь? – неожиданно для себя хрипло спросил Кромлех.

Зверь мгновенно отскочил, сверкнув на человека безумными желтыми глазами, и исчез в чаще.

С трудом Евгений поднялся на ноги. Шею и снаружи, и изнутри продолжала терзать боль. Кровь из разодранного плеча стекала по руке и капала на землю.

Не обращая внимания на все эти мелкие проблемы, Кромлех навьючил на себя акваланг и продолжил путь по погрузившейся на несколько минут в предрассветное безмолвие сельве, вскоре подойдя к сеноту.

Здесь было пустынно и тихо – словно на другой планете, или как будто люди покинули эти места давным-давно и с тех пор сюда не возвращались. Что удивительно – даже ночью на территории археологического комплекса должен был кто-нибудь находиться. Но все работники, очевидно, справляли где-то День мертвых. Лишь чудовищная луна, подобно гигантском белому черепу, ухмылялась над квадратной вершиной пирамиды Кукулькана, силуэт которой темнел в полукилометре от сенота. А с другой стороны небес тревожно и пронзительно мерцала красная звездочка – Марс.

Но Евгений знал, что он здесь не один. Обострившееся до последнего предела восприятие, казалось, фиксировало тени давно ушедших людей и событий. Здесь обитало множество призраков – бродящих, клубящихся в лунном свете, пожираемых неутолимой жаждой вернуть канувшую в ничто жизнь.

Были и другие – нематериальные, неорганические и очень сильные. Они с безмолвной угрозой наблюдали за ним отовсюду. Евгений дрожал, ощущая их подавляющую архаичную мощь.

Хуже всего казалось не ощущение противостояния древней магической силе, а чувство, что он сливается с ней, что на самом деле он и есть одна из этих жутких, бесформенных, притаившихся в камнях или среди деревьев, тварей.

Однако ЕВК ждало неотложное дело, и ему недосуг было предаваться рефлексии.

По периметру колодец зарос буйной растительностью, потом резко вниз шли отвесные стены глубокой воронки, на дне которой распласталась густая тьма. Евгений знал, что днем эта неподвижная вода казалась большим зеленым пятном, но сейчас ее поверхность стала совсем черной, лишь изредка отблескивая случайно упавшим лунным лучом.

То был вход в царство Чака – бога дождя, алчного, вечно жаждущего плоти жертв. Но для него, Евгения, здесь могла открыть объятия сама покровительница благого суицида Иш-Таб.

Он сумрачно усмехнулся этой мысли и стал методично облачаться в акваланг.

Чувствовал он себя не очень – возможно, из-за дикого видения, посетившего его в джунглях. Во всяком случае вымотан был не меньше, чем если бы и правда выдержал тяжелую схватку с опасным противником. Ноги дрожали, подташнивало, но при этом он был исполнен решимости довести дело до конца.

Надевая маску, он ощутил шнурок креста на шее – веревочку, которая совсем недавно едва не убила его.

«Или это все-таки сон? – подумал Евгений. – Нет, не сон», – пальцы наткнулись на саднящий рубец на шее.

Он хотел снять крестик – вряд ли он был уместен в потустороннем мире майя. Но все же оставил и тут же забыл про него.

Почему-то ему вспомнилась популярная у фольклористов теория бродячего мифа о ныряльщике – он распространен почти по всему миру. Говорится там о некоем персонаже – звере, птице, человеке или боге, который ныряет в воды первоначального океана и достает с его дня землю. Из которой потом возникает вся суша, где начинают плодиться растения, животные и люди, и вообще происходит всяческое веселье.

Стоя на все сильнее дрожащих ногах на самом краю сенота и глядя вниз, Евгений усмехнулся, представив, что он и есть тот самый Ныряльщик. Что где-то под толщей этих мертвенных вод его ждет новый сияющий мир, который он добудет и поднимет на поверхность, осчастливив таким образом вселенную.

– Это вряд ли, – сказал он вселенной и шагнул в пустоту.

Илона Линькова-Дельгадо. Нигде, никогда

Со всей очевидностью, это уже не была Илонина спальня. Скорее, нечто, напоминающее полутемный сарай. Здесь было довольно тепло и стоял какой-то необычный слабый запах. Они лежали на прочной примитивной деревянной кровати с толстым жестким матрасом, без всякой постели. Рядом – ночной столик, тоже грубый деревянный, с мелкими предметами на нем. Кровать находилась на возвышении, вроде помоста. По полу была щедро рассыпана солома. На помост с кроватью из большого окна под крышей светила странная яркая бело-фиолетовая луна, небольшая и круглая – совсем не месяц, который Илона только что видела. Справа от кровати что-то поблескивало. Илона посмотрела туда. Это был большой осколок старого зеркала, прислоненный к стене. За подпорками из небрежно обработанных палок, отделявших помост от основного помещения, было темно, лишь смутно выступали в лунном свете очертания неких предметов.

– Думаю, я реальна, а ты нет, – продолжала Илона, пристально разглядывая женщину.

– Не болтай чепуху, – передернула та плечами. – Я так же реальна, как и ты. И мы в ином мире. Мы попали шуда, объединив нашу энергию.

– Кто ты? – повторила Илона.

– Я Кэрол Таш.

Это имя было Илоне смутно знакомо. Ассоциировалось оно с оклоэтнографической чушью про мексиканских колдунов.

– Карлош Каштанеда, – напомнила Кэрол.

– Да, была такая, Таш, – медленно произнесла Илона. – Заняла место главы секты Кастанеды после его смерти.

Илона Максимовна, конечно, мало интересовалась современным оккультизмом, но учение Кастанеды касалось ее научной темы. Так что – читала. В тайне не без удовольствия, надо признать.

– Но ведь ты… вы уже очень старая, – прикинула она.

Кэрол насмешливо фыркнула.

– Во-первых, мне вшего вошемьдешят, – наставительно произнесла она. – Во-вторых, никакая не шекта, а шолидная корпорация по продаже магии немагам. Шпрош рождает предложение, знаешь же… В-третьих, Карлито не умер.

– Пишут, что умер, – зачем-то возразила Илона.

С мыслями она собраться пока не могла, но потребность в споре ее не покинула. Все это было так фантастически страшно, что бессмысленные препирательства давали ей какой-никакой спасательный круг в океане вопиющий нелепицы, куда ее кто-то зашвырнул.

– Шгорел, шгорел, в огне ижнутри, – охотно пояснила Кэрол, откинувшись на грубую подушку и лукаво поглядывая на Илону. – Теперь он… в другом меште. Вроде того, в котором мы теперь…

– Я читала, он умер от рака, – упрямо настаивала Илона.

– Ну да, – кивнула Кэрол. – Тело шгорело от рака, дух – в огне ижнутри, Карлито ушел… Мог бы и иначе, но твой дружок ждорово двинул его по шее, когда они выяшняли отношения.

Женщина поморщилась и потерла собственную шею.

– Нематериально двинул, энергетикой, – пояснила она. – Можно сказать, шмертельно ранил. Пошле такого Карлос долго прожить все равно не шумел бы. Он и решил умереть от рака. Хорошее решение, одобряю – напоминает харакири. А я в этих делах понимаю…

Кэрол захихикала.

– Мой дружок?! – вскинулась Илона.

– Ну да, – кивнула Кэрол. – Дон Эухенио. Кромлех.

Илону окатила жаркая волна. Она резко вскочила с кровати. Солома зашуршала под босыми ногами.

Кэрол тоже поднялась одним гибким движением. Она села на краю кровати, широко расставив ноги и уперев руки в ляжки. Казалось, совсем не смущалась своей наготы, даже с удовольствием демонстрировала ее.

В отличие от Илоны, которая заметила в неверном свете, что ее тело вновь несет признаки ее возраста. Но сейчас это не было для нее важным. В голове вдруг прояснилось.

– Так это вы преследовали Женю?! – выкрикнула она. – Где он? Куда вы его дели?

– Шпокойно, шпокойно, – помахала рукой Кэрол.

Ее кисти и пальцы были удлиненными и очень красивыми.

– Я понятия не имею, где он. Могу только догадываться. И Карлош не знал. И даже дон Хуан.

– Женя встречался с доном Хуаном? – спросила Илона.

Конечно же, она помнила, кто такой дон Хуан.

– Во шне, – коротко пояснила Кэрол. – Они оба видели шон во шне.

– Как мы с тобой сейчас?

Кэрол кивнула.

– Именно. Я шновидела и пришла к тебе. А ты шливалась ш энергетикой вошпоминаний о муже. Мы объединили наши энергии – не думала, что у тебя ее будет так много, похоже, твой Тони выживал в тебе шильные чувштва… Или не Тони?.. Неважно, главное, мы окажались тут.

– В ином мире, – продолжила за нее Илона.

– Не шовшем, – поправила ее ведьма. – Вообще-то, этот шарай – вне времени, проштранштва и вшех миров. Штранное мешто… Не думала, что когда-то еще буду тут. Мы как-то попали шюда вмеште ш Карлито, очень давно. Еле ушли.

Ее лицо слегка передернулось, но тут же вновь стало спокойно-хитроватым.

– Так и напали на меня вы? – продолжала выпытывать Илона.

– Нет, это цэрэушники, – усмехнулась Кэрол. – Не штоит ишпользовать магию, ешли можно шделать дело чужими руками. Магия требует большого рашхода энергии, а она в цене.

– Так что вам от нас надо? – в растерянности спросила Илона.

Ей было очень страшно.

– Чтобы ты прояснила шмышл кодекша древнего видящего.

А вот тут Илона не колебалась ни секунды.

– Нет, – сухо ответила она, словно щелкнула кнутом.

– Не шпеши, – рассмеялась ведьма. – Ты еще не понимаешь вшех рашкладов. Мы ведь можем заплатить, и заплатить щедро. Ш другой штороны, какая тебе разница, что мы будем знать шмысл текшта? Твой Эухенио давно ушел. Вше это уже не имеет никакого значения…

Илона Максимовна и сама это понимала, но в душе ее бушевало сопротивление. Совершенно не логичное, если разобраться.

– Нет, – повторила она громче.

– Мы можем дать тебе шилу, – мурлыкала Кэрол. – Такую, о какой ты не мечтала. Ты ведь одинока? Хочешь шоблазнить любого мужчину, какого пожелаешь? Ну, или женщину?..

Ведьма похотливо хихикнула, увидев скользнувшую по лицу Илоны гримасу отвращения.

– Не шпеши, – повторила она мягко. – Я тоже когда-то была чрезвычайно гетерошекшуальна. Но теперь…

Она повела обнаженным плечом.

– Я могу сделать тебя гиперженщиной, – продолжала она. – Ты шможешь доштичь оргазма хоть через ноздрю. Ты вшя, ш ног до головы, штанешь одним влагалищем.

Илону на миг окатило волной жара, но тут же ей вновь стало противно. Она негромко сказала Кэрол несколько слов по-русски.

Та тоже посмотрела на нее в упор, и Илона увидела, что глаза ведьмы засветились зеленым, как у большого хищного животного.

На сей раз страх не подавил Илону Максимовну, напротив, подхлестнул ее, заставив сбросить парализующую апатию.

– Вы не получите то, что хотите, – твердо ответила она ведьме.

Кэрол опять рассмеялась, но теперь без давешнего добродушия. И почему-то она вдруг прекратила шепелявить, заговорила четко и деловито, без налета манерности.

– Я понимаю, почему тебя любит дон Эухенио, – проговорила она, посверкивая на Илону страшными глазами. – В тебе много силы. Как и в нем. Мы бы оставили тебя в покое, но нам очень нужен этот перевод. Что написано в кодексе, мы давным-давно знаем – его копии есть у всех главных спецслужб мира. А значит, и у нас. Но только Кромлех и ты, Илона Дельгадо, можете пояснить смысл текста. До дона Эухенио не доберешься, а до тебя можно…

– Придется вам самим над этим подумать, – бросила ей Илона.

«Бежать! Бежать!» – билась в ней мысль, несмотря на то, что бежать, похоже, было некуда.

Но все же она попыталась. Резко повернулась и с ловкостью кошки спустилась по приставленной к возвышению деревянной лестнице.

Луна к этому моменту стала ярче. Впрочем, Илона сильно сомневалась, что это была именно Луна. Как бы то ни было, обстановка стала проявляться куда лучше, чем в начале. Сарай оказался довольно обширным. По его стенам были хаотически навалены какие-то мешки и ящики, но середина, устланная соломой, оказалась свободна.

Илона быстро огляделась. В дальнем конце помещения увидела дверь из плохо обработанных досок и подскочила к ней. Ей было наплевать, что она совершенно нага, что за дверью может оказаться нечто страшное. «Бежать, бежать», – повторяла она себе, поднимая деревянную задвижку.

– Прекрати! Впустишь сюда что-нибудь! – крикнула ей в спину Кэрол, но было уже поздно – Илона со скрипом открыла дверь.

Сперва она мало что увидела – ослепла от света после полутьмы сарая.

Да, на улице был день, а совсем не ночь.

Значит, светило в небе было… солнцем… Во всяком случае, звездой. Наверное.

Детали пейзажа проявлялись постепенно, как при доцифровом процессе печати фотографии.

Бесплодная каменисто-песчаная равнина, кое-где слегка вздыбленная холмами. Приглушенные палевые, красноватые, зеленоватые, золотистые и коричневые цвета, с включением красных, лиловых и голубых пятен. Все это под красноватым небом, на котором к горизонту клонилось яркое пятнышко бледно-желтого светила с неясным радужным ореолом.

На горизонте возвышалось нечто грандиозное. Сначала Илона решила, что это просто большая одинокая гора, но опытный взгляд археолога тут же определил пирамиду. Рукотворную пирамиду. Однако Илона, видевшая пирамиды и Гизы, и Паленке, и Теотиуакана, и множество других, никогда не созерцала ничего подобного. Это было гигантское, превосходящее все мыслимые пропорции, строение, по сравнению с которым пирамида Хуфу казалась небольшим павильоном.

А еще в пирамиде была некая неправильность, подсознательно отмеченная Илоной. Даже не то, что она была уже и острее земных пирамид – словно нацелившийся пронзить небеса каменный кинжал. Было что-то еще…

С другой стороны виднелся плоский холм причудливых очертаний, в которых Илоне, тем не менее, помстилось нечто знакомое.

Но она сразу же забыла об этом, потому что совсем рядом увидела группу живых существ, стоящих спиной к сараю. Странно, что она сразу не заметила их. По всей видимости, ее внимание отвлекли непривычные цвета пейзажа и грандиозная пирамида.

Существа стояли лицом к холму и спиной к Илоне. Это были великаны ростом не менее трех метров. Головы гротескно, словно у мультяшных героев, вытянуты. Или на них очень высокие головные уборы, а может, шлемы. Или и то, и другое. Облачены они были в развеваемые сильным ветром просторные длинные мантии цветов пейзажа и неба. Когда материя поднималась, из-под нее проглядывали могучие доспехи – панцири или кирасы. А может, части скафандров. Из-за длины одежд Илона не поняла, на чем существа стоят – нижние конечности были скрыты. Верхних же явно было по две у каждого, и существа быстро делали ими какие-то то ли функциональные движения, то ли просто жесты… Вообще было не очень понятно, чем они занимаются. Возможно, просто стоят и беседуют, глядя на странный холм, а может, и что-то еще. Они же не люди…