Текст книги "Факел Новороссии"

Дело в том, что власть «регионалов» готовила большой митинг на 1 марта – на площади Ленина в Донецке. Поздно вечером 28 февраля на собрании командиров ополчения мы решили идти путем легитимации новой народной власти. Меня ребята выдвинули кандидатом в народные губернаторы: «Давай, Паш, за тебя будем кричать».

Уже тогда протест разделился надвое: бо́льшая часть ела с руки олигархов и готова была за скромное вознаграждение тихо сливаться под сильных мира сего. Другая же часть людей была настроена более решительно, их глаза горели чувством огненной справедливости. Их я и собрал под новосозданное неформальное объединение «Народное ополчение Донбасса».

Ночь с 28 февраля на 1 марта 2014 года была, пожалуй, самой длинной ночью в моей жизни. Спал я глубоко, проснулся рано весь в поту, но с бодрым духом и решительным настроем.

И вот он, митинг. Море людское. На площади – от 20 до 50 тысяч человек. Таких толп на политическом мероприятии в Донецке не видали со времени советских первомайских демонстраций. Над головами людей уже реет много триколоров Российской Федерации. Слышатся возгласы: «Россия!», «Беркут!», «Русские – вперед!», «Донбасс – Россия!». Глаз выхватывает крупные лозунги на растяжках: «Донбасс с Россией!», «Свободу русскому языку!». Вижу слезы радости на многих лицах, которые мой взгляд выхватывает из толпы. Люди и воодушевлены, и возмущены разом. Они ненавидят киевскую хунту и ждут, что Россия не бросит, поможет, сделает так, как в Крыму. Но это во многом иллюзия. Ведь митинг сразу же оседлали олигархи. Местные воротилы Партии регионов использовали весь свой адмнистративный ресурс, чтобы свезти на площадь как можно больше людей. Но они могли этого и не делать: дончане пришли на митинг сами, по зову сердца. Никто не хочет жить под властью обезумевших, скачущих идиотов, скандирующих «Бандера – наш херой!».

Но титушня никуда не делась. Ее молодчики стоят на трубуне, выполняя волю хозяев. «Слить» протест, выпустить пар народного гнева в свисток. Не подпустить к микрофону митинга «ненужных», не холуев местных воротил.

О чем-то на сцене распинался секретарь горсовета Богачев (его освистали), рядом крутился нардеп Коля Левченко. Вокруг сцены стояли неизменные титушки. К сцене пускали только рукопожатных «лидеров». Нас к микрофону никто допускать не собирался. Все было строго организовано. Они даже митинг устроили не у областной администрации, а в стороне от нее, на площади Ленина, примерно в четверти часа пешего хода. Ну так, на всякий случай. Они просто пытались перехватить инициативу у нас, у Народного ополчения Донбасса. Но мы и на митинге раздали пачки листовок: люди уже знали, чего мы хотим и кто такой Павел Губарев.

Чувствую, как наливаюсь одновременно и гневом, и силой, и решимостью. Вот он, мой час! Или теперь – или никогда! Надо увлечь митинг за собой, снести титушню, не дать жирным котам из Партии регионов утопить народное движение в вонючей грязи «компромисса». Не дать им снова сохранить власть и капиталы на шее народного движения! Теперь – вперед, только вперед, и не трусить! Не сломиться!

Начинаем пробиваться к трибуне сквозь людскую массу.

Я зашел на сцену со стороны народа. Под сценой стояли все наши, человек триста. Кто-то дал мне в руки рупор. Подсадили. И вот я – на сцене. «Слоооовоооо! Слооовооо!» – скандирует народ. На меня набрасываются титушки, пытаются кучей стащить со сцены в дальний угол. Бьют. Против меня с товарищами-боксерами – раз в пять больше громил.

Пытаюсь отбиваться. На меня наваливаются кучей. Трещит кость руки. Задыхаюсь. Бешено молотя кулаками, рвусь из душащих меня захватов. Сквозь адреналин пробивается предательский страх. Рвется наружу инстинкт самосохранения. Давлю его злостью и бьюсь… Легкие вот-вот лопнут, подступает мука удушья, и сердце, кажется, колотит в ребра. Но внезапно становится легче.

Меня начинают отбивать. Народ бросается на помощь, на титушню сыплются удары и проклятия. Сам я этого тогда не видел, но потом мне рассказали: увидев попытку расправы со мной, на сцену из толпы рванулись шахтеры. Они матом посылали своих начальников, которые привозили их с работ на митинг «регионалов». Они рванулись защищать меня, простого парня! Потому что страстно жаждали впервые в жизни поучаствовать в чем-то живом, настоящем. Как им хотелось не быть массовкой, а воспользоваться своим шансом творить историю! Именно этот момент спас мне жизнь и стал моим звездным часом. В страхе, что сейчас народ будет их бить, с трибуны-сцены исчезли штатные «ораторы»-регионалы.

Трясу головой, пытаюсь восстановить дыхание. За моей спиной товарищи разворачивают триколор России. Беру микрофон. Растрепанный, с выбивающимся из-за пояса брюк свитером, задыхаясь после потасовки, начинаю говорить. Прошу народ успокоиться и немного отойти от сцены. Начинаю свое выступление:

– Я, Павел Губарев, командир Народного ополчения Донбасса… Сегодня я говорю официально, что мы способны мирным способом взять власть в свои руки. Мы – народ Донбасса…

Когда местные Советы должны были присягнуть своему народу и признать нелегитимной власть в Киеве, они, напротив, стали пресмыкаться перед нею. Они своим решением сказали, что это – легитимная власть! Только не надо нам люстраций, не трогайте нас! Скажите: а нам до них есть дело?

– Не-ет! – отвечает мне рев тысяч глоток.

– Везде, в Донецке и Харькове, в Луганске, Севастополе, Херсоне, Николаеве и Одессе, мы мирным способом выйдем из политического кризиса. Когда здесь, в Донбассе, практически сто процентов людей думают так же, как и я, нам нет смысла браться за оружие! Нам нет смысла друг в друга стрелять! Только мир, только спокойствие, только порядок… Скажите честно: ведь у нас нет особых претензий к нашей милиции?

– Не-ет! – слышу в ответ.

– Мы считаем «Беркут» и внутренние войска героями, – продолжаю я, почти восстановив дыхание. – И на наших с вами митингах мы кричим: «„Беркуту“ – слава!»…

Митинг подхватывает и скандирует эту речевку. Взлетают вверх руки со сжатыми кулаками. Тысячные массы словно вливают в меня энергию, силу, таинственную прану. Я словно воспаряю на крыльях.

– И здесь, на Донбассе, этот западноукраинский, человеконенавистнический фашизм не пройдет! – чеканю в микрофон, и митинг эхом отвечает: «Не прой-дет! Не прой-дет!»

Говорю людям о том, что те земляки, с которыми имел честь общаться в последние дни, считают единственной на сегодня народной властью – власть Севастополя.

– Город-герой Севастополь! Душой мы с вами! – несется над площадью усиленный динамиками мой голос, и люди отвечают мне:

– Россия! Рос-си-я!

Говорю о том, что здесь, на народном вече, собрались истинные люди Донбасса, шахтеры, металлурги, врачи, учителя. Но людское море перебивает меня, ритмично скандируя:

– Донбасс! Донбасс! Донбасс!

Когда рев стихает, продолжаю. Итак, для выхода из сложившегося политического кризиса есть мои предложения. А вы скажете, согласны ли с ними.

Во-первых, в сложившейся ситуации всеобщего безвластия – объявить в Донецкой области народную власть.

Во-вторых, объявить проведение референдума по вопросу будущего статуса нашей родной земли. Только мы сами, народным волеизъявлением, решим: останется ли Донетчина частью Украины, будет ли она какой-то независимой территорией или она станет частью Российской Федерации.

В-третьих, одновременно с референдумом провести свободные, честные, народные выборы губернатора Донетчины. А также – перевыборы во все местные Советы.

В-четвертых, обратиться за помощью к Российской Федерации и открыть в Донецке российское консульство. Для выдачи российских паспортов всем желающим. А также попросить у РФ гарантий военной и политической безопасности.

– Что мы должны сделать сейчас? Здесь, на площади, народным волеизъявлением выбрать народного губернатора Донетчины! – призываю к людям.

И начинается действительно что-то вроде новгородского веча. Крики «Губарев! Губарев!», сначала нестройные, сливаются в мощное скандирование.

Призываю к тому, что все силовые структуры региона должны присягнуть на верность новой, народной власти и выполнять ее распоряжения до оглашения результатов свободных, честных выборов. А чтобы защитить народную власть, призываю всех разбить постоянный палаточный городок у областной госадминистрации.

– Надо просить всех дончан и жителей области поддержать нас палатками, – предлагаю людям. – Полевыми кухнями. Пищей. Финансами. И гарантированием безопасности!

Честно рассказываю всем о том, что не собирался заниматься политикой, что получил три высших образования и трудился в своем бизнесе, чтобы кормить троих детей. Что меня уже пробовали и запугать, и подкупить, но я не продаюсь. С народом пойду до конца.

– Юго-Восточную Украину я называю Новороссией! – твердо заявляю принародно. – Это – земля по своей сути русская. Украиной она никогда не являлась, и все постоянные политические кризисы здесь это показывают. Но власть всегда пытается замылить эту проблему! И настолько они замылили, что сегодня страна – на грани гражданской войны. Повинны в этом власть и оппозиция! А мы, люди простые, стали заложниками их грязных олигархических игр. Мы этого не желаем! Мы не хотим ни с кем воевать! Нам не с кем воевать, мы все в Донбассе солидарны друг с другом…

Говорю людям, что идеалом для меня служат такие политики, как лидер Белоруссии Александр Лукашенко. Принципы власти Лукашенко мне близки и по духу, и по смыслу. Говорю, что пример для меня – и погибший вождь Венесуэлы Уго Чавес, и великий кубинец Фидель Кастро. Близки мне в своих евразийских интеграционных устремлениях Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев. И только в рамках Евразийского экономического и военного союза я вижу будущее своей родной земли. Крупная, государствообразующая собственность, земля и ее недра – должны быть собственностью народа. Народа, а не кучки олигархов, которые постоянно «дерибанят» национальное достояние, никогда не слыша своего народа. Коррупция будет искоренена народной властью жестко и бесповоротно.

– У нас хватит воли довести это до конца! – заявляю всему вечу.

– В обществе должны быть установлены принципы истинного народовластия. Граждане должны иметь право контроля над всеми избранными ими людьми. Они имеют право отзывать избранного ими депутата с помощью простейшей и эффективной процедуры.

Я – дончанин и безмерно люблю Донбасс. И эта любовь не дает мне права быть равнодушным. Слава Донбассу! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!

Слова мои встречаются ревом одобрения тысяч людей.

Микрофон отключают. Титушки пытаются снова оттереть меня со сцены. Часть митинга орет: «Уйдите!», «Провокация!» Но их перекрывает другая часть, ритмично скандирующая: «Мик-ро-фон! Мик-ро-фон! Отдайте ему микрофон!».

Заканчиваю выступление. С презрением бросаю титушне: «Разве я призывал к оружию? Это – мирный митинг. А вас всех, люди, прошу обеспечить мне безопасность. „Беркуту“ – слава!»

И снова вече подхватывает мой призыв, и воздух сотрясается от мощного, дружного скандирования.

«Беркуту» – слава!

– Вы нужны мне сейчас! – обращаюсь к народу. – По украинским законам, которые мы сейчас не признаем, я сейчас – вне закона. И мне не на кого больше опереться, кроме как на вас, братья! Я пошел до конца, пошел ва-банк. Обратной дороги у меня нет. Клянусь: я вас не предам!

– Россия! Россия! – ответила мне площадь…

Это был наш триумф. Успех Народного ополчения Донбасса, который мы подготовили за шесть дней. «Регионалы» воспринимали нас как своего рода майдановцев, отбиравших у них власть. Но затоптать Народное ополчение тогда не вышло. Протест рванул на новую высоту.

Пользуясь воодушевлением и успехом, мы увлекли народ с манифестации к ОГА. Но штурмовать здание администрации пока не стали: так мы решили с соратниками. Штурм отложили на 3 марта, чтобы хоть как-то подготовиться.

Второе марта прошло в хлопотах. Я отправил в Ростов свою жену Катерину и детишек, обнял и перецеловал их на вокзале. Они отправились на Дон на поезде «Иловайск – Ростов». Через некоторое время супруга отзвонилась и сказала, что они на месте и находятся в безопасности. На душе стало спокойно. Решительности прибавилось. Эта был тот русский тип решительности, когда ты готов бороться несмотря ни на что: делай что должен, и будь что будет!

Мы знали, что 3 марта собирается внеочередная сессия Донецкого областного совета. С ее посещения я решил и начать свой путь как народный губернатор Донбасса…

Глава 3
Штурм и плен

Посадив жену с детишками на поезд утром 2 марта 2014-го, отправился я проводить совет командиров Народного ополчения Донбасса. Не знал я тогда, что на воле мне осталось ходить всего несколько дней…

Когда сегодня читаешь воспаленную украинскую пропаганду о том, что Губарев, как и Стрелков, – агенты ГРУ, только смеешься. До чего может дойти пропагандистское безумие? В тот момент, глядя вослед уходящему поезду на Ростов, я думал: «Дождемся ли мы помощи России?». Все, что у нас тогда имелось, – так только праведный гнев народа, собственные энергия и смелость. Вокруг нас не вились агенты ФСБ и ГРУ в темных очках, не шептали нам пароли и не передавали набитые деньгами черные атташе-кейсы. Мы знали только то, что Крым возвращался в Россию. И что президент Путин в Москве обещал своих не бросать. Было воодушевление: сегодня – Крым, завтра – Донбасс. В те горячечные боевые дни мы могли рассчитывать лишь на самих себя. Вряд ли что-то у нас вообще получилось, не соберись тогда вокруг нашего дела «могучая кучка» прекрасных, отважных, чистых сердцем ребят. С кем их сравнить? С тремястами спартанцами? Да не получится: нас тогда было поменьше. Ко 2 марта 2014 года в боевой, «силовой» группе у нас было всего двадцать решительных ребят. Но зато каких! Не о всех я могу написать открыто. Сами понимаете, почему. Ведь война не закончена, и многие из них теперь стоят не только в рядах армии Новороссии, но и работают в тылу нашего врага. А кого-то уж нет в живых.

…Я уходил с вокзального перрона, придерживая травмированную руку. Болела она, зараза.

Вскоре мы, уже на конспиративной квартире, провели совет командиров. Мы горячо обсуждали: надо ли брать штурмом Донецкую областную госадминистрацию? Ведь для этого нужны были не только крепкие ребята, но и хорошее материальное обеспечение. «Болгарки», чтобы резать решетки на окнах и запоры на дверях. Грузовики с песком и мешками – чтобы потом баррикадироваться и держать здание. Все это требовалось где-то купить, нанять. Собственные средства к тому времени вылетели в трубу. Но была помощь от простых людей. До сих пор помню человека, который каждый день приходил на наши уличные акции, отзывал меня в сторону и передавал по 30 тысяч гривен. И говорил: «Это – моя личная инициатива». Спасибо вам, неизвестный. Благодаря таким, как вы, мы тогда и смогли действовать.

Утром 3 марта открывалась внеочередная сессия Донецкого областного совета. Мы отчетливо видели, что местный «политикум» сдается. Что он пробует оседлать нашу «повестку дня» – но ничего не делать. Только выторговывать у киевской хунты условия сдачи. Эта провинциальная «элита» никак не могла понять, что она уже – никто, и с ней в Киеве не собираются разговаривать на равных. После моего выступления эти «народные избранники» успели принять беззубое обращение к Верховной Раде, где что-то мямлили о децентрализации на Украине, о необходимости развивать отношения с Россией. Но было ясно, что их попросту разгонят при желании, как матрос Железняк – несчастное Учредительное собрание. Да даже и разгонять-то не придется: они по первому окрику из Киева встанут по струнке и наплюют на местный народ. Они ведь даже не прекратили перечислять налоги в Киев, тамошней хунте! Они послушно приняли назначенного Турчиновым губернатора – Таруту. Старого, ахметовского губера Шишацкого, облсовет решил сделать своим «спикером». И больше ничего он предпринимать не собирался.

Мы же ставили вопросы, как говорится, ребром. Для нас местные политиканы, заседавшие в совете, были наравне с киевской хунтой. Надо было смещать их и действовать решительно. Именно отказ от захвата местных органов власти привел к поражениям в Харькове и Одессе. Мы не желали идти на компромисс, на соглашательство с местными верхушками из «регионалов». Как в Харькове, где протест «сливался» под губернатора Добкина и мэра Кернеса.

2 марта мы решили: у нас есть две «болгарки» и передвижной генератор. Все здание «зашито» в металл. Значит, сносим милицейское охранение и входим в здание администрации, разрезая металл. Мы, правда, тогда еще не знали, что «болгарки» его не возьмут. Но это уже неважно. 2 марта мы постановили: о наших намерениях брать здание приступом публично не объявлять. Собрать митинг у администрации, надавить им на психику власти – а на штурм идти по обстановке. Если решение сессии даст нам повод для овладения зданием, то мы «накачиваем» митинг – и переходим в атаку. А сначала я решил вообще выступить на сессии. Теперь-то я понимаю, как мы ошиблись, и что надо было сразу завладевать оружием, врываясь в местное управление СБУ или в милицию. Как говорится, знал бы, где упадешь, – соломки бы подстелил.

В общем, решили действовать хоть и радикально, но все же не максималистски. Был ли страх? Конечно. Но уже не тот, что в ночь на первое марта, когда пришлось переходить свой Рубикон. Теперь было страшно все профукать, провалиться. Боязнь за семью ушла. Теперь надо было не опозориться перед людьми. Местных силовиков я, честно говоря, не опасался. Уже знал, что меня отказались арестовать 1 марта и местные менты, и региональные «эсбеушники» в лице донецкой «Альфы». Да и популярность уже имелась бешеная. На митинге меня всегда окружали горячие сторонники. Так что схватить меня они уже не дали бы. С митингов же я всегда уходил незамеченным. Сначала уходила «фейковая», фальшивая машина якобы с народным губернатором. Я же ехал на другой. Да и ночевал то на одной, то на другой конспиративной квартире. В общем, меры безопасности принимались изначально.

На следующее утро у администрации собралось около полутора тысяч разгневанных горожан. Администрацию охраняли небольшие силы милиции. Возникла еще какая-то частная охранная фирма, то ли Ахметова, то ли губернатора Таруты, только-только назначенного майданной хунтой. Прибыли они на микроавтобусе, выскочили с АКСУ – укороченными «калашами». Но, увидев разгоряченную толпу, быстро ретировались.

Мы с товарищами подошли к центральному входу. Охрана (а это были даже не милиционеры, а титушки) просто расступилась и свободно пропустила нас внутрь. Вернее, меня и еще одного товарища. Таково было условие: чтобы не создавать давки. Так что зашли мы, куртки сбросили и прошествовали в зал заседаний. Слова мне никто предоставлять не собирался. Потому, дождавшись, когда один докладчик закончит, я сказал тому, кто выходил к микрофону: «Дружище, погоди. Дай мне сделать короткое сообщение!».

И вот я стою перед этими «народными избранниками», уставившимися на меня. Произношу заготовленную речь.

Риторику я сделал мягче, рассчитывая склонить на свою сторону хотя бы часть депутатов:

– Я выражаю общее мнение людей, а не свое личное. Ранее я с вами говорил только на языке ультиматума и силы, однако признаюсь, мне это неприятно. Я так же, как и вы, опасаюсь проявления насилия. Ибо на самом деле нам здесь, на Донбассе, не с кем воевать, мы все заодно. Нужно помнить, что следующие выборы, и в областной совет в том числе, состоятся уже очень скоро. И вам придется смотреть народу в глаза, отвечать на вопросы. Многие из вас уважаемые и заслуженные люди, пользующиеся поддержкой. Но если сейчас отвернуться от простого народа и проигнорировать его требования, эту поддержку можно легко потерять. Поэтому я призываю услышать народ и выполнить его волю. Для этого понадобится все ваше мужество, но я верю, что вы – очень сильные люди, и поэтому мы возлагаем на вас свои надежды. Сегодня в ваших руках судьба страны, судьба региона и его вектор развития на десятилетия вперед…

Ну, а дальше просто зачитал наш ультиматум…

Надо сказать, что на сей раз мне никто, как в горсовете, не кричал в ответ: «Клоун!». Никто не свистел и не топал. Можно сказать, внимали, как бандерлоги слушали удава Каа. Все-таки под окнами шумел возмущенный митинг. Со мной даже заигрывать пробовали.

– Хочешь в Верховную Раду? – подкатил ко мне уже после речи один из областных депутатов, Владислав Лукьянов из Харцызска.

– Ты что, с ума сошел? Что мы там делать-то будем? Я и вас-то не представляю в дальнейшей политике. Все, вы закончились! – отвечаю ему.

Но, как и следовало ожидать, областной совет, ходивший под олигархом Ахметовым, мое выступление проигнорировал. Он только назначил ахметовского ставленника Шишацкого, уволенного из губернаторов, председателем облсовета. Ну что ж, не желаете по-хорошему, поговорим с вами языком силы. Вы нас не слушаете? Объявляем вас незаконным органом власти.

Вышел к митингу: «Первое: сегодня проигнорированы наши требования и избран председателем донецкого областного совета А. Шишацкий.

Второе: предлагаю считать Донецкий областной совет нелегитимным органом власти.

Тем депутатам, которые напишут заявления о том, что они отказываются от депутатских полномочий добровольно, мы гарантируем безопасный выход из здания. Депутатов, которые не захотят сложить полномочия, я призываю все-таки подумать и услышать свой народ. Пока так…

Мы формируем временное правительство и объявляем референдум. Дату проведения референдума я объявлю после коротких консультаций.

Руководители всех организаций, обеспечивающих жизнедеятельность в городе, должны присягнуть народной власти, в случае, если откажутся дать присягу, они будут уволены…

Сегодня нас за людей не считают! Если нас не слышат – готовимся к штурму!»[10]10
  Из моего выступления на митинге 2 марта 2014 года возле здания Донецкой областной администрации (теперь – Дом правительства ДНР).


[Закрыть]

«Патриотические силы Донбасса», организация Александра Ходаковского, пробовала зачитать свое вялое и нерешительное, заранее подготовленное обращение к Верховной Раде. В этом документе не было призыва к решительной борьбе, была только апелляция к Киеву, чтобы он «нас услышал». Примчался на митинг мэр Донецка Александр Лукьянченко, взял слово – и пробовал апеллировать к этому невнятному обращению. Забрав у него микрофон, объявляю всем: поскольку и горсовет нас слушать не стал, он также нелегитемен. А теперь – на штурм!

Мы рванулись к главному входу. Милиционеров мы смыли за несколько минут. Они выстроились перед входом и закрылись щитами. Но люди стали вырывать щиты у них из рук, срывать с голов шлемы. Помню, как один получил в морду. Этого хватило: силы МВД рассеялись – и мы оказались перед запертыми воротами. Висит на них замок. Где ключ? Что делать? Решаем: не срезать замок и взять администрацию с внутреннего двора. Если ворваться в него, то можно проникнуть в здание: на окнах уже второго этажа нет никаких решеток.

Хлынув к воротам во двор, мы их быстро выломали. А потом приставили их к стене как пандус – и по нему полезли к окнам второго этажа. Зазвенело разбитое стекло. С десяток ребят проникли внутрь здания через окно – и уже изнутри открыли нам все двери, ведущие во двор. Мы рванулись в администрацию. Был примерно полдень, 3 марта.

Видели бы вы, как быстро утекли из здания депутаты облсовета! Они так спешили, что многие оставили в ячейках свои электронные карточки для голосования. Некоторые просто выкинули свои карточки, наспех замазав чернилами шариковых ручек свои имена на пластике. Несколько депутатов смыться не успели, и мы нашли их, прячущихся на верхних этажах. Мы их, конечно, отпустили. Шишацкого поймали на улице и немного помяли. Нет, не мои ребята – народ. В рамках, так сказать, низовой инициативы. Но разве стоило бить перепуганного чиновника, который уже стал никем?

В занятом нами сессионном зале объявляю: мы формируем новый состав областного совета и народное правительство! Мы создадим свой Верховный совет Донецкой области. Депутатами в них будут делегаты от каждого города региона, по два человека от города. Пусть территориальные громады-общины Волновахи, Мариуполя, Макеевки, Тореза, Снежного, Славянска, Димитрова, Красноармейска, Горловки, Харцызска, Авдеевки, Константиновки, Краматорска и Артемовска пришлют своих представителей. Плюс представители пророссийских общественных организаций. Я говорил, что каждую кандидатуру в народное правительство мы примем на широком вече. Изложив план в сессионном, выхожу на улицу и повторяю это всему митингу.

Но в тот момент ни одна из общественных организаций нас не поддержала. Такую жесткую повестку никто принимать тогда не хотел.