Текст книги "Купола российские. От веры до верности"

Протоиерей Павел Гумеров
Купола российские. От веры до верности. Очерки и рассказы

Допущено к распространению Издательским советом

Русской Православной Церкви

ИС Р22-203-0055

© Издательство «Сибирская Благозвонница», оформление, 2022

© Гумеров П. Ш., текст, 2022

Вместо предисловия

Золотые купола, как зажженные свечи, пламя которых устремляется ввысь, – символ России. На эту тему сложено много песен и стихов. Кого-то купола радуют, а кому-то слепят глаза. Но меняются эпохи, меняется государственный строй, полностью изменяется облик страны, а русские церкви продолжают сиять золотом. И пусть даже его кое-где заменяют на более долговечный нитрид титана, очень похожий на позолоту, сути это не меняет. Купола наших церквей всегда будут золотыми, даже если это кому-то мешает и вызывает чье-то раздражение.

Книга эта – о моей любви к своей стране и ее людям, о наших скорбях и достижениях, о проблемах и об их решении. И даже когда я обращаюсь к судьбе совсем уж нерусских по крови людей, всё равно имею в виду нашу Родину, Россию.

Русский человек не лишен недостатков, и мы все их прекрасно знаем, но у него всегда было желание угодить Богу, послужить Отцу Небесному. Русь называют Святою. Идеалом русского человека было не богатство, знатность, значимость, почет, известность, а святость. Ни в одной стране мира за тысячу лет не было явлено столько святых, сколько в нашей стране.

Русский народ – народ-богоискатель, он не может удовлетвориться только земным хлебом насущным, комфортом и успехом в делах. Его душа тоскует по Небесам. Об этом – вся русская литература: о поисках Бога, о стремлении к Нему.

Самым красивым и величественным зданием как в столице, так и в глухом селе всегда был храм. И храм этот венчали золотые купола. В песне Владимира Высоцкого, которая так и называется – «Купола российские», есть строчка: «Купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал». Такое понимание может показаться немного наивным, ведь Бог по определению вездесущ и всеведущ, Он, конечно, замечает и видит всё, Его внимание не нужно привлекать как-то специально. Но в этой фразе очень глубоко выражено желание русской души что-то сделать для Бога, послужить Ему, порадовать Его. Как детям хочется сделать отцу подарок на день рождения или какой-нибудь другой праздник и увидеть его улыбку и ответную радость.

Бог любит русский народ, Он всегда рядом с ним, Он держит нас за руку. Радуется нашим добрым делам и скорбит о наших грехах. Господь не только ведет Русь тернистым путем ко спасению, Он Сам идет вместе с нами.

 
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
 

Фёдор Тютчев

Почти все материалы, вошедшие в мою книгу, были когда-то опубликованы на портале «Православие. ru».

Тексты, размещенные в этом сборнике, разделены на три части.

Первую часть я посвящаю моим соотечественникам. Нашим предкам и нашим современникам. Этот раздел открывается рассказом о русских святых, древних, но в то же время близких нам, Петре и Февронии Муромских. Жизнь этих русских праведников всегда будет путеводным маяком для всех нас, идеалом, на который нужно равняться. Далее следуют очерки о более близких к нам по времени людях и наших современниках. Среди них также есть святые подвижники, например царственные страстотерпцы. Есть люди просто благочестивой жизни, есть люди на первый взгляд самые обычные, есть и преступники. Но все они ищут Бога, их жизнь – это всегда тернистый путь в Дом Отца Небесного.

В разделе «Соотечественники» мне еще особенно дорога глава «Батюшки бывают разные». Она посвящена весьма наболевшей теме – нравственному облику современного духовенства. Для многих не секрет, что сейчас идет настоящая информационная война по дискредитации Церкви и священства. И я решил дать некий, по возможности, объективный и беспристрастный взгляд изнутри на жизнь священнослужителей. Постарался без прикрас и лакировки действительности написать о нравственных падениях и восстаниях некоторых священников. И, конечно, рассказать о героях нашего времени среди духовенства. Ведь некоторым отечественным батюшкам можно смело давать «героя Российской Федерации», то есть высшую награду нашей страны, которую присваивают за совершение героического подвига.

Следующий раздел этой книги посвящен семье и темам, с ней связанным. Ведь семья – маленькое государство. Из семей, как из клеточек, строится страна. А русская семья – это маленькая Россия, в ней отражаются наши общие радости и горести.

И наконец, заключительная часть книги посвящена нашим проблемам. О том, как преодолеть возрастные кризисы, победить тревогу, гнев, пьянство. В последней главе рассказывается о том, как отметить новогодние праздники и сохранить в чистоте душу. В канун Нового года мы провожаем уходящий год и подводим его итоги. Эта глава – итог всего сборника, ее эпилог.

Часть I
Соотечественники

Загадки «Повести о Петре и Февронии»

О том, что святые Пётр и Феврония Муромские являются покровителями семьи и супружества, а день их памяти объявлен федеральным праздником семьи, любви и верности, известно почти каждому жителю России. И это не может не радовать. Но с тех пор, как был установлен особый праздник в их честь и почитание Петра и Февронии приобрело широкий размах, не смолкают споры вокруг их имен. Больше всего недоумений и вопросов вызывает не их каноническое житие, включенное в Четьи Минеи святителя Димитрия Ростовского, а знаменитая «Повесть о Петре и Февронии Муромских». Одни считают ее единственным и безоговорочным источником сведений о благоверном князе и благоверной княгине, другие – красивой легендой, не имеющей ничего общего с их реальными биографиями. Давайте попробуем разобраться, таким ли легендарным и фольклорным является этот замечательный памятник древнерусской письменности.

Сказание это – творение соборного священника Ермолая-Еразма, написанное им по заказу митрополита Московского Макария после канонизации святых благоверных Петра и Февронии на Московском Соборе 1547 года. Однако митрополит Макарий не стал включать данное произведение в свои знаменитые Великие Четьи Минеи. Видимо, он счел его не совсем подходящим по стилю и содержанию к привычному житийному жанру.

Насколько мы можем доверять «Повести о Петре и Февронии»? Дело в том, что отец Ермолай-Еразм вовсе не был сказителем, подвизавшимся в художественно-литературном жанре. Он был выдающимся богословом, писателем, публицистом, человеком высокообразованным. К тому времени он уже написал значительное количество произведений, поэтому святитель Макарий, сам муж весьма ученый, и поручил ему составить житие Муромских чудотворцев. В том, что Ермолай, конечно же, не сам выдумал данное сказание, но лишь обработал существующие предания о благоверных Петре и Февронии, не сомневаются даже самые жесткие критики «Повести…». Ермолай-Еразм, видимо, опирался в своих исследованиях только на устные народные предания о Муромском князе и его супруге. Но так ли далеко он ушел от летописей? И можно ли считать «Повесть о Петре и Февронии» действительным источником сведений об их жизни?

Дело в том, что народное почитание и свидетельства о жизни и чудесах святых являются и поныне серьезным источником при составлении житий канонизированных святых. А в XVI веке и, конечно, в более ранний период устное творчество было главным источником информации.

Заслуга Ермолая-Еразма в том, что он бережно собрал все, на его взгляд, достоверные сказания и предания о святых Петре и Февронии и, отредактировав их, донес до читателя. Ошибка же этого древнего писателя в том, что он не соединил устные предания с данными летописей.

Кроме весьма краткого канонического жития, включенного в Четьи Минеи святителя Димитрия, кроме других, более поздних, но куда более полных житий и непосредственно самой «Повести…» Ермолая-Еразма, есть еще одно житие Петра и Февронии. На мой взгляд, оно является самым объективным и исторически выверенным источником. Это жизнеописание составлено святителем Филаретом (Гумилевским), блестящим богословом, авторитетным историком XIX века, и включено им в книгу избранных житий святых. Чем для нас особенно ценен труд святителя Филарета? Он, как профессиональный историк, опирается на исторические источники: русские летописи, родословную Муромских князей, историю Рязанского и Муромского княжеств, «Пролог», сочинения историков Татищева и Карамзина.

Но вернемся к «Повести…» Ермолая-Еразма. То, что это произведение также является источником сведений о жизни любимейших русских святых, несомненно. Даже святитель Филарет, несмотря на то что подходит к «Повести…» критически, широко использует ее при написании своей версии жития.

Но пора обратиться к самой «Повести о Петре и Февронии». Попробуем разобраться в том, что в этом сказании можно признать вполне достоверным с духовной и агиографической точек зрения, а что вызывает сомнения.

Раз «Повесть…» так прочно вошла в православный обиход и пользуется такой известностью и уважением у церковного народа, мы не можем не признавать за ней права быть источником сведений о земной жизни небесных покровителей брака. Посмотрим же, какие загадочные места сразу бросаются в глаза в труде Ермолая-Еразма.

В «Повести о Петре и Февронии» Муромские князья имеют крещальные имена Пётр и Феврония, а в конце жизни принимают монашество с именами Давид и Евфросиния. Это, конечно, явная ошибка. В летописях и родословиях Муромских князей сказано: в Муроме с 1205 по 1228 год правила княжеская чета – Давид Юрьевич и его супруга Евфросиния. Святитель Филарет (Гумилевский), опираясь на «Родословную книгу князей и дворян российских и выезжих» (1787) и другие источники, пишет: «Когда князь и княгиня достигли глубокой старости, то в одно время облеклись в иноческое одеяние, один с именем Петра, другая с именем Февронии». В примечаниях к своему труду святитель Филарет говорит, что в «Повести…» мирские имена святых перепутаны с монашескими и что ошибка эта перешла и в печатный «Полный месяцеслов».

Почему отец Ермолай-Еразм допустил эту неточность? Не сверившись с летописью, он более доверился устным рассказам, которые не смогли упомнить точного имени князей. В народе они были более известны как Пётр и Феврония; вот народное сознание и решило, что такие имена святые имели до монашества. Думаю, ошибка эта простительна, особенно для древнерусского человека. На Руси многие люди, а князья в особенности, имели по нескольку имен. Например, сам святой креститель Руси, равноапостольный Владимир, прославлен со своим славянским именем, а его крещальное имя – Василий – известно далеко не всем. Были князья, которые вошли в историю под двойным именем, к примеру старший внук Владимира Мономаха святой благоверный князь Всеволод Мстиславич, которого часто называют Всеволод-Гавриил. Но, вообще говоря, если святой принимает постриг, то, как правило, мы прославляем его уже с монашеским именем (хотя исключения из этого правила тоже встречаются).

Согласно «Повести…», в Муроме до князя Петра (Давида) княжил его брат Павел. В летописных источниках он носит славянское имя Владимир.

Видимо, при рождении ему было дано именно это известное и славное на Руси имя. А при Крещении он принял второе, в честь апостола Павла, ставшего его небесним покровителем. У князя Павла (Владимира) была супруга. И вот «диавол, испокон веку ненавидящий благо человеческого рода, послал жене князя на блудное дело злого крылатого змея» (здесь и далее «Повесть…» цитируется в русском переводе. – прот. П.Г.). Этот змей видится некоторым исследователям самым фантастичным, нереальным персонажем данного сказания. Скептически настроенные, они тут же начинают видеть здесь сказки об огненном змие и проводить параллели с какими-то совсем неславянскими мифами.

Змий, упомянутый в «Повести…», конечно же просто некий виртуальный морок, личина, принимаемая на себя врагом рода человеческого, которого Священное Писание называет великим драконом, древним змием (см. Откр. 12, 9). Диавол, как известно, падший ангел, бесплотный дух, но он может принимать вид любого одушевленного существа или неодушевленного предмета. В древние времена диавол любил являться нашим предкам (да и другим народам) в виде чудовищного, часто огнедышащего, ящера. Поэтому-то в былинах и распространен образ змия – дракона с тремя головами или с одной.

Итак, нечистый дух в виде змия прилетает к супружнице князя и чинит с ней блуд. Что это не просто какая-то рептилия, а темная духовная сущность, видно из того, что змий является в двух обличьях: как ящер и как человек. Он принимает облик князя Павла. Притом змий вскоре настолько наглеет, что уже не скрывает перед княгиней своего мерзкого вида, но при других в целях конспирации является в виде князя: «А посторонним людям казалось, что это сам князь с женою своею сидит». Наконец княгиня не выдерживает и рассказывает всё мужу. Тот советует жене хитростью выведать у змия, что может послужить причиной его смерти. В минуту откровения злодей проболтался, что смерть ему суждена «от Петрова плеча, от Агрикова меча».

Павел делится своим горем с родным братом, Петром. Через некоторое время тому во время молитвы является некий отрок (видимо, ангел) и указывает место, где спрятан меч. Пётр берет Агриково оружие, находит удобное время, врывается в покои княгини и убивает коварного змия. Но перед тем как удалиться к себе в преисподнюю, змий обрызгал князя Петра своей кровью. Князь тяжко заболел: на всём его теле появились язвы.

Давайте остановимся на этом месте и поразмышляем над тем, могла ли такая история произойти в действительности. Если мы немного абстрагируемся от поэтического описания чуда со змием, которое дает нам «Повесть…», то не увидим в данном эпизоде с точки зрения агиографии и духовного опыта Церкви ничего мифологического. Жена князя, видимо, подолгу находилась в разлуке со своим супругом: князья тогда всё время воевали и, отправляясь в продолжительные походы, надолго оставляли своих жен. Воспользовавшись этим, диавол подбрасывает жене князя искушение блудной похотью. Враг всегда сначала находит в человеке слабое звено, чтобы пробить брешь в его душе и далее погубить, пленив какой-нибудь страстью. В данном случае он, видимо, воспользовался тоской княгини по мужу и связанными с ней блудными мечтаниями. Овладев умом женщины, он переходит к воображаемому блуду с ней, так как может принимать вид не только змия, но и ее законного супруга. И хотя в «Повести…» говорится, что змий силой овладел ею, такое вражеское воздействие не может произойти без того, чтобы человек сам не поддался на искушение. Как такое могло произойти? Может ли диавол, бестелесный дух, совершать подобные блудные действия? Да, диавол не имеет плоти, но он может вторгаться в наш материальный мир и совершать некие действия. Он может даже нанести реальные побои людям (что описано в житиях), способен и на другие действия. Неужели сатана, многие тысячелетия упражняющийся в обмане и зле, глупее человека? В наше время, когда компьютерные технологии позволяют создавать иллюзию полного присутствия, нас не могут удивлять подобные фокусы (например, фильмы в формате 4DX, когда ты, сидя в кресле кинотеатра, получаешь совершенно реальное ощущение того, что находишься в гуще событий, происходящих на экране).

Опыт Церкви и святоотеческая литература свидетельствуют: диавол, соблазняя людей, может являться в человеческом обличье и совершать с ними почти реальные блудные действия. Блудный демон может принимать вид и мужчины, и женщины. Как пример можно привести случай, описанный в «Лавсаике» – произведении V века, в котором собраны сказания о жизни древних подвижников. Вот что рассказывает авва Пахомий: «Враг принял вид эфиопской девицы, которую я видел в молодости, когда она летом собирала солому. Мне представилось, что она сидит у меня, и до того демон довел меня, что я думал, будто уже согрешил с ней. В исступлении я дал ей пощечину, и она исчезла. Поверь мне, два года не мог я стерпеть нестерпимого зловония от своей руки».

Интересно, что свидетельства об огненном змии – нечистом духе, который способен принимать вид то дракона, то человека и соблазнять женщин на блуд, – мы находим в древних восточнославянских легендах. Согласно им, змий является тем женщинам, которые нарушают запрет сильно горевать по умершему или тосковать по находящемуся в отлучке мужу. Змий получал доступ и к женщине, потерявшей невинность до брака.

В западноевропейской христианской демонологии демон блуда, искушающий женщин, назывался инкубом. Если бес принимал вид женщины, его именовали суккубом.

Но приведу два примера уже не из Средневековья, а из нашей, современной реальности.

Одна моя знакомая, дама средних лет, потеряла мужа. Через некоторое время после смерти супруга она рассказала мне, что муж стал приходить к ней и даже ложиться с ней в постель. Вдова эта была человеком церковным, часто исповедовалась и причащалась. Но у нее произошло какое-то бесовское помрачение. Она вроде бы прекрасно понимала, что приходящий к ней вовсе не ее покойный супруг. Тем более что далее она рассказала мне совсем уж жуткие вещи. Поведала о том, что этот мнимый муж мог потом превращаться в пса с горящими глазами и, вскочив на перила балкона, спрыгивать вниз. Но видя наяву все эти кошмары, осознавая, что творится что-то неладное, она совсем не испытывала страха, более того – ее как будто завлекали все эти видения.

Другая история. Одна пожилая женщина попросила меня освятить квартиру. Ее супруг скончался незадолго до этого. Придя к ней домой, я увидел, что человек она не слишком церковный, и потому спросил: «Почему вы решили освятить свое жилище?» И она призналась, что муж после смерти стал являться ей: «Захожу в комнату, а он вот в этом кресле сидит. Бывает, попросит что-нибудь ему приготовить, например рыбки пожарить. Но странное дело – ноги у него какие-то не такие, не как у людей, а как у лошади, шерстью покрыты и с копытами». Скажу честно, после таких откровений у меня по спине прошел ощутимый холодок. Но самое удивительное – женщина рассказывала все эти ужасы совершенно спокойным голосом, как нечто уже привычное для нее.

Должен заметить, что и первая знакомая мне женщина, и вторая находились в здравом уме и трезвой памяти. Всё виденное ими никак не могло быть болезненной галлюцинацией. Для себя я отметил интересную деталь: люди, общаясь с демоном, принимавшим вид их мужей, не испытывали страха. Хотя, несомненно, осознавали ненормальность всего происходящего. Заметьте: в «Повести о Петре и Февронии» жена князя Павла тоже не испытывает особого страха, несмотря на то что прекрасно сознаёт, кто является ей. Змий настолько взял власть над несчастной княгиней, что не таился перед ней, являясь в своем сатанинском обличье. Она спокойно беседовала с ним, чтобы узнать, чем можно его одолеть. Знакомым мне женщинам демон также являлся почти не таясь. Этакий смех сатаны. Пленив человека, диавол уже не прячется, а откровенно глумится над своей жертвой. В момент этого бесовского плена даже заложенный в нас от Бога страх, инстинкт самосохранения отключаются.

Теперь о том, мог ли Пётр убить диавола мечом. Скорее всего, Агриков меч – это просто символ духовной силы, которая дается после молитвы князю Петру для победы над змием. Может быть, этот меч действительно принадлежал какому-то неведомому святому человеку. Да, в «Повести…» говорится, что змий умер от оружия Петра. Но как уже было сказано, сочинение сие является поэтическим, литературным произведением. Конечно, демон бессмертен, но победить его, сделать безопасным, отогнать от человека и отправить обратно к «отцу лжи» вполне возможно. И тому есть масса примеров.

Во время битвы змий наносит Петру раны: там, куда попала его кровь, появляются язвы, от которых князь испытывает тяжкие страдания, – его поражает болезнь, подобная проказе. Возможно ли это? Может ли бесплотный дух нанести урон плоти? Еще как может! «Тому в Истории мы тьму примеров слышим» (И.А. Крылов). По попущению Божию бесы могут нанести человеку не только духовные, но телесные раны и язвы. В житиях святых мы часто читаем про тяжелые последствия бесовских воздействий. Однажды диавол так ополчился на преподобного Антония Великого и подверг его таким ужасным побоям, что тот долго лежал без движения, не в силах сказать ни слова. Сам он потом говорил, что причиненные ему мучения превосходили все человеческие страдания. Святого Епифания Кипрского демоны избивали в течение десяти дней.

От схватки князя со змием перейдем к главному – знакомству будущих благоверных супругов. Эта встреча Петра (Давида) и Февронии (Евфросинии) также не дает покоя критикам «Повести…».

Итак, Пётр тяжело заболел. Он смог одолеть врага, но по попущению Божию демон нанес ему телесные язвы, которые распространились по всему телу струпьями наподобие проказы. Князь искал помощи у многих врачей, но никто не мог его исцелить. Услышав, что в Рязанской земле много хороших врачевателей, муромский правитель повелел везти его туда. В поисках лекарей один из княжеских слуг (отроков) забрел в село с названием Ласково и зашел в дом некоего древолаза – собирателя меда диких пчел. Здесь он встретил необычную девушку: она ткала холст, а у ног ее скакал заяц. Отрок сначала не воспринял ее всерьез и сказал, что хочет побеседовать с хозяевами дома. Девица, видя такое к себе отношение, не дала прямых ответов – говорила с гостем загадками. Того поразила ее мудрость, и он наконец рассказал о том, что послан в Рязанский край, чтобы найти врача для своего заболевшего господина.

Феврония (буду называть и князя, и княгиню их общепринятыми житийными именами) отвечала отроку: «Если бы кто-нибудь взял твоего князя себе, тот мог бы вылечить его». (В другом переводе «Повести…» сказано не «взял», а «потребовал», что ближе к древнерусскому первоисточнику.) «Что это ты говоришь?! – вскричал отрок. – Кто может взять моего князя себе? Если кто вылечит его, того князь богато наградит. Но назови мне имя врача того, кто он и где дом его». Она же ответила: «Приведи князя твоего сюда. Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров».

«Юноша быстро возвратился к князю своему и подробно рассказал ему обо всем, что видел и что слышал. Благоверный же князь Пётр повелел: „Везите меня туда, где эта девица“. И привезли его в тот дом, где жила девушка. И послал он одного из слуг своих, чтобы тот спросил: „Скажи мне, девица, кто хочет меня вылечить? Пусть вылечит – и получит богатую награду". Она же без обиняков ответила: „Я хочу его вылечить, но награды никакой от него не требую. Вот к нему слово мое: если я не стану супругой ему, то не подобает мне и лечить его“. И вернулся человек тот, и передал князю своему, что сказала ему девушка. Князь же Пётр с пренебрежением отнесся к словам ее и подумал: „Ну как это можно – князю дочь древолаза взять себе в жены?“ И послал к ней, молвив: „Скажите ей – пусть лечит, как умеет. Если вылечит, возьму ее себе в жены“».

Так описывает предысторию исцеления князя «Повесть о Петре и Февронии».

Не буду подробно приводить здесь рассказ о переговорах слуги с Февронией, о ее мудрых загадках и об ответах князю. Каждому интересующемуся этой темой нужно ознакомиться с ними в самом тексте «Повести…». Наша задача другая – понять, что в великом памятнике древнерусской письменности является несомненным историческим фактом, что можно признать вполне достоверным, а что – отнести к фольклорному элементу.

Давайте поразмыслим над загадочными словами девицы о способе врачевания болящего князя.