Текст книги "Купола российские. От веры до верности"

Наиболее сложной загадкой являются слова Февронии о том, что вылечить князя может только тот, кто возьмет или даже потребует князя себе. Конечно же, речь здесь идет не просто о том, чтобы врач взял больного в свой дом и лечил его, так сказать, стационарно. Это и так подразумевалось, ведь в «Повести…» говорится, что князь был уже настолько слаб, что его привезли в Рязанскую землю на подводе. К тому же в тексте сказано не «к себе», а «себе». Нет, здесь всё гораздо глубже.

Мне близко объяснение этих слов премудрой девицы, которое дает известный филолог, исследователь «Повести…» Анна Архангельская. По ее мысли, Феврония говорит этим иносказанием следующее: «Исцеление – это вмешательство в чужой организм. „Если я ему не жена, то как я могу его лечить?" Она же не профессиональный лекарь». Действительно, нигде не сказано, что Феврония занималась целительством. Княжеский посланец набрел на ее жилище, как ему кажется, случайно. Он просто хотел узнать дорогу к известным в этой округе врачам. И совершенно не правы те, кто видит в Февронии практикующую народную целительницу. Но встреча эта не случайна. Цель ее даже не излечение князя, а исполнение воли Божией. Неизвестно, обладала ли Феврония даром целительства или ей было открыто от Бога, что Господь через нее исцелит Петра, но несомненно то, что она знала волю Божию. А воля Божия всегда ведет человека ко спасению. Девица знала – ей это было открыто от Господа, – что князь выздоровеет, только если пообещает стать ее мужем. Ей было открыто и ее избранничество на этот путь. Кстати, в житиях святых тема избранничества, знания самим святым или его родственниками о его особом жизненном пути встречается довольно часто.

Так вот, Феврония вовсе не воспользовалась моментом, чтобы удачно выйти замуж за богатого и знатного жениха, как это кому-то может показаться. Она покорна воле Божией, которая была ей открыта. А Господь открыл ей, что именно этот путь приведет и ее, и князя к святости и спасению. Кощунственна мысль о том, что Феврония манипулирует Петром, шантажирует его и принуждает к браку с ней.

Еще один момент: да, праведное супружество святых Петра и Февронии является для нас образцом семейной жизни. Но мы ни в коем случае не должны слепо копировать опыт святых, без всякого рассуждения подражать им во всём. Святые – особые люди, которым были подчас открыты знания об их будущей жизни. В чем-то мы, несомненно, должны следовать за ними, но какие-то моменты жития являются их личным, неповторимым подвигом.

Но вернемся к «Повести…». Итак, князь Пётр, хотя внешне и принял условие Февронии и обещал взять ее в жены, если исцелится, вовсе не собирался держать слово. А ведь мудрая дева предупреждала: «Если будет он чистосердечным и смиренным в словах своих, то будет здоров!» Далее сказание еще раз показывает, что Феврония знала всё, что должно произойти потом. Она отправляет больного в баню попариться, а сама в это время готовит мазь из хлебной закваски. По наказу девушки князь мажет этим средством все струпья, кроме одного. Наутро он стал здоров. Пётр посылает дочери бортника дары, но свое обещание жениться на ней исполнять не собирается. Вскоре после прибытия князя в Муром его тело вновь покрывается язвами. Он возвращается к Февронии, кается и со стыдом просит прощения. «Она же, нимало не гневаясь, сказала: „Если станет мне супругом, то исцелится". Он же твердое слово дал ей, что возьмет ее в жены», – рассказывает «Повесть…». Лечение повторяется, и князь женится на простолюдинке.

Вот такая поучительная история. Как гласит народная мудрость, «давши слово, держись, а не давши, крепись».

Через некоторое время после свадьбы умер старший брат Петра, и князь стал властителем Мурома. Но не всем понравилась молодая жена нового князя, да и сам он не всем пришелся по душе. Властолюбивые бояре задумали «дворцовый переворот».

Если опустить художественные детали и подробности и оставить самую суть, то в «Повести…» это описано так:

«Минуло немалое время, и вот однажды пришли к князю бояре его во гневе и говорят: „Княже, готовы мы все верно служить тебе и тебя самодержцем иметь, но не хотим, чтобы княгиня Феврония повелевала женами нашими. Если хочешь оставаться самодержцем, путь будет у тебя другая княгиня. Феврония же, взяв богатства, сколько пожелает, пусть уходит куда захочет!" Блаженный же Пётр, в обычае которого было ни на что не гневаться, с кротостью ответил: „Скажите об этом Февронии, послушаем, что она скажет". Неистовые же бояре, потеряв стыд, задумали устроить пир. Стали пировать и вот, когда опьянели, начали вести свои бесстыдные речи, словно псы лающие, лишая святую Божия дара, который Бог обещал ей сохранить и после смерти. И говорят они: „Госпожа княгиня Феврония! Весь город и бояре просят у тебя: дай нам, кого мы у тебя попросим!" Она же в ответ: „Возьмите, кого просите!" Они же, как едиными устами, промолвили: „Мы, госпожа, все хотим, чтобы князь Пётр властвовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты господствовала над ними. Взяв сколько тебе нужно богатств, уходи куда пожелаешь!" Тогда она сказала: „Обещала я вам, что чего ни попросите – получите. Теперь я вам говорю: обещайте мне дать, кого я попрошу у вас". Они же, злодеи, обрадовались, не зная, что их ждет, и поклялись: „Что ни назовешь, то сразу беспрекословно получишь". Тогда она говорит: „Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!" Они же ответили: „Если сам захочет, ни слова тебе не скажем". Враг помутил их разум – каждый подумал, что если не будет князя Петра, то поставят другого самодержца: а ведь в душе каждый из бояр надеялся самодержцем стать.

Блаженный же князь Пётр не захотел нарушить Божиих заповедей ради царствования в жизни этой, он по Божиим заповедям жил, соблюдая их, как богогласный Матфей в своем Благовествовании вещает. Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: достояние свое к навозу приравнял, чтобы заповеди Божией не нарушить».

Святитель Филарет описывает историю с изгнанием благоверного князя и благоверной княгини кратко. Бояре приступают к князю и выдвигают ультиматум: «…Или пусть отпустит от себя супругу, оскорбляющую своим происхождением знатных жен, или же оставит Муром». Князь твердо помнил слова Господа: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает…Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, [тот] прелюбодействует (Мф. 19, 6, 9).

Верный долгу христианского супруга, князь согласился отказаться от княжения. Он остался после того с небольшими средствами к жизни, и печальные мысли невольно стали приходить ему на ум. Но умная княгиня говорила ему: «Не печалься, князь, милостивый Бог не оставит нас в нищете». «В Муроме скоро открылись раздоры непримиримые, искатели власти схватились за мечи, и многие из вельможных потеряли жизнь. Бояре муромские принуждены были просить князя Давида и княгиню Евфросинию возвратиться в Муром.

Так князь, верный долгу своему, восторжествовал и над врагами своими».

Филарет также, со свойственной ему исторической точностью, отмечает: муромские бояре в своем стремлении свергнуть князя были подстрекаемы его ближайшими родственниками, претендовавшими на княжение, – младшим братом и племянником.

Меня всегда смущало в этом эпизоде княжеского изгнания то, что Пётр принимает решение не сам – он отсылает распоясавшихся вельмож к своей супруге: дескать, спросите у нее, что она об этом думает. Могло ли такое быть в XIII веке, да еще в семье князя? Нет, конечно. Для русского Средневековья такая ситуация невозможна. Думаю, именно по этой причине данный эпизод не включили в житие ни святитель Димитрий Ростовский, ни святитель Филарет (Гумилевский).

Филаретовский вариант беседы князя с боярами мне нравится куда больше, чем тот же диалог в «Повести…». Пётр твердо помнит слова Евангелия о нерасторжимости брака и, верный христианскому супружескому долгу, предпочитает отказаться от княжения. А ведь древнерусские князья нередко забывали о своем семейном долге. Царь Иван Васильевич Грозный, при котором и были канонизированы благоверные Пётр и Феврония, двух своих жен заточил в монастырь. Его отец, Василий III, постриг в монахини свою законную супругу Соломонию Сабурову за ее бесплодие и женился на Елене Глинской. Не нужно тиктке забывать, что в XIII веке родные братья убивали друг друга, чтобы присоединить к своим землям еще один надел. Так что отказаться от княжения ради сохранения семьи и любви к жене – величайший подвиг для правителя того времени. А еще говорят, что в житии Петра и Февронии нигде не говорится об их любви! Вот она, настоящая любовь! И за этот подвиг любви Господь возвращает Петру княжение.

Еще одним камнем преткновения, и, кстати, не только для светских критиков, но и для некоторых церковных, является отсутствие в «Повести о Петре и Февронии» упоминания об их детях. Приходится встречать даже в работах современных богословов мысль о том, что святые Пётр и Феврония якобы специально отказались от телесного супружеского общения ради сугубого подвига воздержания и целомудрия. А враждебно настроенные критики используют отсутствие в житии упоминания о детях четы как контраргумент в полемике с православными: дескать, какие же это покровители семьи, если они сознательно отказались от деторождения?

Начнем с того, что для средневекового русского властителя бездетность являлась большой трагедией. Я уже упоминал о том, что некоторые правители ради рождения наследника даже шли против совести и канонов Церкви. Никто из князей, хотя бы из чувства ответственности перед вверенным ему народом, не стал бы сознательно отказываться от продолжения рода – даже ради подвигов целомудрия. Маловероятно, что на это пошел бы и святой Пётр Муромский.

Заметим: факт наличия детей у благочестивой муромской четы является неопровержимым с исторической точки зрения.

В самом начале я уже говорил об исторической идентификации святых Петра и Февронии; историчность этих Муромских князя и княгини подтверждается большим количеством авторитетных источников. О детях благоверных князей Муромских свидетельствуют и «Родословная Муромских князей», и «Родословная Владимиро-Суздальских князей», и «Лаврентьевская летопись», и жития благоверного князя Святослава Владимирского и его сына, благоверного князя Димитрия. (Кстати, святой князь Святослав был зятем Петра и Февронии, а благоверный князь Димитрий – их внуком.)

У Петра и Февронии было трое детей: старший сын Юрий, унаследовавший после смерти отца его престол, младший сын Святослав и дочь Евдокия. Муж Евдокии Святослав и их сын Димитрий прославлены Церковью в лике святых.

Как нам известно из «Повести о Петре и Февронии», из всех их житий, а также из летописных источников, благоверные князья отошли ко Господу в один день. Святитель Филарет, опираясь на исторические документы, говорит, что почили они в апреле, на пасхальной седмице 1228 года, и, согласно их завещанию, были погребены в одном гробе. Он не упоминает о том, что неразумные люди пытались нарушить завещание святых и положить их в отдельных гробах, а они вновь и вновь оказывались вместе, как это описывается в «Повести…». Но это не означает, что данный эпизод вымышлен: в житиях святых мы находим описания гораздо более великих и непостижимых чудес.

Почему же мы празднуем день памяти (преставления ко Господу) благоверных Муромских князя и княгини не весной, в апреле, а летом, 25 июня по старому стилю (соответственно 8 июля по-новому)? На этот счет у меня есть своя версия. Очень часто, когда точный день памяти святого нам неизвестен, празднование его кончины устанавливают в день именин. В церковном календаре мы можем найти множество святых с одинаковыми именами, но живших в разное время, память которых приходится на один и тот же день. 25 июня – день преподобномученицы Февронии девы (f ок. 304). Она – небесная покровительница благоверной Февронии Муромской; другой Февронии в месяцеслове нет. А вот святых с именем Пётр достаточно много.

Поэтому, не зная точного дня смерти Муромских чудотворцев, постановили: день их памяти праздновать 25 июня.

* * *

Подведем некоторые итоги. «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – прекрасное и весьма поучительное произведение древнерусской словесности. За столетия «Повесть…» прочно вошла в церковный обиход и стала очень популярной среди православного народа. Да, ее не включили в Макарьевские Четьи Минеи, но она была включена в другие сборники житий: Чудовские (Годуновские) и Милютинские Минеи.

Мы не находим в ней каких-то явных нелепостей и искажений церковного учения. Можно сказать, что единственной фактической ошибкой «Повести…» является путаница с княжескими именами. Церковь – это живой организм, она сама отторгает всё вредное и принимает то, что приносит пользу. Составляя жизнеописания святых, никто и никогда не стремился к абсолютной, документальной точности. Важно было другое: духовная достоверность жития. В «Повести…» отца Ермолая-Еразма много литературности, но ведь и знаменитые «Жития святых» святителя Димитрия Ростовского весьма литературны. Кроме исторических данных в его «Житиях» широко используются и народные сказания о подвижниках. На Димитриевских Четьях Минеях воспитаны многие поколения наших православных предков. Люди веками читали житийную литературу и получали духовную пользу. «Повесть о Петре и Февронии» тоже многим приносит назидание, духовное утешение и служит учебником супружеской любви и верности.

Они жили счастливо и умерли в один день

Святые Пётр и Феврония присутствуют в моей жизни постоянно. И потому, что я сам, как семейный человек, непрестанно ощущаю помощь этих удивительных покровителей супружества. И потому, что Господь сподобил меня, грешного, стать настоятелем храма во имя благоверных князя и княгини Муромских. И просто потому, что их житие является для меня неиссякаемым источником для раздумий и новых тем.

Самым чудесным и символичным в житии мне видится их кончина. «Повесть о Петре и Февронии Муромских», составленная в XVI веке, нередко подвергается критике со стороны всевозможных дотошных исследователей, но факт преставления супругов ко Господу в один день, по-моему, не оспаривает никто. Все источники, и «Повесть…», и летописи, единодушно говорят, что святые умерли в один день и даже час.

Итак, «они жили долго и счастливо и умерли в один день». Много раз мы слышали и читали это крылатое выражение. Но случается (правда, не очень часто), что эта фраза оказывается не окончанием красивой доброй сказки, рассказа о счастливой любви или пожеланием молодоженам в день свадьбы, а реальностью, былью.

Давайте поразмышляем над этим. Думаю, почти каждый любящий, счастливый в семейной жизни женатый или замужний человек задумывался о том, как хорошо было бы не разлучаться после кончины ни на один день со своей половинкой. Как хотелось бы уйти в один день и в один час для того, чтобы встретиться там, где «нет болезни, печали и воздыхания, но жизнь бесконечная». Каждый любящий не раз представлял себе, как тяжело будет расстаться с самым родным и близким тебе человеком. Думали об этом и Пётр с Февронией, потому и молились, чтобы Господь взял их вместе, одновременно. Пётр даже специально ждал Февронию, просил, чтобы она не медлила и поскорее закончила рукоделие, дабы уйти вдвоем.

Кончина, успение человека всегда большая тайна. Мы не выбираем, когда нам прийти в этот мир и когда его покинуть.

Но любой верующий понимает: земная жизнь – штука временная и достаточно краткая. Супругов, которые дожили до золотой свадьбы, мы чествуем как героев; до бриллиантовой свадьбы (шестьдесят лет супружества) и прочих юбилеев доходят совсем немногие. Ну, хорошо, серебряная, золотая, еще какая-нибудь свадьба, вырастили сына, построили дом, посадили дерево… А дальше что? Наша земная, семейная жизнь лишь подготовка к жизни вечной. В христианской семье мы собираемся для спасения и любви. Задача семьи как малой Церкви точно такая же, как и Церкви Вселенской, – вместе войти в Царство Бога Отца. Недаром апостол Павел говорит нам: Любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 8). Свойство настоящей любви – продолжаться вечно. И если люди прожили вместе в любви, радости и горе долгую жизнь, если оба верили в Бога и спасали свои души, они, конечно, хотят встретиться в Царстве Небесном. Даже если уходят они с этой земли в разное время.

Свадьба, венчание всегда радостное событие. И не только для жениха и невесты, но и для всех присутствующих. Приглашенный на венчание сопереживает счастью новобрачных, и от этого ему также становится радостно. В Евангелии от Иоанна сказано: Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха (Ин. 3, 29). Самым радостным, но и самым трогательным, пробирающим до слез венчанием для меня была не свадьба молодоженов, а венчание одной совсем пожилой пары. На этом венчании я соприкоснулся с вечностью, с той самой вечной любовью, которая не перестает. Меня пригласили причастить умирающего от рака старичка. Он доживал свои последние дни, был очень слаб, ходить уже не мог, а только лежал и немного сидел. Его супруга тоже по немощи не выходила из дома. Ее я также исповедовал и приобщил Святых Таин. Во время исповеди эта женщина поделилась со мной своею скорбью: она очень жалела, что не успела обвенчаться со своим любимым мужем, а теперь поздно, он умирает. «Лучше поздно, чем никогда», – подумал я и взял на себя смелость повенчать престарелых супругов прямо на дому. Хотя, конечно, венчание положено совершать в храме, но до храма тяжелобольной мужчина мог и не доехать. Радости венчающихся не было предела. Они плакали от умиления. Я тоже едва сдерживал слезы радости за них. Люди сохранили любовь и веру в земной жизни, венчание стало для них благословением на жизнь вечную.

Не знаю, долго ли прожила эта бабушка после кончины супруга, – больше я ее не видел, – но она была уже спокойна за себя и за него и ждала встречи со своим любимым.

Нередко случается, и, думаю, многие из нас такое наблюдали, когда любящие супруги умирали почти одновременно, подобно Петру и Февронии. Или с очень небольшой разницей во времени. Бывает, уходит пожилой человек, а через весьма короткое время умирает его супруга или супруг. Как говорят в народе, «он ее позвал» или «она его позвала». Иногда это случается от большого горя: сердце не выдерживает тяжелого потрясения. Но часто в верующих семьях я наблюдал и другое. Теряя свою половинку, то есть часть себя, человек мало держался за земную жизнь. Он оставался еще жить с нами, земными, но уже смотрел в вечность, был уже наполовину гражданином Жизни Небесной. Он готовился в дорогу, к встрече с Богом и со своим любимым человеком. При этом он умирал не от отчаяния и разрыва сердца, а, казалось бы, от вполне естественных причин.

В октябре 2016 года я был на поминках замечательного священника – протоиерея Виктора Аксёнова. Отец Виктор и года не прожил после смерти своей супруги – горячо любимой им матушки Веры. И батюшка, и матушка были людьми удивительной доброты, скромности и смирения. Думаю, именно за их смирение Господь сподобил их прожить долгую, счастливую жизнь и расстаться лишь на малое время. Бог дал им только одного ребенка, послал не сразу, через восемь лет совместной жизни. Зато какого! Их сын Роман, с которым мы вместе учились в Московских духовных школах, стал священником, преподавателем семинарии, родил им шестерых внуков (трех мальчиков и трех девочек) и продолжил дело своего батюшки. Отец Роман до конца воссоздал тот храм, который начал реставрировать отец Виктор. Об этой церкви стоит сказать подробнее.

Когда мы с Ромой Аксёновым еще учились в Московской духовной семинарии, все наши однокурсники уже знали, где будет служить будущий отец Роман, потому что его папа взялся восстанавливать храм вблизи их родной деревни. Церковь святителя Николая в селе Николо-Крутины была закрыта и разорена в советское время. Настоятелем храма был священномученик Николай Голышев. Он и крестил новорожденного Виктора Аксёнова. Село Николо-Крутины и родная деревня отца Виктора Бережки практически одно большое поселение на окраине города Егорьевска. Оба этих населенных пункта тянутся вдоль дороги и почти не имеют четкой границы. Сердце отца Виктора каждый раз сжималось от боли, когда он проходил мимо закрытого и поруганного храма. Мог ли он помыслить в то время, что ему предстоит восстанавливать эту родную для него церковь?!

В разных храмах проходил свое служение отец Виктор, но когда стал благочинным Егорьевского округа, Никольский храм вернули Церкви. Потом его сын стал настоятелем этого храма и продолжил по преемству дело своего родителя. Мы знаем, что до революции духовенство на Руси было сословным: сын часто наследовал приход отца. В наше время это встречается редко. Лично мне известен только один такой случай. Вообще, более патриархальной, более традиционной семьи, чем большое семейство отца Виктора и матушки Веры, я не встречал. Я знал немало семей священников, где не один, а даже несколько сыновей шли по родительским стопам, но такого общинно-сословного уклада, как в семье Аксёновых, мне наблюдать не приходилось. Как говорится, «здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Посудите сами. Почти вся жизнь отца Виктора и его семьи связана с одним домом и сельским храмом. Дом этот – простая деревенская изба, крашенная зеленой масляной краской, с окнами, глядящими на дорогу. В этом доме родился и сам отец Виктор, и его сын Роман. В этом же доме отец Виктор и его супруга мирно отошли ко Господу. Родители Виктора Аксёнова были простыми церковными, благочестивыми людьми. Отец пел на клиросе в храме села Николо-Крутины. Когда храм закрыли, семья стала ходить в единственный действующий в Егорьевске храм – Алексиевскую церковь. И этот же храм стал последним местом служения протоиерея Виктора. Почти до самой смерти он был настоятелем Алексиевского храма.

Когда сын отца Виктора Роман женился, Аксёновы прирубили к родному дому просторную пристройку и стали жить все вместе – в одном доме, одной дружной семьей. Так часто делалось в старину: женился сын, и молодые начинали вести свое хозяйство, просто расширяя, достраивая родительский дом.

Думаю, что такие семьи, как семейство Аксеновых и подобные им, связывают нас с Древней, Святой Русью. Не дают прерваться традициям, которые помогали нашим предкам создавать счастливые, дружные семьи со времен святых Петра и Февронии и даже раньше. Все беды современной российской семьи как раз из-за утраты традиций, разрыва с опытом предыдущих поколений. Задумаемся на минуту: сын восстановил храм, в который ходили еще его дед и отец. Он сам и его дети родились и живут в доме, в котором родился и его отец. Вот оно, преемство поколений! Ну разве это не чудо?

Последний раз я был в доме Аксёновых на сороковой день после смерти батюшки. Когда уже выходил из дома, то чисто инстинктивно остановился, будто что-то забыл. Вспомнил, что обычно, расставаясь с отцом Романом, заходил на половину отца Виктора, чтобы попрощаться с ним и с матушкой Верой. К горлу подступил комок. Теперь уже не смогу этого сделать, но если сподобит Господь, увидимся с ними уже там, в иной жизни.