Электронная библиотека » Павел Корнев » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Падший"


  • Текст добавлен: 11 июня 2016, 15:20


Автор книги: Павел Корнев


Жанр: Героическая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Ивана Прохоровича отличала склонность к ассоциативному мышлению, изгибы его логики ставили меня в тупик. Как и он сам: не получалось определить его профессиональную принадлежность или хотя бы социальный статус. Но младшим компаньоном «господина рабовладельца» он не был совершенно точно. Слишком вольно держал себя с товарищем.

– В путь, господа! – позвал нас Соколов и по узенькой улочке зашагал прочь от лодочной пристани.

Навстречу нам спешили нарядные отдыхающие; покрасневший от натуги продавец в матросской шапочке прокатил подпрыгивавший на неровной брусчатке ящик с мороженым; рыскал от одного зеваки к другому разносчик газет. Жизнь в курортном городке била ключом.

Миновав два дома, мы вышли на широкий бульвар, в глаза сразу бросилась театральная тумба с яркой афишей. На фоне местного амфитеатра были изображены Карузо и Шаляпин. Подробности разобрать не успел: в конце улицы раздалось несколько отрывистых звонков, и сразу из-за поворота вывернул кативший по железным рельсам самоходный вагон.

– Не отстаем, господа! – ускорил шаг Соколов.

Красин глубоко затянулся и кинул окурок в урну; я придержал рукой развевающиеся полы плаща и поспешил вслед за спутниками.

Опоясывавшая город линия электрической конки, едва ли не самая старая в мире, считалась второй достопримечательностью Монтекалиды после термальных вод. Сине-белые вагоны были запечатлены на бессчетном количестве почтовых открыток и марок. Появление столь странного для курортного места средства передвижения связывали с гидроэлектростанцией, выстроенной в горах самим Максвеллом, который провел здесь последние годы своей жизни.

Вагоновожатый сбросил скорость, конка остановилась, и ее покинули полтора десятка курортников. Мы без всякой спешки прошли в вагон, оплатили проезд кондуктору в форменной черной тужурке и фуражке с начищенным козырьком и заняли сидячие места.

Раздался звонкий щелчок, контактная сеть сверкнула электрическими искрами, и вагон тронулся с места. Нас легонько качнуло, а потом вагон набрал скорость и колеса размеренно застучали на стыках рельс.

Больше всего меня поразило полное отсутствие дыма. Горный воздух был невероятно прозрачным, дышалось им на удивление легко.

Вагон проехал мимо городского сада, на щит у ворот которого расклейщик прилаживал объявление о вечерней лекции на тему «Обитаемы ли планеты?». Солнце палило изо всех своих солнечных сил, раскаляя брусчатку и прогревая горный воздух; к будке с газированной водой выстроилась целая очередь. От яркого света даже заслезились глаза. Я поморщился и отвернулся от окна, решив при первой же возможности купить темные очки. Без них – совсем никак…

– Выходим, – предупредил нас Соколов и прямо на ходу ловко спрыгнул с задней площадки на мостовую, словно и не выпил незадолго до этого бутылку крепленого вина.

Я соскочил следом и немного даже пробежался, дабы сохранить равновесие. Красин последовал за нами, и мы вошли в узенький переулок между двумя трехэтажными домами с мансардами, предназначенными для сдачи внаем отдыхающим. Над головами тянулись бельевые веревки, вяло трепыхались на ветру наволочки, полотенца и чулки.

Долго идти не пришлось, только повернули на соседнюю улицу и оказались на месте. Вывеска магазина готового платья обнаружилась на первом этаже углового особняка.

Обычная тихая улочка; выгоревшие на солнце навесы, кафе с пыльной витриной, рядом – цирюльня и ломбард с забранными решетками прорезями окон. Где-то неподалеку тявкнула собака, простучал за домами железными колесами вагон электрической конки. На перекрестке парнишка с газетами выкрикивал новости, привлекая внимание прохожих.

– А мы, граф, подождем вас там! – указал Соколов на уличные столики кафе напротив. – Неплохое местечко, – сообщил он нам. – Душевное.

– Да это же я тебе его показал! – возмутился Емельян Никифорович.

– Так и есть, – улыбнулся Иван Прохорович. – Но на магазин готового платья, друг мой, ты внимания не обратил, так?

Красин только фыркнул и полез за бумажником.

– Лев Борисович, ссудить вас деньгами? – предложил он.

– Благодарю, не стоит, – отказался я в надежде использовать просохшие ассигнации и снял плащ. – И за одежду тоже благодарю. Просто выручили.

– Пустое! – отмахнулся Емельян Никифорович, перекинул плащ через руку и зашагал к Соколову, уже занявшему столик на тротуаре.

– Газеты! Господа, покупайте газеты! – подошел к уличному кафе парнишка с пухлой сумкой. – Бои в Рио-де-Жанейро! Волнения в Индии! Очередная вылазка тугов – душителей Кали!

Емельян Никифорович купил свежий выпуск «Атлантического телеграфа», Соколов ничего брать не стал. Я тоже покачал головой и толкнул дверь магазина. Над головой звякнул колокольчик, и одутловатый приказчик поспешил выйти из-за прилавка в зал.

– Чем могу помочь? – заученно улыбнулся он, не обратив внимания на мой порванный костюм. Точнее, усиленно делая вид, будто не обращает внимания.

Я с отвращением оттянул и отпустил лацканы пиджака.

– Нужны костюм-тройка, нижнее белье и сорочка.

В лавке пахло шерстью и пылью, рядами висели костюмы, различавшиеся лишь цветом материи и размерами. Сама мысль о том, что после пошитой на заказ одежды придется вновь одеться в подобное убожество, вызвала изжогу.

Или просто еда в корзинке для пикника испортилась на жаре?

Приказчик смерил меня наметанным взглядом и достал сантиметр.

– Это будет непросто, – объявил он, снимая мерки, – но что-нибудь обязательно подберем. Замерив рост, ширину плеч, длину ног и рук, он побродил между вешалок и вынес темно-серый костюм.

– Это совсем не то, что было у вас раньше, – сказал приказчик, словно извинялся за ассортимент магазина, – но костюм требуется срочно, правильно понимаю? Раз уж вы обратились к нам…

– Все верно, – подтвердил я.

– Тогда прошу в примерочную! И вот еще сорочка, а белье, увы, не держим…

В отгороженном ширмой закутке я выложил на полку нож, расческу, золотые запонки, звякнувший монетами бумажник и жестяную коробочку леденцов, избавился от старого костюма и переоделся. Сорочка оказалась впору, ее рукава доходили до костяшек больших пальцев, а вот пиджак хоть и сидел как влитой, но ощутимо давил в плечах. Требовалось сохранять определенную осторожность, дабы он не разошелся по швам. В брюки я продел собственный ремень, они оказались впору, их стоило лишь самую малость укоротить.

– Ну, что скажете? – с интересом повернулся ко мне приказчик.

– Пиджак узковат в плечах, – сообщил я.

– Увы, ничего более подходящего подобрать не получится, – развел руками продавец.

– И надо подшить брюки.

Приказчик отметил мелком нужную длину и указал на стул за ширмой.

– Можете подождать здесь.

Я отдал ему брюки и остался в новой сорочке, жилетке и кальсонах. В задней комнате немедленно застрекотала швейная машинка.

В одиночестве я пребывал недолго, вскоре продавец вернулся и откровенно замялся, не зная, с чего начать разговор.

– Это, конечно, не мое дело, но… – вымолвил он, сбился, махнул рукой и сходил за зеркалом. – Позвольте, просто покажу. Вот, смотрите сами…

Я повернул голову и едва удержался от проклятия, разглядев сожженные на затылке волосы. Сразу вспомнилось, как заглянул в охваченную пламенем рубку дирижабля. Даже кровь к щекам прилила из-за осознания того, что разгуливал в подобном виде по городу.

Стыд и срам!

И эти двое… Могли бы и предупредить!

Раздражение быстро улеглось; в конце концов, никто не нанимался мне в няньки. И рваный костюм был куда большей проблемой, нежели сожженные волосы.

Прическа, к слову, была испорчена безвозвратно – среди подпалин проглядывала голая кожа.

– Могу послать кого-нибудь за цирюльником, – услужливо предложил приказчик.

– Будьте добры, – не стал отказываться я.

Вскоре принесли подшитые брюки, и я оделся, но покидать магазин не стал – появляться на улице с опаленными волосами категорически не хотелось. Уж лучше дождусь цирюльника.

– Сколько с меня? – спросил я, раскрывая бумажник.

– Двадцать пять франков, – ответил приказчик, заглянув в учетную книгу.

Сумма вышла весьма немалая даже по столичным меркам, и я внутренне поморщился, но торговаться не стал и выложил на прилавок пару красных десяток с портретом Леонардо да Винчи и присовокупил к ним синюю купюру с Александром Вольтой. Тут пришла очередь приказчика морщиться: пусть банкноты и успели просохнуть, но вид имели весьма подозрительный.

Впрочем, принял их продавец без единого вопроса. Он еще убирал деньги в кассу, когда распахнулась дверь и к нам присоединился невысокий усатый цирюльник в белом переднике. В одной руке у него был кожаный саквояж, в другой – свернутая простыня.

– Кого стричь? – спросил мастер с явным континентальным акцентом, заметил меня и принялся выстреливать фразами как из пулемета: – А! Вы! И что у вас? Покажите. Повернитесь к свету. О! Да неужели? Вот это да! Вам очень повезло, моншер, огонь затронул лишь затылок. Но придется убирать опаленные волосы. Выходить в таком виде на улицу – моветон!

– Что вы предлагаете? – попытался я заткнуть фонтан его красноречия, но безуспешно.

– Садитесь! Садитесь! – потребовал коротышка и принялся ходить вокруг. – Поразительно! Еще и сбоку подпалина! Нет, виски в таком виде оставлять нельзя. Не получится, даже не просите. А вот сверху убирать ничего не надо. Не волнуйтесь, моншер, сделаю все в лучшем виде!

– Что сделаете? – с трудом вставил я в этот рваный монолог свой вопрос.

Цирюльник накинул на меня простыню, подоткнул за воротник и отступил на шаг назад.

– А какие варианты? – хмыкнул он, осматривая меня со стороны. – Вас спасет только андеркат. Очень модная стрижка… в определенных кругах.

Я беззвучно выругался. По работе в полиции мне частенько приходилось наблюдать на неблагополучных окраинах стриженных подобным образом молодых людей, и походить на одного из этих пронырливых типов не хотелось совершенно.

– По-другому никак? – спросил я в надежде на чудо.

Коротышка оправил пышные усы и вздохнул.

– Моншер, – обратился он ко мне будто к несмышленому ребенку, – у вас сожжена половина затылка и опален левый висок. Я могу просто подровнять волосы, но выглядеть результат будет просто похабно. Я ценю свой труд и уважаю клиентов, мне претит марать руки подобной халтурой. И не волнуйтесь, никто не собирается превращать вас в карикатурный шарж с последних страниц «Столичных известий», все будет… очень стильно. Вам понравится.

Я пожал плечами и разрешил:

– Приступайте.

Цирюльник кивнул и принялся за дело. Сначала он остриг затылок и виски, затем подровнял верх, зачесал волосы набок и увлажнил гелем.

– Вуаля! – передал он мне зеркало.

В зеркале отражался… не я. Ну, почти не я. И без того резкие черты лица с новой прической еще более заострились, и выглядел я, словно стригся подобным образом с юных лет. Головорез из неблагополучного района? Что ж, пусть будет так.

Опытный физиономист без всякого сомнения опознал бы во мне Леопольда Орсо, равно как и Льва Шатунова, но простого обывателя изменения вполне могли сбить с толку. И это было не так уж и плохо. Точнее, даже хорошо.

Я повертел головой из стороны в сторону и решил, что в определенной степени новая стрижка мне даже нравится. Теперь я буду выделяться из толпы даже без своего модного костюма. Как говорится, дешево и сердито.

Сердито? Да, вид у меня и в самом деле был определенно недобрый.

Цирюльник убрал простыню и несколько раз пшикнул одеколоном. Я поднялся со стула и встал у ростового зеркала, оглядел себя со стороны и кивнул. Неплохо.

– Ну как, моншер? – обратился ко мне цирюльник, убирая инструменты в саквояж.

– Лучшего и ожидать было нельзя, – признал я и в порыве неоправданного мотовства протянул ему последнюю пятифранковую банкноту. Теперь у меня в кошельке оставалась лишь мятая десятка да несколько монет. – Вы мне очень помогли.

Но только направился на выход, меня окликнул приказчик.

– Господин! – встрепенулся он. – Ваш старый костюм!

– Выкиньте! – распорядился я и вышел на улицу. Постоял на тротуаре, наслаждаясь легкими дуновениями ветерка, достал жестяную коробочку, сунул в рот обвалянный в сахарной пудре леденец.

Мои спасители сидели за уличным столиком кафе, я не стал подходить к ним и заглянул в ломбард с отгороженной железной решеткой витриной, где среди выставленных на продажу ювелирных украшений лежало несколько карманных пистолетов и револьверов. Оценив расценки на золотые безделушки, запонки я не стал даже предлагать и сразу расстегнул браслет хронометра.

– Сколько?

Хмурый оценщик принял часы и первым делом взвесил их, затем через вставленный в глазницу окуляр оглядел клеймо, открыл заднюю крышку, сразу защелкнул ее и безапелляционно объявил:

– Тридцать франков.

– Сколько?! – решил я, будто ослышался.

– Тридцать.

– Да как так?! Золотой корпус, золотой браслет! Чистого металла – сорок граммов! Даже если за полцены, как лом в заклад брать, шестьдесят – семьдесят франков выйдет!

Оценщик выложил хронометр на прилавок и повторил:

– Тридцать франков.

– Наручные часы! Хронометр! Календарь! Меньше пятидесяти и разговаривать не о чем! – возмутился я. – Да если не выкуплю, их за полторы сотни с руками оторвут!

Мужичок поковырял меж неровных зубов заточенной спичкой и усмехнулся:

– Можно подумать, ты их покупал. Тридцать франков.

«Покупал!» – хотел рявкнуть я, но сдержался. Высокий и крепкий, характерная стрижка, недорогой костюм. И бесцветные глаза никакой роли не играют, мало, что ли, среди сиятельных головорезов? Ясно и понятно, откуда у такого типа золотые часы.

И если этим утром я легко мог выручить за хронометр и сотню франков, то теперь мой потолок – жалкая тридцатка.

Проклятье! Я так на них рассчитывал! Покупал с мыслью иметь при себе золотой запас на самый крайний случай, а в результате мне просто смеются в лицо!

Вернув часы на запястье, я защелкнул застежку браслета и достал бумажник. Выудил из него двухфранковую монету и раздраженно припечатал к прилавку.

– Будьте любезны, – указал я на затесавшиеся среди ювелирных украшений очки с круглыми черными линзами, напоминающие окуляры слепцов.

– Держите.

Нацепив очки на нос, я подошел к окну и выглянул на улицу. Линзы оказались сильно затемнены, и яркий солнечный свет наконец перестал резать глаза.

– Беру! – решил я.

– Да, пожалуйста, – лязгнул в ответ скупщик кассой.

Я покинул ломбард и направился к своим новым знакомым. Иван Прохорович, к моему удивлению, вместо вина заказал кофе; перед ним стояли пустая чашка и блюдце с оставшимися от круассана крошками. Емельян Никифорович грузно развалился на стуле, уткнулся в газету и курил.

Соколов первым обратил внимание на мой претерпевший изменения внешний вид и расплылся в широкой улыбке.

– Оригинально! – развел он руками. – Я намеревался рекомендовать вам купить шляпу, но, вижу, вы решили проблему самым кардинальным образом. Практически разрубили гордиев узел! Ваше второе имя, случаем, не Александр?

– Перестань, – попросил его из-за газеты Емельян Никифорович. – Ты так совсем запутаешься в именах и запутаешь меня.

– Пообедаем? – предложил я, потянув воздух носом.

– Ну не здесь же! – охнул Соколов и поднялся из-за стола. – Емельян Никифорович, идемте!

– Сейчас, сейчас, – отозвался тот, вдавил папиросу в пепельницу и принялся сворачивать газету.

– Да выкинь ты эту гадость! – посоветовал Иван Прохорович, погладив свою короткую шкиперскую бородку. – Что за манера портить себе аппетит чтением прессы?

– Мне интересно, что происходит в мире! – возмутился Емельян Никифорович. – Я же не читаю светскую хронику!

– И что нынче на первых полосах газет? Какие события?

– Все как обычно. – Красин нацепил на макушку канотье, а плащ накинул на согнутую в локте руку. – Война с ацтеками, стычки на Иудейском море, да еще бубонная чума и беспорядки в Индии. Полный набор.

– Не всех тугов еще переловили? – усмехнулся я. – Поразительно.

В последнее время душители Кали не сходили с первых страниц газет. Уничтоженная в прошлом веке англичанами секта почитателей богини смерти неожиданно для всех воспрянула из небытия, и фанатики-убийцы с удручающим постоянством отправляли на тот свет имперских чиновников, солдат колониальных войск и клерков Всеиндийской компании. А уж сколько было убито и закопано в неглубоких ритуальных могилах местных жителей, никто даже не считал.

Ивана Прохоровича мое замечание откровенно развеселило.

– Переловили? – всплеснул он руками. – О чем вы, граф? Если уж полковнику Слиману с его не ограниченными ни нормами права, ни рамками морали полномочиями не удалось выжечь заразу до конца, то что говорить о его нынешних коллегах? У них нет ни единого шанса!

– Ну, Индия и душители далеко! Где мы будем обедать, вот что меня сейчас интересует! – поспешил я отвлечь спутников от обсуждения последних новостей и перевести разговор на куда более актуальную для себя тему.

– Как где? В «Тереме», разумеется! – рассмеялся Иван Прохорович.

– В «Тереме»?

– Не слышали? Это русский ресторан, все наши там собираются.

– Как скажете.

Мы зашагали по улице, и Соколов не преминул вернуться к прежней теме.

– Емельян Никифорович, а вот ответьте: вся прогрессивная общественность по-прежнему требует дать индусам независимость? – не слишком-то вежливо толкнул он товарища в бок локтем.

– Не без этого, – подтвердил Красин.

– Ничего в этой жизни не понимаю! – покачал головой Иван Прохорович. – Ну что за люди такие? В последнюю войну поздравительные телеграммы императору Поднебесной отправляли, теперь за душителей вступаются. Как так можно?

– В первую очередь, они ратуют за объективность. Призывают не повторять ошибок прошлого и не грести под одну гребенку, – рассудительно отметил Емельян Никифорович. – Если человек индус, он не обязательно душитель. Презумпция невиновности…

– Брось! – отмахнулся Соколов. – Индусы как тараканы. Они повсюду! Да еще умудряются своей мистической ерундой пудрить мозги цивилизованным людям. Теперь уже и англичане среди почитателей Кали попадаются! Англичане, французы и голландцы! Можете себе представить?

Я мог, но не хотел. Хотел есть. Поэтому огляделся по сторонам и озадаченно спросил:

– Как вы здесь только ориентируетесь?

– Бросьте, граф! Заблудиться в этом городе невозможно! – уверил меня Соколов. – Он весь окружен линией электрической конки и нарезан на районы радиальными бульварами, словно неаполитанский круглый пирог…

– Пицца, – подсказал Красин.

У меня заурчало в животе.

– Именно пицца! Все радиальные дороги ведут к площади Максвелла, – подтвердил Иван Прохорович и махнул рукой. – Она там. Не промахнетесь.

Я посмотрел в указанном направлении и обратил внимание на висевший над городом дирижабль.

– Кто-то на воды прилетел? – пошутил я, озадаченно потирая свежевыбритый затылок.

– Что? – проследил за моим взглядом Соколов. – Нет, это какой-то нувориш из Нового Света взялся финансировать реконструкцию амфитеатра. На днях состоится открытие, поэтому цены на проживание растут как на дрожжах!

Меня это известие оставило равнодушным, поскольку задерживаться в городе я не собирался. Пообедаю, дабы хоть немного унять резь в животе, и отправлюсь прямиком на вокзал.

– Не нувориш, а миллионер и меценат, – укорил товарища Емельян Никифорович. – Уж поверь, перестройка амфитеатра влетела ему в копеечку!

– Нет, это ты мне поверь! – вспылил Соколов. – Отобьет свое на рекламе с лихвой! Подобная публика в убыток себе ничего не сделает. Капиталисты…

– Давай не будем ссориться, – мрачно глянул в ответ Красин. – К тому же мы уже пришли.

И в самом деле: на фасаде двухэтажного особняка красовалась яркая вывеска: «Терем». Перед высоким гранитным крыльцом дожидались клиентов сразу несколько открытых колясок, а на входе гостей встречал слуга в синей поддевке, жилете и заправленных в начищенные ваксой сапоги штанах.

Моих спутников слуга знал и поспешно распахнул перед нами дверь. Емельян Никифорович задержался сунуть ему в руку мелкую монету.

Внутри оказалось шумно. Просторный зал с пальмами в кадках вдоль стен и огромной люстрой под потолком был наполнен гомоном голосов; играла музыка, кто-то пытался декламировать стихи. На глаза попалось несколько свободных столов, но Иван Прохорович повел нас на второй этаж. Там было не так многолюдно.

– Франция – это просто какой-то кошмар, господа! – объявил собутыльникам статный молодой человек с пышной шевелюрой вьющихся волос. – Грязь! Физическая и, что еще страшнее, духовная!

Мы прошли мимо к свободному столу, и тогда Соколов небрежно бросил:

– Шлак!

Я обернулся и присмотрелся к столь нелицеприятно охарактеризованному им господину.

– От слова «шлакоблок», надеюсь? – спросил после у Ивана Прохоровича. – Не в плане оценки творчества?

Мои спутники рассмеялись.

– А вам, граф, палец в рот не клади! – покачал головой Соколов. – На ходу подметки режете!

Подошел официант, принес меню на русском.

– Чего изволите-с? – поинтересовался он.

За последний год я изрядно подтянул свое знание языка, поэтому в написанных кириллицей названиях не путался. Заказал тарелку ухи, черный чай и большую сковороду жареной картошки. Мог бы умять за один присест и целого поросенка в яблоках, помешала развернуться ограниченность в средствах.

Соколов остановил свой выбор на сибирских пельменях и соленьях, к ним велел принести графин водки.

– Только холодной, – предупредил он. – Не как в прошлый раз. Пить невозможно было.

– Возьмем с ледника-с, – уверил его халдей.

Красин, тяжело отдуваясь, вытер платком покрасневшее лицо и ткнул пухлым пальцем в строчку с супом-пюре.

– Соленый арбуз и хлебную корзинку? – уточнил официант.

– Неси, – махнул рукой Емельян Никифорович и повернулся ко мне: – Лев Борисович, не просветите нас, чем зарабатываете на жизнь? Не сочтите за назойливость, просто это самый верный способ завязать разговор.

– Я не зарабатываю, я трачу, – нейтрально улыбнулся я. – Трачу матушкино наследство, путешествую по миру, смотрю новые страны, знакомлюсь с людьми…

– Это дело, – одобрительно кивнул Соколов. – А вот нам с Емельяном Никифоровичем приходится в поте лица на хлеб насущный зарабатывать.

– В поте лица – это про меня, – возразил Красин. – Вы же, Иван Прохорович, как попрыгунья-стрекоза, с места на место перелетаете.

– Ну, потею точно меньше вашего, – огладил русую бородку Соколов. – А что бегать приходится – так работа такая. Нашего брата ноги кормят. – Он повернулся ко мне и официальным тоном объявил: – Соколов Иван Прохорович, специальный корреспондент ряда ведущих российских газет и журналов. Помимо этого, публикую фельетоны под псевдонимом Голый король.

– Гол как сокол? Это от фамилии? – догадался я и потер подбородок. – Вот насчет короля не уверен. Что-то от Ивана к Цезарю?

– Два сапога пара, – фыркнул Емельян Никифорович. – Вам друг с другом точно скучно не будет.

– И какими судьбами здесь? – вежливо поинтересовался я. – Поправляете здоровье?

– Если бы! – горестно вздохнул Соколов. – На службе! – Он снял пробку с принесенного графина, налил себе стопку водки, потом зачем-то плеснул немного в чайное блюдечко и поинтересовался: – Лев Борисович, по маленькой?

– Пожалуй, воздержусь, – отказался я, с нескрываемым удивлением наблюдая за манипуляциями Красина, который положил в блюдце с водкой ломоть белого хлеба. – Жарко сегодня.

– Тут всегда жарко, – уверил меня Иван Прохорович. – Жарко, и не протолкнуться от известных личностей. А уж на открытие амфитеатра и вовсе весь бомонд собрался. Ожидается даже ее императорское высочество, слышали?

– Нет, – ответил я, нервно вздрогнув. Пересекаться со своей венценосной родственницей и тем паче ее окружением не хотелось абсолютно.

Обедаю – и сразу на вокзал. Без промедления.

Только вот не станут ли меня ждать именно там? Или даже не меня, а погибшего стюарда? Ведь он, без сомнения, намеренно выгадал время поджога, чтобы после прыжка с парашютом приземлиться в окрестностях Монтекалиды и укатить отсюда по железной дороге. Могут его встречать, могут.

Я погрузился в напряженные раздумья и едва не пропустил рассказ Соколова о причинах его пребывания в курортном городе.

– И вот меня посылают сюда светским обозревателем, – объявил Иван Прохорович, – а суточных выделяют – с гулькин нос. Не поверите, скоро начну милостыней побираться.

– Вашему брату к этому не привыкать, – сварливо отметил Емельян Никифорович, переворачивая хлеб. – Многие так и вовсе нормальным полагают сначала в газете человека грязью облить, а потом у него же на водку целковый занять.

На виске Соколова задергалась жилка, но он сдержался.

– У кого занимать-то? – криво ухмыльнулся репортер. – Творческий люд вечно без копейки сидит, это вам лучше меня известно.

– Известно, – подтвердил Красин и повернулся ко мне: – Лев Борисович, я в некотором роде литературный скаут.

– Рабовладелец, – вставил Соколов. – Писателей да поэтов поглавно и построчно скупает и перепродает. Проиграется бедолага в карты, а тут – Емельян Никифорович с людоедским предложением. Ну как ему отказать?

– Не преувеличивайте, – отмахнулся Красин, взял вымоченный в водке ломоть, разломил надвое и отправил в рот. – Ваше здоровье…

– Ваше! – Иван Прохорович отсалютовал ему стопкой и выпил водку.

Я отпил чая.

– Лев Борисович, вижу немой вопрос в ваших глазах, – усмехнулся Емельян Никифорович. – Я, видите ли, в некотором роде боюсь воды.

– Бешеный, – беззвучно рассмеялся Соколов, намекая на второе название бешенства – «водобоязнь».

– Совсем не пьете? – уточнил я.

– Совсем, – кивнул Красин, подцепил на вилку соленый груздь и отправил его в рот. Пожал плечами и принялся аккуратно нарезать на кусочки арбуз. – Привык уже, – спокойно произнес он после недолгого молчания. – Ем супы, восполняю недостаток влаги фруктами. Арбузы вот почти полностью из воды состоят. Но это – на закуску, а пару ломтей свежего съел – и хорошо.

Я не стал интересоваться обстоятельствами, приведшими к столь необычному выверту психики, спросил о другом:

– Но, Емельян Никифорович, что же тогда вы делали на озере?

Красин мрачно глянул на Соколова. Тот рассмеялся.

– Клин клином, граф! Клин клином! Это же элементарно! – объявил он. – Право слово, я был уверен, что прогулка по озеру легко избавит нашего дорогого Емельяна Никифоровича от его столь неудобной фобии. Вы даже не представляете, сколько усилий ушло, чтобы завлечь его на лодочную станцию!

– Карточный долг – это святое, – произнес Емельян Никифорович, с мрачной миной отправил в рот вторую часть пропитанного водкой ломтя и махнул рукой. – Наливай!

Я быстро расправился с ухой и отпил чая. Голод отступил, но лишь немного, поэтому, когда принесли жареную картошку, я постелил на колени салфетку и принялся набивать живот, абсолютно не интересуясь, насколько благовоспитанно это смотрится со стороны.

Бренчавшая уже какое-то время на первом этаже балалайка смолкла, заиграл оркестр. Отправлявший в себя рюмку за рюмкой Соколов быстро хмелел. Красин со своим смоченным в водке хлебом от него не отставал и, когда в очередной раз начали исполнять «Маруся отравилась», вдавил окурок папиросы в блюдце и решительно поднялся из-за стола.

– Закажу нашу, купеческую, – объявил он и зашагал к лестнице.

Я посмотрел на часы и поднялся следом, доставая бумажник.

– Пожалуй, мне пора.

На улице уже порядком стемнело, в ресторане включили главную люстру, но на втором этаже табачный дым продолжал плавать в легком полумраке, сюда свет особо не доставал.

– Стойте, граф! Стойте! – всполошился Соколов, который уже отчаялся всучить мне рюмку водки. – Сейчас вернется Емельян Никифорович, и мы покажем вам удивительное место, просто потрясающее!

– Не стоит, – отказался я и выложил на стол последнюю десятку.

Но уйти не успел. Внизу затянули: «Эх, полным-полна моя коробочка», и вернулся Емельян Никифорович.

– Собираетесь? – спросил он и кивнул: – Да и мы пойдем, пожалуй.

Мы расплатились и покинули ресторан. Новые знакомые намеревались продолжить вечер в одном чудесном, просто замечательном, как хором уверяли они, игорном заведении неподалеку, мне же идти никуда не хотелось. Голод отступил, вернулась ясность мысли. Я вдруг понял, что ничего толком не знаю о своих спутниках, а кутить всю ночь напролет со случайными людьми – занятие не самое благоразумное.

Всюду зажигали газовые фонари, но, когда мы свернули с боковой улочки на один из «радиальных» бульваров, тот оказался погружен в темноту, лишь ближе к площади разливалось меж домами сияние электрических ламп. Газовое освещение меняли на электрическое, старые светильники уже скрутили, а на их место повесили новые и даже протянули провода, но напряжение подать не успели. К одному из столбов была приставлена лестница, забравшийся на нее рабочий крепил под плафоном тарелку громкоговорителя. На дороге стояла самоходная коляска с открытым кузовом, где лежали инструменты, запасные динамики и скрученные газовые фонари; рядом курил шофер.

Мы дошли до освещенного тротуара, и там я окончательно решил, что не хочу ни в какой игорный дом. Следовало добраться до вокзала и справиться насчет билетов до Нового Вавилона, а не коротать ночь за игрой в карты.

Мне лишь требовался благовидный предлог ретироваться, и я получил его, когда мы проходили мимо варьете «Три лилии». Поначалу взгляд зацепился за броскую афишу с овалом белой физиономии мима и надписью: «Невероятный Орландо», но она недолго занимала меня. Куда интересней показался рисунок девушки в экзотическом полупрозрачном одеянии, в тюрбане и с закрытым восточным платком лицом, которую художник изобразил с немалых размеров удавом. На плакате с другой стороны входа мелькали задранные ноги, пышные юбки и цветастые наряды танцовщиц кордебалета.

– Господа! – остановился я. – Премного благодарен за спасение, но вынужден вас оставить. Честно признаюсь, не слишком уважаю карточные игры, лучше полюбуюсь на красоток.

Мои спутники переглянулись.

– Эх, молодость! – протянул Емельян Никифорович, доставая пачку папирос.

– Одни девицы на уме, – поддакнул ему Иван Прохорович.

Но ни отговаривать меня, ни менять свои планы товарищи не стали.

– Лев Борисович, не передумаете? – лишь обернулся Соколов, когда я поднялся на крыльцо и остановился в надежде, что не придется даже заходить внутрь.

Я помахал на прощанье рукой и открыл тугую дверь. В коридоре царил полумрак, через перегородившую проход занавесь доносилась быстрая зажигательная мелодия.

– Вход пять франков! – объявил крепкого сложения швейцар с черной бородой до середины груди.

– Сколько? – опешил я. – С какой стати такие расценки, любезный?!

– Сегодня выступает Черная Лилия, – пояснил мужик. – Экзотическая и таинственная танцовщица со змеями, жрица Кали. Слышал о такой?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации