Текст книги "Нелегал. Том 1"

Миг или два ничего не происходило, затем от налётчика начали расходиться резкие колыхания энергетических помех, плазменный луч мигнул и погас, а сам оператор хоть и удержался в резонансе, но оказался вынужден направить весь входящий поток на стабилизацию потенциала.

Зря. Зря-зря.

Нет, попытка вытравить наведённые мной вибрации и вернуть в равновесное положение центральный узел имела все шансы увенчаться успехом, да только в бою каждая секунда на счету. Я совладал с дурнотой и уже приготовился нанести добивающий удар, но с этим меня опередил Вихрь – он контратаковал потерявшего инициативу противника, врезав по нему примитивной шаровой молнией. Примитивной, но крайне мощной! Рванула та при столкновении с защитной конструкцией налётчика так, что дорожная грязь вмиг покрылась запечённой коркой, а оператора откинуло на пару шагов назад.

Резонанс, ускоренный набор потенциала, не вытравленные до конца деструктивные вибрации, близкий взрыв и потеря контроля над входящим каналом…

Множество факторов сошлись воедино, и – жахнуло!

Налётчик расплескался кровью, ошмётками горелой плоти и брызгами огня, враз перестал существовать, оставив после себя оплавленную воронку. Миг спустя один из стрелков поймал грудью автоматную очередь и замертво повалился на землю, а другого шибанул и буквально размазал по стене склада незримый таран.

Прикончивший его силовым выпадом Вихрь уплотнил свой кинетический экран, отгородился им от поваленных взрывом ворот ремонтной мастерской и даже опустился на одно колено, дабы уменьшить площадь своего силуэта. Очередная отправленная в него винтовочная пуля уже не взорвалась, а бессильно шлёпнулась в грязь.

Я переборол дурноту и потянулся сдёрнуть с плеча автомат, но сразу сообразил, что тот остался в кабине фургона, и крикнул:

– Прикрывайте!

Иван и Глеб начали давить налётчиков в два ствола, а Унтер воспользовался моментом, стремительным рывком пересёк дорогу, прижался спиной к забору и закинул на территорию мастерской одну гранату за другой. Приглушёнными хлопками донеслась пара взрывов, и Евгений Вихрь под прикрытием шквального огня из автоматов сначала юркнул под прикрытие догоравшего вездехода, а после плюхнулся в канаву рядом со мной, зачерпнул жидкой грязи, размазал её по дымящемуся комбинезону и рявкнул:

– Сидим! Не лезем! Наше дело – фургон!

Ничего этого я не услышал, лишь прочитал по губам. Раньше о таких своих талантах и не подозревал даже, а тут чётко понял – наверное попросту за налётчиками гоняться не хотел. Там ведь не только снайпер, там ещё как минимум один оператор уцелел. А у меня контузия, голова кругом идёт и блевать тянет.

Зараза…

Глава 5

Откуда именно прилетела шаровая молния, я попросту не заметил. Оно и не удивительно, поскольку мне было откровенно не до того – изо всех сил пытался перебороть дурноту.

Но если я к резкому всплеску энергетических помех оказался не готов, то Евгений Вихрь был начеку. Он вскинул руку, и тут же что-то взвыло над нашими головами, а миг спустя оранжевый росчерк прошёл впритирку с фургоном, угодил в здание цеха и расплескался по стене брызгами безумно горячей плазмы. На нас даже повеяло тёплым воздухом.

– Прикрывайте! – крикнул Унтер и перебежал к обрушенной взрывом секции забора, но только попытался заглянуть во двор мастерской, и силовой выпад снёс на него остатки ограды.

На пластуна обрушились кирпичные обломки, и вновь – помехи! На сей раз энергетическим зарядом выстрелили с такой силой, что выставленный Вихрем полог прошило словно бумажный лист. Скорость оказалась слишком высока, и я вновь сплоховал, не сумел вовремя перехватить плазменный шар. Ладно хоть при столкновении с силовым экраном тот частично потерял стабильность и не пробил днище перевёрнутого фургона, а сдетонировал при ударе. По металлу побежало пламя, вспыхнуло натёкшее из перебитого топливопровода горючее, зачадили резиновые покрышки, и Вихрь гаркнул:

– Туши! – А сам изловчился и взорвал очередной плазменный заряд в десятке метров от нас.

Хлопнуло! Болезненно ударила по ушам ударная волна, и я матерно выругался, на судорожном вдохе втянул в себя с десяток килоджоулей и сразу же направил сверхсилу на нейтрализацию тепловой энергии.

Тушить и охлаждать – это просто! Лишь бы только не рванул бензобак…

Иван и Глеб принялись садить длинными очередями из автоматов – не иначе заметили, откуда шарашил по нам шаровыми молниями оператор. Быть может, даже прижали его, поскольку больше тот никак себя не проявил.

Отбились!

Как выяснилось немного позже, фугасный заряд не заложили загодя на обочине, а доставили в нужное место на телеге. При взрыве погибли шофёр вездехода и наводчик пулемётной установки, второго номера выкинуло из машины ударной волной, и он отделался переломами. Впрочем, «отделался» – это всё же не совсем то слово. Обширные повреждения внутренних органов запросто могли свести его в могилу задолго до приезда скорой, и хоть прежде мне работать со столь серьёзными случаями ещё не доводилось, я прыгнул выше головы и сумел худо-бедно стабилизировать состояние раненого.

Остальные пострадали не так сильно. Водитель инкассаторского фургона дышал через раз из-за сломанных рёбер, Алик отделался сотрясением, а Унтер в самый последний миг успел отскочить от рухнувшего забора – его лишь зацепило кирпичными обломками, но не завалило. Поднявшись на ноги, он покряхтел, распрямился и проворчал:

– Стар я для всего этого…

– То, что не убивает оператора сразу, не убивает его вовсе! – напомнил я, смахнув с лица пот.

Седоусый пластун потёр поясницу и покачал головой.

– Видал я несколько случаев, когда уж лучше сразу в гроб. – Он глянул на сослуживцев и возмутился: – А вы чего уши развесили?! Глеб, ты двери фургона вынес, пломбы сорвал, так руки в ноги и бегом сохранность материальных ценностей обеспечивать! Ваня, тоже подключайся. Сейчас такая кутерьма завертится, что десяток мешков умыкнут, никто и не заметит даже!

И вот касательно кутерьмы Унтер оказался совершенно прав – закрутилась, и ещё какая! Сначала примчалась на легковом вездеходе манёвренная группа, следом – сразу две кареты скорой помощи. Дальше подтянулись бойцы комендатуры, ну и без следователей и высокого руководства тоже не обошлось. Шутка ли – такое ЧП!

В больницу увезли только водителя инкассаторского фургона и второго номера пулемётного расчёта, остальным взялись оказывать первую помощь прямо на месте. На месте и опросили – это если первый раз.

Слух у меня к этому времени восстановился достаточно, чтобы не приходилось общаться на языке жестов, когда дали команду перебазироваться в следственный дивизион, я перехватил у служебной машины Евгения Вихря и спросил:

– И что говорят?

Тот пожал плечами и скривился, но от раздражения или боли, разобрать не удалось.

– Похоже, нас грабившая инкассаторов банда в оборот взять попыталась.

Я припомнил свою работу в комендатуре и кивнул, но всё же не преминул уточнить:

– И что не так?

Вихрь хмуро глянул на меня и хмыкнул.

– Всё так, – признал он. – Только зачем было под конец пытаться фургон поджечь? В него ведь метили, не в нас!

На миг задумавшись, я оказался вынужден признать правоту собеседника, быстро огляделся по сторонам и уточнил:

– Считаешь, хотели документы спалить?

– Определённо хотели, – кивнул контрразведчик и усмехнулся, – только не те, о которых ты подумал. Мы в банке бухгалтерские книги изъяли, по ним кое-какие денежные потоки отследить можно. Думаю, в этом всё дело. Но это между нами. Не болтай.

– Само собой! – заявил я и задумался, каким именно образом налётчики пронюхали о прибытии груза в Новинск.

Совершенно не важно, было целью нападения уничтожение некоего компромата или же грабители намеревались сорвать большой куш, без наводчика в любом случае не обошлось.

Впрочем – не моя забота. Не стоит даже голову себе этим забивать – один чёрт, всей картины не вижу.

В штабе ОНКОР нас промурыжили часов до двух дня, оттуда отправили в горбольницу на медобследование для принятия решения о дальнейшей госпитализации или же немедленном возвращении в строй. Со мной именно так и случилось: полежал немного в одной палате с остальными, съел картофельное пюре с паровой котлетой, выпил компот, да и отправился на дежурство. Впрочем, по его завершении пришлось вернуться обратно. На ночь меня всё же домой не отпустили, поскольку кого-то из эскулапов смутил размер украсившей лоб шишки.

– Да завтра от неё и следа не останется! – возмутился я.

– Вот завтра и выпишем! – резонно прозвучало в ответ.

В итоге из всех нас покинуть больницу дозволили одному только Евгению Вихрю. При взрыве фугаса его прикрыла защитная структура, а от прожарки плазменным выбросом спасло моё своевременное вмешательство. До выписки я успел обсудить с контрразведчиком технику, которая позволила ему взрывать пули, но ничего полезного из этой беседы для себя не почерпнул, поскольку реализация столь сложных схем выходила за рамки моих нынешних возможностей.

Впрочем, так уж сильно этому обстоятельству я не расстроился. Сказать по правде, не расстроился вовсе. Жив и почти здоров, с энергетикой полный порядок – этого разве мало? А со структурами ещё разберусь, всему своё время.

Звонарь заглянул в нашу палату уже перед самым отбоем. Алик пластом валялся на койке, Глеб с Иваном затеяли игру в карты, а я растолковывал Унтеру, спина которого превратилась в один сплошной синяк, технику ускорения регенерации, когда распахнулась дверь, и к нам вошёл Макар Демидович.

– Сидите-сидите! Не вставайте! – разрешил он, с интересом всех оглядел и вдруг спросил Глеба: – А вот, объясни мне, молодой человек, каким образом ты смог вынести бронированную дверь фургона, если способности к оперированию сверхэнергией до сих пор остаются исключительно латентными?

Глеб Клич смущённо потёр шрам на щеке и признался:

– Испугался сильно. Темно, душно, будто опять в нихонской душегубке очутился, ну и получилось как-то само собой…

– Интересно, – отметил Звонарь и указал мне на дверь. – Пётр, на пару слов…

Мы вышли в коридор, и там Макар Демидович заявил:

– Я ещё поговорю об этом с Сутолокой, но и сам подумай о придании учебному процессу дополнительной остроты. Условия приближенные к боевым послужат хорошим стимулом для развития сверхспособностей. – Звонарь глянул на меня и сказал: – Честно говоря, из отчёта так и не понял, каким именно воздействием ты достал пирокинетика, что его так разметало.

– Деструктивным и дистанционным, – пояснил я. – А разметало его из-за того, что резонанс вразнос пошёл. Но это уже больше Вихря заслуга.

Макар Демидович выспросил у меня подробности и несколько разочарованно даже протянул:

– Ах вот оно что! Выходит, просто повезло, что с пирокинетиком столкнулись. У них извечные проблемы с самоконтролем, что есть – то есть. Кого другого, вполне возможно, и не проняло бы. Но вообще техника интересная, попробуй до ума её довести. Концентрированный выплеск сверхсилы в противофазе вкупе с деструктивными вибрациями может оказаться на ближней дистанции достаточно эффективным. Подумай об этом.

– Подумаю, – пообещал я, на том и разошлись.

Встать пришлось ни свет ни заря. Кого бы другого в такую рань не выписали, но я уже успел обзавестись кое-какими связями среди персонала, вот и договорился. После вчерашнего прыжковый комбинезон пришлось сдать в прачечную, а ещё он требовал штопки и наложения некоторого количества заплат, так что больницу я покинул в белом халате. Вот прямо так и двинулся к служебным воротам института, откуда уходили автобусы в учебный центр ОНКОР.

Пристроиться в один из них не составило никакого труда, дальше – ещё проще. Переоделся, запихал в портфель свёрнутый халат и не стал возвращаться в институт, вместо этого укатил на дежурной машине в комендатуру. Как оказалось, Городец о своём обещании не забыл и уже позвонил в секретный отдел, но даже с учётом его обращения доступ к личным делам курсантов согласовать мне отказались наотрез, лишь пообещали предоставить сводку по некоему предварительному согласованному с комиссаром шаблону. Дарёному коню в зубы не смотрят, и артачиться я не стал, прямо в комендатуре и составил перечень требуемых показателей, расширив при этом количество запрашиваемых данных едва ли не в два раза от реально необходимого.

Комиссар Хлоб поглядел на предоставленную мной заготовку и хмыкнул:

– Ну теперь хоть будет чем этим бездельникам в канцелярии заняться, а то они там только чаи распивают да штаны просиживают!

Пошутил, надо полагать, поскольку дальше мне пришлось отстаивать буквально каждый столбец и не просто голословно заявлять о его крайней необходимости, а приводить убедительные аргументы.

– Ну вот рост и вес тебе на кой чёрт понадобились? – с недовольным видом проворчал комиссар.

– Для вычисления индекса массы тела! – без запинки ответил я. – И для дополнительной оценки изменения физической формы за время обучения на курсах!

И так далее, и тому подобное.

– Вижу, действительно знаешь, что именно хочешь получить, – подытожил комиссар Хлоб нашу получасовую беседу, а потом сложил листок раз и другой, так что оказался скрыт столбец с личными данными курсантов. – Нам и самим будет небезынтересно отследить зависимость скорости и стабильности развития сверхспособностей от интенсивности физической нагрузки, но фамилии тебе для этого без надобности. Возникнут вопросы по персоналиям – обращайся.

Если начистоту, именно личные данные курсантов мне в первую очередь и были интересны, но на сей счёт я заранее подстраховался, поэтому спорить не стал, поблагодарил комиссара за сотрудничество и откланялся.

Первую пару, разумеется, пришлось пропустить – и на вторую-то едва успел. Отсидел её и следующую, затем отправился в столовую, а там совершенно некстати наткнулся на Касатона Стройновича, обедавшего в компании Якова Беляка и ещё одного заместителя председателя студсовета, имени которого я так и удосужился узнать.

Вадим это, вроде, но не уверен.

– Садись, садись! – поманил меня рукой Касатон. – Говорят, ты головой в стенке инкассаторского фургона дыру пробил?

– Брешут, – буркнул я, начав переставлять тарелки с подноса на стол. – Погнул только.

Посмеялись, конечно, будто это шутка была, а потом стало не до смеха. Мне – так уж точно. Стоило только Якову и второму зампреду уйти, Стройнович подался вперёд и спросил:

– Что у нас с рекомендациями для дисциплинарного совета?

– Работаю над этим, – сообщил я, вынул из портфеля и протянул Касатону проект протокола по набедокурившим аспирантам. – Завтра планирую с фигурантами пообщаться, тогда уже на рассмотрение этот вопрос вынесем.

Стройнович углубился в чтение, и я наконец-то смог приступить к трапезе. Касатон от еды меня не отвлекал, лишь когда мы уже покинули столовую, он сказал:

– Да, имеет смысл заняться в первую очередь ими, чтобы другим неповадно было. Столь вопиющее нарушение общественного порядка спускать никак нельзя. Только опроси их прямо сегодня, чтобы заседание дисциплинарного комитета уже завтра провести. И там ещё какое-то срочное дело спустили, с ним тоже не тяни. Пока в ректорате характеристики по беглецам на фронт готовят, надо успеть хвосты подчистить. У нас все сроки горят – из Бюро по нескольку раз в день названивают. Грозятся даже в ректорат нажаловаться.

Я не стал интересоваться личностью звонившего, решив, будто знаю её и так, тяжко вздохнул и пообещал:

– С утра бумаги занесу.

– Рассчитываю на тебя! – улыбнулся Стройнович и отправился в студсовет, ну а я двинулся на розыски парочки аспирантов кафедры общей теории сверхэнергии, затеявших потасовку прямо во время семинара с нисколько не располагавшей к мордобою темой «Есть ли жизнь на Марсе».

Визит мой фигурантов несказанно удивил, поскольку те в силу отсутствия опыта общения с правоохранительными структурами наивно полагали, будто оформление протокола об административном нарушении – это самодостаточное действо и никаких последствий за собой оно не повлечёт.

– Да что такого страшного случилось-то? – возмутился долговязый, сутулый и худой как щепка аспирант, коему для полноты образа настоящего учёного не хватало лишь очков с толстенными линзами. – Потолкались, большое дело! Мы помирились давно!

Его недавний оппонент оказался полноватым, но не слишком – в комендатуре на курсах ему бы вернули стройность за месяц самое большее.

– Да мы и не ссорились! – заявил он. – Просто не сошлись во мнении! Даже синяков друг другу не наставили!

Судя по свидетельским показаниям, без травм и увечий драка обошлась исключительно в силу отсутствия у фигурантов сноровки, а их взаимную попытку задушить друг друга пресекли вовремя подоспевшие зрители.

– Дело в нарушении общественного порядка, повлёкшем за собой срыв лекции, – произнёс я и без всякого наигрыша вздохнул. – Вы что же – в другом месте отношения выяснить не могли?

– А зачем бы нам это делать? – удивился худой. – У нас возникли разногласия по вопросу реалистичности отправки на Марс космического корабля с движителями на сверхсиле! Даже круглому дураку должно быть ясно, что это невозможно! Источником сверхэнергии являются вибрации жидкого ядра Земли, а за пределами её магнитного поля они быстро сходят на нет!

– Вздор! – хватанул пухлым кулаком по краю стола второй аспирант. – Ядро планеты не может быть самостоятельным источником! Оно лишь вошло в резонанс с космическим излучением, а значит, сверхэнергия не привязана к магнитному полю, она повсеместна!

– Бред сивой кобылы!

– Сам дурак!

Я вздохнул.

– Ну вы ещё при мне подеритесь!

Худой покачал головой.

– Мы обещали так больше не делать.

– К сожалению! – многозначительно добавил пухлый.

Увы, если человеку чего-то действительно хочется, никакие обещания и зароки его не остановят. Предотвратить анархию способно лишь осознание неизбежности наказания.

– А чего вы сверхэнергию не задействовали? – уточнил я, сделав на листе несколько пометок. – Ну, если разногласия столь серьёзные?

Худой глянул на меня свысока.

– Так и убить можно!

– Мы не дикари! – поддакнул ему пухлый.

– То есть, по-вашему, кулаками убить нельзя? – уточнил я.

– Это другое! – в голос выдали аспиранты.

Ведение душеспасительных бесед в мои обязанности не входило, и я не стал никого ни в чём убеждать. Сказал, что с ними ещё свяжутся, после чего поспешил в лабораторный корпус. И без того уже на процедуры опаздывал. Право слово, как белка в колесе…

Перевести дух получилось только на занятиях сверхйогой. Как пришёл в зал, сразу уселся на коврик в дальнем углу, успокоил дыхание и отрешился от окружающей действительности. Не без труда, но всё же удержал сознание от погружения в дремоту, начал прорабатывать второстепенные энергетические узлы и каналы, пытался достичь состояние внутреннего равновесия и не просветления – вовсе нет! – всего лишь невесомости. С учётом активного излучения Эпицентра и его чуждой мне гармонии добиться этого было ничуть не проще, нежели устоять на кончике иглы, но справился как-то, даже Федора Васильевна в кои-то веки похвалила.

К тому времени, когда на занятие начали подходить подопечные Горицвета, я только-только выплывал из транса. Упускать ощущение всеобщей правильности не хотелось, да и в спешке не было никакой нужды, поскольку в зале оставалось предостаточно свободных мест, вот я и позволил себе задержаться.

Разглагольствования гуру о сложном пути самосовершенствования пропускал мимо ушей, прислушиваться к его словам начал, лишь когда тот принялся что-то выговаривать Льву.

– Полная отдача! – вещал он. – Нужна полная отдача! Нет никакого смысла делать что-то вполсилы. К медитации это относится точно так же, как и ко всему остальному. Необходимо отпустить контроль и позволить сознанию раствориться в окружающей действительности, объять им мироздание!

– Я пытался! Просто устал!

– Все проблемы и заботы следует оставлять за дверьми этого зала! Иначе результата не будет!

«Угу, их попробуй оставь!» – мысленно усмехнулся я, поднялся с коврика и отправился в раздевалку.

Пока собирался, подошёл Лев.

– Привет! – протянул я ему руку. – Быстро ты сегодня!

– Да просто настроения нет, – признался мой бывший одноклассник. – На работе по половине дня в трансе провожу, ещё и тут медитировать – перебор получится. Да и Горицвет продыху не даёт… Ну его!

Лев решительно махнул рукой, и я не стал интересоваться ни подробностями его служебной деятельности, ни внезапной переменой отношения к гуру, вместо этого предложил:

– По чаю?

– Я только зелёный пью, в буфете такого нет, – покачал головой Лев и вдруг предложил: – Давай лучше ко мне? Юра сегодня в ночь, он уже ушёл, наверное.

– Не, от вас до начала комендантского часа домой вернуться не успею.

– Так оставайся!

Я хлопнул ладонью по портфелю.

– Мне конспекты переписать надо, да и работу с собой взял.

Лев пожал плечами.

– И в чём проблема? Тебе какая разница, где работу работать?

И в самом деле – какая? Сорочка и бельё свежие в комнатушке в лабораторном корпусе припасены, в крайнем случае заскочу с утра перед занятиями и переоденусь. А больше мне дома и не нужно ничего.

Дома… Да нет, всё же – на квартире. Дом – он далеко.

Заскучал по родным? Есть такое. Наверное, именно поэтому и предложение Льва принял. Всё же кусочек прежней жизни.

– Только сначала в столовую заскочим, – предупредил я товарища.

Лев беспечно рассмеялся.

– У нас рядом с домом кафе, там поужинаем!

Я спорить не стал, о чём очень скоро пожалел. Нет, кафе «Лира» оказалось первоклассным заведением с вполне умеренными ценами на всё за исключением алкоголя, но мы импортное шампанское, марочные вина и выдержанные коньяки и не заказывали, ограничившись чаем, – раздражение вызвала общавшаяся за столами и танцевавшая под ритмичную мелодию оркестра публика. Элегантные молодые люди и разряженные барышни неуловимым образом отличались не только от привычного мне круга общения, но и даже от слушателей Общества изучения сверхэнергии. Я прямо с порога понял, что если и не за всеми ними, то за большинством так уж точно, стоят связи и деньги.

Лев кому-то кивнул, с кем-то поздоровался, а вот на меня, не иначе из-за купленного в магазине готового платья костюма, поглядывали или косо, или даже откровенно свысока. И я вновь ощутил себя курсантом, по ошибке попавшим в студенческий клуб. Но там я хотел стать своим, а здесь – уже нет. И даром не надо. Впрочем, если ради пользы дела, то стану. Точно смогу. Просто не хочется.

– Золотая молодёжь? – уточнил я, когда мы отыскали свободный столик и расположились за ним в ожидании официанта.

– В том числе, – подтвердил Лев. – Но и наших тоже хватает.

– Удивительно.

– Да нет, обычное дело. Платят неплохо, семей многие завести ещё не успели, вот и обшиваются у лучших портных. А поужинать тут не так и дорого выходит.

И в этом отношении он оказался совершенно прав – как липку нас и в самом деле не ободрали при том, что кухня оказалась на высоте. В любом случае засиживаться в кафе мы не стали, заплатили по счёту и отправились на квартиру Льва.

– Лия вон в тот дом переехать должна! – подсказал я товарищу. – Или уже переехала даже.

– К этому… – прищёлкнул Лев пальцами. – Как его… К Герасиму?

– К нему, – подтвердил я кивком.

Ожидал вопроса о своих отношениях с Лией, но вместо этого Лев поинтересовался о другом:

– А Инга теперь с кем?

Прозвучала фраза на редкость двусмысленно, и я не стал уточнять, что конкретно имел в виду бывший одноклассник, ограничился неопределённым пожатием плечами.

– Понятия не имею.

Больше этой темы не касались. У себя на квартире Лев заварил какой-то особый сбор, и дальше мы пили чай, слушали музыку и обсуждали последние события, но на деле ничего нового друг другу не сообщили по той простой причине, что оба были с ног до головы обклеены обязательствами о неразглашении служебной информации.

Поработать с конспектами я тоже успел, заодно подготовил рекомендации по драчунам-аспирантам и проглядел остальные протоколы об административных происшествиях. Большинство случаев показались предельно очевидными, но где-то при всём желании не получалось ограничиться одним лишь собеседованием и требовалось копнуть чуть глубже. Одно из таких дел я и вовсе решил вернуть в Бюро на доследование, благо для этого имелись все основания, да и резолюция «срочно!» свою роль тоже сыграла, не без этого.

Ёлки! Если начистоту, именно в ней всё дело и было.

Будут ещё меня подгонять!

Диванчик в гостиной Льва оказался весьма удобным, отлично выспался на нём – ничуть не хуже, нежели на собственной кровати. Никакого кухонного закутка в квартире с момента моего последнего визита сюда не появилось, так что, как встал по будильнику и умылся, так сразу и отправился в институт, отклонив предложение товарища позавтракать во всё той же «Лире».

– Дел невпроворот, – пояснил я Льву. – В буфете что-нибудь наскоро перекушу.

– Язву себе наживёшь.

– Да там нормально кормят.

– Милене привет передавай.

– Обязательно!

В институте я первым делом заскочил в лабораторный корпус и переоделся, оттуда отправился в студсовет. Несмотря на ранний час, Касатон уже был на месте. Он ознакомился с моим заключением, после глянул с нескрываемым сомнением.

– Думаешь, имеет смысл?

– Сам же требовал индивидуальный подход проявлять! Этих умников заставлять улицы мести – только впустую их потенциал растрачивать, а так хоть физическую форму подтянут, всё польза будет. Ну и поймут, что не дело кулаками махать.

– Допустим, – после недолгих раздумий согласился с моим предложением Стройнович. – Что ещё?

– Завтра или послезавтра постараюсь сразу несколько дел сдать.

– Не тяни! – потребовал Касатон. – И подходи к двум часам, заседание комитета проведём. Ещё надо будет повестки вручить, но я договорюсь с кем-нибудь, без тебя обойдёмся.

Я кивнул.

– Буду. – И тут же встрепенулся. – Слушай! А вызови ещё Вячеслава Комара и Панкрата Коновала. Им злостное нарушение общественного порядка инкриминируют, надо побеседовать, а сам я долго за ними бегать буду.

– Почему это?

– Да хулиганы отпетые потому что!

– Хорошо, поручу дружинникам явку обеспечить.

Я поблагодарил старшего товарища и поспешил на занятия – раздал позаимствованные у сокурсников конспекты и набрал новые, послушал лекции, выступил на одном из семинаров и даже умудрился согласовать текстовку доклада у доцента Паука. Ещё и на примерку костюма сбегать успел перед заседанием дисциплинарного совета.

То, к моему величайшему облегчению, надолго не затянулось, а поскольку вести протокол поручили именно мне, рад я был этому обстоятельству вдвойне. И одновременно прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сегодня просто повезло. И случаи подобрались предельно очевидные, и фигуранты не только привлекались к ответственности впервые, но ещё и целиком и полностью признали свою вину. Их даже не стыдили особо, сразу вердикт оглашали.

Первым рассматривалось дело о непристойных танцах в кафе «Под пальмой». Исполнившая там на столе канкан барышня оказалась премиленькой и ничуть не разбитной, ещё и оделась подчёркнуто скромно, а своё поведение списала на отсутствие привычки к употреблению горячительных напитков, вот и отделалась с подачи Касатона, коему отчаянно строила глазки, всего лишь строгим предупреждением вкупе с двадцатью часами общественных работ. Наказание ниже нижнего, и не наказание, можно сказать даже, просто пальчиком погрозили, чтобы совсем уж жизнь мёдом не казалась.

Драчуны-аспиранты тоже не отпирались, разнервничались они лишь после оглашения вердикта.

– Какой ещё рукопашный бой?! – возмутился худой. – Зачем мне ваши бокс и борьба?! Я – учёный!

– Нормальные учёные кулаками на диспутах не машут! – возразил Стройнович. – Знаете, как мальцов от табака отучают? Заставляют пачку махорки разом выкурить! Вот и вас так же. А не пожелаете заниматься – канализацию прочищать поставим!

– Можете к Горицвету записаться, – предложил я, и аспиранты враз бросили протестовать – как видно, полагали ориентальные боевые искусства более интеллектуальными в сравнении с банальным мордобоем, коим этой парочке представлялся бокс.

На подготовку протокола заседания много времени не ушло, но вот так сразу отправиться восвояси всё же не получилось, поскольку дальше пришлось выкраивать время на беседу с Бугром и Занозой. Впрочем, «пришлось» – это не совсем то слово, я этому разговору был очень даже рад.

Доигрались, соколики. Вляпались!

Удовлетворение моё делало неполным лишь то странное обстоятельство, что в материалах дела отсутствовало какое-либо упоминание их закадычного дружочка Кости Северянина. Именно этот момент я и намеревался прояснить, а расспрашивать об обстоятельствах инцидента собирался исключительно для отвлечения внимания моих не шибко-то разговорчивых собеседников.

И «не шибко разговорчивых» – это ещё мягко сказано. Начать следует с того, что повестки те демонстративно порвали и препроводили их в студсовет едва ли не силой. А Занозу – так и без всяких «если».

– Да отцепись ты уже! – раздражённо откинул он руку дружинника, переступив через порог, оправил пиджак и зло уставился на меня. – Вот как, значит? Во власть вошёл?

Я покачал головой.

– Моё дело маленькое, бумажки туда-сюда перекладываю.

Бугор шагнул следом, обернулся и резко бросил:

– Сгинь, а то вперёд ногами вынесут!

Звеньевой дружинников и не подумал сдать назад.

– Пупок развяжется! – выдал он в ответ.

И да – развязался бы. Если ещё не вошедшим в силу первокурсникам парочка хулиганов могла отвешивать подзатыльники безнаказанно, то в дружину привлекали по большей части актив военной кафедры. С такими не забалуешь.

И Бугор на неприятности решил не нарываться, без спросу уселся на стул и закинул ногу на ногу.

– Что – покуражиться решил? – обратился он ко мне.

– Да чего вы оба-двое заладили? – вздохнул я. – Мне просто обстоятельства дела прояснить поручено!

– Ври больше! – выдал в ответ Заноза.

Я этот возглас проигнорировал и присмотрелся к Бугру, который производил слишком уж глубокое искажение энергетического фона.

– Потенциал какой удерживаешь? – спросил я напрямую.

– Ну вот, я же говорил! – бросил тот своему приятелю, а мне с неприятной ухмылочкой сказал: – Большой потенциал удерживаю. Право имею. На разряд иду! И справка есть!

Как оказалось, Бугор и в самом деле озаботился оформлением разрешения, и я оставил эту тему, начал расспрашивать об инциденте с первокурсниками, но лишь для того, чтобы в удобный момент будто между делом ввернуть провокационное:

– Север, так понимаю, удрать успел?

Панкрат скривился так, будто на пол сплюнуть собирался.

– Гад он! – зло выдал коротышка.

– Друзей на девку променял! – добавил Слава, бугристое лицо которого аж перекосило от возмущения. – С ним бы нас не повязали! Он все ходы знает!