Текст книги "Перебежчик"

– Ну, вот… – Туполев сунул руки в карманы брюк и замер напротив своего детища.

К нам навстречу направились сотрудники, которые, так понимаю, наводили последний лоск.

– Алексей Андреевич, все готово, не переживайте. – Крикнул один из них и помахал Туполеву рукой.

– Сами будете представлять? – Спросил конструктора Калинин.

Туполев ответил утвердительно. Мы постояли ещё немного и, наконец, отправились обратно к зданию управления.

Алексей Андреевич нас покинул, умчавшись по своим делам, а я и Калинин еще два часа проверяли зону ответственности первого отдела. К тому же, на завод, как раз, пожаловали мои коллеги. За безопасность отвечали не только местные чекисты, но и представители московского 9-го управления. Мы обсудили все, что касалось той части маршрута, которая пройдёт на заводе. В общем и целом все остались довольны друг другом.

– Эх… – Протянул Калинин, глядя в спину уходящим чекистам. – А осенью будем иранского шаха встречать… Ему тоже самолёт подавай. Говорят, договор готов заключить. Вроде, с женой приедет… Никакого покоя…

Я покосился на Калинина, а сам подумал, что до шаха, к счастью, уже не дотяну. В хорошем смысле. Дай бог, в следующие два дня, наконец, все решится.

В общем, к концу рабочего дня я так ушатался, что желание у меня было одно. Прийти в гостиницу и лечь спать. Встречать Кастро нам предстояло в аэропорту уже утром.

Прилетит делегация в районе 11 часов дня, но на месте лично я должен быть чуть ли не с восходом солнца. Калинин останется на заводе, будет ждать нас здесь.

Но… как говорится в одной известной песне – покой нам только снится.

Поэтому я вышел через проходную, сел в машину и направился к гостинице.

Нужно было срочно привести себя в порядок, а потом топать в театр. Грешным делом, надеялся, может, Белобрысый не смог достать билеты. Или, к примеру, спектакль отменили из-за смерти Лилички. Вряд ли, конечно. Даже прима имеет дублера. Но вдруг… Ни черта подобного. Чуда не произошло.

– Максим Сергеевич!

Тамара заметила меня издалека, едва я приблизился к ступеням гостиничного крыльца. Она подбежала к двери и распахнула ее передо мной.

– Приходил удивительно приятный молодой человек. Оставил для Вас билет в драматический театр. Что ж Вы бродите где-то? Через час уже начало. Такой вежливый…

– Эх, Тамара… – Сказал я, проходя мимо Кудряшки, – И ты повелась на его смазливую рожу…

– Максим Сергеевич… – Ее голос стал расстроенным, но я уже поднимался по лестнице.

Итак… Сейчас я переоденусь, а потом поеду в этот долбаный театр, чтоб встретиться с этим долбанным Марковым и узнать про свои долбанные перспективы. Но еще мне было очень важно посмотреть на поведение Белобрысого. По идее, знать о смерти Лилички он не должен. Вот и поглядим, как наш Вадимка примет новость…

Глава 3. В которой кто-то пытается наслаждаться искусством, кто-то ищет улики, а кто-то вообще обнаглел

По моей задумке Марков должен был охренеть, когда узнал бы новость о смерти актрисы. Ну, или не охренеть. Тут зависит от того, убивал Белобрысый Лиличку или нет. Имеет он вообще к этому отношение? Но лично я рассчитывал на эффект неожиданности. Мне нужно было видеть лицо Белобрысого в тот момент, когда он поймёт, что блондинка не вышла на сцену. Потом, опять же, интересовала реакция Вадика на известие о ее смерти. Даже самый искусный лжец не всегда контролирует свои эмоции и рефлексы. Тем более, если его застать врасплох.

А в итоге…В итоге охренел я сам. Это в мой план точно не входило, однако, с планом тоже вышла ерунда.

Сначала в холле театра появилась Комарова. Мы, естественно, с ней пришли раздельно. Да, по заводу бродят слухи о нашем романе, но еще в дачном домике Ведерникова, во время совещания, решили, все совпадения будут случайными. У меня – страстная связь с Лиличкой и на спектакль я пойду ради нее. Нежелательно нам с Комаровой в этот день светиться вместе. А так… Александра Сергеевна пошла в театр. Я пошел в театр. Вадим пошел в театр. Да мало ли, кто еще туда пошел… Город не сильно большой, в конце концов.

В первую секунду даже не понял, что за особа выплыла из толпы зрителей, кучкующихся в холле. Реально выплыла, как та самая «каравелла по зелёным волнам». Потом незнакомка увидела меня, замерла и уставилась так пристально, будто мы знакомы.

Только после этого мои глаза медленно полезли на лоб. Между прочим, вовсе не образное выражение. Физически ощущал, как они становятся больше. Я реально остолбенел и, открыв рот, уставился на светловолосую особу, которая находилась в нескольких метрах от меня.

Александра Сергеевна, а это была именно она, нарядилась в платье, сшитое из очень странной ткани, которая выглядела матовой. Немного похоже на бархат, но значительно тоньше. Не знаю, как вообще материал может быть матовым. Однако данное сравнение подходило больше всего.

– Посмотри, вон та девушка… – Мимо меня продефилировала семейная пара. – Удивительно красивый крепдешин… Муся, я хочу чтоб ты достал мне такой же…

Видимо, речь шла как раз о Комаровой. Потому что эта пара смотрела в ее сторону. Крепдешин… Не слышал никогда…

Однозначно, смотрелся наряд очень красиво. Цвет – темный изумруд. Длина юбки – чуть выше колена. Платье исключительно подчёркивало и фигуру, и выразительные глаза Комаровой. Я даже не понял, в какой вообще момент начал применять к глазам Александры Сергеевны определение «выразительные».

На этом чудесное преображение не закончилось. Я вдруг понял, что волосы у Комаровой вовсе не серые, как казалось раньше. Они – золотистые, с рыжеватым отливом. И когда на них падает свет от огромной люстры, висящей в холле, на локонах словно блики появляются. В общем, осталось сказать, что брови у Комаровой соболиные и все, вызывайте дурку. Вот что я понял, в итоге.

Мало мне, наверное, прошлых проблем, связанных с Александрой Сергеевной и нашими взаимоотношениям. Без того существовало это странное, плохо поддающееся рациональному объяснению, влечение. А теперь еще, оказывается, Комарова просто усиленно строила из себя дурнушку. На самом деле она весьма привлекательна.

Подходить мы, естественно, друг к другу не стали. Александра Сергеевна первой отвернулась, прекратив пялиться на меня, а затем направилась в сторону зала. При этом я вдруг заметил, как сексуально она покачивает бёдрами. Тонкая ткань платья прилегала к…прости Господи… аж в жар бросило… к заднице Комаровой. Я, как дурачок, заворожённо наблюдал за движением ягодиц Александры Сергеевны. Они поочерёдно при шаге то поднимались, то опускались, и самое последнее, о чем думал в данную минуту, это о предстоящем спектакле, о погибшей Лиличке и о Маркове.

Потом случился второй этап охреневания. В холле появился Марков. Под ручку с Филатовой. Нет, мы конечно обсуждали, что в театр я отправлюсь к Лиличке, Комарова из любви к искусству, а Вадимка на свидание со спутницей. Вот такие у нас были легенды. Но, твою ж мать… Филатова?! Он издевается, что ли? Притащить с собой особу, которую мы, собственно говоря, планируем принести в жертву? Причем, сама Нина Ивановна выглядела не менее ошалевшей, чем я. Она, похоже, не ожидала от Маркова столь романтического поступка. Видимо, в театры он ее раньше не водил.

Потом Ниночка заметила меня и ошалела еще больше. Она даже пару раз споткнулась на ровном месте, пока Белобрысый торжественно вёл ее к зрительному залу. Филатова постоянно оглядывалась в мою сторону и с каждой секундой становилась все мрачнее. Точно стало понятно одно – для Нины Ивановны мое присутствие в театре является полной неожиданностью.

Я мысленно усмехнулся. Это она еще Комарову не видела. Вот, наверное, «обрадуется». О чем думал Вадимка, интересно? Он не может не знать, сколь сильна неприязнь между этими женщинами.

Однако я недооценил степень сарказма и иронии, которые оказались присущи Белобрысому. Он не просто притащил с собой Ниночку. Он все билеты приобрел на одном ряду. Места шли друг за другом. Поэтому, когда я в числе последних зрителей вошел в зал, оказалось, слева – сидит Комарова, справа – Филатова. И только после Ниночки, с краю, я увидел до одури довольного Вадимку.

– Это что, шутка такая? Я думала, мы стараемся не афишировать свое знакомство. – Высказалась Комарова, расправляя платье на коленях и усаживаясь поудобнее.

Она смотрела только вперед, на сцену. Даже головы не повернула. Поэтому со стороны все выглядело так, будто Александра Сергеевна беседует сама с собой. Бормочет что-то под нос. Этакая городская сумасшедшая, которой для компании никто не нужен. Ей и одной неплохо.

– Если имеете в виду наше с Вами знакомство, то сложно не афишировать то, о чем судачит весь завод. Если же речь про Вадима Александровича, то затрудняюсь ответить. Не могу сказать, чем он руководствовался при выборе мест.

Я, как и Александра Сергеевна, пялился на сцену, всем своим видом демонстрируя интерес к предстоящему мероприятию. Хотя, сказать честно, никогда не любил театр ни в каком его проявлении.

– Не очень уместная ситуация для Вашего блестящего чувства юмора. А еще, хочу напомнить, не все то золото, что блестит. Помните, да? Конечно я имела в виду, почему Вадим находится сейчас рядом с нами. – Комарова явно не была настроена на конструктивный диалог. Особенно после появления Филатовой.

– А это Вы своего друга спросите. – Ответил я.

Говорить приходилось очень тихо из-за близости Нины Ивановны. Она и без того пребывала в состоянии легкого шока из-за нашей коллективной встречи. Еще не хватало, чтоб Ниночка разобралась в хитросплетениях этой сложной истории. Думаю, Маркову она задаст много вопросов.

Филатова, сидящая по правую руку от меня, повернула голову, посмотрела внимательно, словно хотела высказаться, но потом молча отвернулась. Теоретически, она вообще, наверное, в крайней степени офигевания. Как в старой серии «Ералаша». Ничего себе за хлебушком сходил! Так и в ее случае. Мужчина позвал в театр, а тут столь неожиданный поворот. Интересно, как вообще Вадим объяснит ей все это.

И только Белобрысый выглядел довольным. Его вообще ни черта не смущало. Думаю, дело не только в желании Вадима развлечься. Скорее всего, тот факт, что он притащил с собой Филатову, имеет скрытый смысл. Жаль только, этот смысл известен лишь Белобрысому. Учитывая отсутствие доверия между нами, что вполне естественно, я бы хотел знать, какого черта он задумал.

Хотя, с другой стороны, у меня ведь тоже имеются определённые цели. На поведение Маркова я обращаю сейчас больше всего внимания. В частности, нтересует, как Вадимка поведёт себя, узнав о смерти Лилички.

В принципе, тут вопрос стоит так… Думаю, конечно, он не сам ее убил… Чисто физически не успел бы. Но если Марков изобразит шок и страдание, скорее всего, есть еще кто-то. Я покосился на Филатову. Она сидела с прямой спиной, будто палку проглотила.

Невольно в голову закралось сомнение, где, интересно, была эта дамочка вчера вечером? И ее верный друг Игорек. Из-за приезда делегации я никак не могу до конца разобраться с инженером. А там, между прочим, тоже какая-то муть вырисовывается.

Наконец, зрители уселись, свет в зале стал приглушённым. На сцену вышел тот самый мужик, которого я видел на репетиции, когда приходил для разговора с актрисой. По-моему, он – режиссёр.

– Товарищи, случилась настоящая трагедия… – Мужик выдержал паузу. Зал настороженно замер. Уж что-то, а трагедии наши граждане очень любят. Им спектакль теперь не столь интересен, как слова режиссёра. – Сегодня мы узнали об ужасной несправедливости. Из жизни ушла талантливая актриса, прекрасный человек. Удивительная женщина…

Ничего себе…Стоило Лиличке умереть и все, она сразу стала и талантливой, и прекрасной, и удивительной. А всего лишь несколько дней назад уборщица вдохновенно рассказывала мне, как сильно Лиличку не любят коллеги за отвратительный, высокомерный характер…

– С прискорбием я вынужден вам сообщить, что вчера, от сердечного приступа, скончалась наша ведущая актриса, которую вы все любили, Лиля Беленькая.

– Беленькая… – Шепотом протянула Комарова. – Пошлость какая…

И в ее голосе, между прочим, не было ни капли сожаления. Впрочем, Александра Сергеевна о смерти блондинки была осведомлена. Да и на самом деле, прямо скажем, с выбором псевдонима Лиличка не особо оказалась оригинальной.

Я отвлекся от Комаровой, повернул голову и принялся наблюдать за Вадимом. Мне нужно было видеть, как он себя поведет.

Марков сидел с каменным лицом. При этом желваки на его скулах ходили с такой силой, что я мог оценить это даже на расстоянии.

Белобрысый вдруг тоже повернулся и уставился прямо на меня. В его взгляде была злость. Я бы даже сказал, бешенство. Мне кажется, не будь мы в данную секунду в театре, Вадик кинулся бы на меня с кулаками.

Соответственно, выводов несколько. И выводы эти крайне неутешительные. Вадим не знал о смерти актрисы. Вадим этому совсем не рад. Вадим решил, что Лиличку замочил я. Иначе как еще объяснить этот всплеск агрессии.

Хреново… Если Марков непричастен, то у нас возникла новая проблема. Кто, а главное – на хрена убил актрису?

Вообще, конечно, молодцы. Уже второй человек при известии о гибели блондинки думает, будто устроил ей эту гибель Максим Сергеевич.

– Но мы не отменили представление…Просто не имели на это права… – Продолжал свою трогательную речь режиссер. – Во имя ее таланта. Во имя великого искусства. Сегодня мы сыграем спектакль в память о Лиле…

Он опустил голову, постоял секунду, а потом покинул сцену в полной тишине. Тишина, кстати, не была следствием того, что зрители прониклись словами режиссера. Мне кажется, большинство из них вообще не поняли, о ком речь. Просто хлопать после такого выступления вроде глупо.

– Нина… – Марков резко встал с места и посмотрел на Филатову сверху вниз. – Мы уходим.

– Как уходим? – Ниночка подняла изумлённый взгляд на Белобрысого.

– Я – ногами. Ты знаешь иной способ?

Вадимка реально был в бешенстве. И с каждой минутой зверел все сильнее.

– Но… – Филатова хотела, наверное, сказать, что поведение Маркова отдаёт неадекватностью. То тащит в театр, то из театра. Но глядя на Вадима, решила не рисковать.

– Молодой человек, – С заднего ряда послышался раздражённый шёпот. – Вы, может, сядете? Спектакль, между прочим, начался.

Вадим оглянулся назад, но промолчал. Он выбрался из ряда кресел, а затем направился к выходу.

Филатова вздохнула и посмотрела на меня. Именно на меня. Внимательно посмотрела, с легким прищуром.

Я снова заподозрил, что Нина Ивановна имеет большое желание высказаться. Однако, если это и было, она все равно не решилась произнести вслух свои мысли.

Ниночка, прощаясь, молча протянула мне руку, которую я пожал в ответ. Не видел повода этого не сделать. Хотя, с левой стороны раздалось тихое «хмыканье». Но игнорировать жест Филатовой было некрасиво. В конце концов, я же не мудак какой-нибудь. Она взяла свою сумочку со своих же колен, поднялась и пошла следом за Вадимом.

Да, Ведерников был прав. Ниночка боится Белобрысого до одури. Выходит, Игорь Леонидович насчёт этого факта не соврал. Марков, похоже, на самом деле держит ее на коротком поводке. Если вспомнить рассказ сумасшедшей матери Филатовой, Вадим приехал в деревню, чтоб отыскать доказательства связи этой семьи с человеком, которого даже реабилитировать отказались. Хотя, был период, когда всех подряд из врагов народа переквалифицировали в пострадавших от произвола. Соответственно, на тот момент Вадим уже знал, что Ниночка – внучка Рюмина.

Что-то до хрена Белобрысый у нас знает. И про Комарову, и про Филатову. Кто-то сливает Вадимке информацию. Подозреваю, он с Ниной Ивановной познакомился целенаправленно. Изначально был в курсе, она ему не только пригодиться, но и станет послушным оружием в руках.

– Вот и поговорили. – Тихо прокомментировала Александра Сергеевна. Она по-прежнему пялилась на сцену и вслед уходящей Ниночке даже не глянула.

– Молодые люди. У вас есть совесть? – Снова начал возмущаться кто-то сзади. – Вы мешаете смотреть постановку. Это недопустимо, в конце концов.

Комарова покосилась на меня. Я на нее. Вообще, конечно, явно что-то пошло не так. Мы должны были обсудить с Марковым конечный этап подготовки. В частности, то, что касается Филатовой и Ведерникова. Договориться о некоторых деталях. Ну, и в связи с нежданной кончиной Лилички, я бы хотел знать, кто угробил актрису. Потому что только имя убийцы даст мне понимание, зачем это сделали? Какое отношение ее смерть имеет ко мне. А я уверен, точно имеет.

Тем не менее, мы с Комаровой высидели до конца спектакля. Торопиться было некуда. Вернее, конечно, есть, куда, но я рассудил, сейчас не нужно пытаться догнать Маркова.

Во-первых, ему необходимо успокоиться, иначе разговор у нас не сложится. А вот мордобой – очень даже. В любой другой ситуации, честно говоря, вообще не против. Но не перед появлением Кастро. Мы с Вадимом точно не друзья, однако, переводить его в лагерь радикальных врагов тоже глупо.

Во-вторых, Филатова, в обществе которой Белобрысый находится, – совершенно ненужный свидетель.

Соответственно, даже не обсуждая это вслух, мы с Александрой Сергеевной остались в театре. Причём, явно и она, и я не особо вникали в то, что происходит на сцене. Оба мы были погружены в свои мысли до самого финала представления.

Не знаю, о чем думала Александра Сергеевна, а я – соображал, чего теперь ждать от Белобрысого. Он явно решил, будто смерть Лилички – моих рук дело. Отличная, конечно, репутация у Максима Сергеевича. Даже Вадимка, предатель и мутный тип, считает его хладнокровным убийцей. Похоже, пока Марков следил за Беляевым, составил лично свое мнение о нем… Марков… Следил за Беляевым… Мне захотелось со всей силы шлепнуть себя по башке.

– Черт!

Я вытаращился на сцену, переваривая догадку, которая пришла мгновение назад в голову. Догадка эта настолько очевидна, что я сам себя готов был убить за глупость. На сцене как раз раскланивались актёры. Я вскочил с кресла, соображая, как лучше сейчас поступить.

– Не думала, что Вас так затронет спектакль. Вы не похожи на человека с тонкой душевной организацией. – Комарова, расценив мой порыв по-своему, тоже встала и начала хлопать в ладоши. «Браво» и «бис» не кричала. Хоть на этом спасибо.

Меня же от от аплодисментов удерживали две вещи. Первая – хотелось уже быстрее оказаться на улице и разыскать Вадима. Нам надо поговорить до того, как настанет утро и приедет команданте. Марков следил за мной. То есть, за Максимом Сергеевичем. Соответственно, он должен знать, где Беляев бывал, чем занимался. В этой информации есть шанс найти подсказку, как именно мой предшественник собирался избежать наказания за смерть Кастро.

Вторая причина, по которой хлопать в ладоши не мог, – одна моя рука была немного занята. И пока что я не имел возможности переложить в карман находящийся в кулаке предмет. Рядом была Комарова. Я уже эту особу знаю. Она ухитряется заметить то, что вообще не должна. А мне сложно будет объяснить Александре Сергеевне, за каким чертом Филатова во время рукопожатия передала из ладони в ладонь ключ. Потому что сам не понимаю, почему она это сделала.

Глава 4. В которой меня ждут и я не обманываю чужих ожиданий

Из театра мы вышли с Комаровой вместе. Чего уж страдать ерундой, соблюдая никому не нужную конспирацию, когда с самого начала она, эта конспирация, накрылась медным тазом. Благодаря извращенному чувству юмора Белобрысого.

Я вообще, если честно, не понял его хитрого замысла усадить всех нас рядом. Так же как не понял появления Филатовой. А теперь спросить не получится. Вадим, думаю, пока ещё пребывает в состоянии некоторого расстройства. Даже неожиданно. Не предполагал, что он настолько привязан к актрисе.

Я до последнего надеялся, Марков будет ждать конца спектакля на улице, возле театра. Или в фойе. Перебесится, отвезёт Ниночку и вернется. Мы ведь так ни черта не обговорили в плане моментов, связанных с Филатовой и Ведерниковым. Белобрысый подготовку той части плана, в которой они фигурируют, взял на себя. Насколько все готово, теперь непонятно.

Мои надежды не оправдались. Маркова нигде не было видно. Честно говоря, это расстраивало и даже в некотором роде напрягало. Завтра уже будет не до разговоров. Завтра придётся реализовывать все то, о чем мы говорили на даче. А мне просто до ужаса этого не хочется. Я вообще очень рассчитывал на актрису. На то, что она расскажет кое-какие отсутствующие в памяти моменты. Кто же знал, что ее совершенно гадским образом убьют.

– Вы тоже думаете, нет смысла прятаться от лишних глаз? – Спросила Комарова, когда я придерживал тяжелую дверь, пропуская ее вперёд.

– Да. – Вышел следом за ней и остановился на крыльце. Александра Сергеевна замерла рядом. – Зачем играть в шпионов там, где это не нужно вообще? Тем более, если мы с Вами будем делать вид, будто не заметили друг друга, просидев при этом весь вечер плечо к плечу, такое поведение вызовет гораздо больше подозрений. Согласитесь, похоже на крайнюю степень идиотизма. Слушайте… Как думаете, зачем было вот это все?

Я сделал жест рукой, очертив в воздухе полукруг. Имел в виду поход в театр.

– Не могу утверждать, но есть предположение… – Комарова стояла рядом, хотя при этом смотрела вдаль. Не на меня. Мы отошли с ней в сторону, дабы не мешать остальным театралам спускаться с порожек.

– Я считаю, Вадим знал, что за нами могут наблюдать. Он специально хотел показать кому-то всю нашу компанию. Более того, хотел заострить чье-то внимание на присутствии Филатовой.

– Подождите… – Я задумался, переваривая слова Комаровой. – То есть, получается, его цель – заставить поверить кого-то неизвестного, будто Нина Ивановна, грубо говоря, из нашей песочницы?

– Скорее всего, да. Учитывая, какая роль ей отведена во всем предстоящем действе. Идемте. Что стоять… Вадим не вернётся, это уже понятно…

Александра Сергеевна начала спускаться по ступеням. Я, естественно, двинулся за ней. Действительно, зачем маячить на этом крыльце?

Вручённый Ниночкой ключ я уже спрятал в карман. Когда покидали зал, в топе, это сделать оказалось проще простого.

Шёл следом за Комаровой и попутно оображал, как поступить лучше.

С одной стороны, не мешало бы поговорить с Вадиком. Он следил за Беляевым. Мог заметить что-то странное или важное. Правда, не уверен, что Вадик уже успокоился и горит желанием поговорить со мной. С другой стороны интересовал этот чертов ключ.

С какой целью мне его передала Нина Ивановна? Чисто теоретически, похоже на то, что ключ от квартиры. От чьей? Вопрос… Опять же, чисто теоретически, скорее всего, от квартиры Филатовой. На кой черт ей совать мне чужие ключи. И если она ничего не сказала вслух, значит не сомневалась, я наверняка пойму, что мне с этой вещью делать.

В общем решил так. Где искать Маркова, я понятия не имею. Место его постоянной дислокации не известно. Начну спрашивать Комарову, она точно попрется со мной. А я бы предпочел переговорить с Вадимом наедине. Но…Этой информацией может обладать Филатова. Значит, по логике вещей, идти нужно к Ниночке домой.

– Вас проводить? – Поинтересовался я у Комаровой, которая тоже была задумчивой, и больше ни о чем со мной не говорила.

– Не обязательно. Единственное…Вы же на машине? Была бы очень благодарна, если бы Вы отвезли меня куда-нибудь поближе к нашему району. Сейчас с транспортом уже проблематично. Троейбус придется долго ждать. А до ближайшей остановки трамвая идти слишком долго.

Я кивнул и направился туда, где оставил «Волгу». Комарова молча топала за мной.

Уже по дороге, когда мы переехали мост, она все-таки нарушила тишину, заговорив о наступающем дне и о событии, с этим связанном.

– Учитывая, что Вадим так внезапно убежал, думаю, действовать будем по заранее оговоренному плану. Как и решили изначально. Если бы что-то изменилось, он бы в любом случае сказал. Несмотря на сильное эмоциональное переживание, связанное со смертью вашей актрисы, на кону слишком важная информация. Сами понимаете… Он не откажется от нее. Поэтому, сколь сильно он бы сейчас не злился, все равно не сорвет операцию. Кстати… Вы думали, это Марков убил Лиличку?

– Я уже вообще ничего не думаю…

– Он бы не успел. – Уточнила Комарова, словно я сам не понимаю данного факта.

– Знаю. И меня сильно напрягает этот факт. Будь убийцей Вадим, я чувствовал бы себя гораздо спокойнее. Хотя бы никого больше не надо подозревать. И сюрпризов ждать тоже не надо. А так…совершенно непонятно, кому и за каким дьяволом это понадобилось. Лиличка – мой связной. Других грехов за ней не водится. Значит, убили ее из-за меня. Но… Как Вы заметили, а я уверен, Вы точно заметили, Марков наоборот, решил, будто убийца – я. Тоже интересно, конечно…

– Да уж… – Комарова помолчала несколько секунд. – Ну, сейчас-то нам уже точно не до этого. Времени нет, чтоб выяснять, кто, зачем и почему убил актрису. Завтра прилетает делегация…Я буду среди встречающих. Как и договорились. Весь город знает, что прибудет Фидель Кастро. Так что… Затесаться в толпе тех, кто желает поприветствовать команданте, будет не сложно.

– Да… Я все помню. Кому и что нужно делать, тоже помню…

Александра Сергеевна покосилась на меня с каким-то странным выражением во взгляде, но говорить больше ничего не стала. Мы снова погрузились каждый в свои размышления.

Неподалеку от общежития Комаровой я притормозил. Она выбралась из машины, кивнула, прощаясь, а потом ушла в сторону трёхэтажного старого здания.

Я же вырулил обратно на дорогу, развернулся и поехал к Филатовой. Адрес помнил хорошо. Еще в первые дни когда изучал личные дела, в голове отложились и улица, и номер дома. Жила Ниночка неподалёку. Они тут все кучкуются рядом. Инженер, Нина Ивановна, Комарова…

Внимательно смотрел на дома, мимо которых двигался, чтоб не пропустить нужный номер. Наконец, увидел те самые цифры. Подъехал с торца и остановился. Это была кирпичная пятиэтажка. Из разряда тех, которые называют «хрущевками».

Выбрался из машины, подошёл к подъезду. С обеих сторон в палисаднике виднелись достаточно густые кусты сирени. Что за дурацкая у них манера устраивать такие заросли под окнами? Просто рай для всякого жулья и ворья.

Я задержался у входной двери, задумчиво рассматривая сирень. Вспомнился почему-то вечер, когда убили актрису. Я ведь перед тем, как войти, обратил внимание на посторонние звуки. Потом решил, будто в темноте ширится кот. Но… Может и не кот это был вовсе…Может, это как раз убийца прятался в кустах. Увидел, как я иду к актрисе, и прыгнул в палисадник, чтоб избежать встречи. Но тогда получается… Он точно знает меня в лицо. А что еще более важно, я тоже его знаю. Иначе на кой черт ему от меня нужно таиться.

В любом случае, сейчас время вспять не повернёшь. Надо было проверить эти дурацкие кусты возле дома Лилички. Конечно, актрисе моя бдительность здоровья не прибавила бы, но глядишь, нашел бы кое-кого поинтереснее кота. А теперь остается только ломать голову. В том числе о странном послании, которое актриса мне оставила. Если, конечно, я все понял правильно.

Крот… По идее, выходит, есть рядом не́кто, работающий на две стороны. И дневник… Если дневник существует, где Лиличка могла его спрятать? В квартире только. Наверное. Больше-то негде. И домой к ней явились, наверное, не просто так. Тем более, человек этот блондинке был знаком. Она сама его впустила.

Черт…чисто по логике, все упирается в Маркова. Он знает меня, я знаю его, и обоих нас знает актриса. Если бы не одно маленькое «но». Белобрысый реально не мог вообще никак сделать все это. Ему нужно было бы оказаться в квартире блондинки минимум за час до моего появления. А он в это время находился в домике Ведерникова.

Потупи́в еще несколько минут возле подьездной двери, я плюнул на все и вошёл внутрь. Время идет. Мне бы еще поспать не мешало.

Зачем тратить время на эти мысли, терзания совести и размышления «если бы, да кабы…». Все, теперь как есть. Нужно отталкиваться от нынешнего положения вещей.

Разыскал нужную квартиру, остановился возле нее и задумался. Будет, конечно, тот еще номер, если я сейчас начну левым ключом открывать левую дверь. Соседи чего доброго за вора-домушника примут.

Однако, обошлось без лишних движений. Моих, естественно, лишних движений. Дверь нужной квартиры тихо распахнулась и оттуда выглянула Нина Ивановна. Посмотрела на меня, а потом кивнула, приглашая войти.

– Ну… Значит не ошибся. Ключ – это просто намек. – Констатировал вслух, сам себе. Филатова уже скрылась в квартире.

Честно говоря, имелось странное ощущение. Чувство тревоги. Так, наверное, можно сказать. Но я все равно переступил порог и прикрыл за собой дверь. Что уж может быть хуже всей той хреновины, которая творится вокруг меня? Оказалось, может.

– Нина Ивановна…

Я тихо позвал хозяйку квартиры, осторожно двигаясь по коридору вперед. Не стоять же в дверях, честное слово. Хотя, казалось бы, на хрена осторожно? Что мне может сделать эта особа? Чисто теоретически – ничего. Но мы уже ученые своей новой жизнью в роли Беляева. Нам уже прилетало от всяких особ, которые тоже ничего плохого сделать не могли. Чисто теоретически. А сделали. Тем более, от Филатовой я точно приятных сюрпризов не жду.

– Проходите, Максим Сергеевич, не стесняйтесь. – Раздался ее голос из спальни.

Ниночка ждала меня в комнате. Она сидела в кресле, закинув ногу на ногу. Симпатичного вида халатик разъехался в стороны в районе коленок, позволяя эти коленки наблюдать во всей красе. Женщина в подобной позе всегда вызывает у меня какие-то ожидания. Как правило. Либо она сейчас начнет процесс соблазнения… Однако мы с Филатовой данный этап уже прошли. По крайней мере, сильно на это надеюсь. Нина Ивановна, конечно, особа с большим количеством тараканов, но будет жаль потраченного времени, если она снова решила взяться за старое.

Либо… либо у особы, выбравшей такую позу, есть, что сказать. И мне тема разговора может очень не понравится.

– Хотелось бы понимания… – Я замер на пороге комнаты, оперся плечом о дверной косяк и пока проходить не торопился.

Заодно прислушивался к звукам в квартире. Есть весьма большая вероятность, что Филатова тут не одна. С кем? Кандидатур много. Хотя бы тот же Марков. Правда, тогда возникает логичный вопрос, зачем нужно было устраивать великую тайну с передачей ключа. Могла бы просто позвать. Но с другой стороны, может это какой-то хитроумный план.

– Думаю, нам есть, о чем поговорить. – Ниночка вскинула голову и посмотрела на меня с высокомерной улыбкой. Роковая, мать ее, женщина. Вот такая имелась претензия в этой улыбке.

Ну, ясно…значит, все-таки, беседа.