Текст книги "Дело маленьких дьяволов"

– Хорошо, если в живых останусь, – хмыкнул Гас. – Вляпались мы…

– Ну вот, заладил одно и то же… Сколько уже всякого приключилось, а мы до сих пор целы и невредимы!

– Ага, целы… Пока. И невредимы – уже не все. Что, если бы тебе глаз вышибли, а не Папе? По-другому заговорил бы!

– Ну… Всяко могло быть, – нехотя согласился Морфи; думать о плохом ему сейчас не хотелось. – Зато представь, когда денежки наши будут. Я бы себе лодку купил – знаешь, такую, с брезентовой крышей на дугах. Или даже пиасс – только поменьше этого, чтобы в одиночку можно было управляться. Красотень! Сегодня – здесь, завтра – там, и ни одна жабья морда тебе не указ! Не понравилось в одном месте, перебрался на другое, хоть за сто километров, хоть за двести. Охота тебе – рыбачишь, охота – купаешься…

– Ага, а потом подгребут уроды, вроде тех, вчерашних… Выкинут с твоего же корабля – хорошо ещё, если кости не переломают.

– Да ладно, выкинут! У меня арбалет всегда под рукой будет, а то и посерьёзнее чего!

– Так и будешь спать на заряженном, а? И трястись, как бы кто не обидел!

– Тебя послушать, кругом бандит на бандите! – Морфи даже рассердился немного. – Денежки получим и уплывём подальше: ни в жисть нас не найдут – ни Кроет, ни эти! Я, если хочешь знать, в Амфитриту возвращаться не собираюсь. Переберёмся куда-нибудь на юг – там тепло круглый год, фрукты всякие растут – рви не хочу. А с денежками в кармане вообще никаких забот! Я чего думаю… В одиночку-то не так здорово. Давай вдвоём путешествовать! Папа нас отпустит… – последние слова Морфи произнес с некоторым сомнением.

– Думаешь, на юге так хорошо? Думаешь, никаких хлопот, да? – странно усмехнулся Гас. – А ты знаешь… – он замолчал.

– Что знаю?

– Так, ничего.

– Э, нет! Начал уж – договаривай!

– Я ведь с юга родом, – тихо ответил Гас. – И в Амфитриту не от хорошей жизни попал. Там… есть плохие места, Морфи. Очень плохие. Про духов ночи слыхал когда-нибудь?

– Нет… – Морфи с интересом покосился на «братца». Сколько он помнил, Гас ни разу не откровенничал о своей жизни до того, как его подобрал на улице Папа Ориджаба. Лишь обмолвился однажды, что его родители умерли.

– Что за духи такие?

– Никто не знает. Днём их не видать. Зато ночью…

Ночи в безымянной рыбацкой деревушке были особым временем. Днём всё просто и понятно: вот – болотистые джунгли, заросшие гигантским тростником и низкорослыми манграми; вот – утоптанная глинистая бровка берега с дощатым причалом, вдоль которого вытянулись разномастные хижины, а вот Река. В мутных зеленоватых водах ходят косяки рыб – если у тебя есть удочка, ты никогда не останешься голодным, а уж семье молодого плетельщика сетей самой судьбой обеспечено счастье и процветание. И что за беда, если всё семейное богатство – лёгкий челнок, да бочка солёной лупоглазки, да медный светильник, позеленевший от времени, на подоконнике? Кто знает, какой мерой меряют счастье?

Не знал этого и маленький Гас – зато очень хорошо понял, что значит его потерять. Родители не вернулись с дальней рыбалки – лишь спустя несколько дней нашли в камышах изломанные, разбитые страшной силой обломки челнока… В хижинах долго не утихали пересуды об арлекиновой рыбе. Кошмар рыбаков, водяная хищница, переворачивающая лодки одним ударом хвоста, ненасытная утроба, что может заглотить фрога живьём – беда, если такая поселится рядом с деревней…

В общине брошенных детей не бывает. Гаса приютила семья двоюродного дяди по матери – большая, склочная и бестолковая. Места у них было мало – зато работы нашлось в избытке, как и тумаков. Не столь уж большая плата за светильник, горящий всю ночь на подоконнике – так, наверное, считали все. Все, кроме самого Гаса.

– Понимаешь… Ночью должен быть свет, всегда. Даже у распоследнего деревенского забулдыги – и то есть глиняный черепок с фитилём и бутылочка светильного масла. Все знают: если огонь потухнет – жди линиров.

– Кого?

– Линиров. Ночных духов.

Морфи усмехнулся, сразу ощутив себя старшим. Надо же, умник-разумник Гас, оказывается, не чужд суеверий! Добро бы, кого-то вроде Бледного Кроста боялся – тут дело такое, этот голову отрежет и не моргнёт; куда уж против такого урода всякие линиры…

– Это же сказки, брат! Просто старушечьи побасёнки.

– Не сказки, – упрямо покачал головой Гас.

– Ну, что-то я не замечал, чтоб ты со свечкой в обнимку спал!

– Потому что… – Гас запнулся и через силу закончил: – Потому что мне это уже не поможет.

Он сбежал от приютившего его семейства спустя десять дней – не привыкший сносить побои, как-то раз подвернулся под горячую руку одного из дядиных старших сыновей. Пустая хижина встретила Гаса тишиной и покоем. Вещей в доме уже не было: родственнички споро разобрали их немногочисленный скарб. Остались только соломенные циновки на полу. За неимением лучшего, мальчишка завернулся в них, как в одеяло, и дал волю слезам. Выплакавшись как следует, он уснул – крепко и без сновидений. Тёплый вечер мало-помалу перешёл в ночь.

Проснулся Гас в кромешной тьме. Страх тут же охватил сердце когтистой лапой. До дядиной хижины было рукой подать: переполошатся, обругают, даже побьют немного – ну и пусть, в первый раз, что ли… Вот только сначала нужно было отворить дверь и выйти из дома. Он прислушался. За окном стояла ватная, дурная тишь – ни стрёкота цикад, ни шуршания тростниковых зарослей, ни плеска воды… Он шевельнулся – и замер: шорох циновок, казалось, наполнил весь дом. Это же так просто, уговаривал себя Гас: всего-то и надо – пробежать пару сотен шагов; да он с закрытыми глазами сможет…

Дверь скрипнула – тихонько, чуть слышно. Мальчишка затаил дыхание. Когда он пришел сюда, было ещё светло, и ему просто не пришло в голову закрыться на хлипкую деревянную щеколду – как всегда делали на ночь родители. Быть может, это просто ветер?

Скрип повторился. Прохладный ночной сквознячок проник в жаркую духоту, но вместо облегчения пришел ужас. Гас внезапно понял, что он не один. Он чувствовал, как что-то движется совсем рядом с ним. «Меня нет. Меня здесь нет», – беззвучно шептал мальчишка. Ужас всё нарастал – и когда что-то лёгкое коснулось циновок, Гас словно бы провалился куда-то. Он по-прежнему мог воспринимать происходящее – но теперь оно не имело к нему никакого отношения. Он вдруг, без перехода, очутился посреди хижины – а незримые духи окружили его со всех сторон, что-то делая, прикасаясь к груди и лицу невесомыми нитями… Но настоящий Гас был в безопасном месте: маленьком, тёплом, уютном пространстве, где его никто и никогда не найдёт…

Прошла, казалось, целая вечность этого странного оцепенения; потом ещё одна… А потом за окном забрезжил рассвет.

– Ну и дела! – протянул Морфи. – Слушай, это самое… Может, ты просто уснул и видел кошмарный сон? Ну, я хочу сказать, такое ведь бывает…

– Я тоже об этом подумал… Сначала. Но быстро убедился, что это не так.

В деревне занимался обычный день. Перекликались рыбаки, шелестел в камышах ветерок, плескались воды близкой реки. Где-то неподалеку слышался детский смех. «Ну и влетит же мне!» – с беспокойством подумал Гас. Хотя… Что если его отсутствия просто не заметили? Надо поскорее добраться до дядиной хижины. Снова, конечно, найдут ему работёнку – но хотя бы завтраком накормят…

Первой его заметила старуха Эрони – тихонько ахнула и зажала рот ладонью, с ужасом глядя на мальчишку. «Что это она?» – удивился Гас, недоуменно покосившись на женщину. Рыбаки, грузившие в лодку сети-ловушки, уставились на него; лица их сделались мрачными. Встречные односельчане останавливались, словно вкопанные, завидев его. Разговоры и весёлые перебранки затихли; его молча провожали взглядами. Уже чувствуя, что случилось нечто непоправимое, но ещё не зная, что, Гас подошёл к хижине дяди и отворил дверь. Семейство в полном составе завтракало. Над столом витал аромат жареной рыбы.

– Ну, и где тебя носи… – начала было дородная дядина жена, привычно уперев руки в бока – и вдруг осеклась. В глазах её Гас прочитал испуг, жалость… И отвращение.

– Меченый! – прошептал кто-то. Дядя, побледневший так, что пятна пигментного рисунка ярко проступили на лице, медленно поднялся из-за стола.

– Ты… Ты где был ночью? – хрипло спросил он.

– Убирайся! – внезапно взвизгнула его жена.

– Простите… – пролепетал Гас. – Я больше не буду…

– Уходи, – тихо, но твёрдо сказал вдруг дядя. – Уходи и не возвращайся.

– Что… Совсем? – перед глазами Гаса всё кружилось, колени сделались ватными.

– Совсем.

– Но почему? – Гас жалобно обвел семейство взглядом. – Что я такого сделал?

Ответ был страшным и непонятным:

– Потому, что тебя больше нет.

Он не помнил, как очутился за дверью. У самого порога стояла бочка с дождевой водой, и Гас склонился над ней, вглядываясь в своё отражение. Вроде всё как обычно… Но почему тогда все шарахаются от него, как от зачумленного? Что с ним не так?!

Было только одно место, куда он мог пойти, – родительская хижина. Там, в тишине и покое, Гас рассчитывал немного прийти в себя. Но ему этого сделать не дали. Группа односельчан обступила мальчишку; у некоторых в руках были палки. Ты должен уйти, сказали ему. Должен покинуть деревню – и больше сюда не возвращаться. Ты не принадлежишь теперь этому миру. Ты отмечен линирами – и они придут за тобой. Уходи же. Не навлекай проклятие на тех, с кем ты жил бок о бок, кто был к тебе добр. Они уже ничем не могут тебе помочь.

– Так они что-то сделали с тобой, эти духи? – недоверчиво поинтересовался Морфи. – Но что?

– Не знаю! Говорю же – я этого не видел. Зато все остальные – видели!

– И что ты… В смысле, куда пошёл?

– Никуда. Спрятался неподалёку от деревни, в камышах… Сидел там и… Ну, неважно. Мне так сказали: духи меня найдут и заберут, где бы я ни был. В эту ночь, или на следующую… Понимаешь, я уже был как покойник для них. Я ходил, разговаривал, пытался о чём-то просить – а они… Словно уже похоронили меня, заранее. Вот я и ждал…

– Хреново тебе было, наверное.

Гас молча посмотрел Морфи в глаза – и тот прикусил язык.

– Так вот. Я просидел в зарослях весь день. Потом начало темнеть; и вдруг, уже в самых сумерках, гляжу – свет на реке, голоса, песню кто-то горланит! Это плоты плыли, огромные… В верховьях рубили лес, и плотогоны иногда причаливали к нашему берегу – купить свежей рыбы или тростникового эля. Нас, детвору, ещё взрослые предостерегали – мол, держитесь от них подальше: кто его знает, что за фроги… Затолкают в мешок, увезут – и продадут где-нибудь в рабство… – Гас невесело усмехнулся. – Ну, а мне уже терять нечего было. Прыгнул в реку, подплыл тихонько, вскарабкался на брёвна… У них посередине каждого плота шалаш был сделан, все плотогоны там сидели – пили, болтали, играли в карты… Меня не заметили. Да и темно уже было…

Мелкого фрогги обнаружили лишь на следующий день. Больше всего Гас боялся, что неведомое клеймо ночных духов будет столь же явственным для них, как и для односельчан. Если так – долго ли столкнуть его пинком в воду? Места кругом дикие; кто знает – какие напасти подстерегают там, на берегу? Без вещей, почти без одежды… Что делать? Но страхи быстро улеглись. Для обитателей плота он был всего лишь забавной диковиной. Простые, грубоватые, но, в общем-то, совсем не злобные работяги выслушали его сбивчивый рассказ, почесали затылки… И накормили до отвала из общего котла. Здесь никого особо не интересовали нравы и обычаи глухой рыбацкой деревеньки; лишь бы незваный гость не оказался воришкой и пакостником. Гас, в свою очередь, старался не путаться у здоровенных парней под ногами. По вечерам он несмело приближался к большущей, постреливавшей искрами жаровне возле шалаша, с благодарностью принимал любую еду – и завороженно слушал истории, которыми обменивались плотогоны. Травить байки было давней традицией этой публики; в самом деле – чем ещё можно заняться во время долгого пути?

– Так ты и добрался до столицы?

– Какое там! Это всё было страшно далеко от Амфитриты. Я ещё почти год бродяжничал. Плыл, куда глаза глядят, прятался на кораблях, еду подворовывал. У меня это хорошо получалось – прятаться. Конечно, случалось, и попадался, били меня… Только я уже знал – это ерунда. Ну подумаешь, поколотят или высекут! Заживёт же. А вот уснуть по ночам долго не мог: страшно было. Потом привык, конечно… Такие дела.

– Не знаю даже, что сказать! – откликнулся Морфи. – От кого бы другого такое услышал – подумал бы, заливает! Но смотри: ты уже вон в скольких передрягах побывал – а всё молодцом. Выходит, ты везунчик, а?

– Ну… Может, и так, – тут Гас впервые за долгое время улыбнулся.

* * *

Мистер Икс вдруг расхохотался. Слэп вздрогнул и недоумённо покосился на брата.

– До меня только сейчас дошло…Они же нас надули, – пояснил Икс, отсмеявшись. – Точнее, не они, а он… Я так думаю.

– Кто это «он»?

– Да тот парень, которого фроги Бледного видели на пиассе, кто ж ещё. Бледнокожий. Бьюсь об заклад, это он всё придумал и организовал. Он – мозг этого дела, а семейка ублюдков из Весёлых Топей – просто мускулы. Смотри, всё просто. Река после дождей поднялась, так? Готов поспорить, они не пошли по главному руслу. Свернули в один из рукавов и обогнули станцию; а сейчас наверняка под всеми парусами идут вниз по течению. Мы напрасно тут просиживаем штаны.

Слэп энергично выругался.

– Так чего мы ждем?! Заводи скорее мотор!

Икс покачал головой.

– Слишком поздно. Думаю, они давно уже покинули пределы динамического поля; сейчас пускаться в погоню – только терять время. Мы поступим умнее. Когда ближайший рейс на Коссугу?

– Откуда же я знаю?

– Сходи проверь. И возьми нам билеты. Можно с пересадкой – всё равно мы опередим их на несколько суток.

– Я что-то потерял нить твоих рассуждений.

– Профессиональные тонкости. Ты привык следовать за клиентом, как и положено бодигарду. А я… Я же охотник. Предпочитаю подстерегать добычу там, где она должна оказаться; дальше – дело техники. На этот раз, правда, они оставили нас в дураках… Моя вина, признаю. Тупая шпана попёрла бы напролом – на таком расстоянии от столицы они наверняка расслабились бы и чувствовали себя в безопасности. Но вот их главарь – дело другое… Князья преисподней, мне становится всё интереснее! Ты же в курсе, я своего рода артист. Люблю непростые задачи. И кажется, у нас появился достойный соперник.

– Знать бы ещё, кто он такой…

– Узнаем, – уверенно бросил Икс. – Кроме как в Коссугу, идти им больше некуда. Это ближайший крупный город. Наверняка решили попытать счастья там – сбыть с рук девчонку…

– Мы ведь даже не в курсе, что в ней такого ценного.

– Ага. Зато они, готов поспорить, в курсе… Отребья хватает везде, Слэппи; но им нужно отребье с деньгами, понимаешь?

– Кажется, да. Они рассчитывают найти покупателя…

– В точку. И такие фроги, конечно, найдутся. Это будем мы, – тут мистер Икс слегка улыбнулся и уточнил: – Это если не удастся перехватить их в порту, тёпленькими. План «А» и план «Бэ», брат. А теперь давай за билетами.

* * *

…Уже поднимаясь вслед за мистером Икс на борт воздушного корабля, Слэп вдруг ощутил прикосновение чужого внимания – слабое, словно пришедшее издалека, но неприятное, вязкое. Он даже поморщился. Чтобы избавиться от такого и уйти в невидимость, надо было дождаться, когда наблюдателя хоть на мгновение что-нибудь отвлечёт. Куда проще сделать несколько шагов по трапу и скрыться из вида. Спустя минуту взревели воздушные винты – и Слэп, откинувшись на сиденье, выкинул произошедшее из головы.

Маринад захлопнул крышку театрального бинокля. В сложенном виде тот напоминал портсигар – плоская латунная коробочка, обтянутая кожей. Спрятав его во внутренний карман пелерины, телохранитель Бледного щёлкнул пальцами. Один из громил тотчас оторвался от стойки бара – проблем с субординацией в этой команде не существовало.

– Корабль видишь? Узнай, куда летит, – бросил Маринад.

Глава 8
Южное гостеприимство

Пока что всё складывалось на редкость неплохо – учитывая все обстоятельства. Несколько часов сна принесли отдых уставшему телу и вернули ясность мыслям. Мускулы уже не отзывались ноющей болью на каждое движение – хотя пинки, полученные при близком знакомстве с фрогами речной мафии, всё ещё чувствовались. Ладно, не привыкать. Профессия частного детектива предполагает такие вещи. Я давно смирился с тем фактом, что сидеть днями напролёт в уютном кафе, решая интеллектуальные головоломки, мне, скорее всего, не светит. Куда чаще приходится шляться по сомнительным местам и иметь дело с тёмными личностями. А тому, кто суёт свой нос в чужие дела, частенько достаётся от недовольных этим фактом сограждан…

Подкрепившись стряпнёй Олури, я расстелил на столе карту и подозвал Папу Ориджабу.

– Смотри, партнёр. До Коссуги дней шесть или семь пути. Если наши ночные гости уже вернулись к своим подельникам, то наверняка отправили туда весточку. Боюсь, нам готовят тёплую встречу.

Папа застонал.

– Князья преисподней, ну сколько можно! Почему все эти уроды не оставят нас в покое!

– Работа у них такая. Слушай дальше. Они разыскивают именно этот пиасс: одномачтовый, с палубной надстройкой. Если корабль будет другим, мафиози просто не обратят на него внимания.

Глава разбойной семейки задумался.

– Хочешь сказать, если мы бросим эту лоханку и уведём другую, то…

Мысли у парней из Весёлых Топей работают только в одном направлении, вновь убедился я.

– …ситуация повторится, и не факт, что вам повезёт снова. Нет. Я предлагаю нечто другое. Скажи-ка, только честно: сколько у нас сейчас наличности?

Он замялся.

– Ну же, партнёр! Мы собрались сорвать жирный куш – хочешь не хочешь, придётся вложиться…

– У нас было семь трито пять кристи. Плюс твои двадцать с мелочью…

– М-да, не густо. Ладно, будем надеяться, хватит. Нам потребуется парочка плотницких топоров, пила, клещи, коловорот, молотки, нож-скобель… Хотя без скобеля можно обойтись, лучше мачете. Доски в трюме есть… И, конечно, побольше гвоздей. Да, ещё парусина, парусное шило и дратва. И бухта пенькового каната – наших запасов может не хватить… Так, вроде всё пока. Наверняка что-то забыл, но это дело поправимое.

Он молча таращился на меня.

– Ты что, задумал переделать корабль? – изумился Гас: оказывается, мальчишка внимательно слушал наш разговор.

– Соображаешь. Это не так сложно, как кажется. Уберем надстройку, поставим вторую мачту, может, изменим немного профиль – нарастим нос и корму… Или, наоборот, снимем лишку. И всё, дело сделано!

– А как же… Видно же будет, что всё новое…

– Покрасим… О! Краска! Лучше всего чёрная, как сейчас – тогда не придётся перекрашивать весь корпус.

– Ну, ты нагородил! Да тут работы… Даже не знаю, на сколько! – охнул Ориджаба-старший.

– Максимум на пару дней. Послушай, это хороший план. Кое-что можно сделать прямо на ходу – снести верхнюю каюту, скажем.

– Такие расходы… Ты нас по миру пустишь…

– Не преувеличивай. Главное, собьем с толку погоню. Мёртвым деньги ни к чему, а?

Он поворчал ещё немного, но в конце концов согласился. Зато, как и следовало ожидать, против затеи восстал Роффл. Он, похоже, готов был встретить в штыки любое начинание, если оно исходило от меня. Папе Ориджаба даже пришлось прикрикнуть, чтобы угомонить строптивого юнца.

Часть инструментов, краску и парусину удалось закупить в ближайшей деревне – на реке с оживлённым судоходством есть постоянный спрос на такие товары. Меня особенно порадовал тот факт, что полотно оказалось крашеным в красновато-бурый цвет. Стоит заменить им наш светло-серый парус, и пиасс сразу станет выглядеть иначе. Морфи, Гас и Пиксин, получив добро, с таким энтузиазмом принялись крушить палубную надстройку, что пришлось умерить их пыл.

– Нам может потребоваться этот материал. Так что разбирайте аккуратно и складывайте целые доски на корме.

Себе я наметил наиболее сложное дело. Ближе к вечеру, оставив руль на попечение мальчишек, я прорубил в палубе дыру под фок-мачту и, спустившись вниз, принялся сооружать крепление. Весь фокус был в том, чтобы не пробить ненароком днище. Конструкция в результате получилась странная и громоздкая – однако я был убеждён, что она выдержит вес.

– Слышь, Ловкач! Где ты всему этому научился?! – полюбопытствовал Морфи за ужином.

– Много путешествовал последние пару лет. И редко задерживался на одном месте. Так что с корабельным делом познакомился плотно… Ты ешь, ешь. У нас ещё куча дел сегодня.

Мы были заняты до глубокой ночи: строгали, пилили, при свете фонаря размечали угольком и кроили парусину. Татти и Олури искололи все пальцы кривыми парусными иглами, протыкая плотную, неподатливую ткань. Красотка ныла и норовила увильнуть от дела; её сестра работала, закусив губу, с мрачным упорством. Я нагрузил делами всех, включая Папу Ориджаба. Наконец, глава семейства взмолился о пощаде.

– Ты какой-то двужильный, Ловкач! Хватит вкалывать, а? Я тут с ног валюсь! К чему такая спешка?

– Хочу, чтобы пиасс изменил облик к завтрашнему утру. И чтобы никто не видел, как мы это делаем.

– Сил уже нет совсем! Всё равно до завтра не успеть. Ты возись, если хочешь, а я в койку… – и он заковылял вниз.

Роффл с грохотом швырнул на палубу топор и последовал за Папой.

– Ладно. Спать так спать. Давайте на боковую, – я отложил пилу. Пожалуй, и в самом деле пора отдохнуть. Как мало иногда нужно для счастья – крыша над головой и несколько часов безмятежного сна… Почувствовав чей-то взгляд, я обернулся.

Элин сидела на границе светового круга, отбрасываемого фонарем, и, склонив голову на бок, внимательно смотрела на меня.

– Поговорим? – вполголоса предложил я. Она не ответила. Я выждал немного, прислушиваясь к возне под палубой. Наконец, всё стихло. Я прикрутил фитиль – так, что остался еле видный, мерцающий огонёк, и отнёс фонарь на корму.

– Здесь нас не подслушают. Скажи, сколько тебе лет? – я не был уверен, что она ответит.

– Больше, чем кажется… – тоненький хрипловатый голос прозвучал совсем тихо, словно дуновение ночного ветерка.

– Об этом я и сам догадался. Наверное, ты от души повеселилась, когда я пытался привлечь твоё внимание этим дурацким волчком… Чувствую себя идиотом.

– Зря. Хотя это действительно было забавно.

– Да уж… На самом деле ты взрослая, верно? И ты не одна такая. Хочешь найти своих?

В ответ раздался чуть слышный смешок.

– Кто такие «свои»?

– Тебе лучше знать.

– А для тебя?

– Уж точно не Ориджаба. Послушай, мне ничего от тебя не надо, веришь?

Последовала долгая пауза.

– Тогда почему ты здесь?

– Стечение обстоятельств. Я должен выполнить последнюю волю друга. А чего хочешь ты?

Снова пауза.

– Многого.

Очень информативно…

– Например? Я ведь мог бы тебе помочь… Наверное. Во всяком случае, убраться подальше от этой горе-семейки с их проблемами – вполне.

– Зачем тебе это?

– Да так… Не люблю, когда кого-то похищают. Послушай, хочу предложить тебе сделку. Через семь или восемь дней мы доберёмся до Коссуги. Там я покину корабль. Есть только одна маленькая проблема: вся моя наличность в распоряжении у этих прохиндеев. Думаю, тебе не составит труда вернуть несколько трито их законному владельцу… С твоими-то талантами.

– А что взамен?

– Помогу тебе добраться до господина Хойзе… Если он действительно существует. Или в любое другое место.

– Он существует.

– Как скажешь… Маленькие девочки редко путешествуют одни. Со мной тебе будет безопаснее.

– Ловкач – это одна маска… Для них. Сейчас – другая. Для меня. Сколько их у тебя?

– Не так много, как кажется. И я говорю тебе правду.

Но не всю, добавил я про себя. Разумная осторожность – ведь та, что сидела предо мной в обличье ребёнка, отправила за борт одного матёрого головореза и покалечила второго. Кто знает, что у неё на уме? Я отвёл взгляд – на секунду, не больше. Элин исчезла. Я осмотрелся по сторонам. Никого. Более убедительной демонстрации талантов трудно придумать… Так это – ответ «нет»?

– Время поразмыслить есть, – произнес я в пустоту. – Хочешь попробовать сама – мешать не стану. Но если всё же надумаешь – дай знать заранее.

* * *

Двух дней, конечно, оказалось недостаточно; но на третий, ближе к вечеру, я удовлетворённо окинул взором дело наших рук. Борта пиасса сделались выше, палубная надстройка исчезла – на её месте выросла новенькая мачта, а нос украсил длинный бушприт. Большую часть юта закрывал брезентовый навес, закреплённый на дуговом каркасе. С палубы все эти переделки выглядели немного странно – но нам был важен исключительно внешний вид. Красно-коричневые паруса довершали картину. На фок был поставлен обыкновенный стаксель – управлять в одиночку двумя веерными парусами невозможно. Даже сейчас мне то и дело приходилось прибегать к помощи мальчишек – благо, Гас и Морфи с охотой брались за дело. Парни раздобыли себе широкополые соломенные шляпы – такие головные уборы традиционно в ходу у речников, поскольку прекрасно защищают от солнца. В нашем случае они ещё и прятали от случайных глаз физиономии юных киднепперов. При виде встречных кораблей и лодок я спускался вниз, а у руля вставал Папа Ориджаба. Повязка на глазу преобразила мелкого жулика в импозантного старого пирата.

Скорость судна заметно возросла. Теперь не было нужды плыть по ночам, рискуя нарваться в темноте на мель: как только солнце скрывалось за горизонтом, мы бросали якорь и становились на ночлег. Дни летели незаметно. Я ждал решения Элин, но она медлила с ответом. Что ж, её право. Несомненно, она могла бы пролить свет на многое, но главное я уже знал: невидимки существуют. Выходит, старый генерал Звездуа не сошёл с ума и не стал жертвой интриг своей родни. Когда я доберусь до урочища Срубленный Лес, нам о многом надо будет поговорить…

– Если ветер не изменится, то завтра в это же время мы должны увидеть огни Коссуги, – заявил я в один из вечеров, сверившись с картой. – Что будем делать дальше, компаньоны?

– Всё по плану, – откликнулся Папа. – Найдём укромный уголок, причалим, разнюхаем, что да как…

– Не забывай, нас разыскивают парни из речной мафии. Будет лучше, если расспросами займусь я – у меня есть опыт в подобного рода делах.

– Ну, раз ты так говоришь…

Что-то в его тоне мне не понравилось.

– Если всё ещё не доверяешь – пошли со мной, что за проблемы?

– Дельная мысль. Только без обид, партнёр, – сам понимаешь, должны быть какие-то гарантии…

* * *

Морфи проснулся от того, что кто-то легонько тряс его за плечо.

– Эй, брат, вставай! – прошептал в темноте Гас.

– Что, пора?

– Ага. Давай, поднимайся…

Папа Ориджаба ждал их на палубе. Разговаривать было не о чем: они всё уже обсудили заранее, два дня назад. Стараясь не шуметь, Гас, Морфи и Роффл подняли стаксель и развернули веерный парус. Папа встал у руля. Повинуясь дуновениям ночного бриза, пиасс тронулся с места. Конечно, управлять кораблём так же ловко, как бледнокожий, они не могли; и тем не менее Морфи чувствовал радость и азарт – ведь они впервые делали это сами, без подсказок, и у них получалось! Татти и Олури внизу собрали вещи. Груза получилось ещё больше, чем в прошлый раз – правда, теперь было время как следует всё запаковать и увязать.

Ближе к утру по обоим берегам появились огоньки. Их становилось всё больше: Коссуга была крупным городом – она лишь немногим уступала Амфитрите. Судоходство, невзирая на глухой ночной час, не прекращалось: отражения бортовых фонарей мерцали в тёмной воде, рассыпаясь на тысячи искорок. Ветер доносил множество запахов – вонь креозота, речной тины и подгнившей рыбы причудливо переплеталась с дурманяще-сладкими ароматами неизвестных цветов.

Они обогнули караван судов, шедших навстречу, – и оказались в обширном заливе. Повсюду, куда ни кинь взгляд, сияло море огней. Папа Ориджаба направил пиасс к берегу. На физиономии его играла довольная ухмылка.

– Роф, ступай вниз и помоги сёстрам. Несите сюда девчонку, только тихо. Гас, подготовь сходни. Морфи, сынок, возьми арбалет и сядь вон там…

Этого момента Морфи боялся больше всего. Если Ловкач сейчас проснется и выберется на палубу, придется стрелять… Ну почему снова он?! Нет бы поручить это Роффлу – старший «братец» с самого начала косо поглядывал на их компаньона…

Семейство собралось наверху. Люк, ведущий под палубу, закрыли; Гас достал заранее припасенный клин и протянул Папе. Старший Ориджаба ловко вогнал его в железные проушины. Дело было сделано. В этот момент Элин, бывшая на руках у Роффла, бешено завертелась, стараясь выпутаться из одеяла.

– Тихо ты! – рыкнул тот и отвесил ей подзатыльник. – Не шуми!

– Спокойно, детка, спокойно… Ты в безопасности, – торопливо бросил Папа. – Идёмте, идёмте скорее…

Они торопливо спустились по сходням и двинулись прочь от корабля. Припортовые кварталы, с их не затихающей ни на мгновение жизнью, вскоре остались позади. В этот предутренний час на улицах было пустынно. Бледными пятнами мерцали фонари. Туманная дымка неподвижно висела над землёй; узкие боковые аллеи под сенью густой листвы казались тоннелями – там царила кромешная тьма. Морфи настороженно поглядывал по сторонам.

– Куда мы идём, Папа?

– Я пока и сам толком не понимаю, – признался Ориджаба-старший. – Но для начала стоит убраться подальше от порта. Потом подыщем нам жильё – что-нибудь недорогое, в укромном местечке.

– Как думаешь, Ловкач будет нас искать?

– А пусть хоть обыщется, – усмехнулся Папа.

– Это большой город, сынок. Затеряться здесь – раз плюнуть.

– Не нравится мне всё это… – пробормотал Гас.

– Ну, ну, чего это вы приуныли? Берите пример с меня, дети мои. Выше нос! Наши дела наконец-то налаживаются. Мы при деньгах, да и погоня безнадежно отстала. А когда вернем господину Хойзе его любимую дочурку, всё станет просто волшебно – это я вам обещаю…

* * *

В каюте стояла необычная, ватная тишина. Ещё не успев открыть глаза, я понял: что-то случилось. В теперешнем положении это, скорее всего, означало – ничего хорошего. Но раз я всё ещё жив…

Я выбрался из крохотной каюты, окинул взглядом камбуз – и усмехнулся. Всё стало ясно: следы поспешных сборов были красноречивы. Ориджаба провернули со мной тот самый фокус, что я надеялся провернуть с ними. Хорошо хоть, горло во сне не перерезали – и на том спасибо…

Элин, похоже, сделала свой выбор. Глупо, конечно – но я вполне её понимал. Незадачливые киднепперы всё же были фрогами, а я – нет. Условности порой значат больше обыкновенного здравого смысла. Я не сомневался, что она в любой момент может покинуть разбойную семейку – а значит, находится с ними по своей воле. Что ж, одной заботой меньше. Правда, я так и не получил своих денег, не считая той мелочи, что завалялась в карманах после покупки инструментов и деталей такелажа. Этого хватит на три-четыре дня – а потом придется каким-то образом раздобыть наличность… Я снова огляделся, на этот раз – более внимательно.