Текст книги "Черный корректор"

Глава 5
Аргумент

Аргумент – суждение, приводимое в подтверждение истинности другого суждения…

Факт – 1) Синоним понятий истина, событие, результат.

2) Знание, достоверность которого доказана…

Советский энциклопедический словарь, изд. 1986 г.

…Вы, джентльмены, знаете, что сила аргумента зависит от того, как и когда им пользуются…

Рекс Стаут. Прочитавшему – смерть

Вторая половина июня на фазенде – время более-менее спокойное. Рыба ловится так себе, все уже посеяно и прополото, и в общем-то остается только поливать да изредка заниматься разными мелочами. Правда, в тот год то с одной, то с другой стороны работа подваливала, причем, как мне теперь видится, совершенно чужая. Но человек – такая скотина, которая привыкает быстро и ко всему. Да и больших усилий ликвидация всех этих ненормальных явлений не требовала. А вот поговорить с живым человеком зачастую очень хотелось. Поспорить, свое мнение высказать…

К моему сожалению, иногда я не могу удержать свое мнение при себе и лезу в бесплодные споры-разговоры. А спор, я так думаю, он в корне лишен смысла – по определению. Согласитесь, что спорят, брызгая слюной и заливая инакомыслящих соками, как правило, люди, не лишенные ума, отягощенные жизненным опытом, уверенные в собственной правоте. И с кочки этой уверенности им глубоко плевать как на убеждения оппонента, так и на ценность приводимых им доводов. Победителя в любом споре быть не может, а в проигравших всегда ходят зрители, то есть мы с вами. Можете проверить это – газеты и телевизоры у нас пока еще не отобрали, и лапшу они все варят отборную, твердых сортов.

Еще более идиотским считаю выражение «стороны готовы к диалогу». И вообще все диалоги. Особенно в политике. В этой области вышеприведенный набор слов может означать только то, что фига в кармане уже сложена, свинья откормлена, добро пожаловать!

Более-менее приемлем, на мой взгляд, монолог. Возможно, монолог поучительный, и не грех, если подкрепленный грубой силой. А что? Может, скажете, вас воспитывали каким-то другим, особым способом? Или вам повезло учиться не в наших отечественных школах, а где-то в районе Альдебарана?

В идеальном случае применения монолога вы высказываетесь на интересующую вас тему не торопясь, с толком, припоминая факты, приводя убийственные аргументы, без крика и базара используете для подавления оппонента интонационное богатство русского языка. В общем, какое-то время пользуетесь пресловутой полной свободой слова. Вы свободнее, чем президент, потому что он всегда ограничен во времени. А уж когда весь пар вышел в свисток, не обижайтесь, такое же право получает ваш визави.

Особо умные могут возразить, что я подменяю понятия «спор» и «диалог» неведомо чем. Этим, с позволения сказать, господам заявляю прямо: вы не правы! Где вы здесь видите грозные выкрики, попытки оборвать оппонента или что-то подобное? К тому же тот, из кого пар уже вышел, волен временно удалиться из аудитории и вернуться с новыми силами, много позже, к концу монолога противника. Это ли не свобода?

Естественно, что и в монологе, особенно поучительном, заложено глубокое безразличие к мнению окружающих, но кто, простите, сейчас не плюет на мнение соседа? Кто хоть раз, вне Японии, понятное дело, слышал в свой адрес: «Ваши доводы убийственны, вы видите проблему шире и полнее, нежели я… Я повержен, готов воспользоваться вашим опытом и уступить вам свое кресло»… Не приходилось слышать в свой адрес? И в чужой тоже? Даже по телевизору? Вот то-то же!

А в монологе, типа предложенного мной, в саму основу заложено уважение к собеседнику и окружающим. Понятно, что наплевательское отношение к убеждениям противника никуда не делось, осталось при нас. Но и уважение налицо: сидим, не перебиваем выкриками, соки и другие жидкости не разбрызгиваем…

Значит, можно добиться уважения к личности выступающего? Пусть даже применяя мой «метод монолога». Пусть даже, для начала, с применением насилия…

Вот всю эту бредятину, на мой взгляд не лишенную некоторого смысла, я и прогнал дяде Олегу, пока он резал колбасу и чистил огурец. Дядя Олег приехал на фазенду, чтобы поздравить хорошего меня с Днем медицинского работника, и потому я как виновник торжества был отстранен от оснащения стола. Может, где-то там, во внешнем мире, я и не очень котируюсь как медработник, но здесь, на острове, я в вышепомянутой области крут! Круче гор! Ну, возможно, отрицательный склон чуток круче меня… Однако на Ямане никаких гор нет, да и я такой один. Так что про отрицательный склон – это я из лишней скромности…

– В холодильнике лежит украшение стола, – прозрачно намекнул я дяде Олегу, хорошо зная его пристрастия.

– Красавец! – восхищенно воскликнул дядя Олег, извлекая жереха горячего копчения. – Мечта поэта!

Он осторожно, как невесту, понес жереха к столу и стал вертеть головой в поисках чего-нибудь, на что можно было пристроить рыбу. Я быстро постелил сложенный вдвое газетный лист, и дядя Олег, уложив на него жереха, с нежностью погладил золотисто-коричневую чешую и вожделенно втянул носом запах.

– Сейчас я буду рвать его на части! – торжественно пообещал он и тут же оговорил условия: – Голова, кожа и брюшко с ребрами – мои!

Он с вызовом посмотрел на меня и, кажется, был слегка разочарован, когда я без боя уступил лакомые куски:

– Да за-ради бога! Ешь, не торопись! Я в эту игру еще вчера досыта наигрался.

– М-да! Зажрался ты здесь деликатесами! Кстати! Красавец этот в сетку завалил или…

– Зачем в сетку? Этого я на спиннинг, в честном бою взял, – похвастал я.

– Значит, как жара спадет, едем на охоту! – возбужденно заявил дядя Олег. – Страх как подраться хочется!

– Без проблем! – согласился я. – Сам собирался…

– А это что? – удивленно спросил дядя Олег, приподняв край газеты под жерехом.

– Что? – не понял я.

– Я эту газету еще не видел, а ты ее – под рыбу… – слегка огорчился он. – На ночь бы почитал, интеллект потешил…

– А на фига тебе эти газеты читать? Расстройство одно! Ничего успокаивающего в них тебе не пропишут, да и долдонят они все одно и то же: разъясняют, почему ты должен быть нищим. А я и так это знаю! Все для того, чтобы правительство вкусно и жирно на Багамах кушало, а олигархи яхты да особняки покупали. Так мы и здесь жирно едим! – Я кивнул на жереха. – И далеко не благодаря правительству, а скорее – вопреки… А были б деньги, я бы катер купил. Торпедный.

– Одобряю! – Дядя Олег принялся сдирать с жереха шкуру, обнажая снежно-белую плоть. – Я к тебе торпедистом пойду или хотя бы канониром на пушку. Возьмешь?

– Возьму! – пообещал я рабочее место. – Но я хотел сказать не об атаках на яхты олигархов… Если тебе так уж требуется интеллект перед сном ворошить, то для этого сама газета не нужна. Достаточно название вспомнить. «Волга», «Комсомолец Каспия»… Или вот «Аргументы и факты». – Я постучал пальцем по листу, на котором дядя Олег разбирал рыбу на «хорошее» и «плохое». – Ты вдумайся в название! Казалось бы, всем нам известны все факты в совокупности, но если я приведу отдельный, бесспорный факт, то ты, оперируя несколькими, даже сомнительными аргументами, можешь низвести мой факт до простого аргумента, а то и просто до фака… То есть, для того чтобы развивать интеллект, совсем не обязательно изучать всю газету. Расстройство одно для желудка. Вспоминай названия! А если копнуть глубже? В философском смысле? Уловил течение моей мысли?

Дядя Олег, успевший сложить перед собой достаточно большую кучу кусков пожирнее и даже продегустировать их, по-вампирски причмокнул губами и мечтательно сказал:

– Когда-нибудь, потом, позже, я куплю диктофон!

– Чего? – обиделся я. – Я тут распинаюсь перед ним!.. А он пребывает в грубом вещизме!

– Да я не о том! – начал оправдываться дядя Олег, одновременно наливая в стаканы на два пальца водки. – Я хотел записывать тебя, чтобы потом прослушивать и изучать в первоисточнике… На досуге.

Было в словах дяди Олега что-то такое… Подозрительное! Но он не дал мне проанализировать это возникшее чувство, сунул в руку стакан, приподнял свой и провозгласил:

– Ну, с праздником! И пусть вот так – как можно чаще, а мы к вам – как можно реже!

Но выпить за этот замечательный тост мы не успели…

Вообще-то в Ямане люди попривыкли уже ко всему. Ну, в смысле мало что такое-эдакое может напугать сильно или удивить до икоты. Хотя… Ясен пень! Если ты козу за рога держишь, а какой-нибудь дурак из кустов гавкнет… Тут уж поневоле удивишься! Но дураки у нас на острове появляются редко и, слава богу, не задерживаются. Хочу отметить, что и негров, побывавших на острове, можно по пальцам пересчитать. Лично мне довелось здесь видеть только одного, а вот Борода рад бы с ними повидаться, да не выходит ничего. И это притом, что у него научный интерес имеется: хочет Борода узнать у негров – загорают они на солнце или нет и как пристает загар.

Но мне все это по барабану! В смысле негр ты, дракон или китаец – все едино. Как говорит один знакомый людоед: «Лишь бы человек был хороший и вел себя прилично!» Я бы добавил: «Тишину не нарушал и в мои дела не лез». А этот негр появился прямо на веранде! Раньше такого не бывало! В смысле нечисть всякая в границах дома просто так не появлялась, пока сам ее не призовешь…

Негр был красивый! Я таким красивым последний раз был лет эдак в двадцать – двадцать пять. Не негром, правда, и ростом пониже, но… Сразу оговорюсь: ориентация у меня чисто традиционная, без вывертов всяких там… Но негр все равно был великолепен! Он стоял посреди веранды, упираясь в потолок курчавой головой, и был так красив, что дядя Олег поставил на стол бутылку, которую до этого схватил за горлышко, намереваясь угостить пришельца. А как тут угостишь, если он головой потолок подпирает? Да и я отпустил рукоятку топора под столом. Разве на такую красоту кидаться с топором можно? Он же все здесь переломает! Сначала его надо под каким-нибудь предлогом на улицу вывести…

Негр, большой, черный и красивый, стоял, безвольно опустив руки, и смотрел на нас пустыми печальными глазами. Причину его печали в тот момент лично я усмотрел в большой, сантиметров пятнадцати, кости, пронзившей поперек широкий нос. А может быть, причина заключалась в зажигалке «Ронсон» в мочке левого уха или была обусловлена большим медным компасом в правом? Не хотелось думать, что вселенская печаль негра могла быть вызвана симпатичной густой татуировкой лица и ракушками, приклеенными там и сям на лоснящихся щеках. Рубль советской чеканки, свисающий с нижней губы, я, в плане причины печали нашего гостя, отбросил сразу.

Многочисленные разноцветные бусы опутывали могучую шею и почти полностью скрывали широкую мускулистую грудь. Негр был босой, но ступни ног таились в густых травяных юбочках. Такая же юбочка, размером побольше, изготовленная из пальмовых листьев, болталась на поясе, прикрывая все, что следует. Вообще, весь негр выглядел ухоженным и чистым: юбочки свежие, кость в носу обглодана до белизны, а большие ладони сильных рук отмыты до розового цвета.

Российский народ любит негров изначально. Какое эмоциональное потрясение пережили все мы, когда узнали, что какие-то… то есть нехорошие дяди и тети «ай-ай-яй!!! убили негра!!!». Не спас положения даже тот факт, что «негр встал и пошел» и «играл в баскетбол»… Многие тогда пили валерьянку! Я помню…

Трудно сказать также, с чем связано это глобальное для россиян явление: то ли с этническими корнями Александра Сергеевича Пушкина и тем генетическим следом в России, который он оставил параллельно своему творчеству, то ли правы современные ученые и все мы имеем корни, исходящие из центра Африки. Не знаю! Но девицы наши тают как свечки при виде выходцев с Черного континента.

Такая любовь без особого труда породила интересную цветовую гамму на нашей территории, но все усилия негров в этом направлении пока не привели к появлению ни нового А. С. Пушкина, ни его славного предка, арапа царя Петра Великого. Хотя, если быть честным, есть в этом деле некоторые подвижки. Пусть даже в лице народного любимца, заслуженного негра «Аншлага»: «пошел-на-фиг-с-Новым-годом!» и всяких там «шоколадных зайцев-мерзавцев».

Их-то любовь – в смысле любовь народов Африки к россиянам – вполне понятна и легко объяснима. Во-первых, половина из них получила высшее образование в наших университетах, а во-вторых, в государственном масштабе, можно очень долго улыбаться и не отдавать нам долги, что никак не влияет на наше расположение и любовь к неграм…

И еще наш негр беззвучно плакал…

Если плачет мужчина, значит, в мире произошла огромная несправедливость, которую никак невозможно подправить хуком справа или, скажем, броском через бедро. А когда плачет большой и сильный мужчина… Такой феномен может означать лишь то, что вселенская катастрофа уже произошла, но еще не докатилась до нас и только потому еще не ощущается.

Мы с дядей Олегом прониклись моментально. Ну, может быть, дядя Олег опередил меня на долю секунды и проникся чуть раньше.

– Ты чего, чувак? Обидел кто? – сочувственно спросил он.

– Эта… Кто тебя… – попытался я поддержать дядю Олега, но нужных, идущих из души слов не нашел и решил помолчать.

Да и наш черный гость, похоже, был склонен больше доверять не мне. Он всхлипнул, вытер ладонью нос, от чего кость мотнулась до самого уха, звякнув о зажигалку, протянул руку к столу и схватил стакан дяди Олега. Такой прыти мы от расстроенного негра не ожидали, да и его дальнейшие действия повергли нас в легкий шок.

Негр влил в себя содержимое стакана, молодецки крякнул и взвыл, как групорг на демонстрации:

– Рюсский водка! Хорошо! Дрюжба! Слява КПСС!

В словах негра, собственно, ничего особенного и не было. В современном мире мало найдется людей, не способных довольно внятно сказать несколько слов по-русски про водку и икру. Но то, что наш черный друг вдруг неожиданно вспомнил о КПСС, да еще с таким энтузиазмом, и к ночи…

Пока мы с дядей Олегом, раскрыв рты от удивления, переживали этот пламенный привет из прошлого, старый друг нашей партии успел ухватить со стола дольку огурца и закусить. Он хрустел огурцом, а мы медленно приходили в себя. Дядя Олег тряхнул головой и с подозрением спросил:

– Где язык выучил? А?! В спецшколе?

Может быть, дядя Олег и заподозрил в негре шпиона, только тот на удочку не попался, вывернулся:

– Папа научиля! Папа били… Биля… Биля в у… уни…

– Университете? – попытался я вывести негра из затруднения.

Негр благодарно кивнул, но не успокоился:

– Пар… Парти… Патри…

– Патриса Лумумбы! – вновь блеснул я интеллектом и принялся печально размышлять о том, что абсолютно все, кого заносило на фазенду – будь то индус, негр или дракон, – выказывали знание русского языка, а я, хоть убей, ни слова не знаю по-негритянски!

Процесс моего самобичевания был прерван восклицанием дяди Олега:

– Понятно! Твой папа-негр учился у нас в университете имени славного Патриса Лумумбы, научил тебя говорить по-русски и партию любить. Так?

Негр отрицать очевидного не стал и подтвердил слова дяди Олега страстным возгласом:

– Слява КПСС! Ленина жиля, Ленина живя…

– Стоп! – прервал я реанимацию социализма на вверенной мне фазенде. – К нам-то ты за каким пожаловал? Учиться, что ли?

– «Учися, учися и учися»!.. – начал было цитировать неугомонный почитатель классиков, но сломался в середине цитаты и жалобно всхлипнул: – Я женися хочу…

– Правильная мысль! – поддержал негра дядя Олег. – И что же мешает?

– Папа… – Он всхлипнул. – Сказала… Нада сначала учися, диплома получать… А тогда женися.

– Мыслит твой папа правильно! – Я окинул негра взглядом. Хорош! – А у твоего папы диплом есть?

– Есть бумага! – кивнул негр курчавой головой. – Папа два год русский училя! Совсем домой хотеля! На собрание речь говориля. В защита мир, против буржуинов! На язык наш племя. – Негр восхищенно закатил глаза. – Осень ему хлопали! И бумага дали с круглый печать!

– Грамоту впарили по линии дружбы народов! – понимающе вполголоса буркнул дядя Олег. – И тебе, значит, такая бумага нужна?

Негр как-то воровато оглянулся и, понизив голос до шепота, сказал:

– Моя русский уже хорошо знаю… Два год учися зачем?.. Бумага надо… Чтоб женися! А они…

Негр заревел белугой, и дядя Олег, в целях приведения негра к общему знаменателю, был вынужден применить старый армейский прием.

– Смир-р-рна!!! – взревел он, имитируя рык раненого льва в смеси с шепотом сержанта на утреннем построении. – Руки по швам! Как зовут тебя, славный сын своего племени?!

Негр уперся головой в потолок так, что хрустнули стропила крыши, выпучил глаза и выпалил:

– …-…-…-… из племя …-…-…!.. – и скромно добавил: – Сын вождь.

К моему огромному сожалению, нет никакой возможности даже частично воспроизвести гордое имя и название племени негра. Я и тогда-то едва не вывихнул себе руку, пытаясь зафиксировать на пачке «Примы» то, что легко слетало с губ нашего гостя, а сейчас и вовсе не рискну здоровьем. Да и вообще считаю совершенно лишним поименное перечисление всех врагов, слонов и носорогов, индивидуально убитых папой и дедушкой именуемого, а звуки, сопровождающие зачатие поименованного субъекта, я не смог бы повторить даже под пыткой.

– Как же это тебя!.. – В голосе дяди Олега отчетливо прослеживалась нотка сочувствия. – Бумага тебе, значит, нужна… Чтоб жениться. И что? Не дали тебе бумагу?

– Они смеялся! – истерически взвизгнул негр. – Над мой папа не смеялся! Дрюжба! Равенство! Братство! Его все любиль…

– У-у-у! – Дядя Олег махнул рукой. – С этими пережитками мы давно покончили! Сейчас боремся за места на кладбище… А ты им имя свое назвал? Речь сказал в защиту мира?

– Не мог успеть… Они над моя одежда смеялся…

– А как тебя к нам-то занесло? – вклинился я.

– Меня колдун учися отправила. Как папа. Дала мне… – Негр ухватился за связку соломы на одной из ниток бус и сказал слово такой длины, что я успел пожалеть о своем любопытстве и даже осудить его.

– А к вама попала случайно! – продолжил ничуть не уставший от своих риторических упражнений негр. – Прятаться хотела… Стыдно…

Соискатель справки об обучении в университете попытался предаться безудержной скорби, но дядя Олег решительно пресек эти поползновения:

– Стоп! Суду все ясно! Ты… Как тебя там… Дружбан! Ты неправильно за дело принялся! Не с той стороны! Время сейчас, понимаешь, другое – другие слова и аргументы нужны, более убедительные, что ли. Ты что сказал, когда появился в университете?

Негр шмыгнул носом, неуверенно переступил с ноги на ногу, от чего пол веранды жалобно скрипнул, и промямлил:

– Да я… Я сказала… Руски я знай… Зачем учить? Бумагу, сказала, давай… Я речь говорить буду… А они…

– Во! – Дядя Олег назидательно поднял указательный палец. – Вот оно! Ошибка на ошибке! Надо было двинуть что-нибудь современное, понятное людям. Скажем так: «Стоять на месте! На месте стоять! Иначе рискуешь ничё не понять! Жил-был…» Ну, и дальше по тексту. Мог бы свое славное имя назвать. Для начала…

Негр завороженно смотрел на дядю Олега и беззвучно шевелил своими толстыми губами. Видать, учился.

– Колдовство… Это заклинание? – с ужасом спросил он.

– Еще какое! – заверил дядя Олег. – С ног сбивает, как граната! Кстати о птичках…

Дядя Олег схватил с холодильника пузырек из-под пепси-колы и старый шнурок от армейского ботинка.

В этих пластиковых пузырьках дети привезли мне на дачу пепси. Содержимое сосудов они вылакали сами, а тару оставили мне на память. По форме пузырьки походили на сильно разъевшиеся гранаты Ф‑1, в просторечии – «лимонки». Неведомый автор дизайна тары для безалкогольных напитков постарался на славу! На горловине сосуда имелись в наличии даже предохранительная скоба и кольцо…

К этому кольцу дядя Олег и привязал шнурок от ботинка.

– А вот и аргумент! – заявил он, подошел к негру и сунул ему пузырек в правую руку, а конец шнурка в левую. – Подними руку над головой… Стой! – Дядя Олег едва успел предотвратить разрушение потолка веранды. – На колени, что ли, встань…

Негр послушно бухнулся на колени и чуток не проломил доски пола.

– Хорошо! Теперь подними эту руку над головой.

Негр воздел руку с «гранатой» над головой, шнурок натянулся, но выдержал.

– Очень хорошо! – похвалил негра дядя Олег, и тот, счастливо улыбнувшись, спросил:

– А смеяться будут?

– Только в истерическом припадке! – заверил его дядя Олег и, как матерый художник, критически осмотрев свое творение, остался недоволен.

– Ну-ка сделай зверское лицо! – потребовал дядя Олег.

– Такой? – Негр вдруг прищурился, вытянул губы трубочкой и стал предельно похож на муравьеда с костью в носу и гранатой в передних лапах.

– Фуфло! – поморщился дядя Олег. – Нужно что-то страшное! Понимаешь?

Негр согласно кивнул, и в следующее мгновение я вспотел, всей спиной вдавился в стену веранды и выставил перед собой судорожно зажатый в обеих руках топор. Как сейчас помню: очень хотелось погрузиться в стену, как можно глубже, проломить ее и бежать, бежать… Все дальше и дальше по огороду, полю, реке…

Дяде Олегу повезло чуть меньше, так как он стоял на ногах. Отпрыгивая назад, он сильно ударился плечом о холодильник, а ногой о табуретку. Однако в полете он ухитрился схватить железный лом, выставил его перед собой и приготовился к обороне.

Лицо негра приобрело обычное выражение, и он радостно пояснил:

– Раненый слон!

Дядя Олег отставил лом в сторону и, потирая ушибленное плечо, буркнул:

– Предупреждать надо… Я чуток не… – Он поставил табуретку на ножки и сел. – А вообще-то очень даже хорошо! Только не забудь там встать с колен. Руку, значит, вверх, на лице – раненый слон, и погнали наши городских!

– Кто? – не понял негр.

– Имя свое назовешь! Понял?

– Поняла! – кивнул негр. – А заклинание говорить?

– Какое еще заклинание? – удивленно вытаращил глаза дядя Олег.

– «Стоять на месте! На месте стоять! Иначе рискуешь ничё не понять! Жил-был…» – слово в слово, с выражением, нараспев воспроизвел негр и выжидательно уставился на дядю Олега.

– Видал?! – обратился ко мне дядя Олег. – Во способности! Мух влет взглядом бьет!

– Папа говорила – я способный! – подтвердил негр и несмело спросил: – А хлопать мне будут?

Дядя Олег задумался, и я решил ему подсобить:

– Пусть требует аплодисментов… Оваций…

– Точно! – оживился дядя Олег. – Значит, грана… Аргумент поднимешь вверх и кричи регулярно: «Аплодисменты! Овации!». И кажется, все…

– Аплодисменты… Овации… Аплодисменты… – с какой-то восторженной дрожью в голосе принялся бубнить негр, а потом задал очередной вопрос: – А бумага дадут? И круглую печать!

– Послушай сюда, мой оборзевший, не различимый в темноте друг! – терпеливо пояснил дядя Олег. – Дадут тебе бумагу или не дадут – зависит только от тебя! Ферштейн? Как увидишь, что все тебе хлопают и любят тебя, – требуй свою бумагу! И вообще! Побольше инициативы! Все понял?

Он кивнул, и дядя Олег, не дожидаясь других вопросов, распирающих нутро негра, широко перекрестил пространство перед собой, вмещающее и негра, и напутствовал:

– С Богом!

Негр не подкачал! Не глядя, он нащупал связку соломы на шее, потеребил ее и исчез.

– Интересная солома! – оценил дядя Олег средство передвижения негра и принялся тщательно мыть стакан, из которого имел честь пить наш черный гость.

Мы наконец-то выпили за мой профессиональный праздник, потом – за негров Всея Руси и немного порассуждали на тему, что теперь может находиться в здании бывшего университета имени славного Патриса Лумумбы. Дядя Олег даже успел налить в стаканы еще «по чуть-чуть», и тут вновь явился тот же самый негр! Действовал он по проверенной схеме: вырвал стакан из пальцев оторопевшего Олега, мгновенно выжрал водку и занюхал косточкой, не вынимая ее из носа.

Все в этом мире имеет свой, давно определенный и выверенный предел. Даже дружба народов. Особенно когда дело касается водки. А потому от дяди Олега в данной ситуации можно было ожидать любых, самых жестких санкций. Но он повел себя в высшей степени благородно и дипломатично! Почти добрыми глазами посмотрел прямо в лицо негра и без тени раздражения в голосе спросил:

– Ты че, гудрон в брикете? Совсем оборзел?!

Негр на слова дяди Олега не обратил никакого внимания и всем своим видом показывал, что он может еще и не такое! Несколько ниток бус на его шее оказались разорваны, и бусины весело стучали по полу веранды, разлетаясь по углам. Лиственный пояс, сильно растрепанный, прижимал к животу какие-то остекленные рамки. Сам негр самозабвенно размахивал «аргументом» с обрывком шнурка, пребывал в сильнейшем возбуждении и задорно, как пионер на демонстрации, выкрикивал:

– Слява КПСС! Аплодисменты! Дрюжба! Равенство! Братство! Свобода! Овации!..

– Стоять на месте! Смирна!!! – неожиданно заорал, перекрывая негра, дядя Олег. – Хорош орать, Момо африканское! Ты уже среди своих!

Негр уронил стакан, ловко подбил его ногой прямо в руки дяди Олега и, не в силах совладать с чувствами, тихонько взвыл:

– Шайба-а! – и добавил такое из русского языка… Из таких его глубин…

Какое-то время мы с дядей Олегом провели в созерцании лиц друг друга. На них было ярко написано удивление в смеси с гордостью. Гордостью за то, что в далекой Африке, или где-то там еще дальше, простой негр, пусть даже и очень способный сын вождя, может выражать мысли на той части великого русского языка, которая способна описать любой, даже самый сложный процесс одним коротким словом. Значит, есть еще надежда, что однажды русскоговорящее население Земли по численности превысит количество китайцев!

– Этому тебя тоже папа научила? – обратился я к негру.

Он слегка сжался, посмотрел на нас виновато и прошептал:

– Это я сама…

– Сама?!! – восторженно вскричали мы в унисон.

– Папа говорила… Колдуну политика поясняла… Я в кустах сидела…

А я-то, по честности говоря, совсем уж было решил, что вот оно! Свершилось! Нами, простыми астраханцами, раскрыта тайна зарождения русского языка! И место его зарождения! Ан нет! Облом есть облом.

– Уф-ф-ф! – длинно, как всплывший кашалот, выдохнул дядя Олег. – Я уж думал… – Он огорченно потряс головой. – Ну, как учеба? Бумагу тебе, я вижу, дали.

– Нет! Не дали! Хлопал сильно! Даже кричал… Вначале. Бежать хотел, я заклинание говорить. Они слушать. Не смеялся! Потом много хлопал! Женщин на землю падал! Бумага я сама взял… На стене много висел. Я взял два.

– Покажи! – попросил дядя Олег, и негр в ответ на просьбу протянул застекленные рамки. В руки не дал, но и так хорошо было видно, что под стеклом крупно значилось: «Грамота… Дана коллективу… За успехи в…» На второй «бумаге» просматривался очень похожий текст.

– Ну что ж! – серьезно сказал дядя Олег. – Бумага, как говорится, налицо. Большая круглая печать… Вот она! Все путем! Поздравляю! Можешь жениться на двух девицах сразу. У тебя ж две бумаги.

– Правда?! Ура!!! – во все горло оглушительно гаркнул негр. – Слява КПСС! Овации! Моя будет жен больше папа!

– В смысле? – поморщился дядя Олег, ковыряя пальцем в ухе. – Что значит «больше»?

– Два жена моя есть, – пояснил негр. – Хочу жениться. Папа говорить: учись надо. Бумага надо. Вот бумага! – Он торжествующе потряс грамотами. – Два жениться! У папа три жена. Моя больше!

– Дела-а! – покачал я головой и дал негру совет: – Ты особо не тряси своей «бумагой»! Вещь хрупкая. Не ровен час…

Озабоченно осмотрев свой трофей, негр прижал рамки к груди, счастливо улыбнулся и торжественно заявил:

– Моя папа умный ученая! Папа говорить мне, руски хороший люди! Добрый! Моя тоже умная! Моя будет вождем племени! Моя племя русски кущать никогда не будет! Папа не кущай, и моя не кущай! Мы умный! Спасиба! Слява КПСС! Аплодисменты! С Богом!

Рванув солому на шее, как кольцо гранаты, гость исчез с победным воплем, оставив нас в некотором потрясении. Дядя Олег отодвинул в сторону стакан, щедро плеснул из бутылки в чайный бокал, молча выпил и после длинного выдоха сказал:

– Да-а-а! Тяжела она, работа дипломата! Вот сколько живу, а так богато меня еще никто не благодарил. То-то я гляжу, негр такой упитанный и шустрый, гад!

– Зря ты так на него. – Я подцепил кусок колбасы и, как следует прожевав, пояснил свою мысль: – Он ведь мог и без «спасиба» обойтись. Вполне! А теперь, считай, всем, кроме русских, где-то в далекой Африке крупно не повезло! Это приятно!

– Но аргумент-то наш он с собой прихватил, не забыл! Друг ситный! Да еще этот прохвост поимел с нас две порции водки и кучу бесплатных советов!

– А вот здесь ты, дядя Олег, не прав! – рассудительно заявил я. – Во-первых, все наши «друзья» в этом плане ведут себя одинаково. В смысле «поиметь»… Пора бы привыкнуть. Во-вторых, если разобраться, то негр, прихватив «аргумент», наверняка заботился о детях. Чтоб они в свое время тоже жениться могли. А в-третьих, «аргумент» в результате действий нашего друга, руководимого тобой, уже давно превратился в «факт»! То есть ты блестяще подтвердил мои недавние теоретические выкладки.

Дядя Олег задумчиво почесал затылок, разлил поровну остаток водки и, посмотрев на место, где стояли ноги негра, произнес:

– Завтра же куплю диктофон! Без него мне так сразу не понять, каким таким хитрым образом ты негра, аргумент и факт связал?

– Ну ты же смог привязать негра к «аргументу» шнурком от ботинка? – пошутил я. – Давай-ка лучше за нас молодцов выпьем! Пока негра нет…

Мы торопливо выпили сами за себя, закусили, и дядя Олег, взяв в руки один из спиннингов, начал проверять оснастку. Ему было уже наплевать на всех негров мира и хотелось немедленно ехать на реку, громить местных хищников.

– Не спеши! – попытался я охладить его пыл. – Пока жара спадать не начнет, на реке делать нечего. Рыба берет плохо…

– Значит, ее будем и ловить! Которая берет плохо! – азартно воскликнул дядя Олег. – И мне размяться надо, спиннинг прочувствовать!

– Как скажешь. – Я потянулся и зевнул. – Мысль меня одна мучает… Может, стоило негру разъяснить про текущий момент? Растолковать, что лозунги его папы устарели и за них внучата его запросто могут в ухо схлопотать. А?

– А вот тут ты не прав! – Дядя Олег назидательно погрозил мне указательным пальцем. – Чему учит нас история? – задал он вопрос и сам же дал ответ: – История учит нас тому, что все развивается по кругу… Или по спирали?.. Ну, это сейчас не важно! Главное – она развивается!

Я неопределенно пожал плечами, демонстрируя, что слежу за мыслью, и дядя Олег продолжил:

– Также является общепризнанным фактом то, что мы, русские, нация загадочная и непредсказуемая. Улавливаешь?

Я честно признался, что пока ничего не уловил, и дядя Олег торжественно провозгласил:

– Запросто может случиться такой факт, что, когда дети нашего негра явятся за своими бумагами, похищенный у нас аргумент им будет просто не нужен, а лозунги типа: «Руски кушать не будем! Слява КПСС!» и так далее придутся в самый цвет и будут иметь у местного населения бешеный успех! Ферштейн?