Текст книги "Искусство Мертвых"

Часть первая
Странная зима

Глава 1
Частички бога

Заставу все покидали в приподнятом настроении, хотя и в некоторой спешке. Просто завтра должен был прибыть Пятнадцатый Легион, а вместе с ним целая куча следователей и дознавателей. Собственно, зачем столь значительным силам прибывать к Заставе, было совершенно непонятно. Самое разумное объяснение – что кто-то попросту испугался за свою шкуру, вот и организовал все по максимуму: Легион уж всяко-разно защитит, а если и нет, то точно даст время убежать. Впрочем, все эти рассуждения являлись целиком и полностью моими домыслами, а как они соотносятся с действительностью, мне было неведомо. Да и, собственно, какая мне, к демону, разница? Единственное, что меня по-настоящему волновало, так это возможность оказаться на допросе. Время для следующего шага еще не пришло… а может, я уже просто и не хотел его делать. Как бы дико это ни звучало, но мне все больше и больше импонировала мысль остаться в Легионе до конца, каким бы он там ни оказался. Хотя раньше я за собой суицидальных наклонностей не замечал. Вдобавок мне элементарно было необходимо становиться сильнее, а когда от этого еще и зависит твоя жизнь – это вообще могучий стимул. Однако, прикрываясь подобными выводами, я вполне понимал, что, как бы тривиально это ни звучало, просто-напросто привязался к окружающим меня людям. Другими словами, я наконец нашел себе друзей. И именно по этой причине я не далее как вчера от всей души поблагодарил капитана Ранвиса и командира местных Искусников. Ведь «совершенно неожиданно» выяснилось, что во время боя один из Искусников получил ранение отравленной стрелой. Занятый силовым поединком, Искусник Пирит не обратил на ранение внимания, а когда спохватился, оказалось слишком поздно. Видящие благодаря некоторым отличиям от обычных людей более устойчивы к ядам, однако не настолько, чтобы это могло нейтрализовать смертельные яды мгновенного действия. Эрвис два дня «отчаянно сражался» за жизнь своего подчиненного, но так и не смог помочь бедняге. А я еще, помнится, спрашивал себя: почему он не избавится от этого козла? Стало понятно почему: он просто ждал подходящего случая! Хотя, на мой взгляд, убить его надо было еще в первые минуты, после того как началось отступление нападающих. Тогда бы вообще никаких подозрений не осталось.

После смерти Пирита Ранвис выразил соболезнования всем Искусникам в связи с потерей их товарища. А также как бы мимоходом заметил, что бедняга из-за такой скоропостижной смерти даже не сумел отправить последнее послание своим родным. При этом все честно пытались изобразить скорбь на своих лицах… получалось, правда, слабо. Тем не менее я это все оценил, а потому во время ужина сердечно выразил благодарность Искусникам и Ранвису за полученные накануне от них в подарок книги. Не забыл я выразить и соболезнования по поводу смерти их товарища по Искусству. А также заверить, что вся перешедшая в мои владения личная библиотека Пирита попала в руки человека, который может оценить это по достоинству. Хотя и извинился за то, что Искусникам пришлось потратить некоторое время на ее копирование. Впрочем, Эрвис заверил, что это ничего им не стоило, так как он давно собирался попросить Пирита сделать копию его библиотеки, но все как-то повода не было.

Ранвис же, чтобы между нами не осталось и намека на недопонимание, заметил, что очень жаль, когда из мира уходят такие подающие надежду люди, которых другие еще просто-напросто не успели оценить по достоинству. Эрвис подтвердил и рассказал о недавно отправленном в Имперскую Канцелярию письме с рекомендациями, заверенными капитаном, на присвоение внеочередного звания для Пирита, но судьба сложилась по-другому. Оценив сказанное, я еще раз выразил свою благодарность за полученные книги, пусть даже и они сами не остались внакладе. На этом взаимное расшаркивание закончилось, и остальная часть вечера прошла в более дружеской обстановке. Причем такой обстановке в немалой степени способствовал сам Миствей, который тоже не забыл высказаться по поводу переданной в мое личное пользование библиотеки. Сидевший рядом с генералом Шун добавил, что «книжная часть» – сейчас основная моя проблема. А мои «знания» в дальнейшем могут быть крайне необходимы Легиону. Молчали лишь Карст и Торл. Последний понятно почему – он всегда молчит, а вот молчание Карста меня настораживало. Уж больно странная улыбка блуждала на его лице. Мол, а я знаю, что вы не знаете, о чем я знаю! Вот только никаких особых выводов из этой его многозначительной улыбки я сделать так и не смог. Понятно, что этот гад что-то там знает, но вот что он знает?

А потом была пьянка, едва не закончившаяся всеобщим побратимством, только вот наутро, пока не добрался до зелья, голову пришлось придерживать руками.

Улыбнувшись своим мыслям, я огляделся по сторонам.

За прошедшие со дня битвы две недели большая часть людей уже пришла в норму, даже Невозмутимый начал ходить, хоть и при помощи костылей. Сейчас он лежал в одной из повозок. Собственно, Линдгрен – это вообще отдельная тема. Кажется… вернее, не кажется, а так и есть… В общем, несмотря на его состояние, сейчас рядом с ним даже ходить опасно. Свою хоть и победу мечник воспринял чрезвычайно эмоционально для своего прозвища. Он был крайне недоволен собой, если не сказать больше, поэтому с тех пор, как Линдгрен поднялся на ноги, он пребывал в отвратительнейшем настроении. На что способен Невозмутимый в таком состоянии, пусть и изрядно ослабленный, проверять никому не хотелось, поэтому от Линдгрена шарахались едва ли не все.

Но в итоге, за вычетом Невозмутимого и ощутимых потерь, наша маленькая армия все же вынесла из битвы несколько призов… прямо как в каком-нибудь турнире. Впрочем, все эти призы были оплачены нашей же кровью, поэтому мы их заслужили, как никто другой. Во-первых, Легион наконец стал похож на этот самый Легион, а не на ватагу разбойников, не пойми по какой причине сбившихся в одну громадную кучу. Ведь недаром есть поговорка: «Встречают по одежке, а провожают по уму». И об этой самой «одежке» я высказывался уже не раз. Вот и получалось, что, какой бы выучкой мы ни обладали, первое впечатление о нас всегда складывалось отрицательное. Конечно, не стоило забывать о репутации Легиона, но, по крайней мере, проблем с обмундированием у нас больше не было. Правда, в пылу боя большая часть экипировки пострадала, но тем не менее трупов нападавших осталось столько, что зимней одежды и доспехов хватило всем. Хотя опять же все эти вещи принадлежали наемникам, поэтому о превосходном качестве и речи не шло. Однако радости этот факт ничуть не уменьшал. Особенно для таких новичков, как я, ибо «старички» более-менее были одеты. И еще – насколько все-таки изменчива человеческая психика.

Пару месяцев назад мне делалось плохо от одного вида трупов, а пару-тройку дней назад я уже сам увлеченно стаскивал сапоги (про запас) с одного из замерзших тел, да еще и громогласно сокрушался, что он успел окоченеть. Конечно, нельзя не учитывать моего вмешательства в собственную психику, вот только и мыслить я стал несколько другими понятиями, нежели раньше. Не мародерство, а военные трофеи. Не убийство, а спасение своей жизни. Не убийца, а солдат. Разум легко нашел оправдание моей новой одежде и доспехам. Впрочем, приобретение новой экипировки для меня выглядело как нечто незначительное по сравнению с полученной в мое безраздельное пользование библиотекой Пирита. Вот уж действительно – повезло так повезло!

Под мое «сокровище» была выделена целая повозка, на которую предусмотрительно наложили внушительный комплекс различных плетений, связав их в единый пучок и организовав подпитку от парочки соответствующих амулетов. Естественно, эти самые амулеты тоже требовали постоянной подзарядки, что для большей части Видящих представляло проблему. Ведь обычно подобные амулеты используются как раз для подпитки самого Искусника, а не наоборот, поэтому, не будь меня, все эти плетения продержались бы от силы пару дней.

А я был и никуда исчезать пока не собирался.

Пусть я не мог создавать плетений и вообще контролировать своих Источников, но вот энергии у меня было просто завались. Собственно, Торл и Шун уже меня самого в шутку прозвали Источником, потому как в плане Искусства больше от меня пока и толку-то не было. Зато моей энергии хватало не только на подзарядку амулетов, но и на подзарядку Кристалла Силы, чему Торл и Шун до сих пор не могли нарадоваться. Именно по этой причине на повозку навесили такое разнообразие щитов, что она, наверное, выдержала бы и прямое попадание парочки атакующих плетений уровня Арх-Гарна. Однако во всем этом был один существенный минус – мои неподконтрольные Источники.

Я просто не мог их сдерживать, поэтому они «отрывались» как могли. Три дня назад, когда мои энергетические каналы наконец окончательно пришли в норму и заработали как надо, я превратился в маленький ярс. Видящий всегда контролирует свои Источники, поэтому энергия, если говорить простым языком, большую часть времени «спит», из-за чего Искусник ничем не отличается от обычного человека даже для другого Искусника. И совсем по-другому обстояли дела, когда Видящий, например, создавал плетение.

В такие моменты энергия начинала «бурлить», и чем сильнее Искусник и создаваемое плетение, тем сильнее расходящиеся от него волны. Нет, тут, конечно, тоже есть целая масса самых разных нюансов, но касательно моего случая все было предельно просто. Моя энергия ВСЕГДА «бурлила», а учитывая ее количество… в общем, если бы не щиты Заставы, я бы «светился» в пределах четырех миль – почти тридцать верст! Естественно, из-за этого пришлось подстраховываться, повесив мне на шею целую пачку разнообразных амулетов, буквально «усыпивших» мои Источники. Энергию я брать мог, но самих Источников не чувствовал. Вот как раз по этой причине я и решил заняться амулетами… по крайней мере, до тех пор, пока мне в голову не придет хоть одна мысль по поводу того, что делать с контролем.

А вот насчет амулетов…

Амулеты прежде всего создают для дополнительной защиты и уже только потом как источник энергии, инструмент или помощник. Амулеты ведь бывают разные. Одни, из самых простеньких, создают плетения защиты от, скажем, поднятого с земли песка. Другие формируют плетение левитации, то есть помогают, например, строителям, не владеющим Силой, поднимать большие грузы. Третьи, которые уже сложнее в исполнении, могут не только левитировать предметы, но и, допустим, резать камень или пилить дерево. Поднял, перенес, положил, распилил. Или, если брать за пример защитные свойства, такие амулеты оберегают владельца уже не от песка, а от стрел и болтов. Собственно, самый сложный момент в создании амулетов заключается в переводе плетения в рунически-печатную форму.

Раньше, когда только-только начали создавать первые амулеты, они выглядели настолько громоздко и «сыро», что ни о каком массовом производстве-использовании не могло идти и речи. Потому как первые амулеты представляли собой стопку дощечек толщиной в метр, где на самую первую, верхнюю, дощечку накладывалось исполняемое плетение, а все остальные представляли собой один большой энергетический резервуар. Причем энергия в этой конструкции удерживалась с помощью других плетений и пополнялась самим Искусником. На выходе получалось, что для одного дня работы с амулетом, который мог выполнять лишь одно самое примитивное действие, требовалось собирать энергию в Кристалл Силы чуть ли не целый месяц кряду. И все же, несмотря на такую чудовищную нерациональность в плане времени и энергии, даже этим амулетам нашлось применение, из-за чего до поры до времени жилось им вполне вольготно. Должен заметить, подобное положение вещей, не считая незначительных доработок, продержалось добрую сотню лет, прежде чем на свет родилась и выросла одна умная голова, носившая имя Ульберта Арийского.

Ульберт, как утверждает история, всего на двадцать третьем году своей жизни первым сумел вычленить рунную составляющую создаваемых плетений. Собственно, с этого и началась Великая Тысячелетняя Эпоха Возвышения Искусства, среди учеников Гильдии Видящих более известная как… гм… нехорошо известная. Потому как надо учить историю за целую тысячу лет, да еще с каждым новым учебным годом все глубже и глубже. Поэтому просто сказать «ее не любили» – это сильно преуменьшить действительность. Бывали случаи, когда подвыпившие студенты били морду лишь за одно упоминание об этой эпохе… правда, такое обычно случалось только после экзаменов. Неудачных, разумеется.

Таким образом, когда на руках у Ульберта оказалась цепочка символов – они же впоследствии были названы рунами, – которые и являлись плетением, дальше дело пошло ударными темпами. Пока весь остальной мир буквально захлебывался от восторга и превозносил гениальность молодого Искусника, а на тот момент Видящие уже наловчились сотрудничать друг с другом и даже сделали первые шаги к созданию своей Гильдии, Ульберт сосредоточил все свое внимание на создании амулетов. Естественно, простая запись рун в определенном порядке на куске дерева ни к чему не привела, поэтому Искусник стал выискивать способ для активации записанного плетения. Направление поиска могло быть только одно – печати. Последние на тот момент тоже пребывали в зачаточном состоянии, поэтому Ульберту приписывают развитие не только всего Искусства Видящих в целом и амулетов в частности, но еще и развитие печатей.

Итак, зная направление, имея на руках руны и обладая незаурядным умом, Ульберт достиг своей цели – по меркам Видящих, молниеносно. Не прошло и двух лет, как он сумел создать нужную печать, которая смогла объединить всю цепочку рун в определенной последовательности, напитала эти руны энергией и превратила их в то, чем эти руны являлись изначально, – плетение. Первый шаг, самый сложный, был сделан, а дальше начались годы и годы упорного труда по доводке и усложнению придуманной схемы создания амулетов.

Так или иначе совершенствование амулетов идет и по сей день. Хотя, если смотреть на вещи объективно, последние пару сотен лет этому аспекту Искусства не уделяется почти никакого внимания – по крайней мере, в Империи. Последнее тысячелетие Видящие больше озабочены восстановлением знаний, утраченных в ходе Хазлордской войны (произошла около трех тысяч лет назад, в момент самого расцвета Искусства Видящих), а затем и Акарнийской мясорубки (последовала практически сразу же за Хазлордской войной, которая, по сути, и стала первопричиной этой самой «мясорубки»), чем совершенствованием давно известных вещей. Не могу ничего сказать по поводу рациональности таких действий (прошло слишком много времени, но зато порой даже крупицы восстановленных знаний открывали Искусникам потрясающие горизонты), а вот факт остается фактом: производство амулетов в Империи на удручающе низком уровне, хотя информации по ним просто немерено.

Собственно, учась в Гильдии, я и сам пренебрегал соответствующей тематикой, а всю имеющуюся у меня информацию получил по ходу изучения совершенно других областей Искусства. Мои знания по этому вопросу можно охарактеризовать всего одним словом – сопутствующие. С другой стороны, всему свое время, а сейчас как раз настало время для амулетов. Вдобавок ко всему прочему, теперь в моем распоряжении находилась целая тонна информации по соответствующей теме. Ведь я, помимо доставшейся мне библиотеки Пирита, многое позаимствовал и у Эрвиса. Поэтому за ближайшие полгода рассчитывал основательно подтянуть себя в теоретическом плане, то есть по возвращении в лагерь Легиона незамедлительно приступить к практической части. Конечно, я ни в коем разе не собирался прекращать изыскивать способ возвращения полного контроля над своими Источниками, но это, как бы странно подобное ни звучало, отошло на второй план. Просто, не имея даже малейшего представления, с какой стороны подойти к моей, такой частной, проблеме, я считал нерациональным тратить свое время впустую. Мне совершенно не улыбалось просиживать часами в Лрак’аре с умным лицом и пустой головой, из-за чего и решил всерьез заняться амулетами – благо для этого не нужно было создавать хоть каких-то плетений.

– Создание амулетов, – раздался голос Лирта рядом со мной. – И как, интересно?

Я, посмотрев на обложку книги, лишь многозначительно хмыкнул.

– Ты многословен как никогда. А поподробнее?

Горестно вздохнув, я закрыл книгу и затолкал ее себе за пазуху.

– Ну-ну, не все тебе счастье, – довольно улыбаясь, прокомментировал Лирт мой вздох. – Так что там с книгой?

– А тебе действительно интересно? – приподнял я бровь.

– Да, мне действительно интересно. Я вообще люблю узнавать что-нибудь новое.

– Знаю, – слегка поежился я от холода.

Легион к этому времени вот уже второй день шел по дну ущелья. Двигались мы медленно, и причиной тому являлись многочисленные телеги с инструментами, оружием, едой и еще целой массой самых различных вещей. Из-за снега, пусть и утоптанного впередиидущими воинами, колеса иногда все же умудрялись проваливаться. Не критично, но время отнимало. Впрочем, как сообщили разведчики, посланные вперед, в скором времени предполагалось удобное место для ночлега, а там и реконструкцией телег займемся. Сделали бы сразу, да до Заставы и рядом с ней была целая туча камней – запарились бы больше, чем с колесами. Сейчас люди проваливались в снег больше чем по колено, а значит, полозья на телегах стали предпочтительнее.

В следующую секунду мои мысли прервал Лирт. Дав мне подзатыльник, он, выдав самый настоящий рык, обхватил меня рукой за шею, едва не уронив лицом в снег.

– Ты вообще по человечески-то разговаривать умеешь? – не скрывая раздражения, спросил парень. – Я хоть и в лесу большую часть жизни прожил, но и то по сравнению с тобой – просто душа компании!

– Уронил бы меня в снег, я бы тебя тогда точно сделал душой компании, – буркнул я. – Летал бы у меня над костром в виде призрака.

– Ты от темы-то не уходи, – погрозил мне пальцем Лирт… жест получился несколько более грозным. Носившие варежки да поймут меня.

– Книжка об амулетах, и не очень интересная. Доволен?

– Нет, конечно! – совершенно неподдельно возмутился Лирт. – Где твой талант рассказчика? Тем более что о чем книжка – на обложке написано, а по твоей постной роже я и степень ее интересности успел оценить.

– Слушай, какого демона ты ко мне пристал?! – взмолился я. – Поговорить, что ли, не с кем? Неужели достал уже всех?

– Еще нет, – по-дебильному радостно отозвался Лирт. – Ты – последний.

Только не судьба ему была достать и меня. Подошла очередь нашей сотни идти впереди, и нам обоим стало не до разговоров. Вдобавок мы уже третий раз за день оказывались впередиидущими, да еще и два раза толкали телеги, поэтому устали буквально все. Я, конечно, был бодрее большинства, но тоже не первой свежести, поэтому книжки доставать не стал, полностью отдавшись процессу перестановки ног. Вот, кстати, еще один проблемный момент – передвижение.

И лыж, и снегоступов крайне мало, буквально по десятку и того и другого на одну сотню. Учитывая здешние сугробы, ходьба превращалась в сущую пытку, тренировочные бревна просто отдыхали по сравнению с «прокладыванием дороги». Без использования Лрак’ара мышцы начинали гудеть уже через двадцать – тридцать минут, и это у меня! Уже полгода терпеливо сносящего все издевательства Карста, которые он с упорством, достойным лучшего применения, называет тренировками. Однако трудности передвижения не ограничивались одним лишь глубоким снегом, нехваткой «инвентаря» и сомнительным удовольствием провалиться в образовавшуюся пустоту сажени на две-три. Нет, было еще кое-что, о чем меня как-то забыли предупредить. По крайней мере, ни одна сволочь ни разу не обмолвилась о так называемых «потоках» и «шквалах». Всю информацию я буквально вытряс из Тирма на первом же привале, после того как мы буквально в полуверсте от Заставы попали под «шквал».

В итоге выяснилось, что «потоки» и «шквалы» были здесь довольно частыми явлениями, особенно последние. Особых проблем, если не забывать об осторожности, эти явления не создавали, но все же порой они становились довольно неприятным сюрпризом. Эти порывы ветра, кстати говоря, являлись еще одной загадкой Мавт-Корка. Мало того что они появлялись без всякой причины, так еще и несли с собой чудовищный «заряд» холода. Особенно неприятно становилось, когда ветер начинал дуть без остановки, откуда и взялось название – «поток». Поток смертельного холода, если говорить точно. У нормального ветра бывают порывы и затишья, а здесь, в этих горах, он либо дул, либо не дул, и другого не дано. Тем не менее, когда он начинал дуть не переставая, оставаться на открытом месте становилось опасным для жизни. «Заряд» холода был опасен даже для людей, владеющих Лрак’аром, а уж для тех, кто не владел, так и вовсе являлся страшным проклятием.

Впрочем, если быть готовым, то все было не так страшно. При передвижении больших групп спасали Торл и Шун, просто прикрывавшие людей стационарным щитом. Много энергии не жрет, а защищает весь Легион. Заодно эти «порывы» и «шквалы» объясняли происхождение «пустот». Ветер просто создавал очень твердый наст, но, как и всегда, кое-где у этого наста имелись слабые места. Наступаешь – и «добро пожаловать». Однако, как объяснил все тот же Тирм, настоящий кошмар здесь творится в снежные годы. Один наст поверх другого, и так вплоть до… сколько точно, он сказать не смог, но, припомнив один из разговоров с Лиртом, я только покачал головой. Тогда звучала цифра в пятьдесят саженей.

А вот и стоянка на ночь.

Не удержавшись, я блаженно развалился прямо на снегу, как и другие из «первой линии». От нас парило так, будто мы перенеслись сюда прямо из горячих источников, но полежать нам не дали и пары минут: отцы-командиры, а в частности Карст, пинками погнали всех обустраиваться – как выяснилось, не только на ночь, но и вообще. Буквально в сотне метров от нашего ночлега ущелье разветвлялось на две дороги – одну из них и надлежало патрулировать нашей сотне. Новость, с одной стороны, радостная – идти больше никуда не придется, – а с другой – не очень. После событий на Заставе жуть как не хотелось разделяться, всем вместе оно всяко-разно надежнее. Однако все это я обдумывал в процессе обустройства временного лагеря, хотя, раз нам здесь предстояло жить чуть ли не полгода, временным я бы его не назвал.

Кстати, один из плюсов марша по ущелью – это необходимость строить укрепления только для одного направления. Считай, по бокам горы, позади Застава, и только впереди опасность. Именно по этой причине с ежедневным строительством мы заканчивали в три раза быстрее принятых нормативов, а учитывая отсутствие необходимости копать ров – так и того резвее.

В этот раз нашей сотне сразу выделили самое лучшее место, чуть в закутке – защита от потоков, шквалов и спасение от возможных лавин. Склон удачно разделялся немногим выше закутка, создавая две колеи по его «бокам». В случае чего оползень или лавина (даже организованная с помощью враждебно настроенных Искусников) просто сменят свою траекторию, поэтому если снег и мог погрести под собой наш будущий лагерь, то лишь с помощью обильного и продолжительного снегопада. И вот, пока все работали на общих укреплениях, мы корячились над своим собственным, причем закончили намного позже остальных. Закончили бы быстрее, будь народу больше, но тут получилась прямо дискриминация какая-то. Оказывается, первым трем сотням, то есть самым сильным соединениям, надлежало служить поодиночке. Настроения мне этот неожиданный факт, что понятно, совсем не прибавил.

И все же сегодня мы обустраивались в некоторой спешке.

Ярс уже давно скрылся из виду, напоследок напустив на нас целое полчище световых «зайчиков» – отражений от обледеневших макушек гор, – поэтому в скором времени обещало стать очень темно. Заблуждение, в котором я пребывал до похода в Мавт-Корк, развеялось без следа. Я почему-то всегда был убежден, что там, где лежит снег, попросту не может быть темно. Белый хорошо отражает свет… какая тут может быть темнота? Как показала практика – может. Да еще и как! Ночью, если приспичит, приходилось идти чуть ли не на ощупь, а уж если небо затянуто тучами, то так и вовсе ощущение, будто оказался в месте, которое приличные люди другим не показывают. Карст, конечно, когда меня просвещал, выразился более прямолинейно, но смысл вполне понятен и без анатомических подробностей.

А наутро состоялся разговор с Торлом и Шуном в их палатке.

– Значит, решил остаться со своим десятком? – тяжко вздохнул Шун.

Этот самый вздох сожаления относился не столько к тому, что я оставался, сколько к невозможности использовать меня как Источник. По крайней мере, в самое ближайшее время.

– Остаюсь, – кивнул я. – Тем более что мне еще целую повозку книжек надо перечитать. Как вернемся в лагерь, так я сразу же приступлю к полномасштабным экспериментам.

– Значит, экспериментировать ты начнешь уже здесь? – уточнил Шун.

– Наверное, – признал я. – Хотя, конечно, лучше оставить все это до лагеря, но, зная свою натуру…

Замолчав, лишь сокрушенно развел руками, показывая, что против своей натуры не пойдешь.

– Тогда мой тебе совет – используй энергию лишь по самому минимуму. У меня, когда пробовал с созданием амулетов, взрывался каждый второй. В первый раз чуть руки не оторвало.

– Это ты просто мало информации накопил, – хмыкнул я. – Про такие последствия уже читал, поэтому буду предельно осторожен. Кстати, – оживился я, – пока вы еще здесь. Мне нужно пару горелок, светильников и – повернулся к лежавшему на матрасе Торлу, – твою книжку. Долго ты еще будешь тянуть с ней? Все равно ведь не отстану!

От последних слов тот скривился как от зубной боли. Бросив в сторону Шуна злобный взгляд, пеняющий ему за излишнюю болтливость, Торл поднялся и направился к своему мешку с одеждой. Склонившись и покопавшись в нем, он повернулся ко мне уже с внушительной стопкой исписанных листов. Буквально выхватив из его рук эти листы, я жадно впился в написанные строчки. Почерк Торла оказался неожиданно аккуратен и понятен, то есть как раз таким, какой был совсем не свойствен мужчинам, особенно привыкшим махать мечом. Каждый лист был пронумерован, поэтому я не имел и малейшего шанса ошибиться в порядке чтения. Новые знания и возможность пополнения психопортрета Торла буквально манили меня, но я, сделав над собой усилие, оторвал взгляд от листов и посмотрел на Искусников:

– Горелки и светильники, – напомнил я им.

– Они в повозке, – мотнул головой Шун куда-то в сторону.

– Так пошли к повозке, – поднялся я с раскладного стула. – Я без них помру – общих мне мало.

– Ты подожди, – махнул рукой Шун, предлагая мне опять сесть. – Я предполагал, что ты захочешь остаться со своим десятком, поэтому приготовил парочку вещей.

С этими словами он протянул мне, по первому впечатлению, обычный кошель, только большой. Положив листы Торла на свой стул, взял из рук Шуна кошель и развязал тесемки. Заглянув внутрь, я едва сдержал возглас удивления. Три, семь… десять Кристаллов Силы! Пусть и не таких больших, как тот, что я уже видел у них, зато этих много. Если брать по возможным запасам энергии, то в такое количество кристаллов поместится раз в пять-шесть больше энергии, чем в тот один. Интересно, откуда у них столько? Кристаллы Силы – это такая вещь, что одним золотом вопрос их покупки не решишь. Слишком они редки, а в Империи до сих пор не известно ни одного их месторождения – все кристаллы везут импортом аж с другого материка.

Я вопросительно посмотрел на Шуна.

– Слышал историю о том, как мы Миркскую конницу раздолбали?

– Да.

– С ними был один Видящий. Это его кристаллы. Мы еще тогда удивлялись, как он умудряется использовать такое количество энергоемких плетений. Уровень у него тогда был лишь чуть-чуть повыше нашего, зато каждая атака – что тот таран, а защита, даже не особо мудреная, становилась непробиваемой стеной. Управляйся он с таким количеством энергии хоть на йоту получше – мокрого бы места от нас не осталось.

– Интересно, – пробормотал я себе под нос, но Шун услышал.

– Ходят слухи, что именно в этих горах можно найти Кристаллы Силы.

Я задумчиво покачал головой.

– Скорее всего, это не слухи. Природы здешних изменений не может понять ни один Видящий. В семитомнике Хирда проскальзывала пара весьма занятных теорий, а если их еще совместить с двенадцатитомником Лидгарда, то и вовсе получаются любопытные вещицы.

– Хирд? – впервые подал голос Торл. – Лидгард?

Взяв в руки листы со стула, я вновь сел, закинув ногу на ногу.

– Хирд жил полторы тысячи лет назад, а Лидгард – его ученик, продолживший дела учителя. Вы их не знаете, потому что все их изыскания относятся к Искусству, которое теперь зовут Запретным. Хирд первым из всех сумел вычленить рунную составляющую из плетений Искусства Смерти.

– Стоп! – поднял руку Шун. – Разве первым это сделал не Ульберт Арийский?

– Он самый, только он сделал это лишь с плетениями Жизни, а плетения Смерти имеют совсем другую структуру, поэтому с ними пришлось изрядно повозиться. Кстати, Демоническую так и вовсе еще никто не смог расшифровать. Если Жизнь имеет двенадцать уровней построения, то Смерть уже вмещает двадцать уровней, а уж сколько их в Демоническом Искусстве – одному Эрсиану только и известно. Я как-то видел пару условно рабочих атакующих плетений, так там, на мой взгляд, все тридцать, а это лишь самый базис.

– Стоп! – опять поднял руку Шун. – Уровни? – непонимающе изогнул он бровь. – И как понять, что Демоническую никто не смог расшифровать? Ведь ты на заставе пусть и не активировал их, но создавал два плетения.

– Я, если ты не заметил, тогда мешал руны Жизни и Смерти, мысленно обзывая получившуюся смесь Демоническими рунами, и пытался из этой смеси сформировать аналог обычного «светлячка» из Искусства Жизни, наполняя структуру демонической энергией. Кое-что у меня тогда, безусловно, получилось, но, даже контролируй я свои Источники, оно бы все равно не заработало. Энергия Демонов не имеет ничего схожего с энергией Жизни… впрочем, как и Смерть, они все различаются. А насчет уровней… гм… действительно, об этом ведь мало кто знает, – порядком задумался я.

Старик Регдан всегда говорил, что объяснять любую сложную вещь надо на самых простых примерах, да оно и понятно… вот только на каких примерах-то объясняют подобные вещи?

– Так, – заговорил я, – начнем… начнем тогда с основ. Значит, так, любое плетение, если смотреть на него не как на плетение, а как на рисунок, представляет собой самое обычное переплетение линий, отсюда, собственно, и название – плетение.