Текст книги "Грот афалины"
Автор книги: Павел Мисько
Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава восьмая
1
Абрахамс вернулся из клиники Энтони Рестона и сказал, что врач сможет придти только вечером. Зачем ему так уж спешить к мертвому, если в приемной ждут живые пациенты? Тем более что отдал богу душу даже не человек, а…
Посоветовавшись с Раджем, Абрахамс пошел с лопатою на мыс Когтя, который прикрывал от морских волн вход в залив и рукав-канал. Там и решили похоронить Джейн под пальмою, неподалеку от эстакады, по которой электротельфером спускали «Нептуна».
Могилу начал копать Абрахамс, потом на помощь ему пришел Радж. И пока старик не вылезал из ямы, Радж сидел рядом с бугром сырого песка и слушал, как тот философствует.
– Вот, скажи, животину бог сотворил. Разумная, мозг даже больше, говорят, чем у человека. А сказать ничего не может! И рук нет, чтобы пальцем на что-нибудь или на кого-нибудь показать. Не могут дельфины примениться к нашей жизни.
– А мы к их – можем? – подавал реплики Радж. – Тоже нет… Вы посмотрите, как им хорошо в воде, как они плавают, как все у них приспособлено к воде. Только что жабр нет, дышат, как люди.
Радж спускался в яму, Абрахамс садился на его место.
– Это правда. Куда, на какое место бог определил тебя, там и сиди, не рыпайся. И у людей так же… – Абрахамс растирал колени – заныли от того, что побыл в сырой холодной яме, – и морщился.
– А как же тогда объяснить, что люди борются за лучшую долю? Не ждут милости от господ-работодателей, а добиваются от них и зарплаты лучшей, и лучших условий труда. Забастовки устраивают, коли что не так.
– Это их нечистый, злой дух подбивает на непокорство.
– Вот радовались бы кровососы, если бы услышали вас. Вы все их деяния готовы заранее оправдать: мол, от бога это, терпите, люди, покорно, иначе это бунт и против бога.
– С хозяином можно и полюбовно договориться.
Разум, как и набедренная повязка, у каждого свой. У Абрахамса в голове отложились догмы раз и навсегда.
– Абрахамс, Абрахамс… А если богатый и слушать вас не захочет, сразу полицию вызовет? Так, может, эти заводчики, капиталисты, владельцы отелей, всякие миллионеры – и есть злые духи? Ведь они же сами вынуждают людей бастовать, не дают людям хорошо жить, зарабатывать.
– Терпи – и попадешь в царство небесное, потому что все от бога.
– Значит, то, что есть богатые, миллионеры, и есть безработные, нищие – вина бога? Один властвует-пирует, на него работают сотни – так и должно быть? Один – ест, а другой только слюнки глотает?
– Да, так было и будет. Без божьей воли даже волосок с головы не упадет.
– Вот… – дернул Радж себя за волосы пятерней. – Пожалуйста, штук пять волосков выдрал. Так это я их вырвал или бог?
– Бог подбил тебя на это – вырвать.
– Бог сделал так, чтоб против него бунтовали?
– Ну, не бог, так злой дух.
– Кроме святых книг вы что-нибудь читаете? Что на свете делается – знаете хоть немного?
– Вся мудрость в святом писании. У христиан – в Библии, у мусульман – в Коране, у индусов – в книге Вед. Так зачем еще что-нибудь читать? Зато я радио слушаю, порой такие проповеди интересные передают…
– Ну, а о социалистических странах вы слышали? Там уже нет богачей-эксплуататоров, народ сам себе хозяин. Это бог захотел, чтоб так было? Вы же говорите, что все – от бога.
– А-а… Там одни безбожники живут.
– Не думаю, что одни безбожники. А если бы даже и так, то можно, видать, и без бога много чего достигнуть?
– Гм, кхы… Дай лучше я покопаю, а ты посиди в теньке. Напекло тебе голову.
– Не бойтесь за мою голову.
– Думаю, ниже уровня воды не надо копать.
– Не надо… Красивое место выбрали для Джейн – под пальмою… – Радж оперся руками о края ямы, оттолкнулся ногами и ловко выбросил их наверх. – Так вот, господин Абрахамс, объяснять все, и доброе, и скверное, что делается в мире, волею бога нельзя. Вы ведь знаете, я с Биргуса… Так вот: нет уже Биргуса… Вернее, Биргус-то остался, но там уже хозяйничают американцы, остров продали им. Американцам нужен только остров, только земля для базы. А люди, что жили на острове, мешали им, и их выкинули с острова, как тухлую рыбу.
К ним подошел Гуго. Постоял, повздыхал: «Бедная Джейн»… – и опять ушел.
Докопали могилу, пошли за Джейн, которая лежала под крышей в тени, прикрытая рогожей. Погрузили на носилки, перенесли на мыс не открывая.
Вечером пришел врач. Присутствовали при вскрытии Абрахамс и Крафт. Радж подошел немного позже, даже гидрокостюма не снял после подводной прогулки. Врач полосовал, резал, разглядывал, тут же делал замечания, удивлялся, что у дельфинов все, как у людей. Оказалось, что Джейн умерла от большого внутреннего кровоизлияния в области шеи. Скорее всего удар был нанесен тупым предметом. Никаких признаков отравления не было обнаружено.
Врач вымыл руки, получил наличными, быстренько подхватил свою сумку и ушел. Время – деньги, а он и так задержался здесь.
Абрахамс остался один засыпать могилу. Крафт и Радж пришли с мыса вместе, молчали.
– Скажи свое мнение: кто мог ударить? – наконец подал голос Крафт.
– Гуго не мог, он любит дельфинов. Судир?.. Трудно сказать. Думаю, что нет.
– А сами дельфины не могут?
– Ну что вы! Разве только нечаянно.
– Хотя бы нечаянно.
– Может, подлезла как раз. Взрослые прыгают через барьер, через кольца. Дик весит триста кило, представляете, какой может быть удар? Да еще сконцентрированный на рострум.
Несколько дней Радж был в напряжении. Ждал какого-нибудь подвоха от каждого туриста, особенно от охотников подводных прогулок. С крисом не расставался никогда. Гарпун со знаком триады спрятал на полку под разное барахло.
Когда трибуны главной арены заполнялись зрителями, Радж незаметно ощупывал взглядом каждого посетителя, даже женщин и подростков. Но делать это перед каждым представлением не удавалось, свободных минут было мало.
В некоторые свободные вечера час-другой возился с Гуго. Взрослый парень, а пришел в дельфинарий, не умея ни читать, ни писать. А деньги считать умел – до ста… Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю науку схватывал на лету. Радж хвалил его за успехи, даже подарил ему шариковую ручку, и Гуго слабо улыбался. Вид у Гуго был нездоровый, будто сонный, под глазами синели подковы. Стоило что-нибудь внезапно громко сказать, как он вздрагивал. От неожиданного резкого стука чуть не терял сознание.
– Я не сплю, Радж, почти совсем не сплю… Уже больше месяца, и с каждой ночью все хуже и хуже. Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только не вертится, и мысли всякие, мысли… Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а голова будто распухла, тяжелая – не удержать на плечах, даже в стороны водит… Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн…
– У тебя нервное истощение. Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для сна. – Радж подливал ему в стакан чаю, подсовывал ближе сахар и галеты и, хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.
– Порошки… На порошки денег надо. Все, что я получаю у Крафта, маме отдаю. Нас шестеро у матери… Было семеро, но один братик утонул. Может, с годик ему было.
– Как это… с годик – и утонул? Он же не ходил купаться в таком возрасте?
– Какое купаться… Он еще и ходить не умел, ножки были тоненькие, кривые… Мы в джонке живем возле седьмого сектора, ближе к пристани. Там целый такой поселок на воде, ты, может, видел… Мать оставила маленького на двух более старших. Одному три годика, другому – четыре… Ну, а сама побежала на пристань рыбы купить. Утром это было… Приходит, а малыш висит за бортом головкою в воде… за ножку привязанный… Вывалился… Так те двое, значит, спят, а маленький висит за бортом, утонул… У нас еще двое между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли в город или на пристань попрошайничать или перепродать что-либо. Коммерсанты!
– Так как же вы там, на лодке, восьмеро размещаетесь? Там же, должно быть, и сидеть тесно, а не только лежать.
– Половина лодки с крышею. Отец с маленькими внизу, а мы втроем в гамаках висим. Не сон, а…
– Ты не ходи каждый раз домой, можешь и тут со мною иногда переночевать. Сделаем вторые нары.
– Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня – как брат. Но не хочется тебе все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.
– Перестань!
– Я знаю, как это трудно, когда не можешь переваривать другого человека… Я увижу Судира, и у меня уже красные пузыри появляются на коже… Честное слово! Даже трясет всего, колотит… Если б найти где-нибудь какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и жалко тебя… Люблю я тебя.
– Я буду разузнавать в городе. Авось что и попадется.
– Ты уже кончаешь это каратэ или только начал занятия?
– На середине программы. Еще с месяц буду ходить. А вообще учиться каратэ можно всю жизнь… Скажи, какую ты бы хотел работу?
– Любую, Радж! Лишь бы самому не сдохнуть и что-нибудь маме давать.
– А отец у тебя есть?
– Есть. Грузчик в порту. Но у него такая работа – что попадется… Бывает, что и по нескольку дней ничего не приносит. В Свийттауне видел краны в порту?
– Ну.
– Говорят, тут будут один такой устанавливать. А поставят, так уж никакого заработка не будет… Скажи, а джиу-джицу – это то же, что и каратэ?
– Почти что.
– Радж, ты не заедайся с Судиром. Он очень опасный человек, знает приемы джиу-джицу. И он мясо ест… Каждый день ест мясо – представляешь? Он очень здоровый, не гляди, что такой худой.
– Про мясо откуда знаешь?
– Сам видел. Утром перед представлением вынимает коробочку такую, из-под конфет, пластмассовую… А в ней кусочки сырого мяса, посоленные, с приправами, с чесноком. Хап-хап! Не жуя… От него чесноком за милю несет. Я и не знал бы, что там, в коробочке. Но раз… Он же требует, чтоб я и у него в «резиденции» уборку делал… Протирал стол и столкнул ту коробочку. А она бряк – и раскрылась на полу. Гляжу – мясо… А Судир услышал стук коробки, вскочил, пронзил меня взглядом, как шилом: «Что упало?» Я показал на коробку с мясом, он выдохнул с облегчением: «А я думал…» и похватал со стола сувенирных дельфинчиков, побросал в свой дипломат, запер.
– Я слышал, что некоторые мышат в китайских аптеках берут, живьем глотают.
– Бр-р… Радж, а какое мясо на вкус? Я еще никогда не пробовал.
– Когда-нибудь я приглашу тебя в шикарный ресторан. Посидим, как господа какие, мясо будем есть, вино пить…
– Ой, Радж! Рассказывай сказки, может, кто и поверит!
– Верь. Будет такое.
Там, где все радиальные улицы города сходятся, образовалась овальная площадь с фонтаном посередине. Фонтан так себе, ничего особенного, забавно выглядят только четверо пухленьких малышей посередине. Один взобрался на дельфина, двое лезут к нему, спихивая наездника, четвертый кормит дельфина рыбкой. Из сопл, установленных по всему борту фонтана и создавающих круг, с шипением извергается вода. Струи вздымаются вверх и обрушиваются на ребят и дельфина – со всех сторон падают в середину. Порой напор воды меньше, струи не достают до фигур, и бронзовые мальчики будто лысеют, обсыхая, ясно видны на них белые полосы и солевые потеки (вода в фонтане морская), будто кто-то этих безобидных ангелочков разрисовал белилами.
Только в самую жару площадь пустеет, а так на ней всегда людно. Люди гуляют вокруг фонтана. Редкие влюбленные парочки подолгу сидят на гранитном бережку, забавляются водой: то полощут руки, то затыкают сопло, обрызгивая друг друга. В воде просвечиваются монеты, их собирают поздно ночью мальчишки, сражаясь за каждую из них, а сентиментальные туристы опять набрасывают. Есть там и зелень, в одном месте распластались по воде какие-то круглые листья, плавают пестрые рыбы-попугаи.
Особенно бурными бывают людские приливы, когда на улицу высыпают зрители из недалекого отсюда кинотеатра либо валят сплошным потоком на ночное шоу в «Кракен». Почему-то многим хочется сделать еще один круг по площади, потолкаться в толпе, заглянуть в лавочки с сувенирами или забегаловки-бары. А еще тут и базарчик есть, и черный рынок, на котором происходят молниеносные сделки по контрабандным товарам. В бурлящей толпе и многоголосом гомоне делается это неприметно, а для денег законы не писаны. Во всяком случае, полицейские, что иногда появляются тут, не замечают или не хотят замечать ничего противозаконного.
Радж, возвращаясь с занятий у мистера Ромеша, у которого брал уроки каратэ, тоже шел к фонтану. От той частной школы каратэ, которую открыл Ромеш в одном из подвалов дома в седьмом секторе, до площади было всего каких-то двести метров. И Радж присаживался на бортик фонтана. Приятно было посидеть, слушая ласковый плеск и шипение воды, чувствовать, как проходит усталость в растревоженных и натруженных суставах, стихает боль в мышцах. Мистер Ромеш давал максимальную нагрузку, кимоно каждый раз приходилось вывешивать для просушки, а то и застирывать.
Сидел расслабленно, забавлялся водою и мысленно перебирал поучения Ромеша. Чтоб хорошо служить своему народу, надо быть физически совершенным. Только такой человек может и за себя постоять, и другому помочь, и народу принести пользу. Ромеш чуть ли не молился на физическое совершенство человека и видел в каратэ и спасение, и оружие в борьбе за лучшее будущее народа. Смешной и наивный Ромеш: как будто можно небо проткнуть кулаком! Да приемами каратэ могут в совершенстве владеть и враги народа, всякие кровососы и угнетатели.
Одно хорошо: благодаря кружку познакомился с несколькими неплохими ребятами-грузчиками из порта, электриками из отелей, музыкантами из ресторанных оркестров, официантами, матросами спасательной службы. Простой, свойский народ.
Взгляд Раджа скользит по лицам. Механически отмечает, кто местный или, во всяком случае, из тропиков, а кто приехал издалека. У местных кожа темно-рыжая, порой даже коричнево-синяя, одни китайцы желтые.
Двое прошли под ручку, один из них толстяк с роскошной палкой. Ухо Раджа уловило:
– Тут такое казино-ройяль!.. Лучше, чем в Монако, – в восхищении взмахнул толстяк палкой.
– А я играть в рулетку не отваживаюсь. Можно нищим остаться.
– Хе, в карты тоже можно проиграть.
Когда проходили девушки, взгляд Раджа задерживался на них дольше. Прикидывал, мог бы в которую влюбиться или нет. Ему уже хотелось кого-то любить – возраст такой. Двадцать лет уже!.. «А я и представления не имею, что такое любовь…» – вздохнул он.
Теперь можно и попить, и он подозвал мальчика с коляскою. Тот в стеклянном чане, похожем на аквариум, развозил кокосовый сок с дольками апельсинов, мандаринов, ананасов, кусочками льда.
Пил, а сам все смотрел, приглядывался к людям. Одна фигура показалась ему знакомой. Даже не фигура, а походка человека. Быстренько отдал мальчику кружку, бросил ему пятицентовик и бегом пустился за тем молодым человеком. Он знал походку этого парня с детства: идет ровно, будто кувшин с водою на голове держит. Он или не он? Он или не…
– Амара!
– Радж?! – оглянулся молодой человек.
Обнялись, создав среди движущихся людей неподвижный островок. Посыпались обычные в таких случаях вопросы: «Ну – ты где? Что делаешь? Как тут оказался?» Больше, конечно, спрашивал Радж, ведь у него самого почти ничего не изменилось.
– Ты, как исчез из Биргуса, больше ничего не знаешь, что там произошло? – в этом вопросе Амары Радж почувствовал скрытую боль, сочувствие. Отрицательно покачав головой, впился глазами в глаза друга, а сердце уже болезненно заныло. – Так мне многое надо тебе рассказать… Чего мы тут стоим? Давай сюда, в «Летучую рыбу», – показал Амара на бар-ресторан, на фронтоне которого прыгали разноцветные неоновые рыбы с плавниками-веерами. – У меня до работы еще час, посидим, пососем коктейля.
– А где ты работаешь?
– Да тут же, в «Летучей рыбе». По ночам… Сегодня четвертая ночь будет. Посудомойщиком. Я попрошу буфетчика, даст в долг.
– Нет, дорогой. Плачу я, наличными. Ты пока обживайся.
– Ну хорошо, только в следующий раз – я.
Пошли обнявшись.
Все места за столиками были заняты. Амара организовал два места за служебным столиком, сам и коктейли принес с соломинками.
…Радж слушал его рассказ обо всем, что творилось на острове, и плакал, прижимая ладони к лицу, чтобы не так вырывались глухие рыдания.
– А где… похоронили мать? – нашел наконец силы спросить.
– Не знаю… Нас ведь, живых, загнали на катера и повезли… А там, на Биргусе, бульдозеры все уничтожили. Скреперы выравнивать будут, экскаваторы копать котлованы под всякие укрытия… Нет места для могилы на Биргусе!
Амара рассказал также о том, как искали пристанища на Горном – сначала в болоте, потом с Янгом в горах. И ничего не нашли, не было места биргусовцам и там, и все начали разбредаться кто куда.
– А отец где? Янг? На Горном остались?
– Когда я уезжал сюда, то были на Горном… Кхи-и… Не хотел тебе еще и это говорить, но скажу. У тебя же и с отцом неладно: помутился разум… Как увидел тогда, что с матерью случилось, так и…
Стакан глухо треснул в руке Раджа, по столу растеклось содержимое…
– Прости, друг… Не о таком я хотел бы тебе говорить. Но… Когда я уезжал, то отца твоего держали под замком… Дед Амос и Ганеш опекали его, на одной воде держали. Пост ему устроили, очищение. Я слышал, что хотели, чтоб на храмовом празднике на Главном он нес кавади с дарами Вишну.
– Так праздник прошел уже! Где они сейчас, не знаешь?
– Нет. Никого из биргусовцев потом не видел… Кровь на столе. Порезался?
Радж пососал ладонь, сплюнул на столик.
– Глубоко? Посиди… Я сейчас поищу чего-нибудь для перевязки. И приберу тут.
Радж уже не слушал Амару. Гонял по розовой лужице на столе прозрачные осколки. Звенело в ушах… Хотелось то сорваться с места и куда-то бежать, крушить все на своем пути, то схватиться за крис, пустить его в ход. Но на кого поднимать руку? Против кого конкретно идти? Конкретные виновники там, на Биргусе… «Бедный Янг, сколько ему пришлось пережить за эти дни! Где они теперь, как жить будут?» – теснились горькие мысли в голове.
Когда вернулся Амара и начал забинтовывать ему ладонь, Радж попросил и его подыскивать работу для одного хорошего парня.
2
«Все… Ходу отсюда! Как можно дальше! И больше не попадаться…»
Нигде ни души, на улице почти полный мрак. Две-три лампочки светились на столбах желтыми пятнами. Возле них мелькали летучие мыши, ловили ночных жирных мотыльков. Враждебно, пугающе чернел через улицу какой-то сквер. Там, наверное, был и пруд. На фоне неба веерные пальмы казались утыканными саблями. На Биргусе Янг не испытывал никаких ночных страхов, мог идти в лес в любое время ночи. А тут, в самом главном городе султаната, на Главном острове, ему было страшно.
Повернул направо – там, ему казалось, должен быть порт… И в ту же минуту услышал из скверика приглушенное: «Э-эй!» Через низенькую ограду перемахнула невысокая фигурка, кинулась через улицу к Янгу.
– Чтоб тебе… Я уже думал, бандит какой, – Янг испуганно плюнул под ноги Абдулле.
– А что у тебя можно взять? Гол как сокол. Зато у меня… На вот, ешь… Холера, бумага размокла… – Абдулла вынул из-за пазухи какие-то темные комочки с прилипшими клочками бумажной салфетки. Один кусочек упал под ноги, Абдулла поднял, подул на него для приличия, бросил себе в рот. – Чего глядишь? Ешь! Это из «Тридакны». Твоя порция чучи. Мясо, вымоченное в соусе, поджаренное на палочках. Вкуснота!
Янг подставил обе ладони, потом переложил все на левую, один кусочек кинул в рот. Хлынула слюна, заныло в животе. Только сейчас он почувствовал страшный голод. Мясо было вкусное, жгучее от перца, слегка кисловатое от соуса. Проглотил, почти не жуя, один кусочек, второй и спохватился – Абдулла провожал глазами каждый. Теперь уже ел так: один кусок съедал сам, другой отдавал Абдулле.
– Ты не глотай, как акула. Жуй долго-долго, а потом соси, как конфетку, и опять жуй, – поучал Абдулла друга. Но учиться есть так, как Абдулла, было поздно – мясо кончилось.
– Ты с вечера так и сидел в скверике?
– Ну! Я тебя ждал в «Тридакне», вижу в окно – ты пошел на Портовую. «Что такое? – думаю. – Мы же договорились пообедать.» Я еще не встречал человека, который бы отказался от этого. Быстренько проглотил свое и с твоей тарелки соус вылизал. Да… А тут вижу: какие-то типы оторвались от окна и на улицу, за тобою. Я твое мясо в бумажку завернул и тоже выскочил. Прошел немного и вижу: тебя цап-царап, гоп в машину и фыр-р-р… Ну, куда ж, думаю, если не в полицию? И бегом за тобой.
– И всю ночь сидел?! – не переставал удивляться Янг.
– Я и лежал, не только сидел. Задремал было и испугался: а вдруг тебя в это время выпустили?
– А если бы меня вообще не выпустили – сколько бы ты сидел?
– Эту ночь до конца и еще день. Я так решил. Я все за окнами следил, какие светятся, хотел угадать, в каком ты. Прикидывал, можно ли залезть, чтоб выручить тебя.
– Да, залезешь! Там же решетки на всех окнах, а внутри при дверях часовой с пистолетом.
– Во как… А я жду и жду… Не может такого быть, думаю, чтоб детей долго держали… Невиноватых. А ты ведь безобидный как черепаха. На тебе ездить можно! Тебя кто захочет – обманет!
– Не очень… – сказал Янг и покашлял. Правду говорит друг, чистую правду. Совсем он не приспособлен к городской жизни.
– Слушай, а куда это мы разогнались? Я живу не в той стороне! – спохватился Абдулла. – Давай вот сюда… – свернул он в одну из поперечных улиц. – У меня же, я тебе говорил, топчан – во какой! – сделал он три больших шага. – А в ширину – во! – развел руки.
Абдулла жил недалеко от «прошпекта». Вошли в вестибюль высокого дома, подались в уголок возле лестницы. Янг увидел, что убежище под первым пролетом лестницы отгорожено от вестибюля стенкою с дверью, войти в него можно только согнувшись. В верхней части двери четырехугольная дырка – лишь крысе пролезть. Стучали долго и за ручку дергали – никто не открывал.
– Дрыхнет, наркоман несчастный… – вздохнул Абдулла.
Взял в углу метлу, выломал палочку и просунул между дверью и косяком, хотя на тот косяк и намека не было, подцепил крючок. Он упал, звякнув о дверь.
Открыли, в лицо пахнуло тяжелым, сырым воздухом. Абдулла протянул руку вправо, щелкнул выключателем. Янг увидел каморку, сделанную некогда для того, чтобы уборщикам было где прятать метлы и ведра. Топчан стоял слева, где нависала лестница. Рядом с топчаном был проход, на нем можно было даже стоять, в этом проходе спал, подстелив циновку, худой как скелет старик.
– Заваливайся… – показал Абдулла на топчан. – Да, а ты все сделал на дворе, что надо? А то у нас тут никаких туалетов нет.
Янг не ответил.
– А почему он спит на полу, а не на топчане? Вы могли бы вдвоем поместиться.
– Могли бы. Но там ему удобнее: некуда падать. Ты лег? Выключаю… – Абдулла закрыл дверь на крючок, а потом уж выключил свет. Ощупью пробрался к Янгу.
– Жалко… Старый он все-таки.
– Да какой он старый? Тридцать пять – сорок лет. Это он из-за наркотиков стал на деда похож. Все свои деньги пускает на героин. Не дядя меня, а я его содержу. Жалко – больной, несчастный человек. И топчана жалко, больше ничего у нас нет. Тут хоть над головой не каплет… А так хочется убежать куда глаза глядят!
– Ты про меня все знаешь, а я про тебя – нет! Куда девались твои родители?
– Отец рыбаком был, погиб во время шторма. Неожиданно тогда шторм налетел, много лодок не вернулось. А мать умудрилась второй раз выйти замуж за какого-то торговца. Уехала аж в Индонезию.
– Ты какой веры? – поинтересовался Янг.
– И сам не знаю. Может, мусульманин? Помню, что когда-то дядя, пока не опустился, таскал меня в мечеть. Тут, в Свийттауне, и мечети есть, и буддийские храмы, и церкви всякие.
– Мне все равно, какой ты веры. Я буду дружить с тобою всю жизнь!
– И я с тобою, Янг… – Абдулла обнял его. – Я тебе братом буду. Нас теперь трое братьев: ты, я и Радж. Вот бы побывать на Рае, с Раджем познакомиться, в дельфинарий заглянуть! Дельфина вблизи посмотреть, погладить.
– Побываешь! Я думаю перебраться к Раджу, а когда-нибудь и ты переберешься. Я тоже еще не видел дельфинов вблизи. Радж говорил, они почти ручные, свойские. А что под водой делается – как в волшебной сказке! Я ничего так не хотел бы, как поплавать под водой. С аквалангом!
– Нет детских аквалангов, не разгоняйся.
– А не все ли равно, детский или взрослый? Маску можно надеть, а баллоны… Нам же меньше требуется воздуха, чем взрослому, с теми же самыми баллонами можно и дольше пробыть под водой, и заплыть глубже. А ты знаешь, как я плаваю? Отку-уда! Я лучше всех ребят на Биргусе плавал и под водой больше могу пробыть без воздуха.
– Расхвастался…
– Хочешь – на спор? Я тебя обгоню враз.
– Я плохо плаваю, некогда было бегать на море.
– А еще знаешь, о чем я мечтаю? Побывать с аквалангом на озере… Есть на Горном озеро, мы там с Амарою были, хотели землю найти, где бы биргусовцы могли поселиться. И мы такое там видели! Только ты дай слово, что никому ни гугу!
– Чтоб меня акула сожрала! – поклялся Абдулла.
– Золото в том озере есть. Там двое англичан или американцев, одного Питом звать, лазили… Все речечки и ручьи обшарили, землю изрыли. Все промывали породу в железных решетах – кружат, кружат, кружат. Потом то, что сверху, более легкое, выбрасывают, осадок смотрят. Так золото ищут – Амара говорил.
– Вот это штука! – Абдулла даже сел.
– Они и со дна озера черпали песок, гравий, проверяли. Если б ничего не находили, столько бы не возились… Золотой песок и самородки очень тяжелые, они на дно оседают. Те двое без аквалангов плавали, только с маскою и трубкою. А вот если б с аквалангом нырнуть… Мы ушли оттуда с Амарой, а те остались лазать.
Абдулла часто задышал.
– Вот бы нам найти по самородку! Обменяли бы на деньги… За золото много денег дают.
– Золото – самые лучшие деньги. А что бы ты сделал с самородком, если бы нашли?
– За золото можно найти врача, больницу, где наркоманов вылечивают. Дядю бы на ноги поставить, тогда бы я от него уехал… А так – не могу бросить старого… И еще: поступил бы учиться в колледж.
– И я! Прежде всего – учиться… Чтобы потом и на капитана выучиться, по всем морям и океанам плавать. Весь свет объехать! Можно плыть на запад, моряк Дуку рассказывал, а вернуться с востока… Все плыть и плыть, и приплывешь с востока.
– Я слышал об этом. Но не верится.
– Правда-правда, потому что земля круглая. Вот гляди… Дай сюда голову… Вот так: поплывем от левого глаза…
– Не выколи, капитан дальнего плавания.
– …от левого глаза поплыли… – Янг заперебирал пальцами по голове Абдуллы. – Кругом, кругом… Над одним ухом, над другим… А вот уже и правый глаз, и вот – опять левый. Приплыли! С другой стороны… Понял?
– Да… Мы будем сегодня спать или нет?
– А мне и не хочется. Что ты чешешься как свинья?
– Да клопы, должно быть, почуяли, полезли.
– А что это такое? Москиты?
– Не зна-аешь клопов?! Счастливый человек… Насекомые такие, рыжие, плоские, вонючие. В щелях живут… А кусачие – страх.
– На Биргусе не было клопов. Разве что американцы завезут… Ой, и меня укусил! Давай побежим куда-нибудь в сквер, на свежий воздух. На травке ляжем. А то тут задохнемся втроем.
– Ничего, ничего… Ты еще не знаешь, не испытал, что такое не иметь крыши над головой.
Почесываясь, легли. Янг, измученный всеми событиями, начал дремать, но Абдулла толкнул его под бок.
– Слышишь? Мы все-таки побываем на озере. Давай поклянемся!
– Клянусь!
– И я клянусь!
3
Пуол слонялся как бесприютный. Противоречивые чувства разъедали душу. Страх, словно туман, окутывал с головы до ног. Из-за приступов этого страха отказывалась варить голова. Мысли лихорадочно перескакивали с одного на другое. Что делать, куда кинуться? Как перебраться на Рай без цента в кармане?
Прошла половина первого дня, осталось еще два дня с половиной, которые ему дали для выполнения задания. А он еще и на просяное зернышко не продвинулся вперед, не придумал, как ему выполнить задание, найти таинственного «R.S.». «Буду Раджа искать на Рае… Все-таки товарищ, вроде бы дружили когда-то. Он тоже в дельфинарии работает, всех там знает. Может, подскажет…»
Ночь Пуол провел в знакомом скверике на знакомой лавке, даже того же бродягу согнал с нее. Голодный, невыспавшийся, с непромытыми после сна глазами поплелся на базар – там легче что-нибудь раздобыть. Шел и, по выработавшейся у него привычке, озирался. Порой ему казалось (а может, просто у страха глаза велики?), что какие-то подозрительные личности следят за ним.
Ему повезло: набрел на бывшего старосту и деда Амоса. Ганеш, должно быть, совсем ослеп, потому что Амос держал его под локоть, подсказывал, как ступать, куда поворачивать. На поясах у того и у другого висели длинненькие консервные банки, в них звякали медяки.
– О, земляки, кого я вижу! Здоровы были! – первым остановил их Пуол, приветствие его было совсем непочтительным для их возраста. Для виду начал расспрашивать про здоровье, про житье-бытье на Главном. Спросил, не слышали ли, как там отец с матерью поживают на Горном.
Амос охотно отвечал, все время обращаясь к Ганешу: «Ты слышишь, кто это с нами говорит? Сын Дживы… Таким городским стал, такие туфли надел…» – «А-а, тот ворюга, что отца обокрал… Знаю, знаю…» – отвечал Ганеш.
– Старик! Если хочешь знать, я ничего не крал. Занял просто. Разбогатею – в два раза больше отдам. А у тебя что тут звенит? – Пуол опрокинул содержимое банки Ганеша на свою ладонь, тут же быстренько, вслед за ней, и Амосову. – И у вас занимаю, отдам с процентами. О, да у вас тут мелочь какая-то… Вы пожалостнее просите… Ну – за мною не пропадет. Адью, дедули! Шлите телеграммы на Горный с приветом от меня! – и, не оглянувшись, исчез в толпе. Старики потоптались, ошеломленные: кто сказал, что вор не страшен тому, у кого карманы пустые?
«Теперь в порт… Пообедаю в „Тридакне“ и сегодня же попробую перебраться на Рай. Авось удастся… Эх, мало деды насобирали…» – пожалел Пуол. И все же настроение у него улучшилось. Шел и даже покачивался на носках. Но голова была забита мыслями, и, переходя улицу, он столкнулся с рикшей. «Глядеть надо, чучело!» – гаркнул на худого, жилистого мужчину. Тот не смолчал, тоже обругал его, поднял оглобельки-раму коляски с пожилой японкой в ней и с места взял разгон.
Пуол шел и плевался. Стычка казалась ему недоброй приметой.
Он помнил Чжановы слова, что обедать в «Тридакне» надо в правом углу. Наверное, в первом углу, а не дальнем, потому что дальний был где-то за буфетной стойкой.
Сел спиной в самый угол. За этим столиком уже сидели мрачный бородатый индус в чалме и старик, голова которого была в белой щетине от подбородка до маковки. Борода старика мелко дрожала, будто он никак не мог поймать зубами горошину. Ни один, ни другой не вызывали у Пуола подозрения. Он старался спокойно ждать заказа, а сам украдкой оглядывал зал, ощупывал взглядом всех, кто сидел, жевал, кто пил возле буфетной стойки. Время от времени покручивал головой, будто его душил воротник.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?