Текст книги "Белое золото"

Инициатору

 
проектирования
и начала строительства
Татьяновского
перевала
Воскреснину
Константину
Фёдоровичу.
 

– Память – вот что осталось после Кости…. Но это не мало, – положив цветы к подножию, произнёс Михаил Георгиевич.

– Да, – согласился Алексей Викторович. – Дорогу построили хорошую, безопасную, но какой ценой?

– Этого не измерить, но и неизвестно: сколько спасено жизней, сколько предотвращено трагедий на старой дороге. Своею жизнью смерть поправ…. Этого недооценивать тоже нельзя.

Постояли, помолчали и продолжили путь. На сердца легла грусть, а в памяти начали всплывать картины молодых лет.

– Кто установил этот памятник?

– Если ты, Лёша, думаешь, что таким образом Черновол загладил свою вину, то глубоко ошибаешься. Это полностью заслуга и дань уважения к Константину коллектива упрадора. Ты меня извини – это, по-видимому, моя учительская привычка – я скажу своё мнение по данному поводу и вообще о ситуации нас окружающей.

– Говори. Дорога длинная, да и мне небезынтересно тебя послушать.

– Я остался старовером, не религиозным, а по жизни. Верю не в коммунистическое светлое будущее, а верю в совесть, правду, патриотизм. Как бы это старомодно не звучало. Банальности в моих принципах нет. Лучшие умы человечества, классики литературы своими произведениями воспитывали и стояли на этом, а в нашу эпоху развала, сутяжничества и хамства всё лучшее стало, не без помощи наших врагов, конечно, забываться.

Идёт резкое падение интеллектуального и нравственного потенциала молодёжи. Оно и понятно: если министр образования поставил целью для всего просвещения воспитание потребителя, то с кого и что можно спрашивать? Откуда возьмётся патриотизм? Дети сегодня, по сути, – духовные беспризорники, а ложь и лицемерие – норма жизни.

Как ты знаешь: самое ценное на земле – человек. Не своей физиологией он ценен и отличается от всего живого, а духовностью, моральным обликом. И в этом он должен постоянно совершенствоваться, а не в умении пожирать материальные блага только во имя себя, и даже не ради малой кучки людей. Уверен, что вся нынешняя катастрофически усложняющаяся действительность – результат нашей измены веками сложившимся моральных ценностей. И даже можно сказать: десяти заповедям Закона Божия. – Михаил разошёлся не на шутку. Он торопился высказать наболевшее и искал себе поддержку.

– Были времена, когда купцы без составления нотариально заверенного бумажного договора верили на слово друг другу. И держали это слово, как клятву. Но это уже в былом…. Что впереди?

Если человек не вернётся к истинным ценностям исторической культуры, то снизойдёт до уровня животного, хищника, пожирающего себе подобных. К сожалению, такое мы уже видим…. Особенно, в мире бизнеса.

В наше ложно-пафосное, рекламное и бесстыдное время трудно, но необходимо уберечь душу от разрушения, поклонения сиюминутным, ложным идолам. Как когда-то говорил Фёдор Тютчев «божественная стыдливость страдания» уже не привлекает, а отталкивает современную молодёжь. Погоня за тенью-славой подчас становится главным смыслом жизни. Звания и титулы – рычагами успеха…. А, ведь, муки стыдливой совести двигают человечество вперёд и удерживают от дурного. Жизнь бесчинствует, а идеалы должны оставаться. Я так думаю. – Он закончил свой монолог.

– Миша, я полностью с тобой согласен. Ты это всё видишь в школе, но, поверь, что и вне школы человеческую суть развращают деньги и власть. Вот, казалось бы, полицейский имеет не много власти, а это «не много», словно ржавчина, разъедает его моральные устои особенно у молодых, неокрепших в своих убеждениях. Мне надоело это видеть, и я покинул службу. Нет, это не слабость, не отказ от борьбы. Такова сложившаяся в стране система, а против системы трудно устоять. Хотя, работать моё здоровье ещё позволяет. Надо будет подыскать место приложения сил по возможностям.

глава 5

Долго ли, коротко ли, но добрались любители рыбалки до последнего поворота на деревню Зорино – конечный пункт авто путешествия.

Печальная картина предстала перед глазами друзей, они не узнавали мест, которые посетили тридцать лет назад. Дорога, когда-то отсыпанная гравием, была разбита до глубоких канав, до непроходимости для транспорта. Не узнаваемой стала и сама деревня.

Одинокая и затерянная на краю тайги деревушка оказалась лишней в этом огромном мире природы, и как бы сознавая это, она умирала. Когда-то здесь жили лесозаготовители, потом колхозники, но слабели силы государственные, и тайга захватывала пустеющие пространства бывших полей, поглощала жилы дорог и прожилки тропинок. Население покидало этот уголок, и теперь среди заросших березняком и бурьяном огородов чернели останки бывших домов с пустыми глазницами окон, одиноко и грустно стояли покосившиеся столбы бывшей линии электропередач, проводного телефона и радио, голыми «рёбрами» выглядывали из высокой травы остатки изгородей. Кое-где росли редкие старые яблони да кусты черёмухи, забывающие вёснами радовать округу цветом. Да и радоваться весне было мало кому. В двух домах, разбежавшихся по разным концам бывшей деревни, жили три человека: инвалид Василий Фёдорович, оставивший левую руку в окопе последней мировой, да супружеская пара, не пожелавшая переезжать в дом престарелых в районный центр. Трём жителям в этом году исполнилось ровно двести пятьдесят лет – так подсчитал Василий Фёдорович, дом которого находился на ближней к реке окраине деревни. Возле этого дома и остановились путешественники.

– Надо позвонить жёнам и сообщить, что добрались хорошо – переживают же, – предложил Алексей.

– Не, отсюда не позвоните – связи нет. Живём без связи, как на Луне, – сказал Василий Фёдорович. – Кому мы нужны?

С разрешения фронтовика у него во дворе оставили транспорт.

– Не заблудитесь? – спросил старик. – В Чёртову пасть и раньше-то местные не ходили, а сейчас и вовсе некому. Тропа-то заросла. Хотя, погодите, дня четыре тому, туда прошёл человек – я следы резиновых литых сапог на дороге видел. Прошёл ночью…. Назад не возвращался. Если не уплыл по реке, то можете встретиться. Удачной вам рыбалки и всего хорошего.

Взвалив на себя все снаряжение и продукты, под доброе напутствие Василия Фёдоровича друзья двинулись к реке, полагаясь на память и карту-километровку, прихваченную Алексеем.

– Ты смотри, Михаил, какой народ в тайге живет: всё замечает, всё отмечает. Старый же этот Василий Фёдорович, а заметил на почти полностью заросшей дороге следы… и отметил: резиновых сапог….

– Да, тут народ жил таёжный, наблюдательный…. Почти каждый – был охотником. А как иначе? Живёшь в тайге – принимай её законы.

Миша, а не много мы на себя нагрузили? Не дотащим же…

– Ничего, с перекурами да песнями как-нибудь добредём. За эти мучения и лишения воздастся рыбой и хорошим отдыхом. А тебе такие прогулки дюже полезны для здоровья – скинешь жирок, накопленный в кабинетах.

– Если воздастся рыбой, то и назад идти будет не легче.

– Ничего, своя ноша не в тяжесть.

– Мы и сейчас несём не чужую, но….

В таких разговорах, с перекурами и воспоминаниями к вечеру дошли до реки.

– Как думаешь, Алексей Викторович, табориться будем здесь на косе или поднимемся до пещеры с писанками?

– Давай здесь, а к пещере сходим в свободное время. Зачем тащиться туда с грузом? Ещё и палатку надо установить, и перекусить (это в первую очередь), и снасти на рыбу поставить. Неплохо будет, если мы успеем сходить на большое озеро и прикормить карася. Завтра можно с удочками посидеть. Место здесь продуваемое – мошки да комаров утром и вечером меньше будет.

– А ты прикормку для карасей брал?

– Нет, я на тебя понадеялся. Ты же у нас главным рыбаком был в студенчестве….

– Был… Проверим, Лёша, один совет Василия Фёдоровича. Он это подсказал, когда ты к колодцу за свежей водой ходил. Прикармливать не будем, но, надеюсь, что карася возьмём.

– Ладно, не темни, выкладывай, что посоветовал старик?

– Он не только посоветовал, но и презентовал вот этот коровий рог. Уверял, что если мы его обожжём на огне и, привязав на леску, бросим в озеро на место, где будем рыбачить, то карась пойдёт на запах рога. Трудно поверить, но попробовать надо, поскольку и я прикормку оставил в гараже на столе – память никудышная.

– Ничего, надеюсь, что карась здесь прикормками не избалован.

Утро на новом месте началось с короткой перебранки. Михаил уговаривал Алексея сделать короткую пробежку по берегу реки:

– Вставай, лежебока, продышись свежим таёжным воздухом, разомнись.

Но напарник упрямо не хотел покидать тёплый спальник:

– Я отдыхать сюда приехал, а не бегать от инфаркта к инсульту. Отвяжись!

Вставать всё-таки пришлось – пора рыбачить. После того как сняли неплохой улов с закидушек и спиннингов, поставленных на реке, и вдоволь наловились на озере карасей, пошли к заветным местам, к наскальным рисункам, чтобы посмотреть их состояние.

За поворотом реки на береговом песке встретились следы «в ёлочку» от литых резиновых сапог.

– Вот про эти следы, Михаил Георгиевич, говорил нам старик?

– Похоже. И похоже, что хозяин этих следов здесь занимается рыбалкой. Но ленив – закидушки поставил, а проверять ленится. Солнце близко к обеду, а улов не снят. Одна работает… Нет, не одна, вон ещё дёргается.

– Да, – подтвердил Алексей Викторович, – похоже, что он такой же, как и я, большой любитель поспать и много рыбы не наловит.

– Возможно, что и вовсе не за рыбой он сюда пришёл?

– Ага, природой любоваться… переться в такую даль, да ещё и ночью…. А если не за рыбой, тогда зачем снасти ставил?

– А вдруг это – учёный, интересующийся всё теми же писанками? И место для рыбалки выбрал напротив пещеры. Всё логично.

– Давай заглянем к нему в гости, – предложил Алексей.

Пещера-грот находилась в тридцати метрах от кромки воды в скальном выступе. Возле входа – место костра, обложенное камнями, на таганке, сделанном из толстой проволоки висит котелок. Заглянули во внутрь….

В глубине увидели надутый резиновый матрац, на нём лежал летний спальный мешок, возле стоял спиннинг, прислоненный к стене, у изголовья лежал полупустой рюкзак и связка альпинистской верёвки, у стены стояли литые резиновые сапоги. На проволоке, каким-то образом прикреплённой к закопченному кострами потолку, висел мешок, по-видимому, с продуктами. Но хозяина этих вещей в пещере не оказалось.

– Где-то гуляет, а устроился не дурно. Вон мешок как подвесил, – заметил Михаил.

– А что? Сообразительный мужик…. Мыши продукты не попортят. Мы-то с тобой всё на земле держим – опасно, – заключил Алексей.

– Вернёмся – подвесим. Что-то духом науки здесь не пахнет. Опытный турист или охотник – ни одной лишней вещи нет.

Солнышко приближалось к полудню, воздух накалился зноем, а в пещере было прохладно.

– Пойдём, Миша, на волю, а то неудобно находиться в чужом жилище без хозяина.

– Пойдём к расписной скале, посмотрим: живы ли каллиграфические изыски наших предков?

На высокой, пожалуй, самой высокой скале в окрестностях, на стороне, обращённой к реке, на нижней её половине, хаотично: группами и одиночками буро-охристым материалом были нанесены изображения людей, животных и каких-то знаков. Поверх этого послания далёких предков, также беспорядочно белой масляной краской нанесены «визитки» их потомков: Гали, Васи, Геры и т. д. Современный материал местами коробился, отрываясь от камня, чем доставлял сложности в прочтении и облегчал труд очистки вандализма.

– Ты смотри, что творится…. В прошлый раз мы все поздние надписи счистили, а сейчас опять….

– Что ж ты, Георгиевич, хочешь? Прошло-то тридцать лет…. А где ещё писать? Каким образом люди узнают, что Вася плюс Катя – любовь? По каким критериям можно измерить глупость нынешнего поколения? Веяние информационного времени.

Михаил Григорьевич ходил вдоль скалы и гладил её рукой, словно старого друга после длительной разлуки. Вдруг он остановился, долго водил рукой почти по одному и тому же месту, потом приложил к скале ухо…

– Алексей, иди сюда! Или мне это показалось? Приложи сюда ладонь. Что ощущаешь?

– Ничего особенного – из трещины дует холодный воздух. Так и должно быть – камень внутри холодный…

– Нет, ты послушай.

Алексей тоже приложил к камню ухо….

– Что ты слышишь, Алеша?

– Слышу какой-то стон, но очень отдалённый и глухой… Это, наверное, завихрение воздушных потоков создают звук.

– Не похоже…. Почему с такими долгими перерывами? Это, по-моему, стонет человек.

– Ну, Миша, и ты в мистику пустился. Сейчас вылетит Змей-Горыныч, обдаст нас горячим дымным с запахом серы дыханием и с громким рёвом кинется на несчастных. Готовься к сражению, Аника-воин.

– А какие тут могут быть завихрения, Алексей? Скала же не сквозная пещера. На флейтах не играют ветры. Фу, ты… стихами заговорил. А если это действительно человек? Тогда надо искать: как он туда попал? Надо осмотреть скалу со всех сторон.

Забыв про обед и отдых, друзья стали обходить скалу, просматривая все закоулки и трещины, все уступы и отдельные камни. Поднялись на самый верх, где среди заломов, поваленных тонкоствольных деревьев и мха, росли кусты багульника. Камни, покрытые толстым слоем мха, лежали на площадке, словно морские львы на побережье.

– Смотри, Михаил, отсюда такие виды открываются – дух захватывает, красота-то какая! Красотища! Какая мощь, какое величие! Просторы… Зелёный океан! – И в этот момент Алексей почувствовал, что под ним уходит точка опоры. – А-а-а.

Михаил подоспел вовремя и успел схватить друга за полу куртки.

– А, ты, Алексей – лирик. Другие смотрят на тайгу и видят в ней только деревья, я ты – дай тебе крылья – вознёсся бы над этим великолепием. Стихи писать не пробовал, лирик? Красота действительно необыкновенная, но на неё, Лёша, лучше любоваться стоя на твёрдой земле. Давай-ка разберёмся: что случилось?

– Камень, на котором я стоял, вдруг наклонился, и я чуть не соскользнул в трещину.

После внимательного осмотра места происшествия и прилегающей территории, они нашли куски оторванного от камней мха, уже подсохшего на солнце, большую расщелину, скрываемую багульником и… не раскрытый перочинный ножик.

– Дела…, – сказал Михаил. – Теперь тебе, Алексей, как представителю внутренних органов и как потерпевшему, необходимо провести весь комплекс следственных действий, чтобы выяснить произошедшее.

– Бывший я представитель, Миша, бывший… Но случай интересный.

В результате всех стараний и сопоставлений, предположений и умозаключений, пришли к выводу: каменная плита, на которую наступил Алексей, держится на трёх точках опоры, идве из них находятся на её середине. Если наступить на плиту с одной стороны, то она сильно наклоняется и открывает проём в широкий зев, размерами вполне достаточный, чтобы туда провалился человек.

– Вот отсюда и название места «Чёртова пасть», – в раздумье сказал Михаил Георгиевич. – Мы сделали маленькое открытие, Алексей.

– Понятно. Естественная ловушка. А может быть и неестественная? Но наша цель иная – теперь надо, как бы это не было опасным, исследовать открывающуюся «пасть». Необходима верёвка, фонарик, топор и надёжные руки. Боюсь, что следы хозяина сапог с «ёлочкой» закончились здесь. Это объясняет и не снятую со снастей рыбу, и пустую пещеру, и стоны, которые ты услышал. Похоже, что верёвка, которая лежит в пещере, предусмотрена именно для таких целей. Человек знал, куда идёт.

За фонариком и топором пришлось идти в палатку, верёвку «взяли в долг» в пещере.

– Первое, что надо сделать, это подготовить площадку, на которой будем работать. Надо отодвинуть от «пасти» эту предательскую плиту, чтобы освободить вход в расщелину. Попробуем вагами.

После расчистки места, один конец верёвки привязали к росшей на откосе большой сосне.

– Лезть, Миша, в эту пасть придётся тебе. Комплекция твоя больше для этого подходит.

– Конечно. Отрастят некоторые особы себе пивные животики, нестандартные фигуры, с которыми можно только командовать. Живут же люди…

– Не обижайся, но на вещи надо смотреть трезво. И, давай сначала опустим в эту дыру камень – узнаем глубину трещины. Можно определить, хотя бы приблизительно, и её ширину, раскачивая этот камень.

Камень остановился на глубине около шести метров….

– Слушай, Миша, он не идёт дальше… и лёг на что-то мягкое.

– А ты подёргай его вверх-вниз, может пойдёт. Высота сопки метров тридцать. Если мы стоя внизу ощущали ветер, то трещина, конечно, если это та самая, должна быть глубже.

Алексей резко дёрнул камень вверх и отпустил.

Из проёма донёсся стон. Друзья переглянулись. Теперь им стала ясна и понятна картина окружающей действительности и стоящая перед ними задача. Сначала они, конечно, немного растерялись, но Алексей быстро сориентировался и призвал:

– За дело!

Долго, почти до самого вечера они трудились. В кровь стёрли верёвкой руки, изорвали одежду, но своего добились: подняли еле дышащего, человека с разбитой головой, сломанными рукой, ногой и рёбрами, как определил Алексей.

– Ему ещё повезло – застрял в расщелине и не долетел до дна этой пропасти. Иначе доставать было бы нечего. Внизу видел черепа и кости… белели… много. – делился впечатлениями Михаил. – Это только вход в расщелину узкий, но чем ниже опускаешься, тем сильнее расходятся стены. Падая, человек каким-то образом попал ещё в одну расщелину, не долетев до дна. Иначе…. Иначе вытаскивать было бы некого. Ему повезло.

– Ему повезло, ещё когда ты услышал стон. Теперь наша задача – привести его в чувство и доставить в цивильные условия.

Легко это сказать, а на деле ушёл остаток дня и вся последующая ночь.

Первым делом нужно было перенести пострадавшего в пещеру или палатку, поскольку начинался дождь, привести его в сознание, а потом, по возможности, доставить в лечебное учреждение. День уходил за горизонт. В суете и заботах рыбаки забыли не только о своих снастях и о рыбалке, но и о еде.

Только вечерняя прохлада и нашатырный спирт из аптечки, которую предусмотрительный Михаил прихватил из машины, привели на короткий миг в сознание пленника ловушки. Открыв глаза, он долго смотрел в потолок палатки, не понимая окружающего мира, потом прошептал: «золото…», и опять ушёл в беспамятство.

– Что за золото, откуда золото? Но не это важно. Важно, что к нему возвращается жизнь. Теперь всё зависит от нас: насколько быстро мы доставим его врачам-специалистам. Медлить нельзя, – сказал Алексей и принялся из плащ-палатки сооружать носилки.

Сколько шли в темноте под дождём среди кочкарника до деревни – этого они и сами не знают. Но, встретил, осветив фонариком, всё тот же Василий Фёдорович.

– Что-то вы, господа-товарищи, рано вернулись? Обещали через недельку, а пришли через день. Не ожидал. Я-то не сплю – бессонница… Слышу: вроде разговор. Вот и вышел встретить. Случилось что?

– Вот неожиданную находку несём…. Считай, сутки с ней колготимся.

– Что за находка такая тяжёлая? О, да это же человек…. И чего с ним?

– Из Чёртовой пасти его вытащили…. Он живой. Надо срочно скорую вызывать. – Сказал Алексей.

– Э, дорогие товарищи… Какую скорую? Как её вызовешь, если никакой связи нет? И какая машина до нас доберётся – дождь залил все дороги, которые и так непроезжие? А не этот ли человек в резиновых сапогах прошёл ранее вас к реке?

– Похоже… Да, влипли…. Придётся самим довести это дело до конца. – Сказал Михаил и пошёл готовить машину.

глава 6

То ли дождик сделал своё дело – освежил, то ли время, но страдалец, когда его устроили в машине, вдруг заговорил. Медленно, тихо, делая большие паузы, разбитыми губами он с хрипом и клёкотом выдавливал из себя слова:

– Я – Сенцов. Пять лет назад…. Был в Китае…. В городе Даляне…. Бывший русский… город Дальний….

Алексей пересел к больному поближе, наклонился, чтобы не пропустить ни одного слова.

– Был я в казачьей форме… казаков– забайкальцев…. В ресторане ко мне… подошёл человек…. Пригласил пойти с ним…. Сказал, что это очень важно… для казаков России. Привёл в небольшой домик… на окраине Даляна. Там представил пожилому человеку…. Тот назвался сыном Верхотурова… Степана Онуфриевича – племянника атамана Семёнова…. Так он сказал…. Вручил тетрадь… в дерматиновом переплёте. Это писал его отец… давно. Сказал, чтобы я прочитал…. Это важно для подъёма… российского казачества. Это подарок атамана…. Золото…. Тетрадь там, в пещере…. Читать назад…. Золото…. Оно здесь…. Я искал, но…. Здесь искать надо….

Сенцов, обессилев, закрыл глаза и больше, вплоть до доставки его в больницу районного центра, не проронил ни слова.

Сдав пострадавшего врачам и вложив в его карман записку со своими адресами и номерами телефонов, друзья-рыболовы отправились в обратный путь, кляня дорогу и погоду, которая испортилась не на шутку.

Тучи обложили всё небо, и несмотря на то, что уже шёл восьмой час нового дня, рассвет не наступал. Землю придавила тёмно-синяя бесконечная туча, на фоне которой изредка проявлялись белёсые легковесные её обрывки. Порывы ветра достигали такой силы, что раскачивали автомобиль. Несколько раз Алексею Викторовичу приходилось вылезать и помогать машине преодолевать очередную лужу или колдобину. Но в одном месте то ли Михаил «зевнул», то ли машину сильно занесло, но «сели» капитально. Пришлось Алексею возвращаться на трассу и «голосовать». Выручили связисты. ГАЗ-66 поставил «буханку» на твёрдый грунт.

– Ты смотри, Миша…. Прямо чертовщина какая-то: пока мы не достали этого Сенцова из трещины, погода была прекрасной. А потом пошёл дождь, налетел ветер, и погоду не узнать. Странно, но кажется мне, что природа противится раскрытию тайны Чёртовой пасти. Вот и верь после этого синоптикам – обещали десять дней хорошей погоды, а тут…. Удивительно ещё и то, что когда-то мы ездили по этой дороге на обычном рейсовом автобусе…. Время проходит….

– Алексей, не связывай воедино то, что связать нельзя. Мы же материалисты…. Нечистая сила живёт не в тёмных углах, ав тёмных умах. Не гоже полковнику ми… полиции креститься после каждого раската грома. Это смешно.

– Ты знаешь, Миша, если посмотреть со стороны на то, как мы провели эти три дня, и что с нами случилось, то тоже покажется смешным. Только в юношеских приключенческих романах можно такое встретить: пещеры, черепа, золото предков, родственники атамана Семёнова, о котором уже мало кто помнит…. Это ли не чертовщина?

Михаил Григорьевич долго молчал, потом, после преодоления машиной очередного затяжного мочага, сказал:

– Когда-то меня увлекло изучение истории казачества Сибири и Дальнего Востока. К сожалению, документов, доступ к которым был возможен, в библиотеках настолько мало, что полную объективную картину составить трудно, если не сказать «невозможно», но всё же…. Не обошёл я вниманием и личность атамана Семёнова. Это, надо отдать должное, была личность большого масштаба, личность не однозначная…. О Семёнове можно книги писать. Хотя одна такая книга есть, и написал её сам Семёнов. «О себе. Воспоминания, мысли и выводы» – так, кажется, она называется. Вышла когда-то в Харбине, а в 2002 году издали и в Москве. Так вот, где-то я читал или слышал, что между Верховным правителем России адмиралом Александром Васильевичем Колчаком и Григорием Михайловичем Семёновым дружбы не было. «Дружба» – это мягко сказано. И ещё: атаман в своё время «отщипнул» часть золотого запаса Российской империи, так называемого «золота Колчака», которое ищут до сих пор и на дне Байкала, и на станциях КВЖД. Это я к тому, что племянник мог не знать о количестве золота, коим обладал его дядюшка. Кстати, а ты, уважаемый Алексей Викторович, выпускник исторического факультета, знаешь ли, что атаман Семёнов, в своё время, перевёл стихи Пушкина, Лермонтова и Тютчева на монгольский и бурятские языки? Он ознакомил эти народы с великой поэзией.

– Ты смотри, – удивился Алексей, – просветитель, а расстреливал людей сотнями. В одном человеке столько всего намешано. Добро и зло вместе. Человек делает доброе дело – переводит стихи для монголов, и он же расстреливает людей, своих соотечественников, несогласных с его политикой, идущих на смерть в поисках добра….

– Все дела имеют две стороны, как сутки – день и ночь. Смотря с какой стороны на них смотреть и как судить. Расстреливал он НЕ несогласных с его политикой, а тех, кто восстал против государства, разрушал вековые устои России и веры.

– Но есть же и общепринятые ценности, глобальные и непоколебимые, вневременные.

– Нет, таких не бывает! Ты правильно сказал: добро и зло рядом. Если бы одного из них не было, то мы не знали бы и другого. Всё закономерно, только что-то должно преобладать. Тогда мы говорим: этот человек добр, а этот – злой и нехороший. Так и с Семёновым. Образование у него не ахти какое – военное училище из которого вышел в звании хорунжего. В школе он учился плоховато, трудно, но военное училище окончил с Похвальным листом. И как он мог с таким, можно сказать «начальным» образованием потом командовать армией и генералами? Правда, такое несоответствие в званиях и должностях было исправлено – атамана Семёнова Колчак потом произвёл в генералы. Тридцатилетний есаул – тогда он был уже есаулом – командовал Дальневосточной армией. Талант! Григорий Михайлович обладал даром полководца, и с этим трудно спорить. Ему в двадцатом году указом Колчака была передана вся полнота военной и гражданской власти на всей территории Российского Востока. Вот такие дела. Это, Алексей Викторович, я поведал тебе в качестве справки.

– Оказывается, несоответствие происходит и в памяти потомков – Колчаку уже ставят памятники, а Семёнову, когда-то объявленному врагом народа, и доброго слова не находится?

– Всё дело в том, что Колчака расстреляли и утопили во время его борьбы за свои убеждения и за судьбу отечества, ион не метался по заграницам в поисках помощи, а надеялся на союзников царской России – англичан и французов и свято исполнял свой патриотический долг, и был верен присяге. Это был истинный патриот и герой своего времени. А Семёнов жил то в Японии, то в Китае, постоянно искал поддержку у японцев, китайцев и американцев…. Но есть за Семёновым ещё один грех, который не прощается даже по прошествии времени.

– Что же такого сотворил этот атаман?

– Он в трудное время предал, бросил свою армию. Вот за это его проклинали соотечественники, и это клеймо лежит на памяти. И ещё: дело в знаниях, осведомлённости общества. Общество, массы знают только то, что считает допустимым власть. Что мы знаем о Семёнове? Практически – ничего. Да, знаем мы из художественных фильмов, что был такой атаман-разбойник, который терроризировал Забайкалье. И всё! Вот мы окончили институт…. Вспомни, разве программой было предусмотрено изучение событий, происходивших на нашей, краевой территории? Мы лучше знаем историю древнего Египта или Рима, а свою…. Но, дело, как раз, и в этом. Дело в патриотизме. Вот тут на первое место выходит роль учителя. Особая роль учителя истории. Учитель, если он на самом деле соответствует своему предназначению, есть второй человек после матери в жизни ребёнка. А из дитя потом вырастет гражданин государства. Очень много зависит от учителя! Я считаю, что каждый гражданин должен иметь три главных достоинства: честь – она же и честность, совесть – она же есть сострадание и патриотизм – любовь к отечеству. И это прививается в большей степени школой.

– Ты, Михаил Георгиевич, ещё ум забыл. Партия – ум, честь и совесть…. Всё-таки ты школой «заражён». Нашёл своё призвание – счастливый человек. Тебе позавидовать можно. Учитель….

– Нет, Алёша, я не собираюсь тебя учить – не в том мы возрасте, но спорить можно. Мы немножко отклоняемся от темы нашего разговора…. Партия – объединение людей с одинаковыми убеждениями и устремлениями, а совестливы ли входящие в неё или нет – это уже для них не важно. Их объединяет одна цель…. Что-то мы с тобой сегодня зафилософствовались? Погода подействовала или этот случай с Сенцовым?

– Да, случай…. Не случай, а целая драма. Золото атамана Семёнова…. Тут пофантазировать можно. Отчаянный парень этот казачок Сенцов – в одиночку решился на такое опасное и трудное дело.

– Нет. Скорее, глуп и жаден. Не захотел ни с кем делиться кладом. Это тот случай, когда ради жёлтого тельца продаст мать он и отца. Подъезжаем. Давай, Алексей, Василию Фёдоровичу не будем говорить о золоте, не будем нарушать покой старика. Ему и так живётся не легко. Даже трудно представить, как не легко.

– Согласен.