Текст книги "Человек за столом"

– Вы хотите поговорить со мной? Определенно хотите, я же вижу. Не стесняйтесь, присаживайтесь за стол, собственно для этого ведь он тут и стоит.

– Не сочтите за наглость, я просто обратил внимание на табличку и подумал…

Прохожий неуверенно приблизился, с сомнением оглядывая скромный деревянный стол, невесть как очутившийся посреди оживленной улицы. Криво написанная от руки табличка недвусмысленно предлагала любому желающему немного поговорить.

– Очень хорошо, что подумали! – человек за столом искренне обрадовался. – Это, знаете ли, уже делает вас потенциально хорошим собеседником.

– Спасибо. Меня зовут…

– Прошу прощения, что перебиваю, но разве сейчас важны наши имена?

– А что же тогда важно?

– Отличный вопрос. И я вам на него отвечу. Важна роль! Вот вы в данный момент прохожий человек. Вы шли мимо, заметили мое приглашение побеседовать и столь отважно его приняли. Однако же после разговора со мной, вы вероятнее всего пойдете дальше по своим делам, а потому ваша роль прохожего останется за вами. Впрочем, вы могли бы обосноваться здесь навсегда, чтобы доказать мне обратное, но не думаю, что оно заслуживает столь титанических усилий.

– Издеваетесь? Ладно, не важно. Хочется узнать, какая же тогда у вас роль?

– Моя роль неизменна уже много лет. Я – человек за столом.

– Вы чудак, – усмехнулся прохожий, – и странно себя ведете. Да и разговариваете тоже странно, хотя именно поэтому вас забавно слушать. Ну хорошо, почему именно человек за столом, а не, скажем, человек на стуле? Или человек на улице? Человек среди людей, в конце концов? Стол имеет значение?

– Именно. Стул – это лишь вспомогательный предмет, а стол – место действия. Чувствуете разницу? Едва человек научится сидеть, как его сажают за стол. Он ест за столом, обучается за столом, пишет на столе, нередко проводит за столом свой досуг. Огромное количество людей работают за столом всю жизнь. Мы празднуем за столом, и поминаем за ним же. Люди играют за столом, иногда занимаются на столе любовью. Они стареют за столом. Разве что смерть редко навещает людей за столом, словно бы не желая отвлекать от повседневных дел. Вот вам интересная мысль. Статистически за столом люди умирают крайне редко, особенно учитывая, что проводят за ним большую часть жизни. То ли дело кровать, да и вообще мир по ту сторону привычной плоскости. Они куда злее и опаснее. Так что я могу заключить, что стол – это гарант вашей безопасности, ваша защита.

– Вы это сейчас серьезно? – прохожий с сомнением посмотрел на своего собеседника, словно желая удостовериться в его психическом здоровье.

– Конечно же нет! – с улыбкой отмахнулся человек за столом, но в голосе его прозвучала едва заметная нотка грусти. – Что за глупости? Просто вы хотели поговорить, вот и я решил вас немного позабавить необычным взглядом на вещи.

– И все же мне интересно, пусть и в шутку. Вот все то, что вы сейчас сказали… хорошо это или плохо?

– Тут уж каждый решает для себя сам. Лично я принимаю свое место в этом мире, потому что оно мое. Знаете, все эти повседневные мелочи, предметы обихода, которые не заслуживают нашего внимания, но верно нам служат. Я бы хотел научиться ценить их.

– Никогда прежде не участвовал в столь дурацком разговоре, но слушая вас, невольно хочется поспорить, – прохожий задумчиво потер переносицу. – Вы мне с этим столом совсем голову заморочили. Хотите, я скажу вам свой главный аргумент?

– Валяйте.

– За столом не рождаются. Это лишь, так сказать, приобретенная привычка. Так что прекращайте думать о всякой чуши. Лучше пойдите и займитесь каким-нибудь полезным делом. А теперь прошу прощения, мне пора.

Прохожий решительно поднялся и через несколько секунд растворился в однообразном потоке торопливых людей. Теперь, прежде чем очередной силуэт приобретет отчетливые очертания в смазанном живом течении, пройдет некоторое время.

Человек за столом устало прикрыл глаза.

Полезное дело… какое дело я теперь могу счесть полезным? Хорошие, плохие, вредные, жестокие, бессмысленные, абсурдные, я помню множество совершенных мной вещей. Я потерялся в их числе.

Древний Рим. Я сижу за столом и учусь письму на деревянной дощечке покрытой воском. Одно из первых воспоминаний. Почти стерлось.

Греция, жертвенный алтарь. Помню глаза животного. Оно знало, что скоро умрет.

Тридцать третий год от рождества Христова, Иерусалим, весна. Тринадцать человек, наша последняя совместная трапеза. Мы внемлем словам учителя, он говорит со мной. Я предам его в тот же день. Он сиял так ярко.

Середина шестого века, Британия. Огромный круглый стол и полтора десятка рыцарей, я среди них. Спорим о чем-то важном. Мы равны друг перед другом, но один человек выделяется. Король.

Десятый век, зима, Скандинавия. Снег падает на древко топора. Прямо передо мной на плахе лежит беспомощный человек. Он приговорен. Я палач.

Тысяча четыреста девяносто второй год, Испания. Не помню времени года, только тусклый свет факелов и собственные крики. На этот раз я жертва, крепко прикованная к столу. Меня долго пытают.

Август тысяча восемьсот двенадцатого, Франция. Идет война. На широком столе расположена карта территорий противника, я продумываю план.

Двадцать шестое июля тысяча девятьсот сорок пятого года, Германия. Постдамская конференция. Я внимательно слежу, как лидеры мировых держав решают за столом дальнейшую судьбу мира.

Последнее важное событие для меня. Потом все стало проще. Я окончательно отрекся от идеи что-то изменить. Много же времени и жизней мне понадобилось.

Спокойная и монотонная работа в офисе. На столе ветхий квадратный монитор.

Несколько минут страсти с женщиной, которую я защитил от потерявших голову подростков. Подбираю осколки разбитой посуды с пола.

Символические поминки старого друга. Впервые за несколько лет собралась старая компания. К сожалению, в полном составе мы уже не соберемся никогда.

Осточертевшая некогда повседневность, теперь кажется мне наивысшим благом из возможных. Какой странный круг. Я понял, что ничего не значу и не хочу ничего значить. Теперь меня интересуют лишь люди. Только в людях осталось нечто, чего я не понимаю. Я хочу говорить.

– Зачем вы здесь сидите? – чужой голос прозвучал резко.

– Вероятно, есть тому причина, – улыбнулся человек за столом.

– И какая же? – продолжил допытываться прохожий.

– Отчасти, чтобы отвечать на ваши вопросы. Раз уж вам интересно, то прошу, присаживайтесь. Здесь можно никуда не спешить.

– Хорошо, – решительно кивнул прохожий. – Я присяду, а вы нормально ответите мне, к чему весь этот цирк? Пытаетесь привлечь к себе внимание?

– Пытаюсь, – согласился человек за столом. – Мне действительно не хватает простого человеческого внимания. А вам? Получаете ли вы от людей то внимание, которого заслуживаете?

– А мне… – неожиданно для самого себя, прохожий замялся. – У меня и так всего достаточно.

– Но вы же все-таки решились сесть за мой стол, вы заговорили со мной. И в этом нет ничего плохого, я могу вас понять. Возможно, понять так, как никто другой понять не сможет. Человек всегда жаждет найти отклик в других людях, потому что люди созданы, чтобы резонировать друг с другом. Так мы создаем гармоничную мелодию жизни, которую можем слушать до самой старости.

– Да просто нечего… тут рассиживаться, людей занятых отвлекать. Я собственно вообще, хотел замечание вам сделать.

– Скажите, у вас есть мечта?

Прохожий на секунду замер, а потом медленно выдохнул. Вместе с этим выдохом из его глаз испарялась нервозность и суетливость.

– Была когда-то. Наверное, даже не одна. Но теперь… я даже не знаю. Все заменил быт. С утра я хочу не идти на работу, вечером не хочу идти домой, не хочу ложиться спать рано, не хочу рано вставать. Не хочу, чтобы меня беспокоили, когда я пытаюсь расслабиться. Ха, почти так же как и в детстве. Мечты сменились этими маленькими «не хочу».

– А чего же вы тогда хотите? – заинтересованно спросил человек за столом.

– Трудно сказать, – покачал головой прохожий. – Ничего так сразу в голову и не приходит.

– Не страшно. Сейчас вам можно никуда не торопиться. Просто подумайте.

– А знаете, я и не буду торопиться, хоть мне действительно надо на работу. Да и черт с ней с работой. Даже если и опоздаю или вообще не приду. Ничего, не переломятся. В кои-то веки встретил нормального человека. Сейчас я думаю, что как раз и хочу никуда не спешить. Хочу просто подумать. Хочу быть услышанным кем-то. По-настоящему услышанным. Не так, как меня слушает жена. Да и честно сказать, когда она слушает? Она не задает вопросов. Кажется ей наплевать.

– А вам нравятся вопросы?

– Да поймите, дело вовсе и не в вопросах. Дело в том, что может дать тебе человек, с которым ты говоришь. Вот вспомнить, например, как мы с женой познакомились. Я, знаете ли, не бог весть какой ловелас. Я просто нашел ее в сети и написал. Собственно в тот момент всего лишь хотел с кем-то поговорить, может даже не поговорить, а выговориться. Настроение было отвратное. Много я ей писал. Рассказывал о своих мыслях, о себе, все пытался вопросы какие-нибудь необычные придумать, чтобы о ней расспросить. Не хотел банальным показаться.

– И она почти никогда не спрашивала ничего в ответ?

– Именно. Не спрашивала, не рассказывала сама, пока я не спрошу. Это с ее стороны называлось нежеланием навязываться. Дескать, сам расскажу все, если захочу. Но не хочется уже потом ничего говорить. Общаясь с человеком, ты отдаешь ему что-то. Ты кормишь его своими мыслями, знаниями, опытом, вообще информацией. Общаясь с кем-то, хочется также подчерпнуть что-то из человека для себя. Вы спрашивали, чего я хочу? Теперь, когда мечты остались в прошлом, я просто хочу хотя бы получать что-то взамен.

– Почему же вы с ней? – спросил человек за столом.

– Только не надо вот этого! – раздраженно отмахнулся прохожий. – Почему? Зачем? Думаете у человека такой большой выбор в этом мире? Я боялся остаться один. До сих пор боюсь. Мне даже не стыдно признавать, что мне страшно. Вам самому не страшно?

– Страшно. Всегда страшно.

– Тогда и нечего задавать дурацких вопросов. Не делится в жизни все на черное и белое. Не делится, понимаете? Не всегда можно поступить правильно. Иногда все, что мы можем сделать, это выбрать наименьшее зло для себя. Не каждый человек рожден быть сильным, решительным или смелым. И потому счастливым быть тоже не каждый рожден. Не вам меня осуждать, раз уж вы сами сидите тут посреди улицы. Не от хорошей жизни ведь сидите?

– Не от хорошей, – печально кивнул человек за столом. – Да и не осуждаю я вас. У меня нет права осуждать кого-либо. Только не у меня. Знаете, кто-то другой на моем месте сейчас сказал бы, что вам по силам все изменить. Что еще не поздно наладить свою жизнь, найти себе подходящего человека и так далее. Вы одинокий человек, даже если вы не один. Чаще всего люди предпочитают пользоваться самым жестоким способам утешения. Они врут. Эгоистично вбивают в вашу голову наивную надежду, думая, что совершают благое дело. Я не могу сказать, что вы будете счастливы. Я не знаю. И откровенно говоря, я в этом даже сомневаюсь.

– По-вашему, все так печально? Моя жизнь все-таки еще не окончена. Может я и вправду способен что-то изменить?

– Одиночество очень медленный яд. Не так много вещей способны столь незаметно высасывать из человека силы, постепенно ломать волю и уничтожать стремления. Надежда на лучшее лишь усугубляет действие этого яда. Подумайте, хотя бы чисто статистически, сколько людей заканчивают свою жизнь в одиночестве? Сколько людей никогда не испытывают чувства единения? Много, друг мой, очень много. Гораздо больше, чем мне хотелось бы. Чтобы нейтрализовать действие яда, нужно в первую очередь признать, что ты отравлен. Примите свое положение. Признайте чувства, которые пожирают вас, иначе в какой-то момент они захватят контроль над вашей волей.

Прохожий молча смотрел на человека за столом. Он внимательно ловил каждое слово, не желая перебивать. Впервые кто-то отдавал ему, не требуя ничего взамен. Признавал его боль, не насмехаясь, не пытаясь приуменьшить ее значимость. Был честен.

Человек за столом на пару секунд прикрыл глаза. Этот разговор давался нелегко, но он продолжил говорить.

– Я принял свою данность и свое место в мире. Много же времени мне на это понадобилось. Я больше не думаю о том, что я потерял. Мои мысли заняты тем, что я приобрел. Мир учит нас бежать вперед, в стремлении что-то изменить, найти лучшую долю. Вот только иногда это превращается в бег по кругу. Я предпочел просто остановиться. Не плыть по течению, а замереть посреди самого потока, потому что я даже не вижу, куда мне двигаться. Не хочу вас утешать, потому что это бессмысленно. Ваша боль никуда не исчезнет, а в жизни не будет все хорошо. Я могу лишь предложить вам тоже хоть на миг замереть и оглядеться.

– Мне сейчас вспомнилось, – задумчиво произнес прохожий, – когда-то давно, в детстве, мой отец сравнивал жизнь с биатлоном. В какой-то момент мир дает тебе шанс. Этот шанс – мишень. Твоя же задача выстрелить и попасть в цель. Если промахиваешься, то приходится бежать дополнительный круг. Ты попросту отдаляешься от финиша. И с каждым новым промахом этот дополнительный круг бежать все труднее. Некоторые из нас всю жизнь бегут лишь дополнительные круги, так и не сдвинувшись в сторону финишной черты. И знаете… я хочу закончить на этом. Просто встать и пойти по своим делам. Но я благодарен.

Человек за столом молча кивнул. Все нужные слова уже сказаны и услышаны. Теперь осталось дождаться, пока за стол не сядет новый человек.

Разговор странная штука. Сколько раз я замечал, что человек не ищет ответа у собеседника, а чаще сам отвечает на свои вопросы. Когда люди говорят о своей жизни, они уже заранее знают правду, но не всегда готовы ее признавать. Да и требует ли эта правда признания?

А что же насчет моей жизни? Я слушаю ответы других людей, но могу ли честно ответить сам себе? Для начала мне нужен вопрос. Настоящая ли это жизнь?

Безумное количество событий прошлого смешано в моей голове. Я помню многие ключевые моменты, но так же помню свое рождение и смерть. Раз за разом рождаясь и умирая я искал ответы. Или же подходящие вопросы? Не важно. Попытки изменить мир в лучшую сторону, попытки его разрушить, все превратилось лишь в воспоминания. Но это словно проклятие. Я не могу закончить свое существование.

В конце концов, я очутился здесь. За этим столом. Человека определяет место и роль. Обманывая сам себя, не силах задать подходящий вопрос, я жду человека, который даст мне ответ.

– Давно ты здесь сидишь? – женский голос прервал размышления.

Человек за столом пожал плечами.

– Теперь уже вряд ли смогу сказать наверняка.

– Выходит давно.

Молодая девушка приблизилась к столу.

– Не против, если я тоже посижу какое-то время?

– Почту за честь, – улыбнулся человек за столом. – Могу я задать тебе вопрос?

– Нет. Я не в настроении отвечать на вопросы. Кроме того, это уже был вопрос. Я бы предпочла сама тебя расспросить.

– Спрашивай.

– Что ты чувствуешь? Твои глаза не похожи на глаза других людей. Но ты пытаешься выглядеть обычным. Тебе грустно?

– Нет, я думаю о том, что мне страшно, хотя я уже давно не боюсь. Осталось только одно самое сильное чувство. Однажды появившись, оно уже не исчезнет, сколько бы времени не прошло.

– Расскажи мне о нем, – попросила девушка.

– Как мне рассказать тебе то, на что еще не придумано слов? Их попросту недостаточно. Великое множество людей отчаянно старалось передать свое чувство, порождая совершенно безумные шедевры искусства, лишь потому, что слов для этого уже не хватало. Они использовали звуки, образы, цвета и многое другое, лишь бы найти подходящий способ самовыражения. Испытывали ли они удовлетворение от своих творений? Приобрело ли в их руках то самое чувство свою истинную форму? Не знаю. Сейчас ты еще можешь не понимать, о чем я говорю. Однако нет причин печалиться. Даже уничтожив все творения до единого, человеку не сбежать от него. Чувство настигнет тебя.

– Ты говоришь о любви?

Человек за столом с трудом подавил смешок.

– Звучит почти что пошло. Но для тебя это может и так. Чувство это Чувство. Любовь лишь форма. Это… нет, я же говорю, не найдутся подходящие слова. Способность человека радоваться и страдать одновременно, удивительная двойственность, нет, даже не тройственность – бесчисленность нашей натуры. Это смесь, которая порой сдавливает наши внутренности по ночам, без всякого физического воздействия, но заставляет ощущать это давление так ясно. Боли нет, но тебе хочется закрыть ладонью рот, хоть ты и знаешь, что крик все равно не вырвется, потому что сам не уверен, что хочешь кричать. Губы беззвучно шепчут «спасите…», но так, чтобы никто никогда не услышал. Потому что ты не хочешь быть спасенным.

– Поэтично, – девушка тряхнула головой, убирая с лица спадающие волосы. – Хоть и несколько сумбурно. Я могу не понимать до конца, о чем ты говоришь, но похоже это причиняет тебе боль и так же доставляет удовольствие. В этом есть что-то извращенное.

– Боль и наслаждение неразрывно связаны в человеческой натуре. Даже за сами ощущения удовольствия и боли отвечает один участок мозга. Мы так устроены. Из-за связи противоположностей возникает это чувство терзаний и сомнений. Мы постоянно вынуждены делать выбор, какой своей части отдать предпочтение, хотя правильного ответа попросту не существует. Хах, непримиримость с самим собой. Это представляется мне ироничным.

– Значит, ты тоже не можешь сделать выбор?

– Не могу, – согласился человек за столом. – Иногда мне кажется, что я его уже сделал, но пройдет день, месяц, год или лишь несколько мгновений и все меняется. Я не уверен в том, что было вчера и в том, что случится завтра. Кто-то думает, что человек меняется в течение своей жизни и в какой-то мере это действительно так. Однако мне кажется, что все возможные грани личности заложены в нас изначально. Жизнь определяет только в какой момент следует раскрыть ту или иную грань. У Бодлера есть такие строки: «Пощечина я и щека, И рана, и удар булатом Рука, раздробленная катом, И я же – катова рука!» Потому что каждый из нас несет в себе и палача и жертву. И получает удовольствие от самоистязания.

Девушка приблизилась к самому лицу собеседника и несколько секунд смотрела в его глаза.

– Ты самый одинокий человек из всех, что я встречала. Рядом с тобой мне становится страшно. Это пугает и притягивает одновременно. Хотела бы я знать, что сделало тебя таким.

– Это не тот вопрос, на который я могу дать ответ, – покачал головой человек за столом. – Мое место здесь, за этим столом. В этом моя суть и моя судьба, независимо от моих желаний. Меняются собеседники, вместе с ними меняются и грани личности, но неизменен стол и человек за ним.

– Я хочу увидеть, – попросила девушка. – Прежде чем я уйду, покажи мне настоящего себя. Пожалуйста.

Человек устало выдохнул. Он задумчиво посмотрел на свои руки. Пальцы неравномерно подрагивали. Это страх. Нельзя отказывать тому, кто просит. Каждый раз он обещает себе, что это происходит в последний раз, в последний раз он показывает свою боль. Человек до хруста сжал и разжал кулаки. Дрожь прекратилась. Он медленно поднял взгляд. Настоящий взгляд. С глухим стуком стул за спиной девушки упал. Человек остался один.

Страх бывает осознанным и иррациональным. Я боюсь точно так же, как и другие, но мой страх осознан. Я знаю, чего я боюсь. Однако обычной смелости бывает недостаточно, чтобы принять то, чего не понимаешь. И все же в глубине души, я опять надеялся…

Люди не садятся за мой стол просто так. Я не даю им ответов, но и не отпускаю с пустыми руками. Мне есть чем поделиться с людьми и что от них взять. Каждая беседа пробуждает утерянную память. Постепенно я вспоминаю, зачем я здесь. Но как долго мне еще ждать?

– То есть с тобой можно поговорить? – спросил развязного вида парень. – Прям серьезно?

– Ну, можно и несерьезно, – пожал плечами человек за столом. – В шутку так сказать. Присаживайся.

– Надо сказать, ты довольно странный тип. На старого пердуна вроде еще не тянешь, но каким-то схожим душком отдает от тебя. Давай-ка сразу определимся, если ты здесь, чтобы расчесывать за долгую жизнь, то я сразу пойду.

– Не похоже, что тебя удивишь историями прошлого, так что я не стану.

– Прошлое это инструмент дряхлых кусков дерьма, которые пытаются так навязывать нам свои убеждения. А все лишь потому, что они боятся перемен и из-за своего страха готовы смешивать каждое новое поколение с грязью.

– Довольно категоричное суждение. Когда-нибудь ты ведь тоже состаришься.

– Только телом. Да и то, если доживу до этого момента, что не так уж вероятно. Как там пелось? Война – дело молодых, лекарство против морщин. И черт с ним. Даже если нас всех нахрен сотрет с этой планеты, я не слишком то расстроюсь.

Человек за столом отрицательно покачал головой.

– Несмотря на все твои громкие слова, ты не похож на борца с общественностью. Чего стоит протест на словах? Ты живешь и вращаешься в этом социуме, подстраиваясь под него. Это показное возмущение. Я видел людей, которые шли против всей системы, заранее зная, что проиграют. Ни на что не надеясь, но и отказываясь принять мир таким, какой он есть. Система давила и уничтожала их. Ты не такой. По своей сути ты не бунтарь.

– Что ты можешь знать обо мне? – в глазах парня сверкнули искры злости. – Похоже, ты один из тех уродов, что сидят и учат других жизни, хотя ни черта в ней не понимают. Я думал, что не встречу в таком месте очередного жополиза, но это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Знаешь, что я тебе скажу? Пошел ты.

– Подожди, – что-то в голосе человека за столом, заставило юношу остаться на месте. – Я хочу сказать тебе только одну вещь. Не все люди рождены быть сильными. В этом нет твоей вины. Я действительно понимаю тебя. Тебе ведь просто не нравится этот мир?

Губы парня дрогнули и сжались в тонкую линию.

– Раньше я ненавидел его. Я помню это. Мне не нравится, как он сделан, как он устроен, сколь мерзкое и отвратительное общество построили люди. Я был в бешенстве. Я не знал, как выплеснуть свою злость. Я смотрел на самых безумных и отбитых парней и понимал их, даже разделял их убеждения. Ведь это именно убеждения, а не безумие. Но я слишком слаб, слишком труслив, слишком благоразумен. Я не могу бороться и не могу отдать себя на растерзание, поэтому я приспосабливаюсь. И это жжет мои внутренности, словно выпитая кислота. Я не хочу жить в таком месте, но мне слишком страшно умирать. Я не знаю, что мне делать. Почему я вообще рассказываю тебе об этом?

– Потому что больше некому рассказать. Никто не поймет. Ты сам не до конца понимаешь. Отрицая мораль, ты нуждаешься в ней. Отрицая опыт, ты ищешь его. Ты говоришь, что не желаешь жить, но боишься умереть. Однако дело не в том, что ты боишься смерти. На самом деле тебе страшно сделать выбор. На этом парадоксы не заканчиваются. Не в состоянии сам сделать выбор, ты ненавидишь, когда тебя лишают возможности выбора. В этом твоя проблема. Большинство людей принимают чужой выбор, сделанный за них, как избавление. Ты не способен принять ничего.

– Что мне делать? – тихо спросил парень.

– Человек, как и всякое животное либо бежит, либо приспосабливается. Но люди обладают еще кое-чем. Мы можем выбирать сложный путь. Путь перемен. Измени мир сам или примкни к тем, кто изменит его за тебя. Вот только, скорее всего ты просто исчезнешь без следа, перемолотый исполинскими шестеренками общества. В любом случае, отсутствие выбора тоже выбор. Теперь можешь идти.

Когда юноша ушел, человек за столом раздраженно потер переносицу.

Ты был прав насчет меня, парень. С самого начала. Я могу лишь говорить о переменах, но не способен сам ничего изменить. Я совершаю грех, который и осуждаю. Даю бессмысленную и наивную надежду, которая никогда не воплотится. Это не благое намерение, а моя личная слабость. Я тоже все еще человек.

– Вам здесь не одиноко? – мужчина средних лет, не задумываясь, занял место за столом.

– Хороший вопрос. Расскажу вам любопытную штуку. У японцев есть такое понятие как «кодокуши». В переводе это слово означает – одинокая смерть. Так называется феномен, когда люди умирают у себя дома, забытые всеми. Чаще всего их тела обнаруживают лишь спустя месяцы. Однако существует еще более жуткое определение этого термина. В другом варианте это силуэт человека, образовавшийся в результате истекания из трупа жидкостей в процессе его разложения. Силуэт отпечатывается там, где несчастного застала смерть. Этакий печальный символ человеческого одиночества.

Мужчина поежился и передернул плечами.

– Звучит пугающе.

– Могу ли я жаловаться на свое одиночество, когда все еще жив и не умираю забытый всеми? Хотел бы я спросить этих людей, перед их смертью, о чем они думают. О чем сожалеют? Быть может, они принимают свою смерть с благодарностью, как избавление? Или отчаянно, до последнего момента борются за существование в этом мире, оставляя лишь мрачный след своей борьбы.

– Я думаю, эти люди сами виноваты в своем выборе, – произнес мужчина. – Неумение общаться с окружающими или нежелание с ними общаться. Причин может быть много, но все они ведут к столь печальному концу. Никто из нас не заперт в четырех стенах и у каждого есть определенный круг общения, который можно изменить, если не хочешь в конечном итоге остаться один. Если не находишь понимания среди одних собеседников, ты всегда можешь найти других. В конце концов, каждый просто способен найти себе круг общения, если приложит для этого хоть какие-то силы. Вы со мной согласны?

– Нет, – человек за столом покачал головой, – не согласен. Мне кажется, что все далеко не так однозначно. Далеко не каждый человек способен просто так взять и сменить круг общения или тем паче найти его. Мы не можем общаться с кем попало, а потому ищем подходящих людей. Хорошо, если твои интересы и взгляды совпадают с интересами большинства, но что если это не так? Человек сам по себе довольно сложное создание, и кроме того, люди не равны от природы. Кто-то талантливее, кто-то красивее, кто-то умнее. На самом деле подобных черт великое множество и они могут иметь бесконечное число переплетений. Может статься так, что твое переплетение слишком сложное, чтобы найти человека, с которым ты будешь ощущать взаимопонимание.

– Людей много.

– Безусловно, непременно существует кто-то похожий на тебя или подходящий тебе в общении, с кем ты не будешь чувствовать себя одиноко. Однако может статься, что шанс встретить такого человека не так уж велик. И в какой-то момент ты просто устанешь от поисков, разочаруешься. Одиночество – это не всегда неспособность отыскать круг общения. В окружении не тех людей, можно так же медленно угаснуть. Потому что если ты будешь только подстраиваться под других, все сведется к одному лишь самообману и иллюзии чужого понимания, которого ты никогда на самом деле не почувствуешь. Именно это и может привести к одинокой смерти.

– А вы сами не боитесь умереть? – спросил прохожий.

Человек за столом усмехнулся, а затем и вовсе рассмеялся во весь голос.

– Простите, Бога ради. По правде сказать, тут нет ничего смешного, но я не удержался. Нет, я не боюсь умереть.

Мужчина нахмурился.

– Многие так говорят, пока смерть не дыхнет им в лицо. Чаще всего люди смелые только на словах. В наше время уже давно не принято ставить на кон свою жизнь. Вместе с тем исчезли и понятия чести. А ведь когда-то честь ценилась дороже жизни. Можно ли представить нечто подобное в современном мире? Все только и норовят друг друга обмануть, не боясь понести за это расплаты. Свобода и безнаказанность развращают.

– Вы говорите об обратной стороне, однако я могу заметить, что расширение рамок свободы дало человечеству больше, чем отняло. Не каждый человек выбирает ложь или разврат, и тем ценнее такой человек, если у него действительно есть выбор. Плохих и хороших определяют не условия, а именно наличие выбора. Нельзя судить лжеца, который никогда не видел правды. Чем больше у людей свободы, тем больше у них возможностей расти над собой. Пусть даже большинство сделает шаг назад. Те, кто шагнет вперед, и определят будущее. Такова природа нашей эволюции.

– Это интересная мысль, – кивнул мужчина, – но говорил бы ты так же складно, если бы знал, что можешь умереть прямо сейчас? Предположим, что я достану пистолет и приставлю к твоей голове и положу палец на курок. Вот скажи, что будут значить твои слова, если в следующий момент тебя могут убить? Признал бы ты свою неправоту?

Человек пожал плечами.

– Вы знаете, пока я сижу за этим столом, я не могу умереть. В какой-то мере он волшебный.

– Смеешься надо мной?

– О нет, конечно же нет, это по меньшей мере очень бестактно, – человек убрал правую руку под стол, а через секунду достал уже сжимая рукоять пистолета.

– Какого черта ты творишь? – дернулся мужчина, но не решился и дальше делать резких движений.

– Не бойтесь, я не собираюсь вам угрожать, хотя это и могло бы быть довольно показательно. Мне любопытно узнать кое-что другое. Дайте руку.

Человек за столом сам взял руку мужчины и вложил пистолет в его ладонь, после чего приблизил дуло к своему лбу.

– Эй, у тебя совсем крыша поехала?

– Что ж, вот и представилась возможность проверить ваши слова на практике. Люди забыли, какого это, ставить на кон свою жизнь. Но что вы думаете насчет случаев, когда нужно отнять чужую? Именно так в вашем понимании выглядит ситуация, когда смерть дышит в лицо. Однако я сижу абсолютно спокойный и не меняю своего мировоззрения. Впрочем, может, я просто знаю, что мне ничего не угрожает? Где же ваша смелось? В словах?

Мужчина стиснул зубы, губы его нервно дернулись.

– А что если ты ошибаешься? Что если я и в самом деле выстрелю?

– Не выстрелите. Даже если вам вдруг не хватит благоразумия, но хватит слепой решимости, это все равно ничего не изменит. Предположим, что я действительно умру. Моя смерть докажет вашу правоту? Вряд ли. Скорее даже наоборот. Вот только выстрел докажет мою неправоту и признает ваше бессилие в споре. Как это ни парадоксально, но тогда мы оба проиграем.

– Но если я не выстрелю, выиграешь только ты.

– Есть еще один вариант, – усмехнулся человек за столом. – Вы все же нажмете на курок, а я останусь невредим. Тогда мы оба выиграем.

– Серьезно? Ты действительно рехнулся и хочешь, чтобы я выстрелил тебе в голову?

– Возможно, это кажется глупым, но мне тоже интересно знать, совладаете ли вы со своим страхом, если нажмете сейчас на курок? Сможете ли принять то, во что не способны поверить?