Текст книги "Свитки из пепла"

Освобождение Аушвица: еврейская катастрофа – без евреев!

«Евреи уничтожены полностью…»¹

К осени 1944 года, то есть к началу Висло-Одерской операции, в ходе которой был освобожден и Аушвиц, в Ставке в Москве имелись весьма достоверные и точные данные об Аушвице как о «фабрике смерти», причем смерти именно евреев². Таким образом, в штабах и 1-го Украинского фронта, и 60-й армии, несомненно, могли бы знать о существовании и о специфике концлагеря Освенцим, если бы этого захотела Москва.

Однако никаких мероприятий по заблаговременной подготовке к его освобождению никем не намечалось и не проводилось. Ни при подготовке войск к Висло-Одерской операции, ни в ее ходе до дня освобождения концлагеря не только общеармейская «Красная звезда», но и фронтовые многотиражки – «За честь Родины» 1-го Украинского фронта, «Армейская правда» 60-й армии или «За Родину» 107-й стрелковой дивизии – ни словом не обмолвились о гитлеровских лагерях уничтожения, в том числе и об Освенциме.

О том, что даже командование 1-го Украинского фронта не имело дан ных о концлагере Освенцим до момента его освобождения, косвенно свидетельствует И. Конев в своих мемуарах: «К 27 января фронт добился новых успехов: 21-я и 59-я армии ведут бой за Катовице, а 60-я армия овладела Освенцимом… Первые сведения о том, что представлял этот лагерь смерти, мне уже были доложены».

Остается предположить, что никакой ориентирующей информации об Освенциме Главпур даже командующему фронтом не посылал.

Ведь если бы маршал Конев, его штаб и командование 60-й армии знали, что Освенцим – не просто польский городок районного масштаба, не имеющий какого-либо военного или экономического значения, а база самого чудовищного гитлеровского концлагеря, то как-то по-другому был бы составлен план Висло-Одерской операции³.

Кстати, применительно к Майданеку анализ генерала Петренко⁴ столкнулся с точно таким же «небрежением», как и в случае с Аушвицем. Сведения о Майданеке у Сталина были, но он «не грузил» ими командование 1-го Белорусского фронта, занятое в июле – августе 1944 года подготовкой и ведением операции «Багратион»⁵.

Еще в ноябре 1944 года командующий 1-м Украинским фронтом маршал И.С. Конев докладывал план Висло-Одерской операции в Ставке. Очень внимательно все выслушав и обстоятельно изучив план, Сталин обвел пальцем на карте Верхнюю Силезию и только что и молвил сакраментально: «Золото!» Конев, конечно же, прекрасно все понял: освобождать Домбровско-Силезский промышленный район надо по-особому – так, чтобы максимально сохранить его уникальный промышленный потенциал.

Отдадим должное Петренко. Пусть и задним числом, но он тоже понял генералиссимуса и упрекнул его за то, что тот, зная об Аушвице и его прелестях, не обвел на карте вокруг него никакого круга и ничего другого сакраментального, – например: «Ужас!» – не произнес⁶. Тогда бы Конев взял под козырек и со всей тщательностью и упорством перестроил свой план так, чтобы в первую очередь взять в клещи именно Аушвиц и упредить тем самым эвакуацию лагеря, начавшуюся еще в сентябре 1944 года и увенчавшуюся «маршами смерти» в январе 1945 года⁷.

Анализ директивы Ставки № 5614, полученной Коневым вечером 17 января 1945 года, как и анализ его, Конева, собственной директивы войскам фронта, отданной в 1 час 45 минут 18 января (к слову сказать – в день вывода большинства лагерного населения Аушвица на марши смерти!) и подписанной в том числе и К.В. Крайнюковым, опытнейшим политработником и членом Военного Совета фронта, заставили В. Петренко пересмотреть свою собственную и искреннюю позицию, которую он как советский освободитель Освенцима много раз отстаивал в ряде послевоенных дискуссий. А именно: наша доблестная Красная Армия, не щадя сил и ресурсов, рвалась на Запад и освободила Освенцимский лагерь смерти ровно настолько рано, насколько это было возможно.

Собрав и переосмыслив факты, он встал практически на сторону своих оппонентов: да, фактическое промедление с освобождением лагеря смерти имело место, да, оно шло с самого верха. Если бы директива № 5614 была выполнена буквально, то освобождение состоялось бы не раньше 2–3 февраля, и в таком случае бойцы 28-го корпуса, по мнению В. Петренко, «увидели бы там только груду развалин, огромное, уже остывшее, пепелище и ни одного живого узника»⁸. Этого не произошло только благодаря тому, что маршал Конев взял инициативу на себя и несколько отошел от указаний Ставки: 23 января он развернул 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П.С. Рыбалко, чье наступление в лоб на Одер захлебнулось, и пустил ее вдоль Одера с севера на юг, создав отчетливую угрозу окружением мощной верхнесилезской группировке противника. Немцы это тотчас же поняли и сняли с угрожаемых позиций сразу три стрелковые дивизии, что, собственно, резко облегчило и ускорило выполнение 60-й армией ее тактических задач. В результате, перегруппировавшись, 24 января она перешла в наступление, при этом 106-му стрелковому корпусу в составе 100-й, 148-й и 107-й стрелковых дивизий было приказано захватить Освенцим и Нейберун. Применительно к Освенциму это произошло 27 января, то есть дней на 7–8 раньше намечаемого, согласно директивам, срока – и, может быть, дней на 4–5 позже вероятного срока в том случае, если бы сами директивы были другими.

В то же время не правы и те, кто утверждал, что замедление темпов наступления накануне Висло-Одерской операции было намеренным – ради того только, чтобы дать немцам возможность уничтожить в Аушвице как можно больше евреев. Такого дьявольского плана у Сталина при всем его коварстве не было. Все дело было именно в расстановке им сакраментальных акцентов и в вытекающей из них той самой пресловутой «попутности». Генералиссимусом двигал не антисемитизм, а стратегическая жадность: захватить как можно больше и как можно более целых индустриальных трофеев – вот чего он хотел в Силезии.

А на то, что происходило с евреями где-то внутри начертанного им лакомого круга, ему было по большому счету наплевать.

Освобождение Аушвица войсками Красной Армии было лишь крохотной частью Висло-Одерской операции, проведенной с 12 января по 3 февраля 1945 года. Как точно и не без горечи отмечал один из освободителей лагеря – Василий Яковлевич Петренко, командир 107-й стрелковой дивизии, специальная задача освобождать именно концлагерь Аушвиц-Биркенау перед 1-м Украинским фронтом никогда и никем не ставилась.

Эта задача решалась и была решена левым крылом фронта и, в частности, 60-й армией под командованием генерала П.А. Курочкина попутно, по ходу охвата Верхней Силезии с юго-востока и занятия важных опорных пунктов обороны немцев на Висле – Хшанува, Нейберуна и Аушвица (Освенцима)⁹.

Первыми войскам этой армии стали попадаться восточные филиалы концлагеря. Так, 24–25 января войсками 106-го стрелкового корпуса¹⁰, в частности 100-й и 322-й¹¹ дивизиями, были освобождены сразу два филиала аушвицкого концлагеря – Моновиц¹² и Зарац, после чего, собственно, комкор и поставил перед 14-й и 107-й стрелковыми дивизиями задачу захватить Нейберун и, не останавливаясь, наступать на Аушвиц.

В эти же дни возле Биркенау немцы оказали особенно ожесточенное сопротивление, а между 23 и 25 января – правда, силами всего лишь одного полка – даже пытались перейти в контрнаступление¹³.

В одной из докладных записок начальника политотдела 60-й армии генерал-майора Гришаева начальнику политуправления 1-го Украинского фронта генерал-майору Яшечкину, написанной 26 января 1945 года, читаем: «На станции Лебионж юго-западнее Хшанува нами обнаружен филиал концлагеря Освенцим со случайно уцелевшими узниками. Среди них – 30 евреев, остальные – венгры, французы, чехи, поляки и русские – все, кто успел укрыться на угольных шахтах, где работали узники. Остальные были немцами умерщвлены. Всего в этом лагере на станции Лебионж было 920 заключенных.

Один из них, еврей Левер, рассказал, что до Лебионжа находился в Освенциме. Там одновременно было от 25 до 30 тысяч евреев из многих стран Европы. Их свозили сюда непрерывно в течение четырех лет. Все, кто не мог работать – женщины, старики, дети, больные – отделялись от здоровых мужчин и уничтожались сразу. Они направлялись в отдельные бараки в южной части лагеря, там их раздевали, потом в специальных камерах убивали газами, а трупы сжигали в крематориях. Всего было для этого оборудовано 12 печей, действующих частично на электричестве, частично на угле. Левер считает, что число жертв-евреев составляло примерно 400 000 человек. В последние два года были уничтожены и узники-мужчины. Кормили узников очень плохо: один раз в день водянистая похлебка и 150–200 граммов хлеба. От непосильного труда и голода люди обессиливали и умирали. Три раза в неделю врач осматривал заключенных, и неспособных к труду отправляли в газовые камеры. <…> В декабре 1944 печи были немцами взорваны»¹⁴.

Еще один филиал Аушвица – Явожно – был освобожден 286-й стрелковой дивизией 59-й армии не позднее 25 января. Этим днем датирован акт о его обнаружении, подписанный старшим инструктором по оргпартработе капитаном Курбатовым, старшим инструктором по работе среди войск и населения противника гвардии старшим лейтенантом Оруджевым и жителем города Явожно Станиславом Ярошевским. Этот акт содержит данные об этом лагере, записанные со слов освобожденных советских военнопленных, а также «венгров, французов, чехословаков, поляков и евреев западных стран». При этом сам освобожденный лагерь, организованный только в 1942 году и являвшийся отделением концлагеря Аушвиц, ошибочно поименован здесь как «Аусшвайц». Он был рассчитан на 3–4 тыс. заключенных, при этом на его территории или в подвалах было обнаружено свыше 200 трупов убитых или умерших от голода и около 350 человек оставшихся в живых, сумевших так или иначе укрыться от эвакуации, тогда как большинство его узников были угнаны в глубь Германии¹⁵.

На основании этого акта начальник политотдела 286-й дивизии подполковник А. Лушников направил 28 января члену Военного Совета и начальнику Политотдела 59-й Армии, а также начальнику Политотдела 115-го стрелкового корпуса политдонесение, в котором писал: «При освобождении города ЯВОЖНО на шоссейной дороге, ведущей на ДОМБРОВА, был обнаружен немецкий концентрационный лагерь, в котором фашисты содержали военнопленных русских, французов, чехословаков, евреев. Установлено, что лагерь этот организован в 1942 году и в нем периодически содержалось от 3-х до 4-х тысяч заключенных. При отступлении немцы лагерь эвакуировали, в нем было оставлено около 300 человек больных, которые в период боя разбежались, а затем перешли в освобожденные села. При осмотре в подвалах зданий и на территории было обнаружено большое количество трупов. Мною создана комиссия по расследованию немецкофашистских злодеяний, которая в результате своей работы составила акт, который я Вам высылал раньше»¹⁶.

Около 3 часов дня 27 января 100-я стрелковая дивизия генерала Ф.М. Красавина¹⁷ освободила Аушвиц и Биркенау¹⁸. Одним из первых и в город, и в лагерь ворвался штурмовой отряд 106-го стрелкового корпуса под командованием майора Анатолия Шапиро¹⁹. Это его отряд разминировал подступы к лагерю, после чего майор Шапиро лично открыл ворота лагеря Аушвица-1 и участвовал в подавлении сопротивления СС²⁰.

В этот день Совинформбюро сообщило: «Войска 1-го УКРАИНСКОГО фронта, продолжая наступление, 27 января овладели городами СОСНОВЕЦ, БЕНДЗИН, ДОМБРОВА ГУРНЕ, ЧЕЛЯДЗЬ и МЫСЛОВИЦЕ – крупными центрами Домбровского угольного района, а также с боями заняли на территории Польши города КОБЫЛИН, БОЯНОВО, ОСВЕНЦИМ и на территории Германии города ВОЛАУ, ДИХЕРНФУРТ, ОБЕРНИГК»²¹.

Из аушвицких лагерей это было справедливо и для самого Аушвица-1. Но лагерь Биркенау был освобожден только назавтра, 28 января, 107-й стрелковой дивизией под командованием полковника В.Я. Петренко, который накануне уже успел побывать «с экскурсией» у Красавина, в Аушвице-1.

Тогда же и, по-видимому, там же, в Аушвице-1, был составлен и следующий акт.²²

АКТ

1945 года 27 января

Мы, нижеподписавшиеся майор ЧЕЛЯДИН Иван Петрович, капитан ТОМОВ Ф.П., ст. сержант РОССОЛОВ Георгий Петрович, ефрейтор ВАСИЛЕНКО Андрей Юрьевич, врач лагеря (из заключенных) АУШВИЦ ШТЕЙНБЕРГ Самуил Юльевич, врач ГОРДОН Яков Абрамович, врач ВОЛЬМА Яков Абрамович, доцент медицинских наук КАПУСТИНСКИЙ Станислав Ансельмович, профессор ЭПШТЕЙН Бергольд Вильгельмович (чехословак из Праги), учетчик лагеря ФОЛЬКЕНШТЕЙН Гуго Иосифович, составили настоящий акт о чудовищных зверствах немецко-фашистских извергов в концентрационном лагере Аушвиц, расположенном 57 км западнее города Кракова. Концентрационный лагерь «Аушвиц» создан 15 июня 1940 года. На протяжении существования лагеря уничтожено от 4,5 до 5 миллионов человек. В большинстве уничтожались евреи всех оккупированных стран, русские военнопленные и угнанные на работу в Германию поляки, чехословаки, французы, бельгийцы, голландцы, цыгане и др. В лагерь привозились люди под видом использования на земледельческих работах, но по прибытии эшелонов людей сформировывали, молодых мужчин физически здоровых, а также и женщин (совершенно ничтожное количество) посылали на работу, всех остальных мужчин, женщин и детей грузили на автомашины и везли их сразу на уничтожение в специально созданных подвалах, загоняя туда людей под предлогом санобработки, для чего раздевали, герметически закупоривали подвалы, которых было в лагере 5, вместимостью 2000–3000 человек каждый, выкачивали воздух, а потом бросали через специальное отверстие в потолке газовые бомбы, начиненные синильной кислотой, от которой находившиеся люди в подвале через несколько минут погибали. После этого погибших сжигали в крематориях, коих было также пять, пропускной мощностью 2500–3000 чел. в сутки каждый, причем, не успевая сжигать в крематориях, фашистские звери производили сжигание в специально вырытых канавах, детей же бросали живыми в ров или в печь и сжигали. Те же люди, которые оставались в лагере при поступлении в таковой, на руке у каждого татуировался очередной номер, таких номеров было за все время существования лагеря 253 700 мужчин и около 70 000 женщин. Но и те, которые оставались на работах, подвергались своеобразным изысканиям средств быстрого уничтожения. Во-первых, уничтожались путем голода, путем непосильной человеческой работы, разных методов пыток; лишения воды, избиения палками, прикладами, лопатой и т. п., бытовые условия были поставлены так, чтобы человек погиб – завшивленность, недавание воды для мытья посуды, что приводило к эпидемическим заболеваниям (сыпной и брюшной тиф и дизентерия). Однако заболевших не лечили, а отбирали и уничтожали газом, впрыскиванием карболовой кислоты в сердце и физическим удушением. Кроме того в лагере расстреливали, особенно в 11 блоке – политических заключенных, в большинстве поляков. В лагере также существовала своеобразная лаборатория опытов по стерилизации, кастрации, преследуя своей основой цели лишения славянского и вообще побежденных народов давать потомство. Кроме того, проводились опыты действия медикаментов, определения их смертельной дозы. Из числа 253 700 мужчин и 70 000 женщин, которые работали на разных работах, оставались в живых 27.I.45 48 342 заключенных мужчин, 16 403 женщин. В лагере находилось 16 000 военнопленных русских – осталось всего лишь 96 человек живых. Характерно то, что к пленным применялись особенно изысканные фашистские жестокие средства уничтожения, пыток. В первую очередь уничтожался офицерский состав и имеющие специальность учителя, врача, журналиста, инженера и другие. А всего на день вступления Красной Армии в лагере осталось 4800 человек больных и частично работавших в лагере заключенных и обслуживающий персонал – остались только благодаря тому, что немецко-фашистские захватчики в связи со стремительным наступлением Красной Армии не успели вывезти, а также уничтожить.

[Подписи: ]

п/п Майор – Челядин И.П.

Капитан – Томов Ф.И.

Ст. сержант – Россолов Г.П.

Ефрейтор – Василенко

Врач лагеря – Штейнберг С.Ю.

Врач Гордон Я.А.

Врач Вольма Я.А.

Доцент мед. наук Капустинский С.А.

Профессор Эпштейн Б.В.

Учетчик лагеря Фолькенштейн Г.И.

Позднейшее обобщение показало, что в момент освобождения на территории концлагеря и его филиалов было обнаружено около 650 трупов узников, в основном женщин, или умерших от истощения, или расстрелянных эсэсовцами перед уходом. Дожили же до освобождения около 9 тысяч человек, из них 7 тысяч – в трех главных лагерях – Моновице, Биркенау и Аушвице²³.

А вот как то же самое выглядело глазами первого советского коменданта Аушвица-Освенцима Григория Давидовича Елисаветинского. Спустя неделю, 4 февраля, он описал жене то, с чем столкнулся:

«Моя Любушка, Ненуся!

Вот уже три дня как я тебе опять не мог написать. Но на этот раз причины необычные. Мало того, что мы в движении, так то, что я пережил за последние три дня, не поддается никакому описанию. За три с половиной года войны я видел много ужасов и кошмаров, но то, что я лично видел в Освенциме, этого нельзя было себе представить даже при самой невероятной фантазии. Представь себе город, вокруг которого устроено 9 лагерей, в которых в среднем 60–80 тыс. народа со всех стран мира. Но туда достаточно зайти, не только там быть, и увидеть этих людей, чтобы лишиться рассудка. Здесь было четыре печи (крематории), в которых ежедневно сжигали по 15–25 тыс. человек. В дни наибольшей нагрузки, когда не успевали в печах сжигать людей, их сжигали в таких специальных цементных ямах, куда людей бросали живыми. В этих ямах сжигали по 15 тыс. человек. Людей привозили сюда, якобы для санобработки, раздевали и вводили в такие подвалы, расположенные над печами, там все было устроено, как в душевой. Когда же подвал заполнялся от 1500 до 2500 чел., закрывалась дверь, и туда пускали газы. Через 10–15 мин. умерщвленных людей подавали наверх, где и сжигали в печах. При этом эти изверги рода человеческого заставляли сжигать свои жертвы из числа обреченных на смерть. Больше того – отца заставляли сжигать своих детей; сына – родителей, а потом и самих исполнителей сжигали. Еще сейчас там картина потрясающая. Везде валяется столько трупов, что я тебе передать не могу. Входил в барак, где лежит в ряд 400 живых трупов. Эти люди лежат несколько дней, и никто к ним даже не входил. Никто им не давал ни есть, ни пить, и они лежали и ждали своей мучительной кончины. Можешь себе представить, какой вой они подняли, увидев живых людей, в которых они сразу почувствовали своих спасителей. Сейчас развернут там госпиталь (наш), куда уже свезли 4000 чел., но это только капля в море. А если бы ты видела, что делалось с людьми, когда они увидели хлеб, они ноги целовали, они выли (буквально выли, а не плакали) как безумные. В лагере имеется детский барак. Когда мы зашли туда, мои нервы больше не выдержали, у меня сперло дыхание, и слезы меня начали душить. Туда свезли еврейских детей разных возрастов (близнецов). На них, как на кроликах, производили какие-то эксперименты. Я видел парня лет 14, которому с какой-то «научной» целью впрыснули в вену керосин. Потом у него вырезали кусок тела и послали в Берлин в лабораторию, ему же вставили другой кусок тела. Сейчас он лежит в госпитале весь в глубоких гниющих язвах, и ничего с ним сделать нельзя. По лагерю ходит красавица-девушка, молодая, но умалишенная. Я вообще поражаюсь, как эти люди, которых мы видели, не сошли с ума все. Да, если до сих пор мы освобождали лагеря смерти, то Освенцим можно по праву назвать «Главное назначение лагерей – массовое истребление людей, в первую очередь евреев, свозимых со всей Европы… Евреи уничтожены полностью. Город поголовного массового истребления неповинного народа». До 15 миллионов чел. они здесь истребили.

Ненуся, родуночная моя! Может, я не должен был тебе писать этого, но поверь, я не могу не поделиться с тобой. Четвертый день, как не ем, спать не могу. Я даже смеяться перестал. Я серьезно заболел. Как жаль, что я не обладаю даром слова и не владею пером. А то бы я все то, что видел, описал бы в печать, чтобы все читали, чтобы все знали, что такое немец, ибо до сих пор мы еще, оказывается, понастоящему не изучили этих двуногих зверей. Теперь я только убедился, как бледно описывают в печати наши репортеры все ужасы и кошмары, чинимые немецкими зверями. Ведь если описать простыми словами то, что я видел, так люди бы, читая, рыдали»²⁴.

Обратите внимание на то, что узники лагеря смерти и их освободители пользуются еще немецкими топонимами (Аушвиц, Биркенау), а советский комендант – уже польскими! Отныне на польские – Освенцим и Бжезинка – предстояло переучиваться всем!

28 января Гришаев докладывал Яшечкину, что в Освенциме и его филиалах осталась несколько тысяч узников изо всех стран Европы: «Все крайне истощены, плачут, благодарят Красную Армию. Люди – многих национальностей, но евреев не встречал. Узники говорят, что все они были уничтожены <…> Картина страшная по своей трагичности»²⁵.

С каждым днем тон донесений становился тверже.

На следующий день, 29 января: «Специальной комиссией установлены ужасные злодеяния немецких извергов в лагере Освенцим, которые превосходят все известные нам зверства. По показаниям освобожденных, за 4,5 года уничтожено до 4,5 миллионов человек. Бывали дни, когда уничтожалось по 25–30 тысяч человек, в первую очередь евреи из всех стран Европы. Перед приходом Красной Армии примерно 8 тысяч заключенных вывезено в Германию. Печи немцы взорвали, пепел развеяли по полям, ямы с сожженными трупами заровняли»²⁶.

А донесение от 30 января имело даже подзаголовок «Об освенцимском концлагере»:

«В радиусе 20–30 километров на территории Домбровского угольного района имеется 18 филиалов концлагеря. Каждый – до 10 квадратных километров. В лагере – до 80 бараков. Барак – на 200–300 узников. Главное назначение лагерей – массовое истребление людей, в первую очередь евреев, свозимых со всей Европы. Узники – даровая рабочая сила на шахтах и заводах синтетического горючего. За 4,5 года в этих лагерях уничтожено 4,5 миллионов человек. Бывали дни, когда прибывало 8–10 эшелонов с заключенными. 5–10 % здоровых, годных для тяжелых работ, оставляли, остальных – уничтожали. 4 крематория имели по 10 камер для удушения людей газом и до 30 печей для сжигания трупов. Каждая камера вмещала до 600 человек. Крематории не справлялись с сжиганием трупов, и часть их сжигали в ямах 40х40 метров, обливая горючим.

Одновременно в лагере было 25–30 тысяч человек. Режим быстро приводил к истощению, обрекая узников на смерть. Работали по 12 и более часов. Избиения, пытки, издевательства, расстрел на каждом шагу. В лагере Освенцим освобождено 2 тысячи узников, в Бжезинке 2,5 тысячи, в других по 500–800 человек. Евреи уничтожены полностью. 40 % так истощены, что не могут двигаться. Их совсем не кормили уже несколько дней»²⁷.

Точные детали здесь перемешались с неточными, но представление о том, чем являлись Аушвиц-Освенцим и БиркенауБжезинка на самом деле и какую «роль» во всем этом играли евреи, на уровне политотдела армии и даже фронта было совершенно реалистичным: «Главное назначение лагерей – массовое истребление людей, в первую очередь евреев, свозимых со всей Европы… Евреи уничтожены полностью».

Напомним еще раз выводы Ф. Пипера: около 90 % главных изделий этого конвейера смерти – человеческих трупов и пепла – пришлось на евреев: в абсолютном измерении, по оценкам серьезных ученых, это составляет 900–960 тысяч жертв из общего числа в 1,0–1,1 миллиона²⁸.