Текст книги "От лирика к юмористу. Стихи"

От лирика к юмористу
Стихи
Павел Шаров

Дизайнер обложки Владимир Мицкевич

Корректор Евгения Орехова

© Павел Шаров, 2017

© Владимир Мицкевич, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4490-0878-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

 
(Про автора)
Вот знакомая всем драма:
Как-то встретил папа маму,
Стали ждать богатыря,
А произвели меня —
Не зверушку, не букашку,
А меня – Шарова Пашку.
 
 
Время шло, а Пашка рос
И во все совал свой нос.
Молодой – был альпинистом,
Драматическим артистом.
Пролетал везде со свистом.
Обзывали стрекулистом.
 
 
Иногда со страшной скуки
Отдавал себя науке.
Времени большой процент
Был директор, был доцент,
Как ответственный начком
Поработал языком.
 
 
Был в цехкоме, был в парткоме,
Был профкомиком – в профкоме.
Был когда-то я спортсменом,
Был немножко бизнесменом.
Подвожу сейчас итог:
Я не валяный сапог.
 
 
Я не брал крутых вершин,
Я был средним из мужчин.
Но везде, где только можно,
Промелькнула моя ро… тоже.
 
 
Мысли вумные мои
Хранят научные статьи.
Даже книжка есть одна —
СВЧ посвящена.
Есть в той книжке одно «но»:
Кода читаешь – не смешно.
 
 
Мне за восемьдесят лет,
Я оставил бледный след.
Впереди еще есть годы.
Я решил, забыв невзгоды,
Жизнь последнюю прожить,
В жизни этой наследить.
 
 
Книжка эта, выйдя в свет,
Будет этот скромный след.
 

В глубине твоих глаз

«Своими чудными глазами…»

 
Своими чудными глазами,
Их бесконечной глубиной, —
Вы знаете? Ах, если б знали, —
Что Вы наделали со мной.
 

Богиня красоты

 
Топ по узенькой дорожке.
Топ-топ маленькие ножки.
Что за райская картина?
То спешит на танцы Зина.
 
 
Нам такое и не снилось
Красотищи торжество.
Будто с неба к нам свалилось
Божество!
 
 
Взгляд смешинками искрится,
Шея – лебедь, гибкий стан.
Кто увидит – превратится
В ошарашенный чурбан.
 
 
Кто увидел, тот балдеет.
Почему еще живет
Тот, кто чудом тем владеет,
И от счастья не умрет?
 
 
До чего прекрасны ушки,
Как жемчужные ракушки.
Носик! Ротик! А глаза!
В них и нежность, и гроза.
 
 
Райским голосом щебечет
Так, что все болезни лечит.
Груди – словно паруса.
И… другие чудеса.
 
 
Кто вдохнул ее дыханье,
Ощущенью нет цены.
Ходит, словно без сознанья,
Потеряв надолго сны.
 
 
Кто создал шедевр этот?
Кто на самом деле ты?
Заявляю всему свету:
Ты – богиня красоты!
 

Признание

 
Счастлив встретить твой взор,
Ощутить тебя рядом
И вести разговор
Не словами, а взглядом.
 
 
Я готов провалиться
В глубину твоих глаз
И в тебе раствориться
Навсегда. Не на час.
 
 
Я смотрю на тебя,
В бездну глаз смотрю.
Я теряю себя,
Потому что люблю.
 

Мимолетное увлечение

 
Друзья мои, храни вас Бог
От непроторенных дорог.
Ведь долгой дружбы ровный свет
Важнее вспышек – вестниц бед.
 
 
А мною управляет бес.
Увы! Я в сложности залез.
Влетела, словно птичка в клетку,
Мне в сердце жгучая брюнетка.
Влетела в сердце и живет,
И сердце вместе с ней поет.
 
 
И я ношу ее в груди
И умоляю: «Погоди!
Не улетай, не уходи.
Быть может, счастье впереди».
 

Волна

 
Взбунтовавшаяся, грозна,
Набегает на берег волна,
Но теряет мощный поток
Свои силы в теплый песок.
 
 
Нрав свой бурный волна забывает,
Успокоится и отступает.
 
 
Ты – как берег, добрая мать.
Бурный всплеск превращаешь в гладь,
Доброту безраздельно любя.
И не может волна без тебя…
 
 
Без тебя той волне очень скучно.
Волна с берегом неразлучна.
 

Принцесса

 
Ты золушка, но и принцесса,
Котенок и леопардесса,
Тихоня и порхающая птица,
Наивность девочки и мудрая царица.
 
 
Ты будто бы волшебная загадка.
И счастлив тот, к кому придет разгадка.
 

 
Пусть сегодня тебе
Что-нибудь приснится:
Будто ты сестра весне,
Будто ты царица.
 
 
Ищет пусть тебя Ромео,
Мавр орет остервенело,
А тебя украл Тахир
И уносит на Памир.
 
 
Мы тебя в горах найдем,
А Тахиру надаем.
 
 
Пусть шампанское искрится!
Пусть тебе все это снится.
 

Ах!

 
Я в компании одной
Бегал и крутил башкой.
Вдруг я взглядом зацепился.
Вот она! Остановился.
 
 
Рядом, прямо в двух шагах,
Море плещется в глазах.
 
 
Не успев воскликнуть «Ах!»,
Я споткнулся, изумился
И в глазах тех провалился.
 
 
Стал впервые ощущать,
Что такое благодать.
Вскоре думать стал, гадать,
Чего надо ожидать:
 
 
Так сидел я и гадал,
А голос внутренний сказал:
«Ты чего уселся тут?
Все равно тебя не ждут.
Тебе б, чтоб здесь повеселиться,
На сорок лет поздней родиться».
 
 
Возмутился я тогда:
«Это что за ерунда?
При моей-то старине
Кипит молодость во мне».
 

Осень

 
Последняя осень любви.
Листья, кружась, опадают.
Чувства зеленой тоски
Душу все чаще терзают.
 
 
Мы расстаемся с тобой,
Я вижу, я ощущаю:
На финишной мы на прямой,
И я, как лист, увядаю.
 
 
Вспышкой, сверхновой звездой
Ты жизнь мою озарила.
Ты стала мне очень родной.
Спасибо за все, что было.
 
 
И в памяти, как в тумане,
Всплывают счастливые дни
И пропадают в дурмане,
В бездне зеленой тоски.
 

Разочарованье

 
Совершенно мгновенно
Я прирос всей душой.
Был счастливым безмерно
Год, прошедший с тобой.
 
 
А потом – год надежды
Это счастье сберечь,
В состоянье мятежном,
В ожидании встреч.
 
 
Но, увы, наступили
Годы тяжкой тоски.
Грудь как будто сдавили
Жесткой хваткой тиски.
 
 
И под звуки звенящей
Острой боли в груди
Я рукой нещадящей
Вырвал Вас. Уходи!
 
 
И душою, и телом
Я презрел суету,
Все вокруг стало серым.
Я ушел в пустоту.
 

Девушкам-бадминтонисткам

 
(В день 8 Марта)
 
 
У заморского Гвидона
Чудеса творились дома:
Белка, лебедь, чешуя,
Тридцать три богатыря.
 
 
Только вот такого чуда
Не видал Гвидон покуда:
В девятнадцать – верь не верь —
Открывает кто-то дверь,
И плывут из раздевалки
Распрекрасные русалки.
 
 
На разминку в стройный ряд
Формируется отряд
Завлекательных девчат.
Все красавицы младые,
Все спортсменки удалые.
 
 
Рот – рубин, глаза горят,
Гибкий стан, искристый взгляд.
Нет. Мы не кокетки,
В руках у нас ракетки.
 
 
Лена, Вера Булычова,
Оля, Людочка Круглова.
Все стройны как на подбор.
С ними, словно Черномор,
Поприветствовал бойцов
Мастер спорта Варенцов.
 
 
Он девчонок этих мучит —
Мастерству ракетки учит:
«Здесь, родные, не чарльстон,
Не фокстрот, а бадминтон.
 
 
При забое близкий,
Значит, очень низкий.
Если бьешь далекий,
Пусть летит высокий.
Пусть партнерша скачет
При твоей подаче.
 
 
Не мешайся рядом с сеткой.
Видишь, как она стоит?
Врежет по уху ракеткой —
Ухо в сетку полетит.
 
 
Ну, Петрова Люда, врежь!
С дальней зоны мощный смеш.
Ростом мы невелики,
Но в игре боевики.
 
 
Быть все время тут и там,
Гнать партнершу по углам.
Ну и Вера! Я те дам!
Так промазать! Стыд и срам!
 
 
При неграмотной подаче
Сто процентов неудачи.
Сделай укороченный
Партнерше озабоченной.
Плоский параллельный,
Он почти смертельный.
 
 
А тут что за потасовка?
Не игра – перепасовка.
Видишь, как партнерша бьет?
Ты ей сделай перевод».
 
 
И прыгают у сетки
Блондинки и брюнетки
В разметке, словно в клетке,
В руках у них ракетки.
 
 
А мы – команда из мужчин.
Молодые как один.
(Коль не замечать седин.)
Каждый – зреющий спортсмен
И, конечно же, – джентльмен.
 
 
Боевой мужской отряд
Разновозрастных ребят.
Все поздравить вас хотят.
Каждый сделать это рад.
 
 
Поздравляем с Женским днем!
Мы его по году ждем.
Будет пусть у вас у всех
Сногсшибательный успех.
 
 
Пусть вам в счастье верится,
И пусть в бокалах пенится.
Так в сторону ракетки!
Съешьте по конфетке!
 

Спасибо

 
Когда ты со мной рядом,
В те краткие мгновенья,
Своим лукавым взглядом
Мне даришь наслажденье.
 
 
Спасибо тебе, милая,
Любовь неповторимая,
За юность возрожденную,
За душу обнаженную.
 

Взлеты и падения

 
Это было последнее Солнце,
Что теплом обогрело меня,
Заглянуло в мое оконце,
Всколыхнуло, душевно маня.
 
 
Все закончено, все закончено, —
Здравый смысл во мне говорит, —
Время счастья давно укорочено,
Но душа все горит и горит.
 
 
Мне все хуже, хуже и хуже,
Впору серым волком завыть,
Не могу ни в жару, ни в стужу
Я тебя разлюбить и забыть.
 
 
Пожалей, прогони барана,
Что стоит у закрытых ворот.
Пусть уйдет. Может, утром рано
Он другие ворота найдет.
 
 
Может быть, еще песня последняя
Где-то там впереди зазвучит —
И вернется уверенность прежняя,
Та, что крылья опять распрямит.
 

Испытание временем

 
Мы решили с тобою вдвоем:
«Речку эту переплывем».
 
 
Как широка была река,
Но вот близки уже берега.
Кончается время ненастья.
Нам вновь улыбнется счастье.
 
 
Я верю в нашу судьбу,
Я знаю, что я доплыву.
Гребу, как безумный, любя.
Но где ты? Не вижу тебя!
 
 
Ты сделала выбор другой?!
А я? Мне расстаться с тобой?
 
 
Какой бы я ни был боец,
Я понял, что это конец.
Уйдя ко дну в глубину,
Я взбаламутил волну.
 
 
Вдали от родного дома,
У ног твоего фантома,
Мне сердце сковали тиски,
И на берегу той реки
Я жизнь покидаю с тоски.
 

Женщины и смерть

 
Средь повседневных скучных дел
Я долго, сгорбившись, сидел,
И время отбивало счет
Мною проделанных работ.
 
 
И вдруг неясное волненье
Я ощутил в душе моей:
Весенней неги дуновенье,
Предвестник пламенных страстей.
 
 
Что привлекло мое вниманье?
Откуда нежный ветерок?
То было Ваше обаянье.
И я противиться не мог.
 
 
Томленьем, нежностью объят,
Я с жадностью ловил Ваш взгляд.
И вот он! Сколько глубины!
Как мягок свет голубизны!
 
 
Я угадал в твоих глазах
То, что не выскажешь в словах,
В озерах глаз сулила ты
Мне воплощение мечты.
 
 
Тот нежный, легкий ветерок
Родил во мне порывы страсти,
И властно он меня увлек
От будних дел на крыльях счастья.
 
 
Твой гибкий стан, очарованье
Твоих прекрасных нежных глаз
Туманили мое сознанье
В счастливых встречах каждый раз.
 
 
Жизнь потеряла прежний смысл,
Все заслонил твой образ ясный,
И в ритме с сердцем билась мысль,
Что в мире нет тебя прекрасней.
 
 
Исчез мираж земных трудов.
Мне мир земной теперь был тесен.
Парил я в сонме облаков
И слушал звуки райских песен.
 
 
Теперь я был не человек,
Я бог любви, парящий в небе,
Сменивший там, в блаженной неге,
На счастья миг свой бренный век.
 
 
И вот, когда уже познал
Я неземное упоенье,
Умолкло феи песнопенье —
И я с высот стремглав упал.
 
 
О камни острых серых скал
Любви я крылья поломал,
Я падал дальше, тело рвал,
Но боли я не испытал.
 
 
И вот уже разбита грудь,
Из ран потоком льется кровь,
А я все продолжал свой путь,
О камни ударяясь вновь.
 
 
В ущелье – там… на самом дне —
Пришло сознание ко мне.
И понял я тогда в смятенье
Причину своего паденья.
 
 
О горе мне! Зачем постиг
Душой отравленной своей
Я этот тяжкий, тяжкий миг,
Щемящий миг прощанья с ней!
 
 
Ужель все это был мираж,
Плод моего воображенья.
Ужель придуман образ Ваш,
Как мимолетное виденье.
 
 
Ах, Вы лукавое созданье!
Богини образ надувной.
Что стоит Ваше обаянье?
Вы просто баловались мной.
 
 
И в море горестных обид
Клокочет бурей зло и стыд,
И сердце рвет прибой на части,
У бури той в могучей власти.
 
 
О, что мне делать? Как мне быть?
Как выжить и потом не мстить?
Куда девать букет отравы?
Продукт тщеславья, злой забавы.
 
 
Но все слабей мое дыханье,
И сил почти совсем уж нет,
И вот ОНА с косой в тумане,
ЕЕ костлявый силуэт.
 
 
Нет сил. Но мы, пожалуй, встанем!
В такой торжественный момент.
Так вот кому сейчас подарим
Мы злонамеренный букет.
 
 
Иди, букет обид и злости,
Без сожаленья я отдам
Тебя сейчас вон той МАДАМ
Для украшенья белой кости.
 
 
Ну, видишь?! Выпрямился я.
Не так уж вид мой нынче жалок.
Бери, костлявая, меня,
И вот тебе под стать подарок.
 
 
Веди меня отсюда прочь —
Туда, где вечно ты да ночь.
Позволь последний бросить взор
На окружающий нас вздор.
 
 
Минутку, Старая с косой,
Не торопись, чуток постой,
Мне кажется, что вижу я
Младую деву у ручья.
 
 
Она заметила тебя.
Она испуганно дрожит.
Теперь она сюда спешит.
Она спешит спасти меня!
 
 
О сердце доброе! Спеши
На зов израненной души!
В порыве нежной доброты
Меня сейчас согреешь ты.
 
 
А  ты, скелет сухих костей,
Не мельтеши косой своей!
Я передумал, я не твой,
Пойду навстречу деве той.
 
 
Она мне крылья распрямит,
Печали прежней сняв налет,
Любовью душу напоит,
И мы отправимся в полет.
 
 
Держи, костлявая, букет
И жди меня еще сто лет.
 
 
* * *
Мой друг! Нет выше наслажденья
Любовной страсти упоенья.
Люби, но помни об одном:
Любовь рождается добром,
Любовь несовместима с злом.
 

Одинокая березка

 
На улице движение,
Тормоза скрипят.
В высоком напряжении
Прохожие спешат.
 
 
Улица широкая,
Кругом кирпич, базальт,
А сбоку одинокая
Березка светлоокая
Закована в асфальт.
 
 
В одежде белоснежной,
Невестушкою нежной,
Принцесса заколдована.
Судьба ей уготована,
Терпя всю жизнь мучения,
Стоять как украшение.
 
 
На ветерке волнуется
Зеленою листвой.
Ужель так образуется,
Что век стоять одной?
 
 
Все выплаканы слезы,
Остались только грезы.
Такая, видно, доля.
А в грезах лес да поле.
А вот зеленый луг
И хоровод подруг.
 
 
А рядом клен зеленый
Листвою шелестит.
В березоньку влюбленный,
К себе ее манит.
 
 
Но вот она очнулась —
И страх вернулся к ней,
Березка содрогнулась
От громадья камней.
 
 
Березка светлоокая,
Подружка одиночеству.
Стоять ей одинокою
Без имени, без отчества
Укором человечеству.
 

Лето

 
Лучик солнышка с рассветом
Заглянул ко мне в окно,
С ярким солнечным приветом
Стало в комнате светло.
 
 
Хорошо в деревне летом.
Через поле прямиком
Я бегу с большим букетом
По лужайке босиком.
 
 
У меня в руках цветы.
Нет прекрасней красоты.
Лучше мамы тоже нет.
Подарю я ей букет.
 

Последний день в доме отдыха

 
Итак, друзья, закончен бал.
Не помню, кто кого здесь обожал,
А может быть, и обижал…
 
 
А я на свой предмет,
На малых оборотах,
Смотрел как тот баран
На новые ворота.
 
 
То этот, то другой
Здесь проявлял сноровку,
А я все десять дней
Все щупал обстановку.
 
 
Послушай, мой предмет,
Надежды рухнули. Привет!
 
 
Но, может, я как раз тот гусь,
Что в жизни где-то пригожусь.
 
 
Поэтому без всяких шашней
Пишите телефон домашний,
А коль домашний жалко очень —
Давайте телефон рабочий.
 

Возвращении из дома отдыха

 
По возвращении домой
Не принято и не годится
С тупой распухшей головой
За дамой сердца волочиться.
 
 
Под гнетом деловой текучки,
Толкучки, бытовой трескучки
Все забывает человек.
Таков уж двадцатый первый век.
 
 
На воздыхательный предмет
Обычно дома время нет.
 
 
Но, тем не менее, позвольте
Вам по приезде позвонить,
Чтоб снова поблагодарить
Вас за источник вдохновенья —
За это вот стихотворенье.
 

Особенности любви

Почему существует неразделенная любовь? Почему одно сердце не может достучаться до другого? С другой стороны, почему любовь зла, полюбишь и козла?

Я решил представить музыкальный инструмент любви в виде камертона. Если частоты разнесены, дозвониться невозможно.

 
(О любви словами технаря)
 
 
Как часто страстная любовь
Напрасно будоражит кровь.
«Родная. Я ночей не сплю!»
«Простите. Я Вас не люблю».
 
 
В тоске зеленой меркнет свет.
«Но почему?»  И вот ответ:
 
 
У каждого свой камертон,
А у него диапазон,
И чем добротней, уже он,
Тем у него красивей тон.
 
 
Но камертоны у людей
Звучат на частоте своей.
 
 
Коль частота не совпадает,
Ответных чувств не возникает.
И так бывает очень часто,
Что камертон звучит напрасно.
 
 
Любовь захватывает нас
Лишь при настройке в резонанс:
Чем амплитуды всплеск острей,
Тем и любовь всегда сильней.
 
 
Чем шире тот диапазон,
Тем амплитуды всплеск тупей.
Шумами тон тот искажен.
И тем любовь, увы, слабей.
 
 
Конечно, часто искуситель,
Младой подруги соблазнитель,
Любви науке обучен,
Искусственно подстроив тон,
Способен вихрь в душе поднять
И целомудрие попрать.
 
 
Но, излучая ложный фон,
Душой не овладеет он.
 
 
Вихрь этот будет угасать,
И сердце юной снова ждать,
Когда ж издаст призывный тон
Так долгожданный камертон.
 

На хирургическом столе

 
Приятное знакомство наше
Запомнится надолго мне,
Когда лежал я, распластавшись,
На хирургическом столе.
 
 
Пока умелыми руками
Хирург терзал меня внутри,
Я пересохшими губами
Читал стихи Вам о любви.
 
 
Лицо у Вас было закрыто,
Я видел лишь одни глаза.
В глазах была тревога скрыта
И чуть заметная слеза.
 

Прощание

 
Я не знаю, по какой дороге
Мчат тебя колеса навсегда.
Вспоминаю, и не без тревоги,
Ту, что не вернется никогда.
 
 
Помню, уезжая, обещала
По приезде сразу написать.
Я не думаю, чтоб ты сдержала
Это слово. Да к чему держать?
 
 
Я былое вспоминать не буду
И к тебе я больше не приду.
Я тебя, родная, не забуду,
Но возврата твоего не жду.
 

Коротко

 
Любовь нельзя завоевать —
Отнять, присвоить, отобрать.
Чтоб смысл большой любви познать,
Ее основу надо знать.
 
 
Она не в том, чтобы забрать,
Она вся в том, чтобы отдать.
 
 
Да не ему ее отдать!
А ей дать право выбирать.
 
 
И если выбор тот не твой,
Умри, терзайся, волком вой.
Сквозь слезы радуйся тогда
Тому, что счастлива она.
 

 
Не те хорошие люди,
Что блудят,
А  те, что блудят,
Потому что любят.
 

 
В твоих глазах я с наслажденьем
Читаю музыку, и ты
В мир поэтических творений
Меня уносишь, в мир мечты.
 

 
Я очень рад бы быть с тобой,
Да сердце занято другой,
Поэтому не вправе я
Любовью волновать тебя.
 

 
Кто словоблудьем будоражит кровь,
Тот предает саму любовь.
 

Воздыхания далекой юности

Любовь безответная

 
Мне мил и дорог образ твой,
Его я бережно храню.
Ты покорила разум мой.
Тебя я нежно, друг, люблю.
 
 
Твой нежный образ вспоминая,
Волненье чувствуя в груди,
Тебя, родная, умоляю:
Приди, любимая! Приди!
 
 
Приди! Дай сердцу утоленье,
Избавь от страшного мученья,
Скажи, что мы с тобой друзья,
Скажи, что твой избранник я.
 
 
Но нет ответа, и сильней
Волнение в груди моей.
Оно растет, бурлит, клокочет,
Как будто сердце выйти хочет
Из исстрадавшейся груди.
Оно зовет: «Мой друг, приди!»
 
 
* * *
Зачем в тоске страдаешь?
Ее надо забыть.
Не может – понимаешь? —
Она тебя любить.
 
 
Она другого любит.
Он друг ей навсегда.
И пусть же так все будет,
Как думает она.
 1951
 

Милый образ

 
Она пропала, как виденье,
Мечта моей большой любви.
В душе я чувствовал мученье,
Но я сказал себе: «Молчи».
 
 
Она останется мечтою,
Страданьем в памяти моей,
Она всегда, везде со мною,
Всю жизнь и до последних дней.
                                            1951
 

Любовь и дружба

 
Жили вместе радостно и дружно
Два веселых честных паренька.
И сказать, друзья, по правде, нужно:
Неразлучны были два дружка.
 
 
И всегда у них так получалось:
Вместе рады иль удручены,
Что-нибудь с одним из них случалось —
Все делили поровну они.
 
 
Если у Павло большое горе,
Феликс вместе с Пашкой загрустит.
Если радость – радуются двое,
И, казалось, жизнь так пролетит.
 
 
Но природа так не позволяет,
Как коснешься дел одних слегка —
Один из них обычно пострадает,
Другого радость очень велика.
 
 
Так вот, какая с ними приключилась
История подобных сложных дел:
Любовь обоих к девушке явилась —
Признаться ей никто из них не смел.
 
 
А девушка была красой богата,
Душевной, юной жизни человек.
И вот решили вечером ребята,
Что другом будет ей один навек.
 
 
Она дала товарищу согласье.
Другой товарищ вытерпел удар.
Он счастлив был, увидев друга счастье,
Но сам впервые боль души познал.
 
 
Пройдут года, они все это вспомнят.
Их дружба – это дружба навсегда.
Любви тоску и радость им напомнят
Прошедшие далекие года.
 
 
Они друзьями были и остались,
И неразлучны вместе они вновь,
Теперь они друг другу доказали,
Что дружбу не разрушила любовь.
                                                 1952
 

Грустный вечер

 
Вечер, осень, на улице холодно.
День – суббота, обычный, как все.
И прохожий на улице города
Вспоминает о прошлой весне.
 
 
Да… Тогда он влюбился нечаянно.
Вечер, музыка, танцы, вино.
За нечаянно бьют отчаянно,
И судьба наказала его.
 
 
Знает он, что жена на танцульках
Веселится, что рядом с ней
Колька, Васька, Мишулька, Ванюлька —
Свора пьяных ее друзей.
 
 
Грустно, тяжко в душе, как в темнице.
Вдруг услышал знакомый вальс.
Молодежь собралась, веселится.
Что ж, посмотрим, как будет у вас!
 
 
Вы уверены в будущем. Как же!
Но учтите: уверен и я,
Что у вас, малолетки, вот так же
Все получится, как у меня.
 
 
И белки у него засверкали
Нервным блеском измученных глаз,
Брови сдвинулись вдруг, задрожали,
По щеке прокатилась слеза.
 
 
Ну а там, где кипело веселье,
Звонко-звонко лились голоса,
Где на каждом шагу увлеченье
Заставляло потупить глаза.
 
 
Там прохожего не заметили,
Не проник в толстостенный дом
Вопль души, судьбой искалеченной,
Жизнь там била живым ключом.
 
 
За широким столом разместившись,
Сжавшись по трое в каждый метр,
Тост за дружбу, уже подружившись,
Поднимали, не двигаясь с мест.
 
 
Наконец все друзья захмелели,
Дружно встали, пошли танцевать,
Кое-кто, что серьезно вспотели,
Вышли парочками погулять.
 
 
Кое-кто в этот вечер влюбился,
Кое-кто наконец разлюбил,
Кто-то в бешеном танце носился,
Кто-то весь коридор задымил.
 
 
Кто-то свистнул пол-литра из шкафа
И, запрятав бутылку в карман
То ль портвейна, то ль «Алшарапа»,
Подмигнул, сияя, друзьям.
 
 
А минут через пять раздавались
Звуки чавканья за стеной.
Это трое друзей, наслаждаясь,
Расправлялись с бутылкой одной.
 
 
Ну, так что же, прохожий? Идите!
Здесь не место тоску наводить.
Лучше вы один погрустите.
Мы сюда собрались не грустить.
 
 
Мы сюда собрались веселиться,
Песни петь, танцевать, хохотать.
Вон та парочка как вертится.
Кто еще так умеет плясать?
 
 
Нет. Никто, очевидно, ногами
Не создаст такой выкрутас,
Так что… дуйте, прохожий, бог с вами.
Нам, как видите, не до вас.
 
 
Так идите! Чего вы стоите?
Взгляд убитого вперили в дом.
Нас вам жаль? Глупец вы. Учтите,
Жизнь пойдет своим чередом.
                                             1954
 

Веселая смейсь

От лирика к юмористу

В юности все лирики. С течением времени под действием обстоятельств появляется предвестник юмора – ирония, затем человек начинает все чаще и чаще отмахиваться от назойливости объективной реальности, данной ему в ощущениях, и становится юмористом, а когда эта самая реальность начинает дубасить человека спереди, сбоку и особенно сзади, когда не отмахнешься, человек начинает плеваться сатирой. Но все это происходит во времени.

А вот как можно превратиться из лирика в юмориста сразу, мгновенно? Это происходит так.

 
Он шел, и звуки чудных песен
Рвались к свободе из оков.
И этот мир ему был тесен.
Он лирик был – певец богов.
 
 
Он шел, и буря вдохновенья
Рождала в нем любовный спич,
А с крыши начинал движенье
Случайно сдвинутый кирпич.
 
 
Из пункта А и пункта Б
Судьба вела их в точку В.
И вот сошлись. Раздался БОМ!
Лоб повстречался с кирпичом.
 
 
Сноп искр! В них лирик испарился.
Поэт захохотал и… юморист родился.