Текст книги "Самый лучший комсомолец. Том 4"

Закончив цитировать, неуютно поежился:

– Надо бы и мне съездить, а то все там, а я тут.

– Обязательно съезди, Сережа, – поддержала порыв Виталина.

– С другой стороны – Оля и «Ласковый май» там выступали, дед с товарищами из Политбюро тоже побывали, так что в принципе совесть чиста, – вступил я в нелегкую схватку с ленью. – Ну не станут же потерявшие все люди сидеть и размышлять: «а чего это Сережка Ткачев» до нас не снизошел?

– Не станут, не того полета птица, – фыркнула Вилка. – И вообще – без твоих подписей под докладом республиканских синоптиков было бы гораздо хуже. А так приготовиться успели, народ хотя бы сыт, согрет и не болеет.

– И это тоже верно, – благодарно улыбнулся я.

Эйдзи-сан разговора не понял, потому что вели мы его на французском, зато проникся цитатой из газеты, и остаток пути мы скоротали обсуждением землетрясений, сойдясь на том, что штука это архинеприятная.

Прибыв к «Будокану», в привычной коробочке из охраны прошли внутрь и до самого вечера я суетился как наскипидаренный, проверяя и перепроверяя все что можно. Даже заставил пару японских (потому что их не жалко) работников сцены повисеть над сценой, проверив крепления люстры с прожекторами на прочность. Довольный собой, свалил в гримерку за десять минут до начала запуска народа, включил транслирующий происходящее на сцене и трибунах телевизор и улегся Вилке на коленки – готовиться, так сказать. Наблюдая накапливающийся народ, я немножко стебался над аборигенами:

– В «Будокане» частенько проводят спортивные турниры – дзюдо, айкидо, карате, кендо, и, главное – сумо. У меня есть теория насчет зарождения этого потешного вида спорта. Поделиться? – поднял взгляд на гладящую меня по лицу Виталину.

Девушка с улыбкой кивнула, как бы невзначай свесив волосы так, чтобы огородить нас от окружающего мира – знает, что мне такое очень нравится.

– В древние японские времена, когда народ по большей части был тощий и низкорослый, местные феодалы посчитали забавным сгружать избытки еды в желудки наиболее крупных особей – чисто понты показать. Со временем идея развилась, и разжиревших японцев стали селить в отдельный загон – типа как в зоопарк, гостям хвастаться. Азиатская специфика дала свои плоды, и откармливаемые особи начали считать свое место в жизни за большую честь, и в чем-то были правы – качественно питаться в те времена могла только верхушка, значит толстяки могли считаться элитой.

– В Северной Корее так и считают, – поддержала разговор Вилка.

– В Южной, полагаю, тоже, – предположил я. – А еще в Китае, Индии, Африке и прочих грустных странах. Советской власти можно простить все ее грехи хотя бы за то, что она искоренила голод и превратила ожирение в то, чем оно и является – во вредное для здоровье заболевание.

– Продолжай.

– Так вот – в какой-то момент феодалы решили – ресурс есть, статус он дает, но было бы неплохо применять толстяков более практично. И тогда кому-то пришла в голову офигенно крутая идея – а давайте заставим их время от времени встречаться и врезаться друг в друга с разбега? «Ха-ха-ха, Хироичи-доно, смотрите как этот жирдяй смешно шлепнулся в песок!» «Вы совершенно правы, Одзава-доно, это самое смешное зрелище из всех, что я видел!».

Виталинин хохот прервал стук в дверь.

Сели как положено, я разрешил войти.

– Вас на весь коридор слышно, – заявила одетая в «концертное» красное платье с длинным подолом, вставившая в уши янтарные серьги, повесившая на шею колье с брильянтами (советское, мы ювелирку на экспорт неплохо гоним) и собравшая волосы в высокую прическу Кирико Такемура.

– Обиделись? – спросил я.

– Я всю жизнь жила в СССР, Сережа, – с улыбкой покачала она головой. – Так что уже давно смотрю на Японию как на что-то далекое. Пожила здесь, с людьми поговорила – чужие они мне, – улыбка потускнела, но Кирико быстро взяла себя в руки. – И я почти уверена, что сумо появилось именно так, как ты и описал. Но тебя мог услышать кто-то еще.

– Коридор защищен КСБ, – беззаботно пожал я плечами. – А вот этот девайс, – указал на включенную в розетку коробочку с тумблером. – Надежно забивает все существующие формы прослушки «белым шумом».

– Не КСБ, а КГБ, – поправила певица.

– Именно КСБ, – покачал я головой. – Комитет Сережиной Безопасности.

Поржали.

– Волнуешься? – спросила Кирико и сработала на опережение. – Не волнуйся и не переживай, увидев в зале каменные лица – я первое время пугалась, но это ничего не значит – японцы к буйному веселью не особо склонны, разве что на пьянках.

– Спасибо за заботу, товарищ старший (потому что недавно повысили за успехи) лейтенант, но я вообще не волнуюсь – если посчитать в целом, то я выступал перед пятнадцатью с хвостиком миллионами человек. «В моменте» рекорд пока в семь тысяч – львиная доля моих совхозников. А тут всего в два раза больше – четырнадцать тысяч мест. Фигня, справимся.

– А я немного волнуюсь – император все-таки придет, – призналась она.

– Всего лишь еще один слушатель с нюансами, – развел я руками. – Нам ли, пролетариям, перед каким-то фашиствующим дедом трепетать? И не таких уделывали!

– Ты прав, – широко улыбнулась Кирико и покинула нашу гримерку.

– Умеешь ты личный состав мотивировать, – похвалила Виталина.

– Самое главное – не врать, – поделился я хитростью. – И не выпендриваться – мне и вправду нормально. Да я вообще мыслями уже не здесь, а дома, с мамой платья обсуждаю. Семь минут работы, парочка поклонов – и все, задание Родины выполнено, Сережа молодец.

Народ наполнил трибуны – полный аншлаг! – в «вип-ложе» появилась императорская семья в полном составе и сопровождении премьер-министра Сато Эйсаку, пачки менее важных чинуш и нашей делегации во главе с Олегом Александровичем.

Концерт начался строго вовремя – японская пунктуальность покруче хваленой немецкой, и группа отыграла минутное, мелодичное интро, перетекшее в месяц возглавлявшую японские чарты песню «Stay with me» [https://www.youtube.com/watch?v=4Q4JRVW5BFE&ab_channel=GuilhermeOS].

– Хороша Кирико, – когда песня закончилась, вынес я вердикт.

– Хороша, – согласилась Вилка. – Я бы так не смогла.

– Ты бы и не смогла? – фыркнул я. – Звучит как вызов!

– Таких вызовов нам не нужно! – фыркнула она в ответ. – Но вообще – я бы и лучше смогла.

– С этим спорить будет только слепоглухонемой кретин, – согласился я.

Потому что лучше моей Вилочки лучше нет.

Тем временем певица и музыканты отвесили вип-ложе глубокий поклон. Кирико не забыла толкнуть речь про большую честь, затем поприветствовала народ, похваставшись тем, насколько она счастлива видеть столько людей, и концерт продолжился.

– Пора, – без нужды напомнила Виталина через полтора часа.

– Пора, – согласился я, переоделся в костюм понаряднее, и мы по коридорам отправились к выходу на сцену. – Вот сейчас как-то немного заволновался, – признался я.

– Отставить волнение, курсант Ткачев! – наставила девушка меня на путь истинный.

– Есть, товарищ старший лейтенант! – проорал я в ответ, напугав тусующийся за кулисами японский персонал. – Извините, – не забыл им поклониться.

Весело, но не помогает – чужбина все-таки, другой человеческий материал. Молодец Кирико, в сложном регионе без сучка и задоринки работает. Ничего, скоро их долгий тур закончится, и они вернутся домой – в отпуск и записывать второй альбом. Ну и секретные и не очень госнаграды из рук товарища Андропова получать, куда без этого!

Отгремела последняя сольная песня, Вилочка принялась поправлять мне прическу и галстук-бабочку, а певица заговорила:

– А сейчас на эту сцену выйдет автор полюбившихся вам песен. Прошу вас принять его так же гостеприимно, как и меня.

Народ захлопал, я натянул на рожу улыбку и бодро прошествовал на сцену. Поклонившись вип-ложе, затем – зрителям, в конце – певице с музыкантами, подхватил дожидавшуюся меня гитару, подошел к микрофонной стойке и объявил:

– Песня посвящается жертвам бесчеловечных американских бомбардировок.

Народ озадаченно замолчал, и в кромешной тишине я взял первые аккорды старательно не «палимой» ранее песни «Город, которого нет». Я что, на японский текст не переведу?

Кирико тянула основную партию, я старался не испортить эффект «бэками» и помогал на припеве. Судя по накрывшей стадион буре оваций, эффект получился что надо.

– Сингл с этой песней поступит в магазины на следующей неделе, – поделился я новостью, когда шум подутих. – Все доходы от его продажи будут направлены в Центральный общественный фонд Японии.

Слушатели жест оценили и похлопали еще.

– А теперь, с вашего позволения, я бы хотел исполнить песню о потерянной навсегда любви, – объявил я, убрав гитару.

Народ, судя по аплодисментам, был не против, и саксофонист затянул мелодию, которую подхватили остальные музыканты. Кирико подошла к краю сцены и села на него, покачиваясь в такт и не забывая дарить публике свою отработанную улыбку. По окончании проигрыша я прикрыл глаза и проникновенно запел:

– Бакамитай, кодомо нанонэ… [https://www.youtube.com/watch?v=g3jCAyPai2Y&ab_channel=SenshiOngaku]

Народ вроде проникается. Кирико взяла микрофон, обеспечивая тихий бэк-вокал.

Мелодия набрала мощь, осветитель добавил прожекторов:

– Dame da ne dame yo dame na no yo… – Сережин голос окутал стадион, и я бросил взгляд на вип-ложу, отметив зажмурившуюся от удовольствия рожу императора.

Припев закончился, я прикрыл глаза, покачиваясь в такт проигрышу. Так, второй куплет…

Открыв глаза, увидел, как япошка из первого ряда с перекошенной от совершенно неуместной ненависти рожей полез за пазуху. Можно не надо? Я просто не могу себе сейчас позволить спрятаться за аппаратурой, как мне велит вопящий от ужаса рептильный мозг. Увы, абориген остановиться не захотел и выхватил пистолет.

Неслышимый за музыкой выстрел дяди Коли – он в «девятке» штатный снайпер, прямо над моей головой лежит, между прожекторов – перебил срывающему ивент ублюдку руку прямо по локтевому суставу. Музыканты от неожиданности прекратили играть, и визг первых рядов начал передаваться дальше, рискуя превратиться в массовую панику с неминуемой кровавой давкой. Да какого хрена?!

– Тишина! – рявкнул я в микрофон. – На нас смотрит Его Величество!

Призыв сработал – народ заткнулся и недоуменно заозирался, пока наши «дяди» утаскивали визжащего и баюкающего бессильно повисшую конечность япошку к пожарному выходу, а остальная охрана организовывала живую цепь перед сценой.

Поняв, что в вип-ложе императорская охрана сейчас всеми силами пытается увести монаршую семью подальше от резко переставшего быть безопасным места, злорадно добавил:

– Ваше императорское величество, я прошу вашего разрешения исполнить прерванную этим сумасшедшим песню заново, от начала и до конца.

Вжух – япошки дружно повернулись к вип-ложе. Все, старпер, теперь у тебя нет выбора.

Хирохито подошел к краю ложи и величественно кивнул с непроницаемой миной на роже. Хорошо!

– Оригато газаимас! – глубоко поклонился я и скомандовал музыкантам. – Заново!

Спев песню, как и обещалось, от начала и до конца, я глубоко поклонился вип-ложе, затем – зрителям:

– Спасибо, Токио!

Следом попрощалась Кирико, и мы подчеркнуто-медленно, высоко подняв головы, покинули сцену.

– Долбо*б! – наградил меня подзатыльником дождавшийся за кулисами дядя Герман. – А если бы он был не один?

– Сохранить лицо для меня важнее, чем словить еще пару пуль, – надменно ответил я. – И не распускай руки, за*бал уже! Идем! – взяв Вилочку за руку, пошел в гримерку.

Что эти подполковники вообще понимают?

Глава 9

Первым к нам зашел дядя Герман, причем не просто так, а с поразившими меня, вполне искренними извинениями:

– Извини, Серега, я как-то машинально.

И ведь не потому извиняется, что я нажалуюсь с последующим увольнением – всем уже давно понятно, что я так делать не стану. Вторая причина – таких как дядя Герман увольняют только посмертно.

– Фигня, – отмахнулся лежащий на Вилкиных коленках я. – Но немного позанудствую – заранее согласованные потешные подзатыльники для облегчения понимания моих шуток окружающими и разрядки атмосферы – это хорошо и полезно. Подзатыльники наносящие урон – плохо, потому что моя голова государственная ценность не хуже нефти. Давайте мириться, – протянул КГБшнику руку.

– Можно на «ты», – усилил он рукопожатие.

– Подрасту – будем на «ты», – с улыбкой пообещал я. – Когда эвакуация?

– Сейчас посол извинения императора дослушает и поедем, – ухмыльнулся он.

– Хорошо получилось, – обрадовался я. – Покушение на глазах императора приравнивается к покушению с одобрения императора – япошки нам теперь сильно должны. Говня допрашивают?

– Совместно, – подтвердил он.

– Норм, – оценил я. – Из посольства в Москву звонить безопасно?

– Нет, – ответила Виталина.

В гримерку забежала взволнованная и растрепанная Кирико.

– Все хорошо, товарищ старший лейтенант, – сработал я на опережение. – Все отработали штатно, а вы с музыкантами и снайпер получите по внеочередному званию и какую-нибудь награду. «Героев», извините, мы за мою охрану раздавать не можем – народ не поймет. Корейцам я бы тоже не дал, но тут политический момент.

– Какой тут «штатно»? – вздохнул ликвидатор. – По инструкции мы с ней, – кивнул на Виталину. – Должны были тебя в охапку и со сцены утащить.

– Вы же не из «девятки», – пожал я плечами. – Вы, извините, оперативные работники, а значит в критической ситуации определенной свободой действий наделены – учили так. Нафиг этого посла, короче, поехали в посольство, звонить буду.

– Небезопасно, – напомнила Вилка.

– Шифровкой, – отмахнулся я. – Вас подвести, тетя Кирико? – обратился к певице.

– Сам ты «тетя»! – фыркнула она. – Я останусь.

– Увидимся на Родине тогда, – чмокнул протянутую советской японкой ручку, и мы вышли в набитый сотрудниками коридор.

Сформировав «коробочку», покинули стадион через запасный выход, погрузились в машины и добрались до посольства. Вошли в комнату связи, и я продиктовал сотруднику выданный дедом спецномер – у него сейчас как раз рабочий день.

– Андропов, – трубку взяли почти сразу.

– Привет, деда. Доложили?

– Доложили, – вздохнув, ответил он.

– Сосенка не ель – сто раз отмерь, – попросил я его воздержаться от кадровых решений до моего возвращения.

– Ох я тебе отмерю! – многозначительно протянул он. – На заре или закате? – в переводе: если хочешь домой, езжай в аэропорт прямо сейчас.

– На заре, – не стал я ускорять отбытие.

– Правильно, – одобрил он и повесил трубку.

– Пошли перекусим чего-нибудь и спать.

Я устало потер ладонями лицо, мы сходили на кухню, и по возвращении в номер я моментально вырубился.

* * *

Приземлившись в Москве ранним утром, прямым ходом отправились в Кремль. По пути я привычно выстроил в голове план разговора и сгреб в кучку остатки самоконтроля, не позволяющие мне погрузиться в бездну жалости к себе. Надоели эти злые взрослые, и чего я им сделал? Утешался баюканьем стоящего на коленях горшочка с бонсаем-сосной в наклонном стиле. В Токийском аэропорту посыльный Императора вручил, подарок от Хирохито – оценил силу коммунистического духа пожилой фашист.

Первое время дед обитал в кабинете Леонида Ильича – угловом, на третьем этаже, но ныне переехал на второй, во второе помещение от кабинета Сталинского. Симулякру нужна подпитка, и этот сигнал незамеченным не остался. Над обитым классическим сукном, украшенным каноничной НКВДшной лампой (кокетничает Юрий Владимирович) и фотографиями всех членов семьи, в том числе моей (часть фоток, увы, с траурными полосками) столом Генерального – портрет Ленина, рядом – длинный стол для совещаний «брежневского» формата – на шестнадцать персон. Вдоль стен – куча шкафов с документами и огромная карта мира. Рядом – еще более огромная карта СССР. Последняя испещрена кучей пометок и занавешивается, когда в кабинет попадают лишенные допуска люди. Исключение – я.

– Привет, деда, – пожал руку усталому, покрасневшему уцелевшим глазом, деду. – Не спал?

– Поспишь тут, – отмахнулся он и опустился в кожаное кресло, кивнув на соседнее.

Я уселся.

– Ну и почему я должен отговаривать Семена Кузьмича от увольнения половины твоей охраны? – спросил он.

– Потому что если бы они меня скрутили и утащили со сцены, в зале бы поднялась паника.

– Четырнадцать тысяч человек в замкнутом помещении, – вздохнул дед, осознав масштабы.

– И наши зарубежные партнеры были бы очень такому повороту рады, – добавил я. – Месяц-другой смакуя каждого затоптанного аборигена. Нам оно совсем не надо, поэтому я вывернул ситуацию наизнанку, на весь мир громогласно прозвенев своими огромными, отлитыми из лучшей в мире советской стали яйцами.

– Ох и дозвенишься ты когда-нибудь, – вздохнул дед, откинувшись на спинку.

– Пофигу, – отмахнулся я. – Фарш назад не провернешь, СССР обновился и укрепился – это моя программа-минимум была. Помру – станет не так прикольно, но и возврата к медленному гниению уже не будет. Нарываться не стану, – выставил руки перед собой, не дав деду возмутиться. – Но в этой конкретной ситуации я со всех сторон молодец, равно как и товарищи из «девятки». Ну нельзя было по инструкции действовать – это бы обернулось настолько чудовищными репутационными потерями, что все японское направление пришлось бы сворачивать. А так… А что так, кстати?

– А так, пока ты летел, Внешторг на ушах стоял, – ухмыльнулся дед. – «Ямаху» хотел? Есть у тебя теперь «Ямаха». И «Тойота» будет, автозавод. И участок земли под новое посольство – в подарок от Хирохито. И сам он в следующем году приедет, прямо сюда, – указал на пол кабинета.

– Ну и все, – развел я руками.

– Не все, Сережа, – покачав головой, мягко ответил дед. – Это – чистой воды авантюра. Удачу за хвост схватил. Так работать нельзя, чревато. Германа мы у тебя забираем – найдем куда применить.

– Жаль, он мне нравится, – вздохнул я.

– Он тебе не Виталина, – одернул дед. – «Нравится» ему!

– Да понял я, – буркнул я. – Можно поныть?

– Можно, – одобрил Андропов.

– Я спёкся, полностью разбит, морально выгорел и пропитан жалостью к себе, – перечислил я, намокая глазами. – За*бался сил нет!

Дед поднялся с кресла, поднял за руку меня и крепко обнял.

– Электронику нужен ремонт! – шмыгнул я носом. – В «Артек» у меня квота выбрана, поэтому сейчас поеду в деревню, маме покажусь, со шмотьем разберемся, и свалю в «Орлёнок» на неделю, просто отдыхать, забив на окружающую реальность. Кино снять успею.

– Езжай, Сережа, – поощрил дед. – Никуда твое кино не денется, отдыхай – ты как никто другой заслужил. Но нужно тебя народу показать, примешь в «Орлёнке» съемочную группу?

– Уже почти традиция, – нервно гоготнул я. – Приезжает Сережа из «загранки» не просто так, а с пленочкой где его застрелить пытаются.

– Было бы смешно, если бы не было так грустно, – поморщился дед.

Отстранившись, я вытер слезы и спросил:

– Кто стрельнуть-то пытался?

– Радикал тамошний, – налив мне воды из графинчика, ответил дед. – Общество Черного Дракона – нацисты.

– Все они там нацисты, – попив, ответил я. – Похвалы у них аж оторопь берет – похожесть на японца как комплимент используют, а сами даже столовые приборы изобрести не осилили. И кто тут «северный варвар»?

– Повесят в понедельник, – добавил дед. – И еще десяток выявленных членов – для массовки.

– Туда и дорога, – одобрил я. – Я после каникул к тебе зайду, нормально поговорим, ладно?

– Беги, – улыбнулся он и сочно зевнул. – А я вздремну, пожалуй, – покосился на диван.

– Пожилым без сончаса никак – вы же как дети, – не удержался я и быстро выбежал из кабинета, не дожидаясь неминуемой Высочайшей кары.

* * *

– Выпросил нам неделю отпуска, – похвастался дожидавшейся меня в коридоре Виталине. – И «дядей» от позорного увольнения отмазал. Но Герман теперь отправится карать зло отдельно от нас. Будем ждать усиления. Но это – потом, а пока поехали домой, в деревню. Там заночуем, и завтра утром я поеду в «Орленок», жить детской жизнью без этой их «биг полиси» и прочего душного дерьма. Ты со мной?

Виталина замялась.

– Если другие планы – это нормально, – поощрил ее я. – Лагерь детский, и заниматься я буду делами детскими.

– Я бы в Монако съездила, Настя давно в гости зовет, – густо покраснев, выкатила она запрос.

– Не проблема, – пожал я плечами. – Вернешься бодрая и загорелая, мне будет приятно. Погнали к товарищу Цвигуну, оформим тебе липовые документы и командировку. Или кто рангом поменьше вопрос решит?

– Все равно к нему согласовывать пойдут, – благодарно улыбнулась она. – Спасибо.

– Да ладно че ты, – отмахнулся я. – Тоже мне просьба – моей любимой Вилочке все самое лучшее.

Добрались до Лубянки, поздоровались с дежурным дядей и пошли наверх.

– На прием-то не записались, – покаялся я. – Товарищи, кто к товарищу Председателю крайний? – спросил собравшийся в коридоре народ.

– Все! – ответил за всех восьмерых присутствующих дядя в генеральской форме, придавив коллег взглядом. – Иди, Сергей, у нас спец распоряжение тебя вне очереди принимать.

Стало прямо стыдно.

– Да иди ты! – гоготнув, он взял меня за руку и запихал в приемную под дружный смех дядей. – Как выйдешь анекдот расскажи, и считай в расчете.

– Спасибо, товарищи! – поблагодарил я. – Здравствуйте, Илья Васильевич, – поздоровался с адьютантом.

– Привет, – поздоровался тот в ответ. – Посидите, сейчас освободится.

Мы посидели пару минут и дождались страшного – из кабинета товарища Цвигуна вышел дед Паша.

– На ловца и зверь бежит! – обрадовался он, увидев нас, сгреб меня в объятия. – Опять под замес попал – да что с тобой не так?

– Встроенный магнит для долбо*бов? – предположил я.

– Надо будет в НИИ Точмаш спросить – ставили или нет? – хохотнул он. – Матери скажем?

– Надо сказать, – кивнул я, выпутавшись из медвежьих объятий. – Все равно по телеку увидит.

– Да она его и не смотрит – как уехал, так за машинкой и сидит, только на внучат отвлекается, – слил Судоплатов семейный инсайд. – Пошли, воспитывать тебя будем, – и он потащил меня в председательский кабинет. – А ты сиди, – велел Вилке остаться. – К тебе претензий нет.

Девушка проводила нас облегченно-сочувственным взглядом.

– Ох и проблемный ты «объект», Сережка, – протянув руку, сразу же пожаловался товарищ Цвигун.

– Это ж только за бугром так, – отмазался я, пожав пухлую ладошку. – Дядя Коля-снайпер отработал на 146 % эффективности – никого не зацепил, цель взята живьем.

– Без тебя разберемся, – буркнул дед Паша и надавил на плечо, заставив сесть на стул.

Сам он предпочел уютное кожаное кресло у горшка с фикусом.

– Я вам подарки привез, товарищи генералы, к вечеру подвезут, – порадовал я их новостью.

– За подарки спасибо, – поблагодарил Цвигун. – Сам, – палец в потолок. – Звонил, в курс дела ввел, просил разъяснительную беседу с тобой провести.

– Я готов, товарищ генерал армии, – смиренно кивнул я.

– Павел Анатольевич, твой внук, ты и отдувайся, – ловко переложил он обязанности.

– Дома займусь, – пообещал дед.

– Вот и хорошо, – Цвигуна это устроило.

– Дядя Герман – герой и принес Родине очень много пользы, в процессе потеряв куски плоти и кучу крови, – на всякий случай влез я. – И в японской операции доверился мне, что было совершенно правильным решением. Если вы его попрете со службы – я это молча схаваю, но…

– Да никто его не попрет! – перебил дед. – Такие оперативники – на вес золота. Найдем куда применить.

– После выхода дяди Германа на заслуженную пенсию по выслуге лет я попрошу вас устроить нам встречу. На Дальний Восток со мной поедет, вместе с дядей Витей – решать проблемы силовым путем в случае их возникновения.

– Один такой потешные войска как-то уже собрал. Петром звали, слышал? – спросил Цвигун.

В ответ я с улыбкой развел руками:

– Это же не армейское подразделение, а так, маленький личный спецотряд. Да я их и применять особо не собираюсь – так, для внушительности и перелома костей особо зарвавшимся. Строго в рамках социалистической справедливости.

– Единственным критерием которой будешь ты? – предположил дед Паша.

– Да что вы переживаете? – поморщился я. – Моя лояльность СССР хоть когда-то сомнения вызывала? Хотел бы сбежать, сидел бы тихо, спокойно в школу ходил и через маму организовывал подпольный цех. У меня бы получилось.

– Получилось бы, – признал дед Паша.

– А потом вообще легкотня – с таким количеством дыр в системе как у нас набрал бы золота-брильянтов и за бугор, тем же самым что и сейчас заниматься, но с упором на личный уровень потребления. Особняк в Калифорнии, тусовки со знаменитостями, жопастые негритяночки…

– За негритянками в «Орленок» и едешь? – ухмыльнулся товарищ Цвигун.

– Просто отдохнуть, – развел я руками. – Устал, товарищи, морально выгорел. Разве не заслужил недельку лично для себя?

– Давно заслужил, Сережа, – похлопал меня по плечу дед Паша.

– Заслужил, – подтвердил Цвигун.

– А еще заслужил неделю отдыха для Виталины Петровны. В Монако, к семье Магомаевых в гости хочет, – добавил я. – На мою валюту, само собой – тридцать тысяч в долларовом эквиваленте выделяю, оформите командировочными?

– А не жирно будет? – охренел дед Паша.

– Деда, она – моя невеста, которая прямо способствует моей продуктивности во всех сферах. И это – самое маленькое из того, что я могу для нее сделать. У всех слабости есть, и я – не исключение.

– Совсем оперативника испортил, – вздохнул Судоплатов.

– Забрал в личное пользование, – покачал я головой. – В качестве последней линии обороны и набора ультимативно хороших генов для продолжения рода. Год и два месяца – и уволится, будет женой работать. Вот вы, Семен Кузьмич, сами сказали – «сложный объект», а она со мной почти 24/7 рядом. Ни разу не жаловалась, все что надо – делает.

– Уговорил, – улыбнулся товарищ Цвигун. – Пусть чемоданы собирает.

– Спасибо большое, товарищ генерал армии, – поблагодарил я.

– Спасибо что кирпича отгрузил, – хохотнул он. – А ты, Павел Анатольевич, перебраться не планируешь?

– Эмма всю плешь проела, – пожаловался дед. – И вода мол горячая, и туалет.

– Чисто по-родственному кирпича по себестоимости отгружу, – пообещал я.

– Клоун! – припечатал дед. – Разреши идти, Семен Кузьмич?

– Этого забери, – попросил Цвигун. – А то еще чего попросит.

И дед Паша меня «забрал». В приемной скомандовал Виталине:

– В четыреста пятый иди, командировку оформлять. Я позвоню сейчас. А тебе нельзя, – ехидно мне ухмыльнулся.

Покинули приемную.

– Присмотрите за внуком, товарищи, чтоб не сбёг, – поручил меня сидящим в коридоре КГБшникам, и они с Вилкой свалили, чтобы разойтись на лестнице – дед наверх, она – вниз.

– Внимание, анекдот! – объявил я.

Хорошо дома – еще и отдыхать не начал, а уже дышать гораздо легче.

* * *

Совхоз за время моего отсутствия не развалился, и по итогам короткой встречи с Леопольдом Васильевичем я даже несколько приуныл – не такой уж я и нужный, как оказалось. Далее забежал в типографию, полюбовался первым тиражом «Наруты» и передал «свободному ронину» письма и подарки от его семьи. Попросив позаботиться об отправке вместе со мной сотни томиков манги – порадую ребят в «Орленке» и близлежащих лагерях – отправился в студию мультипликации, посмотреть как идут дела. Дела шли восхитительно – первая серия почти готова, завтра дорисуют остатки и отправят озвучивать на «Мосфильм» вместе с моей заранее составленной «методичкой» на тему «как правильно озвучивать аниме». Это – не мультик, где надо пищать, это – совсем другое! Попросил куратора прислать мне озвученный «прототип» прямо в лагерь для исправлений, рекомендаций и коллективного просмотра, и наконец пошел домой. После объяснений с мамой она убедилась, что на сыночке ни царапины, и мы до следующего утра согласовывали шмоточные вопросы. Платье освоено, но придется выписать из-за рубежа ряд тканей. «Бомба» номер два – «сумочка-клатч». Да, они уже давно есть, но дьявол кроется в деталях и комбинации с другими вещами.

Всё, прощай «производственный роман», пришло время настоящих летних каникул!