Текст книги "Мельница. Авторизованная биография группы"

Арфа

Символично, что рассказ об арфе идет сразу после рассказа об ангелах. Да и сама арфа – инструмент визуально ангельский, больше всего напоминающий сложенные крылья.

Ввести арфу в рок-музыку – это задача, с одной стороны, удивительной сложности, а с другой – невероятной наглости: ну, в самом деле, где арфа и где рок-музыка! Хотя в традиционном зарубежном фолке арфа – довольно распространенный (не сказать – традиционный) инструмент. Правда, есть и вполне себе хард-роковые альбомы, на которых арфа звучит – в первую очередь вспоминается знаменитый концертник «S&M» Metallica, записанный с симфоническим оркестром под управлением Майкла Кэймена. Арфист Дуглас Райот стал чуть ли не главным героем этой записи – когда Джеймс Хэтфилд и Ларс Ульрих пришли знакомиться с музыкантами оркестра, то за арфой они ожидали увидеть классическую тетеньку лет 50, а в результате это оказался бритый наголо татуированный дядька, который наизусть знал все песни Metallica и отлично переложил основные мелодии для арфы. Отцы хэви-метала были в шоке – и даже включили эпизод с Дугласом в документальный фильм о записи пластинки.

Но в момент появления арфы в «Мельнице» все было не столь экстремально, хотя возникновение этого нового инструмента в группе было в некотором роде случайным.

ХЕЛАВИСА

Арфа вошла в мою жизнь в тот момент, когда у «Мельницы» появилась своя первая репетиционная точка – в Новогиреево, там был какой-то лицей, относящийся к МАИ. Мы были нищие совершенно, нам нечем было платить за репетиционную базу – а тут точка нам досталась бесплатно, ее организовал Леша Перевезев, приятель Алексея Сапкова, который тогда пытался стать нашим менеджером.

И у меня в тот момент случился параллельный проект, «Clann Lir». Ко мне пришли Юра Андрейчук и Вова Лазерсон с оригинальным предложением: «Давай, наконец, с тобой сделаем ирландскую музыку». И получился новый проект, где играла арфистка, Нина Гвамичава, которая как раз в тот момент привезла в Россию кельтскую арфу и страшно этим гордилась. В итоге, правда, мы с Ниной не сработались, потому что у нее были свои идеи, как что делать, такие очень «американистые», а у меня – абсолютно иные. Но я под впечатлением от игры Нины подумала: а что же я сижу? Я же пианист, я могу легко пересесть за арфу! Ведь что такое арфа? Это же рояль с вертикальным интерфейсом! Надо просто развернуть руки – и все получится! И я стала заниматься, взяла преподавателей – и постепенно начало получаться, и я сроднилась с арфой. И, конечно, подумала, что мы можем потихонечку добавить ее в звучание «Мельницы». Так вот это «потихонечку» длится и по сей день.

Наталья отправляется в долгие путешествия: в России нет учителей, которые могли бы научить не просто мастерству звукоизвлечения, но и которые понимали бы всю философию игры на кельтской арфе. За такими мастерами нужно было отправляться в Европу – да и вообще: если ты осваиваешь инструмент, то с ним попросту нельзя расставаться. Арфа летает с Натальей через границы, и порой это не слишком удобно для ее хозяйки, но – не бросать же верного друга!

ХЕЛАВИСА

Кстати, с арфой я намучилась, когда в Ирландии училась на ней играть. Концертов тогда было значительно меньше, больших гастролей у «Мельницы» не случалось, были только Москва и Санкт-Петербург в лучшем случае. А я летаю из Ирландии и таскаю инструмент с собой. Один раз у меня было, что я ночевала в обнимку с акустической арфой в будапештском аэропорту, потому что у нас отменили рейс. Но ничего, как-то приспособились. И сегодня уже электрическая арфа летает в специально сделанном для нее кофре, ей там уютно.

Этот кофр, кстати, вызывает иногда ажиотаж на гастролях – сам видел, как пробравшиеся за кулисы поклонники в одном северном городе даже фотографировались с кофром для арфы. Не каждый раз такое увидишь, согласитесь!

Но при этом на встречах с музыкантами-мастерами Наталья порой находила настоящие музыкальные жемчужины, которые, естественно, падали в ее творческую копилку: ничего не появляется просто так, и расходовать приобретенное тоже надо с умом.

ХЕЛАВИСА

Я очень многому научилась, очень многое узнала от знакомых музыкантов в Ирландии, а что-то «сняла» с их записей. И вот этот багаж – он потом проявился, когда мы работали с фолк-материалом, например в рамках проекта «Clann Lir» или во время записи альбома «Новые ботинки» (рассказ о нем нас ждет впереди, в отдельной главке – прим. авт.). Так, песню «Nead Тa Lachan» мы разучивали с Муиренн Ник Аулив на арфовой школе в Термонфекине, а «An Spealadoir» я услышала на ее пластинке, так что когда мы решили ее записать с Володей Лазерсоном, то просто оттолкнулись от исходника, от ее прочтения, и придумали свое. А заглавную песню, про ботинки, ту самую «Brogan Ura», я услышала от Джули Фаулис на ее мастер-классе, на который приходила. А потом достала ее записи и с пластинки сняла «M’fhearann Saidhbhir» – вот так и собирался мой кельтский музыкальный «багаж»: через занятия, через мастер-классы и через погружение в культуру. И – через освоение арфы, конечно же.

А еще арфа косвенно подарила название для акустического проекта Натальи и Сергея Вишнякова – эта программа называлась «36 и 6», и это вовсе не нормальная температура, как вам может показаться, а количество струн на каждом из инструментов: 6 – у гитары и 36 – у арфы. Так что температура, конечно, нормальная – но и все струны готовы к тому, чтобы играть музыку.

Ботинки (новые)

«Новые ботинки» – сольный альбом Хелависы (вернее, проекта «Хелависа, Лазерсон и друзья»), который ознаменовал собой временное возвращение на традиционную фолк-почву: в пластинку вошли 12 треков, традиционных шотландских, ирландских, валлийских, английских мелодий, сыгранных фактически полным составом «Мельницы» (за исключением Кожанова – обошлись в этот раз без бас-гитары). Зато за пультом снова оказался Иван Евдокимов, когда-то сделавший «Зов крови», со своим фантастическим чутьем акустического звучания.

Впрочем, еще до «Новых ботинок» был отдельный проект «Clann Lir», подготовленный Фондом Развития Традиционной Культуры, на котором Наталья спела традиционные кельтские песни, а в двух треках ей даже подпел ее муж Джеймс.

ХЕЛАВИСА

Это был интересный проект, хотя, конечно, он не совсем полностью мой. Однако в тот момент мне было очень интересно попеть всяческие ирландские песни с хорошим произношением и с хорошей ритмической структурой. Попеть так, чтобы эти песни приняла новая публика, чтобы расширить к ним интерес. И вот – мы собрались и попели. А мужа даже и уговаривать особо не пришлось, потому что он и так поющий. В их графстве все поют, это традиция. Мы и до этого и пели, и поем – и в Ирландии, и на разных публичных мероприятиях. И вот тут я тоже сказала ему: давай споем. Так что никакой сложности не было.

Фотограф Константин Мошков

Ну а потом – мы сделали «Новые ботинки».

Альбом приняли на ура – из «мельничного» стана ждали возвращения к корням, и пластинка стала настоящим подарком для старых поклонников группы. Тем более что и оформлена она была невероятно круто: великолепные фото Сергея Луканкина и рисунки Ирины Сергеевой визуально дополняли волшебную музыкальную атмосферу. Ну а для Сергея Вишнякова этот альбом стал еще одним творческим вызовом: ему пришлось освоить новый гитарный строй, знаменитый DADGAD. А всему виной был главный волынщик Москвы Владимир Лазерсон (тот самый косвенный виновник появления арфы в «Мельнице»): собственно, без него, может быть, и альбома бы не случилось. Хотя история, как мы понимаем, не знает сослагательного наклонения.

ВИШНЯКОВ

Владимир Лазерсон позвал Наташу и меня участвовать в его программе «Песни Северного моря» для Малого зала Московской Филармонии. И там были шотландские, валлийские, английские песни – многое из того, что потом вошло в альбом «Новые ботинки». И когда я пришел на репетицию, то Володя и Наташа сказали: «Вот эти песни надо в DADGAD играть». Ну, круто, одну песню в DADGAD я точно знаю – «Kashmir» Led Zeрpelin. Стал изучать строй, посмотрел основные аккорды, вроде ничего сложного, строй открытый, раз одним пальцем, два – другим… Но все оказалось не так просто – есть в DADGAD и весьма техничные пьесы.

Сама Наталья испытывает к «Новым ботинкам» вполне понятные, очень трогательные и глубокие эмоции. И это связано не только с тем, что это запись коллектива друзей, «сердечных друзей», тех, кто не только составлял костяк «Мельницы», но и входил в круг того, что называется «Мельница family» – творческой семьи, некой общей художественной лаборатории, где интересно пробовать что-то новое, делать то, что до этого не делал вообще никто. И делать это в абсолютно дружеской компании – не зря же альбом решили писать как пластинку фактически отдельного проекта – «Хелависа, Лазерсон и друзья».

ХЕЛАВИСА

Мы изначально решили, что это будет не «хелависный» альбом, а именно пластинка совместного проекта, в котором видны все обозначенные в названии «друзья». Поэтому первым идет инструментал, где играют только я и Володя, потом продолжаются светлые ирландские песни, потом наступает время валлийского сумрака и готики в виде баллады о пиве и похищенной жене, после этого – играет шотландский горный драйв, а кода – это хитовая баллада о героях-полярниках, которые известны теперь, кажется, всему миру, после того как вышел роман Симмонса «Террор» и сериал по нему. Ну и в конце все это подвисает в меланхолическом ирландском плаче по утонувшим книгам. Так что получается, что какой-то печали, смертей и потерь в сюжетах пластинки куда больше, чем кажется. Но все это не зря – потому что такой настрой дает невероятно светлое, воздушное, теплое звучание.

Эти трогательные ощущения от общей дружбы – ровно то, что сквозит из каждой ноты пластинки, из каждой композиции, то, что может почувствовать любой, даже не зная всей предыстории создания этой записи. Хотя и сама Наталья всегда с удовольствием рассказывает, как создавалась эта пластинка. Просто потому, что это – персональная история.

ХЕЛАВИСА

«Новые ботинки» – очень милая для меня работа, очень нежная. Да, все началось с Володи Лазерсона и его абонемента для Филармонии, который он там ведет. Он позвонил, говорит: «Наташа, надо сыграть концерт». Мы сыграли вдвоем – он с волынкой, я с арфой, – и я говорю: «Володь, очень тяжело, когда одна арфистка-вокалистка и один волынщик – это странновато. Давай возьмем еще кого-нибудь». И мы позвали Серегу. Пришлось ему освоить строй DADGAD, изобретение которого себе приписывает Джимми Пейдж, как мы знаем по фильму «Приготовьтесь, будет громко», но Джимми Пейдж врет как дышит: строй прекрасно и до него существовал.

И дальше мы стали думать – почему бы нам это не записать? В результате позвали коллегочек и записали альбом «Новые ботинки», который я до сих пор считаю лучшим кельтским альбомом, записанным на российской почве.

На самом деле, с этим мнением Натальи сложно не согласиться – «Новые ботинки» действительно звучат отменно: в них есть и удаль, и лирика, и светлая грусть. При этом сам альбом пронизан определенной внутренней структурой, в нем есть четкая логика, которая не всегда заметна стороннему слушателю, но для самих музыкантов она была однозначно очевидна.

Кроме того, сама манера исполнения Хелависой песен, основанных на народной традиции, была совершенно иной, необычной – это было абсолютно новое, не сказать – революционное вокальное звукоизвлечение. Так в отечественной музыкальной традиции до нее не пел вообще никто. Впрочем, Наталье было не привыкать, она многое делала впервые – и «Новые ботинки» стали в какой-то мере еще одним музыкальным дебютом.

ХЕЛАВИСА

На этой записи я пою совершенно иначе, совсем не так, как до этого пела в «Мельнице», – и это стало вызывать огромное количество вопросов и у журналистов, и у наших поклонников, которые даже писали: «Ой, как она по-другому поет». Но больше всех меня удивили несколько отзывов, которые, насколько я знаю, исходили от некоторых преподавателей эстрадного вокала.

Ну, конечно, я пою по-другому! В «Мельнице» поется рок на русском языке, там своя артикуляция, свое звучание, а значит – свое вокальное звукоизвлечение. А тут – поется кельтская традиция. И это все – кардинально другое, не только языки. Я использую совершенно иную вокальную позицию, другие тембры, другое интонирование. И, конечно, с точки зрения преподавания классической эстрады или, скажем, оперы это выглядит несколько необычно, не сказать больше. Поэтому я понимаю, откуда берутся возмущения – «так петь нельзя!». Но вот что я могу возразить на такую критику: можно так петь, и даже нужно, если сложившаяся традиционная манера этого требует! А эта традиция складывалась веками, так что тут вообще ничего нельзя возразить.

И, конечно, для меня это была еще и определенная школа, и определенное исследование – как это поется, как это звучит, как это правильно интонировать и соотносить, в том числе – с тем, чтобы общее звучание пластинки было современным. Вот это было самым сложным, но у нас, по-моему, получилось, причем лучше, чем у кого-либо, скажу без ложной скромности.

При этом грусть пластинки совмещалась и с реальной болью – во время записи музыкантам пришлось пройти через несколько личных испытаний, и это отразилось даже на самой записи.

ХЕЛАВИСА

Мы потеряли четырех близких людей во время записи альбома, поэтому на пластинке стоит посвящение: «Памяти наших любимых ушедших». Володя Лазерсон и Леша Орлов потеряли очень близких родных, а у меня погибли двое ближайших друзей. Я писала вокал сразу после похорон – и я поняла при этом, насколько это было правильно. Распеться на «Святый Боже, Святый крепкий», пока засыпают могилу, – а потом сразу же примчаться в студию и вот на этом чистейшем, светлейшем, бурлящем адреналине, на светлой памяти любимых спеть так, чтобы им и там, наверху, захотелось танцевать. Это очень правильно, по-моему, – не плакать, но вспоминать самое радостное, самое правильное, самое дорогое, смеяться от самых светлых воспоминаний. И я верю, что они нас слышат. Я верю, что мы все вложили что-то бoльшее, чем профессионализм, в запись этой пластинки.

Так когда-то после смерти Джорджа Харрисона его родные оставили поклонникам трогательное послание: «Думайте о нем с радостью». Вот эти радостные мысли – это именно то, что, наверное, и стоит испытывать даже тогда, когда прощаешься навсегда.

Ну и, конечно, при этом на пластинке есть неуловимое взаимодействие кельтской и русской культуры. Но еще – для самой Хелависы это был шанс проявить и свои мощные вокальные возможности.

ХЕЛАВИСА

На альбоме звучат песни на четырех языках – ирландском, шотландском гэльском, валлийском и английском. И, соответственно, это разное звучание, то есть разная артикуляция, да и аранжировки надо было изменять в зависимости от происхождения песни. Например, есть валлийская песня о двух конях – и это совершенно средневековое, но при этом – очень драйвовое произведение. И петь ее можно в настоящей роковой подаче, вот мы и с делали из нее такой чистый фолк-рочок со средневековой модуляцией в финале. А есть народный шотландский жанр puirt-a-beul, своеобразный шотландский скет, предполагает скороговорку, быстрый «вылет» слов, который имитирует игру на висле или арфе во время танцев. И тут уже не распоешься, в этой мелодии самое главное – сохранить очень ровный тон, поскольку слова абсолютно неважны и бессмысленны, а голос работает как отдельный музыкальный инструмент, а не транслятор какой-то важной мысли. Что касается ирландского языка, то он на пластинке представлен очень широко: тут и ритмичные песни, и невероятно красивый «плач» в жанре sean nos, что значит «старый обычай». Как правило, такая песня исполняется без музыкального сопровождения, а капелла – но у нас в ней, правда, случились клавишные, то есть добавились всевозможные звуковые украшения, что песне, на мой взгляд, совершенно не повредило.

Ну и, конечно, название пластинки тоже появилось не просто так – это для Хелависы история личная, практически семейная, полная исключительно радостных воспоминаний.

ХЕЛАВИСА

Там есть всего один куплет, спетый на русском, собственно, в шотландской песенке «Brogan Ura» – «Новые ботинки». Дело было так: я однажды на концерте экспромтом сочинила русский текст к ней, очень простой, и это было очень смешно и уместно. Этот текст подхватили поклонники – вся наша фанатская общественность с радостью распевала: «Старые я выкину, я выкину, выкину». Но все пошло еще дальше – однажды я услышала, как моя младшая дочка при походе в обувной тихо мурлыкает нежным голоском про «новые ботинки». Так что все стало ясно – именно «Новые ботинки» и никак иначе, и я, естественно, ради такого музыкального хулиганства спела на пластинке один куплет по-русски.

Фотограф Яна Овчинникова

Глубокий и мудрый, но одновременно – плясовой, танцевальный альбом, который, с одной стороны, вывел традиционный фолк практически на уровень поп-музыки: это сыграно вкусно и невероятно аккуратно, но при этом – звучит просто, как народная плясовая, так и хочется прыгать на слабую долю. И даже несмотря на то, что мы не знаем кельтские языки, не всегда понимаем смысла песен (хотя в альбом заботливо вложена книжечка, в которой раскрывается значение каждой композиции) – все равно эти мелодии отзываются в каждом человеке без исключения.

Не верите? Попробуйте сами – просто поставьте диск!

Вишняков

Гитарист, композитор, звукорежиссер и аранжировщик. Кажется, что в «Мельнице» он присутствовал всегда – потому как без звучания его гитары представить сегодняшний саунд группы совершенно невозможно. А на самом деле Сергей в группе появился относительно недавно, в феврале 2010 года. Впрочем, сами музыканты давно хотели усилить гитарное звучание коллектива и довольно долго не могли найти человека, который бы, с одной стороны, соответствовал их, мягко говоря, не самым простым ожиданиям, а с другой – еще бы вписался в достаточно сплоченный коллектив.

ЗАСЛАВСКИЙ

С гитаристами у нас не очень складывалось… Александр «Грендель» Степанов и Леша «Чус» Сапков – да, они были в группе давно, фактически с самого начала. Но у них отношение к группе было как к тусовке, а не как к профессиональному коллективу. А нам хотелось играть профессионально. И в группу – с подачи Леши Сапкова – пришел Сергей Седых.

САПКОВ

Серега Седых к тому моменту был уже таким мэтром, он записывался с Мари Бонне, с Яном Гарбареком. То есть это был человек совсем другого уровня, другого масштаба – и играл он, соответственно, совсем не так, как мы с Гренделем.

ЗАСЛАВСКИЙ

С Сергеем Седых нам играть нравилось. Он профессиональный гитарист, аранжировщик, он грамотный музыкант, никаких вопросов. Он играл хорошо. Но появился другой вопрос: иногда музыкант приходит в коллектив, он профессионал и все может сыграть, но в силу своего определенного музыкального прошлого он не может играть в том стиле, в котором нужно. И Седых играл просто не в нашем стиле, у него был свой почерк, который расходился с нашим стилем. И тогда мы стали думать, что нужно его менять на гитариста, который бы играл в стиле, который бы вписался в «Мельницу», влился органично. Вот тогда-то Дима Фролов предложил кандидатуру Сережи Вишнякова.

ФРОЛОВ

С Сережей Вишняковым мы играли вместе в проекте Ани Пингиной. Это была моя идея пригласить его к нам на прослушивание. Остальные участники группы меня поддержали, хотя формально в тот момент гитаристами были Алексей Сапков и Сергей Седых. Прослушивание прошло отлично, Сережа справился с поставленной задачей на сто процентов и был принят в группу.

ВИШНЯКОВ

Я был знаком немного с творчеством группы. Когда-то мы с одной девушкой даже выступали в одном конкурсе, кажется, «Мьюзон-2006» – и прошли туда, записав кавер-версию на «Двери Тамерлана», а на самом конкурсе зачем-то играли песню «More Than Words» группы Extreme и, конечно, не победили. А кавер я сделал интересный: записал акустическую гитару, потом снял скрипку, флейту, все это переложил тоже на гитары, такой гитарный оркестр был – чтобы красиво, удалось даже подсвести все это. Отличные воспоминания. И вот Дима Фролов мне сообщает, что «Мельница» ищет гитариста.

Тогда у группы только-только вышел альбом «Дикие травы» и предполагался тур с его презентацией. Поэтому в основе прослушивания были песни с этого альбома – по-моему, была песня «Ветер», «Шелкопряд», неизбежно была «Королевна», потому что планировали, что гитарист будет играть и в проекте Хелависы тоже, а «Королевна» – исключительно гитарная вещь, где весь аккомпанемент держится на одной гитаре. Я сидел, готовился, мне прислали песни – я тогда работал в музыкальном магазине «Муздеталь» и прямо на работе учил партии.

Потом приехал на прослушивание – встретил меня у метро Леша Кожанов: «Ты, что ли, с Пингиной играешь? Ну, пойдем». Пришли на репетиционную базу, поиграли песни, сказали – ОК, жди теперь главных. И было второе прослушивание, куда пришли Наталья и звукорежиссер группы Алексей «Доктор» Аржанов, и вот уже, собственно, для них все было повторно сыграно. Мне показалось, что я Наташе не понравился тогда – она мне строго сказала: «Мы вам позвоним», и я подумал: ну все, понятно. Про «Королевну» Наташа заметила: «Песня должна быть очень ровная», и я понял – сливайте воду.

А потом мне позвонил Дима Фролов, который, получается, курировал мое прослушивание, – и сообщил радостную новость: я принят. И я сразу решил, что все – я увольняюсь из магазина, я теперь в классной группе. Я попал в группу в феврале, сразу был мой первый концерт, секретный «хелависник» в клубе «Б2», а уже в марте мы поехали в украинский тур, сразу четыре города, большие площадки. Ну и все завертелось…

ДОКТОР

Я заверил Сережу тогда, когда он немного сник после наташиных слов «Мы вам позвоним», отвел его в сторону и сказал: «Если она так тебе сказала – это значит, что ты принят».

Вишняков сделал еще один неожиданный для группы финт: он фактически раскрывал поклонникам всю творческую кухню группы: в социальных сетях он выдавал чрезвычайно подробные посты о записи альбомов – как настраиваются гитары, как подбираются микрофоны, как ищется звук. С одной стороны, для самого Сергея эти заметки были своеобразной рефлексией процесса записи: фиксация процесса, размышления по поводу того, что можно было улучшить, а что, напротив, вышло безупречно. А с другой стороны, это еще больше сплачивало группу и ее поклонников – теперь весь процесс рукотворной магии был виден как на ладони, а хороший рассказ о записи альбома (а Вишняков рассказывал об этом необычайно интересно – а главное, на удивление простым и понятным языком) читался похлеще иного детектива.

Ну и напоследок – еще несколько секретов о Сергее. Например, благодаря ему в райдере группы появилась шоколадка «Аленка» (молочная, без добавок), вот любит ее Сергей! А еще однажды прямо на глазах у автора этих строк за ним закрепилось одно прозвище.

…Так вышло, что я организовывал однажды концерт в честь Дня города Мончегорска (да-да, того самого, воспетого аж в «Дне выборов» «Квартета И»). Мончегорск – это небольшой городок в Заполярье, в полутора часах езды от Мурманска. День города там празднуют в сентябре – и в этот момент за Полярным кругом уже становится несколько холодновато: начинает дуть сильный ветер, и даже сопки от него не защищают. Так что сентябрь – это последний шанс в году устроить настоящий живой концерт на открытом воздухе.

Фотограф Яна Овчинникова

У «Мельницы» тогда как раз оформилась новая акустическая программа – «36 и 6», о которой мы уже упоминали, той самой, названной в честь количества струн арфы и гитары: Хелависа и Сергей вместе, на одной сцене. Так что в выборе артистов я практически не сомневался: вечером почти весь город собрался на главной площади на концерт – живые концерты проходили в Мончегорске нечасто, в основном приезжали поп-артисты, работавшие или под «минус», или «под плюс». А тут – Хелависа со всеми «мельничными» хитами, ну как такое пропустить!

Ветер задул минут через пятнадцать после начала выступления. На холоде расстраивалась арфа, музыканты замерзали, но держались стойко – и отработали по полной, не сократив выступление ни на одну песню. Только потом, сидя в теплой гримерке, замерзший Вишняков отогревался горячим чаем – руки просто заледенели, и именно тогда Наташа и произнесла сакраментальную фразу, замешанную на метафоре из «Игры престолов»: «Зато теперь мы знаем, что Короля Ночи зовут Сергей».

И знаете, по-моему, Вишняков против такой метафоры совершенно не возражает!

Фотограф Яна Овчинникова