Текст книги "Мельница. Авторизованная биография группы"

Драконы

В книге о главной фолк-группе драконы, как часть фолкового, фэнтезийного мира, должны были появиться в обязательном порядке. Существа эти проникли, естественно, и в творчество – уже на «Дороге сна», первом официальном альбоме группы, возникла песня «Змей» на стихи Николая Гумилева, а полноценный «Дракон» прилетел уже на «Зове крови». Там же рядом с ним соседствовал и Полоз и его Невеста из одноименной песни – архетипический змей из европейских и уральских сказов. Помните знаменитого Великого Полоза Бажова?

«Мельничные» драконы и змеи – существа мудрые, не злобные, но хтонические: жили они на этом свете явно до появления человека, да и переживут его с высокой долей вероятности, так как сами они – плоть от плоти стихии, земля, ветер, вода и огонь. И логика у них, а значит и поступки – тоже не совсем человеческие, так что подходить к ним с обыденной меркой совершенно не следует. Как тут не процитировать Бажова с его Полозом, который все ведает, да и по справедливости всем воздает!

«Это есть Великий Полоз. Все золото в его власти. Где он пройдет – туда оно и подбежит. А ходить он может и по земле и под землей, как ему надо, и места может окружить, сколько хочет. Оттого вот и бывает – найдут, например, люди хорошую жилку, и случится у них какой обман, либо драка, а то и смертоубийство, и жилка потеряется. Это, значит, Полоз побывал тут и отвел золото. А то вот еще… Найдут старатели хорошее, россыпное золото, ну и питаются. А контора вдруг объявит – уходите, мол, за казну это место берем, сами добывать будем. Навезут машин, народу нагонят, а золота-то и нету. И вглубь бьют, и во все стороны лезут – нету, будто вовсе не бывало. Это Полоз окружил все то место да пролежал так-то ночку, золото и стянулось все по его-то кольцу. Попробуй найти, где он лежал.

Не любит, вишь, он, чтобы около золота обман да мошенство были, а пуще того, чтобы один человек другого утеснял. Ну, а если для себя стараются, тем ничего, поможет еще когда…»

Кстати, о «Невесте Полоза» – с ней связана и одна похожая на мистическую история, потому что песня эта появилась практически моментально, пришла такой, какая есть, сразу.

ФРОЛОВ

«Невеста Полоза» – одна из сильнейших песен в альбоме «Зов крови». Мы ее собрали за одну репетицию, прям перед записью пластинке. Песня сразу получилась, не было каких-то поисков. Просто – «полилась сама». И я до сих пор играю ее так, как записал на альбоме.

Впрочем, прилетали в жизнь Хелависы и другие драконы, главная из которых – царица драконов, всецветная драконица Такхизис, главная антигероиня цикла «Сага о Копье» Маргарет Уэйс и Трейси Хикмена, культовой серии книг для всякого любителя фэнтези. Легкое, но драматичное повествование, которое вытекло из игровой партии в Dungeons & Dragons (для наших юных читателей поясню: это та самая настольная игра, в которую играют главные герои сериала «Очень странные дела», игра, и по сей день остающаяся безмерно культовой), обросло уже собственным фэндомом.

Неудивительно, что один из поклонников цикла, композитор Антон Круглов, решил написать мюзикл «Последнее испытание», основанный на ключевом сюжете всей саги – истории мага Рейстлина, который разрывается между чувством и долгом, между светом и тьмой, между знанием и любовью. И главным искусителем Рейстлина становится именно Такхизис, партию которой Антон предложил исполнить Наталье.

ХЕЛАВИСА

Книжки я, конечно, читала – но без дрожи. Они очень детские. Вся эта фэнтезятина, эпигонство, по большому счету ничего особо оригинального в этом цикле нет. Но как материал для последующих фантазий, в том числе и музыкальных, он вполне подходит.

А с Антоном мне было очень кайфово работать, он въедливый продюсер. А я вообще люблю работать с продюсером, с наставником, с человеком по другую сторону экрана, причем не с таким, который: «Ой-ой-ой, все, ты отлично все спела, спасибо», а с тем, кто меня отслеживает. Потому что я сама себя отслеживаю как-то, но другой же человек меня видит абсолютно иначе. И мне нравится работать именно с въедливым, с заботливым занудой. С человеком, который в другой стране сидит за пультом и говорит: «Давай вот тут ты подтянешь ноту, добавишь вот такой эмоции, а тут немножко профорсируешь». И я говорю: «Вас понял» – и иду делать так, как он сказал. И я помню, как пришла потом уже к Антону на студию и зашла в вокальную комнату записывать гостевой трек для «Эпидемии», а он сказал ребятам: «Просто расслабьтесь. Сейчас она будет делать треки один лучше другого». Потому что они со мной пока еще не работали, а он-то знает: «Сейчас она встала в позицию, она уже все поняла. И сейчас вам все споет».

«Последнее испытание» получило еще и сценическое воплощение и периодически идет с успехом на театральных подмостках Москвы и Петербурга, но Наталья в этом проекте участия более не принимает – «быть Такхизис» куда интересней в студии, нежели на сцене. Как говорит сама Хелависа: «Ну, выходить в дурацком – зачем мне это?»

Впрочем, драконья тема активно продолжается и по сей день: уже на «Люциферазе» состоялось повторное пришествие «Дракона» – на этот раз уже в акустическом воплощении, а также появилось еще одно фэнтезийное пресмыкающееся, «Саламандра», которая из сольного творчества прямо перекочевала и в концертную программу «Мельницы», где пребывает до сих пор. Так что – никуда от драконьего семейства не деться: таковы непоколебимые законы жанра.

Евдокимов

Иван Евдокимов оказался весьма важным человеком для «Мельницы». После первых двух альбомов, записанных, можно сказать, очень любительски, совершенно не на том уровне, как хотелось бы, да и не самым стабильным составом, группа вдруг подошла к абсолютно новой для себя черте.

Напрашивается довольно смелое сравнение: у Pink Floyd существовало несколько творческих периодов – правда, основанных на том, кто из музыкантов лидерствовал в коллективе в тот или иной момент: можно выделить ранний период главенства Сида Барретта, затем – долгий и плодотворный период Роджера Уотерса, и финальный – помпезный, но одновременно нарочито спокойный период лидерства Дэвида Гилмора. Так и у «Мельницы» есть несколько творческих периодов (на данный момент – тоже три), которые связаны, прежде всего, со стилистическим развитием и профессиональным ростом группы.

Два первых альбома («Дорога сна» и «Перевал») – это становление «Мельницы», фиксация наработанного ранее материала, эксперименты с составом. Но на «Зове крови» уже фактически появляется то, что можно назвать саунд-продюсирование: вдумчивая работа со звучанием группы, эксперименты с записью и аранжировками. И происходит это во многом благодаря звукорежиссеру Ивану Евдокимову (с которым Хелависа будет работать, как мы помним, и над «Новым ботинками»). И именно на этом альбоме формируется основной состав группы, собирается сердце «Мельницы» – ее ритм-секция в лице Дмитрия Фролова и Алексея Кожанова, которые играют и сегодня, в новый, третий, по-настоящему рок-н-ролльный период группы. Здесь же, на «Зове крови», появляются и Сергей Заславский, и Алексей Орлов – музыканты, которые много лет проведут в группе и много сделают для ее развития.

Новый состав – и новый подход к записи, фактически полноформатная запись, сделанная по всем законам продюсинга. Во всяком случае, такого, каким он был в Москве 2006 года.

ХЕЛАВИСА

Ваня Евдокимов появился еще во времена записи «Дороги сна». Мы записали этот альбом в студии Гнесинки вместе с Аней Кондаковой. А потом, когда наш тогдашний менеджер Алексей Переверзев отнес этот материал на лейбл CD-Land, то им материал понравился, и они попросили его пересвести. И Ваня Евдокимов рисовал ручками все, что там было, но в итоге получился действительно достойный альбом.

Собственно, когда с приходом новых музыкантов сложился новый состав, и возник новый материал – его и стали записывать вместе с Иваном Евдокимовым: его вкусу группа доверяла. Хотя работать с Иваном сперва было не слишком просто.

САПКОВ

На «Зове крови» появилась музыкальная цельность. Прежде всего потому, что музыканты были другие – на первых двух альбомах было сборище, а на третьем оказался музыкально цельный коллектив, где музыканты взаимодействовали и друг друга понимали. Тоже профессионалы, но профессионалы вместе. А второе – продюсирование этого альбома тоже было другое, и большое спасибо надо сказать Ване Евдокимову. Изначально его подписывали как звукорежиссера, но он стал отчасти и продюсером альбома, хотя мы этого не писали в credits альбома, а он и не требовал. Он занимался и манерой игры – помню, я тогда сам писался, и он мне говорил: «Нет, погоди, не играй вот так, это не очень, лучше играй вот так». И когда я потом слушал, то понимал, что он прав. Это – первая такая работа, где есть 3 составляющих: и профессиональные музыканты, и то, что они вместе, а не каждый играет свою отдельную партию, и то, что было цельное профессиональное продюсирование благодаря Ване, в том числе и саунд-продюсирование.

Фотограф Константин Мошков

ХЕЛАВИСА

Естественно, мы все учились. Мы учились работать с микрофоном, мы учились работать с датчиками, мы учились, как вообще себя вести в студии. И в этом плане я, конечно, очень благодарна Ване Евдокимову, который действительно с нами возился как с младенцами. Он очень добрый, он очень хороший, он, кстати, очень воцерковленный и православный. И мы у него учились, как экономить время, как подходить к микрофону и не плеваться в него, как приходить в студию подготовленным, а не так: «Ой, я тут придумал еще одну партию, можно я вот тут так сыграю».

Евдокимов писал и продюсировал, потому что у него было некое видение в голове, вот как оно будет звучать. Именно поэтому я считаю альбом «Зов крови» много лучше, чем «Дикие травы». Несмотря на материал, именно просто по саунду.

КОЖАНОВ

Большой важный связующий момент и цемент – это звукорежиссер Ваня Евдокимов. При всем своем первоначальном скептицизме – когда мы пришли на студию во Дворец молодежи, он с нами разговаривал немного по-звездному: я, мол, тут «Моральный кодекс» записывал, а по вам видно – вы и играть-то не умеете. Что, кстати, было правдой – мы играть тогда не очень умели. Но, несмотря на это, он все записал и стал еще одним членом группы, потому что вносил важные изменения – менял где-то скорость, где-то звуки добавлял. Например, он «раздул» мои флажолеты на вступлении к песне «Зов крови». Изначально это была просто музыкальная идея, я уже все партии отписал, но говорю: вот я тут хочу флажолетами сыграть. И Евдокимов говорит: давай, дорожки в компьютере есть. И я потом услышал – он просто тортик из моей идеи сделал.

Работа тогда у нас происходила как в фильме Годара о The Rolling Stones: люди сидят, медитируют, играют вместе. В итоге – они эту музыку нарабатывают часами, они могут 586 дублей записать, а только 587-й получится. И будет как у Кита Ричардса – сидел, 23 часа работал, потом вырубался на 40 минут, после этого – просыпался, брал гитару и записывал свой трек. Сходу и так, как было надо. И у нас в тот момент был подобный род работы: много репетировали, много наигрывали – коллективное, спонтанное творчество было.

До сих пор слушаю «Зов крови» – он не звучит как хорошо сыгранная рок-группа, но звучит «жирненько» в плане саунда. И это – благодаря ваниной работе.

Также Иван фантастически потрудился, когда было принято решение переиздать первые четыре альбома «Мельницы». Подарочный бокс-сет получил название «Знак четырех», а Иван снова оказался за звукорежиссерским пультом, потому как было решено пересвести и перемастерить все альбомы.

ХЕЛАВИСА

Для «Знака четырех» мы все пересвели с одной простой целью – чтобы ровно звучало. Альбомы записывались в разных условиях, на разных студиях, да и опыта у нас было, мягко говоря, по-разному – как и у музыкантов, так и у аранжировщиков. У четырех альбомов была слишком большая разница в панораме, да и вообще в звуке. И вот Ваня сел за пульт и все это пересводил – естественно, под нашим чутким руководством, но это была его стезя, и он трудился.

Последняя на данный момент совместная работа Ивана с «мельничной» семьей – это альбом «Новые ботинки» (о котором у нас была отдельная главка): там Иван не только сыграл на клавишах, но и снова выступил в роли звукорежиссера и саунд-продюсера. Просто потому, что лучше него никто не запишет акустическую музыку.

ХЕЛАВИСА

Я очень люблю работать с Иваном, особенно на акустических проектах. Он удивительный – умеет сделать какой-то невероятно вкусный объемный драйвовый звук, то есть вроде бы драм-н-бейс, но без драм-н-бейса. Так что если записывать волынку, арфу и многосоставную перкуссию – это к Ване, он точно знает, как это сделать. Ну и по-человечески с ним очень здорово работать, он, с одной стороны, постоянно болтает, а с другой – болтает всегда по делу, при этом он помогает артисту расслабиться и сосредоточиться в студии. Я видела это на примере Ани Дубинской, которая до этого вообще в студии не работала, а на пластинке записала бэки – это целиком заслуга Ивана.

Вот видите – чистая магия! Сами убедитесь: просто поставьте запись!

Фотограф Сергей Луканкин

Европа

Европа – как архетип, как точка сборки различных культур для «Мельницы» чрезвычайно важна. И дело не в том, что у руля группы стоит профессиональный филолог, да еще и кандидат наук. Дело в творческом диалоге, который возникает между «Мельницей» как частью российской музыкальной культуры – и всем остальным миром.

Для «Мельницы» этот диалог становится системообразующим: потому что один из признаков настоящего таланта состоит еще и в том, чтобы не замыкаться в рамках одной культуры, а удерживать видение «большого мира». Иначе – и с рок-музыкой это особенно опасно – есть риск так навсегда и задержаться в персональном крохотном мирке. Иными словами, не двинуться дальше субкультуры, играя исключительно для своей – пусть и проверенной, но и комплиментарной – публики.

При этом сами музыканты прекрасно понимают разницу между российской песенной традицией (в том числе и современной) – и европейской (и даже американской).

ХЕЛАВИСА

Что было у нас? У нас были барды, явление совершенно самобытное, но из бардов вышел блатной шансон, а потом – и псевдонародная музыка в пластиковых кокошниках на «отчетных концертах» в Кремлевском дворце съездов. И все это привело к невероятной путанице в терминах – говорят «этно», «фолк», «народная музыка», есть на западе еще такой термин «traditional» – и это все разные вещи на самом-то деле, просто стилистически разные! В Европе и в Америке можно, как Эми Макдональд, быть чистым фолк-музыкантом, выступать в родном Глазго в пабе с гитарой, а потом выпустить стопроцентно хитовейшую пластинку. И эта песня будет годами звучать из всех радиоэфиров по всему миру. У нас такое, как мне кажется, не очень возможно.

И здесь у меня есть некоторое авторское допущение, более того – предположение: похоже, я чувствую тот вектор, по которому творчески готова двигаться «Мельница». Как когда-то они вышли из любительских записей на настоящий полноценный продюсинг, так потом перешли от стороннего продюсирования к собственной, авторской системе, так и следующим шагом должен стать выход на международный продюсерский уровень. Хотя бы потому, что «Мельница» уже говорит с зарубежными мастерами на одном музыкальном языке – они профессионалы очень высокого уровня, и теперь им нужны достойные мировые визави.

И я рад, что музыканты меня поддерживают в этой идее, кстати говоря. Так что то, что «Мельница» вполне может оказаться в одной из европейских студий и записать там пластинку – это скорее вопрос времени, а не только (и не столько) фантазий и автора, и героев.

ХЕЛАВИСА

На самом деле история о том, что можно когда-нибудь встретить заморского продюсера, «сидела» у меня в голове довольно давно, в самом начале пути. Я тогда была очень наивная, я думала, что со мной что-нибудь случится, я в очередной раз перееду в Лондон и наткнусь на какого-нибудь очень крутого продюсера прямо на улице или в клубе, и все завертится… Но оно все вышло по-другому. Что не исключает работы с зарубежным продюсером прямо сейчас, когда мы к этому готовы. Не уверена, что в конце 90-х мы вообще были к чему-либо готовы, тем более – к работе с зарубежным продюсером.

ВИШНЯКОВ

Я бы очень хотел, чтобы мы поработали с продюсером. Даже не знаю, кого из России я бы видел на месте продюсера «Мельницы». А так – Рик Рубин и Боб Рок, можно двоих сразу. А может быть – и Джефф Линн. Я смотрел фильм про полтора года из жизни Metallica, про работу над «Черным альбомом», и впечатлился, как Боб Рок из них все это доставал. И из Хэтфилда, который спел «Unforgiven» так, как никогда не пел, своим чистым голосом, настоящим, и из Хэмметта, который сыграл свое самое любимое соло в этой же песне, и так далее.

Поскольку сейчас мы стали больше владеть ситуацией, в том числе и финансовой; когда мы сами стали понимать, что можем себе позволить, а что нет, вопрос работы со сторонним зарубежным продюсером может быть реализован. Раньше мы все-таки работали не по указке, но под зависимостью от лейбла. А сейчас – мы сами себе хозяева, и я думаю, что да, мы вполне готовы к такому шагу. Надо просто собраться и сделать.

Жизнь

Жизнь внутри группы – вещь, которая наиболее интересует некоторых фанатов: а ну, как оно там устроено? И порой кажется, что идеальная группа – это как The Beatles в фильме «Help!»: все живут в одном доме, спят в соседних кроватях, постоянно то дурачатся, то сочиняют музыку, то репетируют, то едут на гастроли.

И в процессе жизни возникает неотвратимый процесс творчества, который неостановим и который тоже отражает то, что происходит вокруг: музыкант и автор не находятся в вакууме, они так или иначе связаны с тем, что нас окружает.

ХЕЛАВИСА

В первую очередь я верю, что то, что мы делаем, наши песни, наш труд – оно создается для вечности. Пусть это прозвучит немного пафосно, но наше ремесло – это Вечность. Я считаю, что в любом случае то, что после нас останется, наши песни, мы делаем это ради того, чтобы оно сохранилось.

И насколько оно вдохновляется сиюминутными элементами культурного контекста, это каждый артист решает для себя сам. И это нормально. Возьмем, например, Владимира Владимировича Маяковского и его гениальную поэму «Облако в штанах» – ну, она же вневременная совершенно, она никак не привязана к моменту. И есть его агитационные штучки, пропагандистские, даже рекламные – и все это ничуть не менее талантливо. И все это – часть единого культурного контекста. И это – абсолютно нормально, абсолютно приемлемо во все времена и во всех культурах.

Мы в принципе далеки от любых манифестов, политических дрязг и программных заявлений. Мы просто играем для людей, которые пришли нас слушать. А что касается вдохновения, каких-то сиюминутных моментов, это уже устройство каждого артиста, насколько он воспринимает то, что происходит вокруг, то, что потом попадает в новости, или то, что произошло лично с ним и касается его одного. И ты не знаешь, что именно у тебя в голове перевернется, что переварится и что именно ты извлечешь из более тонких слоев ноосферы, то, что потом станет песней – и главное, ты не знаешь, какой именно песней.

Бывает, что вдохновение работает очень кривыми путями, которые не поддаются вообще никакой логике и анализу. Например, может быть так, что когда-то ты заметил что-то краем глаза, и это воспоминание, эта ассоциация где-то у тебя лежит на задворках подсознания, а потом вдруг к ней начинают добавляться все новые и новые песчинки, соринки, крошки… И в итоге они слипаются – и из этого образуется прекрасный кристалл, как кварц.

А что касается жизни и быта, то на деле все еще сложнее: у каждого из музыкантов есть своя жизнь – и личная, и творческая, каждый – отдельная личность. Хотя существует и быт – и быт этот достаточно суровый, нежели просто жизнь в одном доме. Концертный быт – штука сложная, требующая максимальной корректности по отношению друг к другу и создания комфортной атмосферы – ведь если кто-то не выспится, будет уставший или раздраженный, то это отразится прежде всего на концерте, а допустить этого никак нельзя.

Фотограф Валентин Монастрыский

Так что, находясь вместе – будь то период работы над новым материалом, или репетиции, или гастроли, – группа должна быть своеобразной семьей. Где нет ничего, кроме доверия и взаимовыручки. И у «Мельницы» это именно так: это не просто «кулак профессионалов» – это еще и понимание характеров, умение идти на уступки и постоянно поддерживать друг друга. Собственно, как в настоящей семье: любим, притираемся, живем.

АЛЕВТИНА

Я была в группе недолго, зато попала в нее в самый момент становления «настоящего» состава. Ну, то есть группа переходила из стана любительских групп в профессиональные. И в этот момент, когда собирался новый состав, нужно было сплотиться, стать единым целым – фактически стать семьей. Потому что надо было многое преодолеть, перестать звучать как «жопкин хор», стать действительно сыгранным коллективом. А это возможно только тогда, когда между всеми участниками группы есть взаимопонимание и нет никаких «подводных камней». И мне кажется, что это ощущение присутствует в группе до сих пор.

ФРОЛОВ

Хочется верить, что да, мы – семья. В группе – сильные и яркие личности, которые между собой тесно переплелись, нашли общий язык – и это главное.

КОЖАНОВ

Даже когда музыкант уходит, он для нас остается «Мельница family» – как были King Crimson Family, Japan Family – здесь то же самое. Это, кстати, касается и сольных работ, которые есть у Наташи, которые есть у каждого из нас. Сольник сольником, но все равно это работает на общее информационное пространство, на тех, кто придет на концерт. А люди, которые не особо разбираются, которые что-то там услышали в Интернете: «Как вас там, "Хелависта" или "Метелица"?», – многие из тех, кто впервые пришел на концерт, я не говорю о наших преданных поклонниках, я о «неофитах», они и название толком выговаривать не могут, для них это все одно. И это хорошо.

Фотограф Константин Мошков