Текст книги "Мельница. Авторизованная биография группы"

Зимородок

Тотемная птичка Хелависы. И не зря: в системе стихийных знаков и символов у зимородка (или «короля-рыбака», как его называют в Англии) особое место. Птичка эта – маленькая, но невыразимо прекрасная – существует аж в трех стихиях: земной, водной и воздушной. В воде зимородок добывает пищу, в воздухе он, собственно, летает, а в земле роет норки и выводит птенцов. Особая птичка, уникальная.

Когда-то знаменитый зоолог Ян Линдблад упорно ставил в своих работах в кавычки официальное наименование птички «обыкновенный зимородок». Ну какой же, в самом деле, он обыкновенный! Совсем необыкновенный! Просто невероятный, уникальный, безмерно красивый маленький крылатый шарик гармонии.

Как крохотный сапфир – он стремительно падает в воду, чтобы схватить мелкую рыбешку: кажется, что промелькнула голубая молния, а это просто крохотная птичка добывает себе пропитание. Не зря эту птицу, одну из самых красивых в Европе, наделяли практически мистическими свойствами. Например, в Германии чучела зимородков хранили даже в церковных алтарях – считалось, что эта птичка приносит счастье, богатство, благополучие. Более того – даже ослепляет счастьем, как своим ярким оперением.

ХЕЛАВИСА

В школе у меня было прозвище «Зимородок» – я носила голубые перья в волосах. И когда пришло время в толкинистской тусовке обзавестись погоняловом, то я спрашиваю: «Ребята, как будет „Зимородок“ на каком-либо из эльфийских языков?» И одна из девочек сказала: «Это будет heledis». И она на самом деле ошиблась, потому что это должно быть «heledir», то есть «следящий». Она еще одну филологическую ошибку допустила, посчитав, что суффикс – dir мужской, и заменила его на – dis, потому что я девочка. А на самом деле там вообще другая этимология. Но вышло как вышло – получилось созвучие с Хелависой, на которую я оказалась похожа. (Об этом мы расскажем в соответствующей главке.)

И да, зимородок – одна из двух татуировок Хелависы. Он порхает на ее правой стопе. Хорошо, когда твои ноги крылаты. Хорошо, когда твой тотем – всегда с тобой.

Искусство

Музыка как искусство – вещь от «Мельницы» неотделимая. И связь с классическим искусством (речь не только о языке, не только о филологии и литературе – оно тоже в какой-то мере предопределено). Даже Изольда и Тристан, ставшие героями дилогии «Альхимейра», – это прямые наследники и мифологических Тристана и Изольды, и героев вагнеровской оперы. А причина этой культурной эрудиции и межкультурного проницания, как водится, кроется в детстве автора песен. Никуда нам не деться от детских впечатлений и того, как музыка – как классическое, высокое искусство – захватила и поглотила маленькую Наташу.

ХЕЛАВИСА

У меня два воспоминания о классической музыке из детства. Во-первых, это отдых с бабушкой и дедушкой в Паланге, где играл духовой оркестр. Мне это страшно нравилось – в городском парке. И я там всех литовских детей уговаривала танцевать под духовой оркестр. А с другой стороны, у меня было важное воспоминание, как по воскресеньям папа вставал раньше всех и ставил какой-нибудь классический винил и этим всех будил. Потому что у нас громадная виниловая коллекция с папой – всяческий Гилельс, Рихтер, Ойстрах, а когда он стал ездить за границу, то привозил HMV-шные пластинки. У нас есть родная «Рождественская оратория», у нас есть родная «Аида». Мы просыпались под классическую музыку, а дальше уже – были завтрак и манная каша. Но классическая музыка была раньше.

Мой папа вообще – большой ценитель и знаток классической музыки, и он меня приучал слушать ее и разбираться в ней. Помимо Гилельса и Рихтера, если кто-то помнит, была такая серия «Сокровищница мировой музыкальной культуры», огромная, в которой были десятки пластинок. Так вот, папа ее всю собрал! И мы с ним постоянно играли в «угадайку»: что-то звучит по радио, и я угадываю – русский композитор или зарубежный, какого периода, какой школы, и в итоге называю имя. Замечательная игра, очень развивает художественный слух.

Конечно же, мы все время ходили на концерты и спектакли, у нас были абонементы в консерваторию, и мы переслушали всего возможного Римского-Корсакова в Большом театре, которого давали много. Но когда кто-то приезжал на гастроли, то родители доставали билеты и мы шли слушать. Так что когда зарубежные театры давали спектакли в Москве на сцене Большого, то я тоже ходила с родителями, папа не пропускал ни единого важного выступления зарубежных оперных театров в Москве. Я очень хорошо помню, как Королевская Шведская Опера привозила «Лоэнгрина» – тогда в СССР, считай, вообще не пели, и это было колоссальное впечатление. Это сейчас в Мариинке идет все «Кольцо Нибелунга», можно посмотреть весь цикл – а тогда это было совершенно невиданное зрелище, Вагнер в Москве!

Мой папа занимался музыкой, он вообще большой фанат. Даже на отдыхе мы тоже все время куда-то ходили музыку слушать, например, каждый год мы ходили на органные концерты в Пицундский собор. Папа меня ко всему этому приучал.

Фотограф Яна Овчинникова

И, конечно, родители мне предложили: пойдем в музыкальную школу? – Ну, пойдем. И я поступила – по классу скрипки, после чего героически заболела вирусным гепатитом, и мне запретили заниматься музыкой примерно на два года. Но не на ту напали! После этого я сказала: если я уже как-то поступила, то надо как-то продолжать, тем более что я пою, я пою на весь белый свет, я ходила и все время что-то распевала. И мы пошли – и по второму разу уже поступили, уже по классу фортепиано, мне было 9 лет – и дальше, соответственно, я училась «перескоком», два раза по году, для того чтобы все это дело наверстать. Так что по первому образованию я пианист. Но любовь к классической музыке зародилась уже тогда – страсть и знание вот этого «большого искусства». Спасибо родителям, папе в первую очередь.

При этом «Мельница» уже застолбила место в рамках диалога с современным искусством. Рок-музыка вообще – жанр синтетический: в нем сочетаются звуки, литература, визуальная составляющая, целые наборы смыслов и знаков. Именно поэтому сегодня в глазах и поклонников, и своих «товарищей по цеху» «Мельница» занимает достойную и очень важную позицию в щироком спектре современных произведений – самых разных жанров.

ЛИШИНА

Я думаю, что некий язык – вот это сочетание текста и музыки, на котором говорят Наташа и ребята, – это близко к магическому реализму, мужской фантастике и фэнтези. Первыми мне в голову приходят Олди (псевдоним фантастов Дмитрий Громова и Олега Ладыженского, с которыми, кстати, Наталья знакома и дружит – прим. авт.), что-то типа их «Кабирского цикла». Но при этом, если мы возьмем какого-нибудь сказочника высокого уровня типа Рэя Брэдбери, это тоже – сюда же, в эту же тему. Все это, конечно, на уровне ощущения, сложно точно сформулировать, но с искусством нельзя по-другому: это не просто поэзия, это уже поэтика – как движение, как направление, как отдельный взгляд.

Кстати, о влиянии Олди: это Ольга подметила стопроцентно верно. Они с Натальей, я уверен, не сговаривались по этому поводу.

ХЕЛАВИСА

Я живу в каком-то собственном информационном пространстве; у меня существует, как я часто говорю, некий постоянный мыслефон, в котором события нашего реального мира изменяются до неузнаваемости, отражаются от стенок других миров и только тогда до меня полностью доходят. То есть я все это принимаю, воспринимаю, перерабатываю – и как-то по-особому воспроизвожу.

А еще я вижу сны, из которых зачастую переношу образы, слова и мелодии – и даже рассказываю о них друзьям. О, какие это сны, порой многосерийные, там такие невероятные штуки происходят, похлеще любого голливудского кино!

И я, как паук, сижу в центре этой смысловой паутины и ловлю колебания, приходящие с самых отдаленных ее концов. Это очень особые миры, я знаю их названия, я знаю способ перемещения между ними, я знаю других сновидцев, которые имеют туда доступ, и мы периодически обмениваемся информацией. В общем, написание песни – это практическая магия. И с этим связано то, что я не стремлюсь к идеальной форме стиха – нужно, чтобы было единственно верное звучание слов, чтобы была смена ритма там, где надо, чтобы слушатель сам не понял, с каким стуком сердца в резонанс попало у него вот это слово. Я клею витражи, вот и все. Есть у Олди такая повесть – «Витражи Патриархов» из цикла «Бездна Голодных глаз», вот стоит прочесть, сразу станет очень многое про меня понятно.

Кстати, диалог с Олди Наташа ведет и по сей день – в социальных сетях они активно друг друга комментируют, и видно, что это общение приносит невероятное удовольствие им обоим. Ну а по-другому и быть не может: общаются демиурги, творцы миров, им всегда есть о чем поговорить!

Но если рассуждать о собственных мирах Натальи, то они – далеко не производные от современной европейской культуры, они – ее собственное творение. Наталья вообще против того, чтобы «Мельницу» называли фолк-группой. Нет, они – куда больше, чем просто какая-то жанровая команда.

ХЕЛАВИСА

Наша музыка – это не фолк-музыка, мы куда больше имеем отношения к рок-культуре как таковой, а не к какому-то ее отдельному жанру. Что касается текстов, то тут, конечно, многое взято от русской поэзии, потому как я филолог, и это из меня вообще не вытравить.

Но мне действительно не нравится, когда на нас вешают ярлык «фолк-группа» или «кельтская группа», хотя, слава богу, в последнее время, после выпуска «Альхимейры», это, кажется прекратилось. А так – я замучалась объяснять, что в нашем легендариуме, в наших песнях нет никаких условно кельтских персонажей. Есть какие-то параллели, но эти параллели могут быть и с американской, и с европейской литературой, а не только с какими-то народными традициями.

Йейтс

Уильям Батлер Йейтс – один из главных (да что там, главный) ирландский поэтов ХХ века, лауреат Нобелевской премии и просто гений. Человек энциклопедических знаний и невероятного духа, он открыл первый национальный ирландский театр, писал для него пьесы (причем сочинял их под воздействием драматургии японского театра но). Для своей семьи Йейтс возвел знаменитую «Башню» – невероятное архитектурное творение, перестроенную усадьбу с нормандскими сторожевыми укреплениями. Здесь, в башне, Йейтс перелистывал старинные оккультные фолианты, сочинял стихи и писал свою самую таинственную книгу – «Видение», в которой связывал развитие человеческого духа с фазами Луны.

ХЕЛАВИСА

Свои первые песни – самостоятельные песни – я писала на стихи Толкина, Бернса и Йейтса – такой отличный набор для будущего филолога. Потому что в те годы папа поехал в Шотландию работать, и мне было чрезвычайно интересно, что вообще там как. И оно очень как-то круто легло, и мы стали туда ездить, и я увидела, что вот оно: вересковый мед, горы, парусники. Все как в стихах.

Неудивительно, что творчество Йейтса повлияло на Наталью и «Мельницу», песни на его стихи – «Под луной» в вольном переводе самой Хелависы и «Увядание листьев» в переводе Григория Кружкова появятся еще в сольном альбоме «Леопард в городе». А еще два стихотворения Йейтса оказались положены на музыку и изданы на EP «Радость моя» (про эту пластинку будет отдельная главка) – удивительной записи, последовавшей вслед за «Ангелофренией» и ставшей своеобразным творческим переходом к новому витку развития группы – дуплету «Алхимия» и «Химера».

В пластинку вошли песни на стихи Йейтса «Призрачные кони» и «Неукротимое племя». И появились они там в качестве песен далеко не случайно. Их судьбу предопределила вовсе не группа, а… сам поэт.

ХЕЛАВИСА

Сам Йейтс писал достаточно много стихов, которые он предполагал как песни. У него даже есть сборник, который так и называется – «Стихи, предположительно для песен». Поэтому я подумала – а почему бы и нет? И переводы Григория Кружкова тоже очень музыкальны, хорошо поются и ритмически ложатся на музыку.

При этом и записаны эти две песни были тоже неожиданно – в «Призрачных конях» появились лупы, а в бридж ворвалась мощная гитарная партия.

ХЕЛАВИСА

Этот прогрессив-переход в середине «Призрачных коней» – моя придумка. Я иногда сама себя удивляю собственными композиторскими идеями. Вот и тут: по ходу аранжировки у меня сложилась вся драматургия песни, с арфовыми «ответами», с перекличкой инструментов, а потом я придумала бридж. И он идеально лег в общую аранжировку. А «Неукротимое племя» мы вообще писали вживую, а-ля «More Than Words» Extreme – когда песня вроде бы и баллладная, но в ней есть развитие, живое движение. Мы расселись в студии, в разных углах, загородились щитами – и, видя и слыша друг друга, записали все дубля за три. Наложение здесь ровно одно – флейта. Все остальное сыграно вживую, одновременно и записано цельным дублем.

Так что фаза Луны на этот раз точно совпала: две песни на стихи Йейтса идеально легли в концепцию макси-сингла и стали двигателем и поводом для новых звуковых экспериментов. Ну а остальное мы знаем – случилась музыкальная «Алхимия», и откуда-то из оккультных миров явилась самая настоящая «Химера»…

Ну, а к теме Йейтса Наталья еще собирается вернуться – и вполне возможно, что не в самом далеком будущем.

ХЕЛАВИСА

У меня лежит некоторый вполне определенный материал, который я когда-то давным-давно писала на стихи Толкина и Йейтса. И в любом случае мы в какой-то момент можем к нему вернуться. Это должна быть такая акустическая история, уже Миша Смирнов согласился в ней участвовать со своим аккордеоном, и есть мысли по поводу других приглашенных музыкантов… Но это пока – дело будущего. Сейчас нам более интересно написать новый материал. А к Йейтсу всегда можно будет вернуться, и я уверена, что это однажды случится.

Вот и посмотрим, как оно будет на деле, а главное – когда: Хелависа никогда ничего не говорит просто так. Иными словами, будьте уверены – время Йейтса еще настанет. И, возможно, не раз.

Каргин

Дмитрий Каргин на данный момент – самый «молодой» участник группы (просто по времени появления в коллективе). Но вместе с тем Дмитрий – фантастический профессионал: академический музыкант, даже не предполагавший связать свою жизнь с рок-музыкой – он совершенно неожиданно и для самого себя, и для остальных стал сперва сессионным, а затем и штатным флейтистом «Мельницы».

КАРГИН

Я жил, когда только приехал в Москву учиться, в Гнесинском общежитии, тусовался там с музыкантами, набирался знакомств. Потом я оттуда уехал, женился – но в какой-то момент от хорошего знакомого, композитора, узнал, что группа «Мельница» ищет флейтиста в концертный тур. Их предыдущий музыкант Сергей Заславский не смог поехать – и нужна была замена. И вот так через пятые руки информация дошла до меня. И я, конечно, согласился – правда, долго думал: все-таки рок-музыку я до этого никогда не играл. Но тут жена помогла, сказала: «Поезжай, кто знает, во что это перерастет», – и я решил согласиться, сидел учил все партии. Съездил на три концерта, потом на пять. Это была весна 2013 года – и, соответственно, уже в июне поступило предложение сотрудничать на постоянной основе, что я понравился как легионер, а Сергей Заславский как раз собирался уходить. Как говорит сам Сергей в некоторых интервью на фразу «Вы нашли себе преемника»: «Нет, я не находил себе преемника, получилось так, как получилось».

ФРОЛОВ

У нас был не слишком стабильный период в плане концертов – то много работы, то не очень, и Сергей Заславский нашел себе немузыкальную работу и не всегда мог с нами ездить. И появилась замена в лице Димы Каргина, который – в хорошем смысле! – человек-машина. Стабильный – и все тут. Стопроцентно, без вопросов, в любом состоянии – с листа, не с листа – машина.

ЗАСЛАВСКИЙ

Я ушел просто потому, что мне стало скучно играть новый материал, у меня как бы пропал интерес к тому типу творчества, куда группа направлялась. Я все-таки фолк-музыкант, а группа хотела играть рок. А мне в этом направлении двигаться не особо хотелось, вот я и ушел. А Дима Каргин, который сейчас играет в «Мельнице», на мой взгляд, идеально вписался в коллектив. Играет он грамотно, четко все, у него очень хороший звук. К нему никаких вопросов. Да и вообще ко всем к ним никаких вопросов, Я после концерта зашел к ним за кулисы и сказал, что очень вслушивался и выискивал какие-нибудь проколы, какие-нибудь проблемы и не нашел ни-че-го. Вообще ничего – не придраться, при том что я многие песни знаю «изнутри», с точки зрения их аранжировки и внутренней сыгранности.

КОЖАНОВ

Дима Каргин не такой, как Заславский, – он совсем другого плана музыкант, он шикарный академический профессионал. Он до последней запятой будет репетировать, включая свое соло, которое замечательно звучит. А Серега Заславский был импровизатор, он играл дубль, и второй раз этот дубль не мог повторить. Каргин же будет записывать восемь дублей нота за нотой – и это будут одинаковые дубли, которые он придумал, выучил – и не собьется ни разу. Для нынешнего состояния «Мельницы», для нынешних аранжировок это даже хорошо: мы в человеке уверены, что он нигде не вывалится, спокойны и за аранжировки, и за звучание группы на концертах.

Дмитрий попал в уже сложившуюся группу: в «Мельнице» существовала своя атмосфера, свой внутренний язык, свои правила – и человеку, который никогда до этого не играл в рок-группе, нужно было помочь влиться в этот новый ритм, в эти новые отношения. И здесь группа поступила как единый слаженный организм: Каргин занял свое место как равный, как неотъемлемый участник коллектива.

КАРГИН

У меня никогда не было опыта игры в группе, и так получилось, что я не прошел путь тех музыкантов, которые сперва играют в маленьких клубах в неизвестных группах, где мало зрителей, мало фанатов, и кто-то не доходит до крупных, а у меня сразу получилось, что я попал в крупную группу и этот период «обогнул». Но работа была, конечно, колоссальная.

Общение в группе весьма своеобразное, я такого раньше просто не видел. Я до этого общался только с классическими музыкантами, а у них другое мышление, другая манера общения, как говорится, «о другом разговоры». А тут разговаривают о другой музыке, о рок-н-ролле, которым я мало интересовался, именно историей рок-н-ролла, и, соответственно, мне поначалу было несколько сложновато, я многого не понимал. Нет, я, конечно, слушал рок – Metallica, Depeche Mode, естественно, про Jethro Tull я знал, потому как флейта там солирующий инструмент. Но слушал я рок-музыку мало. Просто я никогда не думал, что буду играть рок, я этого не предугадывал.

Фотограф Константин Мошков

Но тут в группе меня приняли – приняли очень тепло, меня поддерживали всячески. Да и на сцене между нами возникало взаимодействие – может, именно поэтому я и приглянулся.

А еще Дмитрий отошел от микрофона: если Сергей Заславский во многом был «статичным» флейтистом, «привязанным» к микрофону, то Дмитрий поставил себе на флейту радиомикрофон и теперь может спокойно двигаться по всей сцене и участвовать в общей динамике, в том «спектакле», который устраивают все музыканты. Ну а кроме того – теперь в любом концерте, помимо традиционного соло на барабанах, исполняемого Дмитрием Фроловым, есть и соло на флейте, которое играет Каргин.

КАРГИН

Мне всегда хотелось двигаться. Я смотрел на Сережу Вишнякова – вот он ходит по сцене, дает запилы, и я решил делать то же самое. А всего-то надо – отдельный микрофон на флейту, и все! И теперь я могу ходить по сцене, взаимодействовать с музыкантами, со зрителями, выйти на передний план, покачать головой в такт со всеми. Мне казалось, что это будет классно – и теперь это играет, делает шоу. А еще я ввел такое понятие, как флейтовое соло – до меня делали барабанное соло, и я подумал: а почему флейта тоже не может сыграть сольный номер? Спросил – можно? Мне сказали – давай, играй. Я сыграл – и людям нравится. Так и играем до сих пор, на каждом концерте.

ОВЧИННИКОВА

То, что сейчас делает Дима Каргин, это потрясающе, это мой фаворит, великолепный талантливый музыкант, он академист и вызывает у меня глубочайшее уважение. Потому что это – невероятный профессионализм, с которым он шпилит на этих своих духовых всех примочках, возможных и невозможных. Я до Димы сольных духовых номеров у группы не помню, по крайней мере, за то время, что я в тесном контакте с группой. Это вообще чудесно. Появился новый музыкант, и он привнес что-то свое.

Фотограф Константин Мошков