Текст книги "Ракета без туалета"

Постепенно мое физическое и психологическое состояние стало входить в норму. Алкоголь перестал быть проблемой, став, как и положено, атрибутом праздников и тому подобных мероприятий. Я более-менее разложил по полочкам весь хлам, который накопился в голове за последний период жизни, грусть-тоска по былым лихим временам понемногу выветрилась, и будущее, ещё пока не особо понятное, теперь, по крайней мере, перестало казаться долгой, тоскливой и неизбежной прогулкой к обнесённому оградкой квадратику земли на кладбище.

Я постепенно начинал находить плюсы в своём новом положении. Мир лишился многих прекрасных звуков, но он также лишился и многого того, что мне совсем не нравилось. Тупых разговоров в общественном транспорте. Случайных семейных разборок на улице, всегда почему-то производящих на меня сильное впечатление. Истеричных воплей злых измученных мамаш, кроющих матом своих детей – и плач этих же самых капризных детей-тиранов теперь проходили мимо меня. Мир вокруг стал безмолвным аквариумом, где люди-рыбы лишь разевали рты и пучили глаза, осыпая друг друга смыслами, для меня теперь совершенно необязательными.

Но были и моменты, которые мне откровенно нравились.

Например, хоккейная команда глухонемых, с которой я теперь играл, физически была неспособна изрыгать проклятия в адрес самых неуклюжих игроков (от чего я, далеко не самый лучший игрок, раньше изрядно уставал). Единственное, чем напарники могли выразить свои эмоции в игровом запале – это напряжённое сопение и острые колючие взгляды, практически незаметные из под запотевших визоров. Что довольно неплохо сочеталось с игрой, делая её ещё более напряжённой и собранной.

Не говоря уже о том, что на моей машине возле наклейки с хоккеистом теперь ещё красовался желтый значок инвалида – что само по себе уже было вызывающим сочетанием, пробуждающим в людях сложную смесь сострадания и уважения. Теперь парковать машину можно было на самых удобных местах возле торговых центров, помеченных соответствующим знаком. Причём с абсолютным на то правом – корочки, естественно, прилагались.

Все это были мелочи, потихоньку скрашивающие мои будни. Но главный вопрос —куда же приложить все усилия, раньше уходившие в музыку и гастроли, остался. Работать-то я мог бы много кем – но пока не торопился этого делать. Большая часть работы, которая предлагается человеку в современном мире – это тупой размен времени на деньги, сопровождающийся монотонным копошением в вещах и вопросах, совершенно тебе неблизких. Нужно было какое-то дело, которое я сам – а это главное – считал бы великим и серьёзным. Создание музыкальной группы – для кого-то, например, вообще какая-то ерунда, но для нас это было делом всей жизни, и это было главное. Теперь моя группа спокойно продолжала делать своё дело и без меня, а мне – надо было придумать что-то новое. Я пил воду, потихоньку учил детей всему, что умел сам (решив, что это в любом случае не повредит) и думал. А по вечерам копался в интернете, по инерции читая всевозможные статьи о воде.

Поразительно, сколько интересных вещей, если задуматься, находятся на поверхности – при этом оставаясь совершенно незамеченными людьми, погрязшими в своих бытовых проблемах и личных отношениях с себе подобными. Нашим бытовым проблемам и личным отношениям – от пятидесяти до двух тысяч лет максимум – а вода на планете миллионы лет. И мало кто знает, например, что, пока мы усердно загаживаем всё вокруг себя и встревоженно рассуждаем об экологической катастрофе, в самых глубоких местах мирового океана, прямо на разломах коры, откуда вырываются раскалённые пары сероводорода, вовсю кипит жизнь, которой будет не страшна ни температура в четыреста градусов, ни глобальное потепление, ни окончательно испарившийся озоновый слой. Какие-то совсем другие, пусть и жутковатые, на наш взгляд, рыбы покинут мировой океан, выберутся на заваленные обломками нашей цивилизации пляжи и начнут свой путь по суше. Чтобы ещё через несколько миллионов лет превратиться в совершенно непохожих на нас гуманоидов, которые будут сидеть в мареве и ядовитых газах за чашечкой какой-нибудь кислоты и рассуждать о… да о чём угодно, мне даже представить тяжело, что бы это могло быть. О чём-нибудь очень высоком. Об истории, например, или о том, что учёные до сих пор никак не могут найти во вселенной им подобных. Или, например, о той же воде. Которая, скорее всего, к тому времени станет на Земле редким и экзотическим элементом.

Но это нам увидеть это уже точно не суждено.

Вода, как оказалось, крайне загадочная субстанция, хоть и всю жизнь находится у нас прямо под носом и является вещью в высшей степени привычной. Некоторые учёные утверждают, что она имеет память и способна записывать информацию. Вода – единственное вещество в природе, при охлаждении расширяющееся и дающее колоссальное давление – до двух тысяч атмосфер. То есть, отдавая нам энергию, она предлагает ещё – на, забирай – но как высокотехнологично использовать её, мы пока не знаем. Вода, в конце концов, основа практически всей жизни на земле. В общем, чем больше я «погружался в воду», тем больше открывал для себя самых разнообразных интересных вещей.

Поэтому идея производить и продавать так называемую «лёгкую воду», которую я сам довольно давно употреблял в пищу, появилась как-то сама собой. На рынке почти не было подобных производств, и мы с небольшой группой единомышленников решили – а почему бы и не попробовать? С помощью технологии теплового насоса мы имели возможность получать экономичные тепло и холод, оставалось только разработать линию. Чем мы и занялись.

Признаться, на первых порах не всё было складно и гладко. Конструкции экспериментальных машин походили на произведения рук каких-то сумасшедших – перевитые трубками колбы для замораживания, краны для водоснабжения, какие-то фильтры… да и возиться в арендованном для этого подвале с кучей сантехнического барахла было не всегда приятно. Когда ты, грязный, весь облитый антифризом и чёрт-знает-чем-ещё, гаечным ключом прикручиваешь какую-нибудь совсем для этого не предназначенную штуковину к другой такой же, почувствовать, что жизнь пошла куда-то не туда, было очень легко. Мозг-предатель с садистким удовольствием тасовал колоду картинок из прошлой, лёгкой и прекрасной жизни – вот ты в ресторане перед саундчеком, вот стоишь на сцене с гитарой в лучах софитов… и многое, многое другое. Иногда хотелось бросить всё, рухнуть в лужу ярко-зелёного антифриза на полу и рыдать, разбавляя его горючими крокодильими слезами… но прошлого было не вернуть, да и жить ещё предстояло долго, надо было многое сделать – поэтому я крутил гайки, переделывая раз за разом наши охлаждающие чудовища.

Постепенно мы нашли подходящий способ очищать воду от дейтерия с помощью заморозки, сделали необходимые тесты, получили аккредитацию и запустили небольшую технологическую линию по производству лёгкой воды. А также параллельно начали делать чистый питьевой лёд. Зарегистрировали фирму, и маленький кораблик отправился в далекое плавание. Насколько далеко ему доведётся заплыть, тогда не знал никто из нас.

Наш бизнес понемногу развивался. Казалось бы, идея продавать лёд – это что-то близкое к продаже воздуха, но еще тридцать лет назад людям в советском союзе идея покупать питьевую воду тоже показалась бы абсурдом. Поэтому мы не унывали, сталкиваясь с неудачами и непониманием обывателя, но шли вперёд, решая возникающие проблемы и делая выводы из собственных ошибок.

Всё это происходило в далёком две тысячи четырнадцатом году. Геополитический конфликт в мире потихоньку набирал силу – великие державы пытались перетянуть нефтяное одеяло каждая на себя, не скупясь в средствах и методах на пути к достижению целей. В воздухе отчётливо запахло войной – и это был, скажу вам, не очень приятный запах. В обществе наметился раскол – почему-то люди в основной своей массе решили, что существует только два варианта позиции – ты либо «за», либо «против». Ты либо «за наших», либо «за ихних». Либо лижешь задницу тем, кто управляет нелепой конструкцией, именуемой страной, либо гневно, до белеющих костяшек сжимаешь кулаки и грозишь тем же самым горе-управленцам, пытающимся хоть как-то вырулить из ситуации, которая в целом в мире становилась всё хуже. Почему-то не рассматривая вариант, что можно просто жить вне идеи лизания чьих то задниц. Вообще не задумываясь об этих самых задницах.

Что бывает, когда желающих что-либо разрушить набирается критическая масса, мы уже видели. Причём неоднократно. Когда камнями и палками прогоняют одних отморозков, забравшихся слишком высоко – вылезают другие отморозки, сидевшие до этого слишком низко. И они тоже полезут туда наверх, это же понятно любому. Грязными лаптями растаптывая тех, кто был посередине. Тех, кто больше всего сидел в интернете и хорошим слогом возмущался по поводу тех или иных действий «рулевых», плохо понимая их мотивы и ситуацию, в которой они находятся. Да, испытывать восторг от торговой войны, когда исчезли многие товары и продукты, было бы глупо. Но лично мне совсем недавно пришлось расстаться со слухом и легкостью рок-н-рольной жизни – поэтому грустить из-за сыра или виски как-то не получалось. Нечем было грустить.

Да и бежать было решительно некуда – ни одна из стран не была земным раем, где собрались бы только «белые» и «пушистые» представители человечной расы. И не хотелось, на самом деле, никуда бежать. Хотелось жить в гармонии с собой, с окружающим миром и растить детей – такими, чтобы они, повзрослев, всё-таки сделали этот мир лучше, раз уж это не получилось у их родителей. Как бы банально это не звучало.

Воду, в конце концов, пьют все без исключения. И обезумевший патриот, в экстазе размахивающий флагом, и боец диванных войск, критикующий всё и вся из удобного икеевского кресла, и американец и россиянин – все на восемьдесят процентов, как ни крути, состоят из воды. Так почему бы не обратить внимание на то, то объединяет нас, а не разделяет?

Мировой океан продолжал омывать нагревающиеся взаимной неприязнью материки, парниковый эффект делал свое дело. Бороться, спорить, а уж тем более воевать – мне лично не хотелось совершенно. Хотелось созидать и творить. И мы старались делать это, в меру своих сил.

Некоторые из продуктов нашей компании были поистине странными. Протиевая вода и лёд были основными её продуктами, но мы никогда не чурались странных экспериментов. Погружаясь в предмет всё глубже, иногда совершенно с неожиданной стороны, мы узнавали порой очень забавные вещи.

Люди, оказывается, помимо всех прочих типов, делятся ещё на два – те, кто льют в день по сто литров воды и по семьсот. Суммарно это получается по четыреста литров на человека в среднем. Раньше я не мог понять – каким образом можно сливать семьсот литров воды? Потеряв слух, я понял – это делают люди, которые с помощью шумящей, убегающей в раковину воды просто прикрывают какие-то свои дела, которые не хотят делать достоянием окружающих. Вода просто превращается в шумовую завесу – ведь в ванной можно, например, поговорить с любовницей, посмотреть или послушать что-либо в одиночестве, просто шумно посидеть на горшке, в конце-то концов.

Тогда мы сделали совершенно странный продукт – небольшую аудиосистему, имитирующую с невероятной точностью лишь один звук – шум бегущей в никуда воды. Товар был побочным, даже, можно сказать, шуточным – но через некоторое время систему стали покупать, и она действительно работала – потребление воды в нашем жилом комплексе упало практически пропорционально количеству проданных устройств. Было очень жаль, что мне, музыканту в недалеком прошлом, не довелось отбирать сэмплы, которые встраивались в этот прибор. Но мои коллеги, судя по продажам, смогли справиться не хуже меня.

Также мы произвели кухонный прибор, за несколько минут создающий ледяные стаканы. Из них можно было сразу пить и тут же выбрасывать – а можно было покрошить в коктейльный лёд. Посуда, которую никто никогда не трогал руками – совершенно чистая, не накапливающаяся в раковине, да ещё и мгновенно охлаждающая напиток – к тому же ещё и появляющаяся прямо на твоих глазах, в футуристичного вида механизме, с прозрачным корпусом и хитросплетением трубок внутри. Побочное тепло уходило в кипячение воды – то есть прибор заменял ещё и чайник. Ерунда, скажете вы. Но новый товар пользовался стабильным спросом – и он даже немного подрастал.

Потом возникла идея сделать ещё и перегонный блок, встроив его на место нагревателя – чтобы можно было получать таким же образом чистый алкоголь из разного рода сусла. Аппарат получил рабочее название «Ледовуха – М». Когда стаканчики были готовы, аппарат высвистывал с помощью проходящего через медные трубки пара мелодию, сигнализирующую о готовности посуды. Пресетно на выбор мелодий было две – фрагмент «Боже, царя храни» или гимн Америки – люди легко выбирали ту, что им была ближе. Третьего варианта мы решили не делать.

Как то раз мы провели несколько очень весёлых вечеров, придумывая возможные рекламные слоганы, один другого безумнее – типа «Наступил медведь на ухо? – Не беда – есть „Ледовуха“!» или «Если в минибаре сухо – вот те, братец, „Ледовуха“!»

Я смеялся со всеми, но смеха друзей, увы, слышать не мог.

Зато я начал слышать в своей глухоте шум воды. То, что раньше казалось давящей, непроницаемой тишиной, теперь, со временем разделилось на кучу разных звуков – словно огромный водопад, на тысячу голосов больших и маленьких струек поющий бесконечную песнь воды. Я больше не был глухим. Я просто включил самый громкий в своей жизни кран, своим шумом заглушивший все остальные звуки.

В какой-то момент я окончательно убедил себя, что я не оглох. Просто шум воды, её мелодичное журчание теперь были со мной всегда. Вода стала моей музыкой, моим плеером, для которого не требовались ни наушники, ни батарейки.

Со временем ситуация в мире становилась всё хуже. На карте мира пылало уже несколько откровенно горячих точек, всё больше людей пересаживались на совершенно не нужные им маятники, всё больше расшатывая и так до предела разболтанную хрупкую мировую гармонию.

Вода – молча наблюдала за всем происходящим, продолжая сносить все издевательства, которые человек творил с ней. Вода копила силы и открывала свои секреты тем, кто готов был их услышать. Такие люди, как выяснилось, были по всему миру – и постепенно мы смогли наладить с ними связь, чтобы обмениваться опытом и какими-то наработками.

В две тысячи тридцать восьмом году стало окончательно понятно, что пора предпринимать какие-то решительные шаги. Оставаться на материке стало слишком опасно – и наша компания, совместно с китайскими партнёрами, начала строительство очень крупного проекта. Шутливые продукты типа «Ледовухи» больше не имели смысла. Шутки кончились – и теперь надо было думать о том, как обезопасить своих родных и близких.

И мы придумали вариант. Потребовалось перевести все мощности нашей компании в несколько иное русло, привлечь весь имеющийся в наличии административный ресурс и сделать, по сути, невозможное.

Было нелегко, но мы справились.

Сейчас, стоя на палубе автономной дрейфующей системы жизнеобеспечения «Аркадий Стругацкий» (последнее, что наша компания произвела на суше, на территории КНДР, не считая «Бориса», естественно), я, перегнувшись через перила, смотрю, как на западе огромный солнечный диск погружается в линию горизонта.

Я погружаюсь вместе с ним – в океан собственных воспоминаний. Ветер покалывает лицо кристалликами соли, воздух – чистый и свежий, такой непохожий на смрад загаженных и погрязших в междоусобицах уцелевших кусков материков. В такие моменты – спокойные, созерцательные – жизнь будто бы пролетает перед глазами, словно растрепанный сильным ветром фотоальбом. Мы дрейфуем на территории нейтральных вод – там, где нет законов больших государств, нет санкций, нет войн и междоусобиц. На нашей платформе нет флага. У нас, на самом деле, много чего нет из того, что осталось у континенталов.

Но мы не жалуемся. У нас есть гармония и спокойствие – а это самое главное.

Если бы мне, забитому сверстниками маленькому мальчику из далекой приморской деревни, сказали бы, что я стану барабанщиком в известном на всю страну коллективе, я лишь недоверчиво покрутил бы пальцем у виска. Если бы этому самому барабанщику однажды, в самый разгар гастрольного веселья, сказали, что через пару лет он станет генеральным директором преуспевающей фирмы, торгующей льдом – он бы, наверное рассмеялся. И уж точно генеральный директор не поверил бы, что за какие-то жалкие двадцать лет мир изменится настолько, что вода – спасшая в трудный момент жизни, открывшая со временем лишь малую часть своих секретов тем, кто готов был услышать её голос – смоет с земли большую часть человеческой цивилизации, так далеко зашедшую по неверному пути. На суше многие считают, что апокалипсис случился. Это неудивительно – когда вокруг тебя рвутся бомбы, всё затянуто дымом и огнём – как считать иначе? Когда уши тех, у кого судьба не отняла слух, слышат только грохот и плач людей, потерявших родных, или жуткие фронтовые истории?

Здесь, среди нас, ушедших навсегда в море, совсем другой настрой. Какой может быть апокалипсис, если перед тобой – вздыбленная гребнями белоснежной пены морская равнина, такая же сильная, красивая, иногда страшная, но столь же могущественная и уверенная в себе, как и миллионы лет назад? Поэтому я не загадываю, что будет дальше. Автономная система, созданная нами, практически не зависит от суши – но когда нам это требуется, мы спокойно заходим в порты – ведь юридически мы просто огромный, очень сложный и высокотехнологичный корабль.

Внезапно чья-то рука трогает меня за плечо – я вздрагиваю и оборачиваюсь. Передо мной стоит моя жена – багровый свет закатного солнца бросает тени на покрытое морщинками, такое милое и родное, до боли знакомое лицо. «Уже холодно, возьми куртку» – читаю я по губам, ладонями отбрасываю уже совсем седые волосы, обнимаю её и прижимаю к себе, одновременно разворачиваясь обратно, к дышащему своим глубоким ровным дыханием океану. Мы стоим так, обнявшись, чуть перегнувшись за перила, как герои всем известного фильма – только, наперекор сценарию, дожившие до глубокой старости – два старичка, прожившие длинную, интересную и насыщенную жизнь.

Море, на удивление спокойное сегодня, как всегда, прекрасно. Играющее разноцветными бликами, словно мазками кисти самого талантливого и великого художника, оно, будто однажды устав от человека, вернуло себе былое величие, теперь покрывая опять почти всю поверхность планеты со странным названием Земля. Нас немного – две с половиной тысячи человек, но много и не нужно. Тепловые насосы дают нам тепло и холод, холод – даёт нам пресную воду для питья и тяжёлую воду для работы двигателей.

Море даёт нам хлеб и воду. Хлеб, правда, не тот, что раньше – из водорослей, но он весьма приятен на вкус. Да и мы, на самом деле, уже не такие разборчивые и требовательные, как на закате эпохи расточительства. Сильно привередливые или капризные люди не протянут долго на нашей платформе. Да и на любом корабле – будь то рыболовный сейнер, или пиратская галера, или Ноев ковчег – вода и замкнутое пространство продиктуют свои нехитрые правила, хочешь ты этого или нет. Эти правила можно было постичь и на суше – но люди почему-то не смогли этого сделать. Суша казалась слишком устойчивой и большой, она развратила человека и породила у него ощущение вседозволенности. Море не такое. Оно своенравно, оно не терпит слабости и не прощает ошибок. И мы должны быть благодарны ему и за это.

Я зарываюсь носом в волосы жены и закрываю глаза, вдыхая такой знакомый запах шампуня с легким оттенком йода. На душе легко и спокойно, рабочий день позади, и сейчас можно просто стоять вот так, обнявшись, и думать, глядя на догорающий закат. Думать о том, как непредсказуема порой бывает жизнь. Как то, что ещё вчера казалось совершенно невозможным, вдруг сегодня становится совершенно привычной вещью, порой даже не вызывающей уже никаких эмоций.

Поэтому, наверное, с некоторых пор я не гадаю о будущем. Мы все плывём по течению, и главная наша цель – научиться отличать добро от зла, научиться делать это в каждую секунду, каждый момент своей жизни. А всё остальное – придёт само. Подобно тому, как в воде зародилась вся жизнь на земле, в душе чистого и открытого человека рано или поздно родятся все необходимые для счастья мысли.