Электронная библиотека » Пелам Вудхаус » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Джим с Пиккадилли"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 13:47


Автор книги: Пелам Вудхаус


Жанр: Литература 20 века, Классика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава V

Из недр карманов Бейлисс извлек очечник, открыл его, вынул очки в золотой оправе, снова нырнул в джунгли, вытащил носовой платок, протер очки, водрузил их на нос и, захлопнув очечник, спрятал туда, откуда доставал. Потом он убрал платок и только тогда взялся за газету.

– Бейлисс, что за колебания? Откуда такая уклончивость? – Джимми по-прежнему лежал с закрытыми глазами. – Смелее, смелее!

– Я, сэр, очки надевал.

– Все готово?

– Да, сэр. Заголовок читать?

– Читайте все подряд.

Дворецкий прочистил горло.

– О Господи, Бейлисс! – простонал Джимми. – Не булькайте! Имейте же сердце! Ну, ну!

Бейлисс показал заголовки:


«Побоище в модном ночном клубе!»

«Драка благородных отпрысков!»


Заинтригованный Джимми чуть приоткрыл глаз.

– Благородный отпрыск – это я?

– Так, сэр, в газете написано.

– Век живи, век учись.


Дворецкий принялся было прочищать горло, но спохватился.


«Сенсационный международный матч

Сокрушительный Перси

(Англия)


против

Циклона Джимми

(Америка)

Подробный репортаж нашего эксперта»


Джимми привстал.

– Бейлисс, опять это ваше извращенное чувство юмора! Не может быть, чтоб так напечатали в газете.

– Напечатали, сэр. Очень крупные заголовки.

Джимми застонал.

– Еще дам совет, Бейлисс. Пригодится, когда вырастете. Никогда не таскайтесь по Лондону с газетчиками. Я вспомнил. По доброте сердечной я пригласил вчера Билли Блейка из «Сан» поужинать в «Шесть Сотен». И вот она, благодарность. Наверное, считает, что все это очень смешно. Репортеры, Бейлисс, – подлый народец!

– Продолжать, сэр?

– А как же! Послушаю.

Бейлисс возобновил чтение. Он был из тех, которые – хоть про убийство, хоть про забавнейшее происшествие – читают размеренным, утробным тоном, придающим повествованию оттенок трагедии. В церкви, которую Бейлисс посещал по воскресеньям, числясь одним из влиятельнейших прихожан, детишки бледнели и жались к материнским юбкам, когда он читал отрывки из Священного Писания. Репортаж юного Блейка о вечернем происшествии в клубе «Шесть Сотен» он излагал с мрачным удовлетворением, проскальзывающим явственнее, чем ему хотелось бы. Ему было интересно, и он развернулся вовсю.


«Поздней ночью, когда миллионы наших читателей наслаждались освежающим, бодрящим сном, столь необходимым, чтобы воспринимать «Дейли сан» за завтраком, в клубе «Шесть Сотен» на Риджент-стрит разыгрался весьма захватывающий матч, незаурядное событие спортивного сезона. В нем, после трех раундов стремительной схватки, Джеймс Б. Крокер, хорошо известный боксер в среднем весе, одержал победу над лордом Перси Уипплом, вторым сыном герцога Дивайзиса, больше известным под прозвищем Гордость Старой Англии. В матче вновь было продемонстрировано превосходство американского стиля над английским. У Перси Сокрушительного большое сердце, но у Циклона Джимми – крепкий кулак.

Непосредственной причиной боя явился спор из-за столика. Каждый гладиатор заявлял, что сделал заказ заранее, по телефону».


– Что-то такое забрезжило… – раздумчиво вставил Джимми. – Этот белобрысый пытался отбить у меня заказанный столик. Нежные увещевания пропали впустую, и я двинул ему в челюсть. Может, не вполне в себе был. Припоминается дружеская встреча раньше, в «Эмпайре». Наверное, потерял самоконтроль.


«Одно словцо повело к другому, а то, в свою очередь, – к дальнейшим. Циклон Джимми нанес Сокрушительному Перси удар в нос, или, как выражались наши вульгарные предки, в сопатку. Гонг!


РАУНД ПЕРВЫЙ

Оба соперника выбежали на ринг свеженькие, полные пыла, хотя, может, освежились больше, чем надо. Сокрушительный Перси испробовал свинг справа, но угодил в официанта. Циклон Джимми ответил быстрой серией ударов, проделав ощутимую прореху в окружающей атмосфере. Оба боксера кружили, примеряясь, но им мешал на этой стадии фактор, неосознаваемый обоими, а именно – спорный столик. Сообразительный Перси устранил преграду, последовала стычка на нейтральной территории. Перси уложил противника дважды; во второй раз тому не удалось подняться на счет «десять». Раунд с небольшим перевесом остался за Сокрушительным.


РАУНД ВТОРОЙ

Мощным броском ринулся из своего угла Циклон и угодил по манишке Сокрушительного. Последовал прямой удар в подбородок. Перси здорово качнуло, и он сшиб бутылку шампанского с соседнего столика. В ожесточенном бою оба дрались эффектно. Циклон уложил соперника трижды. Раунд остался за Циклоном.


РАУНД ТРЕТИЙ

Перси встал из своего угла какой-то, скажем так, вялый. В сражение вступил Циклон, боевито молотя обеими руками. Сокрушительный захватил его в клинч, но Циклон оторвался и, соизмерив дистанцию, нанес прямой удар кулаком от пола. Перси упал и отключился окончательно.

В интервью нашему корреспонденту Циклон разоткровенничался. «Лично у меня, – поведал он, – исход боя не вызывал сомнений. Однако вначале мне мешало впечатление, будто я боксирую с тремя близнецами, и я упустил несколько возможностей нанести решающий удар, отвлекшись на двух крайних. Лишь во втором раунде я сконцентрировал усилия на том, кто посередке, и тогда матч быстро подошел к концу. Нет, стать профессиональным боксером у меня намерений нет. Награды очень соблазнительны, но слишком уж бокс похож на работу».


Бейлисс умолк. Наступила тишина.

– Все?

– Да, сэр.

– И этого хватит…

– Истинная правда, сэр.

– Знаете, Бейлисс, – задумчиво сказал Джимми, перекатываясь на бок, – насколько же все-таки любопытна и даже странна жизнь. Никогда не ведаешь, что тебя подкарауливает за углом. Начинаешь день с самыми благими намерениями, но еще до наступления ночи все катится кувырком. Все намерения рассыпаются прахом. Почему это так, Бейлисс?

– Не могу сказать, сэр.

– Взгляните хоть на меня. Вышел я провести вечерок, никому не желая вреда, а вернулся весь в голубой крови. А теперь – самое тяжкое. Как вы думаете, моя высокочтимая мачеха прочитала спортивную хронику?

– По-моему, нет, мистер Джеймс.

– На чем основаны эти утешительные слова?

– Миссис Крокер, сэр, полупенсовых газет не читает.

– И то правда. Забыл совсем. Однако, с другой стороны, велика вероятность, что она узнает об этом маленьком инциденте из других источников. По-моему, простейшее благоразумие подсказывает, что не стоит болтаться у нее на глазах, если я не хочу, чтоб меня подвергли допросу. Отвечать сегодня я не в состоянии. У меня голова раскалывается. Боль начинается в пятках, и чем выше, тем хуже… А где, кстати, мачеха?

– Миссис Крокер у себя в комнате, сэр. Она заказала машину, та прибудет с минуты на минуту. По-моему, миссис Крокер собирается до ленча покататься в парке.

– А на ленч она куда-то едет?

– Да, сэр.

– Значит, последуем превосходнейшей тактике разумной песчанки. Вы про нее, несомненно, знаете? Едва заслышав гон охотничьих собак, она закапывается в грязь хвостом кверху и остается в такой позиции, пока не минует опасность. Спросят, где я, – раздуйте грудь, отвечайте честно и мужественно, что я ушел, а куда – неизвестно. Могу я, Бейлисс, рассчитывать на благожелательный нейтралитет?

– Конечно, мистер Джеймс.

– Ладно, пойду пересижу пока у отца в кабинете. Недурное укрытие.

С охами и стонами Джимми поднялся с диванчика, поморгал и устремился в берлогу, где его отец в глубоком мягком кресле покойно покуривал трубочку, читая разделы газеты, не повествующие о крикете.

Берлогой назывался небольшой кабинет на задворках дома, совсем не шикарный. Выходил он окнами на пустынную дорожку, но Крокер любил его больше всего в огромном особняке, где некогда звенело эхо аристократических шагов. Тут, как однажды заметил он сыну, человек может передвигаться свободно, не рискуя споткнуться о герцогиню или напороться на графа. Тут, в мирной заводи, можно выкурить трубку, забросить ноги на стол, снять пиджак – словом, купаться в свободе и счастье, которые дарует Конституция любому свободнорожденному американцу. Сюда никто не заходил, кроме него самого да еще Джимми.

Когда вошел сын, Крокер от газеты не оторвался и бормотнул что-то сквозь дым, не поднимая глаз. Джимми уселся в соседнее кресло и тоже молча закурил. Неписаным законом берлоги было утешительное молчание. Прошло целых четверть часа, прежде чем Крокер-старший наконец поднял глаза из-за газеты.

– Слушай-ка, Джимми, хотел с тобой поговорить.

– Валяй! Слушаю в оба уха!

– Серьезно…

– Приступай, не упуская, однако, из виду, что перед тобой инвалид. Вчера, папа, выдалась ночка на болотах…

– Я насчет твоей мачехи. За завтраком она говорила о тебе. Вначале оскорблялась, что ты угощал в «Карлтоне» Спайка Диллона. Не води ты его туда, Джимми! Это ее задело. Она была там со всякой знатью, а пришлось слушать, как Спайк разглагольствует о боксе.

– Чего они взбеленились? Боксер он – высший класс.

– В общем, она грозилась, что побеседует с тобой. Решил тебя предупредить.

– Спасибо, пап. Все?

– Все.

– Только про это хотела говорить? Ни про что больше?

– Вроде ничего не сказала.

– Значит, не читала, слава тебе, Господи!

Ноги несчастного отца, грохнув, слетели с каминной решетки.

– Джимми, ты что, опять ад на рога поставил?

– Ну что ты, пап! Ничего серьезного. Забавы резвого аристократа. Так и полагается в моем положении.

– Джимми, пора тебе завязывать. Честно, пора. Не о себе пекусь. Мне-то как раз по нутру, если ты развлекаешься. А вот мачеха твоя говорит, что из-за твоего шалопайства может застопориться дело с этими, наверху. Богу известно, мне-то все равно, а вот ей… Сейчас объясню. До сегодняшнего утра я сам – ни сном ни духом. А тут она и бухни. Я часто гадал, с какой такой стати все заварилось – и эта здешняя жизнь, и погоня за знатью. Никак не мог понять. А теперь выяснилось. Джимми, она от них добивается, чтобы меня произвели в пэры.

– Да ты что!

– Честное слово!

– Папаш, это ж классно! Комедия высшей пробы! Пэр! Господи! Если дельце выгорит, кем же стану я? Титулы у них такие запутанные. Конечно, придется сменить имя… скажем, буду почтенный Ролло Чолмли или там достопочтенный Обри Мейджорбенкс. Желательно бы узнать, какое именно. Хочу приготовиться к худшему.

– Так что, понимаешь, эти шишки, которые титулы раздают, за тобой следят. Ты ведь унаследуешь после меня титул, и, натурально, вляпаться им неохота. Слушай-ка, Джимми, я не требую многого, но одно ты можешь для меня сделать, не особо надрываясь.

– Пап, обязательно! Тресну, а сделаю! Давай, выкладывай.

– У этой леди Корстофайн есть племянник…

– Нет! Такие загогулины сюжета не под силу человеку с головной болью. Надеюсь, дальше все упростится…

– Твоя мачеха желает, чтоб ты с ним сдружился. Понимаешь, его папаша – друг премьер-министра и может потянуть за струну, когда дойдет до этих титулов.

– И всего-то? Положись на меня. Недели не пройдет, как мы с ним будем – не разлей вода. Включу все свое лучезарное обаяние, чтоб завоевать его симпатии. Как, говоришь, его зовут?

– Лорд Перси Уиппл.

Трубка Джимми стукнулась об пол.

– Па-па! Ты все-таки сосредоточься! Подумай как следует. Ведь ты не всерьез! Это совсем другой лорд. Не Перси Уиппл.

– А?

– А может… пап, ты сейчас обхохочешься. – Джимми хлопнул отца по плечу. – Прямо угоришь с хохоту. Вчера вечером я наткнулся на этого самого лорда, и мы сцепились. Как все началось, не помню. Нам обоим почему-то приспичило занять один и тот же столик. Знаешь, папа, я бы пальцем к нему не прикоснулся, разве что ласково, по-дружески. Я представления не имел, кто он, а из репортажа следует, что я накидал бедняге шишек.

Ошеломляющая информация оказала на мистера Крокера приблизительно тот же эффект, что объявление о банкротстве на добряка отца в мелодраме. Он вцепился в подлокотники кресла, воззрясь в пространство и не произнося ни слова. На его измученном челе отражалось смятение.

Прострация эта отрезвила Джимми. Первый раз до него дошло, что у ситуации, помимо юмористической, есть и оборотная сторона. Он-то предвкушал, что отец, который разделял его представление о смешном и всегда хохотал в нужном месте, поразится и причудливому совпадению: жертвой оказался именно тот, с кем мачеха хотела подружить его. Сейчас Джимми увидел, что отец расстроился всерьез. Ни младший Крокер, ни старший не были склонны к шумной демонстрации чувств, но их связывала глубокая привязанность. Отца Джимми любил больше всех в мире, и мысль, что он огорчил его, причиняла ему почти физическую боль. Смех оборвался, и он принялся сглаживать новость.

– Мне ужасно жаль, папа. Я и не думал, что ты так расстроишься. Да знай я, в жизни бы с ним не сцепился! Могу я что-то поправить? Ах ты, черт! Прямо сейчас отправлюсь к нему, извинюсь. Башмаки буду лизать. Не волнуйся ты, пап. Я все поправлю!

От водопада слов отец очнулся.

– Не важно, Джимми. Не переживай. Ну, не повезло нам. Понимаешь, твоя мачеха заявила, что и не подумает возвращаться в Америку, пока они не дадут мне титул. Хочет пощеголять перед сестрой. Вот я и горюю – твой лорд Перси там у них очень важный. Ладно, застряну в Англии… А мне бы охота увидеть следующий бейсбольный матч! Джимми, можешь себе представить, тут у них бейсбол называют лаптой, и играют в него дети. Мало того, у них мяч мягкий!

– Какой же я дурак! – Джимми метался по берлоге. Его точило раскаяние.

– Да ладно, Джимми. Не везет, но ты не виноват. Откуда тебе-то было знать!

– Нет, виноват! Только такой болван набрасывается на первого встречного. Не волнуйся, папа. Все поправится! Я улажу! Сейчас же иду к этому Перси. Не вернусь, пока его не уломаю. Не переживай. Все будет нормально.

Глава VI

Джимми удрученно спустился с крыльца на Кливленд-роу, где располагался особняк герцога. Миссия его с треском провалилась. В ответ на его просьбу дворецкий ответил, что лорд Перси прикован к постели и никого не принимает. Узнав фамилию гостя, он оглядел того с интересом – как и Бейлисс, он читал «Дейли сан» и от всей души наслаждался репортажем о вчерашнем матче. Мало того, он его вырезал и как раз наклеивал в альбом, когда раздался звонок в дверь.

Получив отказ, Джимми угас. Гадая, что же еще можно предпринять, он откатился от парадной двери, точно армия, предпринявшая неудачную атаку на неприступную крепость. Вряд ли, думал он, стоит прорываться в дом силой и разыскивать там лорда Перси.

Погруженный в глубокие думы, он брел по Пэлл-Мэлл. День стоял прекрасный. Дождь, который лил ночью, избавив Крокера от тягот крикета, освежил Лондон. С бирюзового неба сияло солнце, дул мягкий южный ветерок. Джимми направился к Пиккадилли; улица эта гудела от нарядных машин и жизнерадостных прохожих. Общее веселье досаждало ему, он презирал такую радость жизни.

Не в его характере было предаваться самоанализу, но сейчас он решил произвести досмотр. Вскрылось множество пороков, о которых он и не подозревал. Слишком весело проводил он время в Англии. Как-то не выдавалось досужей минутки, чтобы понять, что на нем лежат еще и обязанности. Каждый новый день он проживал по принципу Телемского аббатства – день прошел, и ладно. Но то, как принял отец рассказ о ночной эскападе, его скупые слова образовали желанную паузу. Жизнь внезапно усложнилась. Джимми не привык думать в таком русле и смутно, как в тумане, прозрел ошеломляющую правду: мы, люди, – кубики головоломки, поступок одного влияет на судьбу и счастье другого кубика. Вероятно, именно так, вырисовываясь все четче, зарождался гражданственный дух у доисторического человека. Все мы – индивидуалисты, пока не очнемся от сна.

Мысль о том, что он совершил поступок, почти погубивший отца, горько ранила Джимми. С отцом они всегда были скорее братьями. Тяжкие размышления клубились в его мозгу. Омрачала их и головная боль. Он поставил вопрос ребром. Отец страстно хочет вернуться в Америку, а он своим идиотским поведением воздвиг барьер на его пути. Что из этого следует? С ним, с Джимми Крокером, не все ладно. Если взвесить все свидетельства, этот Джимми – дурак, червяк, эгоистичный бездельник и подлый мерзавец.

После такого заключения он совсем пал духом и веселая суматоха Пиккадилли стала непереносимой. Развернувшись, он пошел обратно. Дойдя до угла Хаймаркет-стрит, он заколебался, но все-таки свернул на нее и добрался до Кокспер-стрит, где располагались агентства трансатлантических пароходных компаний.

Мимоходом взглянув на витрину, Джимми увидел за зеркальным стеклом, что по волнам картонного океана несется модель величественного парусника, и приостановился, охваченный непонятным трепетом. Во всех нас таится чувство сверхъестественного, и когда случайные происшествия вдруг отвечают ему, это кажется прямым ответом. Вопреки всем здравым резонам, мы склонны воспринимать их как предзнаменование. Джимми подошел поближе, осмотрел парусник внимательнее. Самый вид его дал толчок новому направлению мыслей. Сердце у него пустилось вскачь. Как загипнотизированный, он не мог оторваться от витрины.

«А что? – думал он. – Может, вот оно, самое простое решение всех проблем?»

За стеклом он увидел человека с бакенбардами, тот покупал билет на Нью-Йорк. Простота этого процесса заворожила Джимми. Всего и требуется войти, наклониться над стойкой, пока клерк тычет карандашиком в схему корабля, и протянуть деньги. Даже ребенок справится, если при деньгах. Рука его нырнула в карман брюк. Музыкальное похрустывание банкнот донеслось из глубин; ежеквартальное пособие выплатили ему совсем недавно, и хотя фунтами он швырялся щедро, у него еще оставалось, и довольно много. Он опять пошуршал бумажками – на целых три билета. Купить? Или, с другой стороны, не покупать?

Вроде бы для всех лучше, если он повинуется импульсу. В Лондоне он приносит вред всем, в том числе – самому себе.

Ладно, справки-то навести не трудно. Возможно, пароход все равно уже набит под завязку. Джимми вошел.

– Есть у вас билеты на «Атлантик», на ближайший рейс?

Клерк за стойкой был совсем не того типа, с каким ему хотелось бы общаться. Тут нужен серьезный, рассудительный человек, который опустил бы руку на плечо и посоветовал: «Не надо опрометчивых поступков, мой мальчик!» Этот же ни единой черточкой не отвечал идеалу – молодой, лет двадцати двух, он весь вспыхнул, едва Джимми заикнулся, что не прочь поплыть в Америку, и рассиялся улыбками.

– Сколько угодно! Пассажиров на этом рейсе плывет совсем мало. Дам вам превосходное местечко. Со всеми удобствами!

– А когда отплывает корабль?

– Завтра в восемь утра из Ливерпуля. А поезд к нему отходит от Паддингтона, сегодня в шесть вечера.

Рассудительность явилась, едва не опоздав, без пяти двенадцать и обуздала Джимми. Не такое это дело, чтобы кидаться очертя голову, повинуясь сиюминутному порыву. И вообще, надо сначала позавтракать. На пустой желудок воображение так и пляшет. Он удостоверился, что на «Атлантике» отплыть можно, а теперь самое разумное – пойти перекусить и посмотреть, не переменятся ли планы после еды. Поблагодарив клерка, Джимми направился по Хаймаркету дальше, чувствуя себя трезвомыслящим и практичным. Однако сильное предчувствие твердило: все равно в конце концов он сваляет дурака.

На полпути внимание его вдруг привлекла рыжая девушка. Погруженный в раздумья, он долго не замечал ее, хотя она маячила перед ним всю дорогу. Вывернулась она с Пэнтон-стрит, шагая так энергично, словно торопилась на приятную встречу. Надо заметить, походка была очаровательная.

В душе горячего поклонника прекрасных дам стал разгораться интерес. Вместе с интересом появились всякие мысли. Он гадал, кто она такая, где купила этот, отменно сидевший на ней, серый костюм. Он восхищался ее спиной, теряясь в догадках, не станет ли лицо, когда он его увидит, полнейшим разочарованием. В таких размышлениях дошагал он почти до конца улицы, где та обрывалась водоворотом мчащегося транспорта. Девушка, приостановившись, посмотрела налево и шагнула на мостовую. И в тот же миг из-за угла стремительно вывернуло такси.

Приятный сюрприз! Личико ничуть не уступало спине, что пробудило в Джимми удивительную находчивость. Скакнув вперед, он схватил незнакомку за руку и отдернул в сторону. Такси прогрохотало мимо – таксист думал свои тяжелые думы. Весь эпизод не занял и нескольких секунд.

– Спасибо! – воскликнула девушка. Жалобно улыбаясь, она потерла руку там, где Джимми схватил ее. Она слегка побледнела и часто дышала.

– Надеюсь, вам не больно? – тревожно спросил Джимми.

– Больно. Очень. Но от такси было бы еще больнее.

Девушка рассмеялась, став от смеха еще красивее. Личико у нее было маленькое, оживленное, прелестное. Джимми, пока он смотрел, почему-то ощутил, будто он уже видел его прежде, но когда и где, никак не вспоминалось. И шапка золотых волос тоже казалась знакомой. Где-то в лабиринтах памяти забрезжило воспоминание, но он никак не мог вытащить его на открытое место. А девушка, если и встречала Джимми раньше, ничем не выказывала, что его узнает. Джимми решил, что скорее всего он видел ее, если и правда видел, в свои репортерские дни. Была она, без сомнения, американкой, а ему иногда казалось, что когда он работал для «Кроникл», он видел всех.

– Вот это правильно! – одобрил он. – Всегда надо искать светлую сторону.

– Я только вчера приехала в Лондон, – сообщила девушка, – и еще не привыкла к левостороннему движению. Живой в Нью-Йорк мне, видно, не вернуться. Может, раз уж вы спасли мне жизнь, окажете еще одну услугу? Не скажете ли, где ближайший и самый безопасный путь в ресторан «Риджент гриль»?

– Да вон он, рядышком. На углу Риджент-стрит. А насчет безопасности, я бы на вашем месте перешел на этом углу и отправился вкруговую. Иначе вам придется пересекать Пиккадилли-серкус.

– Ни за что! Большое вам спасибо, последую вашему совету. Надеюсь, в ресторан я попаду, хотя затея сомнительная…

И, слегка кивнув ему, девушка отошла. Джимми забежал в аптеку на углу, где так много лондонцев находят излечение и утешение в похмельное утро, и купил розовый напиток, по которому истомился его организм с той минуты, как он встал с постели. Непонятно почему, но когда он пил его, то испытывал какой-то стыд.

Через десять минут он с легким удивлением обнаружил, что спускается по ступенькам в зал «Риджент гриля». Выходя из пароходного агентства с мыслями о ленче, меньше всего он собирался заходить сюда! Он думал зайти в тихую, спокойную забегаловку, где можно посидеть наедине со своими мыслями. Скажи ему, что пять минут спустя он будет усаживаться по собственной воле неподалеку от ресторанного оркестра, наяривающего во всю мочь «Мой домик в Западном краю» – почти единственный номер своего репертуара, – он ни за что бы не поверил.

У всякого ресторана в больших городах есть взлеты и падения. В данный момент «Риджент гриль» переживал такой пик популярности, о каком содержатели ресторанов молятся всем своим богам. Его ежедневно наводняли самые видные представители лондонской богемы. Когда, отдав шляпу шайке грабителей, засевших в пещере вестибюля, Джимми вошел в зал, тот был набит до отказа. Видимо, не было ни одного свободного столика.

Джимми отыскал глазами девушку с золотисто-рыжими волосами. Она сидела у колонны, спиной к нему, а за одним столиком с ней – коренастый человечек в очках, красивая женщина за тридцать и толстый мальчишка, сражавшийся с оливками. Пока Джимми колебался, бдительный старший официант, хорошо его знавший, тут же к нему подскочил.

– Сию минуточку, мистер Крокер! – засуетился он и принялся отдавать распоряжения подчиненным. – Поставлю для вас столик в проходе.

– Рядом вон с той колонной, пожалуйста, – попросил Джимми.

Официанты невесть откуда, как фокусники из рукава, извлекли столик и накрыли скатертью. Усевшись, Джимми сделал заказ. За соседним столиком заказывали тоже. Коротышка приуныл при известии, что нет ни кукурузы, ни крабов, а жена его встретила весть об отсутствии моллюсков такой бурей негодования, словно это свидетельствовало о том, что Великобритания скоро утратит положение мировой державы.

Наконец заказ был урегулирован, оркестр грянул «Мой домик», и никто не пытался состязаться с ним. Когда замерла последняя нота и первая скрипка оправилась от судорог, раскланявшись в последний раз, ясный музыкальный голосок по ту сторону колонны произнес:

– Джимми Крокер – мерзавец!

Джимми поперхнулся, плеснув на стол коктейль. Вот он, голос самой совести!

– Я его презираю. Думать противно, что он – американец!

Джимми допил несколько уцелевших в бокале капель, отчасти удостоверяясь, что что-то там осталось, отчасти – чтобы подкрепиться. Ну и открытие! Тебя презирает рыжеволосая девушка, чью жизнь ты только что спас! Это не только обескураживало, но и отдавало мистикой. Когда они встретились несколько минут назад, он был ей явно незнаком. Откуда же ей столь близко известен его характер, что она только что охарактеризовала его (увы, справедливо) как мерзавца? К мистике примешивалась грусть. Узнать, что такая девушка невзлюбила тебя, весьма печально. Прямо эпизод из серии «От чего я плачу в этом великом городе», столь близкой сердцу его сентиментальных собратьев по перу.

Подскочил официант с новым бокалом. Джимми поблагодарил его взглядом. Коктейль был ему нужен. Он поднес его к губам.

– И вечно пьет…

Джимми торопливо поставил бокал на стол.

– …позорит себя на публике. Я всегда считала, что Джимми Крокер…

Джимми захотелось, чтобы кто-то ее прервал. Ну почему бы коротышке не поболтать для разнообразия о погоде? Или этому упитанному юнцу не потрепаться на общую тему? Неужели у мальчишки его возраста, первый раз приехавшего в Лондон, нет свежих, интересных впечатлений? Но коротышка углубился в отбивную, а толстый мальчик управлялся с рыбным пирогом алчно, как оголодавший питон. Что касается красивой дамы, она явно сражалась с неприятными мыслями, и ей было не до разговоров.

– Я всегда считала, что Джимми Крокер – худший тип американца. Из тех, что болтаются по Европе и корчат из себя англичан. От таких наша страна только рада избавиться. Но он же в Америке работал! Значит, ему нет извинений, мог сообразить, что делает. Нет, он сознательно предпочитает шататься по Лондону, сам себя губит! В общем, абсолютный, полный, безнадежный мерзавец!

Особо рьяным поклонником здешнего оркестра Джимми никогда не был, придерживаясь мнения, что музыка мешает разговору и способствует вредному ритму жевания, но теперь испытал глубокую благодарность, когда музыканты с ходу разразились «Богемой», самым оглушительным своим номером. Под защитой этого грохота Джимми одолел жареную рыбу. Возможно, девушка по-прежнему говорила про него гадости, но он уже не слышал.

Музыка смолкла. Еще минутку повибрировал измордованный воздух, и снова в относительной тишине раздался ее голос. Однако теперь она выбрала другую тему.

– Хватит с меня Англии! Я повидала Вестминстерское аббатство и Парламент, Театр ее Величества, и «Савой», и «Чеширский сыр». У меня жуткая тоска по дому. Давайте отплывем завтра?

Впервые в разговор вступила женщина постарше. На секунду, отвечая, она приподняла вуаль мрачности.

– Хорошо, – отвечала она и снова закуталась в вуаль.

Коротышка, явно ожидавший ее решения, прежде чем выразить свое, заметил, что чем скорее он очутится на борту, тем лучше. Упитанный мальчик не сказал ничего. Расправившись с рыбным пирогом, он сурово и решительно накинулся на пончик.

– Завтра наверняка есть рейс, – продолжала девушка. – Они плавают всегда. Тут надо отдать Англии должное, отсюда легко вернуться в Америку. – Она приостановилась. – Однако я не могу понять – как это, пожив в Америке, Джимми Крокер выдерживает жизнь в…

Сбоку подоспел официант с сыром, но Джимми глянул на сыр и покачал головой. Ему хотелось одного – уйти. Он уже разбух от правды о себе, больше не вмещалось. Как можно тише он положил на стол соверен, поймал взгляд официанта и тихо удалился. Официант, человек сугубо реалистических взглядов, никогда не веривший в чудеса, пересмотрел свое мировоззрение. Он взглянул на соверен, на Джимми, опять на соверен и, взяв монету, украдкой попробовал ее на зуб.

Несколько минут спустя мальчишка, подававший шляпы, которому впервые в жизни не дали на чай, взирал на Джимми так же пристально, но с другими чувствами. Немое обалдение обозначилось на юном лице.

Швейцар на выходе любезно тронул шляпу с самодовольной самоуверенностью человека, одариваемого за этот жест шестипенсовиком.

– Такси, мистер Крокер?

– Мерзавец, – откликнулся Джимми.

– Прошу прощения, сэр?

– Вечно пьет, – пояснил Джимми. – Позорит себя на публике.

И вышел. Швейцар проводил его таким же пристальным взглядом, как официант и мальчишка из гардероба. Он видывал его в таком состоянии после ужина, но после ленча – никогда.

Джимми направился в свой клуб на Нортумберленд-авеню. Примерно с час он просидел в курилке, потом, очнувшись, подошел к письменному столу, подождал вдохновения и принялся писать письмо.


Дорогой папа!

Я обдумал все, о чем мы говорили сегодня утром, и мне показалось – самое лучшее сгинуть на некоторое время с глаз долой. Если останусь в Лондоне, то, очень вероятно, в любой момент опять выкину фортель, вроде вчерашнего, и все тебе подпорчу. Самое малое, чем я могу тебе помочь, – расчистить поле, не болтаться на виду. Поэтому с завтрашним пароходом я отплываю в Нью-Йорк. Забегал к Перси, хотел поваляться перед ним в пыли, но он меня не принял. Валяться в пыли на парадном крыльце, когда враг валяется в постели, бессмысленно, так что я отступил более или менее стройными рядами. Тут-то меня и осенило. Заметь, как все ловко складывается. К тебе придут и скажут: «Нет тебе никакого титула, твой сын избил нашего Перси!», а ты парируешь: «Знаю! Поверьте, уж я ему задал! Упаковал его вещички и сослал в Америку, в 24 часа. Так что я – против Джимми, я – целиком за Перси», на что они ответят: «А, тогда ладно! В таком случае встаньте, лорд Крокер!» Или что там говорится, когда даруют титул. Так что, сам видишь, сматываюсь, чтобы исправить ситуацию. Письмо тебе перешлю через Бейлисса. Сейчас позвоню ему, пусть упакует зубную щетку и прочие мелочи. Как только пришвартуемся в Нью-Йорке, тут же помчусь на «Поло Граундс» посмотреть лапту и протелеграфирую тебе счет. Ну вот, наверное, и все. До свидания, или даже – прощай, пока что…

Джимми.


Папа, я знаю, ты поймешь. Иначе поступить нельзя. За меня не волнуйся, у меня все в порядке. Вернусь на старую работу, добьюсь бешеного успеха. А ты – полный вперед! Заполучи титул и встретимся у входа в «Поло». Жду.

Я – мерзавец!


Молодой клерк в агентстве прямо возликовал, увидев Джимми снова. С солнечной улыбкой он выхватил из-за уха карандаш и погрузил его в чрево «Атлантика».

– Как насчет «Е» за сто долларов восемь центов?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации