Текст книги "Страсть по-итальянски"

Переведя дыхание, Лили ответила:

– За подобные каталоги платят немного, поэтому мой… тот, кому я помогла, старался обойтись как можно меньшими средствами. Вот и пригласил вашего племянника. Никаких иных целей он не преследовал.

– Думаете, я в это поверю? Где логика? Ваш знакомый еще и позвал его на вечеринку, где должны были присутствовать какие-то величины из мира моды.

Это уже было слишком. Лили почувствовала, что в самообладании пробита брешь. Мало того что приходится оправдываться за брата, так еще и терпеть такое отношение от Марко ди Лючецци… По сути, он обвинил ее в попытке совращения племянника и продажи его неким шишкам. Рик, конечно, не ангел, но он лишь пытался произвести впечатление, не более того.

– Вы заблуждаетесь насчет нас с Риком, – выпалила Лили. – Если хотите знать, я придерживаюсь точно того же мнения насчет грязной стороны модельного бизнеса, что и вы.

Однако Марко уже приходилось слышать подобные слова. Когда-то именно так ответила восемнадцатилетнему доверчивому юноше хозяйка агентства, на которое работала Оливия. Но она солгала, как теперь лжет стоящая перед ним женщина.

Но почему его так это задевает? Почему ему больно от того, что именно эта красавица оказалась очередной лгуньей? Глупости, ему все равно. Марко ди Лючецци нет до нее никакого дела.

– Как-то все это не соответствует тому, что я видел. Я вам не верю.

Лили на мгновение замерла. Стало ясно: мужчина настроен категорически и, что бы она ни сказала, его не переубедить. Что ж, придется использовать его же тактику.

– У вашего племянника был выбор. Никто его под дулом пистолета не принуждал брать деньги, соглашаться на съемку и участие в вечеринке, – проговорила Лили холодным, спокойным голосом. – Вместо того чтобы обливать меня грязью, лучше бы ему, а не мне допрос учиняли. В конце концов, молодой человек из такой знатной и состоятельной семьи, как ваша, не стал бы хвататься за подобную низкооплачиваемую работу, если бы у него не было на то особых оснований.

– Например?

Голос мужчины звучал глухо. Внешне ничего не изменилось, но Лили была уверена – слова ее попали в точку. Ей даже на мгновение стало его жаль, однако она быстро напомнила себе, что этот человек в ее жалости не нуждается.

– Например, дядя, который держит его в ежовых рукавицах? – невинным тоном предположила она, не ожидая, что князь снизойдет до ответа на подобное замечание.

Однако тот произнес:

– Пьетро еще очень юн и склонен к импульсивным поступкам, а также уверен в собственной неуязвимости. Мать слишком его избаловала. Чтобы в один прекрасный день начать управлять большими капиталами, сначала нужно научиться распоряжаться суммами несколько меньшими, но, должен заметить, вовсе не нищенскими. Можете называть это ежовыми рукавицами. Я считаю, это тренировка очень важного навыка жить по средствам.

– Может, стоит рассказать все это ему, а не мне? – откликнулась Лили. – Понимаю, для вас важно благополучие племянника. А для меня важно выполнить работу, которую мне поручил комитет. – С этими словами она многозначительно кивнула в сторону дверей.

– А вам можно доверять такую работу? Не исчезнете вдруг, чтобы опять оказать услугу знакомому?

– У вас нет ни права, ни оснований сомневаться в моей профпригодности!

– Отнюдь. Ведь я, по сути, поручаюсь за вас, когда договариваюсь о визитах в частные владения. А основания для сомнений вы мне сами вчера подкинули.

Лили уже порядком утомил этот разговор. Желая поскорее избавиться от князя, она напомнила:

– Мы заставляем себя ждать! – И снова посмотрела на дверь, дорогу к которой до сих пор преграждал упрямый собеседник, не сводящий с нее внимательных глаз.

Глава 3

Сердце Лили словно сбилось с ритма и болезненно сжималось под взглядом Марко. Хоть бы кто-нибудь подошел, что ли, заговорил с ними и покончил с этой пыткой. Но чуда не происходило, и у нее не было выбора, кроме как выслушать до конца все, что собирался сказать мучитель.

– Ни за что в жизни не поверю, будто вы с вашим знакомым руководствуетесь благими намерениями, – заявил он.

– Я сказала правду. Не хотите верить – ваши проблемы.

– Нет, – отрезал мужчина. – Правды вы мне как раз не сказали.

Марко загнал ее в ловушку: не было возможности ни пройти вперед, ни отступить. Наклонив голову, он тихо говорил ей на ухо, и Лили мучительно замирала, ощущая тепло его дыхания. Ее мутило, стало жарко. Буря эмоций охватила ее, когда мужчина вторгся в ее личную зону, подойдя столь близко.

Надо было что-то отвечать, защищаться. Но она едва могла дышать и с трудом сдерживалась, чтобы в панике не закричать. Попытка хоть немного посторониться привела к тому, что Марко еще сократил дистанцию между ними. Лили резко выдохнула, столкнувшись с ним, и ее дыхание словно обожгло шею мужчины, пустив по телу волны чувственного огня. Абсолютно машинально, даже не отдавая себе отчета в том, что делает, Марко схватил Лили за руку. Он судорожно пытался найти объяснение тому шквалу ощущений, который охватил его. Ведь он не терял над собой контроля даже тогда, когда любовницы устраивали затейливейшие игры в его постели. И вдруг такая реакция всего лишь от теплого дыхания этой женщины. Что в ней заставляет его терять самообладание, пробуждает древнейшие инстинкты?

Конечно, следовало бы выпустить ее руку. Не было никакой причины продолжать удерживать ее. Ни причины, ни потребности, как пытался Марко убедить сам себя. И он бы выпустил, если бы упрямица не начала вырываться. Такой удар по его мужскому самолюбию!

– Нет! – вскрикнула Лили, запаниковав от того, что тело ее снова совершенно неадекватно и неуместно отреагировало на прикосновение.

Казалось, телу доставляет удовольствие близость этого мужчины, что совершенно недопустимо и должно быть немедленно пресечено, пока он не догадался о том, какое действие на нее оказывает. Подняв глаза, она поняла по его горящему взгляду, что он совершенно иначе истолковал ее возглас и наказания не избежать.

Кара настигла ее мгновенно и окончательно выбила почву из-под ног. Его рот накрыл губы Лили поцелуем, таким, какого она не испытывала никогда в жизни. По телу пробежала волна жара, и показалось, будто они – две половинки целого, наконец-то воссоединившиеся. Она взмахнула свободной рукой, чтобы выразить протест, но вместо этого с изумлением обнаружила, что ладонь ее ложится на его лицо. Пальцы ощутили текстуру кожи, выбритый подбородок. Как художнику, Лили захотелось исследовать черты его изумительно, невозможно красивого лица. Только ли как художнику? Губы ее расслабились и слегка приоткрылись, и из них вырвался слабый стон. Что это? Как что, протест, разумеется, ничем иным этот звук быть не может!

Глядя в глаза цвета кипящего золота, Лили почувствовала, как ее пробирает дрожь, как все тело охватывает предательская слабость, принуждая хозяйку опереться о мучителя. На какое-то мгновение показалось, будто тела их движутся, повинуясь некоей неведомой силе. И вдруг мужчина резко отстранился.

Марко с трудом приходил в себя. Он никак не мог осознать, что с ним творится. Почему он, всегда совершенно невозмутимый и рассудительный, позволил эмоциям взять верх над разумом? Никогда прежде он не действовал столь импульсивно. Стоило признать, что первая реакция на всю эту затею с выставкой была верной. Не зря его сначала одолели сомнения по поводу затеянного комитетом проекта. Нужно было отказаться, довериться интуиции. Правда, тогда он усомнился в способности иностранной организации адекватно преподнести историю его страны и рода. Ему и в голову не могло прийти, что проект чреват осложнениями совсем иного толка.

Марко бросил на Лили тяжелый взгляд и не увидел ничего, что могло бы послужить веской причиной для его плоти реагировать столь бурно. Хоть убей, не понимал он, почему его так волнуют ее присутствие, ее запах, очертания груди, приподнимающейся в такт дыханию, тепло самого дыхания… Стиснув зубы, злясь на самого себя, что вообще тратит время на подобные размышления, мужчина попытался привести мысли в порядок и взять ситуацию под контроль.

Да, она симпатичная. Что там, по-настоящему красивая – спокойной, тихой, некричащей красотой. Внешность эта соответствовала утонченности профессии искусствоведа и никак не вязалась с той работой, за которой он застал красотку накануне в студии. Какая же из этих двух ипостасей истинная? И к которой из них его влечет? Неужели в глубинах его личности скрывается Марко, который способен испытывать интерес к женщинам такого рода? Но правда заключалась в том, что тело его с равным неистовством откликалось как на присутствие доктора Райтингтон, так и на близость вчерашней искушенной негодяйки из студии. И что все это значит? Да ничего! Физическое влечение, только и всего. И нечего делать из мухи слона!

Открывая дверь перед Лили, Марко учтивым тоном произнес:

– Я буду за вами присматривать, доктор Райтингтон. И если хоть на мгновение мне покажется, что ваше участие компрометирует весь проект, я в ту же минуту, не задумываясь, потребую от комитета замены.

– Вы не можете так поступить! – запротестовала Лили. В горле у нее пересохло, а сердце стало пропускать удары.

Этот проект значил для нее очень много. Поговаривали, что о нем снимут сюжет для телевидения. Мало того что это весьма способствовало бы дальнейшей ее карьере. Главное, в этом случае Лили удалось бы привлечь внимание широких масс к интересующей ее теме – огромнейшему влиянию итальянского искусства на культуру и быт англичан, будь то архитектура, литература, ландшафтный дизайн или мода. Лишиться участия в этом проекте было бы кошмаром.

А ведь князь – человек влиятельный. Влиятельный и категорически настроенный против нее. По большому счету, ей должно бы быть все равно, что он о ней думает. Но почему-то было совсем не все равно, и это пугало и нервировало.

Марко так и держал дверь приоткрытой, и гул голосов за ней постепенно стих, а все взоры обратились к входящим. Лили никак не могла взять себя в руки, но спутник ее, казалось, был абсолютно спокоен.

– Прошу принять мои искренние извинения. Мы немного задержались, исключительно по моей вине, – произнес он.

По лицам собравшихся Лили поняла, что ему простилось бы и более серьезное прегрешение. На князя ди Лючецци смотрели со смесью почтения и восторга.

– Я знаю, всем не терпится пообщаться с нашей почетной гостьей доктором Райтингтон. Так что опустим долгие предисловия. Знания доктора о коллекциях, собранных нашими предками, и архитектуре наших поместий должны говорить сами за себя.

«Должны? Почему не просто „говорят“? – Лили почувствовала особый смысл, который Марко вложил в последнюю фразу. – Интересно, обратил ли еще кто-нибудь на это внимание?»

Она была рада, что унаследовала от своей несчастной матери, ставшей жертвой разбитого сердца и передозировки медикаментов, умение держать лицо. Гордая осанка, голова поднята, улыбка застыла на губах – немного практики, и можно отлично прятать чувства от окружающих.

Марко водил ее по залу, знакомя с присутствующими. Лили мастерски поддерживала светскую беседу с людьми, чьи предки вершили историю страны веками.

– Ваша светлость! – Лили почтительно приветствовала пожилую герцогиню, которой была только что представлена. Несмотря на почтенный возраст, дама держалась с поистине королевским достоинством. – Я бесконечно признательна вам за возможность осмотреть вашу виллу и коллекцию. В архивах замка «Кастл Говард», принадлежавшего одному из ваших предков, есть удивительный рисунок самого…

– Леонардо, да, я слышала об этом, – кивнула герцогиня. – Но, как ни печально, никогда не видела.

– Я добилась разрешения сфотографировать его, – улыбнулась Лили, – чтобы показать вам.

Марко с неудовольствием отметил про себя, что Лили сумела произвести впечатление на собравшихся. И дело было не только в ее знаниях, но и в манере держаться. Что в этой женщине настоящее, а что – наносное? Он был склонен считать, что, вероятнее всего, то, как вела себя Лили сегодня, было в большей степени игрой на публику.

– О, будет весьма любопытно сравнить его с на броском, который хранится в семье моего мужа, – с улыбкой ответила герцогиня.

Обычно Лили получала невероятное удовольствие от любой возможности пообщаться с теми, кто разделял ее интересы и любовь к итальянскому искусству. Но сегодня, не проведя в изысканном обществе ценителей прекрасного и двух часов, девушка почувствовала, как настойчивыми молоточками начинает стучаться к ней головная боль. По какой-то причине она испытывала невероятное напряжение, ее даже слегка подташнивало.

«По какой-то причине? Лили, ты же умная женщина и прекрасно все понимаешь. Вот эта причина, стоит в паре шагов от тебя и горящим взором сверлит твою спину! – размышляла она. – Да, куратор проекта с итальянской стороны оказался враждебно настроен по отношению к тебе и выказывает всяческое презрение. Что с того? Ты же прекрасно умеешь закрываться от окружающего мира, прятаться и прятать свои эмоции и не пускать чужаков к себе в душу. Да что там прекрасно! Ты просто гуру в этой сфере. Если бы за это давали премии, ты собрала бы их все!»

– Мы скоро уходим, – раздался голос Марко прямо за ее спиной, отчего Лили едва не поперхнулась вином. И дело было не в том, что он застал ее врасплох. Нет, она чувствовала каждое его движение. Ощущение тепла его дыхания на ее шее – как раз там, где волосы были забраны в аккуратный узел и открывали нежную кожу, – вот к чему она опять была не готова. По телу побежали мурашки, руки покрылись гусиной кожей.

«Это все от неожиданности, а вовсе не от удовольствия! – внушала себе Лили. – Я давно уже вычеркнула из своей жизни все, связанное с сексуальным наслаждением. Как может быть, чтобы мужчина вызывал столь сильное влечение? Это выходит за всякие рамки. Ведь не могу же я испытывать влечение к нему? Да, есть вопросы, о которых лучше не задумываться! Особенно если они касаются того, что именно я чувствую к Марко ди Лючецци!»

Тут мужчина, стоявший рядом, повернулся и случайно толкнул ее под руку. Вино из бокала, который держала Лили, выплеснулось ей на предплечье, но она была даже рада инциденту. Хоть что-то заставило ее отвлечься от мыслей о князе. А князя, в свою очередь, от пристального ее созерцания. Наверняка от его острого взгляда не укрылось, как она вздрогнула от его оклика.

– Прошу прощения, – бросился извиняться гость и подозвал официанта: – Будьте добры, чистую салфетку.

– Нет-нет, не нужно… – начала было Лили, но слова застряли в горле: у Марко в руке, откуда ни возьмись, уже материализовалась белоснежная салфетка, которой он стал промокать вино с ее кожи.

Не успела она и глазом моргнуть, как князь вынул практический пустой бокал из ее пальцев и поставил его на поднос хлопочущему рядом официанту. Лили отметила, какие длинные изящные пальцы у Марко и как загорелая кожа выделяется на фоне белой салфетки.

«Хорошие руки. Красивые. Сильные. Руки художника. Руки мужчины, который легко может сломить сопротивление любой женщины, если только того пожелает!» – размышляла Лили, как вдруг новая волна дрожи прошла по ее телу, но на этот раз в глубине. Это был стремительный разряд, заставивший сжаться, расслабиться и отчетливо запульсировать нежную плоть между ног.

Лили хорошо знала внешние признаки сексуального возбуждения. Сотни раз она видела, как модели имитируют страсть тем или иным образом. Вспомнилось, как отец запирал ее в чуланчике позади студии по окончании съемки, чтобы, как он выражался, немного «поиграть» с девушками. Он был из той когорты фотографов, которые считают секс с моделями неотъемлемой частью своего ремесла. Так что Лили многократно слышала и видела, как ведут себя возбужденные – либо симулирующие возбуждение – мужчины и женщины. Но что касается проявлений ее собственного влечения… Это была закрытая, запретная территория, которая давно превратилась в выжженную землю, куда Лили не ступала уже много лет. И не имела на то ни малейшего желания. И вот теперь Марко толкает ее туда!

– Нам пора, – сказал он, обращаясь к Лили. – Дороги сейчас забиты, а нам до аэропорта добираться.

– До аэропорта? Разве мы на озеро Комо полетим? – Лили удивилась, так как была уверена, что они поедут на машине.

– Да, на вертолете. Так проще всего туда добраться, – объяснил Марко и хлопнул в ладоши, призывая собравшихся к тишине, чтобы объявить об отъезде.

– Мне и раньше хотелось показать вам наше поместье «Вилла Амброзия», – сообщила Лили герцогиня, когда подошла попрощаться. Она взяла девушку за обе руки и смотрела на нее с выражением искренней симпатии. – Но теперь, когда лично с вами познакомилась, я просто сгораю от нетерпения, так хочется поскорее принять вас у себя. Она прелестная девочка, Марко, – добавила пожилая дама, оборачиваясь к князю. – Уж ты присматривай за ней как следует!

Герцогиня отошла, и Лили глаз не смела на Марко поднять, ведь в их случае последнее замечание приобретало скрытый смысл.

Сотрудник галереи помог Лили отнести багаж к машине. «Как бы мне не избаловаться от такого сервиса! К хорошему быстро привыкаешь», – думала Лили, вспоминая, как обычно приходится самой таскать ноутбук, фотоаппарат и другое оборудование, необходимое для работы, от чего к вечеру спина нещадно болит.

Ехали и правда очень медленно, движение оказалось весьма плотным, но в изысканно декорированный салон шикарного автомобиля не проникал загазованный воздух с улицы, и поездка в этом отношении была очень комфортной. Однако от водителя пассажиров отделяла стеклянная перегородка, что вкупе с кожаными мягкими сиденьями делало обстановку, на взгляд Лили, чересчур интимной.

Хотя во всем остальном никаких намеков на интимность не было. Едва водитель захлопнул за ней дверцу, Марко вытащил свой мобильный телефон и, пробормотав «Прошу меня извинить», уткнулся в экран, мгновенно дистанцировавшись от гостьи. «Понятное дело, – хмуро размышляла Лили. – Он ведь меня на дух не переносит». Она прекрасно понимала это, но понимала еще и другое: как и она сама, Марко почувствовал неожиданное сильное притяжение, возникшее между ними, когда впервые коснулся ее. Притяжение, которому ни одна из сторон не была рада.

Тут Марко отложил телефон и обратился к ней:

– Перед нашим уходом герцогиня спросила, не могли бы мы остановиться у нее на пару дней. Судя по всему, вы произвели на нее неизгладимое впечатление.

Сухой, враждебный тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений в том, что сам князь восторгов герцогини не разделяет.

– Я проверил наш с вами график. Если хотите, мы могли бы несколько расширить программу и провести на вилле «Амброзия» какое-то время.

Так, значит, он вовсе не отгораживался от нее, а работал – в ее же интересах, а вернее, в интересах проекта! Лили стало стыдно за недавние недобрые мысли о Марко. Хотя чего же тут стыдиться? Ведь и сам он вон как предвзято к ней относится! И похоже, ей не по силам разубедить его. Да и не нужно – особенно теперь, после того, что произошло между ними! Даже и пытаться не стоит. Зачем ей это?

Тем не менее Лили продолжала недоумевать, что могло вызвать у князя такую стойкую неприязнь сферы, с которой он ошибочно связывал ее деятельность. Что бы это ни было, вряд ли он когда-либо признается ей. И короткого знакомства было достаточно, чтобы понять: Марко не из тех, кто близко сходится с людьми и легко открывает душу. Уж слишком он горд, высокомерен. Эти мысли уже несколько утомили Лили, и она призвала свою волю, чтобы с профессиональной вежливостью ответить:

– Очень любезно с ее стороны сделать такое щедрое предложение. Я была бы рада возможности провести на вилле больше времени и изучить ее коллекцию.

– Что ж, хорошо. Тогда я пишу ее секретарю, что мы принимаем приглашение.

Тут водитель свернул на смежную улицу, заприметив там свободное пространство для маневров и вырываясь из пробки. Лили машинально выставила руку, чтобы не съехать в сторону по скользкому кожаному сиденью, и с ужасом обнаружила, что оперлась о твердую, мускулистую ногу Марко. Обмирая от ужаса, заливаясь краской от смущения, она отдернула руку. Или у нее галлюцинации, или же пальцы действительно покалывает от случайного соприкосновения? Воображение, не иначе как ставшее жертвой профессиональной деформации, стало подкидывать хозяйке изображения карандашных набросков обнаженных мускулистых мужских бедер…

– Через пару минут будем в аэропорту, – произнес Марко безразличным тоном, что должно было бы остудить разыгравшуюся фантазию, но не тут-то было. Чтобы отвлечься, Лили отвернулась и уставилась в окно, усиленно рассматривая подъезды к аэропорту. Ни за что в жизни она не рискнула бы сейчас взглянуть на князя. И слава богу, что он не догадывается, что творится на данный момент в ее бедовой голове!

Марко, в свою очередь, негодовал про себя и злился на то, как на него подействовало мимолетное прикосновение Лили. И ничего в нем особенного не было, такого, что могло бы вызвать совершенно дикое, непреодолимое желание, которое разлилось по телу. «Просто эффект неожиданности! – твердил он себе. – Я постоянно занят. Настолько погружен в дела, что и не заметил, как давно уже не был с женщиной. Очень давно! Отсюда и такая неадекватная реакция на эту особу, других причин нет!» Разум его кипел от возмущения, даже и мысли нельзя допускать, будто он, Марко ди Лючецци, способен желать женщину, учитывая все то, что он о ней знает. Выбранная ею жизненная позиция просто претит ему, и на то есть веские причины. Ведь она замешана в тех же делишках, что в свое время сгубили Оливию.

Ах, Оливия… Купившись на обещания невероятной славы, которую могла бы принести ее красота, она покинула безопасный отчий дом и с головой ушла в новую жизнь, сулившую радость и необычайные приключения. Лишь через несколько недель Марко удалось выяснить, что она сбежала в Лондон. Как ни молил он ее вернуться, та оставалась непреклонна. Оливия рассказала, что ее наняло модельное агентство и что в Лондоне она снимает квартиру вместе с другими такими же молодыми девушками-моделями.

Тогда Марко встретился с хозяйкой агентства и обратился к ней за помощью. Бизнес-леди казалась такой чуткой, такой всепонимающей. Она сделала вид, что радеет за Оливию, за ее благополучие, и пообещала, что возьмет ее под личный контроль. Заверила молодого человека, что присмотрит за красавицей и та будет в безопасности, но все равно очень быстро устанет от новой жизни, вернется домой. И он допустил непростительную ошибку – поверил хищнице.

Ведь тогда, в восемнадцать, он был юным доверчивым глупцом. И теперь воспоминания о том промахе, как кислота, разъедали душу. Ему и в голову не пришло, что хозяйка агентства была, по сути, сутенершей высокого уровня и вовсе не защищала своих подопечных, а толкала их на путь разврата и наркотиков. На путь, который в конце концов привел Оливию в безликий гостиничный номер в Нью-Йорке, где она и скончалась в одиночестве от передозировки наркотиков.

Марко тогда зарекся верить людям. Глубоко в нем до сих пор жили вина и стыд за свою доверчивость и глупость. С тех пор он руководствовался по жизни лишь логикой и разумом, а не эмоциями, и никаких трудностей в этой связи не испытывал. Так было до последнего времени, пока не появилась эта доктор Лилиан Райтингтон – лгунья, занимающаяся ремеслом, которое он ненавидит и презирает. И вот за какие-то пару часов, что они знакомы, дамочка не просто поколебала его уверенность в правильности избранной линии поведения, а еще и каким-то немыслимым образом пробила брешь в его обороне.

И теперь давно забытые сильнейшие приступы влечения – эти призраки прошлого – снова атакуют, дразня и издеваясь.

Что происходит в ее голове? Как такая женщина может вести двойную игру, не испытывая ни малейших угрызений совести? Как способна она лгать с такой горячей убежденностью в правоте и правдивости собственных слов?

Марко обнаружил, что, не желая того, разглядывает лицо Лили, повернутое к нему сейчас в профиль. Будто изучение ее черт поможет найти ответы… Становилось очевидно: в то время как мозг его оперирует фактами, анализирует ситуацию и пытается найти логическое объяснение событиям, тело реагирует на новую знакомую совершенно на ином – весьма небезопасном – уровне. А способен ли Марко контролировать эти реакции? «Несомненно», – ответил он себе и тут же беспокойно поерзал на своем сиденье, стремясь избавиться от дискомфорта, причиняемого напрягшейся плотью, которую он, казалось бы, должен без труда контролировать. При этом взгляд его упрямо возвращался к пассажирке.

Да что же это происходит? Марко попытался отвернуться, но тут внимание его привлекла пара мягких прядей, выбившихся из прически Лили. Мужчина почувствовал, как внутри его поднимаются опасные волны чувств, грозящие обратиться настоящим цунами.

Девушка смотрела вниз, склонив голову, и Марко видел тени от ресниц на ее лице. Видел он и нежную, влекущую шею. Там, где начинается позвоночник, немного в стороне притаилась родинка. Ни один любовник не устоит против соблазна поцеловать ее, а затем проложить цепочку поцелуев через шею к уху и обратно к ключицам. Марко представил, как должна пахнуть ее кожа – розой и лавандой. Оголенные руки Лили были худы, изящны, покрыты легким загаром. Наручные часы свободно держались на запястье. Платье не было облегающим, но наверняка она понимала, какое воздействие оказывает на окружающих то, как струится ткань, намекая на линию груди, изгибы талии и бедер. Марко наблюдал за Лили на приеме, когда та общалась с гостями, и находил ее наряд намного более соблазнительным, чем любое узкое платье по фигуре.

Он попытался призвать себя к порядку и вернуть мысли в правильное русло, но это было все равно что плыть против течения: любая попытка мыслить логически оканчивалась тем, что его с еще большей силой начинали одолевать чувства.

Даже размышления о скрытой откровенности ее наряда возбуждали и заставляли томиться от стремления убедиться, так ли привлекательно ее тело на вид и на ощупь, как ему представляется. Все в этой женщине волновало его. «Это специально расставленная ловушка! Это игра!» – сказал себе Марко, вспоминая, как держалась Лили на приеме. Спина прямая, голова гордо поднята, и в то же время ни малейшего покачивания бедрами, словно она всячески старалась скрыть от взоров свою женственность, что лишь подогревало мужской интерес. Марко почувствовал все нарастающее напряжение в теле. Срочно нужно было переключиться на что-нибудь другое, но никак не получалось. Он не мог думать ни о чем, кроме Лили.

И ведь там, на приеме, она покорила не только мужчин. Женщины тоже прониклись к ней симпатией. Марко видел, как одобрительно смотрят на нее все присутствующие, как почтительно склоняют голову в разговоре с ней даже самые именитые и титулованные особы. Одно приглашение герцогини чего стоит!

Нет, разумеется, дело свое она знает, этого у нее не отнимешь. И умеет увлечь других, умеет рассказывать так, что все вокруг загораются интересом к теме, которую она затронула. Если бы не эта ее двойная жизнь! Если бы Марко не знал о ней всего того, что знает, то наверняка тоже стал бы жертвой ее обаяния и профессионализма.

Хотя нет, ни в коем случае. Он никогда не был сторонником служебных романов, которые всегда приводят к осложнениям и неприятностям. С другой стороны, его участие в этом проекте работой как таковой не назовешь. Он был, по сути, волонтером и участвовал в затее из любви к искусству, получая от этого удовольствие и радуясь возможности с гордостью продемонстрировать наследие своих предков широкой ауди тории.

И все равно! Это ничего не меняет. Он не хочет ее. Просто не может хотеть. Пусть тело находит в Лили нечто привлекательное – с этим безрадостным фактом придется как-то бороться. Марко с трудом вогнал мысли в нужную колею. Показался аэропорт, и водитель свернул на частную полосу, где красовались роскошные лайнеры, ожидая своих владельцев и пассажиров.

Посмотрев на время, Марко обнаружил, что они слегка выбились из графика, но он заранее предупредил пилота вертолета о возможной задержке. Вертолет уже вывели на взлетную полосу, пилот ожидал в кабине. Лимузин остановился в нескольких метрах от машины. Водитель вышел и открыл пассажирскую дверь со стороны Лили. Один из стюардов выгрузил багаж.

Обменявшись парой слов с одним из встречавших, Марко пригласил Лили подняться на борт вертолета, но та отчего-то замешкалась, и он нахмурился. Он видел, как сжалась ее рука вокруг поручня трапа – так крепко, что резко обозначились костяшки под тонкой кожей. Кровь отхлынула от лица, и Лили выглядела так, будто пытается призвать последние силы, чтобы решиться на некий ужасный для нее шаг. Страх словно стер с ее лица черты зрелой женщины, и Марко показалось, что теперь он видит перед собой перепуганного ребенка. И ребенок этот смотрел вперед невидящими глазами, будто оказался в мысленной западне, перенесшись в мир кошмаров.

Марко почувствовал, как вопреки всякой логике и велениям разума его охватывает абсолютно неожиданное и невозможное чувство – сочувствие к стоявшему перед ним ребенку и беспокойство за него.

– Не любите летать? – предположил он. – Ничего не бойтесь. Если вы раньше не летали на вертолете, не страшно. Идемте…

Что с ним произошло? Ведет себя с ней, как… Не успев еще толком понять, что собирается сделать, Марко уже подал ей руку.

Лили не раздумывая вложила в его ладонь свою. Ее слегка подташнивало, голова кружилась, а ощущение тепла его руки дарило чувство успокоения и комфорта. Конечно, было безумием так вот реагировать на перспективу подняться на борт вертолета только потому, что когда-то кто-то заманил ее в такую же машину. Тогда мужчина улыбался ободряюще и уверял ее, что она будет в полной безопасности, а потом вдруг улыбка испарилась, лицо его исказилось от злобы, и ее за руку втащили в темный салон вертолета.

Ее ладонь, которую сжимал Марко, начала подрагивать, и вот дрожь овладела уже всем телом. От волнения ее бросило в жар, на коже проступила испарина. А ведь вокруг люди… Она заставляет себя ждать… Необходимо срочно взять себя в руки.

– Бояться совершенно нечего, – повторил Марко. – Но если вам так спокойнее, можем поехать на машине. – Он говорил тихо и успокаивающе. Рука его слегка разжалась, и большим пальцем он мерно поглаживал нервно пульсирующую точку на ее запястье.

Лили подняла голову и взглянула на него. Глаза его были цвета золотого топаза, а не бледно-голубые, как у того. И не сочились грязной похотью, вызывая страх и отвращение. Марко был спокоен и терпелив, все его поведение в данный момент вселяло умиротворение и уверенность в том, что все хорошо. Так, словно он понял, что с ней творится и что ей нужно…