Текст книги "Жестокий роман. Книга 2"

– Извини меня, – сказал он. – Мне жаль, что я оскорбил тебя.

Каролина яс удостоила его ответом.

– Я могу прийти к тебе?

– Где ты сейчас?

– На улице возле твоего дома.

Она глубоко вздохнула:

– Ладно, заходи.

В глазах Магнуса она заметила раскаяние. Он был не брит и весь в дорожной пыли.

– Я не слезал со своего мотоцикла почти три часа, – устало сказал он. – Мне пришлось смотаться в Брайтон.

– Ты просто безумный, – ласково сказала Каролина.

– Знаю. Могу ли я помыться?

– Конечно.

– Хочешь присоединиться ко мне?

– Ни в коем случае.

Через некоторое время они вместе стояли под душем и нежно обнимались. Он осыпал ее лицо страстными поцелуями. Затем оба опустились на колени.

– Дорогая, милая Каролина, – шептал Магнус, настойчиво раздвигая ее ноги.

Когда все закончилось, они обернулись большими полотенцами и пошли на кухню выпить кофе. Господи, как это могло случиться? Да еще в доме Джо! Однако шокированная Каролина испытывала радость.

– Дорогая, мне так хочется сказать тебе что-нибудь приятное. – Он поправлял ее растрепанные волосы.

– Не надо, – возразила Каролина. – Пожалуйста, Магнус, не говори ничего. Это слишком опасно.

Слово «опасно» привело ее в чувство. Она вспомнила, что до сих пор ничего не рассказала ему о Брендоне и Флер. Впрочем, это слишком личное дело его не касается. К тому же она не была вполне уверена в том, что можно безоглядно доверять этому человеку.

Глава 24

1969-1970

Флер лежала рядом с Пирсом и думала о том, что бы сказали многочисленные поклонники этого знаменитого актера, увидев его здесь, в столь неприглядном виде. Из уголка его открытого рта стекала тонкая струйка слюны.

К тому же Пирс храпел. Его прекрасные волосы, известные всему миру, слиплись от пота, а их корни, как заметила Флер, были совершенно седыми. Да уж, сейчас он не похож на Ромео, злорадно подумала она.

Флер отвернулась, стараясь забыть о том, что привело их в душный номер отеля «Алгонкин». Больше всего Флер занимала мысль о мщении. Когда лучше нанести ему удар: сегодня утром или в какой-нибудь другой день?

Она возится с ним уже больше года, а он так и не признался, что был в Голливуде до 1959 года.

Флер продолжала бы этот роман, если бы он доставлял ей хоть малейшее удовольствие. Даже с Найджелом было гораздо веселее. Тот был значительно щедрее и в отличие от Пирса обладал чувством юмора. Правда, Пирс всегда снимал в гостиницах дорогие номера, заказывал самое лучшее шампанское и не жалел денег на свои костюмы, но при этом всячески уклонялся оттого, чтобы купить ей дорогой подарок, почти никогда не приносил Флер цветы, да и вообще был скрягой.

В постели Пирс оказался сущим профаном. Флер никогда не испытывала симпатии к Хлое, но, переспав с Пирсом, почувствовала жалость к сестре. Его маленький, жалкий пенис не мог никому доставить удовольствия. При этом Пирс почти сразу кончал. Этот тип щедро расточал только комплименты, и слова о своих глубоких чувствах.

Флер удалось узнать, как он относится к жене. Ее удивило, что Пирс считает ее занудной и непригодной к семейной жизни. «Конечно, я обожаю ее, – сказал он однажды, – но она слишком молода, неопытна и совершенно не справляется с той ролью, которую должна играть в обществе. К тому же Хлоя не понимает специфики моей работы. А вот ты. Флер, прекрасно понимаешь меня, а также и, то, каких усилий стоит мне завершить этот фильм».

Детей Пирс любил, хотя Пандору, как показалось Флер, больше. «Я понимаю, – говорил он, – что тебя это мало волнует, но должен заметить: моя дочь просто великолепна. Она очень любознательна, умна и невероятно чувствительна. Я горжусь ею».

Флер сделала также интересные наблюдения, касающиеся его сексуальных пристрастий. Сначала ей показалось, что он гомосексуалист, но потом выяснилось, что это не совсем так. Пирс, несмотря на свою неискушенность, получал огромное удовольствие, занимаясь с ней любовью. Флер заметила, что эрекция наступала у него довольно часто, иногда несколько раз за ночь, что было весьма неплохо для человека его возраста. К тому же, нежный и чувственный, Пирс любил ласки и поцелуи, но Флер казалось, что он играет даже в постели.

Видимо, Пирс знал обо всем этом из спектаклей и фильмов. Прочитав в последнее время много интересных книг по психоанализу, Флер пришла к выводу, что Пирс мог бы стать объектом изучения психоаналитика. Именно эти книги помогли ей понять, что он относится к тому редкому типу людей, которых в научной литературе называют бисексуалами.

Да, подумала Флер, с этим надо кончать, пока не приключилось беды. Она очень опасалась разрушить свои отношения с Рубеном. Кроме того, ее неприязнь к Пирсу так усилилась, что она могла незаметно переступить ту грань, за которой трудно контролировать себя. Флер считала, что получила от Пирса все, что хотела, а рассчитывать на большее не приходилось. Их отношения потеряли смысл. Решив сказать ему, что не будет встречаться с ним, Флер так обрадовалась, что тут же уснула.

Когда она проснулась, было еще темно. Часы показывали половину шестого утра. Почему она так рано проснулась? Повернувшись на другой бок, она увидела, что Пирса рядом нет. В ванной лилась вода; потом до Флер донесся голос Пирса: он разговаривал по телефону.

Флер прислушалась. Разговор показался ей таким интересным, что сон как рукой сняло.

Попрощавшись с Пирсом в половине девятого. Флер вышла из гостиницы и направилась на собеседование с представителем рекламной фирмы «Браун Филипс Айви», одной из самых престижных в Манхэттене. Флер недавно позвонили оттуда и сказали, что хотели бы поговорить с ней. Она уже знала: это значит, что ее попытаются переманить в эту фирму. Конечно, Флер было жаль расставаться с Найджелом, Миком, Пеппи и другими сослуживцами, но вместе с тем она понимала, что необходимо подниматься наверх и искать свое место под солнцем.

– Это весьма впечатляющие работы, мисс Фитцпатрик. Действительно очень интересно, особенно принимая во внимание ваш возраст и всего пятилетний стаж работы. – Чак Лоренс, руководитель творческой группы, откинулся на спинку стула и добродушно улыбнулся. Высокий, стройный, с аккуратно подстриженными темными волосами и проницательными голубыми глазами, он принадлежал к элитной категории так называемых стопроцентных американцев. Это означало, что он был англосаксом и протестантом. – Да, прекрасно. – повторил он, разглядывая папку с ее бумагами. – Пожалуй, больше всего мне понравилась ваша работа с компанией «Ти энд Джей Сторз». Кстати, у нас с ней очень тесные контакты. Ваши работы по рекламе косметики тоже великолепны. Скажите, пожалуйста, а почему вы решили уйти из агентства «Силк Димаггио»? Судя по этим бумагам, у вас там весьма неплохие перспективы.

– Видите ли, нужно постоянно действовать, чтобы продвигаться по службе. Пять лет – это большой срок.

Мне очень нравится моя фирма, но, похоже, я несколько засиделась. К тому же хочется испытать себя в новом деле и с новыми людьми. Вы мне позвонили, и я решила не упускать свой шанс. Вот поэтому я здесь.

– Ну что ж, очень рад, что вы пришли к нам, – задумчиво сказал Чак Лоренс. – Мне нужно переговорить кое с кем, а потом я позвоню вам и сообщу о нашем решении. Приятно было познакомиться с вами.

– Ну что ж, спасибо.

Он позвонил Флер в тот же день и сообщил, что Баз Браун изъявил желание встретиться с ней. Разволновавшись, флер не удержалась и рассказала обо всем Пеппи.

– Боже мой! – изумленно воскликнула та. – Баз Браун? Ты на верном пути, Флер!

– Надеюсь, что да.

– А у меня тоже есть новости, – сказала Пеппи, радостно улыбаясь. – Я выхожу замуж.

Флер показалось, что Джил Хилмен, избранник Пеппи, не очень подходил для нес. Этот красивый, высокий и очень жизнерадостный еврей имел вспыльчивый характер и весьма крутой нрав, что не сулило его будущей жене ничего хорошего. Джил был адвокатом и работал в небольшой частной фирме в Манхэттене. Флер быстро поняла, что дела Джила идут не слишком хорошо, а это, по ее мнению, объяснялось его заметным комплексом превосходства. Может, со своими клиентами он вел себя иначе, но, даже изредка общаясь с ним, Флер чувствовала, что он подавляет всех, считая окружающих безмозглыми идиотами. «Боюсь, вы не улавливаете сути дела», – постоянно повторял Джил. Он недолюбливал Флер и не скрывал этого. Возможно, ему не нравилось ее влияние на Пеппи. Когда Флер рассказала о своих наблюдениях Рубену, тот лишь пожал плечами: Джил, конечно, самовлюбленный тип, но Пеппи любит его, а значит, все образуется.

– В конце концов, он женится не на мне, а на моей сестре, – добавил он, улыбнувшись.

Миссис Блейк тоже была не в восторге от Джила, хотя тот приложил немало усилий, чтобы понравиться будущей теще. Она призналась Флер, что не может с ним разговаривать. Флер попыталась успокоить ее, говоря, что Пеппи любит его, а это самое главное.

Пеппи действительно обожала Джила. "Я знаю, – сказала она Флер, когда они сидели однажды в ресторане, – что Джил далеко не подарок. С ним трудно иметь дело. Но я нужна ему, и он это прекрасно понимает.

Мне удается обуздывать его темперамент и амбиции.

Мы отлично дополняем друг друга. А самое главное – он великолепен в постели, Флер. Извини меня за такую откровенность, но я никогда раньше не испытывала такого наслаждения от секса".

Флер долго не могла решить, как следует отнестись к той информации, которую она узнала, подслушав телефонный разговор Пирса. Однако она чувствовала, что это что-то важное и весьма ценное. Она уловила лишь отдельные фразы, но и они заинтриговали ее. Пирс беседовал с человеком по имени Звери и договаривался о каком-то таинственном «обмене». Флер не поняла, о чем идет речь, но тем не менее догадалась, что это произойдет в Соединенных Штатах. Затем Пирс вкрадчиво о ком-то спросил и заверил собеседника, что непременно навестит его. Но больше всего Флер насторожила фраза «увеличить ассигнования». Она не могла понять, что стоит за всем этим, часто вспоминала об этом разговоре и радовалась, что получила такую информацию.

Руководство компании «Браун Филипс Айви» предложило Флер должность начальника творческой группы из трех человек и ежегодный доход в размере тридцати пяти тысяч долларов. Флер заявила, что менее сорока тысяч в год ее не устроит, на что они согласились почти без колебаний. Правда, ей сказали, что эти деньги и в самом деле придется отрабатывать.

После этого Флер отправилась сообщить Мику о своем уходе. Это было самое неприятное для нее, так как она весьма высоко ценила этого человека. Но он отнесся к этому нормально, хотя и сказал, что им будет недоставать ее. Более того, он предложил ей создать собственную рекламную фирму под названием «Рекламное агентство Фитцпатрик». Флер обрадовалась, но заметила, что для этого ей пока не хватает опыта и первоначального капитала.

В конце концов она устроила для друзей прощальный вечер с огромным количеством шампанского. Все дружно желали ей всяческих успехов неновом месте.

Несколько дней спустя Флер позвонила Розе Шарон в Лос-Анджелес. Служанка Розы сказала, что та на съемках и вернется домой только через три месяца.

Между тем Флер почти ничего не узнала о Линдсей Ланкастер и о других людях, которые интересовали ее.

Ну что ж, подумала она, вероятно. Роза действительно очень занята.

В последнее время это дело все чаще стало казаться Флер бессмысленным. Можете и в самом деле нужно все бросить, как уже давно советовал ей Джо, и заняться своими проблемами? Что ей еще нужно? Она молода, красива, счастлива, имеет прекрасную работу и весьма преуспевает. Что она обретет, кроме душевной боли ,и, горьких разочарований?

Однако эти мысли сменялись другими, и Флер не могла успокоиться и забыть об ужасной участи отца.

Ведь виновные в его смерти до сих пор наслаждаются жизнью. Нет, она не предаст его! Кто, кроме нее, восстановит его доброе имя?

Рекламное агентство «Браун Филипс Айви» заметно отличалось от фирмы «Силк Димаггио». В огромном старом здании, где оно располагалось, работали очень серьезно. Руководство этой компании было значительно старше, и держалось несколько обособленно от подчиненных. Даже мысль о том, что кто-либо из этих людей может войти в офис и дружески похлопать по плечу рядового сотрудника, казалась смешной и нелепой. Баз Браун и Кол Айви называли Флер «мисс Фитцпатрик» и никогда не предпринимали попыток установить с пей менее официальные отношения. Конечно, это агентство не могло сравниться с такими гигантами рекламного бизнеса, как «Джей-Даблью-Ти» или «Огилви», по все же было весьма почтенным, уважаемым и занимало солидное место в рекламном бизнесе. Баз Браун, Кол Айви и Мэтью Филипс составили прекрасный триумвират и успешно конкурировали на рынке рекламных услуг. Все они считались мастерами своего дела и не испытывали недостатка в богатых клиентах. Агентство находилось почти в самом центре Мэдисон-авеню, что также свидетельствовало об их успехе. Но главное достоинство этих людей, по мнению Флер, состояло в том, что они умели ценить творческую мысль и поощряли ее. Она всегда полагала, что творческие люди должны отличаться от обычных служащих оплатой труда и условиями работы.

В сферу деятельности Флер входили три небольших объекта: фирма «Мортон», владевшая сетью магазинов недорогой одежды, «Стоббз» – небольшое издательство, специализирующееся на выпуске хорошо иллюстрированных книг, и «Петти», выпускавшее продукты питания для домашних животных.

Флер быстро познакомилась с художественными директорами этих компаний и нашла с ними общий язык, поняв при этом, что они не отличаются особыми дарованиями в своей области.

По давно установленной традиции она впервые встретилась с ними вечером в ресторане. Немного выпив, они рассказали ей об особенностях своей работы, познакомили со сплетнями и слухами о владельцах их фирм.

– Вы всегда должны помнить, что они не терпят возражений, – сказала Джулия, одна из се клиенток. – Я просто дружески предупреждаю вас.

– Спасибо, считайте, что я предупреждена, – улыбнулась Флер.

Первая серьезная встреча была у Флер с Солом Мортоном, невысоким темноволосым евреем, курившим очень крепкие сигары. Он весьма болезненно относился ко всем проблемам, касающимся его бизнеса. Этот симпатичный и чем-то забавный человек понравился Флер с первого взгляда.

– Так, – сказал он, оглядывая ее с головы до ног, – как я понимаю, вы никогда в жизни не бывали в наших магазинах.

– Почему же? Я довольно часто захожу в них, – возразила Флер.

– Но лишь потому, что вас прикрепили к нам.

– Нет, это было задолго до моего назначения.

– Неужели? И что же вы у нас купили?

– Сумки.

– – Какие именно?

– Я купила у вас несколько превосходных кожаных сумок, которые обычно носят на плече. Они чем-то похожи на сумки фирмы «Чэнел». Кроме того, я приобрела там несколько шелковых маек.

– А как вы узнали о наших магазинах? Из рекламы?

– Нет, – призналась Флер и встревоженно посмотрела на Чака Лоренса. – Мне рассказали мои друзья.

– Да, – довольно заметил Сол Мортон. – Видишь, Чак, какова ваша реклама. Я уже давно хотел сказать тебе, что все эти штучки не годятся. Нарисовали каких-то женщин на наших пакетах, и все этим кончилось.

Чтобы пожелать пойти именно в магазин Мортон, нужно веское основание, а не какие-то рожи на пакетах.

Давай послушаем, что скажет нам Флер.

Флер спокойно выдержала его взгляд.

– Не думаю, что готова сейчас же что-то вам предложить.

– Не вешайте мне лапшу на уши, – грубо оборвал ее Сол. – Вы совершенно новый здесь человек, черт возьми! Я могу говорить с вами, как с покупателем.

Признайтесь, как вы относитесь к этим дурацким пластиковым пакетам? Ну же! Я жду!

– Вам придется подождать, – заметила Флер, – вы не вправе требовать, чтобы я немедленно высказалась. Я работаю с вами всего одну неделю, мистер Мортон. Это против правил. Позвольте мне сначала разобраться во всем.

Сол Мортон неожиданно рассмеялся и выпустил изо рта едкий сигарный дым.

– Хорошо, но имейте в вида, что на следующей неделе я непременно задам вам этот вопрос. Чак, давайте поговорим о средствах массовой информации.

Сейчас действительно нет смысла обсуждать новые идеи.

Лучше послушаем, какие средства доставки рекламы предложит нам Флер.

Они обсуждали газеты, журналы, радио и телевидение. Сол утверждал, что средства массовой информации знают о рекламе не больше, чем его прапрабабушка, и предлагал придумать что-то новое и необычное.

– Чак, предупреждаю тебя, я знаю все, что творится вокруг, – говорил Сол. – Мне нужна настоящая и очень эффективная реклама, а не отдельные мысли на этот счет.

В конце концов Чаку пришлось пригласить Сола на обед в ресторан отеля «Рузвельт», который находился неподалеку от их агентства. В ту пору это было излюбленным местом работников рекламного бизнеса. Сол Мортон сидел рядом с Флер и все время гладил ее бедро. Она не возражала, давая понять, что их отношения могут сложиться более перспективно, чем предполагалось ранее.

Вернувшись в свой офис. Флер устало опустилась в кресло и закинула руки за голову.

– Боже, даже плакать хочется!

– Мы действительно заплачем, если потеряем этого клиента, – заметил Чак. – Флер, что вы задумали?

Вы обращались с Солом так уверенно, что я начал уважать вас.

– Мистер Мортон тоже начал уважать меня, – раздраженно ответила Флер. – Причем именно за обедом.

– О Господи! – воскликнул Чак. – Мне очень жаль.

Может быть…

– Не волнуйтесь, – прервала его Флер. – Это мои личные проблемы. Могу ли я посмотреть на результаты исследования и поговорить об этом завтра?

– Конечно. Это было бы прекрасно. Вот увидите, здесь что-то связано с английским рынком. Сол явно хочет проникнуть на этот рынок.

Вскоре Флер переехала на новую квартиру. Она была великолепной – огромная комната для работы, небольшая, но уютная спальня, просторная кухня и ванная. К тому же она находилась в верхней части Вест-Сайда, недалеко от ее агентства. Флер даже наняла служанку для уборки и стирки.

Тина, ее служанка, была толстая и очень веселая негритянка. Она приходила к Флер либо рано утром, либо поздно вечером. Это совпадало с графиком работы ее мужа, который убирал станции метро.

– Мы вместе встаем, – объяснила она Флер, – и вместе ложимся. Моему мужу нравится, когда я рядом. – Сообщив это, она весело рассмеялась. Тина весьма ревностно относилась к своим обязанностям и беспокоилась по поводу того, что Флер спит одна.

– Вам нужно немного поправиться, мисс Фитцпатрик, – сказала она, – тогда все будет нормально.

Мужчину костью не приманишь.

Флер пыталась убедить Тину, что не стремится к этому, но та ей, конечно, не поверила.

Когда Флер пришла домой после обеда с Мортоном. Тина все еще убирала ее квартиру. Увидев уставшую хозяйку, она отложила стирку и принялась готовить ей ужин.

– Вы очень мало едите, мисс Фитцпатрик, – заботливо проговорила она.

– Для меня этого вполне достаточно, – возразила Флер и с удовольствием поужинала. – Очень вкусно.

Ты не должна портить меня своими ужинами, Тина.

– Что делать, если вас некому портить? – многозначительно заметила Тина. – К тому же вы устали.

– Да, – призналась Флер. – У меня был очень тяжелый день. Тяжелый день, плотный обед и несносный старикашка.

– О, дорогая, отведи меня к нему! – рассмеялась Тина. – Муж уже четыре дня не прикасается ко мне, Боюсь, он нашел другую женщину.

«Боже, – подумала Флер. – Четыре дня! Какая трагедия!»

– Он не понравится тебе, Тина. Не в твоем вкусе.

– Нет, мисс Фитцпатрик, после четырех дней воздержания мне подойдет любой. Он вам очень нужен?

– Нет, – улыбнулась Флер. – Тина, ты когда-нибудь покупала одежду в магазине Мортона?

– Мортона? Нет, никогда. Там нет моего размера.

– Да, пожалуй. А если бы было что-нибудь для тебя, ты бы пошла туда?

– Едва ли, мисс Фитцпатрик. Там все слишком дорого.

– Ты ошибаешься. Тина. В этих магазинах все гораздо дешевле.

– Вы шутите? Они кажутся очень дорогими.

– Какое интересное наблюдение, – задумчиво сказала Флер. – Спасибо, Тина. Спокойной ночи.

Флер проснулась на следующее утро с готовой концепцией: магазины Мортона слишком непрезентабельны для богатых и слишком дороги для бедных.

– Все понимают это совершенно не правильно, – убеждала она Чака Лоренса три дня спустя.

– Что именно?

– Магазины Мортона, что же еще? Даже в этом исследовании говорится, что у этой фирмы нет своего имиджа. Никто из тех людей, с кем я разговаривала, не мог точно сказать, что это за магазины и чем они торгуют. Одни называли их слишком дешевыми, другие – слишком дорогими.

– Эти свидетельства не статистика, Флер, – возражал ей Чак. – Будьте поосторожнее с ними. Мы скептически относимся к этому.

– Знаю, но в исследовании причин неудачи этой торговой фирмы говорится именно об этом. Конечно. для нас это весьма неожиданно. Скажите, пожалуйста, что представляют собой все эти магазины? Торговые заведения? Нет. Универмаги? Нет. Магазины для женщин? Нет. Для мужчин? Нет. Да они просто уникальны! Магазины, ни на кого не ориентированные, понимаете? Они просто.., просто… – Флер замолчала и посмотрела на Чака. – Мне нужно подумать некоторое время. У меня появилась идея.

– Мне это нравится, – обрадовался Чак. – Это действительно интересно и умно. Конечно, нужно еще поработать, но это уже кое-что. Во всяком случае, это намного лучше наших дурацких пластиковых пакетов.

«Это – Мортон» – великолепно! Это уже признак стиля. Настоящего стиля.

– Нет, – решительно заявил Сол Мортон. – Не пойдет. Слишком дорого. У нас миллион этих пакетов.

Я просто не могу уловить разницу между ними.

– Вы не правы, – настаивала Флер. – Как только начнется рекламная кампания, все ваши пакеты разойдутся за несколько дней.

– Я уже заказал рекламу по радио и телевидению, – сказал Сол. – Мне нравится их идея. Она умна и привлекательна.

– Там все поют в одну дуду, – со знанием дела заметил Чак.

Похоже, он и сам вскоре запоет, подумала Флер.

С Бернардом Стобзом у Флер возникли другие проблемы. Это был седовласый, милый и образованный человек, не представлявший себе, о чем говорить со своим рекламным агентом. При этом он часто менял свое мнение, руководствуясь непонятными соображениями.

– Мне нужно взглянуть на это, – часто говорил он, вынуждая Флер делать многочисленные снимки и рисунки. Посмотрев, он качал головой: «Да, это на что-то похоже» или «Нет, это ни на что не похоже».

В конце концов она предложила ему оформлять книги какой-нибудь сюжетной картинкой и значимой фразой из текста. И дело сдвинулось. Флер видела, как люди в подземных переходах и книжных магазинах рассматривают эти книги и охотно покупают их. Рекламная кампания прошла весьма успешно. Фирма получила значительную прибыль, Флер – надбавку к зарплате, а Стобз был весьма удовлетворен своим новым рекламным агентом. Теперь он понял, что Флер – серьезный специалист.

В это время Флер была так занята, что не думала почти ни о чем, кроме работы. Она уходила рано утром, а возвращалась поздно вечером.

– Это ужасно, – сказала она Мэри Стейнберг, зайдя к ней как-то вечером. – Работа отнимает все мои силы.

– А по-моему, это очень хорошо, – возразила Мэри. – При таком режиме в твою голову не будут лезть дурные мысли.

– Да, но они лезут в головы тех, с кем мне приходится общаться по долгу службы. Едва у нас появляется лишнее время, мы начинаем просматривать рекламные исследования, желая выяснить, что нужно покупателям и как навести их на правильный след. Но ведь это можно делать, не покидая твою кухню, Мэри. Что ты думаешь об этом?

– Прекрасная идея, – согласилась Мэри. – Скажу спасибо, если направишь меня по этому пути.

В конце декабря позвонила Роза Шарон.

– Флер, извините меня! Все это время я была в Мексике. Простите, что не ответила на ваш звонок.

– Ничего, – ответила Флер, – у меня не было ничего срочного. Ну как вам Мексика?

– Прекрасная страна. Мне очень понравилось.

– Роза, а как насчет Линдсей Ланкастер? Ничего нового?

– Ничего, к сожалению. Как я и предполагала, она вышла замуж, переехала и уже не снимается в кино.

Мне ничего не удалось узнать. Флер. Извините.

Флер показалось, что Роза искренне жалеет об этом, но потом она вспомнила, что имеет дело с актрисой, которой ничего не стоит сыграть сожаление, раскаяние и Сочувствие.

– Ничего, – повторила Флер. – Не сокрушайтесь. – И тут же неожиданно для себя спросила:

– Роза, вам знакомо имя Звери? Мишель Звери? Или Джерард?

Наступила долгая пауза.

– Нет, дорогая, – наконец ответила Роза. – Не помню. Но попытаюсь что-нибудь узнать для вас. Если мне что-нибудь придет в голову, я позвоню вам. А в чем дело?

– Да нет, ничего особенного, – осторожно сказала Флер. – Просто случайно услышала о нем.

На Рождество Пирс прислал ей фотографию своего загородного дома в Беркшире. Долго разглядывая ее, Флер поняла, что этот дом напоминает поместье средневековых английских феодалов. Господи, подумала она, да ведь Пирс очень богат. Вскоре после этого ей доставили огромный букет цветов с запиской: «Скучаю по тебе с того дня, когда мы расстались в мае». Флер выбросила записку в корзину для бумаг, а цветы отнесла Мэри.

В тот же день она прочитала в газете «Нью-Йорк тайме», что фильм Пирса Виндзора «Сон в летнюю ночь» представлен на соискание «Оскара», а его жена ждет третьего ребенка.

Флер надеялась получить весточку от Джо, но он упорно молчал и даже не поздравил ее с Рождеством.

Правда, она получила короткое письмо от Каролины, но та не упоминала о Джо. Каролина прислала ей чек на пятьсот долларов и посоветовала купить мебель для новой квартиры.

Флер написала, что будет рада видеть ее в Нью-Йорке, хотя и знала, что та никогда не приедет к ней в гости.

Вскоре Флер наткнулась на статью Джо в газете «Санди телеграф», посвященную женам знаменитых актеров. Конечно же, он написал и о Хлое, но статья Флер не понравилась и показалась ей слишком льстивой.

Незадолго до Рождества Флер обедала наедине с Солом Мортоном, который выражал восхищение ее талантом, а потом намекнул, что их отношения могли бы стать менее официальными. Флер обещала подумать об этом.

Перед самым Рождеством Рубен пригласил Флер навестить его мать в Сегапонаке, заметив при этом, что миссис Блейк будет счастлива видеть ее. Пеппи в это время уехала с Джилом в Нью-Джерси к его родителям. Флер с удовольствием приняла приглашение Рубена и чудесно провела время, наслаждаясь тишиной и покоем.

В начале января Джулия Миллер сообщила, что уходит на работу в фирму «Грейс». Флер огорчилась, ибо уже привыкла к ней, но еще больше удручало ее то, что на место Джулии претендует Белла Бьюкснен. Флер тут же заявила Чаку Лоренсу, что уже имела удовольствие общаться с этой дамой и считает ее недостаточно подготовленной для подобной работы.

В конце января, когда Флер уже почти забыла о загадочной личности по имени Звери, пришло письмо от Розы Шарон.

"Моя дорогая Флер!

Я вынуждена снова просить прощения за то, что так долго не писала. Боюсь, что и на этот раз мне почти нечего вам сообщить. Я расспрашивала всех своих друзей, звонила по старым телефонам, разузнавала у знакомых, но все безуспешно. Никаких сведений о Зверне я не добыла. Очень жаль, Флер, что ничем не могу вам помочь. Буду очень рада, если вы приедете ко мне.

С любовью, Роза".

Флер тяжело вздохнула и сунула письмо в стол. Роза, конечно, милая и добрая женщина, но она совершенно бесполезна в том деле, которое предстоит распутать.