Текст книги "Фантомас"

– Но ведь Тереза тоже не слышала…

Господин Ромбер грустно усмехнулся.

– Комната Терезы, – сказал он, – находится гораздо дальше. А твоя отделена от спальни бедной маркизы всего лишь тонкой стеной. И если ты был здесь, ты должен был что-то слышать!

Шарль перевел дух:

– Так что же, вы пока единственный, кто считает меня виновником этого злодеяния?

– Единственный? – прошептал его отец. – Как знать… Пока – может быть…

Но должен тебе сообщить, друг мой, что вечером, который предшествовал преступлению, ты произвел чрезвычайно неблагоприятное впечатление на друзей маркизы. Тогда еще судья Боннэ рассказывал вам о деталях убийства, которое произошло в Париже… Я уже не помню, кто его совершил. И ты проявил весьма странный интерес!

Юноша застонал:

– Значит, они тоже меня подозревают?

Он снова схватился за голову, но вскоре лицо его прояснилось:

– Отец, но эти обвинения беспочвенны! Ведь нет никаких фактов! Никаких доказательств!

– Увы, есть. И тебе трудно будет их опровергнуть… Слушай внимательно.

Этьен Ромбер встал, и Шарль машинально сделал то же самое.

Отец и сын снова смотрели друг другу в глаза.

– Так вот, Шарль. В ходе следствия было установлено, что в ту роковую ночь никто не мог пробраться в замок снаружи. Таким образом, ты единственный мужчина, который ночевал внутри, к тому же по соседству с маркизой.

Юноша нервно дернулся:

– Почему же никто не мог забраться сюда?

– Это выяснено абсолютно точно. А впрочем, если бы и мог… Ты-то не сможешь этого доказать.

Шарль не ответил. Он был совершенно оглушен. Глаза его блуждали, мысли путались.

Чувствуя, как подгибаются ноги, он умоляюще посмотрел на отца. Этьен Ромбер с опущенной головой направился к туалетной комнате.

– Иди за мной, сын, – сказал он, и голос его дрогнул.

Шарль, казалось, не слышал.

Господин Ромбер вошел в туалетную комнату, порылся за вешалкой, вынул оттуда изрядно помятое полотенце и вернулся в комнату.

– Смотри! – глухо произнес он, поднося полотенце к глазам сына.

В ярком свете Шарль Ромбер увидел на ткани красные пятна крови…

Юноша подпрыгнул на месте и открыл было рот, но отец властным жестом остановил его:

– Сядь! Ты собираешься продолжать отпираться?! Несчастный! Безумец!

Смотри же! Вот оно, неопровержимое доказательство твоего злодеяния! Эти кровавые пятна говорят сами за себя. Как ты можешь объяснять, что это полотенце оказалось в твоей туалетной комнате?

Итак, теперь ты по-прежнему будешь все отрицать?!

– Да, я буду все это отрицать! Буду! Я… я просто ничего не понимаю!

Молодой человек, вконец обессилев, снова опустился в кресло.

Старый Ромбер смотрел на сына с бесконечной нежностью и состраданием.

– Бедное, бедное дитя… – прошептал он. – Но, может быть, ты не так виноват, как кажется? Может, есть обстоятельства, которые могут тебя оправдать?

– Значит, вы все-таки меня обвиняете… Вы не верите мне…

Старик в отчаянии покачал головой:

– Боже, если бы мог я сохранить честь нашей семьи, уважение друзей! Если б я смог доказать, что это все проклятая наследственность…

– Чтобы наука доказала, что я так же болен, как мама? – грустно переспросил юноша.

– Да, загадочная и неизлечимая болезнь… Медицина перед ней бессильна. Называется она просто – безумие, но никто не знает, что это такое.

– Боже мой! – поразился Шарль. – О чем я узнаю! Так моя мать безумна?!

Он помолчал, что-то вспоминая, и наконец посмотрел на отца:

– Да-да, наверное, вы говорите правду… Сколько раз я был удивлен ее странным, непонятным поведением! Но я, я-то тут причем!

Шарль ожесточенно потер лицо, словно проверяя, не спит ли он:

– Ведь я, я же в здравом уме!

Этьен Ромбер покачал головой:

– Дай Бог, чтобы так. Но, возможно, это было временное помрачение…

Сын перебил его:

– Нет, отец, нет! Я могу быть глупым, юным, каким угодно, но я не сумасшедший!

Чрезвычайно возбужденный, молодой человек больше не мог сдерживаться. Он почти кричал, словно пытаясь убедить самого себя. Голос его гулко раздавался в равнодушной тишине замка.

Этьен Ромбер тоже повысил голос. Заявление сына вывело его из себя:

– Отлично, Шарль! Если ты в здравом уме, то твое преступление не имеет никаких оправданий! Значит, ты сознательный, хладнокровный убийца!

Внезапно какой-то шорох в коридоре заставил их замолчать. Дверь комнаты медленно открылась, и из полумрака на пороге появилась белая фигура.

Это была Тереза в длинной ночной рубашке. Глаза ее расширились от ужаса, она покусывала бескровные губы. Ее била дрожь.

С усилием подняв руку, она указала пальцем на Шарля, беззвучно шепча что-то.

– Тереза! Тереза!

Несчастный отец бросился на колени. Он с мольбой протянул к ней руки:

– Девочка! Ты была за дверью?

Помертвевшие губы шевельнулись, и Тереза чуть слышно прошептала:

– Я… была…

Девочка не смогла продолжать. Она покачнулась, глаза закрылись, и она упала на пол.

Глава 5
АРЕСТУЙТЕ МЕНЯ!

Километрах в двадцати от Суйака линия Брив – Каор делает резкий изгиб и уходит в тоннель. Шедшие зимой дожди изрядно попортили насыпь. Еще до этого грозы, разразившиеся в первых числах декабря, вызвали сильное оседание почвы.

Обеспокоенная железнодорожная компания прислала на эти места своих лучших инженеров.

Специалисты выяснили, что пути в нескольких десятках метров от Суйака требуют серьезного ремонта. С тех пор уже два месяца все поезда, следовавшие из Брива в Каор, – скорые, пассажирские, товарные – постоянно опаздывали, бывало, даже на полчаса.

Неисправность дороги внушала серьезные опасения компании, и все машинисты расписались в журнале по технике безопасности. Машинистам, следующим из Брива, предписывалось останавливать локомотив за двести метров до выезда из тоннеля, а на обратном пути в Каор необходимо было тормозить еще раньше, за пятьсот метров. Эти меры, по мнению компании, обеспечивали безопасность…

Итак, в то серое декабрьское утро бригада дорожных рабочих под руководством мастера вышла укладывать новые рельсы, привезенные накануне. Люди потихоньку переговаривались:

– Как ты думаешь, – говорил старый рабочий своему напарнику, – они что, заставят нас укладывать здесь двенадцатиметровые рельсы? По мне, так они нисколько не лучше, чем восьмиметровые, а укладывать их – адская работенка, ты уж мне поверь!

Его товарищ вздохнул.

– А что делать? – откликнулся он. – Против начальства не попрешь! Мы люди маленькие, наше дело простое – делай, что говорят…

Неожиданно раздался резкий свисток.

В черном чреве тоннеля показались огни двух фонарей: поезд, следующий в Каор, согласно инструкции, затормозил, не доезжая места работ. Ему необходимо было получить разрешение на проезд.

Дорожный мастер поставил своих людей по обеим сторонам полотна, затем дошел до небольшой хибарки обходчика, расположенной у самого въезда в тоннель, и взмахнул жезлом, позволяя машинисту двигаться дальше.

Путевой обходчик, хозяин хижины, был специально прислан сюда железнодорожной компанией. Он нес ответственность за состояние четырехкилометрового участка дороги, включая девятьсот метров тоннеля.

Из-за избушки вышел мужчина и небрежно спросил у мастера:

– Должно быть, это тот самый поезд, что прибывает в Верьер в шесть пятьдесят пять утра?

Из дверей показался обходчик.

– Действительно, – подтвердил он. – Только опаздывает, как всегда.

В это время поезд прогрохотал мимо. Мелькнули три красных фонаря на задней стенке последнего вагона и тут же пропали в утреннем тумане.

Мастер ушел к бригаде, а обходчик вернулся к своим повседневным делам. Сейчас ему необходимо было заняться густой травой, проросшей между шпалами и вдоль насыпи. Время от времени ее приходилось пропалывать.

Железнодорожник уже почти скрылся в темноте тоннеля, когда его окликнули. Мужчина обернулся.

Собеседником его оказался не кто иной, как Франсуа Поль, бродяга, которого накануне после короткого допроса отпустил следователь.

– Похоже, этот утренний поезд не забит пассажирами, – ухмыльнулся он. – Особенно в вагонах первого класса, верно, приятель?

– Чего ж тут удивительного! – отозвался обходчик, снимая с плеча мотыгу и ставя ее на землю. – Не так-то уж много людей ездит первым классом. А богачи, которые могут себе это позволить, предпочитают экспресс. Он приходит в Брив в два пятьдесят утра.

– Так-то оно так, – продолжал Франсуа Поль. – Но ведь кому-то может понадобиться выйти в Гурдоне, Суйаке, Верьере – ну, одним словом, на маленьких станциях, где скорый не останавливается.

Обходчик пожал плечами:

– А кто его знает! Как-то никогда об этом не задумывался… Ну, наверное, они выходят в Бриве, а оттуда добираются на собственных машинах.

Бродяга не стал возражать и перевел разговор на другую тему.

– Что-то прохладно нынче утром, а, приятель? – спросил он.

– Да уж, не жарко, – согласился железнодорожник. – Дождь, видать, будет.

Франсуа Поль, удивленный этими словами, посмотрел на небо. Оно было совершенно безоблачно.

Обходчик улыбнулся:

– Точно-точно! Дует западный ветер, а раз так – жди дождя. Верная примета.

– И так всю жизнь, – уныло пробормотал бродяга. – То мерзни, то мокни, как собака. Да, тяжелые времена, тяжелые…

Служащий был тронут.

– Послушай, – неожиданно произнес он, – ты ведь не похож на толстосума. Вряд ли тебе в ближайшее время грозит поехать путешествовать первым классом. Не хочешь устроиться на работу к нам? Здесь рабочих рук ох, как не хватает!

– Так уж не хватает?

– Точно тебе говорю! Вон там, где идут работы, как раз старший мастер. Хочешь, я с ним поговорю о тебе? Он вполне может решить этот вопрос.

Франсуа Поль поднял руку:

– Подожди, друг, подожди. Разумеется, я не говорю «нет», но ведь нужно мне сначала хотя бы взглянуть, чем вы здесь занимаетесь! Может, у вас такая работа, что окажется мне не по нутру…

Бродяга медленно пошел вдоль насыпи, внимательно вглядываясь в железнодорожное полотно.

Навстречу ему двигался старший мастер. Он взглянул на Франсуа Поля и подошел к обходчику.

– Ну как дела, папаша Мишу? – улыбнулся он. – Как здоровьечко?

– Какое уж здоровье в мои годы! Так, кряхтим понемножку… А вы как?

– Признаться, прибавилось мне работенки с тех пор, как поезда останавливаются в этом секторе.

– Не гневите Господа, господин мастер! Велика работа – взмахнуть жезлом! Вот мне и впрямь приходится потрудиться вволю.

– Это почему же?

– А вот я вам сейчас объясню.

Во время остановки канальи-проводники повадились вытряхивать из окон пепельницы. И каждый раз остается столько всякого дерьма, что просто никаких сил не хватает постоянно за ними убирать!

Мастер расхохотался:

– Похоже, пора обратиться к компании, чтобы вам прислали кого-нибудь на подмогу. Уборщика. Или уборщицу, а, папаша Мишу?

Обходчик тоже улыбнулся.

– Если бы это было так просто, мсье! – заметил он. – Хотел бы я посмотреть, где компания найдет дурака на такую паршивую работу!

– Вон, видите того верзилу, что бродит по путям? Я предложил ему сюда устроиться, так знаете, что он мне ответил? Ему, видите ли, надо посмотреть и оценить то, чем мы здесь занимаемся. И пошел шляться. Смотрит, не придется ли ему переутомляться… Как вам это нравится! Такой же бездельник, как и все остальные!

– Вы, как всегда, правы, папаша Мишу! В наше время так трудно найти приличного работника!

– Ну что ж, если этот парень не собирается к нам устраиваться, пойду-ка выставлю его отсюда… Нашел себе место для прогулок! Того и гляди потом чего-нибудь не досчитаемся. Тут за каждой гайкой нужен глаз да глаз! Развелось бродяг…

– Да уж, – закряхтел папаша Мишу. – И не только бродяг. Говорят, в наших краях появились настоящие преступники, убийцы! Слышали, наверное, что произошло в замке Болье?

Мастер кивнул:

– Ну еще бы! Тут не захочешь, а услышишь. Мои рабочие только об этом и говорят!

– Кстати, вы совершенно правы, дорогой Мишу. Надо получше присматриваться ко всяким подозрительным типам. Вот к этому, например…

Мастер осекся и уставился на насыпь.

Обходчик посмотрел в направлении его взгляда и тоже замер.

Несколько секунд они молчали, затем переглянулись и рассмеялись. Из тумана показалась легко узнаваемая фигура жандарма. Тот вглядывался в белесую мглу, явно кого-то высматривая.

– Отлично, – прошептал папаша Мишу. – Вот идет бригадир Дуссэ. Похоже, господин мастер, он взял чей-то след!

– Вполне возможно, – согласился собеседник. – Вот уже три дня, как вся полиция сбивается с ног. Преступление в замке не дает им спать. За это время они арестовали уже больше двадцати бродяг. Однако все они доказали свое алиби, и их пришлось отпустить восвояси, да еще и извиниться!

Обходчик с сомнением пожевал губами:

– Да нет, похоже, преступник был не из местных. У нас тут все люди мирные, убийц нет… И маркизу де Лангрюн все так любили!

Мастер перебил его:

– Посмотрите-ка! Посмотрите!

Он указал рукой на жандарма, медленно карабкавшегося вверх по насыпи.

– Похоже, бригадира тоже интересует этот тип, который хочет найти работу, но не хочет работать!

– Почему бы и нет, – согласился папаша Мишу. – Правду сказать, лицо его не внушает особого доверия. Да к тому же нездешний, это сразу видно.

Разговаривая, оба с интересом наблюдали за жандармом в ожидании, чем все закончится.

Метрах в пятидесяти от них Франсуа Поль, занятый своими мыслями, медленно брел в направлении Верьерского вокзала. Услышав наконец за спиной звук шагов, он обернулся, увидел бригадира и нахмурился.

И, странное дело, жандарм почтительно остановился в нескольких шагах от него и даже сделал движение, будто хотел взять под козырек. Загадочный бродяга сурово посмотрел на него и сказал:

– Послушайте, бригадир! Я ведь, кажется, предупреждал вас, чтобы мне никто не мешал!

Жандарм сделал шаг вперед:

– Прошу прощения, господин инспектор Службы безопасности, но мне необходимо передать вам нечто весьма важное.

Итак, Франсуа Поль, которого жандарм столь почтительно именовал господином инспектором, был ни кем иным, как секретным полицейским агентом, присланным накануне в Болье парижской префектурой!

К тому же это был не рядовой агент. Префект, словно предчувствуя, что в деле маркизы де Лангрюн будет немало загадок и сложностей, выбрал для его расследования своего лучшего работника, самого опытного и сведущего из инспекторов – Жюва.

Да, это действительно был сам знаменитый Жюв. Вот уже двое суток он бродил в окрестностях замка под видом бродяги. Он настолько вошел в свою роль, что даже был арестован вместе с Бузотером.

Таким образом пока он проводил свое расследование, не вызывая ни у кого подозрения. И вот сейчас не в меру усердный жандарм мог раскрыть его истинное положение. На лице Жюва отразилась досада.

– Будьте внимательны, – процедил он сквозь зубы. – На нас смотрят! И, раз уж мне теперь все равно придется спуститься с вами, сделайте хотя бы вид, что я арестован. Наденьте мне наручники.

Жандарм поежился:

– Прошу прощения, господин инспектор, но могу ли я осмелиться…

Вместо ответа Жюв повернулся спиной.

– Слушайте меня внимательно, – вполголоса продолжал он. – Сейчас я совершу попытку к бегству. Догоните меня и заломите мне руки за спину, да погрубее, не бойтесь! А когда я упаду на колени, надевайте наручники, как будто поймали убийцу. Понятно?

Дорожный мастер, путевой обходчик и подошедшие к ним рабочие с интересом наблюдали снизу непонятный разговор полицейского с бродягой. Слов они слышать не могли, так как находились слишком далеко.

Неожиданно подозрительный оборванец бросился наутек. Бригадир в несколько прыжков настиг его и в два счета скрутил. Через несколько минут бродяга со скованными за спиной руками покорно спускался с насыпи в сопровождении жандарма. Наблюдавшие видели, как они скрылись в ближайшей рощице.

– Вот и еще один попался, – вздохнул обходчик. – Ну что ж, Дуссэ задаст ему жару…

Быстрым шагом двигаясь в сторону Болье, инспектор Жюв спросил у бригадира:

– Как там дела в замке? Вас действительно послали сообщить мне что-то интересное?

Жандарм с гордостью ответил:

– Так точно, господин инспектор. Убийца маркизы де Лангрюн найден! Маленькая Тереза…

Глава 6
ФАНТОМАС – ЭТО СМЕРТЬ!

Было восемь часов утра.

Избавившись от наручников, инспектор Жюв стремительно шагал в направлении замка Болье. Наконец он добрался до парковой ограды, где нос к носу столкнулся с господином де Преслем.

– Итак, – спокойно сказал Жюв, – я слышал, вас новости?

Судья взглянул на полицейского с нескрываемым недоумением.

– Судя по вашей физиономии, – не торопясь продолжал инспектор, – я вижу, что вы еще не в курсе. Что ж, должен вам сказать, что от вас требуется приготовить ордер на арест. После этого мы вплотную займемся господином Шарлем Ромбером.

Мсье де Пресль в изумлении отступил. Жюв невозмутимо повернулся и направился через парк к замку. Судья поспешил за ним.

– Послушайте! – воскликнул он. – На каком основании вы подозреваете господина Шарля?

Тяжело дыша, бригадир жандармов с трудом догнал широко шагавшего инспектора и услышал последнюю фразу.

– Еще бы! – воскликнул он.

Наконец Жюв снизошел и в двух словах описал судье то, что сообщил ему бригадир Дуссэ. Де Пресль был поражен и не скрывал этого.

– Однако… – начал он, но не договорив, остановился.

Его спутники тоже замерли у самого входа в замок. Они увидели, как входная дверь отворилась, и из-за не показался управляющий Доллон. На нем просто лица не было – волосы растрепаны, губы дрожат, взгляд блуждает.

Увидев судью, старик протянул к нему руки и отчаянно закричал:

– Мсье де Пресль! Господин судья! Вы не видели отца и сына Ромберов? Их нигде нет!

Следователь, до сих пор ошарашенный сообщением Жюва, непонимающе смотрел на управляющего. Реакция инспектора оказалась быстрее.

Он обернулся к бригадиру и сказал:

– Опоздали! Птички улетели…

Расположившись в холле замка, инспектор попросил Доллона еще раз во всех подробностях описать ему разоблачение, сделанное маленькой Терезой.

– Страшно вспомнить, господа! – дрожащим голосом говорил бедняга. – Сегодня утром я застал обеих служанок, Марию и Луизу, в комнате юной хозяйки. Они нашли ее полумертвой, и пришлось оказывать помощь.

Минут через двадцать, около половины седьмого, она пришла в себя. И рассказала нам о том, что слышала ночью. Девочка оказалась свидетельницей ужасного разговора между отцом и сыном.

– А дальше? – спросил де Пресль. – Что вы потом сделали?

– Я ужасно перепугался и послал человека в Сен-Жори – во-первых, затем, чтобы вызвать врача, а во-вторых, предупредить господина бригадира. Мсье Дуссэ приехал первым. Я, как мог, пересказал ему все, что сообщила юная хозяйка, а затем пошел встречать врача, который приехал к мадемуазель Терезе.

Судья посмотрел на жандарма.

– Видите ли, мсье де Пресль, – смущенно пояснил тот. – Когда господин Доллон рассказал мне о том, что произошло, я подумал, что первым делом обязан предупредить инспектора Жюва…

– Черт вас побери с вашей самодеятельностью, Дуссэ! – перебил его разгневанный судья. – Вы совершили чудовищную ошибку! Первым делом вы обязаны были взять эту семью под стражу!

– Прошу прощения, господин следователь! – быстро возразил бригадир. – Я приказал Моррану следить, чтобы никто не покидал замка. Если бы эти господа решили смыться, это не прошло бы незамеченным!

– Однако они все-таки улизнули, а ваш Морран ничего не заметил!

Тут в разговор вмешался Жюв, первым догадавшийся, что произошло:

– Естественно, жандарм их не видел. И не мог видеть по той простой причине, что они исчезли еще ночью, сразу после того, как Тереза услышала их разговор.

Инспектор в досаде щелкнул пальцами и продолжал допрос:

– Ну, а что дальше?

– Ничего, господин инспектор…

Жюв повернулся к Дуссэ:

– Ну что ж, бригадир, я думаю, сейчас господин судья отдаст вам приказ послать всех ваших людей на поиски беглецов.

– Разумеется, – подтвердил де Пресль. – И советую вам поторопиться!

Бригадир щелкнул каблуками, отдал честь и вышел из холла.

Инспектор и судья надолго замолчали. Старый Доллон стоял в сторонке с растерянным видом. Наконец де Пресль обратился к нему:

– А где сейчас мадемуазель Тереза?

Управляющий встрепенулся:

– Ей лучше, господин судья. Сейчас она отдыхает, спит. У нее был доктор, и он советовал пока ее не будить. Девочка так утомилась!

– Ну что ж, произнес де Пресль… – Раз врач так считает, не будем спорить.

Доллон ушел.

– Господин судья, – предложил Жюв, – может, нам стоит подняться на второй этаж?

Через несколько минут они вошли в комнату, где провел последние два дня Этьен Ромбер, и молча переглянулись. Наконец судья заговорил:

– Ну что, коллега, дело можно считать законченным? Все встало на свои места… Шарль Ромбер виновен, и вряд ли будет очень трудно поймать его.

Жюв покачал головой:

– Шарль Ромбер? Возможно, возможно…

– Как, вы не уверены?

Инспектор некоторое время задумчиво рассматривал носки своих ботинок, лотом взглянул на судью и медленно произнес:

– Я говорю «возможно», потому что многое указывает на то, что этот молодой человек совершил преступление. Однако, поверьте мне, он его не совершал. Я в этом абсолютно убежден.

Судья оторопел:

– Как же так? Ведь у нас есть доказательство – его признание!

– Ну, положим, нам он ни в чем не признавался…

– Но ведь Тереза говорит, что он ничего не смог ответить на обвинения отца!

– Может быть, тот просто слишком неожиданно припер его к стенке. К тому же, есть факты, свидетельствующие в пользу мсье Шарля.

Де Пресль подумал.

– Хорошо, господин инспектор, – сказал он. – Давайте посмотрим еще раз.

В ходе следствия выяснилось, что преступление совершил кто-то из ночевавших в доме…

– Вполне вероятно, – перебил его Жюв. – Однако это еще не доказано!

– Как это не доказано?

Инспектор улыбнулся:

– Не торопитесь, господин судья.

Он повернулся к двери:

– Кажется, здесь нам делать нечего. Давайте зайдем в комнату, которую занимал молодой человек.

Он вышел в коридор. Де Пресль, ничего не понимая, покорно отправился за ним.

Они открыли спальню Шарля, и Жюв окинул ее быстрым внимательным взглядом. Судья устроился в кресле и закурил сигару.

– Итак, дорогой коллега, – сказал он, – поделитесь же со мной своими соображениями!

Инспектор начал:

– Было бы слишком поспешно давать немедленный ответ на все вопросы, но я надеюсь, что мне удастся докопаться до истины. И вот почему.

В этом деле, на мой взгляд, ключевой момент – мотив убийцы. Давайте рассмотрим его. Первое, что приходит в голову – преступление совершено с целью ограбления, причем, ради достижения своей цели негодяй не собирался гнушаться никакими средствами. Он словно визитную карточку свою оставил на трупе – с такой жестокостью мог действовать только настоящий, матерый преступник, профессионал!

Жюв потер лоб и продолжал:

– Вспомните характер раны. Горло маркизы было перерезано от уха до уха. С одного удара такого результата не добьешься. Чтобы так разделать человека, надо потрудиться, а для этого требуются изрядная подготовка и немалое хладнокровие. И еще – абсолютная безжалостность. Не очень веселый получается портрет, не правда ли?

И есть еще одна деталь. Рана свидетельствует о том, что убийца, ко всему прочему, человек необычайно сильный физически. Для такой работы нужны крепкие мускулы. Если бы преступник был хилым субъектом, он выбрал бы что-нибудь длинное и острое и попытался бы убить с одного удара.

– Точно, точно, – подтвердил де Пресль. – Шарль никак не ассоциируется у меня с подобным монстром. Похоже, вы начинаете меня убеждать… Это все, или вы сделали еще какие-нибудь выводы?

– Теперь самое важное для нас – определить, чем именно были нанесены удары. Я уже приказал обследовать все выгребные ямы, прочесать окрестные кусты и обыскать озеро. Практика показывает, что преступники часто стремятся побыстрее избавиться от орудий преступления.

– Но, независимо от того, найдем мы его или нет, я уверен, что знаю, что это такое. Почти наверняка это один из тех ножей, что бандиты носят за голенищем. Маркизу убили не благородным кинжалом.

– Почему вы в этом так убеждены? – удивился следователь.

– Опять же из-за раны. Самое опасное в кинжале – острие. Если бы убийца пользовался им, он бы ударил в сердце. А рана, как вы сами видели, резаная, а не колотая. И нанесена с очень большой силой.

– И значит… – медленно проговорил судья.

– Значит, – серьезно закончил инспектор, – Шарль Ромбер, юноша слабый и хорошо воспитанный, не мог совершить это преступление. Да и слишком он юн, чтобы успеть стать профессиональным убийцей…

Они помолчали.

– Теперь, господин де Пресль, – продолжал Жюв, – обратимся, если вы не против, к мотиву преступления. Почему убили маркизу де Лангрюн?

Судья заколебался.

– Ну… – неуверенно проговорил он. – Может, все-таки ограбление?

– Тогда что же взяли? – немедленно поинтересовался инспектор. – Все кольца хозяйки, ее жемчужная брошь и бумажник лежали на самом виду, на столе. Исследуя ящики секретера, я обнаружил там и другие ценности – пятьсот десять франков золотом и серебром и три банкноты по пятьдесят франков.

– Так скажите, господин судья, можете ли вы представить себе человека, который убил женщину из-за денег, а потом ушел, не взяв ни сантима? У меня, например, это никак в голове не укладывается!

– Да, это странно, – согласился де Пресль.

– Более чем странно, – подтвердил Жюв. – Похоже, что речь шла о вещах поважнее, чем кража денег или драгоценностей. Но о чем – вот вопрос, на который мне предстоит ответить!

Судья глубокомысленно кивнул. У него самого не появилось никаких предположений.

Инспектор продолжал развивать свою мысль. Он и не рассчитывал на помощь де Пресля.

– Итак, мы столкнулись с преступлением, совершенным из неизвестных побуждений. Это может быть и просто навязчивая идея – в наше время довольно распространенный феномен…

– И что же тогда? – перебил судья.

– В этом случае мне, увы, придется отказаться от всех моих умозаключений и вернуться к версии виновности Шарля Ромбера.

– Его мать, как я знаю, признана психически ненормальной. Если юноша страдает наследственным заболеванием, у него вполне могли найтись причины убить маркизу. И сил бы хватило – сумасшедшие становятся необычайно сильными во время приступа.

– Впрочем, – продолжал Жюв, жестом предупредив вопрос, который хотел задать судья, – в скором времени я смогу сообщить вам о физических данных преступника гораздо больше. Бертильон недавно изобрел великолепный динамометр, позволяющий с максимальной точностью определять силу любого удара. В качестве образца я послал ему сломанный убийцей ящик секретера. Ответ скоро будет.

– Будем надеяться, он поможет нам продвинуться вперед, – согласился де Пресль. – Однако, если мы не считаем вину Шарля Ромбера доказанной, следует повнимательнее приглядеться ко всем остальным, кто ночевал в замке той ночью.

Жюв кивнул:

– Конечно. Их алиби необходимо тщательно проанализировать и проверить. Возможно, обнаружатся неточности. Может, займемся этим прямо сейчас?

– Попробуем, – ответил судья. – Прежде всего, на мой взгляд, нужно снять подозрения с обеих служанок. Что же касается бродяг, которых мы задержали, разумеется, не считая вас, мсье Жюв, – то это в основном примитивные, неотесанные существа. У них просто ума бы не хватило провернуть такое сложное дело.

Инспектор не возражал, и ободренный де Пресль продолжал:

– Теперь Доллон. Он, конечно, имел возможность убить свою хозяйку. Однако, учитывая его алиби, он тоже вне подозрений. Ведь старик до пяти утра сидел у постели больной жены. Врач это подтверждает.

– Да, алиби, безусловно, надежное, – согласился Жюв. – Экспертиза показала, что смерть маркизы наступила между тремя и четырьмя часами утра.

– Значит остается разобраться с господином Ромбером-старшим…

– Позвольте! – удивился следователь. – Уж тут, кажется, все ясно. В девять часов Этьен Ромбер сел на вокзале Орсей в поезд и приехал в Верьер только в шесть пятьдесят пять. Следовательно, всю ночь он провел в вагоне. Алиби безупречное!

– Действительно, не подкопаешься, – согласился Жюв. – Так что же, приходится опять возвращаться к Шарлю Ромберу? Все ведет к нему?

Полицейский заговорил, подражая прокурору, произносящему обвинительную речь:

– Итак, в момент преступления никто не услышал ни звука. Следовательно, злоумышленник к тому времени находился в доме. Причем покойная маркиза хорошо знала его. Поэтому, когда преступник постучал ночью в дверь, женщина, ничего не подозревая, впустила его. Он вошел в комнату, и…

Тут судья запротестовал:

– Постойте, постойте! Вы уже прямо роман сочиняете. Вспомните, ведь дверь в спальню госпожи де Лангрюн была заперта изнутри, а замок "казался почти выломан! Как это объяснить?

Жюв посмотрел на собеседника с улыбкой:

– Вот-вот, этого возражения я и ожидал. Попытаюсь ответить на ваш вопрос. Однако прежде будьте любезны пройти со мной на место происшествия. Я покажу вам нечто весьма любопытное.

Они пересекли коридор и подошли к спальне маркизы де Лангрюн.

Жюв указал на замок:

– Посмотрите внимательно, господин судья. Вы не видите ничего необычного?

Де Пресль присмотрелся:

– Нет, ничего.

– Ошибаетесь, коллега! – возразил инспектор. – Глядите. Щеколда выдвинута, как будто замок и вправду закрыт, и болты расшатаны, словно его выламывали. Но если бы это было так, то остались бы следы и на скобе, в которую входит щеколда!

Судья наклонился.

– Вы хотите сказать, что… – проговорил он и остановился, не закончив фразы.

Жюв продолжал:

– Глядите внимательнее. Сюда, на эти болты. Что мы на них видим?

Судья задумчиво произнес:

– Маленькие царапинки. Можно предположить, что…

– Продолжайте, продолжайте, – подбодрил его инспектор.

– Можно предположить, – заговорил судья, тщательно обдумывая каждое слово, – что болты были не выбиты, как мы считали, а аккуратно вывинчены, а затем вставлены обратно. И, следовательно…

– Следовательно, – подхватил Жюв, – все это просто камуфляж, чтобы провести нас. Преступник пытался заставить нас поверить, что он высаживал дверь, в то время как маркиза сама ему открыла. А это значит, что она хорошо его знала!

Подмигнув, инспектор интимно взял судью под руку и отвел обратно в спальню Шарля Ромбера. Там он прошел в туалетную комнату, встал на колени и указал пальцем на клеенку, покрывавшую пол:

– Взгляните, господин де Пресль. Что вы здесь видите?

Судья вставил в глаз монокль и посмотрел на пол. Наконец он заметил небольшое темное пятнышко.

– Это кровь? – неуверенно спросил он.

– Да, это кровь! Из этого я заключаю, что господин Ромбер-старший действительно нашел в спальне своего сына окровавленное полотенце. Именно оно и довело Терезу до припадка. И именно это является самой веской уликой против юноши.

Судья кивнул:

– Значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Вина Шарля Ромбера очевидна.